ГЛАВА ШЕСТАЯ

Машина Кейт подъехала к дому Гидеона, который оказался красивым, как картинка из книжки. Забор из побеленных прутьев и оштукатуренные стены — просто сказка, недоставало только кустов роз перед входом.

Кейт чувствовала себя так, точно в первый раз пришла в новую школу. Какого черта она тут делает? Она могла бы отослать Дебби огромный букет цветов и вернуться в тот благополучный, стерильный мир, который создала для себя в Лондоне. Именно так Кейт всегда и поступала, но на этот раз… На этот раз все было по-другому. Ей самой захотелось стать другой — всю свою жизнь она чувствовала себя жертвой, а теперь решила бороться и все изменить.

Собравшись с духом, Кейт позвонила в дверь. Гидеон открыл тотчас же.

— Привет! — произнесли оба одновременно.

Кейт опустила глаза. Когда ее взгляд упал на собственные туфли, она подумала, что больше не сможет утверждать, будто делает это для Дебби. По крайней мере, не только для Дебби. А Гидеон выглядел просто потрясающе — в черных джинсах, черном джемпере, из-под которого выглядывала ослепительно белая майка.

— Я немного раньше, извини…

— Нет, это здорово, — Гидеон широко распахнул перед ней дверь. — Чем раньше я окажусь в ресторане, тем лучше. Заходи.

— Я не умею опаздывать, так устроена. Уж лучше прийти пораньше. — Она прошла вслед за Гидеоном в прихожую.

— В этом нет ничего плохого. Позволь, я возьму твое пальто. Сейчас покажу тебе, где что находится!

Кейт чувствовала себя очень напряженно, хотя и не подавала виду. Она пришла на полчаса раньше, чем они договорились; но ее нервы были так натянуты, что она больше ни минуты не могла оставаться в пустом доме тети Бэбс. Она подала Гидеону свое пальто, и он повесил его на крючок старинной кованой вешалки.

— Я была у Дебби.

— И как она? — спросил Гидеон.

— Хорошо, но врачи не могут снизить ей давление. Дебби придется пока остаться в клинике.

Гидеон кивнул:

— Так будет лучше всего.

Кейт вошла в небольшую гостиную и осмотрелась. Комната, безусловно, заслуживала внимания. Темноватая, потому что небольшие окна пропускали мало света, однако стены, окрашенные в нежный сливочный цвет, компенсировали это какой-то особенной внутренней теплотой. А самым главным и притягательным объектом интерьера был настоящий камин. Большая живописная корзина сбоку от него, доверху набитая поленьями, создавала ощущение особенного уюта.

— Мне так нравятся настоящие камины, — произнесла Кейт.

— Я умею разводить огонь, но вот чистить каминную решетку… Все равно я редко им пользуюсь, девочки еще слишком маленькие. Пойдем, покажу тебе остальное.

Его рука едва не коснулась плеча Кейт, но в последний момент остановилась, словно он опасался до нее дотрагиваться.

Кейт вошла в крошечный кабинет, где в оконной нише стоял письменный стол красного дерева. В окно виднелся роскошный орех, росший на лужайке.

— А сколько лет дому?

— Фасад семнадцатого века, но все остальное построено гораздо позже. Вот тут у нас гостиная для всей семьи. — Они вошли в квадратное помещение с окрашенными бледно-желтыми стенами. — Здесь телевизор. DVD, которые смотрят девочки, в этом шкафу.

Кейт кивнула:

— Джемайма, наверное, знает, где что.

— Конечно, А теперь пойдем на кухню. Они двинулись по извилистому маленькому коридорчику, периодически то поднимаясь, то опускаясь на пару ступенек. Настоящая кроличья нора, но это только добавляло дому привлекательности — само олицетворение истинно английского деревенского дома, о каком каждый может только мечтать. Не хватало только собаки и пары кошек, чтобы дом Гидеона стал прямо-таки воплощением фантазий Кейт о настоящей семейной жизни.

Однако, когда Кейт наконец оказалась на кухне, она не смогла удержать возглас изумления. Это был совсем другой мир, светлое, сверкающее и огромное помещение. Гидеон улыбнулся:

— Это самая новая часть дома. Отстроена пять лет назад. А на кухне я практически живу.

