Эротоэнциклопедия

Т. Яннис Куртиу — Ролану Барту

Ролан Барт и Яннис Куртиу. Греция, 1938

Яннис Куртиу,

руководитель Отдела доисторических и классических древностей Министерство культуры Греции

Афины, 5 мая 1976

Профессору Ролану Барту Коллеж де Франс

Дорогой Ролан,

ты сто лет не давал о себе знать, и я тебя не упрекаю. Чему я обязан чести возобновления знакомства, о том ведомо лишь звездам, язык которых мне невнятен. Слишком давно ты меня невзлюбил, так что вряд ли тебя вот так, ни с того ни с сего, обуяла «мощь любви» («Пир», с. 189). Согласно Аристофану, Эрот — «самый человеколюбивый бог». Но я не верю, что бог любви вновь вдохновил тебя. Ты поверил напраслине, выдумкам, ревности. Пошел на поводу у своего буйного воображения. Этого не исправить. Уж лучше не возвращаться к тому сюжету. Перед Мелиной я притворился, будто наши дрязги изгладило время, будто мы ни в чем больше друг друга не обвиняем, ни в чем не подозреваем и т. д., и т. п.

Я употребил множественное число, хотя, видит бог, это ты со мной порвал. Ты от меня отгородился. Так с чего вдруг смена курса? Почему для тебя важно, чтобы «провинциал» вроде меня участвовал в новаторски-международно-эротическом симпозиуме? Тут кроется какая-то хитрость, какой-то расчет — не в мою пользу. В очередной раз хочешь меня надуть? Никогда не умел тебе противиться, слишком уж я честолюбив, слишком большой сноб. Даже после всего, что между нами произошло, в душе я горжусь «дружбой» с Профессором de France,[22] которого видывал в подштанниках. Ведь Эрос, как известно, — наш конек. Он всегда актуален, достоин научного алтаря. Вот только твое приглашение прогуляться по обширным предместьям любви сулит блуждания по лабиринту без нити и без Ариадны. Я стану легкой добычей Минотавра.

В том, что касается модернистского разграничения «пола» и «рода», на меня не рассчитывай. Это, безусловно, вне пределов моего «ретроградного» горизонта. Ты сам причислил меня к тем потомкам отважной Эллады, чей дионисийский темперамент инстинктивно противится педантизму. Не желая вступать в конфликт со своим национальным характером, точь-в-точь как ты — со своим, советую доверить проблему разделения на (мой) «пол» и твой «род» «звезде» помладше нас с тобой — и сияющей несколько к северу. Группа зануд из Гейдельберга была бы в самый раз или венская группа Диотимы во главе с Хоффнунгсталем. Он тебе на пяти страницах докажет, что на родине Витгенштейна «пол» и «род» составляют единство, воплощенное в одном-единственном слове Geschlecht,[23] и еще на десяти объяснит, как соотносится это единство с потенциальной двойственностью.

Меня так и подмывает заговорить исполненным надежды голосом умирающего лебедя, который способен уже лишь на вскрики. И я, пожалуй, не удержусь. Может, хоть рассмешу тебя, как в старые добрые времена. Хоффнунгсталь dixit:[24]

«Хочу напомнить собравшимся здесь уважаемым коллегам о мифическом моменте рождения универсума путем слияния Хаоса (мужской род!) с Ночью (женский род!). В результате союза Ночь снесла яйцо, содержавшее — прибегая к терминологии современной генетики, которая еще раз подтверждает справедливость древней символики! — хромосомы Y и X. Из яйца проклюнулся Эрос, который — сам будучи мужского рода! — обладал хромосомами Y и X, то есть элементами, детерминирующими как мужской, так и женский пол. Эрос расправил золотые крылышки и полетел в эфир, рассеивая элементы мужского и женского начала, а также — nota bene согласно орфической концепции! — стимулируя половой союз, дающий жизнь всему: в том числе богам и нам, более или менее божественным людям.

В “Пире” Платона союз этот представлен Аристофаном. Как, без сомнения, помнят уважаемые коллеги, он насчитывает три половые комбинации в форме сросшихся спинами пар о четырех руках и четырех ногах, то есть своего рода сиамских близнецов. Первая пара (YY) — до чего поразительна, коллеги, актуальность античной мысли! — это двое мужчин. Вторая пара (XX) — две женщины. Третья пара (YX) — мужчина и женщина одновременно, то есть гермафродит. Пары обладали такой мощью и размножались так стремительно, что начали представлять угрозу для богов. Поэтому Зевс рассек их пополам, что дало начало роду человеческому в форме, которая существует и по сей день, а также трем видам любви. Согласно Аристофану — не утратившему актуальности! — любовь есть погоня одной половинки за другой с целью воссоединения, иными словами — восстановления первоначальной целостности. Этим объясняется существование педерастии, сафизма и гетеросексуальности».

Что, надоело? А мне — нет. Если хочешь, могу подписать эту хреновину собственным именем. В самый раз для твоего opus magnum.[25] Смеешься? Ну тогда валяю дальше. Хоффнунгсталь dixit:

«Предлагаю собравшимся здесь коллегам отнестись к этой утонченной метафоре любви с должной долей исторического релятивизма. Модель Платона — которую охотно поддержал Аристофан! — очевидным образом стремилась уравнять эксцентричные исключения (педерастию, сафизм) с нормой, служащей сохранению вида, то есть гетеросексуальностью. С вашего позволения выскажу свое мнение: я полагаю, что платоновской модели следует противопоставить научную — обычно определяемую как “модель Хоффнунгсталя”! — которая бесплодные (противоестественные) виды любви (педерастию, сафизм) вообще не рассматривает в категориях “полового союза”.

