Единство

Глава 7. Предубеждения

Океан был непривычно спокоен. Ветра оставили общество сизых вод, улетев далеко на юг, и редкие волны тревожили скользящую к материку льдину влажными прикосновениями. Плот, направляемый вперед силой укротителя воды, оставлял за собой пенный шлейф. Океан здесь раздался от неба до неба, столкнув за горизонт полярный ледник и берег материка.

— Ты знаешь, где мы находимся? Почему мы плывем на восток? — Кристар все не оставлял попыток высмотреть вдали серый остов суши. Встречный ветер хлестал его по лицу, а брызги от разрезающей тихие воды льдины щекотали ладони.

— Не беспокойся, я чувствую, где ветра наталкиваются на скалы. Нам нужно держаться подальше от берега, чтобы не привлекать лишнего внимания. Цитадель Ордена находится в северной части Восходящего леса. Самый короткий путь по суше — это зайти с северо-востока и направляться вглубь материка, мимо каньонов Спасения.

Кристар кивнул, решив не отвлекать сестру расспросами. Его мысли занимал старик, ментальный маг, оставшийся среди полярных льдов, и круги мелкой ряби на воде, время от времени появляющиеся невдалеке от плота. Он списывал все на заплутавший ветер, но каждый раз, когда его беспокойство утихало, водная поверхность покрывалась все более заметной дрожью.

— Они, ты не могла бы глянуть, что там внизу? — Кристар окончательно уверился в подозрениях касательно преследования, когда вода зарябила и потемнела.

Занятая перемещением водных потоков, дававших достаточную скорость, чтобы вечером этого же дня высадиться на материке, и отслеживанием береговой линии, Оника и не думала изучать подводный мир, но слова брата заставили ее замедлить ход и заглянуть в толщу океана.

— Держись! — только и успела выкрикнуть девушка, уплотняя ледяные тиски, что удерживали ее и брата на льдине, внезапно нырнувшей одним бортом и заскользившей по воде на ребре.

Бродяга стыдливо прятался в уютных водах, издали наблюдая за заинтересовавшей его целью. Тепло плоти переваривающейся косатки умиротворяющей волной разливалось по телу, отбивая желание охотиться. Но Бродяга чувствовал манящие его клубки магического напряжения, исходящие от скользящей по воде льдине. Ради них он оставил свое убежище в изобилующих сытным кормом полярных льдах и отправился на юг, торопясь поспеть раньше остальных. Но сейчас Бродяга был сыт и лишь следовал за желанным лакомством, готовый отогнать любого соперника.

Раскатившийся зов к водной стихии накрыл Потустороннего, раскрывая тайну его присутствия. Придя в отчаяние, Бродяга выпустил щупальца, выстреливая из них водой.

Оника едва успевала перемещать плот из-под ударов толстых струй воды, попадание даже одной из которых разбило бы лед вдребезги. Создав водоворот, девушка пыталась сбежать от неприятеля. Нос плота задирался, океан ревел, а ветер грозился швырнуть магов в объятия взлетающих над поверхностью шипучих столбов воды.

Разъяренный тем, что цель бессовестно избегает атак, Бродяга сложил щупальца в ряд, выстреливая разрезающим воду широким потоком. Понимая, что уходить некуда, Оника попыталась остановить надвигающееся снизу лезвие, но сумела лишь уменьшить его напор. Льдина треснула от удара, а растревоженный океан взбугрился, раскидывая магов.

Послав водяную ладонь поймать брата, девушка заново создала два ледяных плота, наросты на которых крепко обхватили ноги магов. Течения кружили вокруг них, терлись друг о друга спинами, готовые в любой момент увести Кристара и Онику из-под удара. Дальше бежать было глупо.

— Не бойся! — выкрикнула девушка, перемещая брата на десяток метров за спину, подальше от черноты, прячущейся в водах перед ней.

Погрузив руку в беспокойные воды океана, Оника выпустила энергию, обращающую все на своем пути в лед. Треск замерзающего океана прервал раскат грома, сопроводивший удар Бродяги, расколовшего свою темницу. Чудовище вынырнуло на поверхность, роняя с дряблой спины ледяные щепки. Там, где острые края вспороли серую плоть, остались глубокие порезы, которые тут же затянулись, стоило желеобразной волне пройти по туловищу зверя.

— Еще один потусторонний? — выдохнул Кристар, не отрывая взгляда от начавшей слабо мерцать кожи. Ее покрывали бледно-зеленые пятна, тускло светящиеся и сообщающие Бродяге все необходимое о местности вокруг.

Он был похож на гигантскую медузу, вскинувшую свое бесформенное щупальце. Кожа расползлась в сторону, образуя засасывающий воду провал. Конечность Бродяги заходила ходуном, вытягиваясь и сжимаясь: набрав давление, он выстрелил в Онику плотной струей, по пятам следующей за своей целью.

Бродяга вырастил еще одно щупальце, готовящееся к выстрелу, когда заряд первого иссякнет.

Вращающееся узкое колесо воды, вперемежку с ледяными иглами, врезалось в чудовище, отрезая щупальце, которым зверь пытался защититься. С сочным хлюпаньем оно влетело в плоть и разделило ее надвое, окрашиваясь в алый цвет. Прорезав зверя насквозь, лезвие рассыпалось ливнем брызг.

— Одного размера недостаточно, — ухмыльнулась Оника. Сочащиеся розоватой слизью половины чудовища клонились к воде. Внезапно размякшая плоть вздрогнула, и разрезанные части воссоединились, всасывая в себя края раны.

— Проклятье! — подобравшаяся к чудовищу слишком близко, Оника отплыла на плоту к брату, напряженно глядя на противника. — С такой способностью исцеляться остается только разорвать чудовище на кусочки или попытаться заморозить.

— Позволь мне, — неожиданно произнес Кристар.

Девушка взглянула на брата, в глазах которого горела уверенность. Она и забыла, что магия огня снова на ее стороне.

— Я бы не стала рисковать взрывать его, с твоим-то контролем количества вливаемой энергии. А эта тварь не позволит нам отойти на безопасное расстояние.

— Просто не дай ему задеть нас. Кажется, я знаю, что делать.

Девушка разделилась с братом, уходя от нового водяного удара чудовища. Пусть и пугающая сначала, тварь оказалась не так страшна, а ее атаки примитивны и однообразны. Оника могла позволить Кристару упражняться на противнике, урон от которого она в силах предотвратить, тем более что ему было бы полезно заполучить опыт настоящего боя, прежде чем они доберутся до материка.

Согласившись на оставшийся не озвученным план Кристара, Оника внимательно следила за движениями чудовища, вовремя уводя плоты из зоны поражения. Чтобы нанести удар, юноше нужно было подобраться ближе, и Оника направилась за плотом брата, чтобы отвлечь внимание на себя.

Бродяга был в ужасе. Сладкие, чарующие сгустки энергии находились совсем близко, заставляя внутренности сжиматься в судорогах предвкушения, а сознание беспорядочно метаться по тесной сети нервов. Желанная энергия раз за разом ускользала, отсрочивая момент абсолютного блаженства и увеличивая вероятность появления других Бродяг. Они наверняка уже учуяли разлившийся по округе аромат редчайшего переплетения сил.

Возле Бродяги появилась сфера огня. Она зависла в воздухе рядом с одним из щупалец чудовища, настолько плотная и ровная, что больше походила на маленькое солнце, чем на сгусток пламени. Через несколько мгновений с другой стороны родилась еще одна звезда, ослепляя и высушивая кожу. Выпустив еще с десяток щупалец, Бродяга наполнил воздух ревом воды, пытаясь потушить пламя, но сферы шипели и пускали пар, продолжая пылать. Вспыхнув ярче, они сдвинулись с места, скользя по орбите вокруг чудовища, быстрее и быстрее, пока их полет не стал неуловим для глаза, слившись в сверкающее золотом кольцо.

— Что ты делаешь, Кристар? — пробормотала Оника, ветром отгоняя от себя жар. Кольцо разгоралось все ярче, становясь шире и горячее. Воздух трещал, и ему вторила лопающаяся кожа твари.

Бродяга отступал. Он решил спрятаться в воду, но проклятое кольцо огня последовало за ним. А затем пришла боль. В центр кольца ворвались десятки крошечных огоньков, насквозь пробивающие Бродягу и возвращающиеся к огненной гране, чтобы после устремиться назад. Плоть спекалась, а лимфа закипала и пузырилась. Бродягу морщило, словно брошенный в костер листок, а по волнующейся воде расплывались маслянистые разводы.

Сжимаясь вместе с чудовищем, кольцо превратилось в огромную сферу пламени и обхватило его со всех сторон. Выплюнув облако пара, оно сжалось до размера тыквы и пропало, а с ним исчезли и тревожные отблески на воде.

Океанические воды вернулись к прежнему спокойствию, легкомысленно позабыв о произошедшем среди их просторов. Но Оника помнила. И помнил Кристар. Плывя на ледяном плоту в опускающихся сумерках, он думал о потустороннем и порыве, побудившем его вступить в бой. Двигала ли ним энергия огня или он сам хотел расправиться с врагом? Кристар не знал верного ответа на этот вопрос, но одно было абсолютно ясно — он боялся.

Его не пугало то, что он, со всем своим миролюбием и доброжелательностью, так легко отобрал жизнь, пусть и напавшего на него с сестрой существа. Кристара настораживало именно отсутствие каких-либо тревожных чувств. Так, словно он привык изо дня в день бороться с Потусторонними, пуская кровь и сжигая плоть. И эта безмятежность холодила спину.

— Ты хорошо справился, — от внимательных глаз сестры не укрылось состояние Кристара. — Отец бы сказал, что твои атаки оригинальны и выразительны.

— Ты думаешь? — каждый раз он трепетно ловил каждую фразу, упоминавшую об отце, будто бы прикасался к таинственному сокровищу.

— Уверена. Я вот как-то услышала от него в свой адрес обратное. Ну и поделом мне, — Оника усмехнулась, уловив непонимание на лице брата. — Тогда я осваивала твою силу и сидела затворницей в Храме Первого. Помнишь?

Кристар кивнул. Уныние в его глазах не исчезло, побуждая Онику продолжить разговор.

— Не вздумай сомневаться в моих словах. Для мага, который только пару дней как знаком со своей стихией, ты показываешь результаты более чем гениальные. И откуда это все только взялось в твоей голове? — девушка вспомнила огненные сферы, летавшие так быстро, что глаз успевал отследить лишь их переплетенные хвосты.

— Забыла, что я всегда мечтал быть укротителем стихии? Конечно, я и представить не мог, что мечты станут явью, а уж о том, что породнюсь с огнем, и мысли не было, но я привык думать о том, чтобы делал, если бы мне подчинилась одна из стихий, — Кристар смущенно улыбнулся, — начитавшись книжек всяких.

Беседа с сестрой отвлекла его от тягостных мыслей, а материк, расправивший на горизонте бугристые плечи, еще больше взбодрил. Когда под плотом, спрятанным в поднятом Оникой тумане, зашелестел песок, на небе проступили первые звезды. Убедившись, что в округе нет никого, кроме чаек, дерущихся за выброшенных на берег моллюсков, девушка развеяла марь. Серый утес нависал над узкой полоской мокрого от прилива берега, простираясь вдаль, насколько хватало глаз.

— Переночуем здесь, — Оника бросила заплечный мешок на землю, разминая спину. — Я поймаю ужин, но сначала попробуем научить тебя еще кое-чему. Лови!

В ладонь Кристара опустился подобранный сестрой камешек. Розовый, с серыми разводами и прилипшими песчинками, он казался теплым и податливым.

— И что мне с этим делать?

— Посмотрим, настолько ли ты способен в магии земли. Заставь его сдвинутся, подняться в воздух, расколоться на части — что угодно.

— И ты не будешь на меня наскакивать и пытаться проткнуть чем-нибудь острым? — Кристар недоверчиво смотрел на сестру, хорошо помня свое первое знакомство с огненной стихией.

— Понравилось, да? — Оника рассмеялась. — Я бы могла, но толку от этого не будет. Огонь служит тебе верой и правдой, так что не думаю, что тебе понадобилась бы поддержка камня. С другой стороны, я могла бы попробовать обрушить на тебя скалу, а падающий камень проще всего остановить, воззвав к нему, но…

— Нет, нет, не утруждай себя! Я с удовольствием повожусь и с чем-то маленьким.

Чем дольше камень лежал на ладони, тем больше он вбирал в себя тепло, становясь тяжелее и будто бы мягче. Его мысли все время ускользали на лежащий под ногами песок. Кристар размышлял, почему бы не начать с него, ведь он куда легче и проще, и ему наверняка удалось бы что-то с ним сделать. По ладони прокатилось щекотливое чувство, привлекая внимание юноши к горстке бледно-розовой пыли, оставшейся от камешка.

— Они, ты только посмотри! У меня получилось! — радуясь своему открытию, словно ребенок, Кристар поднял взгляд и смутился, поняв, что сестра все это время тихо наблюдала за ним.

— О да, ты превратил маленький камушек в пыль, великий маг, — Оника ободряюще похлопала брата по плечу. — А теперь попробуй что-нибудь еще и сооруди нам убежище на ночь.

— Но я же понятия не имею, как управляться с камнем! — Кристар растерянно смотрел вслед удаляющейся вдоль берега девушке.

— Кому, как не тебе знать, что можно сделать со стихией земли? Прояви фантазию, юный книгочей, — не оборачиваясь, бросила Оника, вооружаясь парой ледяных игл для рыбной ловли.

Вздохнув, Кристар потеряно осмотрелся и приблизился к грозной стене камня, теряющейся в синем небе. Решив пойти уже известным путем, юноша положил руки на холодную поверхность, и вскоре почувствовал, как камень крошится под его давлением, пылью ложась на сапоги.

Оника возвращалась с парой кефалей в руках, следуя за светящейся дорожкой водорослей, принесенных теплым южным течением. Кристар встретил ее сидя на холме из серого песка. За его спиной зиял черный рот пещеры, не существовавшей еще полчаса назад.

— Ты о таком убежище говорила? — он был доволен своей работой, а ладони зудели, требуя снова крушить камень.

— Я представляла нечто иное, но выбитая в скале дыра — очень даже неплохой вариант, — Оника пораженно покачала головой, вспоминая, что не слышала ни единого звука, кроме шуршания волн и плеска пронзающих воду льдинок.

Укрывшись за нововозведенной стеной, маги отдыхали, закутавшись в аромат жарящейся рыбы. Кристар внимательно следил за пламенем, не давая тому угаснуть или разгореться слишком ярко.

