Фатум (СИ)

Глава 5. Схватка

Как только поединок между хольдами закончился, мириад чёрных точек у подножья холма моментально пришёл в движение, а c ясного неба раздались далёкие раскаты грома. Последовавший за ними протяжный свист, подтвердил неприятную догадку Кена — у врагов имеются пушки.

Первый залп, как водится, был пристрелочным, и ядра пролетели мимо, где-то высоко над головами стоящих в фаланге ополченцев.

«Три орудия, могло быть и хуже», — прикинул Кен, пересчитав маленькие облачка дыма, появившиеся над позициями противника и медленно растворившиеся в воздухе.

Спустя пять минут залп повторился. Теперь одно из ядер летело значительно ниже и воткнулось в землю, не долетев добрую сотню шагов до фаланги Д'Аржи. Остальные по-прежнему ушли в никуда.

«Пушки ещё не прогрелись, а из холодного ствола трудно попасть, — сообразил оруженосец. — Но скоро точность стрельбы возрастет».

Действительно, третий залп принёс первые жертвы. Одно из ядер врезалось в строй ополченцев, разорвав трёх человек в кровавые ошмётки. Это произошло так близко от Кена, что красные брызги попали ему на лицо.

«Чёрт! Мы просто пушечное мясо! Они могут расстреливать нас абсолютно безнаказанно», — подумал Кен и мысленно выругался.

Будучи оруженосцем сэра Алистера, он побывал во многих сражениях, но тогда он входил в состав рыцарской кавалерии, которую любой полководец старается сохранить, и стоять вот так, под прямым пушечным огнем Кену ещё не доводилось.

«Как же это всё-таки страшно! — думал оруженосец, непроизвольно сжимаясь при каждом залпе. — Вот уж не знал, что быть пехотинцем так жутко!»

Тем временем солдаты противника быстро приближалась. Уже отчетливо стало видно, что впереди идут стрелки вооружённые громоздкими мушкетами. Вскоре они тоже вышли на дистанцию выстрела и вот тогда у войск Д'Аржи возникли настоящие проблемы. Теперь помимо ядер, на фалангу ополченцев периодически сыпалась солидная порция свинцовых градин, каждая из которых имела размер голубиного яйца и огромную убойную силу. Попадая в человека, они целиком отрывали конечности, сносили голову или проламывали грудную клетку. Их жертвы, корчащиеся в лужах собственной крови, умирали не сразу, деморализуя окружающих своими чудовищными мученьями. По опыту Кен знал, что психологическое действие мушкетного огня сравнимо или даже превышает реальный урон. Самые храбрые бойцы могут выдержать не более получаса этой кровавой бани, а необстрелянные ополченцы давно бы разбежались, не будь того магического ритуала, лишившего их собственной воли.

«Чёрт! Кровищи-то сколько! — запаниковал оруженосец. — Похоже, нас оставили тут умирать!»

А вокруг, словно в каком-то безумном кошмаре, одна за другой происходили сцены чудовищной смерти: вот ядро разорвало бородатого старика пополам, развесив его внутренности по фигурам соседей. Вот мимо пролетела чья-то окровавленная рука, а вот мушкетная пуля, попав в голову стоящего впереди паренька, расколола её на куски, словно спелый арбуз.

«Пусть это прекратится! Я больше не выдержу», — мысленно взмолился Кен.

Вдруг в его глазах потемнело, и он решил, что теряет сознание. Однако минута сменяла другую, а он по-прежнему наблюдал бесконечный хоровод смертей и чудовищных увечий.

«Куда же тогда подевался свет?» — удивился оруженосец и, отведя взгляд от творящегося вокруг ужаса, обратил его на небо.

Причиной полумрака оказались тучи, возникшие невесть откуда и заслонившие собою солнце. Они разрастались прямо на глазах и вскоре заняли всё небо, нависнув над полем боя тяжелым, свинцово-серым куполом.

«Впервые вижу, чтобы погода портилась так быстро, — поразился оруженосец. — И ведь ничего не предвещало!»

