Элита

Глава 3

— Помоги! Я жду тебя! — Её улыбка, её глаза… Всё в крови, и монстр, нависший над любимой… — Спаси меня, Альберт! Я буду ждать!

Скорее жив, чем мёртв. Именно так можно описать его состояние. Нога очень быстро заживала, не смотря на открытый перелом, а от синяков, ссадин и небольших порезов и вовсе следа не осталось. Гораздо сильнее пострадала личность. Или то, что принято называть собственным «Я».

Потеря любимой выбила землю из–под его ног. Апатия, уныние отсутствие самой мотивации к жизни. Альберт воспринимал всё вокруг как страшную картину, нарисованную, на его пока не поставленном памятнике. И искренне не понимал, что же он тут делает, если памятник ему уже есть, могила выкопана им самим, а чёрные носильщики уже станцевали с его гробом. Воспоминания о дне, когда он с невестой попал в Улей, каждый день жили с ним, они витали рядом, и стоило только задуматься как они тут же набрасывались всем скопом, и съедали его как Мертвяки, ещё живую говяжью тушу.

Остальные дни пребывания в этом мире будоражили не так сильно. Хотя вспомнить было что…

— Эй палень, очнись! — сильным ударом по щекам его приводили в сознание. — Сколо будем на месте, ты клут, конечно, но не лазочелуй меня, слышишь, новеньким тут плинято помогать, мы тебя час на себе пёлли. Клови много потелял. Если не довезём — пелед Ульем не зачтётся.

Сознание вернулось. Знакомый запах пороха и солидола, не много напоминал о двух годах, проведённых в армии.

Всё тело болит, особенно нога.

Альберт открыл глаза.

Какой–то грузовик. Зелёный тент, балки «дюймовки», приваренные к раме. Ящики с какими–то надписями. Он лежит на полу, вернее на чём то, похожем на туристический коврик, так как нет ощущения холода, исходящего от кузова, но при этом материал отделяющие его от стали очень тонкий. Рядом на ящике сидит парень лет двадцати, двадцати двух, в камуфляжном костюме, явно великоватом ему. Вооружён калашом, какой–то незнакомой модификации. Автомат расположен так, чтобы его было удобно схватить и начать стрельбу. Вероятно заряжен, иначе зачем его так поставили. На поясе кобура с пистолетом. Нож в голенище. Пояс с разгрузкой. И для чего–то две фляжки. Одна побольше явно под воду. Вторая меньше и тоньше. В таких дедушка наливал коньяк, и носил с собой. Места она занимает немного, так как плоская и плотно прилегает к телу, при том, что помещается в неё напитка, не менее пятисот миллилитров. Странный тип. При такой экипировке, должно быть всё подогнано под индивидуальные размеры. При этом всё выглядело, как бы собранным из разных наборов. Этот боец точно не принадлежит никакому элитному подразделению, там всё чётко и выверено, ничего лишнего, всё заточено под результат. Каждый элемент, находящийся не на своём месте, будет препятствовать, ну или по крайней мере уменьшать шансы на выполнение задания.

Второй сопровождающий постарше, на вид лет тридцать–тридцать пять. Лысый, но с рыжей не длинной бородой. Серые глаза глубоко посажены, массивные брови почти не разделены. На первый взгляд не очень высокий, скорее кряжистый. Одет более порядочно, не в том плане что дорого, а в том, что всё на своих местах, всё по размеру и явно с максимальным удобством для носителя. Вооружен автоматом FN 2000 и пистолетом в кобуре. В жилете с разгрузкой две гранаты с неизвестным Альберту назначением. Такие он видит впервые. Они почему–то вогнуты внутрь, немного напоминают песочные часы, из–за утолщения по краям. В голенище нож, и снова две фляжки, почти такие же как у его спутника.

— Мужики, а вы кто? — спросил Альберт, спустя не очень продолжительное разглядывание. — Что с Ксюшей? Она в другой машине? — продолжил вопросы юноша, начиная волноваться. С пробуждением память возвращалась, но то, что он вспоминал казалось бредом, и туман, и монстры, и смерть невесты. Гораздо больше это походило на кошмар.

— Нет больше твоей бабы — съели, — с лицом, не выражающим никаких чувств, ответил более старший сопровождающий.

— Как съели? — понимая, что не хочет верить, что те воспоминания, которые он со спасением для себя, записал в кошмары были правдой, переспросил Альберт.