— Такое чувство, что меня здесь нет. Будто я смотрю на все чужими глазами: я вижу руки, но не могу принять, что они принадлежат мне, не могу избавиться от ощущения, что все происходящее — всего лишь сон, который может оборваться в любое мгновение.

— Я бы не отказалась, если бы то чудище оказалось сном. Но дело ведь не в обитателях морей? — Оника отломила от рыбины хрустящий плавник.

— Нет, не в них, — Кристар оперся о колено, поддерживая голову рукой. — Вся моя жизнь была чередой одноцветных дней, изредка разбавляемых шумными празднествами и турнирами среди церковников. Кажется, я лишь на миг закрыл глаза, и вот у меня уже есть семья — я больше не подобранный Всевидящей Матерью сирота; я чувствую в своих пальцах силу огня, а камень рассыпается в пыль от одной моей мысли. Словно меня выдернули из моего тела и затолкали в чужое. Все кажется привычным и обыденным, но стоит лишь задуматься об этом, как между мной и миром разверзается бездонная пропасть. А берилонский дворец стоит по ту ее сторону, и я понимаю, что не смогу в него вернуться. Да и не хочу. Но и в теле мага я чувствую себя чужим. Наверное, это от того, что я привык считать, что быть укротителем стихии — несбыточная мечта. И, кажется, я начинаю повторяться.

— Если бы я лично на днях не опустошила твои запасы энергии, то начала бы беспокоиться, что это все ее влияние, — Оника пересела поближе к брату и толкнула того плечом. — Ты привыкнешь, Крис. Пройдет немного времени, и ты привыкнешь. А я буду рядом.

Пламя потухло, погрузив магов в сонную темноту. Оника жалась спиной к Кристару, пытаясь согреться, но вскоре для холода не осталось места: воздух становился теплее с каждым выдохом мага огня, а песчинки вздрагивали в такт его сердцебиению.

К утру даже камень пропитался жаром, и Оника с облегчением вдохнула морозный воздух, когда Кристар убрал стену. За ночь кромка воды подошла к скалам, оставив на песчанике разводы.

Позавтракав остатками рыбы, замороженными Оникой перед сном, и уничтожив следы своего пребывания, маги начали путь наверх. Девушка не переставала удивляться, как сговорчив был камень под влиянием Кристара, выстраивая широкие ступени от одного его скупого жеста. Она вспоминала себя, когда в ее руках была сила брата, и то, с какой неохотой стихия земли подчинялась ей.

На вершине магов встретил камень, перемешанный с вязкой грязью, и буйные ветра, гнущие к земле тщедушный кустарник. Он скрежетал ветвями и ронял на продрогшую землю прошлогодние листья, обещая холодный день. Тусклое пятно — все, что осталось от восходящего солнца — выхватывал обрывки быстро плывущих облаков.

— Нельзя терять бдительность, — Оника куталась в единственный плащ. — Нас ожидает почти неделя пути, и то, если нам не придется делать крюки, и ничто нас не задержит. И за это время, уверена, нам не избежать стычек с потусторонними.

— Ты же сможешь заметить их издалека. Достаточно просто избегать их, разве нет? — обернувшись, Кристар заметил две тропинки следов, оставленных ним с сестрой, и тут же стер их.

Стихия камня производила впечатление мирной магии и не так часто, как пламя, наталкивала юношу на размышления о подлинности происходящего, а его лицо каждый раз озаряла улыбка, когда размоченная дождями земля переползала с места на место, а камни задорно котились один перед другим.

— Боюсь, что нет. Есть несколько странностей, о которых я думаю. Вспомни, Зоревар постоянно говорил о непрекращающихся набегах на деревни, но на Берилон потусторонние почти не нападали. Сомневаюсь, что этих тварей испугали стены и многолюдные улицы. Это, скорее, должно было их привлечь. Но большая часть нападений пришлась на дворец. Что-то тянуло их к нему, и у меня есть предположение, что именно.

— Ты о Всевидящей Матери?

— Не о ней. Два нападения произошли, когда мы с тобой были в саду, вне стен дворца. Еще одно — когда внутри. И вот снова — отыскал же он нас посреди океана!

— Мне кажется, ты ищешь закономерности там, где нет ничего, кроме совпадения.

— Не знаю, Кристар, не знаю. Когда Мориус переместился во времени, мир ответил появлением Церкви, тем, что непосредственно связано с магами и направлено, если не на их уничтожение, то на усмирение. Логично предположить, что и в этот раз потусторонние охотятся на укротителей стихий, а все остальные — всего лишь случайные жертвы. А то, что они постоянно появлялись именно рядом с нами, может быть свидетельством того, что они чувствуют силу энергии, которой обладают маги.

— Разве тогда им не полагалось бы нападать в разы чаще?

Оника лишь пожала плечами, вглядываясь в затянутый серой дымкой горизонт. Они шли на юго-запад, к северной части Каньонов Спасения, безжизненная длань которых тянулась к краю материка. Местами проглядывала желтоватая глина, летом покрывающаяся ковром грубых курчавых трав.

К полудню серое плато осталось за спинами магов, едва прикрывшись сухощавой полоской перекрученных сосен, обозначивших начало холмов, с наступлением тепла одевающихся в бледную зелень. В низине замаячили очертания деревеньки, едва ли доросшей до пяти десятков домов. Пристроившись на отшибе Огнедола, она стала тихим приютом для магов, бегущих от порицания общества. Здесь жили семьи укротителей земли и воды, несмотря на неблагосклонность здешних земель, выращивающие добрые урожаи под чутким надзором церковников.

— Нам нужно подумать о новой одежде, — Кристар непонимающе посмотрел на сестру, гадая, чем ей не угодил дворцовый наряд. — Мы слишком приметны. Простолюдины не ходят в рубахах с оборками и пестрых штанах. Здесь, кроме нас, разве что грызуны снуют, но дальше нам не раз повстречаются торговцы и патрули Церкви и Ордена. Не получится все время прятаться, а в таком виде мы привлечем слишком много внимания. Зайдем в селение — посмотрим, что удастся найти.

Подойдя к деревне настолько, что можно было разглядеть расписные ставни околичных окон, Оника поняла, что настораживало ее все это время. Весна только вступала в свои права, и показавшееся из-за туч солнце едва грело, чтобы держать печи не растопленными. Но ни одна лента дыма не вилась над селением, замершим среди черных полей.

— Подожди, — Оника покачала головой обогнавшему ее было Кристару. Прикрыв веки, она послала вперед ветра-разведчиков, чтобы те, как и прежде, стали ее глазами.

Ветра взбирались по покатым крышам и терлись о стены, заглядывая в каждый переулок. От их прикосновений скрипели развешанные на заборах горшки, а в дождевых бочках расходились круги, полоша небо.

— Пойдем отсюда, да поскорее, — произнося эти слова, Оника поняла, что сбегать поздно.

Их было двое. Двое источников влекущей энергии и двое Гончих. Их морды и спины покрывали множественные шрамы, а чешуя на ногах была выдрана вместе с кусками кожи. Они были изгоями, вынужденные подбирать объедки за остальными. Как и всех, их привлекло сосредоточие энергии, но притронуться к лакомым кускам им не позволяли законы. Впрочем, когда стая ушла, в человеческом селении еще осталось, чем поживиться.

Гончие не почуяли приближения магов, но, когда сила одного из них захлестнула с головой, они поняли — их ждет славный пир. Побросав изувеченные клыками тела, Гончие сорвались с места, жадно вдыхая магическую энергию.

Когда пара Потусторонних отделилась от черты деревни, Кристар в непонимании посмотрел на замершую сестру.

— Они твои, — коротко произнесла та.

Нестройный дуэт сердцебиений Потусторонних стучал в ушах Оники, готовый прерваться по ее воле. Девушка старательно удерживала связь с кровью, бушующей в венах тварей, чтобы в любой момент устранить угрозу.

— Тебе нужны тренировки. Смотри не на меня, а на них, — безапелляционно добавила она. Глаза Кристара в отчаянии расширились, и взгляд скользнул к стремительно приближающимся тварям. Похоже, Оника, и правда, не собиралась вмешиваться.

Поддавшись секундной панике и подпустив Потусторонних еще ближе, Кристар вскинул руки, поднимая в воздух промокшую землю, перемешанную с мелкими камнями. Пламя обхватило земляной ком, расширяясь и вытягиваясь, пока воздух не наполнился паром, извергнутым из пасти огненного чудища, скрежещущего каменными зубами. Сформированный лишь до половины туловища, он бросился навстречу Потусторонним.

Гончая завизжала, когда в ее шею впились раскаленные клыки, выжигая шерсть и разрывая плоть. Рыча и скалясь, она пыталась схватить неприятеля за горло, но только обжигала пасть, стискивая зубы на жесткой пыли. Кровь лилась из ран и тут же запекалась, встречаясь с жарким дыханием фантома.

Отвлекшись на качающегося в луже из грязи и крови Потустороннего, Кристар вспомнил о втором враге, лишь когда на него упала тень взвившегося для удара зверя. Оника была готова прекратить бой, но брат опередил ее. Девушка едва успела уловить размытое движение, а в следующее мгновение тварь рухнула на землю с прожженной в груди дырой. Изогнутый парящей ласточкой сгусток огня, пробивший зверя насквозь, затерялся в вышине.

— Позер, — ухмыльнувшись, Оника посмотрела на брата, еще не до конца осознавшего, что бой закончен. Боровшийся с фантомом зверь завалился на бок. Из перемолотой каменными жерновами шеи свисали лохмотья алого мяса.

— А вот это было очень даже неплохо, — она присела возле второй твари, изучая обуглившуюся вокруг отверстия плоть. — Твой огонь развивает феноменальную скорость, не теряя своей формы при этом. Хорошее подспорье в бою. Но что, скажи на милость, ты изобразил в начале?

— А что мне оставалось? Я сделал первое, что пришло в голову.

— Чудовище из камня и огня — первое, о чем ты подумал? — Оника рассмеялась. — Сын своего отца. Не будем оставлять следы, спрячь тела под землю и пойдем.

Кристар выполнил указание сестры, впервые ощутив тяжесть сдвигаемых каменных плит. Ему еще не доводилось перемещать столь большие объемы камня, и руки гудели то ли от нагрузки, то ли от недавнего всплеска эмоций.

— Почему ты вспомнила об отце? — спросил он, когда тела Потусторонних были спрятаны, а перед глазами остались лужи, полные бурой воды.

— Он как-то говорил мне, что нынешнему стилю укрощению огня не хватает изысканности. Ведь это целое искусство, — Оника вздохнула, размышляя, применимо ли понятие «красота» к инструменту убийства. — Но, когда от твоих действий зависит чья-то жизнь, по-моему, подобные ухищрения — бессмысленная бравада.

— Прости, — слова сестры смутили Кристара. — Ты так внезапно оставила меня одного против Потусторонних…

— Не оправдывайся. Что бы я или кто-то другой не думал, кому, как не потомку Первого мага, устанавливать законы укрощения стихии.

С приближением деревня раздалась в стороны пробитыми стенами и поваленными изгородями. В разбитых окнах домов застряло серое небо и верхушки далеких сосен. Когда маги поравнялись с первыми постройками, сложенными из камня и дерева, их окружил приторно сладкий запах разложения. Не отставая ни на шаг, он лез в нос и рот, скручивая внутренности липкими пальцами, пока Оника не зачерпнула в вышине свежего воздуха.

— Что здесь произошло? — Кристар шел, прижав к носу рукав. Его взгляд скользил по улице, торопливо перескакивая на другую сторону, стоило ему заметить светлое пятно человеческой кожи.

— Потусторонние, — коротко ответила Оника, хмуро глядя на испачканную в крови и грязи руку, бледными пальцами выглядывающую из-за разбитого колодца. — Возьмем то, за чем пришли, и оставим это место.

— Это же мародерство!

— Я не собираюсь трогать тела. В домах должно что-то быть.

— Проклятье! — вскрик Кристара резанул по ушам, и девушка ощетинилась взметнувшимися в воздух иглами из мутной воды.

Прижав ладонь ко рту и зажмурив глаза, Кристар отвернулся от дома с расписными ставнями и сизокрылом-флюгером на крыше. Оника сжала губы, обнаружив причину беспокойства брата: у порога, оставив красные следы на двери, лежало тело девочки, лет семи не более. От правой половины лица осталась алая дыра, а в мокрых складках платья спряталась потрепанная кукла.

— Подожди здесь, — Оника коснулась плеча брата и направилась к дому, на ходу пряча тельце ребенка в простыню из мутной воды. Когда девушка ступила на порог, водяной кокон обратился льдом.

Вернувшись с охапкой подходящей одежды, она нашла брата, вытирающего губы, согнувшимся в болезненной судороге у забора.

— Пойдем, Кристар.

Тот только отчаянно замотал головой, отступая назад и не поднимая на сестру взгляда.

— Столько человек — мужчины, женщины, дети — умерли чудовищной смертью, чтобы я мог жить. Если бы ты не согласилась на предложение Мориуса и не вернулась назад, не было бы ни Потусторонних, ни этого кошмара.

— И магов больше не было бы, да и всем остальным жителям Огнедола, думаю, не сладко пришлось бы, когда сюда пришла бы Республика, — Оника опустила ладонь на затылок брата и притянула к себе, уперев его лоб в свой. — Не кори себя. Это последствия моей ошибки, не твоей. Увы, все, что мы можем теперь — это не допустить еще больших жертв. И для этого ты должен оставаться в живых. Пошли отсюда, нам нельзя задерживаться.

— А как же убитые? Мы вот так их бросим?

— Нам нельзя задерживаться, Кристар, — мягко повторила Оника. — Им уже не помочь, а потраченное на захоронение тел время будет дорого стоить еще одной деревне. Пойдем.

Бессильно повесив голову, Кристар поплелся следом, упрямо окутывая землей останки каждого погибшего, которого успевал заметить.

Остановившись в нагой роще на ночлег, маги укрылись в землянке, укрепленной изнутри каменным куполом. В свете огня Кристар был бледен и тих, и тени дрожали на его лице, пока на вертеле истекало соком мясо зайца, оказавшегося недостаточно осторожным. Не стерпев рвотного позыва, юноша оставил сестру у потухшего очага и вылетел на свежий воздух, прижимая руку к губам.