А тучи всё продолжали сгущаться, пока на головы сражающимся не обрушился настоящий ливень. Он был настолько сильным, что в считанные секунды покрыл землю водяными потоками, бурно устремившимися вниз по склону. Из-за упругих струй дождя видимость резко сократилась, и стрелки противника стали почти не различимы.

«Спасибо Инго! Спасибо Башту! Спасибо Морос! Спасибо Рю», — благодарил всех знакомых богов ликующий оруженосец.

Он хорошо знал, что в такой ливень огнестрельное оружие практически бесполезно. Вода намочит порох, затушит фитили, да и просто помешает вести прицельный огонь. Так, в общем-то, и случилось — вначале залпы мушкетёров Лавайе стали нестройными, затем сменились отдельными выстрелами, а после и вовсе стихли. Вражеская артиллерия продолжала стрелять, но точность её огня так снизилась, что с самого начала ливня в фалангу ополченцев не попало ни единого ядра.

Свита герцога Лавайе наблюдала за боем, удобно расположившись в десятке шагов от штабного шатра. С этой точки было прекрасно видно, как стрелки заняли огневые позиции и принялись поливать свинцом солдат барона Д'Аржи. Всё шло просто отлично — с их стороны потерь пока нет, а стоящая на вершине фаланга планомерно уничтожается ядрами и мушкетными пулями. Так продолжалось минут двадцать, пока внезапно не начался ливень. Дождь скрыл сражение от глаз наблюдателей, но всё и так было ясно — теперь мушкеты стали бесполезны и пришло время поменять тактику.

— Кажется, пора перейти к ближнему бою, — произнёс Тулук, озвучив общую для всех присутствующих мысль.

— Прикажите атаковать моим копейщикам, — поддержал советника генерал Д'Изи.

— Надо ударить сразу, пока не пропал эффект от обстрела.

Лавайе не стал спорить и подозвал адъютантов, намереваясь передать войскам соответствующую команду, но тут в разговор неожиданно вмешался Зейден:

— Прошу не торопиться с решением, — остановил он герцога. — Не кажется ли вам, что дождь пошёл как-то внезапно?

Лавайе замер и, повернувшись к магистру капитула, спросил:

— К чему вы клоните Зейден? Выражайтесь яснее!

— Мне кажется, погода изменилась не сама по себе, — пояснил старик. — Ей явно помогли.

— Колдовство? Магия, изменяющая погоду? Разве такое возможно? — удивился герцог.

— Для обыкновенного волшебника, конечно, нет, — ответил Зейден. — Но несколько магов воды, работающих сообща и при наличии хорошего места силы. Думаю, именно это мы сейчас и наблюдаем.

— И что из этого следует? — продолжил Ги Лавайе.

— Судя по всему, среди бойцов барона Д'Аржи есть несколько очень опасных волшебников, а на вершине холма располагается могущественное место силы, многократно увеличившее их колдовские способности, — заявил магистр. — Отдав приказ атаковать, будьте готовы встретиться с мощной магией.

Герцог крепко задумался. Если старик прав, то Д'Аржи заранее всё спланировал. Однако отступить сейчас, не отомстив за смерть Саида? Невозможно!

— Пусть даже эти колдуны и правда там, но у Д'Аржи всего-то тысяча солдат против наших пяти, — вмешался в разговор генерал Д'Изи. — И все они наверняка трясутся от страха после такого обстрела. Стоит надавить посильнее, и они побегут!

— Отступить никогда не поздно, — поддержал его Тулук. — А уйти сейчас, не потеряв ни одного человека? Не будет ли это выглядеть трусостью?

— И, кроме того, разве у нас нет своих магов? Или они только трепаться горазды? — спросил генерал и красноречиво взглянул в сторону Зейдена. — Пришло время показать себя в настоящем деле!

— Дождь худший враг магии огня, — смиренно заметил магистр капитула. — В такую погоду от наших волшебников мало толку.