Кейт положила руку на замысловатую духовку:

— А я не знаю, как этим пользоваться.

— Ничего сложного, но вон там есть обычная микроволновка.

Кухня Гидеона поражала, она действительно была слишком ошеломляющей для женщины, лучшим кулинарным достижением которой оставалась способность разогреть готовую пиццу, купленную на вынос.

— Что мне дать девочкам на полдник? Не имею представления, что едят дети.

Он подошел к огромному холодильнику.

— Я испек для вас троих пирог, его нужно только разогреть. На десерт девочки любят сладкий творог или йогурт, все это ты найдешь в холодильнике.

— Понятно. Думаю, справлюсь.

— Угощайся всем, что найдешь в холодильнике. Можешь приготовить что-нибудь, если хочешь. — На лице Кейт появилась красноречивая гримаса, и Гидеон быстро добавил: — Понятно, готовить — не твоя страсть.

— Если бы не такие люди, как я, ты остался бы без работы.

— Ладно, пойдем покажу тебе комнаты девочек. Это наверху.

Они прошли через уютную столовую, украшенную большим деревянным обеденным столом. Погладив рукой столешницу, Кейт пробормотала:

— Какое чудо.

— Начало девятнадцатого века. Тебе нравятся такие вещи? Признаюсь, я удивлен. Дебби рассказывала, что твоя квартира в Лондоне просто ультрасовременная.

— Да. — Такая квартира — легкая в уборке и незамысловатая — соответствовала стилю ее жизни.

— А я питаю слабость к старым вещам и часто посещаю распродажи. В Сассексе иногда проходят ярмарки антиквариата, вот я и привожу с материка кучу старого хлама.

— Старинные вещи подходят этому дому.

— На втором этаже потолочные балки низковаты, но ты, я думаю, не ударишься головой, если только не станешь прыгать на кровати.

— Постараюсь не забывать об этом, — рассмеялась Кейт.

— Вот комната Джемаймы. Девочки здесь. Кейт приёхала! — объявил Гидеон, распахивая двери.

Кейт выглянула из-за его плеча:

— Привет.

Обе девочки сидели на полу перед большим, четырехэтажным кукольным домом. Джемайма с улыбкой обернулась к вошедшим, а Тилли бросила на пол кукольную кроватку, которую держала в руке, и кинулась к ним навстречу. Кейт погладила шелковистые волосы девочки и сказала:

— Здравствуй, дорогая. Это твой домик?

За нее ответила Джемайма:

— Наш общий. Это папа нам сделал.

— Правда? — Кейт удивленно посмотрела на Гидеона. Ребенком она отдала бы что угодно, чтобы заполучить такой игрушечный дом.

— Подарок на Рождество, — улыбнулся в ответ Гидеон. — Для них это все еще новая игрушка. А Бэбс сделала занавески, покрывала и скатерти. Опустошила свою заветную шкатулку с рукоделием.

Кейт подошла к домику и присела на пол позади Джемаймы. Тилли расположилась рядом.

— Смотри, вот это голубая гостиная, — показала Джемайма, — а это — красная спальня.

Занавеси на крошечном окне свисали правильными складками, игрушечный стол украшала вышитая скатерть. Как, должно быть, тетя Бэбс радовалась, рукодельничая для девочек! А Гидеон… с какой любовью он изготовил для маленьких дочек свой подарок! Пусть они потеряли мать, но у них есть любящий отец, и им не придется расти с ощущением собственной неполноценности, а потом вею жизнь бороться, чтобы обрести чувство самоуважения.

— Тетя Бэбс сделала эти подушки. Видишь вышивку?

Пальцы Кейт погладили крохотную диванную подушечку:

— Как красиво, правда?

— Девочки, мне нужно еще кое-что показать Кейт. Я должен быть уверен, что она хорошо ориентируется в нашем доме, прежде чем уеду на работу.

