Этот мир не выдержит меня (Том 1)

Глава 27

Те мгновения, которые понадобились Керберу, чтобы опознать пропуск, показались мне вечностью. Холод, шедший от его ледяного тела, продирал буквально до костей — не самое приятное ощущение.

Думаю, если голем всё-таки решит напасть, то моё заклинание сможет неплохо его потрепать, но проверять это предположение совершенно не хотелось. Магическая тварь была сильна — куда сильнее, чем те ожившие доспехи, охранявшие подъём к замку. Об этом буквально вопила моя интуиция.

Секунда, затем ещё одна, и ещё… Ледяной свет пульсировал, становясь всё сильнее. Захотелось бросить ведро, выкинуть совершенно бесполезный против такой махины кинжал и бежать, но я задавил опасное желание в зародыше. Нельзя поддаваться панике — она неизбежно приведёт к смерти.

Через миг давящую тишину прервал быстрый стук когтей — голем одним движением «втянулся» в нишу на потолке, освобождая путь вперёд. Всё получилось.

Я выдохнул, спрятал кинжал и пошёл дальше. Старику, который был вынужден носить сюда еду дважды в день, оставалось только посочувствовать — надеюсь, ему хотя бы молоко за вредность давали…

Через десяток метров после того места, где обитал Кербер, коридор постепенно начал уходил влево, а ещё через полсотни шагов появилось лёгкое голубоватое сияние. Неужели опять голем?

Я на всякий случай выставил перед собой ведро, но мои опасения оказались напрасными — блеск исходил от огромных глыб льда, перекрывавших дверные проёмы по обеим сторонам коридора. Неровные и бугристые, покрытые трещинами и дырами, они не позволяли пленникам покинуть камеры, но не мешали кормёжке и наблюдению.

Правда, смотреть там было особо не на что. Голые каменные стены, покрытые изморозью, и куча соломы, на которой лежали бедолаги, с измождёнными лицами. Они кутались в лохмотья, а тусклый ледяной свет отражался от их полумёртвых глаз — думаю, после пары недель, проведённых в подобных условиях, выжить без квалифицированной помощи попросту невозможно.

Хотя Пуллон и говорил, что некоторые «счастливчики» отдыхали здесь месяцами, верилось в такое с трудом. Скорее всего, это были обычные байки: все слышали, все знают, но никто никогда не видел своими глазами ни одного такого сидельца.

Я брёл вперёд, заглядывая в каждую камеру, пока не нашёл нужную — Хольд тоже лежал на соломе, завернувшись в тряпки, однако в отличие от остальных в его взгляде не было предсмертной тоски. Он приподнялся на своём ложе, заметив посетителя.

— Твой проклятый хозяин, красная пагуба его раздери, решил порадовать нас третьей порцией помоев? — старик подслеповато щурился. Видимо, в полумраке он принял меня за разносчика пищи.

— Нет, Хольд, помоев у меня нет, — я подошёл ближе к глыбе льда, закрывающей вход в камеру. По коже пробежался обжигающий холод. — Но если ты сильно хочешь добавки, то я могу что-нибудь придумать…

— Ты-ы-ы-ы… Ты-ы-ы-ы?

Старик несколько секунд смотрел на меня не верящим взглядом, а потом рванул к дверному проёму. Точнее, попытался рвануть, но его закоченевшее тело не было способно на такие подвиги, и Хольд вынужден был идти, прихрамывая на каждом шаге.

— Что с девочками? — захрипел он, когда между нами оказалась только глыба льда. — Они в безопасности?

Несмотря на свой не самый приятный характер, старик любил Эльзу и Тори, поэтому неудивительно, что их благополучие заботило его в первую очередь. Я не стал трепать ему нервы и сказал:

— Сестрички в полном порядке. Они в «Наречье» под присмотром кузнеца Дарена и его дочери Есении.

— Почему не с Гельмутом? — с подозрением в голосе спросил Хольд.

— Потому что он не оправдал доверия.

— Так и знал, что эта гнусь ещё проявит свой гнилой характер! Разберусь с ним, как только выберусь отсюда…

Старик, как я погляжу, не утратил оптимизма — мало того, что надеялся выйти на свободу с чистой совестью, так уже и планы мести вынашивал. Оставалось только позавидовать его стойкости… А вот Гельмуту — наоборот, завидовать теперь явно не стоило.

— Если с девочками всё в порядке, — просипел Хольд, — то зачем ты тогда припёрся?

— Говорят, — хмыкнул я, — тюрьма меняет людей… Но врут, похоже, потому что ты совсем не изменился — как был приятнейшим в общении человеком, так им же и остался.

