Эмигрантское чтиво

12

Длинные, слишком длинные дни в шато

Моя дорогая Мия,

Большое спасибо за письмо! И не знаю, что сказать о Ките. Просто выйди замуж, разберись со своими документами, а потом увидим. Не стоит ни о чём беспокоиться.

У меня сейчас каникулы. Родители Себастьяна попросили провести две недели в их шато. Они уехали из Франции по делам в Бельгию, где у них фискальный адрес, чтобы не платить налоги во Франции. Я живу в шато одна. Ко мне приходят садовник и две женщины-уборщицы. Я должна за ними следить. Себастьян работает в госпитале Монпелье и приезжает только на выходные.

Я живу как в мечте. Хожу из одного великолепного зала в другой, любуясь роскошными интерьерами, касаясь кончиками пальцев тяжёлых и немного пыльных бархатных штор на многочисленных высоких окнах. Хотя иногда кажется, что нахожусь в кошмаре. Мне противна вычурная антикварная мебель в стиле барокко и помпезные позолоченные рамы старинных зеркал и картин. Особенное отвращение вызывают часы в стиле барокко. Это вульгарный стиль нуворишей, с тонной золота, причудливыми изгибами и пышными формами, напоминающими силуэты толстых женщин с целлюлитом.

У тех, кто хвастается богатством, обычно нет ни вкуса, ни чувства стиля, ни фантазии. Как бы хотелось спать в спальне в стиле Ар Нуво или Ар-Деко! Но в этом шато ни одного предмета из того времени. Ничего из Эпохи Джаза или хотя бы из Прекрасной Эры. Мне так здесь скучно! Ненавижу Медок! Жуткое место с чёрными воронами, которые видели времена Великой французской революции, смерть аристократии и взлёт нуворишей. Престижные шато Медка, производящие посредственные индустриальные вина, которые продаются только благодаря хорошему маркетингу. Robert Parker [1] и Wine Spectator [2]… У всего в мире есть цена: от искусства виноделия до музыкального искусства и литературы. А так называемым знатокам, на самом деле, на всё наплевать. Речь совсем не о сложном букете, бархатистой глубине, тайне и своеобразии. И не о долгом пряном послевкусии с чуть горьковатыми нотками жаренного миндаля. А только о деньгах, маркетинге и массовой продукции.

Я рада, что могу купить бутылку вина из маленькой, не индустриальной винодельни, продающей только местным жителям. От этого вина такой же кайф, как от марихуаны. Напившись, я уплыву на флибустьерской бригантине далеко-далеко в неизведанную страну. Может быть, в Эльдорадо? Увы, простому человеку с душой идальго не на что больше надеется. Все сокровища как Старого, так и Нового света давно поделены. Следовало родиться много веков назад. Но ведь я была здесь так много раз. Только не могу понять, какую же ошибку совершила, что надо всё повторять. А моя утомленная душа блуждает по земле в поисках Эльдорадо…

Не знаю, есть ли у меня право судить Себастьяна или его обсуждать. Он всё время ко мне добр. И начал дарить дорогие подарки. Не думала, что это в его стиле. Он подарил мне серёжки и кольцо, они как-то вульгарно смотрятся. Даже не знаю, с чем их носить. Вдруг он сделает предложение? Даже мысль об этом пугает.

Люблю ли я его? Не знаю. Может быть… Одно знаю точно: не смогу любить его так, как любила Матиаса. Безнадежно, безоговорочно, безумно. Хорошо, что всё прошло. По крайней мере, это даёт душевное спокойствие и равновесие.

[1] Роберт Паркер — престижный американский журнал о винах, основанный Робертом Паркером. Виноделы и истинные ценители вин во Франции часто подсмеиваются над вкусом Паркера — ему нравятся типичные вина в стиле бордо с сильными ароматами дубовой бочки. Дубовая бочка часто скрывает изъяны вина, особенно индустриального. Такое вино на вкус может показаться хорошим, но от него будет тяжелое похмелье.

[2] Wine Spectator — престижный американский журнал о винах. По собственному опыту знаю, что часто оценка вин в этом журнале не столько зависит от истинного качества вина, сколько от количества денег, полученных за их маркетинг. Я работала в двух французских винных шато, занималась маркетингом и продажей французских вин на экспорт — в США, Великобританию и Скандинавию.

Мама, я люблю Иисуса

Мия, моё сокровище,

Я вернулась в Монпелье и снова веселюсь с испанскими друзьями. Как же здесь хорошо после тоскливого Медка! У нас появился новый парень-испанец. Он приехал в этом семестре. Его зовут Иисус. Иисус очень симпатичный, у него темные длинные волосы и яркие голубые глаза. Ты спрашиваешь меня, невинные ли они. Сложно сказать. Его глаза обычно где-то высоко на небесах, ведь Иисус всё время под кайфом от марихуаны.

Кажется, я ему нравлюсь. Он говорит по-французски без акцента. Иисус маленьким жил в Швейцарии, где работали его родители. К сожалению, я редко его вижу, только на уроках французского, которые организовал наш университет для студентов программы Эразм. Несмотря на то, что Иисус говорит по-французски в совершенстве, он пишет с ошибками, поэтому приходит на наши занятия. Кажется, он немного меня боится. Однажды нам надо было вместе подготовить диалог, он сидел со мной, и я заметила, что у него дрожали руки.

А недавно Роуз и Реме пригласили меня на вечеринку. Было много народу, в том числе Иисус. Я была так рада его увидеть! Даже не можешь себе представить, какой он красивый!

Мы хорошо поели, выпили много бутылок вина и выкурили много косяков. Я напилась и обкурилась, потому что была так счастлива находиться рядом с Иисусом. Мы сидели вместе, и он рассказывал о своём регионе, Галиcии. Он родом из Сантьяго де Компостела. Многовековые традиции его региона восходят к кельтской культуре, и в Галиcии такие же национальные музыкальные инструменты, как в Шотландии и в Ирландии.

Я внимательно слушала, глядя в его глубокие голубые глаза. Но вдруг мне стало плохо. Я встала и, не сказав никому ни слова, выбежала из квартиры. Дело в том, что я так напилась и обкурилась, что меня начало тошнить. Выбежала на улицу и пошла домой, ни с кем не попрощавшись, даже с Иисусом.

Ты спрашиваешь о Себастьяне? У него сейчас много работы в госпитале. Когда я к нему прихожу, вижу, какой он уставший. Не хочу мешать.

Иисус напомнил о моей безумной жизни в Копенгагене. Ему тоже нравится мрачная минорная музыка. Он расслабленный и совсем не амбициозный. Не беспокойся, я не собираюсь с ним спать. Просто с ним хорошо. Да, и к тому же, он всё время обкуренный.

На днях зашла в Тио Пепе и увидела Иисуса. Я напилась, чтобы набраться храбрости, и подошла к нему. Честно говоря, больше играла будто пьяная, чтобы казаться доступной. Многие мужчины меня побаиваются: им кажется, что ко мне не подступиться. Иисус пригласил меня на вечеринку, которая проходила на далёком пляже. У его друзей машина, и они взяли нас с собой. Ехали почти час, и я боялась, что описаюсь. «Как же так, ведь я должна быть счастлива рядом с Иисусом, наслаждаться близостью с ним, но всё о чем, думаю, как бы не описаться». Я сгорала от стыда. Наконец-то набралась смелости и попросила остановить машину. Пришлось писать прямо на обочине в кустах. Как-то неловко перед Иисусом. Но он ничего не сказал, только одарил меня своей обычной тихой и безмятежной улыбкой.

Мы провели всю ночь на пляже у костра, попивая красное вино. А поскольку Иисус всё время молчал, пришлось разговаривать с парнем из Германии, который сидел рядом. Может, Иисус подумал, что меня больше интересовал немец? В общем, пока я болтала, Иисус заснул рядом со мной. Мы были так близки в ту ночь! Я так хотела с ним поцеловаться! Но Иисус спал…

Потом нас отвезли обратно в Монпелье, машина остановилась далеко от моего дома. Пришлось идти шесть километров пешком со страшным похмельем. Боюсь, та ночь на пляже была последней ночью с Иисусом. Он возвращается обратно в Испанию. Грустно… Ведь я влюбилась.

Даже призналась в матери, когда говорила с ней по телефону, хотя редко чем-то делюсь.

— Мама, я люблю Иисуса!

— Конечно же! — ответила она. — Всегда это знала. Я же тебя покрестила в тайне от твоего отца, когда тебе было два года.

Проблема любви

Анара, мой драгоценный друг,

Что же с тобой произошло? Неужели мы случайно поменялись характерами, пока писали друг другу письма? Не могу поверить, что это ты написала письмо об Иисусе. Будто смотрю на саму себя, как Алиса в Зазеркалье или в какой-то волшебной стране, где всё нереально.