— Братан, ты расслабься, знаю, что не просто, но так надо, нам реально надо тебя до стаба довести, — сказал всё тот же рыжебородый тип. — А если будешь буянить, будет только хуже, мы реально тебе помочь хотим. Улей это приветствует. У тебя куча вопросов, это понятно, все через подобное прошли. И Мертвяки, и Кисляк, и смерть твоей девки — всё реально. Каждый при попадании на что–то нарывается. Тебе повезло, даже дважды. Во–первых, то, что иммунным оказался, во–вторых, то, что не подрали в первые часы после перезагрузки. У нас стариков почти нет. Большинство попавших в перезагрузку помирают в первые сутки. Так что радуйся. — закончил длинную речь мужик.

Радоваться! Да уж увольте. Почему он не спас её, почему не убили его? Почему он не купил тогда билеты на самолет? Сейчас бы было всё нормально, Ксюша была бы жива.

Спорить же с Рыжим, Лысым, рыже–лысым, да чёрт бы его побрал, — бессмысленно, поэтому отвечать не стал.

Спустя полчаса тряски остановились. Недолго с кем–то, что–то обсуждал водитель, почти не оперируя существительными и цензурными словами их диалог протекал не более трёх минут, после водитель обозначил маршрут движения для оппонента, туда же направил его родственников и по мнению водителя, друзей, почему–то преимущественно негроидной расы с большими первичными половыми признаками. Громко хлопнул дверью, и грузовой автомобиль продолжил свой путь.

— Не стали нас сопровождать, — себе под нос пробубнил лысый. — а ведь ещё с пяток километров. — добавил он.

— Кум! — с небольшой торжественностью заговорил парень, одетый как будто от известного кутюрье, что недавно выпустил новую линию одежды для министерства обороны. — Ты бы его оклестил, влемя есть, да и как бы долг это твой. Всё же спас ты его тогда.

— Надо, паре, — от чего–то смотря на Альберта, сказал Кум. — Улей пуповину тебе отрезал, стало быть, надо крестить тебя. Иначе беда будет. Не протянешь долго. Мы тут все суеверные, да нервные. Лучше не затягивать. — сказал, как отрезал Рыжий. — Только не люблю я это дело, понимаешь, многие у нас не заморачиваются, дают клички по первичным внешним данным или обстоятельствам, что застали крестника перед приходом крёстного. От того Улей топчут сотни «кривых», «косых», «хромых» и прочих рейдеров. Все они безлики, понимаешь, — проникновенно начал объяснять Кум, — я знаком с двумя «Лосями», двумя «Кабанами», знавал кучу «Гвоздей» и все они, как и их имена были простыми, одинаковыми что ли. Понимаешь? — от чего–то спросил Лысый.

— Нет, — честно ответил Альберт — пока нет.

— Я уверен, что от имени иммунного многое зависит, очень часто Улей одаривает Умениями подходящим под имя, это конечно кажется бредом, но я уверен, что до того, как Имя не дано, иммунного как бы нет ещё, он как чистый лист, и то какой заголовок ты напишешь и будет определять, что за произведение получится. — проникновенно продолжил Рыжий. — Вот назову тебя сейчас «рублём» — и всё, считай торговца создал, где–нибудь осядешь, чем–нибудь забарыжишь, а ты может и не хочешь этого, само будет получатся. Сам будешь охеревать. Вот так. — похоже на то, что походил к заключению своей речи Кум. — Тебя как до Улья звали?

— Альберт, — ответил, пока ещё Альберт.

Я, Альберт, обычно первую букву оставляю от Имени. Это для меня как бы дань уважения прошлой жизни, опыту, полученному там, навыкам и так далее. — прильнув к дыркам под бойницы проговорил бушующий Крёстный. — Уже подъезжаем, — сообщил он пассажирам — значит времени у меня не много.

Спустя не много бессвязных манипуляций с буквами после А, Кум привстал и сообщил — Отныне звать тебя Алви, забудь своё прежнее имя, не называй больше нигде и никогда. Сейчас тебя сгрузим в руки Розе, там назовёшь своё новое имя, она тебя запишет уже по нему. Носи имя гордо, ты не предмет, и не прилагательное, жизнь твоя будет интересна и определена не мной, а Ульем. Других С таким именем нет. Или я о них не знаю. — Логопед на выход. — обратился к спутнику Крёстный. А тебя сейчас спустим. — обратился уже к Алви его спаситель.

Розой звали знахаря. Что–то вроде докторов этого мира, только одарены они не талантами, либо не только талантами, но и даром Улья. Особым даром, не очень популярным, но очень востребованным и глубоким.

