Фактор фуры

45

В лопатнике Мосластого я нашел чуть больше шестисот евро. Происхождение этой суммы оcталось загадкой - когда он шмонал меня там, в своем пригороде, он вынул из моего гораздо больше… Хотя - какая разница?

В гостиницу с паспортами моими лучше не соваться… При том, что нужно мне сейчас было - только тепло, сухость, нормальный душ да нормальная кровать: я был абсолютно разбит во всех смыслах, здорово простужен и совершенно не в состоянии связно мыслить.

На Пуэрта дель Соль, символизировавшей некогда репрессивную строгость франкистов, теперь ощутимо несло кумаром. В одном-двух кварталах от нее стены домов щедро украшали вывески дешевых хостелей. Это был единственный мой шанс - попытаться договориться в каком-нибудь таком беспонтовом заведении: сунуть им денег и вселиться без ксивы.

На коротенькой Calle Victoria в двухзвездочном Hostal Playa (большая квартира на четвертом этаже) за стойкой помещалась толстая задумчивая тетка, по-английски знающая слова три с половиной. «Испанская грусть», явленная в ее усатом лице, так и не дала оценить мне впечатление, произведенное на тетку внешним видом внезапного визитера и его нетривиальным предложением. Мы долго беседовали с ней на разных языках каждый о своем, но неоднократно повторенное мною «но пассепорто» и наглядная демонстрация бумажки в пятьдесят евро, прилагаемой к тридцати, которые стоил одноместный номер, в итоге сделали-таки меня обладателем ключа.

…Я оперся на перила зачаточного балкончика. Внизу напротив видна была вывеска Мусео де Хамон, Музея ветчины - сплошь увешанной копчеными окороками закусочной популярной местной сети. Прямо подо мной негры продавали компакты, разложив их обложки прямо на тротуаре. Слева, за углом, шумели машины и толпа. Смеркалось (который час, я так и не знал), оживало электричество. Моросило. Мне все никак не удавалось перевести дух.

Левая половина лица была самого красивого цвета - насыщенно-баклажанного. И больше правой раза эдак в полтора. Что усугублялоcь распухшим левым ухом, по которому Мосластый колотил меня в машине (плюс здоровенная ссадина на левом виске). Плюс серая свиная щетина, уже переставшая быть небритостью, но еще не превратившаяся в бородку; плюс два сломанных боковых зуба в верхней челюсти…

Сходного оттенка синяк на полгруди. Синяк - тоже громадный - и не спавший пока отек на левом плече. На спине - пониже середины. Синяки на внешних сторонах обоих предплечий и обеих голенях, на левом колене (видимо, тоже когда на «опеле» врезались). Щедро содранная кожа на правой ладони (десантирование с фуры). Лиловые кольца на запястьях.

Гулкий кашель. Скорее всего - по ощущению - температура.

Добавим сюда нелегальное положение, невозможность вернуться домой, вполне ничтожную объективно сумму денег, отсутствие приемлемых документов, совершенное убийство, а также стойкое намерение угондошить меня самого со стороны все возрастающего количества по большей части неизвестных, но наверняка располагающих ресурсами сил…

Стащив с себя драное, грязное, пропотевшее тряпье, я внимательно изучал предлагаемое зеркалом ванной. И вроде бы не наблюдал ни малейших поводов для удовлетворения. При всем при том я точно ни разу в жизни не испытывал такого облегчения, как сейчас…

Я не меньше часа проторчал в душе, голышом нырнул в койку… Мне показалось, не успел уснуть - как был разбужен стуком в дверь. Хотя глаза я открыл в ночную темень, слегка разбавленную уличными огнями… Стук повторился - требовательный. Я знал, в чем дело еще до того, как мужским голосом было произнесено «полис».

Сообщила-таки тетка. Вот тебе и вся «флема кастильяна»…

Я не испытал никаких эмоций. Не сразу нашел выключатель, зажмурился от света. Кашляя, прошлепал без спешки босиком в ванную, сморкнулся в биде, с отвращением поднял с плитки и натянул изгвазданные джинсы, подцепил пальцем вонючую майку и, зевая опухшими челюстями, поперся открывать.