И не знаю, что сказать. Ты практически ничего не пишешь о Себастьяне — я не могу понять, что он за человек. С любовью всегда проблема: либо её слишком много, либо слишком мало. Кажется, никогда не будут соблюдены пропорции.

Неужели это наша судьба во Вселенной? Как далеко мы готовы пойти искать то, что никто нам даже не может объяснить. Любовь… Любить и быть любимым? Что это такое? Вечная дилемма, что-то вроде «быть или не быть?» Любовь — это то, что дает смысл жизни?

Неужели во всем виноват Иисус? Зачем он вдруг появился в твоей жизни? Наверное, тот же вопрос можно задать настоящему Иисусу. Почему он погиб за нас? Потому что его любовь к нам была настолько сильной, что он не мог поступить иначе? Или он просто видел, как необходима нам любовь и как долго мы её искали в самых неправильных местах?

Ради любви можно умереть. Видишь ли, я так долго изгоняла из себя бесов, что теперь могу сидеть вместе с ними. Но разве этого достаточно? Или надо просто смириться с тем, что демоны всегда будут частью нас самих, неважно, прячем ли мы их или разрешаем заявить о себе? Кстати, о бесах…

Я начала бегать по утрам. Занятия спортом на природе помогают лучше понять саму себя. Бегаю ранним утром, когда город еще тих и полон надежд, которые дарит начавшийся день. Потом полчаса медитирую и позволяю своему сознанию путешествовать очень далеко. Медитация — удивительное состояние, она даёт новые ощущения и пробуждает скрытую силу, которая позволяет открыться миру и почувствовать его неисчерпаемую энергию.

И вот одним утром, когда собралась на очередную пробежку, как только вышла из квартиры, почувствовала особую энергетическую волну. Будто со мной рядом кто-то был. Или за мной наблюдали. Не знала, что подумать, и приписала чувство своей паранойе о депортации. Решила пойти в кафе, находящееся прямо в парке. Я всегда ношу банкноту в пять фунтов стерлингов внутри телефона. Как рада, что у меня была с собой эта банкнота. Заказала большую чашку латте и села наблюдать за спешащими куда-то людьми. Их суета так мало значила по сравнению со спокойствием деревьев, неба и воздуха. Пролистала несколько журналов моды. Думала, что будет чувство сожаления или грусти от того, что больше не являюсь частью гламурного мира. К моему удивлению, ничего кроме смеха вся эта морока о том, что сейчас модно носить, у меня не вызвала. Попыталась найти моделей, с которыми лично знакома, но все лица в журнале были для меня новыми. Мир моды изменчив! Можно быть гвоздем сезона, когда все только о тебе и говорят, а в следующем сезоне тебя забудут. Заметила, какие отрешённые и холодные выражения лиц у моделей. Возможно, в этом и заключается игра в демонстрацию желанных вещей? Чтобы изобразить из себя инопланетянина, на которого все пялятся, думая, что и у них появятся потусторонние силы, если купят такое же модное платье.

Вдруг я подняла голову — показалось, что кто-то позвал меня по имени. Увидела Дон Жуана, стоящего у входа в кафе. Он говорил по мобильному, знаешь, этот его фирменный знак. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, и мне ничего не оставалось, как продолжать сидеть на стуле, попивая латте. Попробовала выглядеть как можно более невозмутимо.

Дон Жуан кивнул и подошел к моему столу, всё еще продолжая разговаривать по телефону. Он сел напротив, попрощавшись с собеседником на другом конце линии. После чего уставился на меня. Казалось, прошло несколько столетий, пока он наконец начал говорить.

— Я надеялся тебя здесь встретить, — раздался его глубокий голос.

— Интересно. У тебя в планах очередное похищение? — спросила я без тени горечи.

— Кхе-кхе, нет, — ответил Дон Жуан. Он ещё раз посмотрел на меня своими глубокими темными глазами. — Ты изменилась. В хорошем смысле. У тебя теперь более утонченный вид.

— Достаточно обо мне. Что заставило тебя прийти сюда? — Я решила, что наверное Мартин из Министерства внутренних дел рассказал Дон Жуану обо мне. Но ошиблась.

В нескольких словах Дон Жуан объяснил, что искал меня и приезжал на улицу, где находилась моя квартира, долго сидел в машине, надеясь меня увидеть.

— Чем же заслужила такое внимание? — спросила я с издевкой.

Он ничего не ответил. Поднялся, чтобы заказать себе что-то выпить и спросил, хочу ли я чего-нибудь. Сначала я отказалась, но потом решила взять круассан с шоколадно-ореховым пралине. Просто необходимо было съесть что-то сладкое, чтобы набраться сил. Чувствовала, будто тону, помнишь то ощущение, о котором писала в прошлых письмах, — погружение в мягкую влажную клейкую траву, в которой теряюсь, каждый раз, когда он рядом.

Мы некоторое время сидели молча, пока он пил свой напиток, а я жевала круассан, будто в этом круассане спрятан секрет всей моей жизни. Дон Жуан ни о чём не спрашивал, но в этом молчании, в этих интимных минутах тишины, было гораздо больше смысла, чем в словах.

Я не хотела задавать ему вопросы о его жизни. Если бы проявила к нему интерес, он мог бы подумать, что я до сих считаю, что он чем-то мне обязан, а у меня больше не было таких мыслей. Я освободила свои мозги от него, больше не было никаких ожиданий, вот только сердце всё еще настойчиво держало его внутри. Говорю же, во всем виноват Иисус.

— Хотел сказать, — начал Дон Жуан после того, как пролетело несколько столетий, — что меня пригласили на показ свадебных платьев от кутюр. Шоу организует один из самых богатых людей в городе. Подумал о тебе. Может, сможешь подработать для них моделью? Они хорошо тебе заплатят.

Это было очевидным доказательством того, как иронична наша жизнь. Дон Жуан приглашает меня надеть перед ним подвенечное платье. У Бога отличное чувство юмора.

Мне не помешают деньги, что думаешь? Однако сама идея того, что я снова должна испытать на себе мечту о подиуме и демонстрировать себя, наполнила меня ужасом. И хуже всего, что именно Дон Жуан всё для меня организовывал.

Я обдумывала выпить ли остатки моего холодного кофе, как вдруг Дон Жуан сказал:

— Может, сможешь найти для себя что-то подходящее, я имею в виду свадебное платье?

Его вопрос обдал меня кипятком. Он что-то знал обо мне и Ките? Но как он мог знать? Или это просто его догадка? Нужно ли просить его объяснить причину такого вопроса? Мысли кружились в моей голове, как рой настырных ос. Но я ни о чём не стала спрашивать.

— Извини, не могу. Очень занята.

Уже собиралась уходить, как он схватил меня за руку. Спросил, могла бы я хотя бы дать ему мой новый номер телефона, может, я ещё соглашусь на эту работу. Он попросил меня о моём телефоне так, будто просит выйти за замуж. Так сильно хотел, чтобы я приняла его предложение о работе и дала свое согласие.

— Хорошо, — ответила я.

Дон Жуан забил мой номер в свой мобильный и поднялся раньше меня. Думаю, он не желал оставаться в одиночестве. Я увидела его в этот раз совсем с другой стороны. Он находился в поиске чего-то в жизни, и было такое чувство, что он искал не там, где нужно. Я не хотела удовлетворять своё сердце, думая о нём. «На этот раз в моей жизни есть рыбка покрупнее!» — напомнила я самой себе. Мы шли с Дон Жуаном к месту, где он припарковал машину, и чтобы избежать неловкости при прощании, я просто помахала ему рукой и побежала.

После пробежки вернулась домой. Ощущение, что несла мешок весом в пятьдесят килограммов. Села в гостиной, чтобы начать медитацию, но не смогла. Хотя в последние недели медитировать для меня довольно легко. Какую же силу имеет надо мной этот человек? Остаток дня всё никак не могла прийти в себя, с нетерпением ожидая Лану, чтобы рассказать ей о случившимся.

Выслушав меня, Лана достала из ящика стола уже забитый косяк. Засмеявшись, сказала, что знала, он когда-нибудь понадобится. В состоянии смятения и кайфа, я услышала короткий звонкий сигнал телефона. Екнуло в сердце.

Сообщение от Кита: «Хочешь выехать на дикую природу в Озерный край на следующий уикенд? Мои родители хотят с тобой познакомиться и организуют нашу поездку».

— Что за дикость? — пролепетала Лана. — Почему никто не хочет просто отдыхать на диване. А в твоей жизни, Мия, итак уже достаточно дикости, хотя может на этот раз речь идёт о немного другой дикости?

— А может, это одно и то же, просто названия разные, — сказала я.

Я думала не о Ките, а о Дон Жуане.

