Если хочешь быть волшебником

11. Домашний „завод“ Николая

В сарае над потолочными балками испокон веков перекинуто поперек несколько толстых досок. На них, как на помосте, сложены разные ненужные вещи, давно вышедшие из употребления, но выбрасывать которые жалко, — рама поломанного трюмо, клепки и днище рассохшейся бочки, рваная кроватная сетка, расклеившийся стул и еще много такого, без чего ни в одном сарае не обходится. Николай время от времени пополнял запас этих экспонатов, и один во всей квартире мог наизусть перечесть все, что там хранилось. Кроме него, лишь Лева мог бы туда взобраться, но тот даже не подозревал о существовании этого склада.

Расшвыряв короткие плотные клепки и сбросив на землю кроватную сетку, Николай нашел под нею очень древнюю и ветхую детскую коляску. К этой, казалось бы, безнадежно искалеченной временем вещи он, наоборот, проявил почтительность и на веревке осторожно опустил ее на землю. Спрыгнув, несколькими сильными ударами молотка он отбил ее боковые фанерные стенки и спинку. Остались две пары колес на прочных осях, соединенных поперечными железными пластинами. На этот остов Николай и стал прилаживать настил из обрезков досок.

— Это ты уже начал мотоцикл делать? — раздался за его спиной звонкий голосок.

Николай обернулся. Милая Леночка! Хоть бываешь ты и смешной, и капризной, иногда даже злой и назойливой, но как же бывает приятно услышать твой смех, увидеть твою радость!

— Это я тачку делаю, — ответил Николай улыбнувшись.

— Тачку? — удивленно воскликнула девочка. Она имела счастливое свойство радоваться всему новому, что ей случалось увидеть, будь то новый автомобиль в соседнем гараже, новые туфельки у нее самой или новый росток крапивы на давно изученной свалке. — Тачку? — повторила она пританцовывая. — Такую самую, на которой дворник мусор собирает?

— Такую самую!

— Где же ты столько мусору насобираешь?.. Это такая новая игра?

— Это не игра, Леночка. Тачка нужна, чтобы кое-что привезти на ней.

— И я помогу тебе, хорошо?

— Ну конечно, ты мне поможешь, — подтвердил Николай, — ты мне обязательно поможешь.

Через час Николай крупной рысью направлялся к ремонтному цеху, волоча за собой на веревке изготовленную им тачку. Леночка трусила рядом и осыпала брата вопросами:

— Куда мы едем?.. Из того, что ты привезешь, мы сделаем мотоцикл?.. Ты мне разрешишь кататься на нем?.. А можно сделать еще один мотоциклик, тоже совсем новый и настоящий, только совсем маленький?

Этот поток вопросов, серьезных, наивных и совершенно абсурдных, начинал раздражать Николая. Особенно злило его убеждение девочки, что мотоцикл будет совершенно новым. По опыту с будильником он уже знал, что особенно огорчает неудача после преждевременной радости.

— Увидим… Посмотрим… — односложно отвечал он на все радужные предположения Леночки. — Ты не спеши радоваться, может, еще и не получится ничего.

— А я хочу, чтобы получилось!

— Замолчи уж, хватит! — вынужден был он оборвать ее.

Леночка, как всегда в таких случаях, послушно замолчала и целых десять шагов не проронила ни слова. А потом вдруг спохватилась, что не знает еще одного важного обстоятельства, которое надлежало выяснить немедленно:

— Все тачки делаются из бывших детских колясок?.. Откуда ты взял эту детскую коляску?

— Это твоя коляска, в ней тебя катали, когда ты была маленькая, а сделали ее, вероятно, еще тогда, когда тебя на свете не было.

— Где же я тогда была? — искренно запротестовала девочка. — Опять ты разные басни выдумываешь.

— Молчи уж, тарахтелка, — произнес Николай слишком, должно быть, резко, потому что девочка вдруг обиделась и крикнула:

— Отдай мою коляску… Почему без моего разрешения взял?

Пришлось улаживать конфликт.