Кейт поднялась с колен и вышла из комнаты следом за ним. Оглянувшись, она увидела, как девочки снова погрузились в игру. Что ж, Гидеон делал все для своих дочерей — комната Джемаймы была прелестной. На бледно-розовых стенах красовались рисунки, изображающие сказочных рыцарей, замки, принцесс. Вкупе с очаровательным видом за окном создавалась необыкновенная атмосфера, способная пробудить воображение ребенка.

— Ты сам все это нарисовал? — спросила Кейт.

— Нет, это Лора. Еще до рождения Джемаймы, но мы уже знали, что будет девочка.

— Удивительно, как прорисована каждая деталь, каждый листик на дереве…

Лицо Гидеона напряглось, и Кейт уже знала, что это признак затаенного душевного волнения.

— Комната Тилли не такая нарядная. Это здесь.

Стены комнаты младшей дочери были окрашены а бледно-желтый цвет. Конечно, не сравнишь со сказочным очарованием комнаты Джемаймы… Как все это печально! Лора, наверное, уже была слишком-больна, чтобы позаботиться о комнате Тилли. Гидеон сделал все, что мог, но этого явно недоставало.

— Я думаю над тем, как здесь все переделать, — сухо произнес Гидеон.

Его лицо оставалось замкнутым и жестким. Кейт захотелось обнять его, подбодрить и утешить, она даже протянула к нему руку, но быстро опомнилась — ему от нее требовалось вовсе не это.

— Ты мог бы нанять кого-нибудь. Я знаю много людей в Лондоне, которые занимаются подобными заказами.

— Конечно.

Кейт прикусила губу, раздумывая, что бы такого сказать, чтобы разрядить обстановку, но ничего не придумала.

— Моя комната в конце коридора. Бывшая комната Ингрид. А ванная вот здесь, слева.

— Понятно. А во сколько девочки ложатся спать?

— В семь, семь-тридцать, что-то около этого.

— Хорошо, наверное, это все, что мне надо знать. Я постараюсь, как смогу.

— Очень тебе благодарен, — проговорил Гидеон, направляясь к лестнице. Вдруг он остановился и обернулся к ней: — Кейт…

— Да?

— Ты права… Насчет комнаты Тилли.

— Нет, извини, это меня не касается.

Гидеон протянул руку и коснулся ее щеки. Это прикосновение поразило, почти обожгло Кейт, стеснило дыхание.

— Я стараюсь не думать об этом. О том, сколько стараний и любви Лора вложила в обустройство первой детской. Я чувствую себя виноватым. Понимаешь, я должен был заметить… Должен, но не заметил, так был занят своей работой, гнался за своей мечтой… Смешно, до чего все это стало неважным сейчас.

Кейт хотела ответить, но обнаружила, что не может произнести ни слова. Гидеон убрал руку, но продолжал пристально смотреть на нее.

— Каждый раз, когда я захожу в комнату Джемаймы, я думаю об этом, Почему я не замечал, что делается с Лорой?

— Гидеон, я… — пролепетала наконец Кейт. — Она болела долго?

Он отвел глаза и опустил голову, затем, после короткой паузы, проговорил:

— Я думал, ты знаешь.

— Я… Я только слышала, что она умерла. Дебби мне позвонила. Она плакала и…

— Лора покончила с собой.

В голове Кейт словно завыла оглушительная сирена, разрывая ее мозг. Невозможно! Просто невероятно!

— Покончила с собой? — голос Кейт надломился и замер.

— Так что можно сказать, что она в каком-то смысле долго болела, — проговорил Гидеон и зашагал вниз по ступеням.

Кейт последовала за ним в гостиную. Он уселся перед камином. Сейчас Гидеон казался измученным и надломленным.

— Я думал, ты знаешь, — повторил он. — Дебби знала. И Бэбс тоже.

— Они мне не сказали.

Он снова поднял на нее взгляд:

— Все старались нё поднимать шума. Из-за Джемаймы. Я просил всех…

Голова Кейт кружилась от безуспешных попыток собрать воедино куски этой головоломки. Она должна была догадаться… Должна была понять. Лора Баннерман покончила с собой. Это многое объясняло.

— Это была не обычная послеродовая депрессия, а какая-то редкая форма психического расстройства.

