Экспедиция "Апоп"

План

– И всё же, я не могу представить то, что нам только что описал Лазарев-сан, – сказала Мику. – Это больше похоже на какой-то бред сумасшедшего.

Несмотря ни на что, она всегда добавляла уважительный суффикс “сан” ко всем, к кому обращалась.

– Если честно, то я и не хочу это представлять, – возразила ей Элиз. – И не только представлять, я и видеть теперь не хочу этого Новака.

– Всегда существует вероятность того, что один из нас повторит его несчастную судьбу, – снова в своей пессимистической манере закончил обсуждение Шнайдер.

Немец, кстати, всё время моего рассказа непрерывно собирал устройство для подачи сигнала на Землю. Он даже ничего не уточнял и не переспрашивал, как делали это Мику и Элиз.

Теперь же мы молчали, каждый думал о чём-то своём, а Шнайдер продолжал мастерить своё устройство.

– А сколько нам вообще осталось лететь? – задал я вопрос, чтобы определить сколько времени у нас есть для того, чтобы либо собрать устройство и передать сообщение на Землю, либо найти способ остановить Новака.

– Мы вылетели за трое суток до начала обычного противостояния планет, – начала свою математическую выкладку Хошино. – С учётом возможностей разгона и торможения нашего двигателя нового поколения, и с учётом нашей максимально допустимой скорости, указанной в инженерных инструкциях корабля, весь наш путь должен был занять примерно 1050 часов, это почти 44 дня.

– Должен был? – заметил я недосказанность в её словах.

– Хай, – кивнула Мику, – Когда Новак-сан ушёл в рубку управления, он смог как-то обойти ограничители. И наш корабль взял дополнительный разгон. Исходя из тех данных, что я сейчас получаю в реальном времени, наша максимальная скорость превышает допустимую на 17%.

– То есть нам осталось? – поторопил я её.

– Три дня. Мы уже пролетели значительную часть пути. Может и меньше, если Новак-сан не включит торможение через, – она посмотрела на свой дисплей ноутбука, – два с половиной часа.

– Почему ты, Мику, решила, что Новак не будет включать торможение? – оторвался от сборки своего устройства передачи Шнайдер.

– Потому что я считаю, что ему это не нужно, Шнайдер-сан, – просто ответила девушка.

– Интересное допущение. Как ты пришла к такому выводу? – Шнайдер полностью переключил своё внимание на девушку.

– Судя по рассказу Лазарев-сана, Новак-сан находился в той части корабля без кислородной маски. А если вы не забыли, мы откачали оттуда весь кислород, пытаясь остановить Новак-сана.

А ведь точно! Охотник был без кислородной маски. Как и чем тогда он дышит? Или для его существования не нужен кислород? Но что это меняет?

– Там, как и на всём корабле, есть переносные баллоны с кислородом малой ёмкости, – возразил ей Шнайдер. – Для экстренных ситуаций, например, пожара. Их немного, но их расположение всегда помечено специальными символами на стенах. К тому же, он может задерживать дыхание, но никак не продолжать дышать бескислородной воздушной смесью.

– Шнайдер прав, – поддержала его Элиз. – Предположим, что его сознание будет оставаться ясным вне зависимости от других факторов. Но тело то у него человеческое. Я всё-таки биолог по второй специализации. А Вы, месье Лазарев, вообще врач. Вы согласны со мной?

– Да, согласен, – подтвердил я, – Хорошо, давайте тогда подумаем, что будет происходить с его телом. Эта информация может нам пригодиться при будущей встрече с ним.

Возражений не последовало. Шнайдер снова занялся своим устройством, а Мику будто было всё равно, и Элиз продолжила:

– В условиях полного отсутствия кислорода в воздухе, его организм перейдёт на анаэробное дыхание.

Я понял к чему вела Элиз, поэтому продолжил за неё:

– Но для нашего организма этот процесс не эффективен, хотя и позволяет получить небольшое количество энергии из глюкозы. Кроме того, без кислорода клетки не смогут полноценно проводить процессы окисления, что приведет к уменьшению производства энергии. Это может вызвать снижение работы органов и мышц.

Элиз кивнула, соглашаясь со мной, и дополнила:

– А ещё мы с Вами, Васили́, знаем, что при анаэробном дыхании внутри тела будет продолжать образовываться углекислый газ, который, накапливаясь в организме, обязательно приведёт к отравлению. Почки, печень тоже начнут отказывать, им для работы необходимо очень много энергии.

