Эшелоны жизни

Князь Кугушев

Сходка революционной молодежи Тамбова проходила на окраине города, Когда Цюрупа шел туда, он обратил внимание на тройку лошадей, впряженную в тарантас, стоявшую под развесистым дубом. Ни кучера, ни хозяина не было видно, лошадей просто привязали к дереву.

— Чьи это? — спросил Цюрупа сопровождающего товарища.

— Князя Кугушева, — ответил тот.

— Князя? — удивился Цюрупа. — А что ему здесь надо?

— Он с нами… Это необычная история. Вячеслав Кугушев — потомок родовитых татарских князей, отец его провел молодость в походах на Коканд, Хиву, Бухару. Женившись, взял в приданое золотые прииски. У него тысячи десятин земли, несколько имений. Они находятся и тут, недалеко от Тамбова, и в Уфимской губернии… Отец — крупнейший землевладелец, а сын мечтает раздать эту землю крестьянам, верит, что наступит время господства свободы и разума. Отец мечтал о военной карьере для сына. Но в Петербурге, куда его отправил отец учиться, Вячеслав посещал социал-демократические кружки. Его дважды арестовывали. Первый раз вмешались влиятельные друзья отца, и дело замяли. После второго ареста Вячеславу пришлось отсидеть в тюрьме. Ему запретили государственную службу, выслали в имение отца. Тот решил поделить имущество, надеясь пробудить у сына чувства собственника, желая занять его хозяйством. Ничего из этого не вышло. Старый князь подсылал верных людей следить за сыном, был, так сказать, двойной надзор, Вячеслав еле освободился от опеки. Тогда отец стал грозить, что посадит Вячеслава в дом умалишенных, лишит его наследства.

— Зачем же такому человеку наследство? — спросил Цюрупа.

— Он мечтает крупную сумму денег отдать на революцию. Вот и не рвет окончательно с отцом, обещает исправиться.

— Но все-таки посещает тайные собрания?

— Как видите.

«Да, подобное бывает, — подумал Цюрупа. — Случались уже такие парадоксы. Ведь среди декабристов тоже были князья и дворяне. Правда, время тогда было другое. Сейчас-то главная сила революции — пролетариат. Но все-таки надо будет познакомиться с этим Кугушевым…»

Вечерело. Вокруг Цюрупы сгрудились организаторы сходки. Ждали его выступления. Он встал на пригорок.

— Товарищи! Меня послал Центральный Комитет Российской социал-демократической рабочей партии. Вы знаете, что начала выходить общерусская политическая газета «Искра». Вот один из ее последних номеров. — Цюрупа вынул из бокового кармана газету, развернул ее. — В нем опубликована статья товарища Ульянова о необходимости создания сильной марксистской партии рабочего класса… — Цюрупа подробно рассказывал об «Искре», призывал молодежь быть ее распространителями.

Вдруг раздались предупреждающие крики:

— Жандармы! Облава! Разбегайтесь! Скрывайтесь!

Кто-то схватил Цюрупу за руку, увлек в сторону, туда, где была тройка лошадей.

— Следуйте за мной! Вырвемся! — сказал ему незнакомый человек.

При слабом свете светившей из-за туч луны Цюрупа заметил его военную выправку, жесткий бобрик стрижки на непокрытой голове, лицо восточного типа, с узковатыми, чуть раскосыми глазами. Он был молод, строен, стремителен. «Князь Кугушев, — мелькнула догадка. — А не провокатор ли он?»

Но близко раздались свистки полицейских, участники сходки разбегались кто куда. Раздумывать было некогда.

Кугушев отвязал лошадей, вскочил в тарантас, крикнул:

— Да садитесь же! — и хлестнул лошадей, едва Цюрупа встал на подножку. Кони рванули, понеслись вскачь. Позади раздались крики: «Стой! Стой!» Были слышны выстрелы. Но уже через несколько минут тройка неслась по степной дороге, где не было жандармов, где слышался лишь свист ветра, погромыхиванье колес да глухой стук копыт.

Некоторое время они ехали молча, быстро удаляясь от Тамбова. Наконец Кугушев попридержал вожжи, лошади пошли тише.

— Вот послушал вас, и захотелось познакомиться поближе. А тут и случай представился, как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло, — начал он.

