Едоки картофеля

ТРАТА ВРЕМЕНИ

После работы пришлось задержаться: Нонна Михайловна лично инструктировала каждого работника, будто бы служебное рвение могло вернуть похищенные шедевры.

– Вы всё поняли? – на повышенных тонах говорила она, глядя на сжавшихся от испуга пенсионерок поверх очков с толстыми стёклами для дальнозоркости.

– Всё, всё, Нонна Михайловна…

– Тогда идите, – говорила Ворошнина, серая, сердитая, выжатая как лимон.

Залы теперь патрулировал толстый, добродушный милиционер Юра. С бесцветными глазами, почти без бровей. Как ни странно, присутствие его подействовало на Лидию Альбертовну успокаивающе: не в смысле надёжности, но в борьбе с Ван Гогом. Наравне с картинами Юра тоже оказывался постоянно выставленным экспонатом. И таким образом способствовал разрядке эстетической напряжённости. Лидия Альбертовна следила за ним, они перемигивались, словно заединщики. Вот и сейчас, выскользнув из начальственного кабинета, Лидия Альбертовна нос к носу столкнулась с Юрой.

Изо рта милиционера шёл неприятный запах.

Чуть позже её позвали к следователю с глазами печального Леонардо да

Винчи (большой лоб, волосы собраны в косичку, свитер грубой вязки), временно занявшему комнату с книгами, в которой вечность назад она работала.

Он вежливо и обречёно задавал общие вопросы: не видела ли что, не замечала ли чего-то необычного. А потом неожиданно встал, изогнулся и непривычно тонким голосом сказал:

– А вот уборщица Муся Борисовна рассказала нам, – как будто в помещении находился кто-то ещё, – что к вам повадился ходить молодой человек, который вызывает у неё серьёзные подозрения.

– Кто это? – сердце Лидии Альбертовны упало на дно пересохшего колодца.

– Муся Борисовна? – решил пошутит следователь.

– Нет, молодой человек.

– Ну, это вам виднее, – следователь стал строг.

– Так это же мой сын, Артём, – вспомнила Лидия Альбертовна, и пересохший колодец начал наполняться водой, на поверхности которой трепетало её сердце.

– Сын? – расстроился следователь.

– Ну, конечно.

– А он… не мог? – Следователю не хотелось расставаться с лакомой гипотезой.

– А какие у вас есть на это основания.

– Пока никаких, – поднял он одну бровь, – пока. Придётся, видимо, вызвать на допрос мужа вашего, всеми уважаемого композитора и известного в городе человека.

– Так делайте что хотите, – лицо Лидии Альбертовны сделалось непроницаемым.

Она не хотела, чтобы под сурдинку следствия вскрылась её "дружба" с

Данилой, сильно боялась этого: какое право эти чужие и равнодушные люди имеют вмешиваться в её жизнь, в её маленькое, воробьиное счастье?!

– И сделаем. Сделаем. Преступление, наносящее вред авторитету областного начальства, обязательно нужно раскрыть. И мы приложим все усилия… Все усилия…