Модель Хоффнунгсталя относит виды педерастически-сафической любви (YY и XX) к так называемому “союзу родов” и полагает, что особа Y или X пребывает в плену иллюзии, будто она обладает лицом Y или X — того же пола! — по причинам полового характера. На самом деле желание объясняется причинами (находящимися на грани патологии) эмоционально-интеллектуально-культурного характера, которые я определяю как “родовые”. Добавлю, кстати, что моя статья “Пол и род: извечные загадки человечества” была написана по заказу нашего выдающегося коллеги профессора Ролана Барта из Коллеж де Франс и вскоре будет издана в международной “Энциклопедии пола и рода” под Его (!) редакцией».

В этот момент вскочит Егер из Клагенфуртского университета — соперник Хоффнунгсталя, которого он люто ненавидит. Ты смеешься? Это меня радует. Егер dixit:

«Это специфическая проблема! Спешу доложить собравшимся коллегам, что с просьбой написать “Введение” к международной “Энциклопедии пола и рода” профессор Барт обратился в Ютагенфуртский университет. Первостепенной задачей, во всяком случае с точки зрения Коллеж де Франс, является ознакомление читателя с бессмертными произведениями античного искусства, которые распространились из древней Эллады по всему миру, инспирируя любовь в ее существующей форме вплоть до далеких рубежей цивилизации.

Вот список (тут он достанет листок) шедевров, уничтоженных набегами варваров — захватчиков Эллады, чьи имена я опускаю, шедевров, без знакомства с которыми вести какие бы то ни было рассуждения о любви невозможно. Это “Афродита Уранская на черепахе”, мраморная копия, выполненная на основе оригинала V в. до н. э., которой восхищается школьная молодежь в Государственных музеях в столице ГДР. Вот, по другую сторону границы, “Афродита и Эрос”, гипсовая копия, столь искусно снятая с крышки бронзового сосуда V в. до н. э., находящаяся в Археологическом институте и Академическом музее изобразительных искусств Боннского университета. Вот нас манят в Мюнхен полуобнаженные девушки в изящных тюрбанах с чарками в ладонях. Так, поучительным для будущих поколений образом, развлекаются “Гетеры со своими возлюбленными” на гидрии 520–510 вв. до н. э. в знаменитой Коллекции античного искусства и Глиптотеке. Вот, чуть дальше к северо-западу, наш взгляд привлекают “Эротические пары” на превосходно сохранившейся аттической гидрии с красными фигурами V в. до н. э. в Королевском музее искусств и истории в Брюсселе. Оттуда мы перемещаемся на другой берег Атлантического океана, к “Эротическим сценам” на аттической узде с красными фигурами кисти Никостенеса начала V в. до н. э. в Музее изящных искусств в самом Бостоне. Там же — “Зефир похищает Гиацинта”. Это надо видеть! С поистине афинской утонченностью художник делает акцент на оперении крыльев. В этом красно-фигурном аттическом сосуде, и правда, нет ни капли вульгарности».

Ладно, хватит! Ибо здесь вскочит панк: мой собственный отпрыск с переливающимся всеми цветами радуги петушиным гребнем на макушке. В ушах булавки, в носу тоже. Он представляет «малиновую неоархеологическую альтернативу», которая с большим удовольствием, а впрочем, и с моего благословения, размазывает Егера по стенке. Filio mio[26] выудит из висящего на шее цехинового кошелька собственный список «шедевров». Справедливости ради добавлю, что мое горе луковое все раскопало самостоятельно. Кристос dixit:

«Егер, заткнись! Что ты мне тут пургу гонишь, старая черепаха! Афродитой стращаешь! Ты вообще знаешь, кто такой Ролан? Черта с два знаешь! Он с г. не водится. На обложке «Энциклопедии» будет Делос. Слышишь, старый хрен? Делос! “Это тебе, а это мне”: TOYO EMOI KAI TOYTO ЕОI».

Кристос орет и размахивает «Грецией, какая тебе, придурок, и не снилась»: фоткой с двумя фаллосами — с лапками, крылышками и хвостиками, — также опровергающими вышеизложенную декларацию. Фаллосы вырезал мужик на стене своего сортира, и мой орел воспарил на этих закорючках. Кристос раскопал это недалеко от храма Аполлона, который в конце прошлого века извлекла на свет божий миссия твоих соотечественников из Французской археологической школы в Афинах. От них на Делос ничего не осталось, кроме этого «эпохального граффити», которое, по мнению моего чада, изменит «облик древности». Я спрашиваю сыночка, не преувеличивает ли он. А тот в ответ: заткнись, мамонт. Это чары. Они оберегали дом от сглаза. «Глаза, не хвоста! Здорово, а?»

С моим отроком ты уже знаком. А нет — так познакомишься. Тебе он скорее придется по вкусу, чем мне. И лучше впишется в твою «Энциклопедию». Надо сказать, Юпитер покарал меня весьма своеобразным потомством. Ты уже давно им симпатизируешь. Наветам веришь, со мной порвал. «Осчастливил» Планию. С Кристосом у тебя это не пройдет.

Удачи, только без меня.

Adieu!

Яннис