Лана посмотрела на меня и пофилософствовала:

— Будь дикой на поверхности, но знай, чего хочешь внутри себя.

Наверное прогулки по горам на природе как раз та дикость, которая мне сейчас необходима. С родителями или без них, всё равно.

Послала сообщение Киту: «С нетерпением жду. А могу я надеть там своё подвенечное платье?»

Кит ответил: «Ты такая смешная! Сгораю от нетерпения, чтобы увидеть тебя в нём».

Попросить Дон Жуана выбрать мне подвенечное платье? Анара, что думаешь?

Со всей любовью и с Иисусом в сердце,

Мия

Сладкое вино Руссильона и его бархатное чёрное небо

Моя дорогая Мия,

Отличная идея! Попроси Дон Жуана выбрать свадебное платье. Ты никак не можешь выкинуть его из головы. А пора бы! Но не мне тебя учить. Сама прекрасно знаю, как сложно очистить тело и душу от самого сильного яда на земле, называемого любовью. Невозможно. Алкоголь, наркотики — ничто по сравнению с этим субстратом, самым одурманивающим и упоительным, и от которого нельзя вылечиться.

Не удивляйся моему отношению к Иисусу. Я даже не дотронулась до него, а только говорила. Это чистое платоническое чувство. Любовь трубадура. Он — моя Minne [1], идеальная, возвышенная любовь, источник вдохновения, который даст мне силы перейти на другой этап жизни под бархатным чёрным небом когда-то погибшей и теперь снова возрождающейся Окситании[2].

Мы недавно гостили с Себастьяном на винодельне его дедушки. Я так люблю это место! Мы организовали барбекю в саду, из которого видна вершина магической горы Канигу, прославленной принцем каталонских поэтов, Жасинтом Вердагером[3]. И Редьярдом Киплингом, любившим отдыхать рядом с целебными горными источниками городка Верне-ле-Бен. Киплинг любовался Канигу, называя её самой волшебной горой мира.

Я люблю Руссильон, его сладкое вино[4] и чёрный бархат его ночного неба. Эта земля подобна мне, у неё были взлеты и падения, такие, что думаешь, уже никогда не встанешь на ноги. Но виноградная лоза с её глубокими многовековыми корнями всё продолжает расти несмотря на сухую безжизненную почву, сильные ветра и нестерпимую жару.

На этой земле были финикийцы, древние греки, римляне, вестготы, сарацины, альмогавры[5] и катары. Не важно, кто сюда придет, а кто покинет эту землю, виноградная лоза всегда будет жить, одаривая нас сладким возвышенным вином, которое со временем станет вином суфиев. Освободит ли оно меня от эго? От страхов и уз? Смогу ли я навечно опьянеть во Вселенной и навсегда в ней раствориться? В бесконечности… Ведь это моё настоящее имя.

Если я — Лейли[6], встречу ли Меджнуна? Почему мы разлучены? Хочу напоить его сладким вином Руссильона.

Я брожу по горам, размышляя о моей жизни кочевника. Куда направит меня ветер? Я покинула свою страну на неопределенный срок, чтобы остаться самой собой?[7]

Мия, извини за бред, в следующий раз напишу письмо, в котором будет больше смысла.

[1] Minne(нем.) — рыцарская любовь, служение прекрасной даме, платоническая любовь, поэтический термин в средневековой поэзии.

[2] Окситания — так называли в средние века графства, расположенные на юго-западе современной Франции, которые подчинялись королевству Арагон. После Альбигойских войн XII столетия против еретиков-катар, большая часть Окситании была присоединена к Франции. В то же время была уничтожена свободолюбивая поэтическая культура трубадуров Окситании, которые писали на окситанском языке. В результате территориальной реформы по объединению французских регионов в 2016 г. образован новый регион, которому дали название Окситания в честь исторического региона, существовавшего в средние века.

[3] Жасинт Вердагер — каталонский поэт XIX столетия, путешествовал по пиренейским селениям французской Каталонии и собирал старинные легенды. Вдохновленный легендой о трагической любви молодого каталонского графа и феи с горы Канигу, Вердагер написал эпическую поэму «Канигу». События руссильонской легенды о фее с горы Канигу происходят в период Реконкисты, причем руссильонская легенда старше знаменитой испанской «Песни о Сиде».

[4] Сладкое вино Руссильона — Анара говорит здесь о символическом вине суфиев, о духовном, мистическом экстазе. Но она также имеет в виду и знаменитые десертные вина Руссильона, которые производили в регионе ещё во времена королевства Майорки в XIII в. Десертные вина Руссильона до сих пор славятся по всей Франции, особенно Banyuls Grand Cru.

[5] Альмогавры — легкая пехота местных христиан в Пиренеях, приводившая в ужас сарацин во времена Реконкисты.

[6] Лейли и Меджнун — здесь Анара имеет в виду популярную в исламе легенду о беспредельной, пылкой любви девушки Лейли и юноши Каиса, прозванного Меджнуном — безумным. Легенда вдохновила многих поэтов-суфиев, в том числе и узбекского поэта XV столетия Алишера Навои.

[7] В оригинале на английском: I have been leaving indefinitely to remain. Фраза построена на игре слов, так как indefinite leave to remain переводится ещё как постоянный вид на жительство.

Звонок из Копенгагена

Моя дорогая Мия,

Я знала! Я чувствовала! Говорила по телефону с подругой из Копенгагена. Она сообщила, что Матиас вернулся из Штатов. Когда я услышала, думала, у меня остановится сердце.

— Где ты его видела? — спросила я.

— На музыкальной вечеринке.

— Ты с ним разговаривала?

— Да, он вернулся несколько месяцев назад. А тот парень… против которого Матиас должен был давать свидетельские показания… Знаешь, что с ним произошло? — спросила она.

— Нет.

— Он выпал из машины и погиб. Был ли он слишком пьян, или его вытолкнули — остается загадкой. Он был харизматичным, организовывал классные музыкальные вечеринки. Но все говорят, что он также занимался наркотиками.

— А Матиас был один на вечеринке? — спросила я, ощущая в себе беспричинное чувство ревности.

— Ты же знаешь, что Матиас никогда не бывает один, — рассмеялась подруга. — Он был в компании друзей. И да, с ними были какие-то девушки.

С каждой её новой фразой меня переполняли чувства любви, ревности и боли. В ту ночь не смогла заснуть. Матиас не влюбчив, но и не откажется от короткого любовного романа на одну ночь… А вообще с ним никогда ничего нельзя предугадать. Он может и не захотеть ко мне вернуться. Я уже один раз его ранила. Ведь расстаться с ним было моей инициативой. Возможно, Матиас не пожелает играть в ту же самую игру ещё один раз.

На следующий день позвонила подруге.

— Матиас снова стал твоей навязчивой идеей. Я надеялась, что ты о нём забыла и наслаждаешься жизнью на юге Франции.

Я умоляла её рассказать о Матиасе всё, что она знает. Где он сейчас живет, чем занимается, какой у него адрес и номер телефона.

Она обещала узнать.

— А как он выглядит? Он изменился?

— Возмужал.

— Возмужал? Как?

— Да, ты просто сумасшедшая, Анара. Забудь о нём.

Я больше ни о чём не спрашивала. А через несколько дней она дала адрес и номер телефона Матиаса.

Боюсь ему звонить. Сначала должна увидеть. Рада, что сдала экзамены, так что могу теперь вернуться в Данию. Не останусь во Франции на лето, как планировала. Не могу так долго ждать. Единственная проблема — негде жить в Копенгагене. Я сдала нашу квартиру на Ама. Что-то придумаю. Могу снять комнату у Анны, помнишь, у той девушки из Молдавии.

Нужно поговорить с Себастьяном. Будет несправедливо не сказать ему правду. Разговор не будет приятным — нам обоим будет больно. Но не хочу сейчас об этом думать.

' With or Without You '[1]

Моя дорогая Анара, твои письма поймали меня на том же перепутье. Ты пишешь о своих бессонных ночах, а я думаю о моих собственных. Этот небольшой отрезок времени появился неожиданно и из ниоткуда. Как глава книги, которую пропустил, но без которой вся книга теряет смысл. Моя дорогая, не беспокойся. Мне кажется, надо просто плыть по течению. Будь, что будет.

Мой преподаватель йоги считает, что мы предпринимаем самые смелые и благоприятные для нас в жизни шаги, когда не боимся посмотреть в глаза собственным демонам.

Кто эти мужчины? Наши спасители или наши демоны? А может они — наша тёмная сторона? И помогают обнаружить нашу собственную тёмную сторону и изгнать из нас бесов? А чего мы сами-то хотим?