Но Лавайе уже принял решение. В конце концов, Саид заслуживает того, чтоб за него хотя бы попытались отомстить.

— Стрелкам отступать к лагерю. Копейщикам и мечникам в атаку, а лучники и маги пускай обеспечат поддержку, — твердо приказал герцог.

Начавшийся ливень дал долгожданную передышку солдатам барона Д'Аржи. Вода смыла с их лиц кровавые брызги и остудила головы. Затем, по команде офицеров, ополченцы перестроились, места убитых во время обстрела заняли бойцы из задних рядов, фаланга выровнялась и снова ощетинилась остриями копий.

Довольно долго больше ничего не происходило. Мушкетёры противника отступили, исчезнув за густой пеленой дождя, вражеская артиллерия замолчала, и непривычная тишина повисла над полем боя. Когда же ливень начал стихать, взгляду оруженосца открылись две волны неприятельской пехоты, медленно бредущие вверх по склону.

«Тысячи три никак не меньше! — на глазок прикинул он. — Значит, решили задавить числом!»

И тут в бой вступили лучники, о которых Кен уже успел забыть. Раздался характерный звук спущенной тетивы, и целая туча стрел понеслась навстречу войскам противника. Вслед первой тут же понеслась вторая, потом ещё, и ещё. Конечно, лук сильно уступает мушкету в дальнобойности, но в скорострельности оставляет его далеко позади. Не целясь можно сделать три четыре выстрела в минуту, и именно так сейчас стреляли лучники Д'Аржи. Да и зачем прицеливаться, когда врагов целые тысячи? Стрелы сами найдут свою мишень.

«Отлично! Так их! — радовался Кен, глядя, как валятся наземь солдаты противника. — Ещё немного и они побегут!»

Первые залпы и правда сильно потрепали нападавших, сотни человек сразу же рухнули замертво, однако остальные быстро сориентировались и, подняв свои щиты, закрылись ими от сыплющихся с неба стрел. И вновь шеренги вражеской пехоты медленно поползли вверх по склону.

«Ничего, им понадобится время, чтобы добраться до нас по такой грязище, — прикинул Кен. — Главное не прекращать стрелять!»

Действительно, прошедший ливень сильно размочил почву, и атакующие с трудом переставляли ноги. Они то и дело поскальзывались на мокрой глине, а неутихающий поток стрел, уничтожал их одного за другим. Но даже так врагов было слишком много — на место павшего тут же вставал другой, наступление продолжалось, а расстояние между противоборствующими армиями становилось меньше и меньше. Вот уже вступили в бой лучники Лавайе, идущие во второй волне атакующих войск. Теперь на головы ополченцев Д'Аржи тоже посыпались стрелы.

«Чёрт! Опять становится жарковато!» — подумал оруженосец, закрывшись щитом.

Но самое худшее было ещё впереди: откуда-то из-за спин врагов в солдат Д'Аржи полетели шарообразные сгустки оранжевого пламени.

«Кажется, тот летит прямо сюда!» — прикинул оруженосец и похолодел от ужаса.

Замеченный им шар вправду упал довольно близко, не долетев до фаланги всего десяток шагов. Продолжая двигаться по инерции, он прокатился по земле и врезался в попавшегося на пути ополченца. Несчастный вспыхнул, словно хорошо промасленный факел, и заметался, обжигая стоящих вокруг товарищей. Отчаянно борясь за свою жизнь, он повалился наземь и попытался сбить пламя, катаясь туда-сюда, но тщетно, смерть уже пришла за ним, отмерив напоследок лишь пару минут мучительной агонии.

«Магия огня! Только этого нам недоставало! — глядя на догорающий труп, подумал оруженосец. — Теперь нас спасет разве что чудо!»

И чудо произошло — дождь хлынул с новой силой, ослабив атаки огненных волшебников, а в самую гущу вражеской пехоты ударила молния. Раскаты грома ещё не стихли, а молния сверкнула вновь, затем ещё раз и ещё. Теперь грохот уже не прекращался.

«Это не гроза, — сообразил Кен. — Тоже магия!»