– В том числе, будет неимоверная нагрузка на сердце и сосуды, – я решил на этом закончить наше обсуждение, и так картина была уже понятна. – Другими словами, его тело долго не выдержит, даже если он и будет использовать кислородные баллоны малой ёмкости, о которых упоминал Шнайдер.

– Так может мы просто переждём? – с надеждой спросила Элиз.

– Не выйдет, Дюбуа-сан, – ответила ей Мику. – Время работает против нас. Новак-сан не будет прибегать к торможению, это уже точно. Наша скорость подросла ещё на 1%, он продолжает разгонять корабль.

– Сколько у нас осталось времени? – спросил Шнайдер у Мику, снова отрываясь от создания своего передатчика.

– Часов тридцать пять, даже меньше, если у него получится ещё больше разогнать корабль.

– Я могу не успеть, – сказал Шнайдер и вернулся к работе.

– Тогда какой теперь смысл в том, чтобы держать ту часть корабля, где сейчас Новак, без кислорода? Ему всё равно хватит времени продержаться на то, что он задумал, – высказал я свою мысль.

– Можно как-нибудь снова включить подачу кислорода, Хонока-сан? – спросила Элиз у Мику.

– Можно, – уверенно ответила та. – Это легко осуществить даже с моего ноутбука, если знать как. Сильвер-сан оставил мне подробные инструкции перед тем, как…

– Он пошёл со мной, – завершил я фразу, так как Мику замолчала.

– Но на это понадобится некоторое время, – сообщила Хошино и начала что-то делать на своё ноутбуке..

– Подождите, не торопитесь, – остановила её Элиз. – Сейчас тело Новака, как мы уже говорили, ослаблено. И, несмотря на это, судя по рассказу Васили́, он всё равно остаётся достаточно сильным. Вернув кислород, мы сделаем его сильнее.

– Элиз права. Нам придётся действовать так же, как я действовал до этого – идти в кислородных масках. А что с освещением в той части корабля? Можно его включить?

– Нет, Лазарев-сан. Вы сами с Сильвер-саном перерубили основной кабель питания, предназначенный для освещения. Мы тогда решили, что это задержит Новака-сана.

Чёрт возьми! Как же это неудобно, когда ты не помнишь и половины всего того, что произошло на этом корабле!

– Тогда поступим так, – решил я взять ситуацию под свой контроль. – Шнайдер, Вы продолжаете создавать устройство связи с Землёй. Хошино-сан, ты расскажешь, как мне отключить блокировку удалённого доступа в рубке управления и остаёшься здесь помогать Шнайдеру.

Шнайдер даже не повернулся, продолжая что-то там мастерить, а Мику кивнула, принимая информацию.

– Дайте мне пару часов, Лазарев-сан. Я подготовлю носитель с необходимой программой, назовём его токен доступа, или просто токен. Вам будет достаточно лишь подключить его в панель управления и я получу удалённый доступ.

Отлично! Так даже будет лучше, мне не придётся ничего запоминать. Я уже не могу рассчитывать на свою память.

– А можешь, Хошино-сан, вывести мне план нашего корабля?

Девушка, нажав несколько клавиш на ноутбуке и повернув ко мне экран, сказала:

– Мы вот здесь, – она указала на последние три отсека длинного корабля, отмеченные зелёным цветом. – Рубка управления находится здесь, – Хошино указала пальцем на другой конец корабля, отмеченным жёлтым. Весь остальной корабль был помечен красным.

– Какова общая длина корабля? – спросил я, ожидая ответ, который мне не понравится.

– 3986 метров, Лазарев-сан.

– Погоди… А как тогда мы садились на Марс? Как собираемся садиться на Землю? – не понял я. Память так и не хотела ко мне возвращаться. Такую бандуру невозможно было посадить даже при условиях сильно разреженной атмосферы Марса.

– Никак, – ответила мне Элиз. – Наш корабль имеет очень интересную модульную конструкцию. Задние модули, в которых мы сейчас находимся, отстыковываются. И благодаря мощным двигателям могут осуществлять и посадку, и взлёт.

Я кивнул, принимая во внимание эту информацию.

– Путь предстоит неблизкий, с учётом отсутствия в тех отсеках корабля кислорода и освещения. Элиз, Вам тоже стоит остаться здесь… – я не успел договорить, она меня перебила.