После нескольких бессонных ночей я всё-таки решила узнать ответы на эти вопросы. Лана сказала, что я должна выйти в подвенечном платье из той или другой ситуации, имея в виду либо Кита, либо Дон Жуана. Лана права. Девушка должна сделать всё необходимое, чтобы осуществить свою мечту, даже если у неё очень старомодная мечта, а именно о подвенечном платье.

Я написала сообщение Дон Жуану: «Хочешь выбрать мне платье? Могу поработать моделью, чтобы найти платье, которое лучше всего мне подойдет».

Дон Жуан не замедлил с ответом: «Не ведись ни на что слишком длинное или слишком вычурное. Простота лучше всего».

И это говорит человек, бывшая жена которого венчалась в платье от Веры Ванг.

«Я заеду за тобой в пятницу вечером, ровно в шесть. Будь без макияжа», сообщил Дон Жуан.

Я попыталась выйти на пробежку, медитировать, вылезти из собственной кожи, чтобы только убить время. А когда услышала, как он припарковал машину, вскочила, чуть не пролив на себя кофе. Вдохнула в себя воздух, считая до десяти. Он ожидал, наклонившись на свою машину. Как обычно импозантный, в дорогом костюме без галстука. К своему удивлению, я заметила, что вместо ботинок он надел кроссовки.

— А это… — он заметил мой изумленный взгляд. — Не беспокойся, меня пропустят даже в кроссовках. Я же VIP-гость, — объяснил он как всегда самоуверенно.

Он открыл мне дверь машины. Садясь, я заметила рядом с коробкой передач маленькую коробочку, обёрнутую в подарочную бумагу.

— Так где всё будет происходить? — спросила я только для того, чтобы не молчать.

— Это небольшое шоу. Гостей будет немного. Здесь речь больше об искусстве, нежели о моде, — сказал Дон Жуан.

Я посмотрела на него вопросительно.

— Шоу моды в Национальной галерее, — ответил он.

Его ответ даже не произвёл на меня никакого впечатления, потому что я чувствовала только пустоту, которая была у меня в душе после нашей недавней встречи. Не могла себе простить, что согласилась с ним встретиться. Почему же позволяю войти в эту опасную для меня зону? Чтобы снова ввести боль в свою жизнь? Или для того, чтобы понять, что этой боли больше нет?

Всю дорогу размышляла о том, что произошло и что могло произойти. Но кажется, забыла задать себе очень важный вопрос, о котором всегда забываю, прежде чем становится слишком поздно. К чему это меня ведёт? Сердце — смешная вещь, оно заставляет тебя поверить, что шторма, через которые уже один раз прошёл, не разобьют его во второй раз. Я ощущала у себя в груди маленький испуганный красный шарик, который очень хорошо тикал, прямо как бомба, которая вот-вот взорвётся.

Мы припарковали машину и направились к грандиозному входу в Национальную галерею. Я посмотрела в смятении на Дон Жуана.

— Добро пожаловать обратно на землю, Мия.

Я пыталась держать голову прямо, едва поспевая за его длинными шагами.

— Просто не часто встречаю парней с такой страстью к искусству, — произнесла я, попытавшись казаться уверенной.

Хотела добавить: и которые тебя похищают, но умудренная опытом, решила оставить это замечание при себе. Приняв его приглашение, я согласилась на те карты, которые сегодня выпадут.

Как только вошли в Национальную галерею, меня охватило волнение. Казалось, что я перенеслась в другое измерение. Высокий блондин лет сорока, одетый, как рок звезда, направился ко мне, протягивая руки, чтобы обнять. Он также обнялся с Дон Жуаном. Потом посмотрел на меня и сказал:

— Вы должны быть Мией. Вы ещё красивее, чем могут описать слова.

— Скоро увидимся, — обратился он к Дон Жуану. А потом взял меня за руку. — Моё имя — Паникос, но зовите меня Нико. Здесь все меня так зовут.

«Шикарно», — подумала я. «Паника. Как раз то чувство, которого хотелось избежать».

— Паникос, а как зовут вашего друга? — спросила я, улыбаясь.

— Страхос, — а почему вы об этом спрашиваете? — поинтересовался он, и мы покатились с ним с хохоту.

Паникос, или Нико, повёл меня в большой зал, где жужжала целая бригада фенов. Нико попросил меня сесть на высокий стул и сказал, что мне необходимо придать внешность Афродиты. Его ассистентки закружились рядом. Нико завил часть моих длинных прядей, а потом украсил мою голову изящными золотыми листьями.

— Итак, Мия, свадебные колокольчики ждут тебя, — сказал он, приглашая в другую комнату, где женщина с добрым выражением лица ожидала с платьем.

— Греческая богиня! — воскликнул Нико и помахал мне рукой.

— Платье явно было на размер больше, потому что бедной женщине с добрым выражением лица пришлось изрядно потрудиться, чтобы подделать его под меня. Очень открытое декольте благодаря ловко продуманному корсажу. Добрая женщина достала золотистые сандалии без каблуков и надела их на мои ноги. Она рассыпала на меня золотые блески и попросила подождать несколько минут. Я сидела на стуле, окруженная полотнами великих мастеров, соединяющими меня со столетиями, и думала о том, как всё нереально. Как отрывок из жизни в высоком разрешении, как сон, который снится, но невозможно понять его логику. И я не вспомню его, когда проснусь.

Я услышала, как заиграла свадебная музыка и увидела группу девочек, как совсем маленьких, так и немного старше. Они встали в линию у большой дубовой двери. А я всё продолжала сидеть на стуле, ожидая.

Я удивилась, когда Дон Жуан зашёл в комнату. Он подошёл ко мне, достав из кармана маленькую коробочку, которую я до этого видела в его машине. Задержал на время дыхание, будто собирался сказать что-то важное. Но потом просто отдал мне коробочку и ушёл. В ней были сережки с изумрудными камушками. Один из дизайнеров надел на меня серьги и попросил встать в линию вместе с девочками. Остаток вечера прошёл как во сне-мечте.

Ряды девочек ходили взад-вперед, а потом вышла я, ведомая двумя маленькими девочками в белоснежных платьях с белыми цветами в волосах. Музыка теперь звучала намного громче и на мгновение остановилась. Меня осыпали конфетти. Освещение и шум ослепили на какой-то момент. Почувствовала, что заплачу, когда зазвучала торжественная органная музыка. Мы долго стояли перед публикой, а потом обычно чопорная толпа шоу моды вдруг встала и громко нам рукоплескала.

Успех шоу мод обычно состоит в приготовлении, а не в самом представлении. Переодевшись в обычную одежду, я сняла с себя серьги и положила их в коробочку. Я села рядом с Дон Жуаном, который был вместе с пожилой женщиной, одетой с иголочки. Она сказала, что вот уже двадцать лет, как посещает шоу моды, но именно сегодня действительно впечатлена, потому что искусство, музыка и все другие элементы слились воедино.

— Мода — это искусство, — воскликнула она в экстазе, на что я кивнула ей, сомневаясь про себя, стоит ли согласиться.

«Очень дорогое искусство», подумала я.

Я выпила бокал шампанского и села на диванчик, рассматривая картины на стенах. От «Подсолнухов» Ван Гога исходил фосфоресцирующий свет, который казался ещё более ярким на серой стене, на которой висела картина.

У меня зазвонил телефон. Сообщение от Кита: «Ужинаю с родителями. Скучно. Думаю о тебе».

Ничего ему не ответила. Не знала, что сказать. Что думаю о нём? Снова врать? Подошел Дон Жуан и небрежно положил руку на моё плечо.

— У тебя какие-то планы на вечер?

— Гм, да, я имею в виду, вроде как бы… — промямлила я.

— Хорошо, довезу тебя до дома. Дай только попрощаться со знакомыми, — сказал он.

Мы вышли из галереи в ещё неровную темноту наступающего вечера и молча пошли к машине.

— Я привезу чек через несколько дней, — сообщил Дон Жуан, когда мы уже были в дороге.

— Хорошо.

Это всё, что мы друг другу сказали. Мы подъехали к дому быстрее, чем я того хотела. Вдруг вспомнила о коробочке с серьгами и вынула её.

Он посмотрел на неё:

— Можешь оставить себе. Они с драгоценными камнями.

Я положила коробочку в сумку. Он наклонился, чтобы меня поцеловать. Мы поцеловались, а потом он потянул меня на себя, и прежде чем, мы смогли что-то подумать, страсть охватила нас, и мы снова стали одним целым. Я кричала и любила его, а он крепко держал меня, пока мы не очутились на краю Вселенной. Мы продолжали крепко держать друг друга в объятиях, и никто из нас не хотел их разжать, как вдруг зазвонил мой телефон.

У меня было одновременно чувство вины, сожаления и счастья. Наконец я отодвинулась от него, поправив одежду, и подумала, что было бы глупо уйти, не сказав ни слова. Сказать спасибо казалось неуместными. За что его благодарить?