Он оказался прав, происходящее и в самом деле не было природным явлением. Ведь все без исключения молнии имели форму дуги, обеими концами упирающейся в землю. Начинаясь где-то позади фаланги ополченцев, они всегда ударяли в солдат противника, мгновенно убивая десятки наступающих бойцов.

«Наши-то волшебники посильнее ихних будут!» — возликовал Кен.

Однако радость его оказалась преждевременной — враги подошли слишком близко, и ужас, внушаемый магией, лишь подтолкнул их двигаться вперед. Наплевав на всякую осторожность, первая линия нападавших с диким криком бросилась к фаланге ополченцев. Их безумный порыв немедленно подхватили все остальные воины герцога.

«Коли, Руби, Кромсай! Победа или смерь!» — разнесся над полем боя клич дома Лавайе, на миг заглушивший даже раскаты грома.

Наконец две армии сошлись лицом к лицу, и пики с лязгом ударили в щиты. Тонкая линия ополченцев встретила и остановила первую волну солдат Лавайе. К тому моменту Кен находился во втором ряду фаланги, и от ревущей оравы врагов его отделяла лишь щуплая спина стоящего впереди паренька. Повидав на своем веку немало сражений, Кен лучше других понимал — чем дольше протянет этот парнишка, тем больше шансов выжить у него самого.

«Держись! — думал оруженосец. — Держись, а я тебя прикрою!»

Их первым противником стал одноглазый наёмник в пёстро размалёванных доспехах. Он явно не был новичком, и нападал умело, всё время прикрываясь своим щитом.

«Сдохни, чёртов ублюдок! — злился Кен. — Сдохни!»

Стоило начаться схватке, и его страх прошёл, а руки стали действовать как бы сами по себе. Высунувшись из-за спины товарища, он бешено колол копьем, целясь в открытое плечо наёмника или торчавшую над его щитом маковку шлема. Но одноглазый ловко уклонялся, периодически огрызаясь опасными контратаками. Так продолжалось минут пять, пока исход дела не решила случайность: наёмник поскользнулся и, потеряв равновесие, на миг приоткрыл грудь. Эта нелепая ошибка стоила ему жизни.

«Получи гад! — обрадовался Кен. — Так тебе!»

Но не успело тело одноглазого коснуться земли, как на его месте возник следующий противник — бородатый здоровяк, в чёрных пластинчатых доспехах гвардии Лавайе. И вновь всё началось сначала.

«Скольких же нам придётся убить?» — подумал Кен, и кинул беглый взгляд за спину бородача.

Увиденная картина заставила его сердце вновь сжаться от страха — целое море лиц и настоящий лес копий. Наёмники, стражники, гвардейцы, солдаты регулярной императорской армии и бог знает кто ещё!

«Как же их много! — неприятно поразился Кен. — Да они просто задавят нас своей массой!»

Но время шло, а фаланга ополченцев по-прежнему оставалась на своём месте, сдерживая напор многократно превышающих по численности солдат Лавайе. Причиной тому были размеры копья. Именно из-за его длины в битве непосредственно участвовали только два-три передних ряда солдат каждой армии, тогда как остальные служили лишь резервом и подменяли собой павших товарищей. Конечно, нельзя недооценивать и психологический эффект производимый толпой напирающих врагов. В обычной ситуации необстрелянные ополченцы давно бы разбежались, но ситуация-то не была обычной. Магический ритуал глорана превратил обыкновенных горожан в идеальных солдат, которые скорее умрут, чем отступят. Так собственно и происходило, ополченцы постепенно гибли под ударами копий, зато фаланга твёрдо стояла на своём месте.

«Я начинаю уставать, — мрачно подумал оруженосец, почувствовав, как тяжелеют руки. — Значит и остальные выдохлись. Похоже, скоро отмучимся!»

