Эти три года.

ФИННЫ

Есть на севере Европы маленькая страна с суровым климатом, с множеством глубоких озер и гранитных скал, страна, населенная сильными и мужественными людьми. На картах всего мира эта страна называется Финляндией. Финны называют ее поэтическим именем — Суоми.

Маленькая страна дала революции тысячи отважных бойцов. Дала миру мужественных и пламенных революционеров; Э. Рахья — «надежного товарища», как называл его Владимир Ильич Ленин, О. Куусинена, И. Рахья, прославленного командира Мэтсона, мужественного подпольщика Тайми, Тойво Антикайнена…

Снег, сосны, мороз, Страшный мороз — 35 градусов ниже нуля. То здесь, то там раздаются выстрелы. Но лыжники в белых маскировочных халатах не обращают на них внимания, они люди опытные и могут отличить настоящий выстрел от звука треснувшего на морозе дерева.

Тойво Антикайнен

Отряд шел по снежной целине, без дорог, без обоза. Каждый из 136 бойцов, кроме запаса продуктов, нес на себе по 35 килограммов снаряжения и боеприпасов. И с такой выкладкой по глубокому снегу они делали 70–75 километров в день. Даже самым сильным и выносливым это было трудно. Каково же командиру — невысокому худенькому голубоглазому Тойво, который шел впереди отряда. Он был не только едва ли не самый маленький из всех ростом, но и казался самым молодым, хотя ему было тогда уже 23 года и за плечами у него — годы труда, годы борьбы и боев.

С девяти лет он начал работать, в шестнадцать лет вступил в комсомол, через год — в партию, и вскоре молодого агитатора узнали в рабочих кварталах Хельсинки.

А потом была революция. 28 января 1918 года красное знамя взвилось над Финляндией, входившей тогда в состав России, и больше трех месяцев развевалось над страной. Больше трех месяцев финская буржуазия во главе с бароном Маннергеймом штурмовала революционную Финляндию и больше трех месяцев красные финны давали отпор контрреволюционерам. И никогда бы барону и его приспешникам не одолеть финских рабочих и крестьян, если бы в маленькую Финляндию не хлынули полчища кайзеровских солдат под командованием фон дер Гольца, прибывших на помощь финским контрреволюционерам.

Начались жестокие бои финской Красной гвардии с многократно превосходившей ее по численности немецкой армией. Трудно подыскать слова, которыми можно было бы рассказать, как дрались красные финны. Часто небольшие отряды финнов бросались врукопашную, если кончались патроны, дрались штыками, прикладами, ножами— один красный боец против десятерых.

Однако силы были слишком неравными — истекая кровью, вырываясь из окружения, отходила на территорию Советской России финская Красная гвардия. Далеко не всем красногвардейцам удалось пробиться на советскую территорию — тысячи людей остались лежать в земле родной Суоми. Пробились с оружием в руках около десяти тысяч бойцов. И сразу же вступили в ряды Красной Армии.

Среди них был и Тойво Антикайнен.

…Тойво оглянулся на идущих за ним лыжников. Бойцы тяжело дышали, но в каждом движении, в каждом жесте чувствовалась уверенность и решимость идти вперед, идти столько, сколько нужно. Даже если впереди ждет смерть. Но смерть во имя великого дела.

Этой же решимостью были одержимы финские красногвардейцы, когда в 1918-м — четыре года назад — они влились в ряды Красной Армии, чтобы вступить в бой.

Тогда они обратились с открытым письмом к В. И. Ленину:

В те дни финские коммунисты писали:

И вот уже финские полки сражаются на Волге, против белочехов, сражаются на Восточном фронте против колчаковцев, партизанят в Сибири, отбивают атаки войск Юденича, рвущегося к Петрограду. И когда финские красногвардейцы шли в атаку, казалось, не было такой силы, которая могла бы остановить их. «Красные финны», как их называли, были похожи на гранитный вал, вдруг оживший и двинувшийся на врага.