— Говорят, что кур доят! Зачем припёрся, я тебя спрашиваю?

Какой милый всё-таки старикан. Я по нему даже немножко соскучился.

— Да шёл мимо: дай, думаю, зайду — поболтаю с воспитателем… Заодно узнаю, зачем он дал мне такой интересный клинок… — я вытащил чёрный кинжал и помахал им пред носом Хольда, а затем продолжил: — И как в его сундучке оказался инквизиторский визир…

— Ты взял мои вещи??? — прошипел Хольд, злобно прищурившись.

— За кого ты меня принимаешь? — деланно возмутился я. — Конечно, нет… Я просто спрятал их, чтобы воры не стащили, пока дом без присмотра.

— Они были под защитой двух заклинаний! Никто бы не смог дотронуться до них!

— Да? — хмыкнул я. — Видимо, ты несколько переоцениваешь силу своей магии.

Хольд скривился словно от зубной боли.

— Ты должен был защищать Эльзу и Тори, — со злостью зашептал он, — но вместо этого зачем-то сунул голову в пасть коттару! Ты зачем сюда пришёл??? Неужели ты хочешь тоже…

— Хватит, — я перебил старика. У меня не было никакого желания переводить бесценное время на пустую ругань. — Мне пришлось потратить немало сил, чтобы попасть сюда, а кое-кто заплатил за нашу встречу самую высокую цену… Поэтому, будь так любезен, заткнись хоть ненадолго и возьми то, что я тебе принёс, лады?

Я скинул с плеча вещмешок, развязал горловину и быстро передал Хольду припасы через самую большую дыру в ледяной двери. Старик сразу набросил бандитские тряпки на плечи и, сунув в рот длинную полоску вяленого мяса, принялся усердно работать челюстями.

— Ладно, извини, — едва слышно пробормотал он через пару мгновений. Судя по лицу, это стоило ему немалых усилий.

Не знаю, как он сумел переступить через себя, но я аж чуть не прослезился от умиления. Жаль только, что уже через пару секунд Хольд вернулся к прежнему сварливому тону:

— Мог бы и пораньше явиться! Я чуть не подох здесь, пока тебя ждал!

— Ждал? — усмехнулся я. — Я думал, ты не очень-то рад меня видеть… За еду и одежду, кстати, можешь не благодарить.

— И не собирался, — зловредный старикан принялся за следующий кусок мяса. — Так чего тебе нужно? Ни за что не поверю, что ты оставил безопасное место и залез в это коттарово логово только ради того, чтобы помочь мне…

— Мне нужны ответы. И ты зря думаешь, что за пределами замка так уж безопасно.

— О чём ты? — нахмурился Хольд, перестав жевать. В его глазах загорелся огонёк беспокойства. — Эльзе и Тори что-то угрожает?

— Возможно…

Я коротко рассказал старику всё, что мне было известно о Вороне и его планах относительно нас, а также упомянул про призму, которую должны доставить баронские гвардейцы, про какой-то пробой и про переговоры с некими морфанами. Хольд слушал очень внимательно, но беспокойство в его глазах вскоре сменилось облегчением — похоже, он предполагал, что нас ждёт совсем иная угроза. Куда более серьёзная, чем какой-то разбойничий атаман.

— Ты боялся чего-то другого? — спросил я напрямую. — Мне будет проще защитить девочек, если я буду знать хоть что-то.

— От того, чего я боюсь, ты их не защитишь, — с горечью произнёс старик. — И хватит об этом. А про Ворона я никогда не слышал и не знаю, зачем мы могли ему понадобиться…

— Догадки, домыслы, предположения?

Хольд покачал головой.

— Что за морфаны, с которыми Ворон хочет заключить союз?

— Подземные существа, — ответил старик. — Странный народ. Жестокие, сильные, но ко всему безразличные… Они редко лезут в дела людей… Не думаю, что какой-то бандит сможет убедить их встать на свою сторону.

Ну, хоть одна приятная новость. У Ворона и так полтысячи бойцов — если бы к ним прибавились ещё и жестокие подземные силачи, то стало бы совсем нехорошо.

— Пробой?

— Не знаю, что это.

— Призма?

Старик пожал плечами.

— Я знаю только одну призму, — сообщил он. — Так называют ремесленный артефакт для поиска зёрен ликвера…

Оказалось, что в некоторых жилах этого магического минерала присутствовали особо концентрированныйе участки — их-то обычно и называли зёрнами. Такие зёрна бывали разного размера и использовались для создания артефактов, а также при сотворении особо мощных чар. Зачем они Ворону? Чёрт его знает. Придётся спросить у него самого…

— Раз уж речь зашла о магии, — произнёс я, — то, может, объяснишь, почему моё заклинание разрывает огромные камни с чудовищной силой, но вот куда менее прочное дерево просто разламывает на части?