Однако всё было не настолько плохо — парнишка, стоявший пред Кеном и служивший живым щитом, оказался везучим и до сих пор не умер, хотя и был невероятно близок к этому. Крепыш гвардеец почти добил его, когда, вдруг случилось нечто, изменившее ход всего сражения. Началось всё довольно прозаически, обычный порыв холодного ветра, ничего удивительного, по такой-то погоде. Но ветер стих, а воздух почему-то продолжал обжигать морозом. Дыхание бойцов теперь сопровождалось облачками пара, а капли дождя замерзали прямо налету и превращались в град.

«Снова магия, — даже не удивился Кен. — Кажется теперь вражеская».

Но он ошибся — хотя строй ополченцев и прихватил мороз, настоящей целью всё же являлась пехота противника. По-крайней мере, тем пришлось значительно хуже. Их лица побелели, покрывшись изморозью, а промокшая одежда мгновенно затвердела. Холод усилился и атакующие совершенно позабыли о сражении. Выпучив ослепшие глаза, они хрипели и задыхались, словно выброшенные на берег рыбы.

Крепыш гвардеец корчился вместе с остальными, но Кен для верности всё же пырнул его копьем.

«Во чёрт! Что это?» — испугался оруженосец, уставившись на рукоять своего копья.

От металлического наконечника вниз по древку быстро бежала дорожка белого инея. Пару секунд и она достигла кисти оруженосца, заставив его разомкнуть пальцы и уронить оружие.

«Надо поднять! Нельзя же сражаться голыми руками», — ещё сильнее перепугался Кен.

Однако он беспокоился напрасно — около сотни солдат Лавайе уже стали оледеневшими трупами, а боевой дух остальных был окончательно сломлен. Армия герцога, напуганная ужасной смертью товарищей, в панике отступала по всему фронту.

В походном шатре Ги Лавайе повисло гробовое молчание. Сам герцог был чернее тучи и сидел как на иголках, а его сильно уменьшившаяся свита столпилась у самого выхода, подальше от глаз раздраженного хозяина. Даже Тулук держался тише, чем обычно и сохранял на лице подходящее ситуации скорбное выражение. Генералу тоже было явно не по себе. Облокотившись на стол и подперев голову руками, Д'Изи отрешённо глядел в пустое пространство прямо перед собой. Лишь эмиссары капитула оставались по-прежнему спокойными и, вели себя, как ни в чём не бывало.

— Итак, — нарушил тишину герцог Лавайе. — Мы потеряли две с половиной тысячи солдат. Почти всю нашу пехоту.

Он замолчал, давая возможность высказаться остальным, но желающих не нашлось, и герцог был вынужден продолжить сам:

— В резерве осталась лишь кавалерия и стрелки. Да ещё пушки, которые сейчас абсолютно бесполезны. Что будем делать?

И вновь повисла тишина. Все понимали: сражение проиграно, причём проиграно с разгромным результатом. Однако тех, кто посмел бы прямо высказать это соображение вслух, среди присутствующих не нашлось.

— Габриель, не желаете ли возглавить кавалерию в следующей атаке? — не удержался и подковырнул генерала Зейден.

Д'Изи вздрогнул и, побледнев, начал нервно лепетать оправдания:

— Конная атака на линию копейщиков тактически считается бессмысленной…

— Я же спросил серьёзно, Зейден! — перебил бормотания генерала герцог Лавайе.

— Из-за чёртовых магов склон полностью замёрз. А вы не хуже меня знаете, что по голому льду и под таким обстрелом ни один всадник не доберется до вершины!

— Да, знаю! Просто хотелось, чтоб эти самые слова произнёс генерал Д'Изи. Но, похоже, это лишнее, вы и сами всё прекрасно понимаете, — с достоинством ответил магистр. — Настала пора скомандовать отступление!

Герцог нахмурился. Те из присутствующих, кто хорошо знал его характер, съёжились в ожидании неминуемой вспышки гнева, но её не последовало. Лавайе совладал с эмоциями и, оглядев окружающих, спросил:

— Все так считают? Или есть другие мнения?

— Даже если мы продолжим сражение и победим. Хватит ли нам сил для осады Генцо? — подал-таки голос Тулук. — Я думаю, что тактическое отступление будет верным решением.