— Извини, — пламя вновь осветило землянку, когда Кристар вернулся, разбираемый чувством вины и стыда за свою слабость. Он сразу заметил, что Оника успела переодеться и теперь сидела, сгорбившись в чужих вещах. Найденные рубаха и штаны по размеру подходили больше, чем одежда Кристара, но девушка чувствовала себя неуютно. Мешковина неприятно царапала кожу.

— Ничего, — Оника понимающе улыбнулась. — Тебе тоже следует переодеться.

Кристар покосился на сложенные в ожидании его вещи, и нервная дрожь прошлась по плечам.

— Это необходимо, Кристар. Мало кто разгуливает по Огнедолу в таком наряде, как у тебя. Если его не сменить, появятся вопросы, — она знала, что брату не понравится сказанное ею, но такова была действительность. — Если что-то пойдет не так, я не требую от тебя сражаться с церковниками. Но я не могу допустить, чтобы кто-либо остановил нас и буду вынуждена устранить помеху. Поэтому, будь добр, переоденься.

Рубаха все еще хранила дух предыдущего хозяина, превратившийся для Кристара в болезненный запах мертвечины. Картины минувшего дня не оставляли его ни на минуту, рождая в груди крик отчаяния. Не находя выхода, он оседал в груди жгучей тоской.

— Как ты это делаешь? — Кристар пытался отказаться от своей порции зайца, но Оника была непреклонна. — Как сохраняешь хладнокровие?

— Дело привычки, — недосоленное мясо не лезло девушке в горло, но она не могла позволить себе остаться без сил. — Ты же знаешь мою историю. Толку от стенаний не много. Правда, мне кажется, что дело уже не только в этом. После того, как пал дворец, мне многое довелось повидать: низость, предательство, животную ярость — все это обливалось кровью повинных и невиновных. А затем еще Республика и это помутнение рассудка под действием полной силы Мориуса — все оставило свой след. Мне от этого уже не избавиться, но я хотя бы постараюсь уберечь тебя.

— А ведь это я должен оберегать тебя, — Кристар натянуто улыбнулся. Ему удалось отвлечься от воспоминаний о разрушенной деревне.

— Успеешь еще.

Закончив ужинать и погасив пламя костра, маги отдались во власть беспокойных сновидений, пропитанных холодным потом ночных кошмаров.

Продолжив путь в рассветных сумерках, они скоро добрались до ленты дороги, соединяющей близлежащие селения. Увядшая прошлогодняя трава разделяла полосы неглубокой колеи. Взошедшее солнце грело сырую землю и придорожные камни, наполняя лощины и овраги редким туманом.

Кристар все поглядывал на сестру, вырезавшую повязку, которая теперь прикрывала правый глаз, из прежней одежды.

— Нас будут искать, — ответила Оника на непонимание во взгляде брата, когда маги только покидали ночное пристанище. — Конечно, не открыто, чтобы Орден ничего не заподозрил. Арнора не знает о моей связи с Сапфировой Маской, а значит, скорее всего, разыскивать будут меня, а о твоей внешности умолчат. А мои глаза выдадут нас с потрохами.

Из рощ доносились оживленные птичьи трели, приветствующие весеннее тепло и гонящие сонливость прочь из перелесков. Развернувшиеся просторы полностью завладели вниманием Кристара, освободив от тяжелых мыслей. Он снова улыбался, вдыхая пахнущий влажной землей воздух, и разглядывал небо, свободное от городских крыш и сторожевых башен.

— Эта дорога ведет к небольшой деревне, севернее четвертого Каньона Спасения, — Оника закрыла глаза, чтобы яснее восстановить карту Огнедола перед внутренним взором. — Если пойдем напрямик, сэкономим почти день пути и сможем пополнить запасы провизии. Чем ближе мы к центру материка, тем рискованнее прибегать к помощи стихий. Лучше не злоупотреблять охотой.

Кристар согласился, с едва ощутимой грустью вспомнив щедрые столы берилонского дворца, где не нужно было задумываться о том, будет ли что поесть за ужином. Но совершенно необеспокоенный вид сестры заставлял его держать рот на замке и не сметь жаловаться.

— Гляди, — Оника потрепала брата за рукав, указывая на подъезжающую к пройденному магами перекрестку телегу.

Худощавый вол месил копытами непросохшую землю, но упрямо тянул за собой пустой воз с единственным седоком. Добравшись до перекрестка, он дернул за вожжу, направляя телегу на юг. Завидев идущих впереди незнакомцев, старик напрягся, нащупывая под скамьей замотанную в тряпку палицу. У него не было товара, которым могли бы поживиться грабители, но за пазухой предательски позвякивал мешочек с десятком монет. Приглядевшись, он различил, что одним из незнакомцев была девушка, и немного успокоился, рассудив, что женщина не станет заниматься разбоем. Хотя кто знает, на что пойдут головорезы, лишь бы завладеть чужим добром? Еще раз хорошенько все обдумав, старик положил палицу на колени, тщательнее завернув в тряпки.

— Постойте, пожалуйста, подождите, — старик тяжело вздохнул, когда, поравнявшись с идущими людьми, услышал девичий голос. Натянув вожжи, он остановил телегу.

— Вы едете в деревню, что стоит южнее по дороге? — старик перевел взгляд на заговорившего с ним юношу. Остановившая его пара не была похожа на грабителей, скорее на обычных деревенских жителей.

Старик кивнул, осматривая незнакомцев с ног до головы.

— Подвезите, пожалуйста. У нас не так много денег, но мы можем помочь по хозяйству, — Кристар сочинял на ходу, пользуясь наставлениями, полученными от Оники. — Моя сестра едва на ногах держится, не откажите.

— Кто вы такие, и какая нелегкая занесла вас сюда?

— На нашу деревню напали чудища. Дома разгромлены, в живых никого не осталось. В селении на окраине Восходящего леса живет наша тетушка, больше нам податься некуда.

— Как же вы уцелели? — старик с недоверием смотрел на пару.

— Нам повезло в день нападения отправиться в рощу возле деревни ловить белок. Иначе несдобровать нам, как всем тем, кто был дома.

— Из какой вы, говорите, деревни? — старик припоминал совсем недавние слухи о налете чудовищ на Окраинную, где проживали маги со своими семьями. — Покажи-ка лоб, мальчик.

Кристар в растерянности нахмурил брови, но быстро сообразив, что беспокоит старика, убрал со лба волосы. Старик пожамкал губами и глянул на Онику, проверяя, мог ли он не заметить метку Проклятого.

— Залезайте, — он указал за спину и, спрятав сверток с палицей под лавку, поправил затертую по краям шапку.

— Мне сдавалось, что в Окраинной одни только маги и жили, — добавил старик, когда телега заскрипела, неохотно выбираясь из продавленной простоем и добавившимся грузом колеи.

— Нет, не только, — девушка впервые заговорила, заставив старика обернуться. Морщинистые щеки вздрагивали, когда телега попадала в ухабину, а из седой бороды выпадали крошки от съеденных за завтраком сухарей. — Конечно, большая часть жителей могла укрощать стихии, но не все.

— Мне жаль твой дом, девочка. У меня дочка живет в Каменной, как раз от нее возвращаюсь. На ее деревню тоже несколько недель назад напало одно из этих чудищ. Повезло, что у них расквартирован отряд церковников. Они-то тварь и зарубили, прежде чем та успела учинить разбой. Один мельник пострадал, но жить будет. Нынче одна надежда — на Церковь, хоть и поговаривают, что этим тварям церковники мало что могут сделать, и держится все на Ордене. Даже не знаю, верить этим слухам или нет. Наша деревенька-то тихая, разве что патрули раз в месяц заглянут, но с такой снежной зимой, как выдалась в этом году, церковников с осени не видали.

— А как же надзор за магами?

— Да их у нас отродясь не водилось. Если кто и попадался, так все в Окраинную шли, у нас не задерживались, — старик щедро улыбнулся, обнажив неровные зубы. — Да не бойся ты, дрожишь, как осиновый листок. Довезу вас до деревни, там старуха вас попотчует, да в дорогу снарядим, чем найдем. У меня ведь дочка твоих лет. И зять, как брат твой, только росточком помельче да глазами потусклее. Эк, какая в Окраинной молодежь пошла. В мои годы селение ваше чахло, как старуха у окна, пока не повадились туда маги перебираться. Этих нечестивцев ни хворь не берет, ни голод.

Старик болтал без умолку, запамятовав представиться и поинтересоваться именами своих попутчиков, чему последние были только рады. Онике не приходилось задавать вопросов: старик и сам рассказывал о деревне, церковниках, Ордене, доходящих до селян рассказах о налетах Потусторонних и молитвах, с которыми они обращаются к Всевидящей Матери, чтобы та уберегла их от участи соседних деревень.

Маги успели уже порядком устать от болтовни старика, когда из-за холма показалась деревня, дымящая трубами и угощающая ветер ароматами свежей выпечки. Селение застыло в ожидании теплых деньков, а вместе с ним и его жители, прислонившись к плетням и суша на завалинках башмаки.

Старика, подобравшего магов, супруга встречала уже на подъезде к обветшалой, но ухоженной хижине. Помогая распрячь вола, она то и дело поглядывала на Онику и Кристара, оставшихся стоять у ворот по просьбе хозяина дома. Для юноши это было первое селение вне стен Берилона, на улицах которого пахло жизнью и горячим ужином, приятно согревающим грудь. Но даже здесь его взгляд постоянно цеплялся за мужской силуэт, прилипший к нагой березе с бутылью в руке.

— Пойдем, ребятки, — старик поманил гостей в дом. — Накормим детвору твоей кашей, а, Тильда?

— Вам не стоит утруждать себя. Нам бы только купить провизии в дорогу, — Оника не хотела без нужды задерживаться в селении.

— Не глупи, девочка, куда вам идти на ночь глядя? — старик отмахивался от теребящей его за рукав супруги, пока ее настойчивость не победила. — Да что у тебя стряслось, что нельзя и минуты подождать, пока я уважу гостей?

— Пусть ступают, пусть. Ох, не стоило тебе подбирать их, точно не стоило, — причитала женщина, теребя подол платья и пугливо озираясь. — Смутные дни настали и в нашей деревне, пока ты ездил в Каменную.

— Да скажи уже, что стряслось! — старик надулся от недовольства. Неловкость перед гостями из-за поведения супруги будила в нем усталую злость.

— Маги сбежали. Из Казематов Ордена, что у первых Каньонов Спасения, — выдохнула старуха и, прочтя на лицах гостей, что те услышали ее слова, пугливо глянула на супруга.

— Как так?

— Эти звери напали на Казематы, перебили охрану и, кто знает, сколько заключенных. Говорят, там похозяйствовала целая стая с гигантами размером со дворец! — женщина сама пугалась своих слов. И пусть она в жизни не бывала в округе Берилона и не видела размаха дворца, она наверняка знала, что соседки не станут врать. — Некоторым магам повезло сбежать, только для нас их везение обратилось печалью.

— Что произошло? — Кристар подался вперед, несмотря на руку сестры, пытавшуюся удержать его.

— Забрел к нам один из этих, клейменных, — старуха внимательно вглядывалась в лицо юноши, пока, не найдя следов метки Проклятого, не успокоилась. — Пятый день дебоширит. Совсем с ним сладу нет. Староста пытался наставить его на добрый путь, а тот в отместку сжег сенник. И чем теперь скотину кормить? Боятся его все, даже мужики стороной обходят.

— А что же церковники? — Кристар в растерянности глянул на Онику.

— Да разве ты их видишь? Староста в первый же день послал птицу с просьбой прислать отряд и урезонить лиходея, а что еще мы можем? Только молиться Всевидящей и надеяться, что церковники прибудут со дня на день, — старуха всхлипнула, утирая выступившие на глазах слезы. — Вот опять он возле нашего дома околачивается. Каждый раз жду, что он начнет ломиться в двери, но пока Небеса миловали. Не зря этих животных держат в Колодцах и в Казематах. Нельзя таким людям среди честного человека быть, нельзя, совсем нельзя.

— Ну, полно, полно рыданий. Всяк человек может угодить в дурную ситуацию. Пойдемте лучше в дом, — к усталости с дороги прибавился еще и ворох ожидавших его дома тревог, и старик хотел поскорее растянуться на лежаке с кружкой горячей настойки. Он уже и сам был не рад, что взялся помочь сиротам, но добродетельное сердце не позволяло выгнать их в преддверии ночи.

— Спасибо за ваше участие, но мы не хотим стеснять вас. Мы будем рады…

Вежливые расшаркивания Оники прервали женские возгласы и пьяная ругань. Беглый маг, наслаждавшийся обретенной свободой наедине с бутылью вина, по достоинству оценил проходившую мимо молодую женщину, сочтя ее в меру хорошенькой, чтобы скрасить его одиночество. Хватая ее за руки, он расплескивал на подол ее платья вино, браня за несговорчивость и грозясь сжечь стянутые в тугую косу волосы, если женщина не прекратит артачиться. Вняв предупреждениям мага, она безвольно опустила руки, ругая собственную опрометчивость и глупость, толкнувшие ее пойти этой дорогой.

Кристар вмиг вылетел на дорогу, не оставив Онике и шанса попытаться остановить его. Маг, увлеченный сдавшейся на его милость женщиной, был безмерно удивлен наглостью мальчишки, посмевшего прервать его утехи.

Беглый маг обладал рыхлым лицом, с множеством мелких шрамов, окруживших залитые хмелем глаза. Сальные волосы, звериный оскал и грязное дыхание ошеломили Кристара, перед которым укротитель стихий — символ добродетели и благословения Небес — впервые предстал в подобном облике.

— Ты что о себе возомнил, пацан?! — маг замахнулся, метя кулаком в голову Кристара, но тот поднырнул под руку и, поймав противника за локоть, толкнул его в спину. Спотыкаясь и изрыгая ругательства, маг едва удержал равновесие, чудом не зарывшись носом в землю. Огонь, пробужденный яростью, выжигал из крови хмель, возвращая трезвость рассудка.

— Ступайте, — Кристар отвернулся от испуганной пары женских глаз, сосредотачивая все внимание на беглом маге. Путаясь в юбках, женщина поторопилась прочь, шепча молитву Всевидящей.

— Ты крупно влип, щенок! — проревел дебошир, и его руку охватило пламя, уронившее грозные отблески на окна и прячущиеся за стеклами любопытные глаза. Апатичное спокойствие на лице невесть откуда взявшегося мальчишки, подернутое поволокой печали, привело мага в бешенство.