Но больше всего финских красногвардейцев было в Карелии — ведь глава белофинского правительства Маннергейм поклялся, что не прекратит войну, «прежде чем последний солдат Ленина не будет изгнан как из Финляндии, так из Советской Карелии, и не будет создана мощная великая Финляндия».

В ответ на клятву Маннергейма тысячи финнов вступили в ряды Красной Армии. Небольшой отряд — 40 человек — Александра Вастена через три месяца вырос в 1-й Финский коммунистический полк, а еще через полгода его численность достигала 2 тысяч человек.

А ведь таких полков было несколько. Финские отряды сражались в русских и интернациональных соединениях, для пополнения командного состава были организованы военные школы финских командиров. Одну из таких школ окончил Тойво Антикайнен.

И снова фронт. На этот раз Тойво — комиссар легендарного батальона Э. Матсона. Высаженный в тылу белогвардейцев батальон появлялся в самых неожиданных местах, врывался в деревни, занятые врагом, громил вражеские колонны, пускал под откос поезда.

Батальон Матсона сражался так же героически, как и другой батальон этого же, 6-го финского полка: на подступах к Петрозаводску этот батальон 17 часов без перерыва вел бой, сдерживая следовавшие одна за другой атаки белофиннов.

Белофинны несли огромные потери. Но Маннергейм бросал в бой все новые и новые части. Англичане и французы снабжали его армию не только винтовками, пулеметами, артиллерией — они передавали белофиннам появившиеся недавно на вооружении буржуазных армий танки.

…У деревни Попово шел жестокий бой. Против белофиннов вели сражение курсанты финской пехотной школы. Неожиданно со стороны неприятеля стрельба прекратилась. И почти тотчас же из-за пригорка появилось бронированное чудовище. Грохоча и изрыгая огонь, танк двигался на окопы курсантов, И вдруг командир взвода Сикандер поднялся во весь рост. Из-за грохота приближавшегося танка курсанты не услышали команды. Но им и не надо было ее слышать — они уже стояли рядом со своим командиром. А еще через секунду с криком «ура!» бросились к танку. Упал раненый комвзвода, но бойцы продолжали двигаться вперед. Они видели — рядом идут бойцы взвода Холандера, с другой стороны — взвод Форсмана. Упал тяжело раненный Холандер, зашатался, прижав руку к животу, Форсман. Но, превозмогая боль, он продолжал идти вперед, увлекая за собой бойцов. И танк не выдержал — повернул. Вслед ему полетели гранаты, и бронированное чудовище замерло. Из-за пригорка появился второй танк, третий. Они спешили на выручку подбитому танку. Навстречу им двинулась цепь курсантов. И опять — теперь уже два танка не выдержали натиска курсантов — отступили.

Ни танки, ни резервы не помогли армии Маннергейма: в 1920 году белофинны убрались с советской земли.

…Отряд лыжников шел без дороги, напрямик, «по полету птицы», шел бесшумно, так, как могут ходить на лыжах только финны. Бесшумный шаг, маскхалаты. Может быть, здесь, в безлюдных лесах Карелии, это все излишне — ведь тут нет ни одной живой души?

И все-таки предосторожность оказалась не напрасной: уже недалеко от цели навстречу отряду попалась группа белофиннов. Им, конечно, и в голову не пришло, что встретили они отряд советских курсантов, тем более что капюшоны маскхалатов закрывали красные звезды. Белофинны только поинтересовались, чей это отряд, и, услышав, что отряд ведет капитан Риутта — а Тойво знал от пленных, что белофинны ждали из Хельсинки этого капитана, — успокоились.

И вдруг… Два десятка белофиннов растерянно остановились — со всех сторон на них смотрели наведенные винтовки. Красные бойцы молча обезоружили пленных, срезали им пуговицы, оставили по одной лыжной палке (одной рукой пленные держали палки, другой поддерживали брюки) и под конвоем всего лишь двух курсантов отправили в тыл.

