Егерь: Назад в СССР 3

Глава 15

Я бросился в сени. Споткнулся о попавшее под ноги ведро, и оно загромыхало по ступенькам. Зимний морозец обжёг голые плечи.

Теперь стучали в дверь.

Да какого чёрта?

Я откинул крючок и толкнул забухшую створку. Собаки, услышав скрип двери, залаяли громче, яростнее.

— Кто здесь?

— Убили! — причитала невысокая фигура, замотанная пуховым платком поверх фуфайки. — Насмерть загрызли, звери!

В руках фигуры была знакомая палка с кривой ручкой.

— Баба Таня, это вы? Что случилось?

— Андрей! — запричитала баба Таня и тяжело качнулась ко мне. — Найдочку мою убили!

Не больше секунды мне потребовалось, чтобы хоть что-то сообразить.

— Так. Заходите в дом!

Я босиком выбежал на снег, подхватил баб Таню под локоть и почти потащил её в дом.

— Осторожно, ступеньки! Не споткнитесь!

Палка глухо стукнула по косяку.

— Ох, погоди! Не могу!

Баба Таня привалилась к стене, тяжело дыша.

— Насилу добежала до тебя! — неровно, с паузами выговорила она.

— Идёмте в дом!

Босые ступни невыносимо жгло холодом.

Я открыл дверь, схватил бабу Таню подмышки и втащил на кухню. Опустил её на стул.

— Сидите!

Катя, уже одетая, стояла в дверях комнаты.

— Что с ней?

— Не знаю. Может, сердце. У неё собаку убили!

— Андрей, мою сумку, быстро!

Я метнулся в комнату, нашёл Катину сумку, которую она так и не успела разобрать с вечера, и быстро вернулся в кухню.

Катя придерживала старушку за плечи.

— Внутри аптечка. Найди в ней нашатырь!

Чтобы не терять времени, я вытряхнул содержимое сумки на пол. Зазвенела мелочь, покатилась под стол помада. Коробочка с тенями упала на пол и раскрылась, выбросив лёгкое облачко фиолетового порошка.

Ага!

Я увидел мягкий футляр на молнии и рисунком красного креста. Он был похож на автомобильную аптечку. Собственно, ею футляр и являлся.

Я расстегнул молнию, и из футляра немедленно выпал ворох блистеров для таблеток. Блистеры не рассыпались только потому, что Катя заранее перетянула их резинкой.

На самом дне футляра я отыскал стеклянный пузырёк с надписью «Нашатырный спирт» и протянул его Кате.

— Вату!

От плотно скатанного рулона я оторвал клочок ваты. Катя быстрым движением открыла пузырёк, щедро капнула из него на вату. По кухне распространился резкий запах нашатыря.

Катя сунула вату под нос бабе Тане.

— Нюхайте!

Старушка, всхлипывая, послушно втянула воздух.

— Голова кружится, — еле слышно сказала она. — Прилечь бы!

— Андрей, помоги! — попросила Катя.

Вместе мы расстегнули тугие пуговицы и сняли со старушки фуфайку. Фуфайку я кинул на табурет, а бабу Таню мы отвели в комнату и уложили на кровать.

Катя аккуратно надела старушке на руку манжету и быстро измерила давление.

— Чуть повышенное, — сказала она. — Дай аптечку! И принеси воды!

Я протянул ей ворох стянутых резинкой блистеров.

Катя приподняла голову пациентки, сунула ей таблетку в рот, словно ребёнку и поднесла к губам стакан воды.

— Пейте!

Затем подложила вторую подушку так, чтобы баба Таня оказалась в полусидячем положении.

— Вам легче?

— Спасибо, доченька! — прошептала старуха. По её морщинистой щеке катилась слеза.

— Расскажите, что случилось? Кто убил Найду?

— Не знаю! Я пошла утром её кормить. Несу ей миску и думаю — чего она не лает-то? Спит, что ли? Гляжу — а Найдочка моя валяется на боку возле будки — вся в крови. И голова почти отгрызена!

Старушка снова принялась всхлипывать.

— Какие-нибудь следы вы там видели? — спросил я.

— Да какие следы! Там весь снег истоптан, и кровищей залит! Я испугалась, да к тебе! А вы спите!

— Сейчас я схожу, посмотрю, — сказал я, натягивая рубаху.

— Может, не надо, Андрюша? — спросила Катя. — В смысле — одному не надо. Позови народ.

— Я ружьё возьму — никто не сунется.

— Сынок! Курятник проверь — закрыла я его, старая голова, или нет! Ничего не соображаю!