Оника с замиранием сердца следила за разворачивающимся противостоянием. Но Кристару хватило ума не забыть о том, что сейчас он простой сирота из разгромленной деревни, и, когда с руки огненного мага сорвался сгусток пламени, юноша скользнул в сторону, ловко уходя из-под удара и не прибегая к магии.

— Остановись, — глухо попросил он, чем только еще больше раззадорил мага.

Беглец, измотанный пребыванием в Казематах, был щуплым и нескладным, и Кристар, в чьих голубых глазах не было страха, который маг привык видеть на лицах каждого встречного, показался ему настоящей скалой, прорвавшейся сквозь облако пламени в тлеющей одежде.

— Щенок! — с тухлой улыбкой произнес он, когда Кристар сжал пальцы на кулаке мага.

В ноздри ударил запах горелой плоти, а кисть пронзила жгучая боль: не находя выхода из крепко стиснутых рук, энергия огня воспламенялась, выжигая кожу обоих магов, пока беглец не прекратил ее высвобождать. Однако боль не исчезла, а возросла в разы, и уши заложило от хруста костей в пальцах.

— Ну конечно же, — с раздражением прошипела Оника, завидев на другом конце улицы так некстати объявившихся церковников, сопровождаемых пухлым мужиком, беспрестанно выкрикивающим «Вон тот, вон тот!».

Оника оттащила брата от согнувшегося пополам и баюкающего поврежденную конечность мага. В порыве слепой ярости он выпустил в неприятелей плотный столб огня, но тот разбился о выставленный подоспевшим церковником щит. Удар этого же щита отбросил мага на землю, лишив сознания. Без лишних церемоний один из церковников схватил Кристара за руку и повернул к себе обожженной ладонью. Латная перчатка оцарапала лоб, когда воин грубо убрал волосы в поисках метки Проклятого.

— Смельчак, да? — проронил церковник, переведя взгляд на беглеца и сплюнув на землю.

— Да, дурак еще тот, — Оника улыбнулась, впиваясь пальцами в предплечье брата. — В Окраинной куда не глянь, везде эти маги были. Вот он и привык лезть на всех без разбору.

— Зря иронизируешь, девочка, — сухость во взгляде церковника сменилась ленивым интересом. Его соратники тем временем были заняты подготовкой беглеца к дальнейшему заключению. — Мало кто рождается с дыханием Церкви, и в нынешние времена нам как никогда нужны отважные бойцы из простого люда. Обратись с прошением вступить в святое воинству. Почему-то мне кажется, что Зерно благословит тебя.

— Это большая честь, — запал боя сошел, и боль в ладони от любого движения становилась все острее, делая голос неровным. — Наш дом разрушен, и я не могу принять вашего предложения, пока не позабочусь о сестре. Простите.

— Дело твое, малец. Но, как разберешься со своими хлопотами, подумай о моих словах. Таким, как ты, всегда найдется место в рядах стражи Всевидящей Матери и всего Огнедола.

Кристар кивнул и позволил Онике, рассыпающейся в благодарностях за оказанную честь, увести его прочь. Затерявшись среди выбравшихся из своих укрытий любопытных жителей, обступивших церковников и славящих их доблесть, маги покинули деревню, пожертвовав возможностью пополнить провизию ради безопасности.

— Тоже мне, герой-защитник, — ворчала Оника, залечивая ладонь брата в тусклом свете скудного пламени, освещавшего тесную землянку. — Стоило оставить тебе этот ожог, как напоминание о легкомыслии. И что тебя дернуло полезть к тому магу?

— Кто-то должен был прекратить его зверства. Ты же сама видела, как он приставал к той женщине. Кем бы я был, если бы остался стоять в стороне? — Кристар отстаивал свой поступок с виноватой угрюмостью, отказываясь поднимать на сестру глаза.

— Ну, конечно же, господин «само благородство». Право слово, с твоим неравнодушием к простолюдинам никто в жизни не поверит, что ты воспитанник Арноры.

— Пусть так, но я всегда помнил, что родился в деревенской семье, и мне всего лишь посчастливилось быть подобранным Всевидящей Матерью. Было бы тщеславным считать себя выше тех же слуг берилонского дворца.

— Да уж, редкостное везение, ничего не скажешь, — закончив с ладонью брата, Оника потрепала его по волосам. — Ты же слышал, что церковники могли заявиться в любой момент, что они, собственно, и сделали, выбрав самый неудачный. Это был огромный риск. Чудо, что они ничего не заподозрили. О чем ты только думал, Кристар?

— О том, что не имел права вот так взять и отвернуться, когда мог остановить его, — вновь всколыхнувшееся в груди негодование дало Кристару силы встретиться взглядом с сестрой. — Маги не смеют заикаться о равных правах, когда оправдывают предубежденное отношение к ним своими же поступками, — выпалив на одном дыхании, он снова поник, рассматривая пальцы.

Молчание Оники неподъемным грузом легло на плечи Кристара, но он был достаточно смел и упрям, чтобы не отказаться от своих слов.

— Не жалеешь, что позволила мне пойти с тобой? Ведь ты оказалась права — я не смогу выступить против Церкви, закрыв глаза на бесчинства магов.

— Этого и не требуется. Я уже ходила тропой, где маги обретают свободу на фоне свержения ненавистной им власти церковников, и она не ведет ни к чему хорошему, — Оника положила руку на плечо брата. — Я не злюсь и ни о чем не жалею, но мы должны быть осторожны. Мы же говорили об этом. Ты не сможешь остановить меня, если из-за твоих необдуманных действий мне придется принять меры. И ни ты, ни я не будем рады последствиям.

— Я же не прибегал к помощи стихии!

— Из расчета, что все полученные тобой ранения исцелит заботливая сестра, — Оника рассмеялась, наблюдая за смущением на лице брата. — Пусть будет, по-твоему. Но впредь проявляй большую рассудительность. Не хочу я больше пачкать руки в людской крови.

Следующий день принес новые километры, пройденные с пресным мясом в желудке и беспокойными взглядами, стоило из-за рыжих холмов выглянуть очертаниям разоренных Казематов. На протяжении всего пути Оника без устали отправляла ветра в разные уголки вновь покрывшейся камнем равнины, чтобы заранее узнать о приближении неприятеля, будь то Потусторонний, церковник или сбежавший отступник.

Приблизившийся заслон из суровых дубов Восходящего леса отвлек Кристара от не покидавших его с самого утра размышлений. Когда солнце затягивали располневшие на севере тучи, он понимал, что хотел бы вновь пройтись по коридорам дворца, пообедать в обществе госпожи Арноры и ее дочерей, откупорить бутыль вина наедине с Зореваром. Именно мысли о старом друге и том, как Кристар оставил его, не сказав ни слова, больше остальных удручали юношу. Но ветер прогонял облака и, грея спину в лучах высокого солнца, юноша осознавал, что находится там, где должен.

В Восходящий лес весна пришла несколькими днями раньше, и земля здесь уже успела подсохнуть, а на деревьях завязались почки. Птичьи голоса зазвучали громче, разнося молву о пришедших в их обитель гостях.

— Будь внимателен. Цитадель Ордена находится западнее, но вся северная часть — территория Смиренных. Они не должны заметить нас раньше времени, — Оника закрыла глаза и шла, руководствуясь образами, что рисовал ей ветер.

— И как мы проникнем внутрь незамеченными, когда доберемся?

— Мы — никак. Цитадель стерегут не хуже дворца Берилона, только из Смиренных охранники-то получше будут. Войти вдвоем и не привлечь внимание — значит потратить везение, отведенное на всю жизнь вперед. Ты укроешься в безопасном месте и будешь ждать меня, а я отыщу отца. Надеюсь, он не в отъезде.

— Ты рассказывала, что здесь же находится убежище мятежников? — Кристар всматривался в чащу, словно ожидая отыскать в ней следы руин, о которых говорила сестра.

— Да, намного южнее, в самом сердце леса, если они не нашли себе новое.

— Хотел бы я увидеть столько магов зараз.

— Еще увидишь. Поверь, в Ордене их не меньше.

Деревья провожали магов покачиваниями лысых макушек и возней мышей в опавшей листве. Оника пыталась вспомнить, как давно она была в Цитадели. События стертого из действительности витка времени мешали времена года и людей, добавляя восприятию девушки лишние месяцы. Ей сложно было осознать, что всего лишь летом она карабкалась вместе с Дэрком по оврагам, направляясь к таинственному Убежищу, и что последний раз, когда она видела отца, был в день мятежа. И Храма Первого, укрощения огня и открытия магии крови не было нигде, кроме ее собственного сознания. Вымышленные ситуации вымышленной жизни.

Оника помотала головой. Только избавившись от наваждения, она поняла, что привело ее в полный тревог уголок сознания. Между ветвей витал едва уловимый запах гари, а птичьи голоса, словно бегущие от опасности, остались далеко позади. На лес опускалась вечерняя серость, но Оника продолжала торопливо идти, понимая, что об отдыхе и речи быть не может, когда гнетущее чувство тревоги липнет к коже.

Кристар и сам понял, что что-то не так, когда в лицо магам ударил порыв мягкого теплого ветра.

— Разве не лучше обойти стороной, что бы там ни было? — торопясь за сестрой, спросил он.

— Впереди только Цитадель Ордена, — хмуро ответила Оника, переходя на бег.

Тепло сменилось жаром, обволакивающим деревья и бегущих магов. Земля пошла под уклон, и теперь приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не скатиться кубарем вниз, зацепившись за вылезший на поверхность корень.

— Стой, — Оника преградила путь брату рукой, узнав о происходящем раньше, чем увидели глаза Кристара. Пересохшему горлу было больно глотать. Кашель капризным котом скреб шею изнутри.

Осторожно ступая за сестрой, Кристар слышал душераздирающие крики, спускающиеся с небес, и вторящее им рычание. Впереди появились яркие силуэты объятых огнем деревьев. Они стонали от боли, когда пламя бесстыдно срывало со стволов трескающуюся кору.

Преддверие Цитадели Ордена было объято огнем. Сама крепость стояла черным исполином, подсвеченным заревом пожара, охватившего лес и деревянные пристройки. Загонщики терзали сочную плоть, огрызаясь на проворных Гончих, так и норовящих стащить лакомый кусок прямо из-под носа. Двор и округу Цитадели заполонили Потусторонние, вынюхивая источники дурманящей энергии, щедрым морем разлившейся по территории крепости.

Ров с водой выпустил шипящее облако пара, когда Погибель изрыгнула в него клокочущую лаву. Круша лапами стены, она проглатывала камень казарм вместе с содержимым, довольно вздрагивая, когда удавалось захватить еще теплые тела.

Вид разоряемой Цитадели привел Онику в ужас. Она и представить не могла, что игры со временем приведут к настолько тяжелым последствиям. Вот о чем говорил Мориус, когда предупреждал о перемещении на месяцы назад. Обостренные чувства замечали любое движение, пока не привлекли внимание девушки к взобравшемуся на одну из сторожевых башен Смиренному, скидывающему на головы чудищ камни.

— Потребуешь и сейчас пройти мимо? — Онику поразило угрюмое спокойствие, с которым прозвучал вопрос Кристара. Будто его и вовсе не пугали полчища тварей, возглавляемых настоящим гигантом, которому ничего не стоило стереть Цитадель в порошок. Взгляд юноши, не отрываясь, следил за единственным замеченным магом, из последних сил отбивающимся от лезущих на башню Гончих.

— Нет, — Оника сорвала с глаза мешающую повязку. — Этих тварей нужно уничтожить и помочь выбраться тем, кто еще остался в Цитадели. Если остался. Мне же бессмысленно просить тебя остаться в стороне?

— Я справлюсь.

Кристар старательно гнал страх из сердца и не отводил взгляда от Потусторонних, чьи окровавленные морды были заметны даже с такого расстояния. В его руках была сила достаточная, чтобы защитить свой дом от пришельцев. Она рвалась в бой, готовая исполнить любой указ, и он не имел права трусливо сбежать, сколько бы сомнений не раздирало его разум. Он оставил дворец не только, чтобы вернуться к семье, но, чтобы стать магом, достойным наследия Первого.

— Держись рядом. Проберемся к Смиренному на крыше, пока твари не добрались и до него. Я беру на себя тех, что слева, ты — справа.

От цели их отделяла открытая местность на подступах к Цитадели, ров и разрушенная стена, в проеме которой рыли землю Загонщики. Высокий энергетический фон, пропитавший все насквозь не дал Потусторонним различить появление еще двух магов. Рыча, один из Загонщиков решил помочь Гончим и теперь бился рогом о стены башни, пытаясь вырвать ее из-под нога упорствующего Смиренного.

Сорвавшись с места, Кристар и Оника плечом к плечу побежали к башне, тщательно следя за перемещениями противника. Первой их заметила Гончая, замершая на крыше одного из корпусов. Облизнувшись и огласив округу торжествующим воем, она спрыгнула на землю и понеслась к замеченной добыче, стараясь успеть раньше остальных. Ее грудь напоролась на выросший из рва ледяной шпиль, пробивающий грудь и ломающий ребра. Споткнувшись, Гончая скатилась в канал, судорожно меся воздух лапами.

Магов увидели и остальные. Бросив свою трапезу, пятерка Потусторонних покинула территорию Цитадели. Огрызаясь и кусаясь, каждая из тварей первой хотела добраться до отчетливо ощущаемой теперь энергии в телах людей. Гончая, сумевшая вырваться вперед остальных, упала с прожженной головой. В морды оставшихся ударил ураганный ветер, едва не отбрасывая Потусторонних назад. Пригнувшись к земле и утробно рыча, Загонщик вгрызался когтями в землю, упрямо направляясь к своей цели. Он замер темным холмом, когда кровь внутри его вен взбунтовалась и, отыскав все три сердца, разорвала каждое из них.

Поравнявшись с двумя Гончими, Оника отвлеклась на приближающееся слева подкрепление. Кристар потянул сестру в сторону, и перед носом девушки пронеслась каменная плита, слово плавник гигантской рыбы вынырнувшая из земли. На мгновение разделив магов и охотящихся за ними Гончих, плита рассыпалась едкой пылью, забирающейся в пасть и носы потусторонних и раздирающей легкие изнутри.

— Держись! — Кристар крепко сжимал руку Оники, перепрыгивая через обломки стены прямо под нос Гончих, рвущих когтями сторожевую башню. Клыки щелкнули, ухватив лишь пустой воздух: земля выплюнула покатый камень, уносящий магов на своей спине наверх, где с завидным упорством бился Смиренный.