Алви поместили в лазарет при Розе, в том прежнем мире было иначе, доктора были прикреплены к медицинскому учреждению. В Улье же всё живёт по своим законам. Здесь знахарь и акушер, и терапевт, и хирург, и ещё в мозгах иммунных ковыряется. Поэтому он сам по себе медицинское учреждение. Иммунными, исходя из фонетики понятно, что зовут всех людей не подверженных заражению паразитном. Вернее, не подвержено сознание человека. Сам же человек под воздействием паразита меняется, становится сильнее и выносливее, гораздо быстрее на нём заживают раны, да и в принципе паразит убивает любую заразу, находящуюся в теле носителя, и ему не важно бактериальная зараза или вирусная. Иммунные никогда не болеют, ни триппером, ни раком. Ни даже обычной простудой. Иммунные не подвержены в том числе старению, во что вовсе не верилось. Как будто паразит, что заполняет воздух всего Улья, прекрасный генный эксперт. Отменяет Старение, хронические заболевания, аллергии и прочие негативные генные маркеры, присущие любому человеку. Но и это не всё, у каждого иммунного со временем появляются сверхспособности. Их силу и полезность определяет неизвестно какой механизм. Невероятно огромное количество этих Даров известно в этом мире, и это при том, что про них не принято болтать. Некоторые дары ментальные, некоторые связаны со стихиями, бывают дары, изменяющиеся восприятие мира, такие как улучшенное зрение, слух или вовсе встроенный сенсор, определяющий сколько противников и где они расположены. Некоторые модифицируют тело Носителя дара, причём внешне это не всегда заметно. У человека с самым простым на вид телосложением, может быть суперскорость или суперсила. В общем даров великое множество и улей щедро их раздаёт иммунным, прожившим большой срок.

Но на этом подарки заканчиваются.

Этот мир не нормальный.

Не зря его зовут Ульем. Весь мир поделён на огромные регионы, регионы в свою очередь поделены на сегменты–кластеры, которые перезагружаются, и приносят, по версии многих Иммунных, копии кусочков миров. Кислый туман, и есть основной признак перезагрузки.

Но угодившего в него нельзя вернуть тем же путём, этот билет в один конец. Иммунный который попадает в туман, сходит с ума или погибает.

Многие это мир называют адом, многие считают, что это испытание перед божественным распределением, атеисты считают, что это происки инопланетян или эксперименты над сознанием людей в лабораториях, кто–то считает, что попал в компьютерную игру. Здесь много сект и верований, много банд и военных образований.

Даже свои пастухи есть.

Но чаще всего Иммунные находят свою смерть от лап монстров — заражённых.

Это те люди или не люди, которые не обладают иммунитетом сознания и тела. Паразит их обращает в вечно голодных тварей. Твари эти, как и Иммунные, не стоят на месте, они постоянно растут и изменяются.

Первая стадия больше всего напоминает зомби, в первые часы не очень быстры, сил ровно столько, сколько было в человеке или животном, до контакта с паразитном. После заражения тело ведёт постоянную перестройку в машину для убийств, для этого организму заражённого требуется прорва энергии, еды. И конечно же не овощей. Им подавай мясо, даже падаль подходит для их насыщения, хоть и не так их радует.

Со временем на голове под затылком у каждого зараженного образуется кожный нарост, он постепенно крепнет, а после ещё и защищён костными пластинами, в зависимости от развитости, обладающими своим порогом прочности. Вторая стадия развития заражённого проходит с изменениями тела, меняется скелет, растут мышцы, крепнут кости, на кистях образуются когти. На третьей стадии, у него меняется стиль передвижения, мертвяк матереет, умнеет и также становится сильнее и начинают расти костяные пластины. На четвёртой стадии монстр превращается в машину для убийства, сильный, быстрый, с развитым интеллектом. Он один способен уничтожить танк или БТР. Огромный хозяин Улья. Часто сопровождается более слабой свитой, которую использует как разведку или приманку, но не брезгует использовать свиту и в гастрономических интересах.

Но самая большая шутка Улья в том, что иммунными не выжить без заражённых. Иммунный покинувший свой кластер, до конца жизни вынужден принимать настойку на споранах. Здесь её называют живчиком. Она делается из растворенного в алкоголе спорана, процеженного через марлю.

В свою очередь, спораны добываются из того самого нароста на голове мертвяка. При любом повреждении данного мешка, мертвяк сразу погибает. Соответственно монстры не спешат делится споранами с иммунными. Собственно, в мешке не только спораны находят, там есть и другие ценности. Самые ценные из них считаются — жемчужины, которые как раз стимулируют развитие даров Улья либо, провоцируют появление новых умений, но они «выпадают» только из самых сильных тварей.