За дверью стояли двое невысоких черноволосых мужичков. Они оглядели меня с откровенным интересом, предъявили удостоверения и потребовали документы. «Ноу», - говорю (мне было абсолютно все равно, что отвечать). Мужики - точнее, один из них, неважно, но доступно изъяснявшийся по-английски, - уведомил, что в таком случае я задержан для выяснения личности. Ни строгости к потенциальному преступнику, ни ревностности в исполнении долга в них и близко не было. С особенным интересом оба косились на мои запястья.

- Уот’с йор нэйм? Я закашлялся:

- Ларри Эдж.

Работать ночью кто же любит, кроме киноманьяков; испанские менты - не исключение: по прибытии в здешнюю предвариловку они без энтузиазма описали изъятое (хотя два моих паспорта пробудили в кабальерос некоторый интерес), сфотографировали меня во всей красе, дактилоскопировали, допросили - точнее, попытались, потому что на вопросы я отвечать отказался (прежде чем что-то говорить, следовало обмозговать - что именно, а на это я был по-прежнему неспособен), удивили либерализмом и человеколюбием, поделившись парой растворимых противопростудных таблеток, да и отправили подобру-поздорову в камеру, где уже имел место один довольно обтерханный правонарушитель, не понимающий по-английски.

В ментовке мне, между прочим, уже приходилось чалиться - причем в российской. (Сходил, понимаешь, с девицей в кабак. В тот кабак, где, как выяснилось, предыдущим вечером нажравшийся до соплей мент потерял табельное оружие. То есть гулял этот мусор во многих шалманах - и теперь места его боевой славы по очереди обходило целое ментовское подразделение…

Всех посетителей и персонал независимо от пола и возраста выставили вдоль стенки, половину отмудохали и в наручниках отвезли в участок. Где еще раз отмудохали, пообещали искалечить, отпетушить мнэ-э… руками рецидивистов и в два счета сшить дело лет на восемь минимум…) Так что и на нарах я отдыхал, и что такое «ласточка» узнал на собственных суставах (это когда тебе сковывают сзади обе щиколотки вместе с обоими запястьями). Здешние же порядки на подобном фоне выглядели сугубо санаторными…

Остаток ночи, вопреки собственным ожиданиям и порядку вещей, я продрых сном праведника. В середине следующего дня был допрошен вторично, уже другим ментом: относительно молодой, длинный, неприветливого вида тип по имени Альваро (фамилию я не запомнил) явил некоторую агрессивность - тоже, впрочем, безрезультатно. Мне было объявлено, что я арестован по обвинению в нарушении визового режима и использовании поддельных документов. Я понимал, что это только начало, и пока на всякий случай держался в глухой несознанке.

Продолжения долго ждать не пришлось: тем же вечером, уже довольно поздно, меня снова сдернули с нар и отконвоировали в знакомый прокуренный кабинет, где находилось несколько человек в форме и в штатском, включая все того же Альваро - сделавшегося, по-моему, еще более злобным, а также крепкого лысого мужика между сорока и пятьюдесятью с непроницаемым лицом и в хорошем костюме. Без галстука. Лысый привлек мое внимание тем, что, во-первых, он, единственный из всех тут, стоял, во-вторых, сразу внимательно на меня посмотрел: без выражения, но тем взглядом, за которым ничего хорошего для рассматриваемого обычно не следует. В молчании и позах присутствующих еще улавливалось послевкусие некоего спора, не завершившегося к взаимному удовлетворению - и по угрюмости Альваро можно было догадаться, что неудовлетворенным остался как раз он. На столе перед ним лежали некие документы, на которые мент не без раздражения косился.

Почти не глядя на меня и назвав меня Юрием Касимовым, Альваро пояснил, что, поскольку я идентифицирован как лицо, находящееся в международном розыске по подозрению в соучастии в убийстве, совершенном на территории Италии, я поступаю в распоряжение присутствующего здесь представителя итальянских правоохранительных органов господина Тонино Альто. Мы с лысым вторично посмотрели друг на друга - и опять его лицо абсолютно ничего не выразило.

