Этот мир не выдержит меня (Том 1)

Глава 26

Первая остановка — скотный двор. Я уже знал, где он находится, поскольку натыкался на это ароматное местечко, пока бродил по замку.

Никакой башни из жёлтого камня, о которой говорил Пуллон, я там, правда, не видел, но к ней, скорее всего, вёл один из коридоров, прятавшийся за запертыми дверями.

Дорога не заняла много времени: четверть часа быстрым шагом по анфиладе из небольших залов, затем поворот и спуск по лестнице. Дальше — выход к крепостной стене, всё свободное пространство у которой было застроено кривоватыми хозяйственными постройками.

Убогие сараи, покосившиеся загоны для скота и обветшалые сенники, державшиеся исключительно на честном слове. Роскошью здесь даже не пахло, зато ядрёно воняло навозом, что, в общем-то, неудивительно — скотный двор, как-никак.

Народу тут было немного — три человека. Они сосредоточенно занимались своими делами, не отрывая взгляд от пола, и даже не разговаривали.

Не привлекая внимания, я быстро, но без суеты пересёк небольшое открытое пространство, проскользнул между крепостной стеной и какой-то хибарой, а затем замер в прохладной тени. День клонился к вечеру, но время ещё было. Нужно осмотреться.

Странно, что во дворе не оказалось ни надзирателя, ни даже какого-нибудь захудалого начальника — повелителя сена и навоза. То ли здесь собрались исключительно ответственные и фанатично преданные своему делу передовики производства, то ли людей просто запугали настолько, что никакой пригляд за ними уже был не нужен. Во второй вариант, учитывая «жизнерадостность» замковой прислуги, верилось куда больше.

Близилось время ужина, а значит, если Пуллон не обманул, кто-нибудь вот-вот должен понести узникам угощение. Словно в подтверждение моим мыслям, в этот момент из какого-то покосившегося сарайчика вышел старик. В одной руке он держал ведро, через края которого переливалась отвратительная бурда, а в другой — масляную лампу. Незажжённую, само собой.

Если заключённых здесь кормят этакими «деликатесами», то Хольду не позавидуешь…

Покряхтывая и прихрамывая, нагруженный помоями дедуля проковылял мимо меня, а потом кое-как открыл одну из запертых дверей и свернул в переход с невысоким потолком. Пока старик пытался спрятать под ворот рубахи большой медный ключ, он едва не перевернул на себя ведро и теперь оглашал округу недовольным злобным ворчанием.

Я выждал некоторое время, а потом пошёл следом. Скособоченный силуэт виднелся метрах в двадцати — думаю, ближе походить не стоит.

Дверь осталась незапертой, но я всё равно осмотрел замок. Пусть меня не назвать профессиональным взломщиком, однако кое-чему научиться в прошлой жизни пришлось. Правда, такой примитив можно было открыть совсем без навыков — достаточно иметь растущие из правильного места руки и кинжал.

Я осторожно шёл за стариком, изредка замирая в тени, когда тот вдруг неожиданно останавливался, оглядывался и бормотал при этом себе под нос какую-то неразборчивую ерунду. Не думаю, что он предполагал наличие слежки — просто, скорее всего, был не в ладах с головой.

Через пару минут мы вышли к невысокой башне, сложенной из жёлтого камня, в основании которой виднелась массивная дверь.

Дедуля поставил свою «аппетитную» ношу на землю, зажёг фонарь, после чего прошёл внутрь. Дверь оказалась не заперта — видимо, наличие голема делало ненужным замки и любую другую охрану.

В башне царила темнота, поэтому я закрыл глаза и посчитал до тридцати — верный способ, чтобы зрение адаптировалось к отсутствию освещения. В паре метров от входа начинался спуск по винтовой лестнице и, судя по отблескам света, старик пошёл именно туда.

Я разулся, чтобы меньше шуметь. Камни обожгли ноги холодом — не слишком приятно, но придётся потерпеть. В таких условиях единственное, что могло выдать моё присутствие — это звук.

