Фатум (СИ)

Глава 11. Превратности судьбы

Хольд Бенуа Де Латур наблюдал за боем с маленькой возвышенности, выбранной бароном для размещения центральной батареи. Здесь, рядом с парой непрерывно грохочущих пушек, расположился небольшой штаб Бенуа и именно отсюда он руководил доверенными ему войсками. В соответствии с разработанным накануне планом, Де Латур возглавил всю имеющуюся в распоряжении Д'Аржи пехоту и должен был любой ценой удержать занятые позиции, по крайней мере, до тех пор, пока к сражению не присоединится барон вместе с рыцарской кавалерией. За свою нелёгкую жизнь хольд поучаствовал во многих битвах, но ему впервые довелось командовать целой армией, и он никак не мог успокоиться, прекрасно понимая цену возможной ошибки.

«Гадство! Кажется, эти желторотики сейчас побегут», — подумал он, заметив, как фаланга ополченцев рассыпалась на отдельные части.

Де Латур оказался прав и всего через пару минут оставшиеся в живых ополченцы, побросав оружие, повернулись вспять. Они кинулись назад и, несомненно, разбежались бы как тараканы, если б не наткнулись на своём пути на вторую линию пехоты. Эта задняя линия являла собой главную силу доверенной хольду армии и состояла из профессиональных солдат и наёмников. Ещё перед боем они получили твёрдый приказ не щадить дезертиров и встретили бегущих товарищей остриями копий. Однако против ожиданий хольда перепуганные ополченцы продолжали напирать по всему фронту, тщетно надеясь на милосердие союзников. Словно безумцы бросались они на ощетинившуюся пиками фалангу, погибая с проклятиями на устах.

«Дерьмо! Эти ублюдки нарушат наш строй, — раздражённо подумал Бенуа, заметив, как под весом мертвых тел склоняются к земле древки копий. — Лучше б мы позволили им сбежать!»

Похоже, что некоторые из подчиненных ему офицеров считали точно также. Они самовольно отдали приказ, и фаланга расступилась, пропустив сквозь себя обезумевших от страха ополченцев. Но было уже слишком поздно — вместе с ополченцами в возникшие бреши ворвались и их преследователи. Воспользовавшись своей неожиданной удачей, они быстро развивали успех, рубя мечами лишённых маневренности копейщиков Д'Аржи.

— Какого чёрта? Сомкнуть строй! — заорал Бенуа, и горнист немедленно протрубил соответствующий сигнал войскам.

Солдаты барона бросились в яростную контратаку, пытаясь вновь занять исходное положение, но ситуация уже была необратимой. В самом центре фаланги, почти что напротив штаба Де Латура в строю пехоты по-прежнему сохранился небольшой прогал. Он расширялся прямо на глазах, а его края под давлением противника всё больше и больше выгибались назад. Ещё мгновенье и центр будет полностью потерян, бойцы Д'Аржи побегут, бросив товарищей на произвол судьбы.

— Вызывайте кавалерию! Самое время барону появиться на поле боя, — скомандовал Бенуа своим адъютантам, но тут же понял, что опоздал.

Кавалерии Д'Аржи, отодвинутой далеко назад, за пределы огня вражеской артиллерии, потребуется время, чтобы добраться досюда. А времени у них как раз и не осталось.

«Придётся пойти на крайние меры», — вздохнул Де Латур и решительно направился к старшему канониру.

— Видишь ту дыру прямо напротив? — спросил его хольд. — Жахни-ка в неё картечью, — не дожидаясь ответа, добавил он.

— Никак нельзя! Перебьём своих, — покачал головой канонир. — Картечь имеет слишком большой разлёт, и попадёт в спину нашим же бойцам, — принялся объяснять он.

Бенуа помрачнел. Будучи опытным солдатом, он прекрасно понимал последствия своего приказа и не желал выслушивать нотации от подчинённого. Короткий взмах руки и стальная цепь обхватила горло канонира, заставив его испуганно замолчать.

— После ты выстрелишь туда ещё раз. И будешь стрелять до тех пор, пока я не прикажу тебе остановиться, — продолжил хольд. — Всё понятно? — с нехорошей улыбкой поинтересовался он.