— Не забудь своё свадебное платье, — сказал он тихо. — Я взял его для тебя и положил в машину. Оно — в багажнике.

Опять-таки сказать спасибо неуместно. Что сказать человеку, который ведёт тебя в ад и в рай одной и той же рукой? С одинаковым выражением лица и с тем же ровным сердцебиением? Что можно сказать, когда просто нет слов описать то, что чувствуешь, ведь такие слова никогда не найдутся?

«С тобой или без тебя», сказала я ему напоследок.

На его лицо упал мягкий свет, пока он смотрел в свой мобильный. Я увидела грусть на его лице, а может, мне показалось.

«У меня же есть теперь платье», прошептала я, попробовав улыбнуться, но слезы показались в уголках глаз. Я схватила сумку с платьем и стремительно достигла безопасности квартиры Ланы.

Моя дорогая Анара, если воспоминания — всё, что от нас останется, когда часы пробьют последний час на этой планете мечтаний и слез, именно это воспоминание станет последним перед тем, как вступлю в вечность…

[1] (анг.) «С тобой или без тебя» — песня группы U2.

Себастьян

Моя дорогая Мия,

И не знаю, что сказать о твоём греческом любовнике и о Ките. Уверена только в одном — ты не любишь Кита. Что касается настоящей любви, возможно, однажды всё у тебя будет по-другому. Может быть, в следующей жизни. Я сама потеряна. Мы никогда не будем до конца счастливы в этом мире. Это не его цель. Земля создана, чтобы получить слабое представление о счастье всего лишь на долю секунды. И не страшась смерти пуститься в поиск Эльдорадо в ином Новом Свете, в другой Вселенной, ещё никем не обнаруженной.

Я всё рассказала Себастьяну:

— Очень грустно, но ничего между нами не получится.

У него задрожали губы.

— Но почему? Я что-то не так сделал?

— Нет, с тобой всё хорошо. Проблема со мной. Я люблю другого человека.

— Но ты же с ним давно порвала. Не понимаю…

— Да, это правда, но я до сих пор его люблю.

— А ты с ним говорила?

— Нет.

— Может он уже не один? А если он тебя больше не любит? Ведь прошёл почти год.

— Может и так, но мне всё равно.

— Хорошо, но ты должна хотя бы узнать. Позвони ему. Если он до сих пор тебя любит, вернись к нему. А если разлюбил? Зачем форсировать события?

Сложно в таких ситуациях быть непоколебимым. Я не могу. Было жалко Себастьяна. Ведь для нас обоих лучше всего со всем покончить, не важно, любит меня Матиас или нет. Потому что это не имеет никакого значения для наших отношений с Себастьяном. Ведь я не люблю Себастьяна. Но я ничего не сказала. Почему? Из-за осторожности, потому что не хотела сжигать все мосты? Или из-за того, что было его жалко, и я не осмеливалась лишить его последней надежды? Не знаю. Наверное, и то, и другое.

Я всё ещё переписывалась с Себастьяном по телефону после нашего разговора. Хотела проявить к нему доброту. Ведь он не заслужил такого грустного эпилога. Он пригласил меня к себе и приготовил вкусный ужин. Я провела с ним ночь, которая отличалась от всех наших предыдущих ночей. Я улетела. Было темно, и я думала о Матиасе. Всё, что делаю, — неправильно. Всё в моей жизни. Я — сумасшедшая. Гонюсь за фантазией, которая никогда не станет реальностью. И при этом раню себя и других.

Самолет на Копенгаген

Мия, моё сокровище,

Я сидела в самолёте. И была высоко на небесах без наркотиков и алкоголя. Потому что думала о нём. О последнем пункте моего путешествия.

Видела перед собой любимую Бухару. Спустя столетия она всегда будет прекрасной и величественной. Невозможно убить её душу. Несмотря на орды завоевателей: Искандер Великий, как называли тюркские племена Александра Македонского, Чингиз Хан, Амир Тимур… Все они пытались опустошить и разрушить великий город, но зло недолговечно. Сохранив величие древности, Бухара до сих пор живёт и процветает.

Здесь такая красота, будто в чудесном сне! Синие, как само небо, купола мечетей. Минареты достигают небес, и даже самому высокому дереву не дотянуться до них. Красочная витиеватая мозаика медресе напоминает узоры великолепных восточных ковров. Мощные стены древней цитадели Арк хранят сокровенное знание великих поэтов и мудрецов, которые здесь творили. И кажется, сам воздух наполнен дыханием, воспламеняющим современников благочестивым огнём их душ.

В этом священном городе всегда много путешественников. Одни приезжают в поисках обогащения, другие в поисках знаний. Но, увы, в стенах Бухары, впрочем, как и за их пределами, царствуют жадность и несправедливость чиновников и правителей. Но пока аисты ещё вьют гнезда на высоких башнях, есть надежда, что Всевышний не покинет мой родной город.

Я так ему и не позвонила. Боюсь и вся дрожу от страха, даже не видя его. Какая у него будет реакция? Сможет ли он принять или отвергнет меня? Что думаешь?

Край озер или как утопить родителей жениха в одном из них

Моя дорогая Анара,

Я провела выходные вдали от Лондона вместе с Китом. Мы поехали с ним в Озёрный край, где высокие горы и множество прекрасных озёр. Трудно поверить, что такие пейзажи можно найти в Англии. Особенно для таких людей, как я, которая раньше считала, что интереснее Лондона ничего нет.

Родители Кита сняли небольшой коттедж в одной из деревень Озёрного края. Простой, но очень уютный домик с деревянными балками, каминами и маленькими комнатками. Из окон видны сочно-зелёные поля, а вдалеке — горы, небо и облака. Такая метаморфоза после лондонской суеты! Как мне необходимо умиротворение!

Удалось на какое-то время подавить мысли о Дон Жуане, хотя не могу сказать, что чувствую себя как обычно после той ночи с ним.

Мать Кита всё время готовила сама. Она считает, что богатые люди перестанут быть богатыми, если каждый день будут ходить в рестораны. Кит закатил глаза и попросил её перестать «петь». Мать поселила нас в разных комнатах. Удивительно, что она не закрыла нас на ключ, когда мы пошли спать.

Отец Кита — человек сдержанный, хотя время от времени прекрасно шутит. Мать говорит за них обоих и, кажется, считает себя главой семьи.

Когда Кит и я приехали в коттедж, мать приготовила вкусный ужин, а потом подала десерт, всё время приговаривая, пока мы ели: «Минута сладкого во рту оставит пожизненный след на фигуре».

После первого сытного ужина, мы больше ничего сытного не ели остаток нашего пребывания в Озёрном крае. Обычно мать готовила каждому из нас половинку запечённого в духовке картофеля с кусочком сыра наверху. Это было нашим ужином. А на десерт подавала каждому половинку груши, одно печенье и чай. Причём, только травяной чай. Без кофеина и без сахара.

Мы много ходили пешком — наш коттедж находился далеко от магазинов. Однажды Кит, извинившись, покинул нас, чтобы зайти в магазин. Он провёл там больше часа. А когда пришел, мне даже показалось, что он немного поправился. Потом Кит пригласил меня в свою комнату. Показал запасы шоколада, чипсов и всего самого непозволительного, увидев которое его мать наверное получила бы инфаркт. Уверена, что она верит в то, что даже смотря на всё это количество сахара и соли, её бедра вырастут так, что никто её не узнает.

На ужин мать подала каждому сэндвичи с сыром, пол бокала красного вина и два помидора. А на десерт мы съели овсяное печенье и маленький кусочек яблока. Отец Кита выглядит так, будто вот-вот растает. Он как-то попробовал поговорить с Китом о том, чтобы тайком принести в коттедж fish chips. Не знаю, получилось ли у них обмануть зоркий глаз матери.

А во время ужина мать вела долгий монолог о том, сколько денег они инвестировали в образование Кита. На каком-то этапе я не могла больше её слушать. Извинилась и сказала, что пойду спать. Я лежала в постели, как вдруг кто-то тихо постучался в дверь. Кит. Он предложил незаметно переместиться в его комнату, чтобы посмотреть фильм на ноутбуке и побаловать себя сладостями, которые он после недавнего похода в магазин тайком пронёс в дом. Мне понравилась его идея, но мы решили подождать, пока мать, предварительно убедившись в том, что мы с Китом лежим в разных комнатах, пойдёт спать.