— В сложившейся ситуации, исходя из оставшихся в нашем распоряжении сил, это будет лучшей стратегией, — поддержал его генерал Д'Изи.

— Ваша стратегия всегда самая лучшая, — съязвил герцог. — Надо бы сообщить императору, какого великого стратега он мне прислал.

Д'Изи побледнел пуще прежнего и, не стерпев оскорбительных намёков, возмутился:

— Когда я выиграл прошлое сражение. Вы не жаловались, уважаемый Ги!

— Не жаловался! Но и не знал, что его выиграли именно вы! — вскипел Лавайе.

Обстановка накалилась, ссора между наместником императора и его военным представителем дело не шуточное. И неизвестно чем бы всё закончилось, если б в разговор вдруг не вмешался хольд Асарад.

— А я вот считаю, мы сможем победить, причём безо всякой кавалерии! — уверенно заявил он.

Эти слова имели эффект разорвавшейся бомбы. Все присутствующие без исключения немедленно обратили свой взор в сторону знаменитого хольда.

— Ты это серьёзно? — удивлённо спросил герцог, который в глубине души уже смирился с поражением.

— Чтоб одолеть противника надо изучить его сильные и слабые стороны, — продолжил Асарад. — В предыдущей атаке мы действительно потеряли много солдат, но одновременно получили ценную информацию. Думаю, теперь раздавить армию Д'Аржи не составит особого труда.

— Раздавить? Как? — не поверил своим ушам Лавайе. — Вернее, какими силами?

— Для этого хватит моих людей, — спокойно ответил хольд.

— Но у тебя же всего триста бойцов? — не удержался и влез в разговор генерал.

— Этого вполне достаточно, — подтвердил Асарад. — Но для уверенности неплохо бы ещё человек триста поддержки.

На миг все замолчали, пытаясь переварить поразительное заявление хольда. Конечно, «когорта печали», как прозвали возглавляемый им отряд наёмников, была широко известна своими подвигами. Но такоё? На что он рассчитывает?

— Так что конкретно ты предлагаешь? — спросил Лавайе. — Расскажи нам подробнее.

— Ничего особенного, — ответил Асарад. — Мы пойдём впереди и прикроем собой остальных, а когда подойдём вплотную просто разгоним солдат барона как стадо овец.

— А как же гололёд? И лучники? — с сомнением поинтересовался Тулук.

— Мы привычны к зимним сражениям. Просто наденем шипы на подошвы, и нет проблем, — улыбнулся хольд. — А стрелы нам вообще не страшны.

— А молнии? — спросил Габриель Д'Изи. — С ними-то что делать?

— Вы знаете, что такое молния, генерал? — ответил вопросом на вопрос Асарад.

— Небесный огонь, что же ещё, — удивился Габриель Д'Изи.

— Это слишком расплывчатое определение, — улыбнулся хольд. — Молния на самом деле не что иное, как поток особой энергии. Волшебники называют её «энигма».

— Причем здесь всё это? — разозлился генерал, которому не понравился поучающий тон Асарада.

— Просто я хотел ответить на ваш вопрос, — миролюбиво пояснил хольд. — А без этих подробностей никак не получится.

— Давай, говори дальше, — нетерпеливо приказал герцог. — А если кому-то не нравится, могут не слушать, — добавил он, сердито взглянув на генерала.

— Так вот, — продолжил хольд. — В точке, куда ударяет молния, возникает избыток энигмы, поэтому она кругами расходится в стороны, подобно волнам от брошенного в воду камня. Именно эти невидимые глазу волны и поражают оказавшегося рядом человека.

— Очень интересно, — съязвил Д'Изи. — Такие ценные сведения!

— Однако энигма убивает человека, лишь пройдя сквозь его сердце, — спокойно продолжил Асарад. — Войдя через одну ногу и выйдя через другую.

— Понятно, ваши люди будут прыгать на одной ноге, — рассмеялся генерал. — Это что-то новенькое. Одноногие солдаты!