Побелевший от страха артиллерист с готовностью кивнул головой.

— Тогда выполняй, — велел Де Латур, и освободил его.

Вскоре вновь загрохотали пушки. Первые два выстрела попали в основном в своих. Зато последующие обрушились на пехотинцев герцога, мгновенно остановив их наступательный порыв. Затем снова затрещали мушкеты, это стрелки Д'Аржи использовали появившуюся возможность и вступили в бой. Прошла ещё минута и ход битвы кардинально изменился. Бойцы Лавайе, угодившие под яростный обстрел с короткой дистанции, дрогнули и побежали. Сражение можно было бы считать выигранным, если б удалось организовать преследование. Но потрёпанная фаланга барона была явно не способна на это.

«По крайней мере, этот раунд остался за мной, — удовлетворённо подумал Бенуа.

— А следующий, глядишь, уже проведёт сам Жером Д'Аржи».

Время медленно приближалось к полудню, а исход сражения по-прежнему оставался неясен. После провалившейся атаки герцог Лавайе сумел остановить паническое бегство собственных войск и заставил отступить преследующую их кавалерию. Благодаря его стараниям на поле боя установилось хрупкое равновесие. Обе противоборствующие армии понесли серьёзные потери и теперь опасались переходить к активным действиям. Выстроившись друг напротив друга, они огрызались ядрами и мушкетными пулями. И хотя у барона Д'Аржи всё ещё был перевес по числу орудий, канониров у него осталось так мало, что его пушки едва успевали отвечать выстрелом на выстрел противника.

«Даже гибель «когорты печали» не принесла нам лёгкой победы, — подумал Кен.

— И почему я решил, что все они разбегутся, едва Асарад умрёт?»

Оруженосец тяжело вздохнул, заметив, как тёмная полоска вражеской пехоты в очередной раз окуталась пороховыми дымками. Через мгновенье вокруг засвистели пули и, судя по жутким крикам боли, некоторые из них нашли свою цель.

«Опять пронесло! — облегченно выдохнул Кен. — Но сколько ещё залпов я протяну?»

Вместе с другими выжившими ополченцами Кен вновь попал в передний ряд пехотинцев Д'Аржи, и снова был вынужден служить остальным в качестве живого щита. Проклятая судьба никак не отпускала его.

«А может умереть будет даже лучше? — пришла ему в голову отчаянная мысль.

— Нет, о чём я только думаю!» — мрачно усмехнулся он и, встряхнув головой, отогнал наваждение от себя.

Вдруг его внимание привлекло какое-то необычное оживление — солдаты в задних рядах фаланги зашумели, передавая друг другу важную новость.

— Говорят, наш барон обещал два десятка золотых тому, кто добудет это знамя, — услышал сквозь гомон Кен.

— Сколько-сколько? Ты не попутал? — удивился кто-то.

— Что ещё за знамя? За такую кучу денег я его из-под земли достану! — произнёс чистый юношеский голос.

— Барон повелел раздобыть чёрный флаг с намалёванным черепом. Награда двадцать червонцев любому кто его принесёт, — сообщил оруженосцу стоящий рядом с ним юноша. — Передай следующему, — добавил он.

Кен повернулся к соседу слева, собираясь пересказать ему сообщение, но тот неожиданно заговорил первым:

— Можешь не повторять, я всё слышал, — сказал он. — Кстати, а не ты ли тот парень, что убил здоровяка знаменосца? Кажись, я видел у него в руках именно такой флаг.

— Ну, вроде, — неопределённо пробормотал оруженосец.

— Чёрт! Я не запомнил, где это было. Не подскажешь? — возбуждённо затараторил сосед. — Хотя, наверное, ты сам хочешь пойти, — вдруг сообразил он.

— Да нет, я как-то не горю желанием подставляться под пули, — пробормотал Кен.

— Найти знамя среди кучи покойников будет ой как не просто, а мушкетёры Лавайе постараются максимально усложнить эту задачу. Любой, кто покинет строй и станет в наглую болтаться по полю боя, бросит им прямой вызов.

Однако охваченный алчностью собеседник не желал слышать доводов разума. Поняв, что Кен не собирается разыскивать флаг, он умоляюще пробормотал:

— Тогда покажи мне это место! Клянусь, если я добуду знамя, отблагодарю тебя парой монет!