— Ну какое уж тут счастье. Спасибо, что выручили, — отозвался Цюрупа. — Значит, вы и есть князь Кугушев…

— Уже рассказали…

Убедившись, что погони нет, они разговорились. О России, о ее прошлом, настоящем и будущем, о новой, только что возникшей марксистской партии, которая должна вывести пролетариат страны на прямую, широкую дорогу, об удивительном его вожде Ульянове, о его трудах… Кугушев много читал. Он декламировал Пушкина, Некрасова.

Эта поездка казалась Цюрупе каким-то фантастическим, сказочным приключением. Странно все-таки. Вот ведь князь, очень богатый человек, наследник золотых приисков, поместий, а сидит рядом с ним, странствующим революционером, не имеющим лишнего гроша в кармане, ругает капиталистов, помещиков, ищет путей новой жизни…

Цюрупа вспомнил случай из своего детства. Он играл с сыном дворника, рассердился на него за что-то, крикнул: «Эй ты, подвальный житель!» Квартира дворника действительно находилась в сыром подвале. Мать услышала это, позвала: «Саша, иди-ка сюда». Когда он подошел, мать надавала ему шлепков, приговаривая: «Вот тебе за подвального жителя! Вот тебе, чтоб не заносился! Наш отец получает жалованья всего на шесть рублей больше дворника, так что ты с ним ровня!»

Этот урок Александр запомнил на всю жизнь. Дело не в том, кто как и где живет. Главное — что у человека на уме, как он относится к жизни…

Путники не заметили, как доехали до подворья крупного имения. Из дома выбежал человек, сказал, принимая лошадей:

— А мы тут заждались, ваше сиятельство.

Слово «сиятельство» покоробило Александра Дмитриевича. «Может, западня?» — подумал он.

Но Кугушев радушно пригласил последовать за ним.

Умывшись с дороги, они сели пить чай.

— Вам в городе показываться нельзя, уже заметили филеры, пробравшиеся на сходку, — сказал Кутушев. — У меня созрел план. Вы в сельском хозяйстве разбираетесь?

— Я агроном-статистик, — сказал Цюрупа. — Училище не дали закончить, зато есть практика…

— Вот и хорошо. В таком случае принимаю вас на должность управляющего моим имением «Отрада», которое находится в Уфимской губернии. Поработаем с вами на славу! Чем больше будет у нас прибыли, тем больше денег мы сможем дать на революционное дело. Идет?

«Фантастично! А что, если принять его предложение? — задумался Цюрупа. — Это имение можно сделать временным пристанищем для преследуемых полицией революционеров, таких, как я, да и деньги партии очень нужны».

— Идет, — согласился он…

Вячеслав и Александр сдружились. Немало времени они проводили вместе. Отношения их особенно упрочились, когда Кугушев, познакомившийся с сестрой Цюрупы, Анной Дмитриевной, женился на ней. Практичный, работящий агроном сразу поставил дело на широкую ногу, закупил заграничные машины, химические удобрения, приказал сеять только сортовыми семенами, стал разводить племенной скот. Отец Кугушева писал сыну, что доволен деятельностью нового управляющего, велел держаться хорошего человека…

Ранним утром, умывшись холодной водой и? наскоро позавтракав, Цюрупа садился на полюбившегося ему коня Булата и ехал в поле. Работники — местные крестьяне уважали управляющего: он был справедлив, внимателен, заботлив. Вел Цюрупа переписку с прежними товарищами. Но никто из окружающих не знал, что к управляющему не раз вечерами приходили его старые знакомые, он давал им деньги, продукты, помогал прятать запрещенную литературу.

Полиция все же и тут обнаружила Цюрупу. В Самаре арестовали ветеринарного врача К. К. Газенбуша. При обыске у него нашли неотправленное письмо, которое начиналось так: «Дорогой Александр Дмитриевич!»

— Кто такой Александр Дмитриевич? Кому адресовали? — допытывался следователь.

Арестованный упорно молчал. Тогда самарские жандармы разослали запрос по многим управлениям. В деле Цюрупы к тому времени уже содержалась переписка полицейских участков четырнадцати городов, в том числе Херсона, Симбирска, Уфы, Одессы, Харькова, Николаева, Севастополя, Тулы, Тамбова…

Обнаружили, что письмо Газенбуша было адресовано А. Д. Цюрупе, который исчез во время полицейской облавы в Тамбове. Выяснили, что кто-то видел его с молодым князем Кугушевым.

И вот в разгар сельскохозяйственных работ жандармы нагрянули в имение князя, произвели обыск в квартире управляющего. Цюрупа был в это время в поле. Маша, приехавшая недавно из Уфы, пыталась предупредить мужа, но жандармы помешали ей сделать это. Как только приехавший домой Цюрупа соскочил с коня, его арестовали.