Прошло часа два, и я тихо выбралась из своей комнаты. Мы встретились с Китом в коридоре, а потом на носочках, как двое воришек, запрыгнули на его кровать, тихо смеясь. Смотрели The Rocky Horror Picture Show[1], а к концу фильма стали целоваться. Затем медленно начали снимать с себя одежду, изучая тела друг друга. У Кита сильное гибкое тело. Мне никогда не нравился его немного старомодный стиль одежды. Без одежды он выглядел намного привлекательнее. Его нежные прикосновения были приятны, а под конец мы слились с ним воедино. Я была удовлетворена, но не могу сказать, что это было фейерверком. Земля не сдвинулась со своей оси. Не то, что у меня были какие-то сверхъестественные ожидания. Нет, просто эти мысли промелькнули в голове. Я нежно поцеловала Кита в лоб, а после мы заснули, обнявшись.

Проснулись около шести утра, немного напуганные: вдруг нас увидит мать. А потом целое утро смеялись, как два нашаливших ребенка, которые съели в доме все запасы шоколада. Наше странное поведение не осталось незамеченным матерью, заподозрившей что-то недоброе. А когда мы вместе гуляли вдоль озёр, я просто сгорала от желания толкнуть её в одно из них.

Всю обратную дорогу мы слушали классическую музыку и говорили о том, что предпринять в ближайший уикенд. Я заснула ещё до того, как мы въехали в Лондон, а проснулась уже перед домом Ланы. Кит помог донести мой рюкзак. Мы поцеловались на прощанье. Когда вошла в квартиру, просто не терпелось рассказать Лане о том, как прошли выходные с родителями, но её не было дома. Хотела её дождаться, но я так устала, что заснула.

Прочитала твои письма перед тем, как заснуть. После этих выходных, моих тёплых чувств и ощущения того, что всё-таки могу иметь нормальную семейную жизнь, я не самый лучший советчик. Даже не знаю, что сказать. Если Матиас — самый дорогой для тебя человек в мире, наберись мужества. Даже если снова придётся попасть в бездну отчаяния, в которой уже когда-то находилась. Ты ведь знакома с этим состоянием, возможно, больше не потеряешь себя. У нас всегда есть способность надеяться. Разве это не одно из лучших качеств? После всепрощения?

На следующий день я проснулась от запаха свежего кофе. Вошла в кухню, как раз в тот момент, когда Лана разливала кофе. Мы закурили с ней её элегантные длинные сигареты, а после глотка горячего кофе она попросила:

— Ну, давай рассказывай.

Когда я закончила свой рассказ, Лана достала из своей сумки письмо.

— Вот пришло на твоё имя.

Вся дрожа от волнения, я раскрыла конверт. В нём был выездной документ.

Потом Лана достала из сумки второй конверт и с озорной улыбкой сказала:

— Ой, чуть не забыла, и это тоже на твоё имя.

На конверте стоял логотип фирмы Дон Жуана. Я быстро его открыла, делая вид, что мне всё равно, что находится внутри. Кроме чека в конверте ничего не было. Ни строчки от него самого.

Когда Лана увидела грусть в моих глазах, она встала и воскликнула:

— Скоро будешь невестой, и у тебя теперь достаточно денег, чтобы это отпраздновать.

Я посмотрела на чек. Он был на внушительную сумму, особенно, если учесть, что я работала моделью всего-то несколько часов. Лана права. Пора отпраздновать.

[1] (анг.) «Шоу ужасов Рокки Хоррора» — экранизация британского мюзикла, пародия на фильмы ужасов.

Холодное море Дании

Мия, моё сокровище,

Советую утопить мать Кита в одном из озёр!

Я снова в Копенгагене. Не знаю, то ли город изменился, то ли я после почти года, проведенного во Франции. Но наплевать. Единственное, о чём думаю — о нём.

Я ему позвонила, но он даже не захотел разговаривать. Хорошо, что у меня есть его адрес. Он снимает комнату в квартире вместе с другим парнем, которого я хорошо знаю. Анна рассказала. Квартира находится на Кристианхаун, недалеко от красивого канала, о котором когда-то писала.

Я сидела в кафе, расположенным прямо перед его домом, и через два дня увидела его, проходящего мимо.

Я подошла. Он изменился — на лице больше нет его обычной мальчишеской улыбки. Как всегда он был спокоен, без тени эмоций. Хорошо, что хотя бы согласился выпить со мной кофе.

— Как Франция?

— Красивая страна с большим количеством искусственных улыбок, — ответила я. — Наконец-то получила степень магистра.

— Поздравляю! Ты это заслужила. Ты всегда была сильной и целеустремленной. В отличие от меня. Так чего ты хочешь? — Он смотрел своими голубыми глазами не на меня, а сквозь, совсем меня не замечая.

— Матиас, я до сих пор тебя люблю.

— У тебя богатое воображение, Анара. Тебе только кажется. Тебе просто скучно. У меня нет никакого желания начать всё заново.

Попыталась посмотреть ему прямо в глаза. Они стали такими враждебными, что приобрели холодный серый цвет, прямо как датское море.

Я чуть не заплакала, и он это заметил.

— Анара, не смотри на меня так… Своими невинными глазами… Попробуй эти фокусы на ком-то другом. Я слишком хорошо тебя знаю. Всё кончено. Ты же сама сказала почти год назад, что наши отношения были для тебя пыткой. Так зачем совершать ту же самую ошибку? Найди себе адвоката, доктора или инженера и будь с ним счастлива.

— Я не буду счастлива с традиционными профессиями. Уже пробовала.

— Ничего не хочу об этом слышать. Пожалуйста, замолчи.

Он заплатил за кофе и ушёл, даже не пытаясь меня выслушать.

Не беспокойся, моя дорогая, я выйду победителем из этой битвы. У меня были времена потяжелее. Я знаю все его слабые стороны. Он будет моим. Я — кочевник из Средней Азии. Мои предки завоевывали бескрайние равнины Руси, Восточную Европу и даже мистическую Персию и Индию. Кто такой Матиас с его безразличными голубыми глазами и холодным датским сердцем перед отчаянным и кровожадным воином-кочевником? Он сдастся. Я умею покорять осажденные крепости, построенные из самого крепкого камня. Отравлю его колодцы, нашлю на него холеру и чуму.

Я теряю рассудок

Моя дорогая Мия,

Я звоню ему и посылаю сообщения. Его телефон всё время отключен. Он никогда не позвонит. Провожу в кафе напротив его дома часы, сутки… Я даже его не видела. Где же он?

Начала ему угрожать. Послала сообщение, что пересплю с его соседом по квартире прямо у него на глазах. Потом сообщила, что сожгу дотла его квартиру. Потом написала, что вколю себе смертельную дозу героина и умру перед его домом. Я не блефовала. Он прекрасно знает, что я — сумасшедшая и способна на всё. Но он молчит. Никакой реакции от человека, который меня любил. А любил ли он? Может, я всё придумала? Всё было сном? Кошмаром?

Прошли столетия — история изменилась. В современном безумном мире мы поменялись местами. Я больше не Лейли, а стала Меджнуном. Я теряю рассудок. Моя участь — сгореть в пламени любви и быть вечно пьяной от любви.

«Who do you think I am? A drunkard? A love-sick fool, a slave of my senses, made senseless by desire? Understand: I have risen above all that, I am the King of Love in majesty. My soul is purified from the darkness of lust, my longing purged of low desire, my mind free from shame. I have broken the teeming bazaar of the senses in my body. Love is the essence of my being. Love is fire and I am wood burnt by the flame. Love has moved in and adorned the house, my self tied up its bundle and left. You imagine that you see me, but I no longer exist: what remains is the beloved…»

«Вы думаете, что я пьянчужка? Безумец от любви, раб собственных чувств, убогий из-за страсти? Поймите, я поднялся над всем, я — всемогущий царь любви. Моя душа очищена от тьмы вожделения, мой разум свободен от стыда. Я покинул базар, изобилующий чувствами. Любовь — смысл моего существования. Любовь — костёр, а я — дерево, горящее в её пламени. Сама любовь поселилась в моём теле, как в доме, и господствует в нём, а меня больше нет. Вам только кажется, что это я, но меня не существует: осталась только Возлюбленная…» [1]

«Лейли и Меджнун» [2] Низами Гянджеви

О повелитель сущего, Аллах,

Я умоляю, распростертый в прах:

В твоей я власти, дух мой умертви,

Но только не лишай меня любви!

Уму, молю, прозренья силу дай,

Сурьму с ресниц моих не вытирай.

Я пьян любовью до скончанья дней,

О, опьяняй меня еще сильней.

«Лейли и Меджнун» Низами Гянджеви

[1] Даю здесь собственный перевод не стихотворной версии английского перевода «Лейли и Меджнун» Низами Гянджеви, так как английский текст, с моей точки зрения, больше соответствует суфийскому смыслу поэмы, нежели русский, который был у меня в доступе.