Оруженосец тяжело вздохнул. Он искренне хотел бы отговорить мужика от этой самоубийственной затеи, но знал, что не сумеет. Ведь для стоящего рядом человека двадцать золотых были целым состоянием, и единственное, что Кен мог сделать в данной ситуации, это подсказать верное направление поисков.

— Видишь там обгоревшую землю? — указал он на закопчённую проплешину. — Я помню сильное пламя, где-то левее меня. Если чёрное пятно его след, то знамя должно оказаться поблизости.

— Благослови тебя Башту! Вовек не забуду! — поблагодарил мужик и вихрем помчался по склону, зажатому меж двух противоборствующих армий.

Но он стал далеко не первым — десятки солдат Д'Аржи, покинули строй и бродили по полю боя в поисках желанной добычи. Само собой стрелки противника не остались равнодушными к происходящему, и затихший было треск мушкетных залпов оживился теперь с новой силой. Потянулись томительные минуты ожидания, смельчаки гибли один за другим, а Кен продолжал следить за своим бывшим соседом, чувствуя некую ответственность за его судьбу.

«Смотри-ка, ему и вправду удалось разыскать тот флаг», — обрадовался оруженосец, заметив, как мужик поднял с земли нечто, напоминающее чёрную тряпку.

Спустя секунду ликующий крик покатился вдоль строя пехотинцев. Солдаты Д'Аржи восторженно приветствовали удачу своего товарища. А тот, подняв знамя над головой, бросился к ним со всех ног. Однако вернуться ему было не суждено. Он сделал лишь пару шагов, и что-то ужасное произошло с его телом. Вспыхнул кровавый взрыв и разорвал фигуру несчастного на куски.

«Вот чёрт! — выругался оруженосец. — Ужасная судьба, погибнуть в двух шагах от заветной цели! Ну, по крайней мере, он умер мгновенно. Смерть от ядра при всей её внешней неприглядности всё же легче, чем от мушкетной пули».

Ещё через пару мгновений, когда спало оцепенение, вызванное внезапной гибелью товарища, с десяток человек одновременно бросилось к упавшему флагу «когорты печали». Из-за него даже возникла небольшая потасовка, в которой и определился следующий кандидат на получение обещанной бароном награды. Им оказался крепкий на вид наёмник, легко одолевший остальных желающих. Он подхватил добытый трофей и с видом победителя шагнул обратно к своим. Но и ему не повезло — мелькнул такой же взрыв, и от могучего тела наёмника не осталось даже следа.

«Как странно, два сверхточных ядра подряд! — поразился Кен. — Не иначе дьяволы помогают канонирам Лавайе!»

Когда же на кусочки разлетелся третий завладевший флагом человек, каждому стало ясно, что без магии здесь не обошлось. Похоже, любой взявший знамя «когорты печали» автоматически становился жертвой чьего-то смертоносного заклинания. Однако к вящему удивлению Кена четвертый претендент всё же нашёлся. Подняв зловещий флаг, он держал его на вытянутой руке, словно гремучую змею. А через миг бросил наземь, видимо почувствовав что-то неладное. Больше желающих испытать судьбу не наблюдалось. Понурив плечи, смельчаки один за другим возвращались с пустыми руками.

«Вражеские маги довольно далеко отсюда. Вряд ли они смогли бы наложить чары с такого расстояния, — задумался Кен. — Значит, некая охранная магия заключена в самом знамени. Тогда почему же я ничего не почувствовал, когда держал его в руках?»

Оруженосец некоторое время размышлял над этой загадкой, пока окружающие его товарищи вдруг снова не оживились. Во второй раз по строю пехотинцев поползли поразительные известия.

— Сотня червонцев! Целая куча золота! — слышалось отовсюду. — И всего-то надо принести барону эту проклятую тряпку!

— Да, но ты, поди, донеси! — возразил кто-то. — Не видел что ли как те ребята в фарш превратились? Барон-то наш не лопух, за так денег не даёт!

— Вот-вот, нашёл дураков. Раз ему нужно, пусть сам сходит да возьмёт! — поддержали окружающие.