После лестницы, которая показалась мне почти бесконечной, обнаружился длинный коридор. Тёмный, с изморозью на стенах и ледяными потоками воздуха, гуляющими от пола до потолка. Не хотелось бы оказаться здесь надолго… Трудно представить, что испытывал Хольд в таких условиях.

Дед с ведром не успел отойти далеко, и я хорошо видел его сгорбленную фигуру. Он шёл медленно, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть. Впереди не было заметно ни решёток, ни дверей, ни голема — только чернота коридора и тусклый свет, отражающийся от заиндевевших стен.

Спустя десять минут монотонной ходьбы, старик вдруг замер как вкопанный. Я подумал, что он опять решил отдохнуть, но нет — дед кое-как поднял ведро повыше, чуть снова не окатив себя помоями, и пробормотал:

— Еду, значится, для узников припёр… Пропустите меня, милсдарь Кербер…

Не знаю, к кому он обращался — в пределах видимости никого не было. Учитывая, как громыхали те големы, которых я повстречал по дороге к замку, появление этого Кербера не могло остаться незамеченным.

— Так я, значится, пройду? — с тревогой в голосе спросил старик. — Вы уж меня на куски не рвите…

То ли дед разговаривал с голосами в своей голове, то ли я чего-то не заметил. Подходить ближе было опасно — если Кербер действительно здесь, он мог меня обнаружить — но я всё-таки рискнул. Несколько осторожных шагов привели меня к кругу света, отбрасываемого лампой. Дальше идти нельзя…

Но дальше уже и не потребовалось — я наконец увидел того, к кому обращался старик.

Кербер сидел в нише на потолке. Этот голем не был похож на ожившие доспехи — скорее на сколопендру или многоножку, или другую подобную тварь. Только в отличие от живых насекомых он мог похвастаться шестиметровым «туловищем», сплетённым из проволоки, на котором висели полупрозрачные глыбы льда.

Когда старик опустил ведро и сделал робкий шажок вперёд, голем пришёл в движение. Его многочисленные острые лапы заскребли по камню, а полупрозрачная «плоть» едва слышно захрустела. Вытянутое тело свесилось с потолка, обвившись вокруг испуганного деда и его малоприятной ноши. Лёд начал пульсировать голубоватым светом — похоже, так проходила процедура опознавания «свой-чужой».

Спустя несколько секунд Кербер, дёрнулся, чем напугал деда до икоты, а затем вернулся в свою нишу. Старик же, пошатываясь, продолжил маршрут — видимо, голема вполне устроила его облезлая персона.

Я, разумеется, не стал испытывать судьбу, а выждал немного и отправился назад. За время, проведённое под землёй, ноги основательно закоченели — если задержаться там хотя бы на пару часов, то обувь больше не понадобится. Её просто не на что будет надевать.

Выбравшись на поверхность, я вернулся на скотный двор и снова притаился возле крепостной стены. Как старик прошёл мимо голема? Интересный вопрос.

Первое, что приходило на ум — это пароль. Однако дед бормотал только какую-то жалобную чушь, которая вряд ли могла служить кодовой фразой… Думаю, дело всё же в чём-то другом.

Следующий вариант — идентификация по личности. Возможно, в голема встроен какой-то механизм или заклинание по типу сканера сетчатки глаза только с магическим уклоном: считыватель ауры или что-нибудь похожее… Если так, то дело — дрянь. Без досконального понимания принципов работы такие штуковины не обмануть. Правда, на Земле подобные вещи не ставили где попало, а значит, можно надеяться, что и здесь ими не оборудован каждый угол. Всё-таки подземная тюрьма на окраине Империи, где заключённых кормят помоями, не тянет на Форт Нокс.

Ну и последнее, однако наиболее вероятное — у старика просто имелась какая-то вещь, которую «учуял» Кербер и которая послужила сигналом, что её носителя трогать не стоит. В таком случае, чтобы попасть к Хольду, мне нужно всего лишь заиметь такой пропуск.