Пот струился по лицу и спине, а локти дрожали, когда маг Ордена срывал с близстоящих зданий камни и швырял их в оккупировавших улицы тварей. Изнеможение и стучащий в висках страх не оставляли и шанса на ювелирное управление стихией, позволяя лишь на остатках слепой жажды жизни крушить стены, обломки которых лишь ненадолго задерживали Потусторонних.

Прижимая руку к немеющему от ранения боку, Смиренный неуклюже обернулся на упавший на него с неба крик. Сложив крылья и раскрыв пасть, Налетчик спикировал на замершего на крыше человека. Когда когти почти коснулись цели, зоркий глаз ослепила вспышка, вынырнувшая из-за башни. Боль пронзила живот, и в закружившемся мире земля приняла Налетчика в свои грубые объятия, ломая крылья о выросшие на пути копья.

— Ролант?! — спрыгнув на крышу с поднявшего их наверх камня, Оника удивленно застыла, встретившись с таким же ошарашенным взглядом усталых глаз. В памяти всплыли образы всех их предыдущих встреч, обрываясь на силуэте мага в проломе дворцовой стены в день мятежа.

— Ролант-предатель? — через плечо бросил Кристар, помня рассказы Оники о стычке, в которой пострадал их отец. Не тратя времени попусту, он разбил камень на сотни мелких осколков и кружащимся дождем уронил их на спину штурмующих башню Потусторонних.

— Нет, не в этом временном витке, — пока брат был занят обороной подножья, Оника отыскивала темные точки кружащихся в небе тварей. Теперь против косяка Налетчиков выступил сам ветер, только и ждущий приказа разорвать крылья в клочья. — Ты в порядке? Еще можешь сражаться?

Тяжело дыша, Ролант смотрел на неожиданное подкрепление, выуживая из памяти разномастные глаза, принесшие его отряду немало неприятностей.

— Ты же та отступница, — пересохшее горло обжигало болью с каждым словом. — Я видел тебя во дворце. И этот парень, разве он не…

— Да-да, это еще успеется, — с неба сорвалась тройка Налетчиков, пойманных разгульным ветром и брошенных на пики Цитадели.

— Да сколько же их?! — Кристар в отчаянии сжал кулаки. — Отойдите от края! Они, если я не удержу, защити себя и Роланта.

Кристар пальцем нарисовал перед собой горизонтальный круг, и вслед за его движением вокруг крыши возникло кольцо сжатого пламени, пульсирующего и рвущегося наружу сквозь невидимый барьер. Напитывая кольцо энергией, Кристар чувствовал, как башня дрожит под когтями Потусторонних, взбирающихся все выше. Их зрачки сузились, защищая глаза от яркого света.

Оглушительный хлопок пробил воздух и перешел в гул десятка водопадов, когда Кристар выпустил собранную в кольце энергию по узкому проходу вниз. Пламя ударилось в землю, разрубив камень и плоть, встретившиеся на его пути. Кристар продолжал напитывать огненную трубу энергией, пока пламя не разрушило установленную магом грань. Уняв бушующую стихию, он смахнул со лба выступившие от жары капли пота и обернулся к сестре, окружившей себя и Смиренного воздушным щитом.

— Камень и огонь, — пролепетал Ролант, перед глазами которого еще кружились яркие круги. — Как и у Командора. Что здесь происходит вообще?

— Это ты лучше скажи, — Оника посмотрела вниз, где у подножья башни вились темные дымки. Единственным Потусторонним в пределах видимости было гигантское чудовище, разоряющее Цитадель дальше вдоль стены. — Есть план, как прикончить тварь, плюющуюся лавой?

— Ее броню нельзя ни прожечь, ни пробить. А жар вокруг настолько велик, что тают камни.

— Я подберусь ближе и остужу ее пыл, — Оника силилась воззвать к крови чудовища, но каждый раз натыкалась на непреодолимую стену. — Довольно ей разгуливать.

— Нет, — Кристар покачал головой, сжимая и разжимая кулаки в попытке прогнать гул из ладоней. — У меня есть идея, как остановить зверя.

— Прости, но, мне кажется, тебе пока рано встревать в такие неприятности. И если ты думаешь, что я подпущу тебя к той твари, то глубоко ошибаешься. Любому риску есть предел.

— Я знаю. Уверен, расстояние не станет помехой, — Кристар прищурился, пристально следя за Погибелью, вгрызающейся в западное крыло Цитадели и булькающей лавой. — Если к нам подберется кто-то еще, тебе придется взять их на себя.

Наблюдая за своим противником, Кристар совершенно позабыл, что с момента, когда он впервые укротил стихию, прошла едва ли неделя. Энергия огня переполняла его, а молчаливая готовность камня подчиниться казалась настолько естественной, будто так было всегда. Чувствуя, как подвластные ему стихии сливаются воедино в чреве потустороннего, Кристар воззвал к ним.

Дрожа и перетекая, лава собиралась в плотный сгусток, от чего Погибель ворочалась и рычала, пытаясь избавиться от растущей в груди тяжести. Расплавленные камни сжимались под давлением, приходящим откуда-то извне, занимая все меньше и меньше места. Кристар чувствовал, как лава упирается, крича в его сознании и моля отпустить, но он продолжал сжимать сильнее кулак, чувствуя жар и напор внутри чудовища, словно бы переплетение огня и камня лежало в его руке. Казалось, кисть вот-вот сломается под давлением, но Кристар все продолжал стягивать лаву в одну точку, следя за беспокойными метаниями Погибели. Она скребла грудь лапой и задирала голову вверх, пытаясь отрыгнуть встающую комом породу. Когда давление стало так велико, что небо и земля поплыли перед глазами Кристара, он нарушил целостность оболочки, стискивавшей лаву внутри зверя.

Пламя пожаров померкло, когда из тела Погибели вырвались сотни лучей света. Не толще иголки, они прорезали мышцы и кости, светящимся дождем проливаясь на землю. Спицы из огня и камня исчезли, а чудовище повалилось на брюхо, но небо и стены Цитадели еще долго помнили ослепившую воздух вспышку.

— Получилось, — выдохнул Кристар, с восторгом рассматривая изнывающие от напряжения пальцы.

Обернувшись, он первым увидел бессильно оседающего Роланта. Заметив тревогу на лице брата, Оника успела подхватить Смиренного, не дав тому удариться головой.

— Я уж боялся, что не продержусь до конца представления, — со слабой улыбкой пробормотал Ролант, убирая руку, зажимавшую бок. Сквозь разорванную форму была видна длинная царапина, окруженная пятном синевы. — Некоторые из этих тварей ядовиты, как оказалось.

— Проклятье, Ролант, чего ты молчал?! — кисть Оники напряглась, пропуская энергию, а Смиренного скрутило от боли, когда отравленная кровь стала вытекать из раны.

— Кто вы вообще такие? — спросил Ролант без желания получить ответ. У него не осталось сил даже на удивление. Пальцы Смиренного скользнули по руке Оники, пачкая запястье в крови. — Не стоит, яд давно распространился по телу. Ног не чувствую.

— Почему Смиренные не смогли дать отпор? Где Командор? — Оника была уверена, что отец справился бы с нашествием чудовищ.

— Покинул Цитадель несколько дней назад вместе со всеми силами Ордена, — бледные губы мага едва шевелились. — В равнинах на север от Этварка были замечены Потусторонние. Те, кто напал на Цитадель — всего лишь жалкие крохи от нечисти, с которой встретится Командор. Здесь остались только дежурные отряды. И мы не справились.

Ролант закашлялся, судорожно сжимая руку Оники. Его клонило в сон.

— Что с капитаном? — спросил он, борясь с одолевающей дремой.

— О ком ты?

— Мой капитан… Люфир. Последний раз… у Каньонов Спасения, когда ты и маг огня сбежали… Вы убили его?

— Нет, Ролант, нет. Ему никто не причинил вреда, — закусив губу, Оника видела, как пламя жизни покидает глаза Смиренного.

— Вот оно как, — Ролант удовлетворенно улыбнулся. Давно мучавшие его сомнения рассеялись при свете истины, прочитанной ним в словах Оники. — Немудрено, что Небеса послали кару на наши головы. Куда не глянь — одни отступники. И я… такой же отступник.

Смех Смиренного замер на испачканных алым губах, а пальцы выпустили запястье Оники, безвольно упав на черепицу.

Остановив пожирающее лес пламя, маги исследовали руины Цитадели, добивая оставшихся Потусторонних. Они искали членов Ордена, которые могли выжить, но находили только разорванные тела и надежды. Оставляя за спиной темные ребра развалин, они не оглянулись на стоящий посреди равнины монумент. Расправив могучие крылья, сизокрыл взмывал в небо, неся в своей каменной груди Смиренного, стоявшего до конца.

Не было разговоров. Только понурое молчание, вышедшее следом за магами из Восходящего леса на хромающих ногах, и волочащее на горбатой спине Речных холмов безлунную ночь. Устроив привал в землянке, вырытой Кристаром в одной из возвышенностей, маги вскипятили в каменных чашах отвар из подобранных в Цитадели трав. Оника заставила брата поесть сладких сухарей, а сама, уставившись в стену, видела лицо Роланта, сжимая в руках чашу, словно бы хранящую тепло тела погибшего мага.

— Опять твое проклятое спокойствие, — не выдержал Кристар. — Неужели только мне так гадко внутри и снаружи?

— Ты бы счел лицемерием, если бы человек печалился о гибели того, с кем он даже не был друзьями, тогда как сам до этого, не колеблясь, убил товарища? — Оника нервно усмехнулась, как сейчас видя на снегу кровь мага молнии.

— Больше не буду роптать на твое спокойствие, — пообещал Кристар и, поднявшись на ноги, протянул сестре руку. — Готова идти?

Они шли всю ночь, не думая об усталости, держась следа, оставленного войском Ордена. Маги торопились догнать Командора и его людей, чтобы выступить общими силами и избавить материк от Потусторонних. Ближе к рассвету они остановились на еще один привал, чтобы подремать несколько часов и продолжить путь. Даже магам Ордена нужен был отдых, а, значит, Оника и Кристар не должны были сильно отстать.

Утро сгладило душевные тревоги, затянув сражение у Цитадели туманной вуалью. Разминая спину, Оника переводила взгляд с истоптанной ногами и лапами дороги, вьющейся через Срединный лес, на заросли нагих кустов и деревьев.

— Пойдем через лес, — подытожила она, закидывая на спину дорожный мешок. — Дорога изгибается к югу и делает петлю, так что проход через чащу поможет нам сократить путь и догнать отца у Этварка.

Кристар не спорил, как и всегда доверившись решению сестры. Взошедшее солнце проглядывало сквозь переплетения ветвей, согревая землю. Лес был тих и пустынен, и редкая сухая ветвь могла хрустнуть под копытами оленя, пугающегося собственной неосторожности.

— В прошлый раз, когда я шла этим путем, зелени на деревьях было побольше, — Оника усмехнулась воспоминаниям. — Да и вода в озере сейчас явно не располагает к купанию.

Крепкие пальцы сжались на предплечье Оники, с силой разворачивая девушку и заламывая руки. Вынырнув из секундного оцепенения, Кристар запустил в спрятанную под капюшоном голову чужака, появившегося просто из воздуха и схватившего девушку, огненное лезвие. Огонь ударился о прозрачную преграду, растекаясь по ней желтыми брызгами. За спиной первой фигуры материализовалась вторая, и удар невидимой силы выбил воздух из груди Кристара, отбросив его на позади стоящее дерево. Воздушные клинки рассекли воздух, но, как и пламя, не задели напавших. Безуспешно пытаясь вырваться, Оника воззвала к крови, но ей ответило лишь бешено бьющееся сердце приходящего в себя Кристара.

— Беги прочь! Немедленно! — выкрикнула она, и жесткая рука закрыла ей рот. Выпущенный наружу холод обжег губы, даже не коснувшись кожи неизвестного.

Теперь только ветер кричал Кристару в лицо, отталкивая назад. Спутник похитителя Оники поднес к лицу палец, призывая хранить молчание, и в следующее мгновение все трое исчезли, словно были всего лишь маревом.

Кристар стоял посреди леса, глотая ртом воздух и жадно обыскивая пространство глазами. Но вокруг остались только отвернувшиеся от случившегося деревья, и он сам, старающийся сдержать огонь отчаяния, рвущийся из реберной клетки мятущимся зверем.

Выбравшись на поверхность, маги еще некоторое время бежали по лесу, прежде чем остановились у поросшего терновником оврага, не имея ни малейшего представления о том, в какой части Восходящего леса они находятся. Люфир тяжело дышал, вцепившись в плечо Фьорда. Онемение в мышцах постепенно проходило, а порезы заполнялись тягучей болью.

— Спасибо, Мел, твое появление было как нельзя кстати, — Фьорд прислонил лучника к дереву, с облегчением высвобождая плечо из болезненной хватки. — Но что ты там делала? Ты же должна была ждать нас в доме.

— Решила, что ты собрался оставить меня в Убежище, — нехотя призналась девушка. — В целях безопасности.

— И как тебе только в голову такое взбрело?!

— Нам повезло, что Мелиссе не чуждо недоверие, — Люфир прервал начинающийся спор. Прислонившись затылком к дереву, цепляющимся корой за волосы, лучник прикрыл глаза.

— Боюсь, у нас нет времени на отдых, — Мелисса отняла ладонь от земли, стряхивая налипшие комки. — Мы здесь не одни.

— Они-таки увязались за нами следом! — Фьорд взглянул на Люфира, гадая, сможет ли лучник бежать дальше.

— Нет. Эти идут с другой стороны, — девушка запрокинула голову, отыскивая послеполуденное солнце. — Приближаются с севера.

— Восходящий лес — территория Ордена. Скорее всего, это патрульный отряд. Лучше укрыться под землей и избежать стычки. Сомневаюсь, что это новички, которые не узнают моего лица. Но даже если так, сложно будет объяснить наше присутствие здесь, — Люфир приподнялся от дерева.

Земля вздыбилась двумя валами, образовывая котлован, в котором маги могли переждать, пока неизвестные пройдут. Вязы тревожно закивали макушками, и с вышины на магов набросился штормовой ветер, раскидывая их в стороны. Мелисса укрылась за земляными щитами, но ветер настойчиво лез в щели, трепля волосы и пытаясь порвать платье.

— Какая удача, только подумать, — женский голос зазвенел в ветвях, опадая на головы магов вместе с обломанными сучками. — Сами Небеса, уставшие от творящегося на материке произвола, одарили нас своим благословением!