А Кен задумался пуще прежнего. Обещанная бароном награда стала для него сильнейшим искушением.

«Получив сотню золотых, я смогу возвратить долг дочери сэра Алистера и наконец-то избавлюсь от этого опостылевшего проклятья! — прикинул он. — А если ненароком помру, так и чёрт с ним! Всё равно считай, что не живу. Ни единой ночи не провёл спокойно, да и наяву сплошной кошмар».

Приняв решение, оруженосец больше не колебался и уверенно шагнул вперёд. Идти, в общем-то, было не далеко, и всего через пару минут Кен склонился над распростёртым на земле знаменем.

«Что же я делаю? Смерти своей желаю? — в последний момент испугался он. — Да ладно, будь что будет! В конце концов, я уже держал этот проклятый флаг и выжил».

Подумав так, Кен ухватил рукой обломанное древко. Ничего особенного не произошло. Никаких необычных ощущений. И если б он сам не видал, как печально окончились предыдущие попытки завладеть знаменем «когорты печали», то не за что бы ни заподозрил этот кусок черной материи ни в чём сверхъестественном. Подняв свой трофей над головой, оруженосец медленно побрёл к затаившей дыхание армии Д'Аржи. Сердце его колотилось как сумасшедшее, а ноги словно налились свинцом, так что обратная дорога показалась ему мучительно долгой. Однако шаг за шагом закончилась и она. И вот, сквозь застилавший глаза пот, Кен увидал, как расступается перед ним строй пехоты. Словно император шествовал он по появившемуся в гуще людей коридору, а сотни незнакомых лиц жадно пожирали его глазами. Затем откуда-то появились всадники в ярко начищенных доспехах и, окружив его плотным кольцом, провели сквозь толпу к группе богато одетых рыцарей. Кен всё ещё плохо соображал от пережитого напряжения, но даже в таком состоянии догадался преклонить перед ними колено.

— Я Жеромом Д'Аржи, исконный господин Генцо и Тайтла, — напыщенно представился тот, кого Кен интуитивно посчитал главным. — А тебя как кличут?

— Кен Абара, оруженосец, — ответил Кен. — Бывший оруженосец, — поправился он.

— Бывший оруженосец? Поясни-ка, — коротко приказал барон.

— Мой господин, сэр Алистер, умер от приступа лихорадки несколько недель назад, — принялся рассказывать Кен. — К тому моменту я ещё не успел заслужить рыцарскую цепь и нового хозяина до сих пор себе не нашёл. Поэтому-то я именую себя бывшим оруженосцем.

— Говоришь, не нашёл хозяина? А разве ты не нанялся ко мне на службу? — удивился барон. — Или ты думаешь, что Жером Д'Аржи не достоин считаться твоим господином? — усмехнулся он.

— Ни в коем случае! Просто я не наёмник, а всего лишь ополченец, — пояснил Кен.

— И попал в эту армию совершенно случайно.

Барон вопросительно посмотрел на угрюмого здоровяка, выделявшегося среди окружающих грубой простотой доспеха.

— Откуда мне знать, говорит ли он правду, — ответил на невысказанный вопрос тот. — Для меня все простолюдины на одно лицо.

Д'Аржи был явно недоволен таким ответом. Отвернувшись от резкого здоровяка, он вновь обратил свой взор на бывшего оруженосца.

— Скажи мне Кен, как ты сумел принести это знамя? — мягко поинтересовался он.

— Сам не знаю. Я просто поднял флаг с земли и пошёл, — ответил оруженосец.

— Не придуривайся, щенок! — раздражёно перебил его какой-то человек, закутанный с головы до ног в чёрный балахон. — Разве ты не видел, как погибли остальные? Откуда ты знал, что сам не умрёшь? — грозно спросил он.

Кен внезапно занервничал, поняв, что вместо обещанной награды может получить очередную порцию неприятностей. Следовало быть мудрее и следить за своими словами.

— Конечно, я знал что рискую, — неуверенно пробормотал он. — Просто мне нужны эти деньги! — закончил он с жаром.

— Хватит Армин, оставь паренька в покое. Не видишь что ли: он тебя боится, — примиряющее произнес барон. — Не беспокойся, ты получишь свою награду, — поглядев на оруженосца, пообещал он.