– Вы там один точно пропадёте, – решительно заявила она. – Я иду с Вами. Да и если Вы опять потеряете память, я смогу Вам подсказать, для чего мы здесь и что делать дальше. Только нам необходимо как следует подготовиться.

Я сделал глубокий вздох. Спорить сейчас не хотелось.

– Хорошо. Предлагаю сейчас, пока Мику готовит носитель, пройтись по всем отсекам, что нам доступны, и найти хоть сколько-нибудь отдалённо напоминающее оружие.

Мы обошли все отсеки в нашей части корабля, но практически не нашли ничего, подходящего под определение “оружие”. Небольшая, сантиметров пятьдесят в длину, полая металлическая круглая труба, да ещё один резак, точно такой же, как у меня.

Но и не сказать, что мы не нашли вообще ничего полезного. Я нашёл ещё два комплекта переносных баллона с кислородной маской и поясную сумку для инструментов, а Элиз – две небольших аптечки первой помощи, медицинскую сумку и одну пару наручных электронных часов.

– Часы настроим на обратный отсчёт, чтобы знать сколько времени у нас осталось, – пояснила свою находку Элиз и протянула их в мою сторону.

Осмотрев их и убедившись, что они исправно работают, я проверил, что на этой моделе часов действительно есть функция обратного отсчёта, и надел их на своё левое запястье.

После чего, мы вернулись в кают-компанию, где Мику уже закончила программировать токен, а Шнайдер ещё продолжал что-то доделывать и настраивать на своём устройстве, не обращая на нас внимание.

Разложив все свои находки на одном из столов, мы ещё раз внимательно изучали всё, что у нас теперь было. Поясную сумку для инструментов и резак Элиз сразу забрала себе. Проверили переносные кислородные баллоны и пока отложили их в сторону, они понадобятся только тогда, когда мы будем уже в шлюзе.

Достали всё, что было внутри малых аптечек первой помощи. Повязки и стерильные салфетки оставили, пригодятся. Также оставили антисептический спрей для обработки ран или ожогов. Одноразовые маленькие тюбики медицинского клея и балончик с медицинским шовный спреем тоже пригодится, они помогут быстро закрыть серьёзную рану в случае необходимости. Одноразовые шприцы-тюбики с обезболивающим тоже пригодятся. Препараты от аллергических реакций, противорвотные, от укачивания и головокружения решили отложить и не брать с собой. Впрочем, как и электронные термометры для измерения температуры тела.

В медицинской сумке для нас практически ничего полезного не было. Зачем нам брать с собой, например, набор хирургических игл? Единственное, что мы из неё взяли – это сильный седативный препарат в виде капсул с микрогранулами, то есть успокоительные. Обычно такие препараты применяются для уменьшения чувства тревоги, напряжения, нервозности или беспокойства. Но при сильной дозе они могут помочь при панических атаках или других аналогичных психических состояниях – как раз самое то, что нам необходимо. Хоть я и врач по специальности, но я всё равно вскрыл коробку с препаратом и быстро пробежался глазами по инструкции.

– Сублингвальное применение. Отлично! Значит просто положить под язык, эффект применения наступит очень быстро. Так… – я перевёл взгляд на раздел передозировки. – Максимальная доза четыре капсулы в течении двадцати четырёх часов… Серьёзные побочные эффекты… Сонливость, заторможенность реакции, проблемы с дыханием… Всё как обычно и, разумеется, летальный исход. Как же без него?

На мою неуместную шутку никто из присутствующих не отреагировал.

А ещё в медицинской сумке были нейростимуляторы, которые используются для активации и модуляции электрической активности в мозге. Обычно они используются для лечения нейрологических расстройств. Но нам они нужны для другого. Будем использовать их как обычные мозговые стимуляторы. Я вот точно давно уже не спал и еле держусь на ногах, если я просто приму седативное, я могу просто уснуть на ходу.

Да, это тот ещё коктейль из препаратов, одновременное применение которых очень сильно ударит по организму. Но сейчас на кону стоят минимум наши жизни, максимум… Не знаю. Даже не могу предположить этот максимум.

Для начала я взял найденную трубу и обмотал один конец лейкопластырем, формируя ручку для более удобного хвата, чтобы труба случайно не выскользнула у меня из руки. Намотал очень обильно, не жалея лейкопластыря, его было в избытке. Затем, немного подумав, проделал аналогичные действия с нашими резаками. Лейкопластырь не будет мешать убирать и доставать лезвие резака, но значительно снизит шанс выронить резак из рук, если те вспотеют.