— Проверю, баба Таня. Не расстраивайтесь. От такого кто угодно испугается. Пока полежите здесь, с Катей. А потом я вас в медпункт отвезу.

— Только недолго, Андрей! — попросила Катя. — Посмотри, и обратно! Вдруг Татьяне Семёновне хуже станет. Одна я её до медпункта не доведу.

— Я быстро, — пообещал я. Сунул ноги в валенки, натянул свитер и куртку. Взял ружьё и патронташ и вышел из дома.

Ночью крепко подморозило. Снег хрустел под подошвами, но мягкие валенки всё же скрадывали звук. В сапогах шуму было бы намного больше.

Я переломил ружьё и вставил в стволы два пулевых патрона. Растерзанная прямо во дворе, на цепи, собака — это не шутки. Зверь, который напал на неё, либо находился на грани отчаяния, либо вконец осмелел от безнаказанности.

Я прошёл берегом замёрзшей реки — так было короче — и вошёл во двор через калитку в задней части двора. Курятник был заперт — это я проверил первым делом. Внутри, в тёмном тепле сонно квохтали куры, хлопая крыльями.

Держа ружьё наизготовку, я осторожно обогнул дом и вышел в передний двор. Истоптанный жёлтый снег был густо забрызган кровью. Истерзанный труп Найды валялся около будки. Шея перегрызена, мохнатая голова была почти отделена от тела. Карие глаза остекленели и удивлённо смотрели прямо на меня. Длинный язык вывалился между жёлтых зубов.

С первого взгляда мне стало ясно, что на собаку напал волк. Я обошёл вокруг двора, осматривая снег там, куда не доставала собачья цепь.

Почти сразу я увидел волчьи следы. Вышел через калитку на улицу, и через пять минут мне всё стало ясно.

Волк пришёл с той стороны, где я видел следы на дороге. Да они и совпадали со следами, встреченными мной в лесу. Скорее всего, зверь был тот же самый.

Он прошёл по дну замёрзшей канавы вдоль улицы. Очевидно, запах псины, или звяканье цепи привлекли внимание волка. Некоторое время он стоял в канаве, переминаясь с лапы на лапу, а потом решился. Двумя мощными прыжками перебежал улицу, перемахнул через забор и вцепился ошалевшей Найде прямо в глотку. Собака ничего не могла сделать — цепной пёс беспомощен против лесного хищника. Она не смогла даже укусить волка.

Убив собаку, волк не стал её есть, а сразу же ушёл через забор и обратно по дну канавы в сторону выхода из деревни. Крови вдоль его следа я не нашёл, и это было очень досадно. Даже небольшая ранка могла бы ослабить зверя и облегчить охоту на него.

Я совершенно не понимал, зачем волк пришёл в деревню. От голода? Но в лесу хватало кабанов. Да и собаку волк есть не стал, просто убил и ушёл. Судя по шагам, он не выглядел старым или больным.

Если это тот самый волк, которого я видел на облаве, то… Может быть, это месть за убитую нами волчицу? Я читал о таких случаях, но не слишком в них верил. И всё же… Если это месть, то теперь волк не успокоится. Так и будет бродить вокруг деревни, выискивая очередную жертву. И каждое безнаказанное убийство будет только добавлять ему наглости.

С этим надо кончать немедленно. И как назло, сегодня праздник!

По улице я дошёл до своего дома. Заодно убедился, что волк какое-то время стоял в канаве напротив моей калитки. Как его не почуяли Бойкий и Серко? Наверное, ветер дул от дома в сторону волка. А может быть, собаки почуяли и даже подняли лай, а я не слышал?

В конце улицы показалась знакомая фигура в сером пальто. Серёжка! А я чуть не забыл про него. Значит, автобус уже пришёл.

Серёжка махнул мне рукой.

— Андрюха! А ты чего с ружьём?

— Иди сюда, — крикнул я брату. — Долго объяснять, дома расскажу.

Я практически втолкнул брата в калитку. Серко и Бойкий снова залаяли.

— Тихо! — прикрикнул я на них.

Мы вошли в дом. Катя по-прежнему сидела возле кровати.

— Как вы? — спросил я бабу Таню.

— Получше, — ответила вместо неё Катя. — Я укол сделала, скоро всё будет хорошо. Что там, Андрей?

Я не видел причин скрывать от Кати правду. В такой ситуации лучше напугать, чем чересчур успокоить.

— Волк. Крупный, матёрый. Перепрыгнул через забор, убил собаку и ушёл.

Глаза Кати испуганно округлились.

— И что теперь делать?