Цюрупу заключили в Шацкую тюрьму, затем выслали на север, в Олонецкую губернию.

Это была тяжелая ссылка. В озерной Карелии, бывшей Олонецкой губернии, зимой стоят трескучие морозы. Снега выпадало так много, что засыпало избы, в сосновом бору люди проваливались по пояс, а ведь им приходилось рубить лес, чтобы обогреться. Летом же донимали комары. Ссылка не сломила Цюрупу. Бывший ссыльный Б. Поплавский вспоминал: «В тяжкие минуты ссыльных поражала исключительная вера Цюрупы в победу рабочего класса. Кристальная честность и братское отношение к своим товарищам ссыльным, умение подойти к каждому, вникнуть в мелочи жизни каждого ссыльного, побеспокоиться о нем — вот что характеризовало Цюрупу… Это был настоящий революционер с железной волей, искренне преданный рабочему классу».

Попал Александр Дмитриевич в маленький поселок Тудозерский Погост на реке Олонец. Маша, как только узнала адрес, приехала к мужу с сыновьями Дмитрием и Петром. Энергичная, умелая на все руки, она поддерживала мужа и других ссыльных.

Однажды весной, когда озера и речки Олонецкой губернии разлились, пути стали опасными, размытыми, в окошко избы, где жила семья Цюрупы, постучались. Александр Дмитриевич, выглянув из окна, ахнул, увидев знакомое лицо с чуть раскосыми глазами. Это был князь Кугушев. Но в каком виде! В оборванной одежде, в наручниках, со следами чрезвычайного утомления на лице. За его спиной стояли урядник и жандарм.

— Вот, говорит, что ваш близкий родственник. Так что привели, — объяснил урядник.

— Конечно, конечно. Снимите с него наручники, не убежит! — потребовал Цюрупа.

Так судьба снова свела Александра Цюрупу с князем Кугушевым. Ссылка еще больше сблизила их. Они договорились, что после отбывания срока снова встретятся в родовом имении князя под Уфой.

Спустя два года Цюрупу перевели в город Вытегру «в видах лучшего за ним наблюдения».

В 1905 году, когда окончился срок ссылки, Цюрупа приехал снова в Петербург, к Ленину, участвовал в заседании ЦК РСДРП. Владимир Ильич посоветовал ему вновь ехать в Уфу, восстанавливать старые партийные связи.

По поручению партии Александр Дмитриевич побывал и в Златоусте, рассказывал уральским рабочим о том, что произошло в Петербурге на Дворцовой площади 9 января 1905 года. Однажды, когда после очередного выступления Цюрупа уходил с митинга, неожиданно из-за деревьев выскочили жандармы, один из них закричал:

— Вот он, хватайте его! — и кинулся к Цюрупе.

Рабочие стали стеной, спинами прикрыли приезжего большевика. Жандармы оробели, побоялись применить силу. На этот раз Цюрупа ушел благополучно.

Цюрупа переезжал из города в город, выполняя поручения партии.

Полиция неотступно следила за ним. Летом 1910 юда унтер-офицер Изергин доносил:

«В Узенском винокуренном заводе № 20 — Вячеслава Александровича, князя Кугушева, существует партия социал-революционеров, к которой принадлежат управляющий имением Александр Дмитриевич Цюрупа, крестьянин из села Булгаково Чугунов и ихний объездчик Иван Кондратьевич Шустов… 20 июня В. А. Кугушев и управляющий А. Д. Цюрупа ездили в город Уфу, откуда вернулись 23-го того же июня… К управляющему Цюрупе из города Уфы 27 июня приезжали две сестры Рязанцевы… Все эти вышеупомянутые лица очень часто ездят на так называемые «Голубые озера», где, по собранным сведениям, прошлые годы устраивались неоднократные сборища…»

Не знал унтер-офицер, что в Уфе Цюрупа и Кугушев встречались с представителем Центрального Комитета партии большевиков Иваном Адамовичем Саммером и передали на нужды партии почти весь доход имения — несколько тысяч рублей…

Князь-революционер еще раз побывал в ссылке. Но сбежал. Поехал на озеро будто ловить рыбу, разбросал сети и одежду, перевернул лодку, выплыл к месту, где заготовил другую одежду. Побег удался. До февраля 1917 года Кугушев жил за границей.

Ему еще доведется в будущем встретиться с Цюрупой и выполнить важное поручение Советского правительства.