Их было четверо: трое мужчин и женщина, с усмешкой глядящие на оказавшуюся в окружении троицу.

— Помнишь меня, Смиренный? — женщина загладила назад беспорядок черных волос, чтобы лучник мог рассмотреть ее лицо с кажущейся огромной меткой Проклятого на маленьком лбу. — Я вот не забыла ни тебя, ни твою стрелу в своей лодыжке.

— Так тебя поймала эта мошка, Ильва? — поинтересовался один из ее спутников, постукивая ладонью по дереву. Мелисса чувствовала дрожь, передающуюся недрам от его движений. Каменные иглы нетерпеливо ворочались в кармашке платья, готовые вновь искупаться в крови.

— Этот выродок метко стреляет, — Ильва ощупала взглядом Фьорда и Мелиссу, и нахмурилась, не найдя на их лицах печати Проклятого. — И где же твой лук, Смиренный? Я не прочь поиграть с…

— Идите своей дорогой, — оборвал женщину Фьорд. Его взгляд перескакивал с одного чужака на другого, пытаясь узнать, есть ли среди них маг огня. В его расположении энергии было от силы на два огненных сверла, которые исчезнут, едва ли пролетев десяток метров.

— И кто это у нас такой смелый? Кто это, Смиренный? — Ильва обращалась к Люфиру, следя за каждым его движением.

— Ты должна быть в Казематах.

— Ха, от Казематов осталась только груда дымящихся развалин. Впрочем, та же судьба ждет и Цитадель Ордена, — Ильва не позволила равнодушию на лице Люфира обескуражить ее. — Мы помогли посланникам Проклятого найти дорогу к обители обмана, так что уже к ночи от этого рассадника предателей камня на камне не останется.

— Надоела твоя болтовня, женщина. Раз он Смиренный, значит, умрет, — маг камня, привлекший внимание Мелиссы, первым ринулся в бой, вырывая землю из-под корней и собирая ее в увесистые комья.

Гончие давно учуяли магическую энергию, клубящуюся в чаще и манящую расходящимися по лесу отголосками. Она влекла их своим многообразием, одуряя разум. Они появились из воздуха, словно выскочили из окна, ведущего в иное измерение: вздыбившиеся горбом загривки и блестящие слюной клыки.

— Воистину посланники Проклятого, — Фьорд ухмыльнулся, перехватывая пламя, схватившегося с тварью мага. Огонь собрался в плотный клубок и ударил своего же создателя вращающейся сферой.

Хаос захлестнул клочок леса, смешивая чешую, землю и кровь. Бывшие охотниками, маги теперь сами стали добычей, отчаянно отбиваясь от появляющихся Потусторонних. Одна только Ильва не думала отвлекаться на нового противника. С горящим ненавистью взглядом она ломала ветви деревьев, роняя на Люфира все неистовство ветра. Мелисса выставляла на его пути земляные стены, разлетающиеся от одного удара воздушной стихии.

Лук сверкнул, отпуская стрелу. Ярость в сердце Ильвы сменилась страхом, и отчаянной попыткой отбить выстрел. Не отклонившись со своего курса и роняя голубые нити, стрела просвистела мимо головы женщины и с глухим хлопком вонзилась в голову подкравшегося сзади зверя.

Их взгляды встретились: безразличие лучника и непонимание Ильвы. Тетива щелкнула, и стрела пробила грудь женщины. Дымясь и тая, она исчезла, оставив кровоточащую дыру. Падая на колени, Ильва смотрела на мистическое мерцание в руках Люфира и танцующие в воздухе каменные иглы.

Все закончилось спустя несколько минут. Последний выстрел унес жизнь единственного выжившего беглеца. Не желая видеть происходящего под ногами, Мелисса задрала голову вверх, глядя на царапающие небо ветви.

— Я погляжу, у тебя просто талант заводить «друзей», — Фьорд переводил дух, опершись о дерево. — Кто это?

— Отступники. Орден поймал их, но попытки перетянуть на свою сторону не увенчались успехом. Таким одна дорога — в Казематы, — Люфир поглядел на бинты, покрасневшие от открывшихся на пальцах порезов. В пылу боя он совершенно забыл сменить руку, и тетива разбередила недавние раны. — Пойдем. Нечего стоять на одном месте. Хассы скоро учуют запах мертвечины и заявятся сюда.

— Я могла бы скрыть тела, — Мелисса закусила губу, понимая, что так или иначе ей придется увидеть последствия стычки и ее действий.

— Нет. Побереги силы.

Очень скоро вязы сменились кленами и дубами, не подозревающими о крови, пролившейся в их царстве. По их ветвям скакали белки, отыскивая оставшиеся с зимы припасы. Небо затягивали морщинистые тучи; пахло пеплом и сырой землей.

— Теперь ты, не раздумывая, бросаешься на отступников? — молчание почему-то тяготило Люфира. Встреча с Ильвой оставила на губах неприятный привкус, и лучник не знал, как от него избавиться.

— Почему же не раздумывая? У меня было немало времени пораскинуть мозгами, пока твоя знакомая болтала, — отшутился Фьорд, но решив, что не стоит злоупотреблять благодушием Люфира, добавил: — Они первые начали. Тем более, отступники, церковники, мятежники, Смиренные — все смешалось. Белое стало черным, черное белым. Если всех мерить по принадлежности к тем или другим, можно оказаться в дураках. Только и остается, что держаться людей, которым доверяешь, выкинув из головы глупые предрассудки.

Мелисса хихикнула, прикрыв рот ладошкой, едва не уронив с плеч одолженный Люфиром плащ. Покинув теплые улицы Безвременья в одном платье, девушка сильнее остальных ощущала сгущающийся в подлеске холод.

— Разве мы не идем к Цитадели? — Фьорд смотрел на солнце, осветившее последний клочок чистого неба впереди. Малиновые полосы расчертили его, приняв на себя всю тяжесть сизых туч. — А как же твари, о которых говорила отступница?

— В Цитадели расположены основные силы Ордена. Это не горстка мятежников. Они с легкостью сотрут в порошок любого неприятеля. Незачем тратить день на бессмысленные переходы, когда нам сказано прибыть в Этварк.

— Ты теперь слушаешься указаний церковника? — Фьорд отплатил лучнику его же монетой.

— Он — бывший церковник.

Хохотнув, Фьорд покачал головой и вдохнул стылый воздух. Он был рад покинуть опостылевшую общину мятежников и снова находиться в тесном кругу людей, по воле судьбы ставших его извечными спутниками. Изредка поглядывая на Люфира, он гадал, что занимает мысли лучника, когда тот пронзает взглядом вечернюю даль.

Троице пришлось вспомнить, что значит спать вне крепких стен, укрывшись от неба возведенным из земли и камня убежищем. Разведя костер из собранного в потемках хвороста, Фьорд вновь остался без энергии и устало откинулся на промозглую землю. Поджав коленки к груди и закутавшись в плащ, девушка рисовала пальцем на земле.

Промозглость лесного утра не отставала от магов до поры, пока ее не разогнали теплые полуденные лучи, встретившие путников на окраине Восходящего леса.

— Последняя преграда, и дальше — только равнины Этварка, — Мелисса пыталась отыскать знакомые деревья, когда-то казавшиеся ей совершенно непохожими друг на друга, а сейчас слившиеся в безликое серое воинство.

— В прошлый раз погода больше располагала к путешествиям, да? — Фьорд окинул взглядом мрачный пейзаж, неуклюжим пятном замерший под голубым небом.

— Огненный маг жалуется на холод. Дела, — насмешливо протянул Люфир, первым покидая кромку леса.

— Это же из-за тебя и твоих тренировок я только и могу, что дым пускать!

Вечером того же дня, когда Мелисса занималась обустройством стоянки, а Фьорд собирал хворост, Люфир отправился на поиски хоть какой-то живности. За весь дневной переход по Срединному лесу на его глаза не попался даже захудалый крапивник, и тишина, царящая в вышине, настораживала лучника.

Вспомнив, что неподалеку должно находиться озеро, Люфир направился на север, надеясь отыскать на берегу следы лесных обитателей и принести наконец в лагерь ужин. Чем дальше он шел, тем неподвижнее становился лес, и даже ветер умчался прочь.

За деревьями появились неряшливо разбросанные глыбы — кайма древнего кратера, в лоне которого покоились тихие озерные воды. Приблизившись, Люфир приник к шершавому боку камня, едва выглядывая из-за него. Внизу, в окружении высохших склонов, разрослась бурая грибница прилипших друг к другу строений, ощетинившихся невысокими вышками. Ее окутывала едва заметная желтая дымка, растворяющая в себе контуры фантасмагорической крепости. От озера, веками питавшего лес и его обитателей, не осталось и следа.

Со стороны стоянки донеслись грохот и крики, и тут же затихли. Люфир стремглав понесся назад, на ходу призывая лук. Перепрыгивая через кочки, он вглядывался в заросли, надеясь заранее заметить неприятеля, но ни в тот момент, ни потом, наконец добравшись до лагеря, лучник не нашел ничего, кроме раскуроченной полянки и порванного плаща.

Крутясь волчком, он старался отыскать следы спутников или тех, кто напал на них, но натыкался только на тропу, которой они пришли. Образ строения, явно потустороннего происхождения не выходил из головы. Стиснув лук до боли в пальцах, Люфир пошел обратно к кратеру, нарезая широкие круги, в надежде все же обнаружить следы пропавших магов.

Он упал на колено, когда боль пронзила щиколотку, судорогой взбираясь по спине. Вскинув лук, Люфир узнал черты напавшего на него, лишь когда стрела рассталась с тетивой. Вздрогнув, она пронеслась мимо цели, взорвавшись за спиной и оглушив мага.

— Проклятье, — опираясь на лук и волоча немеющую от боли ногу, Люфир добрался до юноши, потерявшего сознание от ударной волны, и перевернул его на спину. — Проклятье!

Не зная, какие повреждение повлекла за собой взорвавшаяся стрела, и не желая рисковать, Люфир приложил руку к груди мага и зашептал, призывая на помощь золотистое сияние. Черты, когда-то вложенные в голову лучника Крайснером, ожили и обрели краски, делая иллюзию явью.

Когда Кристар пришел в себя, сумерки висели на ветвях разлогими тенями. В спину упирался камень. Кристар ожидал, что от оглушившего его взрыва голова будет раскалываться, но в ней царила легкость, и единственное неудобство причиняли руки, туго стянутые за спиной веревкой. Только попытавшись сжечь их, Кристар понял, что легкость в голове и во всем теле оказалась дурным признаком. Он больше не ощущал в себе энергии огня, а камень продолжал лежать на месте, игнорируя зов мага.

Едва не крича от досады, Кристар поднял взгляд на сидящего перед ним человека. Его лицо освещали мерцающие змейки, бегающие по пяти камням, разложенным полукругом, до которых Кристар не смог бы дотянуться при всем желании.

— Как себя чувствуешь? Голова не болит? — поинтересовался человек, в котором метка на лбу выдавала мага.

Кристар молчал, уязвленный собственной нерасторопностью, приведшей к поражению. Пытаясь отыскать сестру, он метался по лесу, озираясь на каждый шорох, не зная, что ему делать, и, при виде неизвестного, оголенные нервы вынудили юношу первым нанести удар. Если бы он только сидел тихо и не лез на рожон, ни в чем не разобравшись! Встреча с неизвестными, оказавшимися неуязвимыми для его атак и так легко схватившими Онику, пошатнула уверенность Кристара в собственных силах. Теперь же, без умений укротителя стихий рядом с магом, он был беспомощным младенцем.

— Это меры предосторожности. Чтобы ты никого не покалечил сгоряча, — маг говорил спокойно и даже участливо, что еще больше насторожило Кристара. Он лихорадочно думал, что же делать. — Я не враг тебе, Кристар, так ведь? Я служу твоему отцу и знаю твою сестру.

Слова мага повергли Кристара в замешательство. Взгляд юноши скользнул по необычной для мужчины внешности, даже не перевязанной ноге, хотя он мог поклясться, что попал в нее, и забинтованным пальцам правой руки. Сидящий перед ним Смиренный был старше него, скорее всего, одного возраста с Зореваром. Кристар вспомнил сверкающие изгибы оружия, которое успел заметить в руках мага до того, как потерял сознание. Внезапно нахлынувшее облегчение теплой волной разошлось по телу, скапливаясь в пятках. Исчезнувшее из тела напряжение вызвало приступ нервного смеха.

— «Знаю»?! Это так ты называешь ваши отношения? — Кристар наконец перестал смеяться. — Развяжи меня, Лир. Обещаю, что не буду больше нападать.

Брови лучника изогнулись в удивлении. Услышать сокращение, придуманное Оникой, от кого-то другого было дико.

— Меня зовут Люфир, — уточнил он, возясь с туго затянутыми узлами.

— Знаю я, знаю. Это все сила привычки, — Кристар облегченно вздохнул и потер освобожденные запястья. — Я уж думал — мне конец.

— Так и было бы, не успей я отвести стрелу.

— Смешно бы вышло, если бы на этот раз ты пристрелил меня, — непонимание на лице Люфира и воспоминание о том, как в ином витке событий погибла Оника, настроили Кристара на серьезный лад. — Я же ранил тебя! Прости, если бы я только знал…

— Не стоит извинений. Ногу я залечил, — Люфир запнулся. Кристар пробыл без сознания около двух часов, и за все это время лучник не почувствовал признаков слабости и теперь надеялся, что Мориусу достанет благородства не взимать плату за исцеление ран, нанесенных его же потомком. Люфира не прельщала перспектива предстать перед Первым магом, не выполнив его поручения в Убежище.

— Ты уже открыл эти способности? И твой лук, я могу его увидеть?

Осведомленность Кристара и его неподдельный интерес смутили лучника. Пока юноша разглядывал материализованное по его просьбе оружие, Люфир пытался понять, как ему стоит себя вести. Черты юноши постоянно навевали мысли об Онике, и лучник не мог воспринимать его иначе, как ее брата, и из-за этого терялся, не понимая где и как ему установить рамки общения.

— Совсем забыл, — Люфир забормотал непонятные слова, и мерцание исчезло с окружавших мага камней, а перед глазами Кристара побелело, когда ощущение силы огня внезапно вернулось, словно выйдя из-за непроницаемой ширмы.

— Твоя сила голоса поразительна. Не знал, что ты можешь подавлять умения других магов, хотя да, это вполне возможно, — Кристар вспомнил об одном из Мастеров Республики, обладающем подобной способностью. — И как только ты это делаешь?