После чего, развесив на поясной ремень и разложив по карманам все необходимые для похода вещи, я помог поудобнее закрепить баллон с кислородом на спине Элиз.

– Элиз, Вы уверены, что хотите идти со мной в это опасное место? – спросил я ещё раз.

– Да, уверена. Моя помощь Вам точно потребуется, я чувствую.

Я не стал спорить, помощь мне действительно нужна, особенно, если учесть, что там, в другом конце корабля, моя атазагорафобия разыграется не на шутку.

– Вот токен, Лазарев-сан, – Хошино протянула мне небольшое продолговатое устройство. Я внимательно его осмотрел, оно очень напоминало обычный флеш-накопитель. Только вот разъём совсем был другой – тонкий и плоский с контактами на обеих сторонах.

– Куда его необходимо вставить? – решил уточнить я, чтобы потом не искать нужный порт для подключения.

– На главной панели управления нужно будет снять небольшую боковую крышку, – она протянула мне шлицевую отвёртку, которую я сразу повесил на поясную сумку рядом с другими инструментами. – Ничего откручивать не надо, просто подцепить и потянуть. Там Вы сразу увидите нужный порт.

– Ты сразу увидишь, что я это сделал? – решил уточнить я.

– Хай, – снова кивнула Мику с каким-то неимоверным энтузиазмом, – я сразу увижу подключение к сети корабля, смогу быстро перенастроить управление на свой ноутбук.

– А заблокировать управление из самой рубки сможешь?

– Хай. Я хорошо всё обдумала. Я перенастрою всё-таким образом, что смогу управлять кораблём даже в том случае, если вдруг токен будет отключен или сломан. Так что не переживайте.

На счёт способностей Хошино я и не переживал. Я переживал из-за того, что мне скоро снова придётся встретиться с охотником. Я решил для себя, что буду называть Новака именно так. Его уверенный и в то же время безумный взгляд тогда в шлюзе отпечатался в моей памяти так, что, мне кажется, даже моя атазагорафобия не справится с этим.

– Элиз, я доверяю хранение токена Вам, – я протянул ей устройство, она его приняла без каких-либо вопросов. – Наших кислородных баллонов хватит часа на два при обычном потреблении. Где нам взять запасные баллоны?

– Вот, смотрите, Лазарев-сан, – Хошино открыла на своём ноутбуке двумерную карту палубы корабля, на которой мы находились. – Вот такими обозначениями на стенах, – она ткнула пальцем в маленькую зелёную пиктограмму “О2” на экране, – указаны места с аварийными кислородными баллонами.

– Понял, – я кивнул девушке, после чего, повернувшись, спросил у своей напарницы, – Вы готовы, Элиз?

– Уи, – ответила она на своём родном языке.

– Сколько осталось до прибытия на Землю, Хошино-сан?

– Примерно, тридцать часов.

Я настроил свои наручные часы на обратный отсчёт и сказал:

– Тогда, мы пошли. Удачи нам! И вам тоже удачи, Шнайдер, Хошино-сан.

– Подождите, – внезапно сказал Шнайдер. – Я вас провожу, нужно же убедиться, что шлюз будет закрыт.

Шнайдер встал и пошёл первым на выход. Мы с Элиз пошли следом. Я видел, что Шнайдер чем-то очень озадачен, какая-то мысль не даёт ему покоя. А ещё было ощущение, что он решался нам что-то сказать. Что-то очень важное. Но всю недолгую дорогу до самого шлюза никто из нас не проронил ни слова.

Немец решился только тогда, когда мы с Элиз уже стояли внутри шлюза:

– Я должен вам кое-что сказать…

На этом он замолчал, будто подбирал слова для дальнейшего разговора. Но мы его не торопили. В это время я достал баночку с нейростимуляторами закинул одну таблетку себе в рот, другую передал Элиз, которая без всякого промедления повторила за мной. Одной таблетки должно быть достаточно, чтобы успеть дойти до рубки управления, выполнить всё, что требуется, и вернуться обратно. Даже с учётом максимальной дозы из четырёх капсул седативного препарата, которые мы непременно примем позже.

Таблетка нейростимулятора оказалась очень горькой, поэтому я поморщился. Но Шнайдер моё выражение лица принял по-своему.

