Эта книга сделает вас умнее

Рациональное подсознание

ЭЛИСОН ГОПНИК

Психолог, Университет штата Калифорния (Беркли), автор книги The Philosophical Baby: What Children's Minds Tell Us About Truth, Love and the Meaning of Life («Малыш-философ: что детский разум может рассказать нам об истине, любви и смысле жизни»)

Одно из величайших научных открытий XX века заключается в том, что большая часть психологических процессов не происходит сознательно. Но то, что большинство людей понимают под понятием «подсознание», касается иррационального подсознания по Фрейду – мутного и необузданного «Оно», едва поддающегося сознательному контролю и рефлексии. Этот взгляд все еще очень распространен, хотя почти все построения Фрейда были со временем научно опровергнуты.

Новое понимание «подсознания», которое привело к большим научным и технологическим прорывам, можно назвать рациональным подсознанием Тьюринга. Если бы версия «подсознания», представленная в таких фильмах, как «Начало», была научно правильной, в этом фильме присутствовала бы целая армия ботанов с логарифмическими линейками, а не девицы в неглиже, размахивающие пистолетами посреди пейзажей в духе Дали. По крайней мере, тогда у зрителей сформировалось бы более полезное представление о собственном разуме – хотя они вряд ли купили бы больше билетов.

Мыслители прежних лет, такие как Локк или Юм, предвосхитили многие открытия в области психологии, но они полагали, что главными конструирующими блоками разума являются осознанные «идеи». Алан Тьюринг, отец современного компьютера, начинал с размышлений о последовательных и в высшей степени сознательных расчетах, которые выполняет человеческий мозг, – точь-в-точь как те расчеты, которые выполняли девушки, расшифровывавшие немецкие радиограммы в Блетчли-парке.

Первым большим озарением Тьюринга стала идея о том, что эти процессы – и с теми же результатами – можно воспроизвести на совершенно лишенной сознания машине. Машина могла расшифровывать немецкий тайный код, проделывая те же последовательные шаги, что и обладающие сознательным мышлением люди. Лишенные сознания компьютеры, состоящие из переключателей и вакуумных ламп, давали правильный ответ так же часто, как существа из плоти и крови.

Вторым большим прозрением Тьюринга стала мысль о том, что разум и мозг человека можно понять, если рассматривать их как бессознательный компьютер. Девушки из Блетчли-парка блестяще справлялись с сознательными вычислениями, но на подсознательном уровне они выполняли не менее точные расчеты каждый раз, когда обменивались незначащими репликами или просто глазели в окно. Выявление сообщений о трехмерных объектах в хаосе непрерывно поступающих с сетчатки сигналов – не менее сложный и важный процесс, чем обнаружение тайной информации о подлодках в нацистских шифровках. Как оказалось, разум решает обе проблемы сходным образом.

Затем ученые, занимающиеся когнитивной наукой, добавили к этим наблюдениям теорию вероятности, так что теперь мы можем описать подсознание и создать компьютер, который одинаково мастерски делает индуктивные и дедуктивные выводы. Используя этот вид вероятностной логики, система может довольно точно познавать мир, постепенно повышая вероятность одних гипотез и уменьшая вероятность других, а также пересматривая старые гипотезы в свете новых фактов. Эта работа опирается на логику обратной разработки. Сначала нужно установить, как именно рациональная система выявляет истинные положения в полученных данных. Часто оказывается, что на подсознательном уровне человеческий разум именно так и поступает.

Результатом этой стратегии стали некоторые из наиболее прогрессивных идей в когнитивной науке. Но в общественном сознании они остались незамеченными, что можно понять: общественность тогда была увлечена дискуссиями о сексе и агрессии, которые разворачивались в эволюционной психологии (как и идеи Фрейда, эти дискуссии гораздо занимательнее). А тем временем исследователи зрения изучают, как мы превращаем хаотичные сигналы, поступающие с сетчатки, в связанный и точный образ внешнего мира. Возможно, это наиболее успешная ветвь когнитивной науки и нейробиологии. Она берет начало в идее, что наша зрительная система на подсознательном уровне делает рациональные заключения на основании поступающей с сетчатки информации, определяя таким образом, как выглядят предметы. Ученые начали с того, что сами рассчитали оптимальный способ решения этой проблемы, и затем подробно изучили, как мозг выполняет эти расчеты.

Идея о рациональном подсознании изменила наше представление о существах, которые традиционно считаются неразумными, – таких как дети и животные. Нам следует учитывать это в повседневной жизни. Фрейд идентифицировал младенцев с фантазирующим, иррациональным подсознанием, даже классические воззрения Пиаже сводились к тому, что маленькие дети абсолютно чужды логике. Но современные исследования показывают, что существует огромная пропасть между тем, что маленькие дети говорят – и, предположительно, чувствуют, – и той поразительной точностью, которая сопровождает их обучение, рассуждения и умозаключения на подсознательном уровне. Рациональное подсознание помогает понять, как младенцы могут столь многому научиться, когда кажется, что они так мало понимают.

Кроме того, концепция рационального подсознания выстраивает мост между осознанным опытом и несколькими килограммами серого вещества в нашем черепе. Пропасть между нашим опытом и нашим мозгом настолько велика, что люди кидаются от восторга к недоверию при каждом открытии, подтверждающем, что знания, любовь и доброта «действительно находятся в нашем мозге» (хотя где же еще они могли бы находиться?). Связывать рациональное подсознание с сознательным опытом и нервной системой очень важно.

На уровне интуиции мы чувствуем, что знаем свой разум и что осознанный опыт прямо отражает то, что происходит в подсознании. Но многие интересные работы в социологии и когнитивной психологии показывают, что между рациональным подсознанием и осознанным опытом зияет бездна. Например, наши сознательные расчеты вероятности того или иного события выглядят просто плачевно, хотя на подсознательном уровне мы непрерывно производим те же расчеты весьма искусно. Изучение сознания показывает, насколько сложными, непредсказуемыми и изощренными являются взаимосвязи между разумом и опытом.

В то же время, чтобы действительно все объяснить, нейробиология должна пойти дальше «новой френологии» – простого приписывания психологических функций определенным областям мозга. Концепция рационального подсознания позволяет понять, «как» и «зачем» работает то или иное в нашем мозге, а не просто «где» оно находится. И снова дорогу здесь наметили исследования зрения: элегантные экспериментальные работы показали, как определенные нервные сети могут работать подобно компьютерам, решая проблемы зрения.

Разумеется, концепция рационального подсознания имеет свои ограничения. Зрительные иллюзии демонстрируют, что наша якобы точная зрительная система временами дает сбой. Хотя сознательное мышление временами приводит к заблуждениям, оно может быть познавательным, «подпоркой», ментальным эквивалентом корректирующих очков, которые смогут компенсировать ограничения рационального подсознания. Для этого и нужны научные институции.

Самым полезным применением понятия рационального подсознания была бы демонстрация того факта, что осознанные открытия – это не привилегия нескольких человек, называемых учеными, а право каждого по рождению, дарованное нам всем эволюцией. Попытка достучаться до своего внутреннего зрения, или «внутреннего ребенка», возможно, не сделает нас более счастливыми или более успешными, но поможет лучше понять, насколько мы на самом деле умны.