Кен облегченно выдохнул, но тут ему в голову пришёл крайне неприятный вопрос — как сохранить гору золота, о которой знает целая армия? Среди тысяч людей наверняка найдется немало желающих зарезать человека за жалкий десяток червонцев. А из-за сотни они выстроятся в длинную очередь. Видимо, эти сомнения отразились на его лице, а Жером Д'Аржи неверно истолковал их.

— Вот ведь неверующий парень, — засмеялся барон. — Слышь, Этьен, отсыпь ему прямо сейчас сто золотых, — приказал он одному из своих приближённых.

— Не надо монет, — взмолился вдруг Кен. — Лучше дайте мне именной вексель, — попросил он. — И объявите солдатам, что причитающееся мне золото я получу позднее, скажем через месяц.

Барон посерьёзнел и на мгновенье задумался.

— Умно! Не ожидал такой сообразительности от зелёного юнца, — похвалил он.

— Этьен, что застыл? Выпиши ему вексель.

А Кен в свою очередь поразился проницательности человека, способного за мгновенье разгадать тайные помыслы собеседника.

— Погоди платить. Вначале забери у него знамя, — посоветовал Армин.

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы. Парень кажется мне честным малым, — возразил барон. — Девин, возьми у парнишки флаг, — велел он одному из своих телохранителей.

Тот с явной неохотой приблизился к оруженосцу и дрожащей рукой принял знамя «когорты печали». Но всего через секунду он отшвырнул стяг так, словно древко обожгло ему руку. Побледнев как покойник, рыцарь бухнулся на колени и взмолился:

— Пощадите господин! Избавьте меня от этой жуткой участи! Лучше убейте сразу!

— Что ты почувствовал, когда взял знамя в руки? — перебил его Армин.

— Не знаю, мне стало невыносимо страшно. Я уверен, что этот чёртов флаг убьёт меня, если я прикоснусь к нему ещё раз! — испуганно залепетал Девин.

— Так я и думал, — пробормотал глоран.

— О чём ты? — озадаченно спросил барон.

— Кажется, нам придётся поменять план. Это знамя для нас сейчас бесполезно, — туманно ответил волшебник. — Разве что тот человек сможет использовать его, — задумчиво добавил он, кивнув головой в сторону Кена.

Все удивленно уставились на оруженосца, почувствовавшего себя крайне неуютно. А барон не спеша оглядел юношу с ног до головы и мягко спросил:

— Ответь мне Кен, сможешь ли ты управлять заключённой в знамени магией?

Оруженосец потрясённо захлопал глазами. Так вот чего они ждут… Конечно, Кен знал, что флаг «когорты печали» представляет собой амулет силы, но ему и в голову не приходило попытаться использовать его. Ведь для такого нужно быть хольдом.

— Я не пробовал, — наконец произнес Кен. — И я не знаю, как это делается.

— Дохлый номер, — вмешался в разговор угрюмый здоровяк. — Я сам когда-то учился использовать свой амулет, поэтому отлично представляю, что это такое и могу с уверенностью заявить, что парень нам сейчас ничем не поможет. Здесь нужен опытный хольд!

— С этим нельзя не согласиться, — подтвердил Армин. — А что насчёт тебя Бенуа? Не желаешь попробовать знаменитый амулет Асарада в действии? — как бы невзначай добавил он.

— Нет уж. Мне достаточно моей цепи, — категорически отказался здоровяк.

— Поверьте, я не настолько талантлив, чтобы управлять несколькими амулетами сразу.

Возникла неловкая пауза. Присутствующие замолчали, оставляя окончательное решение за бароном.

— Ну что ж, будем сражаться так, как планировали с самого начала. Лоб в лоб, без всякой магии, — наконец, объявил тот.

— А что делать с флагом? — спросил Бенуа.

— Пусть пока побудет у парня, — ответил барон. — Только вначале приставь к нему надёжного человека. Раз уж я заплатил за амулет Асарада, не хотелось бы, чтобы он вдруг достался кому-нибудь другому.