Уж не знаю, чего я ожидал, но, когда испанский мент, проводивший нас с Альто до дежурки, поручкался на выходе с итальянцем, оставив меня в единоличное его распоряжение, я несколько удивился. Просто у них это, думаю. Еще больше я удивился, когда Альто, подойдя к своей «ауди», открыл мне переднюю дверь (я, естественно, был в наручниках), пропуская на соседнее с водительским место.

Сел сам, пристегнулся, тронулся, вписался в траффик (машин тут, в центре, было еще полно).

- Что это с вами? - спросил по-английски без заметного акцента, показав пальцем на свое лицо.

- Несчастный случай, - говорю. Я, естественно, решил пока воздержаться от подробностей.

- Это не они? - неопределенное движение головой - в адрес испанских ментов.

- Нет…

- Кто вас похищал? - осведомился он через некоторое время.

- Вам Сергей сказал?

- Он связался со мной позавчера, сказал, что было два звонка. Первый раз якобы некто на очень плохом английском с сильным, каким-то восточным акцентом сказал, что вы находитесь «у них в руках» и они требуют за вас выкуп. В противном случае вам отрежут голову. Во второй раз якобы вы сами это подтвердили. Похититель обещал звонить еще - и больше не объявлялся.

- Я убежал, - говорю.

- Так кто это был?

- Это официальный допрос? Он хмыкнул:

- Разумеется, нет.

Мы вырулили на какую-то большую прямую улицу и теперь удалялись от центра - в аэропорт?

- Официального допроса я вам в скором времени не обещаю, - после паузы, словно обдумав что-то, сказал Альто.

Я покосился на него заплывшим глазом.

- Я работаю в S. I. S. Dе, - медленно произнес он после новой паузы. - Это одна из двух главных итальянских спецслужб… грубо говоря, вроде ФБР или вашей русской ФСБ… Но в данной ситуации и в данный момент вы имеете в моем лице дело не с ней… вообще не с какой-либо структурой… - Альто посмотрел на меня. - Сейчас вы имеете дело со мной лично. Вот в чем я хотел бы вас убедить…

Я молчал. Во мне уже ничто не отзывалось на очередные сюрпризы.

- … И еще мне хотелось бы, чтобы вы поверили, что в данный момент и в данной ситуации (он повторил с нажимом) наши с вами - лично ваши и лично мои (еще один нажим) - интересы в известной мере совпадают.

Мы были уже фактически за городом. Альто разгонялся по левой полосе. (В каком он, интересно, звании? Пожалуй, на полковника потянет. Чувствуется в нем известная барственность…)

- … Я не знаю, что происходило с вами в последние три недели. Но знаю - со слов Сергея, - что было до этого. В частности, про то, как вас пытались убить в Лондоне вместе с Артуром Беляниным… - взгляд на меня, - если, конечно, по электронной почте вы написали Сергею правду…

- Правду, правду…

- В таком случае могу вас уведомить, что в вашем физическом устранении заинтересована некая весьма - весьма! - влиятельная сила, рассматривающая вас как нежелательного свидетеля.

Мы посмотрели друг на друга. Я отвернулся. В раздробленном свете фар отброшенные «дворниками» струйки разбегались по стеклу горизонтально и даже чуть вверх.

- … Но именно в этом же качестве - как в свидетеле - в вас заинтересован я. Лично я, Тонино Альто. Причем именно в живом и здравствующем свидетеле. И хотя я - повторяю - действую сейчас не в интересах и без поддержки S. I. S. De, я и сам по себе располагаю определенными возможностями.

Итальянский темперамент в речи синьора Альто все-таки прорывался сквозь профессиональную сдержанность: излагал он не по-гэбистски выразительно, артистично расставляя интонационные акценты.

Я тоскливо молчал. Опять меня куда-то вербуют. Ну хоть сразу бейсбольными битами не пиздят - и на том грациа…

На указателе - поворот на аэропорт. Мимо.

- Мы не едем в Италию. - Альто заметил мой взгляд. - Именно в связи с тем, о чем я говорю. Я вас отобрал у испанцев как офицер S. I. S. De. Почти отбил… - Он хмыкнул. - Но я везу вас отнюдь не в изолятор S. I. S. De. Я не буду допрашивать вас как следователь. Я хочу поговорить с вами как частное лицо.