— Заклинание? — Хольд фыркнул. — Заклинание у мастеров! А у тебя только презренная дикая магия…

— Давай обсудим эти терминологические тонкости как-нибудь в другой раз.

Старик недовольно скривился, но всё-таки прочитал мне коротенькую лекцию по теории колдовства. Как выяснилось, эффективность любого заклинания была завязана на целую кучу разных параметров начиная от стихии, которой оперировал мастер, и заканчивая цветом его глаз и сортом пива, выпитого накануне. Однако в моём случае стоило говорить только о «магической власти» и «магическом отказе».

Магическая власть отвечала за мощь заклинания и обычно регулировалась самим чародеем исходя из показателя личной силы. Я контролировать этот параметр не умел, поэтому всегда колдовал одинаково, однако результат всё же очень сильно разнился… Почему?

Ответ таился в параметре магического отказа. Любой объект, любой предмет материального мира, любое живое существо обладали какой-то сопротивляемостью к каждой из колдовских стихий. То заклинание, которое использовал я, принадлежало к стихии порядка и лучше всего воздействовало на камень и металл. На дерево — заметно хуже, а на живых существ и любую жидкость — почти никак.

— Вот поэтому, если хочешь разбивать деревья так же, как камни, то тебе придётся увеличить магическую власть заклинания, чтобы пересилить их магический отказ…

— И как это сделать? — сразу спросил я.

— Очень просто, — старик натянул на физиономию самую противную улыбку из своего богатого арсенала. — Нужно получить печать и стать мастером…

Действительно, ничего сложного. Всего-то надо добраться до академии, прихватив с собой пару центнеров золота — любой дурак справится.

— А лёд? — я указал на разделявшую нас преграду. — Как моё заклинание подействует на лёд?

— На обычный — примерно так же, как на камень, а на этот… Не знаю. Этот лёд создан при помощи чар, поэтому его магический отказ обусловлен не природой вещей, а волей мастера…

— Как всё непросто, — я покачала головой.

— А ты думал, что аколиты в академии годами штаны просиживают? Магия — сложная наука, которой не выучиться за день! Это ты ещё с теорией и практикой магической фокусировки незнаком… Деревья, камни — ерунда! Попробуй зачаровать движущийся объект — вот где требуется настоящее мастерство!

— Да? — удивился я. — А у меня довольно быстро всё получилось…

— Что??? — Хольд завопил так громко, что я даже забеспокоился, не привлекут ли эти вопли внимание других заключённых. — Что значит — получилось???

Я не стал скромничать и рассказал старику, как сбил в полёте стрелу — эта новость повергла его в натуральный шок. На фоне такого удивления остальные мои успехи в колдовстве как-то померкли. Ни сжатие четырёх полос в одну, ни применения заклинания без слов уже не произвели на Хольда особого впечатления.

Он долго смотрел на меня непривычно растерянным взглядом, а потом вдруг закрыл лицо руками. На его больших пальцах виднелись широкие кольца, будто бы сделанные из стекла — раньше таких украшений у Хольда не было. Вряд ли в тюрьме заботились о гламурном виде заключённых, поэтому, думаю, эта «бижутерия» каким-то образом не позволяла использовать колдовство.

Старик вдруг опустил руки и резко подался вперёд. Так резко, что даже коснулся льда кончиком носа. Судя по гримасе, проступившей на лице, это было весьма болезненно.

— Феликс, — из голоса Хольда исчезли обычные сварливые нотки, — подойди ближе!

— Зачем? — я слегка напрягся. Мало ли что дедуля задумал — вдруг тюремное заключение всё-таки сказалось на его пожилой голове.

— Подойди! Мне надо тебя потрогать!

— Заманчивое предложение, но я, пожалуй, откажусь…

— Не глупи! Я не вижу твою ауру без атрибута, но могу её почувствовать!

Мне не понравился тон, которым старик произнёс эти слова. В нём слышались страх и беспокойство, а не привычная ехидная издёвка.

Я подошёл ближе — до ледяной глыбы осталось буквально десять сантиметров.

Хольд прищурился, несколько раз шумно втянул носом воздух, словно пёс, который принюхивается в поисках следа, а потом просунул обе руки через дырку в ледяной преграде. На бледной стариковской коже сразу появились пятна, похожие на чёрные ожоги, однако колдун не обращал на них никакого внимания.

— С тобой происходило что-нибудь странное или непонятное? — холодные пальцы коснулись моего лба.