Пришпорив коня, Кен поскакал во весь опор. Мчаться вот так, обгоняя ветер, сроднившись с несущим тебя могучим животным и не заботясь более ни о чём! Как же ему не хватало всего этого! Да уж, в последнее время приходилось передвигался только на своих двоих и даже сражаться в пешем строю. А ведь он с детства был оруженосцем, почти что рыцарем. Могучая, стремительная кавалерия и её всесокрушающая атака вот родная ему стихия, вот его истинное призвание!

«Хотя о чём это я? — грустно подумал Кен. — Я вообще очутился здесь нечаянно, по простому стечению обстоятельств. Схватка, которая сейчас начнётся, не имеет ко мне никакого отношения. Это не моя война! И даже конь, который меня несёт, мне не принадлежит!»

Да уж, не смотря на кажущиеся перемены в его положении, Кен по-прежнему оставался заложником судьбы, не способным изменить что-либо по своей воле. Фактически ситуация даже ухудшилась. После того достопамятного разговора с бароном Д'Аржи заботу о бывшем оруженосце и хранящемся у него знамени «когорты печали» перепоручили капитану Эмме Рано, командующему сотней лёгких всадников. А тот забрал у Кена оружие, выдав взамен коня и прикрепив телохранителя, напоминавшего скорее соглядатая. Теперь Кен ощутил себя беспомощным пленником, вынужденным повсюду таскаться за бойцами Рано и не имевшим возможности защитить себя при необходимости. Но, как бы то ни было, бешеная скачка продолжалась, а где-то впереди их поджидал враг.

— Вот они! — возбуждённо прокричал мчащийся рядом с ним человек, ткнув пальцем в длинный обоз, внезапно открывшийся за поворотом дороги.

Оруженосец промолчал, намеренно игнорируя слова опостылевшего конвоира. Но сам всё-таки с любопытством уставился на вереницу повозок, окружённую мечущимися в панике фигурами. Похоже капитану Рано удалось застать защитников обоза врасплох сведя на нет малейшую возможность их победы.

— Теперь им хана! — злорадствовал Кенов соглядатай.

И словно вторя его словам, тонко запели тетивы луков, выпустивших в солдат Лавайе сотню коротких стрел. Они ещё не достигли цели, а бойцы Рано понеслись вперёд, сметая на своем пути обескураженного противника. Ещё мгновенье и вокруг закипело яростное сражение. Кружащиеся подобно вихрю всадники рубили налево и направо не успевших построиться защитников. Земля обагрилась кровью, а воздух наполнился предсмертными криками. И только безоружный Кен с его неотлучным стражем держались поодаль от происходящего. Наверное, впервые в своей жизни оруженосцу довелось смотреть за сражением со стороны, не будучи захваченным его безумным водоворотом. И это зрелище, рассмотренное беспристрастно, оказалось отвратительным. Здесь не было и следа тех благородных битв, воспетых менестрелями, в которых храбрые мужи меряются друг с другом силами. Одна лишь чреда омерзительных убийств, творимых людьми, вконец озверевшими от запаха крови. Наблюдая всё это, Кен чувствовал лишь тошноту, а вот его конвоира, похоже, захватили совсем другие эмоции.

— Вот она наша добыча! — радовался тот, тыкая пальцем в силуэты осадных мортир, виднеющиеся в дальнем конце обоза.

Без сомнения это были те самые пушки, за которыми капитан Рано и его люди охотились всю последнюю неделю. Осадные орудия предназначались для разрушения стен Генцо, но не успели прибыть в срок и теперь, когда войска герцога отступали, обоз с мортирами оказался отрезанным от его основных сил. Поскольку подобные пушки ценились на вес золота, прознавший о них Д'Аржи, велел своим людям найти и захватить их. Если сейчас капитан одержит победу, подчинённые ему бойцы наверняка будут щедро вознаграждены.

«Может что-то перепадет и мне, — сообразил Кен. — Хотя я готов отказаться от любой награды, лишь бы вернуть свою свободу».

Вдруг где-то слева от них сверкнула яркая вспышка, и сразу нескольких нападавших охватило жаркое оранжевое пламя. Обожжённые лошади понесли, а их пылающие наездники взвыли в жуткой агонии.

— Глянь-ка на эту ведьму! — брызгая слюной орал Кенов телохранитель. — Вот сука!