— Собирать охотников — других вариантов нет. Если волк повадился ходить в деревню — он не успокоится. Вот что. Фёдор Игнатьевич просил нас зайти с утра. Сейчас позавтракаем и поедем все вместе. Татьяну Семёновну отвезём в медпункт к Трифону. Серёжка, ты с нами.

— К вам ночью волк приходил? — недоверчиво спросил брат.

— К сожалению. Собаку загрыз.

По лицу брата было видно, что он очень хочет попроситься со мной на охоту. Но понимает, что я ему откажу.

— Ладно! Как насчёт яичницы?

Я поставил на газ сковородку и влил на неё подсолнечного масла из стеклянной бутылки. Яйца я покупал как раз у бабы Тани. Доставая их из холодильника, я вспомнил о её просьбе.

— Катя! Скажи Татьяне Семёновне, что курятник я закрыл.

— Хорошо! — откликнулась Катя из комнаты.

— Ух, вкуснятина!

Серёжка жадно принюхивался к запаху жареных яиц.

— А я опять позавтракать не успел! Почему эти автобусы так рано ходят?

— Чтобы люди на работу успевали доехать — очевидно же.

— А Таня приехала?

— Приехала. Мы вчера видели — у них в окнах свет горел.

— Пойдём к ним в гости? — загорелся Серёжка.

— Не знаю. Вы тут сами решите, ладно?

— Решим, — улыбнулась Катя, — не волнуйся. Разбирайся с волком.

Наскоро позавтракав, мы доехали на машине до медпункта. Трифон вышел на крыльцо — свежий, хорошо выспавшийся, спокойный. Поздоровался, быстро и точно расспросил нас о том, что случилось.

Мы помогли Татьяне Семёновне дойти до палаты, а сами отправились в сельсовет.

— Волк? — недоверчиво воскликнул Фёдор Игнатьевич. — Только этого нам не хватало! Да ещё и в праздник! Андрей Иваныч, что делать думаешь?

— Надо облаву проводить, Фёдор Игнатьевич. Зверь не успокоится, так и будет бродить около деревни. Собаки, кошки, совхозная скотина — это для него лёгкая добыча. Если распробует — никакими силами его не отгоним, только отстреливать.

— А много людей для облавы надо?

Я задумался.

— Пока не знаю. Зависит от того, где у волка лёжка. Но на всякий случай, хорошо бы собрать всех охотников.

Фёдор Игнатьевич почесал в затылке.

— Эх, если бы не праздник! Как я их сегодня соберу? Люди на застолье настроились.

— Собрать всё равно надо. Хотя бы заранее договоримся на завтра. Флажки у меня есть.

На чердаке дома я видел три катушки с капроновым шнуром и привязанными к нему флажками. А где Владимир Вениаминович? Он ведь тоже охотник, и ружьё с собой привёз.

— Завтракает, — сказал Фёдор Игнатьевич. — Интересный он человек! Едва проснулся — выскочил в одних трусах на улицу, и давай гимнастику делать. Снег, мороз — а ему нипочём!

— Я заеду за ним, вы не против? И за Валерой Михайловым. Да, и Павла возьму. Вместе мы быстрее всех охотников предупредим.

— Вот и хорошо! — с облегчением сказал Фёдор Игнатьевич. — А то у меня с этим праздником столько забот — голова кругом идёт!

Серёжка толкнул меня локтем в бок.

— Покажешь, где Таня живёт?

— Что там показывать? — удивился я. — Выйдешь из сельсовета, пройди направо по улице и увидишь новый дом. Только в магазин зайди — купи пряников. К девушкам без пряников не ходят!

— Да ну тебя! — огрызнулся Серёжка и густо покраснел.

Фёдор Игнатьевич крякнул, чтобы скрыть смех, а Катя улыбнулась.

— Я серьёзно говорю. На, держи!

Я достал из кармана рубль и протянул брату.

— Они только вчера переехали. Неизвестно — есть что-то к чаю, или нет. А ты придёшь подготовленный. Только пряники бери свежие. Катя! Ты не сходишь с Серёжкой? А я объеду охотников и через час вас заберу.

— Хорошо, — кивнула Катя. — Мы прогуляемся.

— Погоди, Катюша! — остановил её Фёдор Игнатьевич. — Я ведь чуть не забыл! Вечером на собрании решили поздравить особо отличившихся работников. Будем вручать грамоты от руководства совхоза и памятные подарки. Приходи обязательно — ты ведь у нас тоже лучший работник.

— Да ну, Фёдор Игнатьевич! — смутилась Катя.

Но председатель строго ответил:

— Не «да ну», а приходи! И прими благодарность от людей, которых ты лечила! Ну, всё, бегите! Некогда мне!