А отряд двинулся дальше — еще предстоял долгий путь, еще впереди — Массельгский перевал…

Этот перевал был труднопроходим и летом. Зимой же он считался недоступным. Но Антикайнен решил вести свой отряд именно через этот перевал. И курсанты шли. Вернее — штурмовали этот перевал, закинув лыжи за спины, цепляясь за камни, за выступы скал, ломая ногти, обмораживая пальцы…

Но они прошли Массельгский перевал, они подошли к Кимас-озеру, преодолев по глубокому снегу, в жестокий мороз 1100 километров за 15 дней.

…Кимас-озеро. Так называлась деревня, где находился штаб армии белофиннов. Разгромленные, выброшенные с советской территории в 1920 году, они не могли успокоиться и, пользуясь тем, что граница между Советской республикой и Финляндией не была достаточно укреплена, снова напали на нашу страну. Снова кровопролитные бои, снова белофинские бандиты нападают на мирных жителей, врываются в деревни, выгоняют людей из домов, грабят, жгут.

Чтоб покончить с этой белофинскэй авантюрой, советское командование решило ликвидировать штаб армии белофиннов.

И вот 136 курсантов интернациональной военной школы пошли в тыл врага.

…Кимас-озеро уже близко. Возможно, это будет последний бой с белофиннами. А может быть, это будет последний бой для него, Тойво Антикайнена?

Пять лет почти без перерыва он в боях. Даже во время короткой передышки, когда белофинны собирали силы, Антикайнен находился на линии огня — участвовал в подавлении Кронштадтского контрреволюционного мятежа.

Пули его пока миновали. Но впереди бой. Жестокий бой с сильным противником. Отступать в случае неудачи некуда.

Не знал Антикайнен, что впереди у него еще долгий и трудный путь борьбы в подполье, что станет он членом политбюро Финской компартии, одним из любимых вождей финского народа. Не знал Антикайнен, что через десять с небольшим лет фашиствующие правители Финляндии устроят над ним судилище. Ни у кого не вызывал сомнения исход этого судилища — все были уверены, что Антикайнена приговорят к смертной казни. Не сомневался в этом и Тойво. Но на суде он не защищался — в последние, как он считал, часы жизни Антикайнен был на суде не обвиняемым, а обвинителем.

А в это время за стенами тюрьмы тысячи рабочих Финляндии вели борьбу за жизнь своего вождя. Боролись за жизнь Антикайнена не только рабочие Финляндии, но и трудящиеся многих стран Европы и Америки.

И финское правительство испугалось — вместо смерти Тойво был приговорен к пожизненной каторге.

Его поместили в каторжную тюрьму. В одиночку.

По сути дела — в пять одиночек, потому что все соседние камеры пустовали. Чтобы заключенный не мог перестукиваться. Чтоб не мог получать никаких вестей с воли. Лишь одну весть сообщили ему тюремщики со злорадством — весть о смерти его матери.

Он не мог стать у ее гроба. Не мог бросить горсть земли в могилу. Не мог положить цветы на свежий холмик. Он попытался передать просьбу товарищам — отнести букетик цветов на гроб матери. Но не знал — дошла ли его просьба, выполнили ли ее товарищи. Не знал, что тысячи финнов пришли в этот день прощаться с матерью своего вождя — несколько часов длилось траурное шествие.

Шесть лет пробыл Антикайнен в каторжной тюрьме — и вдруг — объятия друзей, свобода! Советское правительство добилось освобождения Антикайнена из тюрьмы. Он приехал в Советский Союз, а через полтора месяца народы Карелии выбрали его депутатом в Верховный Совет СССР.

Он участвовал в войне, в Великой Отечественной войне и погиб, выполняя боевое задание.

Но все это было потом, через много лет. А в тот морозный день 20 января 1922 года он думал лишь об одном — впереди Кимас-озеро. Впереди бой.

…Бой длился всего двадцать минут. Лыжники ворвались так неожиданно, что никто из белофиннов не успел сообразить, в чем дело. Они стреляли от страха, не зная, в кого надо стрелять, не зная даже, что произошло.

Через двадцать минут все было кончено; гарнизон, штаб, охрана — все сложили оружие.

Так закончилась последняя авантюра белофиннов.