Вопрос настолько поразил меня, что я даже не сразу смог ответить. Да вся моя жизнь в последнее время это калейдоскоп из непонятных странностей.

— Тебе в алфавитном порядке перечислить или в хронологическом? — через пару секунд произнёс я. — У меня что ни день, то какая-нибудь ерунда.

— Например? — Хольд был предельно серьёзен и это напрягало.

— Например, я чувствую нездоровую тягу к магии… Мне хочется брать в руки предметы, на которые наложены чары — твой камень и другие подобные штуковины…

— Вот как? — старик прищурился. — А этот лёд или та образина на входе — они тоже тебя притягивают?

— Вроде бы нет, — я покачал головой. — А вот ведро — однозначно да.

— Дай его мне!

Хольд быстро ощупал ведро, простукал его со всех сторон, а потом отколупнул кусочек от дна.

— Вот, — произнёс он, — это и есть зерно ликвера… Совсем маленькое, правда… Какой кретин засунул его в ведро для помоев?

На ладони старика лежал крохотный — размером с яблочное зёрнышко — стеклянный шарик, внутри которого пульсировал синий огонёк. Притягательный до ломоты в зубах.

— С помощью этого ведра можно пройти мимо голема, — слова давались мне с трудом. Мысли в голове устроили хоровод вокруг одной манящей идеи — мне нужен этот огонёк.

— Понятно, — фыркнул старик. — Наверняка подобную глупость придумал гнусный Вегайн… Как будешь уходить, я спрячу зерно обратно.

Я механически кивнул, уже не обращая особого внимания на слова Хольда.

— Тебя притягивала вовсе не магия, Феликс… Тебя притягивал ликвер… Думаю, это последствия того ожога…

Какая-то часть разума, пока ещё способная соображать, согласилась со стариком. Наверное, я бы и сам мог догадаться, что дело не в колдовстве. Меня ведь не притягивали ни големы, которых мы с Марком повстречали на подходе к замку, ни зачарованное огнём оружие рыцарей… Правда, сейчас моя невнимательность уже не имела никакого значения — вся вселенная сжалась до размеров крохотного пульсирующего огонька.

— Такие же зёрна, только гораздо крупнее, есть в атрибутах мастеров и в артефактах, рассчитанных на длительное дейст… — Хольд запнулся на полуслове. — Феликс, что с тобой?

Я прекрасно слышал всё, что говорил колдун, но мой взгляд и моё внимание были прикованы только к этому бьющемуся в крошечном пузырьке «светлячку». Он хотел на свободу, и я хотел на свободу вместе с ним.

— Феликс? Ты чего?

Вместо ответа я хлопнул Хольда по тыльной стороне ладони и схватил огонёк, подлетевший чуть ли не до потолка. Руку пронзило тягучей, но невыносимо приятной болью.

— Что ты делаешь? — завопил старик. — Отдай! Если ты случайно разрушишь управляющие чары, то голем нападёт на тебя!

Что за чушь? Какой ещё голем? Мысли путались и цеплялись друг за друга. Кто я?

— Феликс!!!

Что я здесь делаю? И почему светлячок всё ещё не на свободе?

Пальцы с силой сдавили шарик, и тончайшее стекло не выдержало такого напора. Хруст, боль, пронзительный свет…

Огонёк превратился в бушующее синее пламя, окутавшее меня приятным теплом. Оно проникало сквозь поры кожи и уходило куда-то вглубь, разогревая мышцы и кровь. Наслаждение. Я засмеялся, закрыв от удовольствия глаза. По венам и артериями струилась непреодолимая сила, которую невозможно описать словами.

— Феликс! Феликс! Что ты наделал??

Я видел сквозь опущенные веки. Темнота ушла, и тюрьму заполнило синее марево, на фоне которого пятнами выделялись предметы и люди… Кольца на больших пальцах Хольда светились белым огнём, а паутина магической печати на шее колдуна распустила во все стороны свои дрожащие чёрные щупальца.

— Феликс! Сзади!

Старик хотел помочь, хотел предупредить меня об опасности, но в этом не было нужды — я и так чувствовал, как по потолку ползёт уродливая многоножка. Острые когти впивались в камень, а скелет из живостали едва заметно вибрировал. Зелёно-фиолетовый червь — Кербер ощущался в этом мареве именно так — готовился к прыжку.

— Беги! — надрывался Хольд. — Тебе не справиться с ним, а я не смогу помочь!!!

— Мне не нужна помощь.

Длинное туловище голема распрямилось, как пружина, отправив тушу изо льда и стали в недолгий полёт. Полёт, который был прерван магической формулой, вспыхнувшей в моём мозгу: Уска-паткар-банду!