Пока я обдумывал ситуацию, дверь, ведущая к башне, хлопнула и показался прихрамывающий дед. Собственно, всю необходимую информацию можно было получить у него — главное, не давить, а то он либо не станет говорить вообще, либо доложит кому-нибудь о моём интересе.

— Как жизнь, отец? — я с улыбкой подошёл к старику. — Тяжело, наверное? Давай-ка помогу!

Если хочешь добиться чего-нибудь от человека, то сперва сам окажи ему небольшую услугу — это не займёт много времени, но подействует безотказно. Проверено сотни раз.

Я протянул руку, чтобы забрать ведро, однако испытанная годами методика почему-то дала сбой — дедок неожиданно прытко отскочил в сторону, прижал свою «драгоценную» ношу к груди и заверещал:

— Нет! Нельзя, значится! Их Сиятельство запретили!

Как только раздался крик, я сразу же сместился немного в сторону — так, чтобы остальные трудяги не смогли увидеть меня за сгорбленной фигурой старика. Однако эта предосторожность оказалась излишней: никто из присутствующих даже не подумал оторвать взгляд от земли. Напротив, они ещё сильнее склонили головы — оставалось только позавидовать той увлечённости, с которой люди отдавали себя работе.

— Тихо, отец! Ты чего? Я же помочь хочу.

Я сделал всего один шаг в его сторону, и вдруг замер, ощутив кое-что весьма неожиданное. Старикан сразу же воспользовался этой заминкой и скрылся за воротами ближайшего сарая, правда, мне было уже всё равно — надобность в его расспросе отпала.

Каким бы странным это ни показалось, но пропуском в тюрьму служило само ведро. Я был в этом абсолютно уверен, поскольку только что ощутил то же самое желание, которое испытывал при взгляде на вещицы Хольда или атрибут Вегайна. Пусть и не так остро, но мне захотелось схватить эту малоприятную ёмкость и прижать к себе — выходит, в ней была магия.

Чтобы узнать, где хранится ведро, я сделал вид, что ушёл, а сам спрятался в тени. Дед просидел в сарае ещё около часа — так его напугало моё предложение о помощи! — но потом наконец вышел и отнёс свой необычный пропуск в одну из пристроек, которая запиралась на ключ.

Что же, теперь у меня была вся необходимая информация, чтобы пробраться к Хольду. Оставалось только дождаться темноты и можно действовать.

Пока солнышко медленно падало за горизонт, я решил вернуться в комнату, дабы собрать для моего «воспитателя» небольшой подарок. Негоже соваться в гости с пустыми руками.

В наследство от разнообразных бандитов и душегубов осталось приличное количество вещей и продуктов питания, а они, как мне кажется, Хольду сейчас гораздо нужнее. Думаю, после такой знатной кормёжки, которой его баловали по приказу графа, старикан будет безмерно рад любой более или менее нормальной пище. Да и шмотки ему вряд ли помешают, учитывая, какой бодрящий морозец царил в тюрьме.

В общем, Хольда, как говорят граждане заключённые, нужно «подогреть» — причём как в прямом, так и в переносном смысле.

На пороге комнаты меня встретил Марк, который перестал отлёживать бока на кровати, и стоял в дверях: выспавшийся, посвежевший, но злой. Я напрягся. Что-то случилось? Может быть, Красный успел пообщаться с разведчиком?

Внутри будто бы сжалась пружина, готовая распрямиться в любую секунду. Я бросил быстрый взгляд по сторонам (рядом никого не было) и остановился в паре метров от входа в комнату. Если там кто-то есть, то он не сможет напасть на меня неожиданно.

— Где тебя коттары носили? — проворчал Марк, недовольно нахмурившись.

— Ты решил меня усыновить? — ответил я вопросом на вопрос.