- Кстати, в чьем это убийстве я соучаствовал? Еще одна невеселая ухмылка.

- Я был вынужден пойти… скажем, на фальсификацию… Я, естественно, не считаю, что вы виновны в убийстве Антона Шатурина или чьем-то еще, - не беспокойтесь. Но если бы я не разыскивал вас официально как убийцу, я бы не смог вас заполучить, понимаете? Вас же задержали за правонарушение, совершенное на территории Испании. Так что формально вас, конечно, не должны были вот так вот просто отдать иностранцу. К счастью, я много работал с испанцами - благо соседи, - и у меня есть хорошие знакомые в здешней полиции. Один из них за время нашего знакомства даже стал генералом. Благодаря ему я вас нашел, благодаря ему вас и… ну почти что выкрал… Мне пришлось здорово постараться, чтобы успеть раньше тех, кто ищет вас с целью, прямо противоположной моей. - Пауза. - Вам очень повезло, Юрий, что арестовали вас именно испанцы и что я все-таки успел за вами раньше всех.

Мы гнали по большому междугороднему шоссе. На указателях значились Сарагоса и Барселона.

- Я понимаю, - продолжал Альто убедительным своим голосом, - что у вас нет никаких поводов верить мне на слово. Вообще доверять мне. Я догадываюсь, что у вас - после всего, что с вами случилось, - достаточно причин не верить вообще никому. И тем не менее я подозреваю, что нам с вами в нынешнем нашем положении - сколь бы разным ни было мое положение и ваше! - все равно не остается ничего иного, как начать друг другу доверять. Коль уж скоро вышло так, что мы с вами в некоторой степени в одной лодке…

- Не понимаю, - не выдержал я, - каким это образом вы очутились в моей гребаной лодке?

Он помолчал и вроде бы помрачнел:

- Видите ли… Боюсь, что я, занимаясь всем этим делом - убийством Дэвида Страно и всем, что с ним связано - а с ним оказалось связано слишком много! - стал мешать той самой силе, которая стремится избавиться от вас.

Твою мать… Еще заплеты… (Что-то вдруг подкатило, на несколько секунд пережало гортань.)

- Вы лично - стали мешать? - Я не мог остановить расползание губ в судороге какой-то истерической иронии. - Или ваша контора?

- Я же сказал вам…

- Так что же вы - c начальством вашим собственным поссорились? Эта ваша сила - S. I. S. De?

- Вы задаете резонные вопросы, Юрий. Я даже готов ответить на большинство из них. Но, разумеется, только после того, как уверюсь, что имею в вашем лице дело с… скажем так, союзником.

- А вы меня в этом можете уверить?

- Постараюсь. Собственно, уже стараюсь. Как видите, я делюсь с вами совершенно неофициальными и, поверьте, чрезвычайно опасными сведениями. Поскольку вижу единственный путь к необходимому взаимному доверию - взаимный же обмен информацией. Ведь нам обоим как раз не хватает того, что мы с вами можем рассказать друг другу… Или я не прав?

- А какие у меня гарантии, что после того, как я вам все расскажу…

- Я от вас не избавлюсь? Или не упеку вас в тюрьму? Очень просто - когда я посвящу вас в собственную ситуацию, вы поймете, что вы нужны мне как добровольный свидетель. Возможно - свидетель в суде. Ваша безопасность - моя вполне шкурная забота. Вот вам и точка пересечения интересов. Тем более что другой вывод из информации, которую я могу довести до вашего сведения, заключается в том, что я - лично я - похоже, оказываюсь единственной стороной, не только заинтересованной в вашей безопасности, но и способной ее обеспечить…

- Ну-ну, - говорю (по-русски).

Сладко поешь, макаронник. Хоть и видно, что тот еще крокодил, - а так и хочется ему верить… Наверное, действительно классный профи: умеет, гад, убеждать. «Добрый следователь» из него должен хороший выходить… (Хотя - может, и «злой». Очень даже может…)

- Ну что, попробуем? - спросил Альто после паузы. - По очереди, скажем…

- Кто начнет?

- Начну я. - Он вынул из кармана такой знакомый предмет - ключ от наручников. - Давайте сюда руки…