Емкость тачки была невелика, и нагружать на нее много Николай не решался, чтобы не потерять чего-нибудь по дороге. Довелось сделать три рейса. Хорошо, что время было позднее и никого из знакомых Николай не встретил. Леночка самоотверженно помогала ему — шла позади тачки и следила, чтобы ничто не свалилось. Но терпения у нее хватило лишь на один рейс. Расставаясь с Николаем, она сказала:

— Я уже немного устала… пойду, попрыгаю через скакалку. А завтра я тебе еще помогу.

Прошло два дня.

Пока можно было обходиться без помощи Левы, Николай не рассказывал ему о своих успехах — была у него мысль в один прекрасный день показать товарищу уже готовый мотоцикл.

Но не так легко укрыть свои дела от человека, с которым живешь под одной крышей. Лева скоро обнаружил, что Николай часто подолгу пропадает в сарае. Он выбрал время, когда, по его предположению, Николая в сарае не было, и направился туда, чтобы выяснить, в чем дело.

Полутемный сарай оказался до того преображенным, что Лева не узнал его, выглянул наружу, чтобы по метке на двери убедиться, что он не ошибся. Ошибки не было.

Как же Николай успел так быстро все сделать!

У единственного узкого оконца, всегда занавешенного несколькими слоями густой черной паутины, а теперь удивительно чистого, стоял старый квадратный стол на трех ногах; вместо сломанной четвертой ножки был прилажен чурбан. Стол был завален гайками, болтами, железными пластинами и другими, разных форм и размеров, изделиями из металла, назначения которых Лева не знал. Тут же в беспорядке валялись гаечные ключи, отвертки, напильники, ножовки и другие инструменты. К правому борту стола были привинчены тиски.

Тут только Лева заметил Николая, из темного угла сарая вышедшего к столу.

— Ты сам построил этот «завод»? — произнес Лева беспечным тоном, не желая выказывать удивления.

— С твоей помощью, — ответил Николай насмешливо, — разве не помнишь?

Лева сделал шаг к столу, споткнулся о что-то неподатливое и раздраженно глянул под ноги. Тут он заметил, что и под столом, и по углам сарая валяются рамы от мотоциклов, ободья колес, багажники, втулки, рули…

— Из этого ты и рассчитываешь мотоцикл соорудить? — произнес он, указывая не то на груду железного лома под столом, не то на кучу мусора сбоку у двери. — Это ты уже начал делать мотоцикл? — почти дословно повторил он вопрос, заданный Николаю Леночкой, когда она увидела его за реконструкцией детской коляски. Но если тогда эти слова рассмешили Николая, то теперь они его озлобили.

Лева еще раз окинул взглядом помещение и невольно усмехнулся: неужели Николай не понимает, что его затея просто нелепа. На таких «заводах» впору кур ощипывать, а не мотоциклы делать. Невинным тоном он спросил:

— Как называется человек, который любит всякую дрянь подбирать, ну там гвозди, подковы, битую посуду, копыта дохлых лошадей и так далее? У Гоголя про такого есть.

— Называется Лева Ракитин, — в свою очередь невинным тоном ответил Николай.

— И не смешно тебе?.. Гляди, сколько здесь лома понатаскано, хорошей домне на месяц хватит.

— Вспомни лучше, как называется человек, который клятву нарушает. — И, обернувшись грудью к Леве, уже не сдерживая себя, Николай спросил: — Ты помогать будешь, как обещал?.. А если насмехаться пришел, то лучше проваливай!

— Я обещал помогать, если увижу толк в работе, а этого-то пока нет.

И с независимым видом Лева вышел из сарая. В душе он был готов согласиться, что из собранных Николаем деталей, может быть, и удалось бы «сколотить» нечто подобное мотоциклу, но в то, чтобы эта машина могла действовать, Лева совершенно не верил.

Ослепленный ярким дневным светом, крепко прищурив глаза, Лева шел по двору. Сначала он услышал песенку:

Потом что-то легкое, упругое ударилось об него, отскочило и с металлическим дребезжанием упало. Раздался смех Леночки, поднимавшей свой обруч.