[2] «Лейли и Меджнун» — эта поэма Низами Гянджеви вдохновлена популярной в исламе легендой о беспредельной, пылкой любви девушки Лейли и юноши Каиса, прозванного Меджнуном — безумным. Каис из богатой бедуинской семьи, но он так обезумел от любви, что ушёл в пустыню и стал изгоем. Поэтому родители Лейли не хотят отдать ему в жёны свою дочь. Лейли умирает от любви, потому что не может быть вместе с Меджнуном. Узнав о смерти возлюбленной, Меджнун тоже умирает. Легенда вдохновила многих поэтов-суфиев, в том числе и персидского поэта XII столетия Низами Гянджеви. Эта поэма о мистической силе любви полна суфийских символов: потеря собственного эго при безумной, самоотреченной любви, благодаря которой человек способен познать трансцедентальную божественную сущность. У поэмы Гянджеви около 30 подражаний на разных языках от турецкого до хинди.

Жизнь в деревне

Мой друг, какая же решимость! Я давно видела в тебе эту дикую целеустремленность, но ещё никогда до такой степени. Даже показалось в какой-то момент, что ты превратилась в Дон Жуана, когда говорила с Матиасом в кафе… Почувствовала в тебе что-то от него. Вы оба не хотите сдаваться. Считаю, что ты должна спросить себя: хочешь ли ты быть с Матиасом, потому что любишь его больше всего на свете? Или просто твоё эго и гордость не позволяют сдаваться? Пожалуйста, не сердись на меня за то, что задаю такие вопросы. Я желаю только самого лучшего. Ведь я сама прошла через много штормов, и несмотря на то, что они сделали меня намного сильнее, не хочу больше переходить границу. Потому что достаточно только одного шага, чтобы оказаться в пропасти.

Возможно, Матиас изменился. Ведь люди меняются. Я изменилась. И ему самому очень больно, и он до сих пор тебя безумно любит. Но как я уже писала, достаточно всего одного шага, чтобы упасть в бездну. Следи за собой и сообщай о том, что происходит. Пожалуйста, не делай никаких глупостей с наркотиками. Ты рискуешь оказаться в тюрьме или потерять жизнь. Разрушишь всё, чего так долго и тяжело добивалась: твоё образование, будущую карьеру, все планы на будущее. Не забывай о том, в какой дыре мы были и как многого добились. Не поддавайся иллюзиям, которые дают наркотики. Найди другие способы релаксации. Танцуй, бегай в лесу, кричи во всю мочь там, где никто не услышит… И продолжай мне писать.

Я уже почти месяц нахожусь в родном сонном поселке на границе. Жизнь здесь идёт своим чередом, как обычно бывает с жизнью. Войны приходят и уходят. А люди остаются и продолжают жить.

Были небольшие проблемы c документами, когда въехала в Боснию. Меня допросили, почему я просила в Великобритании убежище. Наткнулась на тупого полицейского с лицом неандертальца, который наверное даже не закончил начальную школу. Правительство специально назначает таких людей полицейскими в моём поселке. Он спорил со мной о том, что слово «департамент» в моём выездном документе означает «депортация». Вместо того, чтобы вдаваться с ним в дискуссию о семантике, я внимательно выслушала этого глупого человека, представляющего закон. А потом позвонила Мартину, защитнику моих прав в Великобритании. Через неделю мне сообщили, чтобы я пришла в полицейский участок с фотографией для изготовления паспорта. Я также получила грант на тысячу фунтов стерлингов, которые отдала матери. Она на вершине счастья и теперь строит планы, на что потратить деньги.

Я ношу простую деревенскую одежду и сажаю овощи в нашем саду. Мать выращивает картошку, помидоры, огурцы, кабачки в маленьком садике рядом с нашим домом. У неё даже есть кусты ежевики и чёрной смородины. Она замораживает ягоды на зиму. В нашей деревне нет магазина, где можно купить фрукты или ягоды вне сезона.

У матери кошка, которая всегда с ней. Маленькая тигрица считает себя полной хозяйкой в доме. Как только я приехала, кошка дала знать, что кому-то из нас придётся покинуть дом. Однако, в конце концов она всё-таки смирилась с тем, что я тоже живу в доме. Иногда просыпаюсь и вижу её, свернувшуюся клубочком у моих ног и не желающую двинуться. Как будто она улыбается во сне, мурлыча: «Я до сих пор в доме главная».

Мы с матерью почти всё время проводим в саду и ещё помогаем пожилым людям в деревне, ведь здесь нет никаких социальных служб. Это даёт смысл моему существованию и делает меня счастливой.

Кит сообщил о своём скором приезде. Ещё сказал, что его родители тоже хотят увидеть место, откуда я родом под предлогом «интереса к другим культурам». Кит просто сгорает от нетерпения на мне жениться, чем очень удивляет. Честно говоря, не вижу смысла в спешке, особенно после того, как обрела покой в доме матери. Мне были необходимы уют и простота, которых так не хватало в Великобритании.

Скоро снова тебе напишу. С нетерпением жду твоё письмо,

Крестьянка Мия

Мистер и Миссис Беннет, и…

Моя дорогая Анара, у меня много новостей. Всё так быстро происходит, что у кружится голова. И ещё она кружится по некоторым другим причинам…

Кит приехал вместе с родителями. Мы всё подготовили для свадьбы. Поженимся в ЗАГСЕ нашего поселка, а потом отпразднуем свадьбу в небольшом кафе, находящимся у речной мельницы. На празднестве будут только Кит, я и моя мать.

А теперь о родителях Кита. Они гостили у нас несколько дней. Моя мать очень боялась, что родителей ужаснёт простота нашего жилища. Но дом им понравился. Мать Кита внимательно наблюдала, как я готовлю и веду хозяйство. Мы обсуждали вместе жизнь после свадьбы. Родители Кита попросили меня подписать документ, в котором я обязуюсь не претендовать на имущество в случае развода с Китом. Причина того, что они так сильно хотели женитьбы сына объясняется тем, что в случае женитьбы Кит сможет получить в наследство землю и несколько домов от своего эксцентричного дяди, которого тоже зовут Кит и который никогда не был женат, а в настоящее время при смерти. И будучи при смерти дядя хочет удостовериться в том, что Кит женился. Теперь понимаешь, как этот брак важен для нас обоих.

Отец Кита не был согласен с тем, что я ничего не смогу получить в случае развода. В конце концов, родители Кита решили, что в при разводе мне будет выплачено двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Меня это не особо беспокоит, и я ничуть не оскорбилась дискуссии. Хорошо понимаю заботу родителей Кита о благополучии их сына. Тем более, что никогда не стремилась заполучить его состояние.

Как только мы обсудили все вопросы о приготовлении свадьбы, родители Кита решили прогуляться по нашему посёлку несмотря на увещевания моей матери, настаивающей на том, что они не должны гулять одни. Мать и отец Беннеты одели на себя тяжелые рюкзаки и отправились в поход. Каким-то образом, они оказались на другой стороне границы. Они нашли маленькое уютное кафе, надеясь в нём перекусить, чтобы отправиться в поход. Старая женщина, хозяйка кафе, подала им крепкий боснийский кофе с рахат-лукумом, знаешь, турецкие сладости, долго таящие во рту. Хозяйка кафе пыталась объяснить о границе, но родители Кита её не поняли и пересекли границу. Как только это произошло, пограничники набросились на них и перепотрошили содержимое их рюкзаков. Хорошо, что у родителей были с собой английские паспорта. В рюкзаках ничего не нашли, кроме одежды, компаса, фотоаппарата и толстых книжек о местной флоре и фауне, а главное — регистрацию полиции. Так что вскоре пограничники связались с полицейскими нашего поселка, которые сообщили, что миссис и мистер Беннет действительно приглашены моей матерью и живут у нас. После чего родителей Кита засунули в машину и передали нашим полицейским. Я еле сдерживала смех, когда увидела, как растерянные и испуганные родители выходили из полицейской машины.

Сосед сказал, что родителям Кита очень повезло, что они не наткнулись на мину. Моя мать, попыталась их успокоить, отпаивая водой на экстракте бузины. А потом приготовила свежую рыбу, пойманную в то же утро в нашей реке. Мне кажется, им навсегда запомнится это путешествие. Родители уехали на следующий день, а я с Китом отправилась выбирать подвенечный наряд.

Решила не надевать свадебное платье, подаренное Дон Жуаном. Не хочу, чтобы в этот торжественный день что-то напоминало о нём. Надену боснийский национальный костюм: белую рубашку с длинными широкими рукавами и турецкие шаровары, а также изящную расшитую золотом жилетку. Не буду покрывать голову фатой — просто вплету в волосы свежие цветы из сада. Ведь я — гордая Мия Боснийская, а не какая-то там греческая богиня. Кит тоже будет одет в боснийскую национальную одежду: брюки, широкий красный ремень и полосатую рубашку.