Экономика данного мира тоже не привычна, то, что было мерилом ценностей в прошлой жизни, осталось в ней же. Деньги и золото не имеют тут никакой ценности, тут цениться всё что помогает развить собственную силу, оружие помогающее выжить, и спокойствие, которое вообще почти невозможно найти. Валютой является как раз «спораны», «янтарь», «горошины» и «жемчуг» что носят в своём споровом мешке Монстры. Также за услуги и, например еду, можно рассчитаться патронами или оружием. Еду, алкоголь для живчика и одежду можно найти в магазинах, что прилетают с перезагрузкой. Каждый раз полные супермаркеты и бутики. После не большого периода, люди на кластере перерождаются, их жизненные ценности меняются, чаще на простые и понятные. Выжить и есть, есть и выжить. У мертвяков очень большая конкуренция. И то, что лежит на прилавках ювелирных магазинов или содержимое банкоматов, больше не имеет никакой ценности. Либо ешь ты, либо съедят тебя. По таким законам они живут в этом мире.

Вся эта информация была написана в Брошюре, выданной ему сразу по прибытию в Стаб. Стаб от слова стабильный — так принято называть кластеры, которые перегружаются с большим временным периодом в несколько лет, либо вовсе не перегружаются. Брошюру ему вручили, дали поесть и поместили в лазарет на три дня для заживления ран. Сначала не верилось в столь скорое восстановление, но действительно, спустя три дня кости практически срослись, и можно было передвигаться на костылях. Так же, не смотря на заверение, что новичкам помогать принято, уже в первый вечер пришёл человек, и объяснил, что все блага, и лечение необходимо будет отработать. Специалисты его мира востребованы мало, тут предлагают иную работу. Узнав о воинской обязанности, стаже вождения, навыках стрельбы и опыте прошлой жизни было предложено два контракта, один на вождение грузового автомобиля, переделанного под нужды и опасности Улья, второй в отряд рейдеров, занимающихся обеспечением продовольствия. Алви немного подумав решил, что водителем ему будет удобнее. С оружием он дружит, всё–таки два года в пехоте, но стрелять он не очень любит. Да и передвижение на грузовике полезнее для восстановления ноги. Подписав необходимые документы, (вот уж и правда бюрократия — Адово детище, даже в этом чокнутом мире на ней очень много завязано) и получив документ на пребывания в стабе, с печатью и подписями, спустя три дня лежания в лазарете, был переведён в казарменную общагу, с собственной койкой и шкафчиком метр на полтора.

— Дорова, новенький! — протянул ему руку высокий парень, он был крепок, даже, наверное, накачен. С голубыми глазами и чёрными, стриженными, достаточно коротко, волосами. Если ему отпустить немного волосы, вполне сойдёт за мечту пятнадцатилетних девчонок, что в красных трусах и при плаще, спасал людей одного лишь континента в киношедеврах родного мира.

— Привет, — ответил крепким рукопожатием Алви.

— Меня Моцартом зовут. Такое вот прозвище. Немного необычное для данного места, но мне нравится, — с белоснежной улыбкой произнёс Парень.

— Алви. — коротко, с лёгкой улыбкой, тоже ответил Новенький.

Вот ведь заразный, подумал про собеседника Свежий житель Улья. Всего минута его общества, а я уже лыблюсь. Что бы как–то побыстрее закончить разговор, с уже севшим напротив Парнем, Алви спросил: — Вы все тут такие весёлые и довольные жизнью в этом аду?

— Да не, я один идиот на весь Стаб, — с лёгким смешком ответил собеседник — в основном такие как ты тут тусуются, хмурёные и больно важные. Поржать здесь не принято. Но ты даже по местным меркам тёмный, с кем–то был при переходе? Потерял родственника?

— Не твоё дело, Композитор. — расправляя кровать с намерением поспать, и заодно избавится от назойливого Пианиста, сказал Алви.

— Ну это понятно, ты не быкуй, сейчас уйду, но скажу тебе так. Здесь, во–первых, всё возможно, во–вторых, были прецеденты, и я сам тому свидетель. Бывает сюда же закидывает копии людей. Ты не будешь же спорить, что жизнь этом мире, отличается от жизни в твоём! — по–доброму рассказывал Моцарт — Так вот, таких как твой, миров полно. У нас тут понимаешь, мультивселенная. И те, кого ты потерял, возможно живы в другом мире, они отличаются, но при этом очень похожи. Тут даже своего двойника встретить можно. Вероятность мала, примерно, как в десяти тиражах подряд джекпот сорвать, но она есть, повторю — сам свидетель. — закончил собеседник.

— То есть Ксюша, может быть, сейчас жива, просто в другом мире! — заинтересованно спросил Алви.

— То, что в других мирах живут такие же Ксюши — это верняк, сложности в том, чтобы она сюда попала, да и иммунной чтобы была. Тут, как и говорю, разные дела бывают.

— Спасибо, Моцарт. Если не врёшь, то большое спасибо, — ещё раз протянул руку Алви.

— Всегда пожалуйста, коллега, всегда пожалуйста, — ещё раз пожал руку композитор.