— Он чуть-чуть через тебя не перепрыгнул. Давай попробуем еще раз?

— Все ты за колесом своим гоняешься, — поморщился Лева. — Оно ж тебя замучит, несчастная!

— Сам ты несчастный! Почему не придумаешь такого колеса, чтобы оно само катилось, без подгоняния, и меня бы повело далеко-далеко, а то наш двор мне уже наскучил.

— Ты устанешь за таким колесом бегать.

— Не устану. У меня ножки крепкие. Бабушка даже ворчит, что туфли каждый раз рвутся, а я разве виновата?

— К чему тебе такое колесо? — спросил Лева, подбрасывая обруч и хватая его на лету.

— Я побегу за ним далеко-далеко… Везде побываю: и там… и там… и там… — Леночка поворачивалась во все стороны, показывая руками, где ей хотелось бы побывать.

— Не умею я выдумывать, — должен был признаться Лева, — да такого и нельзя придумать.

— Потому, что ты неумейка, — заключила Леночка. — А вот Старый мастер сказал, что можно.

Она взяла из рук Левы свой обруч, толкнула его и побежала прочь.

— Это неправда, такого никто не мог обещать, — крикнул вдогонку Лева, выходя на тротуар.

— Чего печалишься, дружок? — услыхал он знакомый голос. Позади стоявшей у тротуара грузовой машины, мимо которой он проходил, монтировал скат Савелий Дмитриевич.

— Вы и автомобилем управлять умеете? — обрадовался встрече Лева.

— Умею, — отозвался тракторист. — Однако в данном случае я просто пассажир. Шофер меня вот работать заставил, а сам за папиросами в магазин побежал… Ты в этом доме живешь?

— И я, и Коля здесь живет. Хотите, я позову его?

— Зачем? — улыбнулся Савелий Дмитриевич. — Мы еще увидимся не раз — теперь и я в этом доме малость поживу. Нижний этаж, комната семь.

— Там же общежитие!

— Вот именно!.. И мне там койку дали, пока не закончу курсы механизаторов, так что временно соседствовать будем… А Коля пускай свои уроки делает, занятому человеку не следует мешать.

Последняя фраза могла быть понята как совет Леве проходить своей дорогой, не мешать монтировать скат. Но Леве в словах бригадира почудилась насмешка над Николаем.

— Коля вовсе не уроки делает, — хихикнул он, — он всякой дряни в сарай натаскал — там ломаные колеса, битые фары, ржавые болты и еще много такого — и хочет из этого мотоцикл делать.

— Да? — не то удивился, не то обрадовался Савелий Дмитриевич. — А ты, значит, мамаше его докладывать бежишь?.. Так я понимаю?

Лева онемел. Предположение бригадира было оскорбительней, чем все обидные слова, выслушанные от Коли за годы их дружбы, оно было более горько, чем несправедливость учителя.

— Да я… совсем никуда не иду, — пролепетал он растерянно, стараясь сообразить, действительно ли считает его Савелий Дмитриевич предателем или только пошутил. Бригадир осторожно привлек его к себе за пуговицу рубашки.

— Слушай, — произнес он тихо, — ты Маяковского уважаешь или нет? Такому человеку веришь?

Лева пожал плечами, вопрос был ему непонятен.

— Ладно!.. Станешь старше — узнаешь, что надо гору песку перевернуть, чтобы крупицу золота добыть.

Лева молчал.

— Ну ладно, уже и обиделся. Иди, вон мой шофер обратно мчит, а еще конца работе не видно. Иди, не мешай!

Некуда было Леве идти, и он вернулся во двор. Побродив немного вокруг водопроводной колонки и не дождавшись, чтобы Николай выглянул из сарая, Лева сам отважился войти.

— Ты не обиделся на меня, Коля? — сказал он примирительно, скрывая смущение. — Раз я обещал, то помогу. А что делать?.. Тут повернуться негде.

— Не надо поворачиваться, стой на месте и работай, — ответил Николай, всем своим видом показывая, что он ожидал возвращения Левы, что иначе и быть не могло. — На, чисть! — И он протянул Леве втулку от мотоцикла, густо облепленную грязью.