— В основном придумываю на ходу, — произносимые юношей фразы сбивали Люфира с толку. Ему все еще было непривычно видеть перед собой человека, который всегда жил для него во дворце Берилона и был так же далек от мира магии, как звезды от земли.

— Оника мне столько рассказывала — даже больше, наверное, чем следовало — что мне кажется, будто я знаю тебя долгие годы, — пояснил Кристар, заметив замешательство на лице лучника.

— Кстати, что ты здесь делаешь и почему один? Где Оника? — Люфир решил оставить десятки роящихся в голове вопросов до лучших времен, задав лишь насущные.

Кристар помрачнел, а под его ребрами заныла болезненная тревога и зарождающаяся паника из-за потерянного времени.

— Мы думали встретиться с отцом в Цитадели, но на нее напала целая орава Потусторонних во главе с чудищем, плюющимся лавой. Нам удалось разобраться с ними, но все Смиренные, что остались в крепости, погибли. Был один, Ролант, — голос Кристара сделался тише и жестче, словно в попытке заглушить неприятные воспоминания, — его ранило еще до нашего прихода. Он спрашивал о тебе, перед тем, как…

Меж бровей лучника залегла складка, когда голос Кристара оборвался.

— От него мы узнали, что отец вместе со Смиренными выступил к Этварку, у которого собрались Потусторонние. Мы направлялись туда, когда в этом проклятом лесу из ниоткуда появились двое в бурых плащах, схватили Онику и так же — исчезли. Я ничего не смог сделать. Мое пламя даже не задело их, будто бы наткнувшись на невидимый щит, — Кристар ссутулил плечи. — Небеса неимоверно милостивы ко мне. Признаться, я даже не представляю, что делал бы, если бы не встретил тебя.

— Что значит «появились из ниоткуда»?

— Я думаю, они могут перемещаться в пространстве. Они не были невидимы. Тогда бы на земле остались бы хоть какие-то следы. Только были здесь — и вот их нет. Проклятье, зачем она им понадобилась?! Если с Оникой что-то случиться…, — Кристар тут же устыдился того, что поддался панике. Он не чувствовал никаких изменений, и ветер был так же безразличен к нему, как и остальные стихии когда-то. — Она в порядке, но я даже не имею представления, где находится.

— Двое моих спутников также пропали. Меня не было рядом, и я не видел нападавших, но они определенно оказали сопротивление. Недолгая и после никаких следов, но, думаю, это дело рук одних и тех же людей.

— Фьорд и Мелисса?

Люфир кивнул, уже не удивляясь осведомленности Кристара.

— Мне кажется, я знаю, где они могут быть. Пусть и ошибаюсь, но одно место неподалеку однозначно стоит проверить, — Люфир поднялся на ноги под пристальным взглядом Кристара. — Они появляются из ниоткуда, как и твари по всему материку, еще и странная архитектура, явно не из этих краев. Сначала нападения, а теперь еще и похищение людей.

— Охота ведется не на простых людей, а только на магов. Я знаю, почему они здесь, — Оника рассказала. Но это долгая история, на которую сейчас нет времени.

Листва зашуршала под ногами Кристара.

— Я не буду притворяться, будто знаю, что делать. Все это время я следовал за сестрой, доверившись ее опыту. Теперь, похоже, пора довериться тебе. В укрощении стихий я не так плох, как в принятии решений, так что камень и пламя — в твоем распоряжении. Только скажи, что мне делать.

— Остаться здесь и не встрять в неприятности до моего возвращения, — слова Люфира окатили Кристара, словно колодезная вода из ведра, полностью погасив запал.

— Ты же шутишь, да? — он не сразу нашелся, что ответить лучнику.

— Я не могу рисковать твоей безопасностью. Если придется встретиться с теми, кто защищен от стихийных атак, помощи от тебя будет немного.

— А сам ты, думаешь, справишься лучше?!

— Я немного умею стрелять, — Люфир усмехнулся фразе, становящейся его девизом.

На плечо лучника опустилась тяжелая рука, не давая уйти.

— Это моя сестра, Лир. Я знаю, чем рискую, знаю лучше тебя. Но не могу остаться в стороне. Позволь хоть чем-то помочь.

— Проклятье на мою голову, — сдаваясь, Люфир махнул головой, разрешая пойти следом.

Маги пришли к тем же камням, у которых лучник впервые увидел строения, не вписывавшиеся в картину леса. В окутавшей мир темноте не было видно ни единого светящегося окна. Лунный свет падал на гладкие крыши, белыми мазками очертив верхушки шпилей.

— Дождемся середины ночи, — сощурив глаза, Люфир вглядывался в очертания зданий. Мысль, что Оника внутри, толкала его немедля ринуться вперед, но обучение Ордена не давало сдвинуться с места и совершить ошибку.

Часы ожидания мучительно извивались ночными тенями, отмеряемые протяжным уханьем совы. Не сомкнув глаз, как и Люфир, Кристар смотрел на витающий в воздухе желтоватый туман, когда лучник пришел в движение.

— Нравится тебе или нет, но ты останешься здесь. Я головой отвечаю за твою сохранность, — Люфир мог бы представить гнев Командора, узнавшего, что лучник не уберег его сына, но образ Сапфировой Маски мерк на фоне не знающего меры жестокого безумия Первого мага. — Будешь полезен, если твоих умений хватит, а нет — мне снова придется принять меры.

Люфир нахмурился, заметив неумело скрываемое веселье в уголках губ Кристара. Юноша все ждал, когда же услышит знаменитую жесткость в голосе лучника и, встретившись с ней, только повеселел.

— Не думаю, что войти туда будет проблемой. Но, если Оника и остальные окажутся внутри, нужно будет вывести их оттуда в условиях поднявшейся тревоги. Если ты сможешь отвлечь хотя бы часть внимания, будет уже легче.

— Что я должен сделать?

— Сможешь добросить камни до стен? Было бы неплохо сломать парочку из них.

— У меня есть кое-что получше, — Кристар ухмыльнулся. Ему давно хотелось вновь почувствовать силу взрывающейся энергии огня. — Но как я узнаю, куда бить? Это место просто огромно!

— Когда придет время выбираться, я подам сигнал. Следи, откуда вылетит горящая белым стрела, и целься подальше. Я буду прорываться в направлении ее полета. Справишься?

— Будто есть варианты, — за улыбкой маг скрыл не отступающую тревогу. — Найди их и приведи назад.

— Только этим и занимаюсь, — хмыкнул Люфир.

Сняв бинты, чтобы те не мешали тетиве вытягивать кровь, лучник скользнул в щель меж опершихся друг на друга глыб. Камни под его ногами хранили целомудренное молчание, не смея пошевелиться под пристальным контролем затаившегося неподалеку Кристара.

Изнутри форт был похож на покинутый улей. Перекрестки дорог, зависшие в центре сферических комнат, ониксовыми лучами расходились к провалам в стенах, за которыми находились пустующие помещения, ведущие к новым пересечениям воздушных мостов.

Ветер не стихал, пока Онику вели по лабиринту узких дорожек. Он метался от стены к стене, пытаясь сбросить людей с мостиков, исполосовав их робы и тела, но каждый раз натыкался на невидимый барьер, отступал и нападал вновь. Собирающиеся из воздуха водяные сферы вытягивались в клинки льда и со звоном разбивались о ткань, падая на дно пронизанных желтоватыми прожилками комнат. Оника не оставляла попыток проморозить до костей пленившие ее руки, но холод каждый раз возвращался к ней, больно кусая кожу. Похитители ничего не говорили, и за всю дорогу к камере девушка не увидела никого кроме тех двоих, что схватили ее в лесу. Она не знала, как оказалась здесь. Вот она видит испуганное лицо брата, а затем пахнущая мускусом рука закрывает ей глаза, и через мгновение ее уже ведут по нескончаемой череде комнат.

Когда Онику втолкнули в камеру заключения, она и опомниться не успела, как ее впечатала в стену чья-то каменная грудь, а в горло до боли впилось предплечье.

— Ты! — прошипел знакомый голос. Давление предплечья усилилось, от чего девушка закашлялась. — Значит, мне нужно благодарить, а не хулить новых знакомых за такую встречу. Тебе не стоило похищать Кристара! И не жди, что я сделаю скидку на то, что ты женщина. Где он? Отвечай!

— Никто его не похищал. Он сам принял решение уйти, — прохрипела Оника.

Воспользовавшись растерянностью, вызванной ее словами, она вцепилась в душащее ее предплечье, окружая его тонкой коркой льда. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сломить сопротивление тела церковника.

— Остынь, дурак, — выдохнула девушка, когда Зоревар отшатнулся, тряся обожженной холодом рукой.

— Что за бред ты несешь?!

— Так уж и бред? — пытаясь выкашлять боль из горла, Оника сердито глянула на церковника. — Сам у него и спросишь, когда выберемся отсюда.

— О, когда это случится, я доставлю тебя в Берилон, где самолично казню, проклятая отступница!

— Это крайне плохая идея. Хватить орать, Зоревар. Как тебя вообще сюда занесло?

— Ты думаешь, что я отвечу тебе?! — возмущение и злоба внутри церковника, так долго ждавшие этого дня, раз за разом тупили клыки, наталкиваясь на слова и интонации, никак не свойственные горничной Рони, которую он так хорошо знал. Зоревар смирился с мыслью, что оказался одураченным, но и представить не мог, что разница между фальшивкой и подлинником окажется столь велика.

— Крикливый идиот, — прошептала Оника, приблизившись к перегородке, отделявшей камеру от остальных помещений — заслону из желтых, казалось, живых стеблей, переплетенных так тесно, что в оставшиеся щели могла пролезть разве что иголка.

Зоревар наблюдал, как на ладони девушки собралась выделенная из воздуха вода и выстрелила в один из стеблей. Стихия снова и снова билась о заслон, не оставляя на нем и крошечной засечки.

— Я уже пробовал сломать ее, — хмуро произнес церковник, злясь на себя за неуместную вспышку гнева.

Все дни с момента ухода из дворца, он привыкал к мысли, что Рони — сосредоточие бед, и его долг — не перед Всевидящей Матерью или Церковью, но перед ним самим и Кристаром — поймать отступницу и предать суду. Гадая, как состоится их встреча, Зоревар не ждал, что его гнев будет встречен холодной невозмутимостью.

— Дверь, стены, пол — все без толку, — тише добавил он.

— Как рука? — убедившись, что стебли ей не перерезать, Оника обернулась к Зоревару, огорошенному ее вопросом. — Послушай, Зоревар, я знаю, что ты считаешь иначе, но мы не враги. Я не желаю зла ни тебе, ни, тем более, Кристару, и не сделала ничего из того, чего бы он сам не хотел.

— Где он?

— Надеюсь, что в безопасности, — Оника потерла лоб, устало садясь на пол. — Мы были вместе, когда меня схватили и перенесли сюда. Проклятье! Нужно же было так влипнуть!

Зоревар зло смотрел на Онику. Сейчас они оба были в ловушке, пойманные общим врагом, чьи мотивы оставались неизвестными. С того момента, как день назад Зоревар оказался в заключении, он больше не видел своих похитителей. Все это время он пытался вспомнить, как его схватили, но память подводила, сохранив последнее воспоминание о небольшой деревушке, где ему удалось напасть на след Кристара, поговорив с местными жителями.

Церковник долго вглядывался в лицо Оники, как вдруг его глаза удивленно расширились, когда он, наконец, отыскал, что же смущало его в девушке.

— Твоя метка!

Оника не сразу поняла, что на этот раз вывело церковника из равновесия.

— А, ты об этом, — она провела ладонью по лбу. Удивление в глазах Зоревара заставило ее подумать, что шрам все еще должен обезображивать кожу. — На мне все хорошо заживает.

Враждебность, выказываемая церковником, огорчала Онику, примешиваясь к десяткам других тревог. Она прекрасно понимала причины его злости, и не могла оставить все так, как есть.

— Мне жаль, что все так вышло тогда. Я нарушила условия договора, и это бы не прошло бесследно. Но Кристар сам принял решение уйти.

— Ложь.

— Почему ты так в этом уверен? Ему не место в Берилоне, Зоревар.

— Не тебе решать, — Зоревар с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на отступницу вновь. Он спрашивал себя, что бы он тогда делал, попытался бы задушить ее собственными руками? Все это походило на абсурдный сон.

— И не тебе, — парировала Оника, но, смягчившись, добавила. — Но я рада, что ты так думаешь. Кристар бы огорчился, если бы ты оказался причастен к интригам Арноры.

— Что ты себе позволяешь?! Ты не смеешь говорить о Всевидящей Матери в таком тоне!

— Сейчас не место и не время для таких разговоров. Вернее будет, если Кристар сам все тебе объяснит, если сочтет нужным. Но для начала нужно выйти из этой клетки.

Прикоснувшись к загораживающим выход стеблям, Оника ощутила пронизывающее их напряжение, отдающее в пальцы мелкой дрожью. Выпускаемый холод обволакивал заслон, пытаясь разорвать его изнутри, лез по стенам и потолку, но преграда и не думала сдаваться.

— Хватит, ты скорее нас заморозишь, чем пробьешь выход. Я считал, что с холодом могут управляться редкие укротители воздуха, но никак не воды. Не скажешь, что это значит?

— Ты думаешь, что я отвечу тебе? — Оника усмехнулась, повторив сказанную ей церковником фразу. Пока Кристар оставался где-то там, один на один с незнакомым ему миром, она не могла сидеть сложа руки. Девушка и представить не могла, что будет делать брат, и каждая минута порознь могла обернуться трагедией.

«Посмотрим», — Оника присела на корточки у двери и закрыла глаза. Верткие щупальца сквозняков пролезли сквозь крошечные зазоры между стеблями и, распрямив плечи и выпятив грудь, понеслись по лабиринтам комнат, заглядывая во все щели и выстраивая план помещений. Девушка уже начала теряться в хитросплетениях тюрьмы, не единожды наткнувшись на очертания диковинных предметов, когда один из воздушных посланников запутался в толпе ног. Их было четверо: двое, спрятавших тела в робы, и еще двое средней комплекции, идущих тем же путем, которым привели Онику.

— Кажется, мы не одни, — девушка встала сбоку от двери и взглядом указала на вторую сторону. В ее ладони собралось немного влаги, замерзшей в острые льдинки.

Когда стебли растворились, в комнату втолкнули двух новых заключенных, а лед и кулак Зоревара ударились о мгновенно восстановившуюся преграду.