Мы вышли на улицу. Катя чмокнула меня в щёку, и они с Серёжкой отправились в магазин за пряниками. А я постучал в дверь опорного пункта правопорядка.

— Войдите!

Я толкнул дверь и вошёл. Павел сидел за столом и заполнял какой-то документ.

— Андрюха, здорово! — радостно воскликнул он. — Давно не виделись!

— Привет, Паша! Помощь нужна.

— Что случилось?

— Волк в деревне объявился — ночью загрыз собаку моей соседки. Надо всех охотников обойти, предупредить, что сегодня в час дня собрание в сельсовете.

— Ого!

Павел вскочил из-за стола и потянулся за форменной шинелью, которая висела на крючке возле шкафа.

— Вот тебе и начался праздник! Как чувствовал я, что сегодня без происшествий не обойдётся. Ну, идём, пока народ отмечать не начал. А то у нас, знаешь, как бывает? Кстати, меня-то возьмёшь с собой на волка?

Я пожал плечами.

— Почему нет? Пистолет у тебя есть, стрелять умеешь. А нам каждый человек важен.

— С кого начнём? — спросил Павел, садясь в машину.

— Давай с Валеры Михайлова. Он человек ответственный, надёжный. И угодья хорошо знает. Может, что-нибудь посоветует.

Валерин дом, выкрашенный синей краской, стоял неподалёку от совхозных мастерских. Мы постучали в ворота. За забором густо загавкал Мишка — Валерин пёс. Я узнал его по голосу.

— Холодает! — заметил Павел, подпрыгивая на месте.

Я скептически посмотрел на его сапоги.

— Ты бы ещё босоножки надел!

— Ничего не поделаешь — на службе обязан быть в форме!

Я только головой покачал.

— Кто там? — спросили из-за ворот.

— Валера, это Андрей, егерь! Поговорить надо!

Я услышал, как звякнула щеколда.

— Проходите!

Вслед за хозяином мы прошли по расчищенному от снега двору. Слева, у сарая грудой лежали свежеколотые берёзовые дрова. Видно, хозяин разминался с утра, и ещё не успел сложить их в поленницу.

На синем фронтоне дома колыхался на ветру красный флаг, вывешенный в честь праздника. Возле дома, бренча цепью, бегал Мишка.

— Случилось чего? — коротко спросил Валера, пропуская нас в дом. — По рюмке не предлагаю — рано ещё. Да и вы по делу пришли. А вот завтрак на столе. Хотите?

— Спасибо, мы уже позавтракали, — отказался я.

— Ну, тогда чаю. Галя, поставь чайник!

Высокая черноволосая Галя улыбнулась нам и прошла к плите, чуть покачивая бёдрами.

— Я вам с шиповником заварю, хотите? Валера, а ты пока пирог разрежь — он под полотенцем!

На покрытом чистой клеёнкой столе и впрямь лежал большой прямоугольный пирог. На блестящей коричневой корочке ветвились вылепленные из полосок теста узоры.

— Так что у вас случилось? — спросил Валера.

Я рассказал ему про волка.

— Думаешь — тот самый, который на облаве ушёл? — не удивился охотник.

— Да, есть такая мысль. Я слышал, что волк может мстить за волчицу. Но сам с таким не сталкивался.

— Может, не сомневайся! — кивнул Валера. — Лет шесть назад в Сарье вот точно так же было. Обложили флажками волчью стаю. Всех положили — один прибылой ушёл чудом раненый и вожак. Но тот через флажки махнул — видно, стреляный уже был. Прибылого на следующий день добрали по следу. А вожака тропили, но бесполезно — ушёл далеко в чащобу. Ну, и махнули рукой на него.

Валера осторожно разрезал ножом пышный пирог.

— С капустой! — сказал он. — Моя их хорошо печёт! Так вот. Через пару недель вожак снова объявился в Сарье и стал по ночам собак резать. Хотели на него по-новой облаву делать, но он схитрил — дневать уходил чуть ли не за тридцать километров через болото. И не лень ему было каждую ночь приходить. Сам понимаешь — облавой такого пуганого волка брать бесполезно. Лёжка у него не одна. Сегодня ты его здесь высмотришь, а завтра он уже в другом месте залёг.

— Да, это может быть, — расстроенно согласился я.

Мысль о том, что волка не получится взять облавой, не приходила мне в голову.

— А что же делать?

Валера положил нам с Павлом по куску пирога на тарелки.

— Угощайтесь! А в Сарье мужики этого волка на поросёнка взяли. Привязали поросёнка в поле, а сами засели в сарае неподалёку. Волк на поросёнка вышел — тут они его и положили.

— На поросёнка? — переспросил я.