Марк, что называется, выпал в осадок, уставившись на меня ошалелым взглядом. На это и был расчёт: нельзя оправдываться, когда спрашивают подобным тоном — нужно брать инициативу в свои руки, а не то собеседник возьмёт такую манеру общения в привычку.

— Чего? — пробормотал разведчик. — Почему ты так решил?

— Просто ты начал вести себя так, будто бы ты уже мой отец, а я тебе что-то должен.

— Погорячился, — признал Марк. — Извини.

— Забыли. Чем вызвана такая бурная встреча?

— Мне нужно уйти, а ты всё никак не возвращался… Я уже подумал, что ты опять вляпался в неприятности.

Я внимательно наблюдал за поведением Марка. Он притоптывал на месте от нетерпения, а взгляд был слегка рассеян и направлен в сторону, ведущую к выходу — похоже, в своих мыслях разведчик уже находился далеко отсюда. В глазах, голосе и повадках отсутствовала угроза и настороженность. Вряд ли он затевал против меня что-то плохое — видимо, Марку действительно не терпелось поскорее уйти из замка.

— Спасибо за заботу, — усмехнулся я. — Но с чего такое внимание? Ты два дня валялся на кровати, практически не подавая признаков жизни, а теперь вдруг внезапно ожил.

— Я был немного не в себе, — поморщившись произнёс Марк. — Ждал весточку от… от друга. И сегодня весточка наконец пришла.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять простую вещь: вряд ли разведчик впал бы в апатию из-за отсутствия вестей от какого-нибудь бывшего сослуживца. Тут была замешана женщина, к гадалке не ходи.

— От друга? — я понимающе улыбнулся. — Ты ради друга так нарядился?

Марк действительно выглядел весьма презентабельно: он почистил одежду и даже попытался как-то поизящнее уложить торчащие ёжиком волосы — готов поспорить, сегодня вечером разведчика ждало свидание.

— Легионер должен быть опрятен, являя своим видом блеск и славу Императора…

Марк хотел спрятать смущение за казёнными формулировками. Кто бы знал, что бравый разведчик такой стеснительный.

— Как я понимаю, домой тебя сегодня ждать не стоит?

— Не жди, — согласился Марк. — Я останусь в городе до утра, так что комната в твоём полном распоряжении… Можешь пригласить ту птичку, которая недавно ночевала здесь, я не против.

— Не помню, чтобы спрашивал у тебя разрешения… Но в любом случае, оно мне без надобности — птичка залетела на огонёк лишь раз.

— Дело твоё… Тебе нужно что-нибудь в городе?

— Вроде нет, — я пожал плечами.

Не просить же Марка отнести алхимику грибы и ягоды. Дело несрочное — схожу сам, когда появится такая возможность.

— Тогда я пошёл, — разведчик кивнул мне на прощание и быстро растворился в полумраке коридора.

Я махнул рукой ему вслед. В принципе, это даже хорошо, что Марк ушёл: не будет лишних вопросов о том, куда я собираюсь идти и зачем мне с собой столько еды и вещей.

К тому же пусть разведчик порадует себя напоследок… Кто знает, чем завершится наша встреча с графом? Вдруг после разговора со здешним хозяином мы переедем из этих «роскошных» апартаментов куда-нибудь пониже — к Хольду, например, а то и вовсе в могилу.

Забив вещмешок вяленым мясом, сушёной рыбой и бандитскими тряпками, я достал из алхимического короба немного красных ягод. Слабительные грибочки со снотворным эффектом и средство для потенции старику вряд ли понадобятся, а вот обезболивающее — вполне. Кроме того, если вспомнить деревенских торчков, осаждавших наш дом в первый день моего пребывания в этом мире, ягодки обладали выраженным наркотическим действием — два по цене одного, так сказать… Ненавижу эту дурманящую сознание дрянь, но Хольду она может пригодиться.

Всё готово — пора выдвигаться.