— Я говорил, что это бессмысленно! — церковник по большей мере злился на свою силу, в один миг потерявшую какое-либо значение.

— Оника?! — в испачканном платье и листвой, запутавшейся в волосах, Мелисса удивленно переводила взгляд с девушки на пребывающего в явно дурном расположении духа мужчину.

— Оника? — переспросил Зоревар, начиная еще больше злиться из-за очередного обмана, брошенного унизительной насмешкой его доверию.

— А мир тесен, — Оника приветственно помахала Фьорду, удивленному не меньше Мелиссы, спешно отбрасывая лишние и восстанавливая в памяти те события, которые объединяли ее и мага огня в этой действительности.

— Пожалуйста, скажи, что все это твой очередной дурацкий план, — юноша с надеждой посмотрел на Онику, но та неутешительно покачала головой. Вздохнув, он перевел взгляд на неизвестного ему человека. — А это…

— Это Зоревар, церковник и вообще славный парень, — Оника опередила мага, пока тот не выдал свою догадку. — Он мне не раз помогал, пока я жила в Берилоне.

— Славный церковник? — скептически повторил Фьорд, оглядывая Зоревара с ног до головы. — Что уж тут удивляться, раз ты в этом замешана. Где мы?

— Если б только знать.

Оника коротко передала, как угодила в клетку и то немногое, что узнала о крепости похитителей. Зоревар, сидя в противоположной части комнаты, исподлобья наблюдал за Фьордом, рассказывавшим о нападении на их стоянку. Церковник понимал, что остался один против тройки магов, и предпочел занять выжидательную позицию, чтобы не нарваться на еще большие неприятности.

— Надеюсь, нас не перенесли на край света. Если эта крепость находится неподалеку от того места, где нас поймали, нужно только дождаться подкрепления, — Фьорд и думать не хотел о том, что лучник может бросить их на произвол судьбы.

— Ты порой такой дурак, Фьорд, — от колких слов Мелиссы опешил не только огненный маг, но и Оника. Цепкий взгляд отыскал страх в плотно сжатых губах укротительницы камня. — Ты же сам видел, что их щиты не пробить!

— А еще я видел, что происходит с чудовищем, размером с деревню, когда в него попадает всего лишь одна стрела. Если о чем и стоит переживать, так это о том, чтобы нас не разнесло на кусочки вместе с этой дырой.

Маги не оставили попыток вырваться из комнаты. Мелисса безуспешно штурмовала камень, на камень-то и не похожий, Оника же маялась с дверью. Время от времени, она поглядывала на Фьорда, неспособного ничем помочь без энергии, и обменивающегося враждебными взглядами с Зореваром.

Она предпочла бы встретиться со старыми друзьями в лучших условиях, но, сидя взаперти, вспоминала времена, когда им пришлось столкнуться с чем-то посерьезнее, чем путешествие по материку в поисках Кочевников и обратно. И пусть Фьорд, в отличие от Мелиссы, проведшей дни после мятежа в родном доме, часто был рядом, для него теперешнего события тех дней не существовали так же, как и для укротительницы камня. Судьба снова объединила их жизни, но Оника явственно ощущала образовавшуюся между ними пропасть.

Устав, девушка отошла от двери, но натолкнулась на невидимую преграду, не пустившую ее дальше. Обернувшись, она увидела, что и вокруг остальных появился едва заметный мерцающий желтый кокон, не дающий ступить и шагу. Зоревар пытался пробить щит, Фьорд что-то кричал, но его голос был не в силах прорваться сквозь появившийся заслон.

Стебли за спиной Оники растворились, и девушка вновь оказалась в тисках бесцеремонных рук, вытащивших ее наружу. Ее преследовало облако трескучего мороза, не причиняющее неизвестным ни малейшего дискомфорта. Оника взывала к крови в их телах, но та по-прежнему оставалась безразлична к приказам.

Ее привели в помещение, внутри которого слабо пульсировал шар грязно-желтого цвета, пронизанный серыми прожилками. К нему вели темные шнуры разной толщины, путающиеся в черных коробках.

«Республика!» — пронеслось в голове Оники, но она тут же отмела эту мысль, как невозможную. Церковь и Зерно были целы, а, значит, островитянам на материк пути не было.

Ее прижали к липкой поверхности шара, и страх обнял девушку вместе с отвратительной материей, буквально заглатывающей ее в себя. Как и все вокруг, сфера была совершенно нечувствительна к атакам Оники.

Воздух внутри был вязким и жарким. Он пах чем-то кислым, лишающим тело сил. Когда Оника уже едва держалась на ногах, нутро сферы выпустило бледно-желтые щупальца, обхватившие тело девушки и не дающие ей упасть. В тумане помутнения она слышала голоса приведших ее сюда. Они переговаривались на неизвестном, рычащем языке, и их слова наполняли шар терпким дымом, лезущим в глаза и пристающим к коже бурыми пятнами.

«Только не опять!», — воспоминания о лаборатории в Республике озарили сознание обжигающей вспышкой и тут же померкли, утонув в смоге, доверху заполнившем сферу.

Поддерживаемая туго натянутыми щупальцами, Оника медленно приходила в себя. Мир плыл перед глазами, расходясь кругами от тихо звучащих голосов. Бурые капли падали под ноги, стекая по лицу и рукам.

— Скорость мутации ниже средней.

— Добавим шестую дозу реагента, чтобы не было отката.

— Нет, уровень невозврата пройден. При увеличении концентрации велик риск отторжения. Нам ведь не нужна мгновенная реакция?

Слова превратились в смех, бьющий по вискам расстроенным колоколом.

— Будь, по-твоему. В любом случае, пять единиц — рекордный результат для человеческого организма.

— Извлекай ее. Подождем несколько часов, прежде чем продолжить. Степень стабилизации ниже нормы.

Щупальца ослабли, и им на смену пришли руки. Оника едва перебирала ногами, послушно позволяя себя вести. Щемящее чувство из груди ядовитыми клубами опускалось в желудок, делая движения вялыми и ленивыми. Она гнала дурман из головы, звала на помощь ветер, но тот щекотал щеки и носился кругами, такой же опьяненный.

С каждым выдохом чад покидал легкие, и на подходе к камере заключения Оника осознано попыталась вырваться. Посмеиваясь, руки толкнули ее в комнату и исчезли за плотно сросшимися стеблями.

— Куда тебя водили? Зачем? — Мелисса первой заметила блуждающий взгляд и слабость в ногах девушки. Оника лишь покачала головой и сползла по стене. Она пыталась понять, что же с ней сделали, но единственным изменением была разбитость как от закатного сна.

Комната вздрогнула, когда из глубин крепости донесся взрыв. Оника встрепенулась, а на лице Фьорда появилась победная улыбка.

— Пора уносить ноги.

Порыв ветра пронесся по форту. Окружив лучника, он взвился по нему вверх, растрепал волосы и, лизнув щеки, толкнул в спину, указывая верный путь в лабиринте мостов и одноликих комнат.

Громоподобные раскаты приближались, вызывая все больший восторг у Фьорда и еще большую настороженность Зоревара. Ветер проскользнул сквозь стебли, послушно свернувшись у ног Оники, а снаружи затихли шаги.

— Они? — губы девушки растянулись в улыбке, стоило ей услышать голос лучника.

— Да, Лир, да, — она попыталась разглядеть что-либо сквозь просветы между стеблями, но те были заполнены лазурным сверканием.

— Хорошо. Отойди от двери.

Оника отпрянула, как и все, вжавшись в противоположную стену. Но ожидаемого всеми взрыва не последовало. Сквозь стебли сочился багровый туман, вгрызающийся в потустороннюю материю, словно свора изголодавшихся псов. Он рвал и метал, на глазах стачивая преграду и открывая силуэт Люфира. По пальцам текла кровь, а голубые крылья лука пульсировали алыми прожилками.

— Вы двое тоже здесь, — лучник мельком глянул на своих спутников и остановил взгляд на Зореваре. Он знал его еще со времен обучения церковника, до направления в Берилон. Зоревару также не понадобилось много времени, чтобы узнать не раз виденного ним в обществе Командора Ордена Смиренных лучника.

Черная стрела возникла между рукоятью лука и натянувшейся тетивой и вспыхнула алым пламенем. В ее сердцевине разгоралась белая искра, плотно окутываемая красной дымкой. Сорвавшись с тетивы, она пробила потолок и вырвалась из форта, чтобы на несколько мгновений затмить собою свет луны.

— За мной, — похоже, одурманивающий яд не полностью оставил тело Оники, не дав ей заметить, как Люфир оказался рядом, крепко сжав ее руку.

Спеша от перекрестка к перекрестку, мимо полуразрушенных комнат, она чувствовал жар пачкающей ладонь крови и неровность порезов. Его пальцы буквально впились в кожу, не оставляя шанса чему-либо разорвать хватку.

— Почему здесь никого нет? — спросил Фьорд, изредка поглядывая на бегущего последним церковника.

— Было несколько, да кончились, — отрезал Люфир, но его голос пропал в догнавшем магов громе взрыва.

— Это еще что такое?! — Фьорд едва не споткнулся о сочащиеся мутной жидкостью обломки стены.

— Поддержка, — не оборачиваясь, проронил лучник, и его пальцы еще сильнее сжали ладонь Оники.

С разницей в несколько секунд взрывы сотрясали форт, жаром проносясь по комнатам. Зоревар стискивал зубы, когда ему казалось, что звук приближается, а дрожь пола усиливается. Когда впереди замаячил черный провал стены, церковник облегченно выдохнул.

Вырвавшись в синь ночи, оглашаемую частыми взрывами, не несущими за собой и крохи света, Люфир, не останавливаясь, направился вверх по склону, увлекая Онику за собой. Обернувшись, она увидела замершего в сомнениях церковника. Зоревар метался между желанием схватить отступницу и здравомыслием, отговаривавшим его ввязываться в стычку сразу с четырьмя магами, стрелы одного из которых могли пробить его, как соломенное чучело.

— Постой, Лир, — Оника взглядом указала на отставшего Зоревара. — Ему лучше пойти с нами.

— Пойдешь первым, — произнес Люфир, и, не увидев изменений в церковнике, отпустил руку Оники, натягивая тетиву и направляя наконечник стрелы в Зоревара. Времени на уговоры не было. — Живо. Чтобы я тебя видел.

Сжав кулаки, Зоревар подчинился, карабкаясь вверх к незыблемым глыбам, подпирающим деревья. Ветер, шумящий в их ветвях, спустился к земле, своим шепотом прогоняя тревогу из сердца Оники.

— Зоревар? — у каменных стражей их встретил удивленный вопрос, прозвучавший в гудящей от недавних взрывов тишине.

— Кристар? — церковник растерянно замер, узнавая появившийся в расселине силуэт и черты лица, обретающие четкость для привыкающих к темноте глаз.

— Может, отложим радость встреч и сперва уберемся отсюда подальше? — Фьорд оглянулся на форт, ища признаки погони, но берег исчезнувшего озера был девственно чист.

— Верная мысль. Только закончим здесь, — Люфир обернулся, снимая Зоревара с прицела и направляя стрелу в грибницу. Багровая дымка, хорошо знакомая Фьорду, начала густеть.

— Даже не вздумай! Ты спятил?!

— Не беспокойся, Фьорд, я не переусердствую.

— Проклятье, — измученно простонал Фьорд. В этот раз красный дым расширялся быстрее, чем в прошлый, целиком поглощая руку лучника. — Ложись!

Когда звенящая от влитой в нее силы стрела сорвалась с тетивы, никто не ослушался Фьорда. Звезды дрогнули, а ударная волна, протиснувшись в расселину, выплюнула на головы укрывшихся за камнями магов и церковника, облако пыли.

Разведенный Фьордом костер разогнал предрассветный сумрак, задумчиво щелкая хворостом. Языки пламени скакали по лицам сидящих кругом и вдыхающих теребящий желудки запах поджаривающегося мяса путников. Они остановились только спустя три часа и утомительная пробежка от руин форта вымотала даже Зоревара, чьи мысли затерялись в тревожных тенях сомнений. Он держался лишь за сидящего рядом Кристара, живого и даже счастливого. Церковник не мог объяснить безмятежную улыбку друга, с которой юноша смотрел то на него, то на отступницу, всеми называемую Оникой. Она заняла место по другую сторону от Кристара и ни на миг не выпускала из ладоней перепачканную в засохшей крови руку Смиренного.

— Знаю, у вас много вопросов, но сейчас нет времени для долгих историй, — Оника облизала пересохшие губы. — С этими похищениями мы и так потеряли несколько часов. Сейчас, прежде всего, нужно добраться до равнин у Этварка. Орден направился туда, чтобы уничтожить собравшихся Потусторонних. Мы поспешим следом, и тогда, когда угроза будет устранена, я расскажу все.

Фьорд с Мелиссой согласно кивнули. Огненный маг и при избытке времени не задал бы ни единого вопроса, пока среди них находится церковник.

— Я понимаю, что некоторые из вас не рады обществу друг друга, — Оника опустила взгляд, гладя кончиками пальцев ладонь лучника. — Я только прошу поверить мне. Маги, церковники — все мы по одну сторону баррикад, чтобы кто ни говорил. Между нами не должно быть вражды. Отныне — нет. Пора избавиться от закостенелых предрассудков и начать нужно с себя. Я начинаю с себя. И потому повторюсь: я не враг тебе, Зоревар, никто из нас — не враг.

На скулах церковника загуляли желваки, а пальцы впились в колено. В его взгляде не было ни капли готовности к примирению.

— Складно говоришь. Этого у тебя не отнять, — металл в его голосе привлек внимание даже Люфира, до этого забывшегося в своих мыслях. — Но однажды я уже поверил укротителю стихии. Твоей притворной искренности. И хорошо помню, чем это обернулось. Ни в этой жизни, ни в следующей не бывать дню, в который я вновь доверюсь магу.

Оника болезненно нахмурила брови. Она стойко воспринимала враждебность церковника, понимая, что он имеет на нее полное право. Но сейчас девушку беспокоили чувства брата, тронутые прозвучавшими словами. Кристар все так же улыбался, хоть его взгляд, устремленный на сжимающиеся и разжимающиеся пальцы, был печален.

— Я всем сердцем надеюсь, что когда-нибудь ты изменишь свое решение, Зоревар, — Кристар поднял голову, скрывая тоску за беззаботной улыбкой, и на его ладони, протянутой церковнику, распустился огненный цветок.