Присмотревшись, Кен тоже заметил волшебницу, сотворившую заклинание. Высокая безобразная старуха, бритая наголо как водится у магов огня, гордо стояла среди группы людей, оказавших наиболее упорное сопротивление захватчикам. Как и остальные сторонники Лавайе она не успела должным образом подготовиться к сражению и теперь её лицо, не покрытое огнеупорной мазью, пузырилась свежими ожогами. Но старуха, кажется, не замечала боли. Она самозабвенно продолжала читать заклинания и оранжевое пламя вспыхивало раз за разом, обращая всадников Рано в живые факелы.

— Убейте ведьму! Стреляйте в неё! — закричал кто-то.

Зазвенели тетивы и сразу несколько стрел пронзили тело волшебницы. Но даже смертельно раненая она по-прежнему держалась на ногах и продолжала колдовать. Кен поневоле залюбовался стойкостью её духа и, хотя она считалась врагом, он в глубине души желал ей победы. Однако реальность всё же была неумолима — сила заклятий колдуньи стремительно уменьшалась вслед за её угасающей жизнью. Сотворив несколько слабых огненных вспышек, волшебница покачнулась и упала. Всадники Рано приветствовали её смерть радостными криками, а сплотившиеся вокруг колдуньи защитники один за другим побросали оружие. Это ознаменовало собой конец сражения. Практически все охранявшие обоз солдаты были уничтожены или взяты в плен и теперь началось обычное в таких случаях разграбление. Победители спешились и подобно голодным зверям набросились на повозки. Окровавленными мечами они вспарывали мешки, вскрывали ящики и, вывалив добычу наземь, торопливо рылись в ней, выбирая самое ценное. Трупы тоже не остались без внимания, мародёры ловко обыскивали их, забирая монеты и нательные украшения.

«Вот ведь мерзкие стервятники! Даже погибших товарищей обирают», — с отвращением заметил Кен.

Его бывший хозяин, Сэр Алистер, всегда презирал мародёров и привил похожие взгляды своему оруженосцу. Вместе они множество раз терпели нужду, но никогда не опускались до ограбления покойников.

— Что застыл как истукан? Пойдём и мы чем-нибудь разживёмся. Или тебе особое приглашение требуется? — зло прошипел приставленный к оруженосцу телохранитель, алчно пожиравший взглядом разбросанное вокруг повозок добро.

Кен раскрыл было рот, чтобы послать его куда подальше, но так и замер, увидев неподалёку совсем уж неприглядную сцену. Трое здоровенных жлобов боролись с укутанной в плащ девушкой, явно намереваясь её изнасиловать. Один выкручивал жертве руки, держась за её спиной, а двое других пытались сорвать с неё одежду. Девушка отчаянно брыкалась, стараясь пнуть насильников ногами, но исход неравной борьбы был всё равно очевиден. Кен отлично знал, что сопротивление лишь подхлестнёт похоть мужиков, и они с удовольствием подавят его силой. Так и случилось, устав от бесплодной борьбы один из насильников отвесил жертве увесистую затрещину. От этого тяжёлого удара с девушки слетел капюшон, и стало видно её юное лицо обрамлённое длинными светлыми локонами.

«Что за красавица! Откуда она здесь? — удивился Кен. — И эти скоты опоганят её? Вот ведь мерзость!»