И ещё… Что-то очень маленькое находится у меня в животе, растя с каждым днём. И оно делает меня одновременно счастливой и грустной, вызывая тошноту и головокружение по утрам. Не знаю, ребенок ли это от Дон Жуана или от Кита. Одно знаю точно — это мой ребенок.

Ещё никому об этом не рассказывала, ты — первая, с кем поделилась. Хочешь стать крёстной моего ребенка? Ребёнку нужна сказочная крёстная, а тебе ведь нужно писать для кого-то твои прекрасные сказки. Что думаешь?

Итальянская паста с красным вином из Ирмы [1]

Моя дорогая, любимая Мия,

Я так за тебя счастлива! Конечно, стану крёстной твоего ребенка!

Что касается моей одержимости Матиасом и состояния, в котором пребывала, скажу честно, оно не имело никакого отношения ни к амбициям, ни к желанию победить и завоевать. Поверь! Это было состояние ума или скорее безумия, над которым у меня не было контроля. Я полностью потеряла себя, свой характер, своё эго. Какое-то сверхъестественное чувство. Я не владела собой. А была ослеплена, одурманена, потеряна, сломлена страстью.

Несмотря на то, что я уже итак опьянела от любви, в тот день напилась ещё сильнее. Выпила полбутылки водки. А может больше. Как обычно посылала глупые сообщения на мобильный Матиаса. Одно безумнее другого.

И вдруг меня осенило. Ведь он до сих пор меня любит! Начала вспоминать наш разговор в кафе на Кристианхаун, где он делал вид, что ему всё равно. Но ему не всё равно. Его слова: «Наши отношения были для тебя пыткой». А потом: «Ты всегда была сильной и целеустремленной. В отличие от меня».

Он отвергает меня, потому что думает, что я снова буду с ним страдать. Потому что он недостаточно решителен и не целеустремлен. Он считает, что я буду счастливее с кем-то другим. Но я не могу без него существовать. И люблю его достоинства так же, как и недостатки.

Я подошла к его дому, вернее к кафе рядом с домом. Сидела и ждала примерно час. Увидела, как он вошёл в подъезд. Но всё произошло слишком быстро. Он закрыл за собой входную дверь. Но мне повезло — кто-то выходил из дома и открыл дверь подъезда. Я быстро поднялась по лестнице и позвонила в дверь Матиаса. Он открыл и с такой силой схватил меня за руку, что я чуть не закричала от боли. Он бросил меня на стул.

— Пора всё это прекратить, Анара. Уже не смешно. Ты выдела себя в зеркале?

— Нет.

— Твоё место в психушке. Тебе необходима медицинская помощь.

— Ты так думаешь?

— Сколько ты выпила?

— Полбутылки водки. А может чуть больше.

Он взял стакан и налил в него воду.

— Пей, — приказал он.

Я начала пить, но не могла допить до конца. Вода была такой невкусной.

— Я сказал пей. — И он налил второй стакан.

— Не могу так много пить, — закричала я.

— Можешь. Ты должна.

Я снова стала пить эту противную воду и заплакала.

— Прекрати, — сказал он. — Возьми себя в руки. Какие у тебя планы? Ты уже начала искать работу?

— Нет, но скоро начну, — ответила я. — Напишу книгу о своей жизни, — улыбнулась сквозь слезы.

— Хорошо, сделай это. Только ничего не пиши обо мне.

— О тебе даже не упомяну. Обещаю.

Я помолчала, а потом посмотрела на него. Мне показалось, что он смягчился.

Тогда сказала:

— Матиас, я такая голодная. С тех пор как ты уехал, ела как попало. Ты же знаешь, что я не умею готовить.

— Знаю.

— Можешь приготовить что-нибудь вкусное? Что-нибудь итальянское? Я возьму в Ирме хорошее красное вино.

Он посмотрел на часы и сказал:

— Магазины скоро закроются. Пойду куплю продукты. Оставайся здесь и протрезвей.

Он ушёл, а я заснула крепким сном. Даже не услышала, как он зашёл в квартиру. Он готовил, а я всё спала. Потом мы поужинали. Как всегда он приготовил вкуснейшее блюдо.

— Можешь приготовить что-нибудь завтра? — спросила я.

— Что?

— Карри?

— Хорошо.

Так закончилось моё путешествие. Почти там же, где началось. В маленькой комнате в съёмной квартире в самом центре Копенгагена. И у меня нет ни малейшего сомнения в том, что цену, которую я заплатила за это долгое и трудное путешествие, стоила того.

Будем на связи, мой дорогой друг, Мия. Пожалуйста, пиши!

[1] Ирма — дорогой супермаркет в Дании.

Смерть литературы?

Таким был конец писем. Но в ноутбуке была ещё куча другого хлама. Романы на все вкусы: детективы с такими мрачными убийствами, после которых остаток жизни будут снится кошмары; душещипательные любовные истории, от которых льются самые горячие крокодиловы слезы; улётные фэнтези с такими втягивающими мирами, что вы навсегда в них потеряетесь и не захотите возвращаться в свой собственный — нелепый, но, к сожалению, реальный… Короче, в ноутбуке было всё дерьмо, которое никогда не будет издано, хотя оно ничуть не хуже того, что сейчас издают, а может и намного лучше. Но о вкусах не спорят. Особенно о вкусах литературных агентов или, как их называют писатели-неудачники, страж ворот[1].

А безжизненное тело мужчины со следами побоев принадлежало как раз такому стражу ворот — литературному агенту. Горстка печатаемых счастливчиков относятся к литературным агентам положительно, а вот остальная огромная братия писателей-неудачников их ненавидит. Но не до такой же степени, чтобы избивать их до смерти, скажите вы и будете абсолютно правы. Так же считала полиция, развивая самые разные версии убийства. Литературный агент разведен, угрожал бывшей жене, которая отсудила у него один из домов, оставив ему старый, сильно нуждающийся в ремонте. К тому же, литературный агент вложил большие деньги в крипто проект, не преуспел, отчего запил горькую. Может агента избили собутыльники? Версий было много, но никто не подумал о писателях-неудачниках. Потому что не было ещё случая, чтобы они убивали литературных агентов.

В один прекрасный день всё само выяснилось. И что думаете? Бедный агент пал жертвой писателя-неудачника. Написал писатель всего-то один роман, над которым работал в течение пятнадцати лет, но никто не хотел его издать. Все отказали. Только несчастный агент из Марлоу ответил писателю положительно, попросил прислать рукопись и даже её прочел. Так зачем же писатель избил агента? Дело в том, что агент сначала писателя обнадёжил, а потом заставил переделывать рукопись. А у писателя ничего не получалось. И решили писатель и агент встретиться tête-à-tête, чтобы обсудить, как переделать роман. Выпили и пошло, и поехало. А через две недели писатель пришёл с повинной. Дело было громким, нашему писателю дали по полной. Зато у дурно прославившегося писателя теперь контракт с большим издательством.

Злой писатель убил литературного агента без особых угрызений совести. Так же как издательский бизнес убивает литературу коммерческим чтивом. Стоит ли об этом беспокоиться? История стара, как сам мир. Модные писатели, поэты и художники существовали во все временя. Чтиво сгорит в пламени времени, от него останется только зола. Как произошло с модными рыцарскими романами, которые свели с ума Алонсо Кехана, так что сердобольным цирюльнику и священнику пришлось их сжечь. И поделом. А вот рукописи не горят!

То, что делает человека человеком — это неисчерпаемый источник вдохновения, который трансформирует наш мир в другую реальность, в духовное царство, в котором всё коммерческое и материальное сгорит в пламени времени. А наши фантазии и идеи, мечты и стремления останутся навечно в Божественном храме, очищенном от всего насущного. В храме, в котором нет места модным рыцарским романам. В этот храм могут войти только Дон Кихоты — неудачливые, непонятые, сумасшедшие… Ведь они непобедимы и вечны… Идеальный мир будет жить, а реальный подвергнется тлену.

Важно обрести свободу от реального мира, не быть его рабом. Создавать для Создателя, а не ради славы и наживы. И не писать модные рыцарские романы на потребу толпе.

«Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей; с нею не могут сравниться никакие сокровища: ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском».[2]

Настоящая литература элитна и элитарна, и никогда не будет массовой. Нет смысла убивать литературных агентов. Напечатанное чтиво станет тленом. А рукописи не горят!

КОНЕЦ

[1] Литературные агенты, которых называют стражами ворот (gate keepers) — англосаксонское явление. В США, Великобритании и Австралии крупные и даже небольшие издательства не принимает рукописи от писателей. Писателю необходимо сначала обратиться к литературному агенту и только через него возможен контакт с издательством. Поэтому литературных агентов называют стражами ворот. Литературные агенты получают от авторов по 300 предложений в неделю. Чтобы литературный агент обратил внимание на какого-то автора необходимы личные связи.

[2]«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», Мигель де Сервантес Сааведра