Несколько человек из свиты Лавайе не выдержали и прыснули со смеха, даже сам Асарад оценил шутку.

— Нет, — улыбнулся он. — Есть способ попроще. Я сам узнал о нём случайно, давным-давно, ещё в молодости. Тогда я был простым наёмником и перегонял рабов для одного столичного вельможи. По-пути мы попали в грозу, и рядом с нашей колонной ударила молния. И что бы вы подумали? Все охранники в радиусе десяти шагов мгновенно погибли, а рабы нет.

— Похоже на гнев богов, — пробормотал Зейден.

— Нет, здесь совершенно другое, — возразил хольд. — Энигма любит метал и предпочла пройти сквозь цепи кандалов, не тронув сердца закованных в них людей.

— Вы закуете ноги в кандалы? — уточнил Лавайе. — Разве они не слишком ограничат движения солдат?

— Не стоит понимать всё слишком буквально, — вновь улыбнулся Асарад.

— Достаточно будет надеть сплошной металлический доспех, включающий в себя кольчужные штаны и стальные сапоги. И молнии будут не страшны.

— С трудом верится, что всё так просто, — с сомнением протянул генерал.

— Стальная броня спасёт вас от небесного огня? Ересь какая-то!

— Тут вы конечно правы, — согласился Асарад. — Тот в кого непосредственно ударит молния, скорее всего, погибнет, зато окружающие не пострадают, так что до вершины холма мы точно дойдем.

Ответом ему была тишина. Многие из присутствующих продолжали сомневаться в словах Асарада. Но, в конце концов, в атаку-то придётся идти ему. Если он так верит в свои железные штаны, что ж пусть попробует!

— Гораздо больше меня беспокоят те жуткие атаки холодом, — продолжил Асарад.

— Могут ли наши волшебники как-нибудь нейтрализовать их?

Тут все посмотрели на главу магов огня Зигмунда Вайнса, который до этого момента не принимал участия в разговоре.

— В прошлый раз мы действовали в строгом соответствии с приказом герцога, — ответил Вайнс. — Нам повелели сконцентрироваться на атаке, и мы исполнили.

— А если вы займетесь только нашей защитой, — уточнил хольд. — Справитесь?

— Думаю, да. Если не отвлекаться на атакующие заклинания, должно получиться, — твёрдо ответил маг.

При этих словах, хольд повернулся к герцогу Лавайе и вопросительно посмотрел ему в лицо. Наступил ключевой момент, в котором принималось окончательное решение.

— Ладно, давайте попробуем ещё раз, — нехотя пробормотал герцог. — Начинайте по готовности.

После панического бегства нападавших, для фаланги ополченцев вновь наступила долгожданная передышка, а Кен наконец-то получил удобную возможность оглядеться. Он посмотрел направо затем налево, повсюду его глазам предстало печальное зрелище: сотни измождённых, перепачканных кровью людей посреди груды тел павших товарищей. С начала сражения фаланга сократилось почти вдвое, теперь вместо пяти рядов в ней осталось от силы три. Однако дисциплина, рождённая магией глорана, по-прежнему никуда не делась, именно благодаря ней, ополченцы оставались внешне спокойны и молча готовились к отражению следующей атаки.

Тем временем дождь прекратился и сменился густым туманом, скрывшим от взгляда подножье холма. В пределах видимости, не осталось ничего живого, лишь трупы нескольких тысяч врагов, намертво вмёрзшие в красный от крови лёд. Так продолжалось довольно долго, пока сквозь дымку тумана не показались размытые силуэты шагающих плотным строем пехотинцев.

«Следующая волна, — мрачно подумал Кен. — Надеюсь последняя, иначе мы точно не выдержим».

Спустя несколько томительных минут противник вошёл в зону обстрела и в бой опять вступили лучники Д'Аржи. Тучи стрел снова понеслись к цели, осыпав ряды нападавших смертоносным дождём. Однако никто из врагов не упал, шеренга закованных в тяжёлую броню копейщиков продолжала уверенно приближаться, твёрдо ступая по скользкому льду.