Конечно, будучи профессиональным солдатом, он множество раз видел подобные сцены. Такое обязательно происходило в каждом захваченном селении. Грубые, неотёсанные солдаты-простолюдины удовлетворяли свои низменные желания, пользуясь любой подвернувшейся возможностью. И приходилось мириться с этим. Сколько раз он проходил мимо, делая вид, что не замечает происходящего, ожесточая своё сердце к мольбам несчастных жертв. Но сейчас всё было по-другому. То ли на него повлияла возможность взглянуть на сражение со стороны, то ли проклятие сэра Алистера вконец расшатало его нервы, а может необычная красота девушки или всё это вместе, но Кен не мог более терпеть. Внутри него всё закипело. Сам того не ожидая он пришпорил коня, направив его в сторону насильников и на полном скаку огрел одного из них единственным имевшимся оружием — древком флага «когорты печали». Он вложил всю свою силу и ненависть в этот удар, так что легко свалил здоровенного детину без чувств. Не останавливаясь, Кен замахнулся ещё раз и успел вывести из строя второго негодяя, прежде чем окружающие поняли что происходит. Однако дальше всё пошло не так гладко. Последний насильник бросил свою жертву и, вцепившись в ногу оруженосца, стащил его из седла. Кен рухнул наземь, а его противник обнажил клинок, собираясь расквитаться за своих поверженных товарищей. Сверкнувшее лезвие означало, что эта обыкновенная, в общем-то, стычка теперь переросла в сражение насмерть. Опасность подстегнула оруженосца и его тренированное тело сработало почти что само собой: не пытаясь встать, он ловко подкатился под ноги размахивавшего мечом головореза и сильным толчком заставил того потерять равновесие. Здоровяк упал, а Кен в мгновение ока очутился на его спине, но удержать мускулистого верзилу он оказался не в силах. Тот медленно поднимался, словно не замечая веса сидящего на спине оруженосца. Ещё секунда и он освободится, вернув себе утраченное преимущество. Оценив ситуацию, Кен решился. Взмахнув что есть мочи, он стукнул детину чуть ниже основания черепа. Раздался противный хруст, и могучее тело насильника обмякло. Однако праздновать победу было рано. К месту их короткой схватки сбегались взбешённые бойцы из сотни капитана Рано. И несколько из них тут же набросилось на не успевшего отдышаться оруженосца.

— Убрать мечи! Живьём берите гада! — прогремел голос Рано. — Я за него головой отвечаю!

Нападавшие послушно вернули клинки в ножны, но Кену от этого не стало легче. Ведь на этот раз противников оказалось больше десятка. Дюжина рук одновременно схватила оруженосца, а несколько тел навалилось сзади, неумолимо прижимая его к земле. И тут произошло нечто непонятное. Мощнейший толчок встряхнул почву, мгновенно повалив людей в радиусе трёх десятков шагов. Земля вздрогнула так сильно, что даже лошади не устояли на своих четырёх ногах и рухнули вместе с наездниками. Возникла несусветная паника. Напуганные солдаты попытались подняться и неожиданно обнаружили новую напасть — промёрзший грунт внезапно стал рыхлым и зыбким. Словно трясина он медленно засасывал барахтающихся на его поверхности людей.

— Проклятое колдовство! Девка тоже колдунья! — визгливо заверещал кто-то.

— Стреляйте в неё! Убейте её!

Услышав этот пронзительный крик, оруженосец повернулся к спасённой им девушке. Та действительно бормотала какие-то заклинания.

— Берегись лучников! — предупредил её Кен. — Беги пока можешь! Спасайся!

Но девушка, словно не слышала его голоса. Она ни на шаг не сдвинулась с места, продолжая читать свои невнятные заклятья.

— Беги уже! — крикнул Кен, но, как и прежде, без толку.

Тем временем, лучники Рано, оставшиеся за границей действия магии, подняли своё оружие. Ещё мгновенье и множество стрел устремится к волшебнице. Сердце Кена бешено заколотилось.

«Что она творит? Вот дура!» — лихорадочно соображал он.

Однако девушка явно знала что делала. За миг до выстрела она топнула ногой, и землю сотряс второй толчок, в разы более сильный. Тряхнуло так, что на сотни шагов вокруг не осталось ни единого лучника способного отправить стрелу в цель. А волшебница словно очнулась от сна. Она стремглав понеслась к ближайшему коню, лишившемуся седока при землетрясении, и птицей вспорхнула в седло. Затем, вернувшись к месту, где завяз в земле оруженосец, она коротко приказала ему:

— Ты! Пойдёшь со мной! Найди себе коня и догоняй!

— Как? — спросил Кен и в тот же миг почувствовал, что земля под ним вновь становится твёрдой.

— Как получится, — ответила девушка и, развернув коня, стрелой поскакала вдоль обоза.

Она унеслась, но позади неё осталась узкая тропинка твёрдой почвы, единственная среди огромного зыбучего поля.

«Это и есть моя дорога к спасению!» — сообразил Кен и вскочил на ноги.