Спустя четверть часа, перед моим взором снова предстал скотный двор. Сумрак украсил это унылое местечко, сгладив убогую ветхость построек — жаль только, что темнота не могла повлиять на запах…

Я присел в тени, которая с каждой минутой становилась холоднее и гуще. Между построек, не замечая меня, туда-сюда бродила чья-то сгорбленная фигура, но примерно через полчаса исчезла и она. Полная тишина, тьма и безлюдье.

Выждав для верности ещё час, я приступил к работе. Тихий шаг — с пятки на носок, по внешнему краю стопы. Ровное дыхание — спокойное и беззвучное. Оружие и вещи надёжно закреплены — не гремят и не бряцают.

Тонкий кинжал Лэйлы легко справился с простейшим замком на двери. Ничего сложного — думаю, при большом желании его можно было вскрыть даже ногтем. В помещении, где находилось заветное ведро, стояла почти непроглядная тьма.

Я прикрыл глаза. Справа ощущалось чьё-то размеренное дыхание. Слишком размеренное для бодрствующего человека — в комнате спал тот самый старик, который относил заключённым еду.

Это всё усложняло. Изначально я планировал просто забрать ведро, чтобы потом, как закончу, вернуть его на место, но теперь мой план летел ко всем чертям. Вдруг дедуля проснётся и заметит, что драгоценного ведёрка почему-то нет? Нетрудно догадаться, как он станет действовать, если обнаружит пропажу — старикан наверняка поднимет тревогу, о которой я узнаю только в тот момент, когда в подземелье уже прибегут графские бойцы.

В общем, с разносчиком помоев надо что-то решать. Самый простой и самый надёжный вариант — это сделать так, чтобы дедушка больше никогда не проснулся. Немного жаль его, конечно, но я пока не готов рисковать собственной жизнью и свободой ради постороннего и совершенно бесполезного для меня человека.

Оружие, разумеется, использовать нельзя — насильственная смерть привлечёт ненужное внимание — поэтому придётся потратить несколько красных ягод… Хольд говорил, что одна штука снимает боль, две отправляют сознание в наркотическое путешествие, а после трёх человек обычно засыпает, чтобы больше никогда не проснуться.

Гарантий, конечно, никаких, но они мне и не нужны. Дедуля в любом случае проведёт всю ночь в наркотическом трипе, любуясь яркими и красочными сновидениями, а на утро либо проснётся, если его удача крепка, либо отправится в местный морг, если фортуна от него отвернулась.

Я размял три крупных ягоды между пальцев, а потом осторожно опустил получившуюся кашицу в приоткрытый беззубый рот. Старикан пожамкал губами, причмокнул, и уже через пять минут его дыхание ослабло настолько, что стало почти незаметным.

Вот и всё. Я не испытывал ни горечи, ни раскаяния — эти чувства остались в далёком прошлом. У меня есть задача, которую необходимо выполнить, и есть цена, которую придётся заплатить. Сегодня, правда, счёт выставлен другому, но когда-нибудь настанет и мой черёд. Я знал это совершенно точно.

Искать заветное ведро долго не пришлось. Пройдя вдоль стены, я сразу ощутил его — моя цель притаилась за покосившимся деревянным ящиком.

Как только пальцы коснулись шершавой поверхности, по мышцам пробежал едва заметный электрический заряд, но больше ничего не произошло. Я уже без опаски схватил посудину, вышел наружу и отправился к башне, вскрыв по пути ещё один замок.

Добравшись до тюрьмы, я спустился по винтовой лестнице. Темнота здесь стояла непроглядная, но дорога была одна и через пару минут мне удалось дойти до ниши в потолке, в которой прятался Кребер. Я, разумеется, не видел голема, но память и интуиция подсказывали, что он где-то здесь.

— Ну, вперёд, — решительно выдохнул я, покрепче сжав в одной руке ведро, а в другой — чёрный кинжал.

Сверху хрустнул лёд, и уже через мгновение вокруг меня закружилось гибкое тело, наливающееся блестящей синевой.