— Спасибо за доверие, — шутливо поклонился Лева, — но я еще не все понимаю… Вот эти вещи, например, что под столом, — к чему они?

— На них не заглядывайся, повыше гляди!

Тут только Лева заметил, что на вбитых в стену гвоздях также развешаны разные детали от мотоцикла: колеса, вилки, рули, связки спиц, уже очищенные от грязи и ржавчины. Нельзя сказать, чтобы они были «как новые», но Лева видел — такие могут еще послужить.

— Теперь понял? — Сдержанное торжество слышится в голосе Николая. — Из пяти рам мы соберем одну. Из этой вот, например, возьмем только задний скрепляющий болт: именно его нам не хватает… Мелкие вмятины не помешают, ржавчину снимем, закрасим…

Говоря это, он успел отвинтить гайку и вынуть болт из зажатой в тисках рамы мотоцикла. Она распалась на две части, и Николай бросил их под стол. Болт он потер со всех сторон напильником, и тот заблестел, как новый.

— Вот его место. — Николай примерил болт к раме, висевшей на стенке, и, убедившись, что он подходит, улыбнулся. Затем снял со стены раму и вилку, сложил их, продел в отверстия, которые пришлись точно одно против другого, только что добытый болт. Лева держал скрепляемые части, а Николай, ловко орудуя ключами, завинтил гайку. Эти части настолько подходят друг к другу, что каждый, даже впервые взяв их в руки, без труда понял бы, как их складывать, куда продеть скрепляющий болт. И оттого, что все было так ясно, Леве приятно было помогать.

— Можно или нельзя? — неожиданно раздался знакомый голос, и тракторист шагнул через порог.

— Здравствуйте, Савелий Дмитриевич, — обрадовался Николай. Он отложил свои инструменты, обернулся к вошедшему и растерянно улыбнулся, не зная, что сказать, какими еще словами привечать гостя. — Садитесь, милости просим, — вспомнил он, как бабушка иногда принимала гостей. — Чаю не хотите?… Я сбегаю, принесу.

Савелий Дмитриевич махнул рукой, по-дружески усмехнулся. Лева расхохотался. Николай понял нелепость своих слов и тоже улыбнулся.

— Вот, вашим советом воспользовались, — счел он нужным пояснить.

— Слышал, вижу, — отозвался Савелий Дмитриевич, с интересом разглядывая инструменты и детали мотоцикла, припасенные Николаем. — Ну, ну!.. Какой же твой план действий? Расскажи!

— Сначала мотор на раму посадим, потом бачок, багажник, колеса, тросы…

— Так! Отличный план! — похвалил Савелий Дмитриевич. — Замечательный план!.. И я так начинал, когда в вашем положении был. А потом понял, что действовать надо как раз наоборот. Колеса и подножку перво-наперво приладьте — для устойчивости машины и удобства работы. Тросы развесьте, потом их бачком накроете. А если наоборот сделаете — запутаются они у вас под брюхом бачка. Мотор установить — последнее дело, хоть и самое важное. Поняли?

— Поняли, поняли, — в один голос отозвались мальчики.

— А кто же у вас уполномоченный ОТК? — вспомнил вдруг тракторист.

Мальчики недоуменно переглянулись.

— Ну, кто у вас работу принимает, за качеством следит? — пояснил Савелий Дмитриевич и, не дав детям подумать, продолжал: — Нет такого? Значит, на себя беру, если доверяете. Нет возражений?

— Мы будем делать все, что вы скажете, — поторопился ответить Николай.

— Пока сами не научитесь мозговать, — уточнил тракторист, — а потом и без меня обойдетесь. Что ж, ребятки! Ночью и днем любую помощь от меня требуйте… А принимать у вас зачеты буду каждый вечер в этом самом месте.

Он протянул им обе руки сразу, и ребята с восторгом пожали их. Близкое участие Савелия Дмитриевича окрыляло друзей, сулило верную удачу.

— Ну, давай работу, давай, — произнес Лева, когда Савелий Дмитриевич ушел.