Мускулы на его лице задергались, и Кейт хотела было броситься к нему, но поняла, что не может пошевелиться.

— Я вернулся домой и обнаружил, что она приняла смертельную дозу снотворного. Ничего нельзя было сделать. К тому времени, как я пришел с работы, все было кончено.

— Прости, я… Я не знала…

— Она была мертва. Тилли спала наверху, ей было всего несколько месяцев. — Пальцы Гидеона сжались в кулак. — Когда-нибудь мне придется рассказать ей, как умерла ее мама. И почему она умерла. Я должен буду признаться ей, что предал ее мать.

— Ты ни в чем не виноват!

— Виноват. — В его словах прозвучала пламенная убежденность. — Лора была напугана своей депрессией после рождения Тилли; она все время думала, что ей будет еще хуже, чем после рождения Джемаймы. А я был так чертовски занят в ресторане… Она убила себя, Кейт! Решила, что нам без нее будет лучше. Если бы я проводил больше времени дома, поддерживал: и утешал ее, она сейчас была бы жива.

Сердце Кейт болью отозвалось на его слова. Почему ни Дебби, ни тетя Бэбс ничего ей не рассказали? Она была в Америке, когда умерла Лора. Наверное, они решили, что Кейт слишком занята, что ей ни к чему все знать…

Гидеон резко поднялся с места:

— Мне пора на работу.

Кейт неподвижно стояла в дверном проеме, загораживая ему дорогу, и он остановился. Она нерешительно протянула вперед руку, касаясь его плеча, потом поднялась на цыпочки и прижала губы к его щеке.

— Ты просто должен стараться жить дальше, — проговорила она. — Депрессия — это болезнь, и очень тяжелая. Лора не виновата, ты тоже.

Помолчав, он ответил:

— Спасибо. Спасибо и за то, что присмотришь за девочками.

— Не за что.

— Пойду собираться.

Она кивнула, отхода в сторону, чтобы пропустить его.

— Чувствуй себя как дома, — добавил он и вприпрыжку помчался наверх по лестнице, а Кейт продолжала неподвижно стоять возле двери.

Она поцеловала его. Господи, как она могла? Ладно, пусть это был не настоящий поцелуй в губы, но тем не менее… Это произошло бессознательно — ей было так жаль его, она разделяла его боль, хотела поддержать, приободрить. Прежде переживания других людей не особенно ее волновали, но Гидеон… Это совсем другое дело.

— Я пошел.

Звук его голоса заставил ее вздрогнуть. Она посмотрела в его измученное лицо и ответила:

— До встречи.

— Я буду поздно.

— Я знаю.

В этот момент сверху послышались крики и топот, возвещавший появление детей.

— Папа! Папа! — кричала с лестницы Джемайма. — Подожди, я хочу поцеловать тебя!

Кейт смотрела, с какой нежностью Гидеон подхватил на руки старшую дочь и целовал ее. Господи, все, что ей нужно в жизни, это ребенок! Ей так отчаянно нужна любовь!

— Ведите себя хорошо, — сказал Гидеон, целуя младшую девочку.

Доверчиво улыбаясь, они обе протянули ей руки, и сердце Кейт подскочило. Она не привыкла к такому — это был удивительный жест доверия, знак уверенности в том, что она позаботится о них, пока их папа будет далеко. И Кейт чувствовала, что в ответ готова полюбить их всем сердцем!

Она увидела в окно, как Гидеон садится в машину. Что ж, ее подростковая любовь к нему изменилась. Теперь это было чувство взрослой женщины — она любила его.

Но какой в этом смысл? Она все равно останется для него второй, другой. Никогда ей не сравниться с женщиной, которая была любовью всей его жизни. Лора всегда будет первой.

Девочки убежали наверх, должно быть, вернулись к своей игре, а Кейт вошла в гостиную. Она в доме Лоры. Заботится о детях Лоры.

Столько лет прошло, а чувства к Гидеону не исчезли. Возможно ли, чтобы она продолжала любить его, даже себе самой не признаваясь в этом? И что жё ей теперь делать? Неужели она снова погонится за мечтой своей юности?

Загрузка...