– Об этом я не говорил Мику. И не скажу, пусть она останется в неведении. Но вам я должен это сказать. То, что я собираю… Точнее уже собрал. Для связи с Землёй нужен сигнал в сотни раз превышающий возможности передатчика в скафандре. Этот план изначально был невыполним. Но принесённые Вами, Василий, элементы мне действительно помогли кое-что собрать. И это не средство связи с Землёй, как я уже упоминал, – обречённо повторил он. Было видно, что Шнайдер сильно волнуется и колеблется, – Я создал взрывное устройство. И два детонатора.

Фридрих достал из кармана небольшой чёрный брелок и протянул мне. Краем глаза я заметил, как Элиз прислонила свои ладони к губам.

– Один детонатор я оставлю себе, а второй доверяю вам двоим.

Я взял из его немного дрожащей руки брелок и внимательно его изучил. Обычный чёрный брелок с световым индикатором и двумя кнопками: одна поменьше, другая побольше.

– Запоминайте. Сначала зажимаете маленькую кнопку до тех пор, пока индикатор не станет красным. Это приведёт детонатор в боевую готовность. Затем один раз нажимаете большую кнопку. Сразу после этого произойдёт взрыв.

– Но зачем это, месье Шнайде́р? – снова Элиз сделала ударение на последний слог фамилии немца и произнесла букву “р” на французский манер.

У неё всегда проявлялся этот милый французский акцент, когда она волновалась. А сейчас действительно был повод для волнения. Шнайдер очень глубоко вздохнул и ответил:

– Я прямо сейчас пойду и установлю сделанное взрывное устройство на двигатель нашего корабля. Думаю, получится усилить взрыв тем баллоном, что ты прихватил с собой. Если наш план провалится, то должен быть запасной! – последнее предложение он почти выкрикнул.

– Вы собираетесь взорвать нас? – сказать, что я очень удивился – это значит ничего не сказать. У меня перехватило дыхание от такой новости.

– Я бы хотел этого избежать. Но я чувствую… Нет, я уверен, что Новак ни в коем случае не должен добраться до Земли. Не спрашивайте, откуда у меня такая уверенность. Я просто знаю.

Я хотел было переубедить его этого не делать, но в глубине души я понимал его. Взгляд и выражение лица Новака, смотрящего на меня через иллюминатор гермодвери, никуда не исчез из моей памяти. Мне тоже очень не хотелось, чтобы он добрался до моей родной планеты.

– Я ведь соврал Вам, Василий. Когда мы пришли за Вами в шлюз, я сразу же заглянул в иллюминатор закрытой двери. Я видел его. Видел Новака! – опять Фридрих сорвался на крик, но постарался взять себя в руки и продолжил уже обычным голосом. – Это не человек, и даже не зверь. Это зло в чистом виде. И не то абстрактное зло, о котором постоянно рассказывают нам писатели. Это Абсолютное зло, я уверен.

Я сглотнул застрявший в горле ком. Я ведь прекрасно понимал, о чём говорил Шнайдер. Видел по глазам, что он боится Новака не меньше моего.

– Хорошо. Клянусь Вам, что я сделаю это, если того потребует ситуация.

– Удачи вам! – сказал Шнайдер и нажал на панели переключатель гермодвери. – Она действительно вам понадобится. По возвращении, наберите код на панели – 1-16-5-16.

Быстро проанализировав эти числа и сопоставив с английским алфавитом, я понял, что код обозначает “APEP”. В переводе на русский язык, Апоп – древнеегипетский мифологический змей, который олицетворял тьму и был врагом бога солнца Ра. Согласно древнеегипетским верованиям, ежедневная борьба между ними приводила к смене дня и ночи.

– Почему Апоп? – спросил напоследок я.

– Потому что так называется наш корабль, – просто ответил мне Шнайдер, очевидно, помня о моей потере памяти.

Дверь как раз закрылась. Я не стал дожидаться, пока из шлюза будет откачан кислород, надел маску и открыл вентиль для подачи кислорода на баллоне. Элиз повторила за мной и внимательно посмотрела мне в глаза.

Элиз что-то говорила, но из-за шипения откачиваемого кислорода из шлюза, я ничего не смог расслышать.

Я показал жестом руки себе на ухо и покачал головой. Она всё поняла и больше ничего не говорила. А когда шипение закончилось, и я снова мог слышать, она тихо произнесла:

– Мне страшно, Васили́.

– Мне тоже, – я не стал успокаивать её привычными методами. В экстренных ситуациях обычные слова могут сыграть прямо противоположный эффект. – Мы ведь люди, всего лишь обычные люди. Но люди имеют привычку бороться до последнего. И именно поэтому мы справимся.