«Почему стрелы их не берут? — удивился Кен. — Они даже щитов не поднимают, так в чём же дело?»

Вскоре всё прояснилось — причиной снова стала магия, на этот раз защитная. Присмотревшись внимательнее, Кен разглядел, что вражеский отряд скрывается под огромным куполом, созданным из сгустившегося в желеобразную массу тумана. Эта почти невидимая глазу преграда, оказалась на поверку довольно плотной, и было странно наблюдать, как воткнувшиеся в неё стрелы теряют скорость и словно невесомые пёрышки плавно опускаются на землю.

«Где-то я о таком уже слышал, — подумал Кен. — Вот только где?»

Затем его осенило. Он ещё раз оглядел строй нападавших и нашёл то, что искал — чёрное квадратное знамя с изображением рыдающего черепа.

«Как я и думал! Когорта печали», — припомнил Кен название отряда наёмников, прославляемого бардами и менестрелями всей империи.

В этот самый момент в «когорту печали» ударили молнии. Вспышки следовали одна за другой, а в ушах снова загрохотал гром. Что ни говори, а эта магическая атака выглядела устрашающе, однако результат совсем не впечатлил — хотя во вражеском строю и появились отдельные бреши, погибших противников можно было пересчитать по пальцам.

«Что не так с этими ребятами? — пуще прежнего удивился Кен. — Похоже, молнии их не берут. Неужто и с магией холода они справятся?»

Вскоре его опасения подтвердились, мороз тоже не сумел остановить «когорту печали» хотя непосредственной заслуги наёмников в этом не было. Тут отличились волшебники Лавайе. Воспользовавшись инертностью ледяных атак, они смогли предугадать и нейтрализовать их. Стоило где-нибудь понизиться температуре, как в этом месте тут же загоралось магическое пламя. Безвредное для человека, оно, тем не менее, эффективно согревало воздух. Одним словом, чародеи Д'Аржи на этот раз потерпели безоговорочное поражение.

«Значит, надо наподдать им в ближнем бою!» — решил оруженосец и твёрже сжал древко своего копья.

Однако честной рукопашной не получилось, решающее слово и здесь осталось за магией. Как только армии сблизились, фаланга Д'Аржи попала в вязкую стенку купола, окружающего «когорту печали» по периметру. Ополченцам стало трудно дышать и трудно двигаться, словно они нырнули в воду, а их враги, оставаясь внутри ограниченного куполом пузыря, чувствовали себя превосходно. Они привычно тыкали остриями копий в желеобразную стенку купола, едва ли не каждым ударом настигая барахтающихся в ней ополченцев.

«Будто рыбалка при помощи остроги, — пришло на ум оруженосцу подходящее сравнение. — Они рыбаки, а мы рыба!»

Сражение действительно скорее напоминало бойню. Если к началу стычки ополченцы превосходили врага числом, то спустя всего пять минут ситуация кардинально изменилась. К этому времени весь первый ряд фаланги успел погибнуть, в том числе и паренёк, стоявший прямо перед Кеном. Теперь оруженосец сам оказался впереди и встретился лицом к лицу с закованным в броню наёмником из «когорты печали».

«Хотя бы одного я должен прикончить!» — твёрдо решил Кен.

Прицелившись в сетчатое забрало шлема, он попытался ткнуть туда копьём, но в окружающей вязкой массе резкие движенья были невозможны, удар вышел плавным и слабым, наёмник без труда блокировал его, и сам кольнул в ответ. Лишь по чистому везенью он промахнулся.

«Чёрт! Так я и пяти минут не протяну, — сообразил Кен. — Хрен с ним, с этим ублюдком! Главное выжить!»

С этого момента оруженосец напрочь забыл об атаке и, вжавшись в свой щит, как мог, отбивал удары противника.

Возможно, он протянул бы ещё минут пять или даже десять, но как и все остальные, несомненно, погиб бы если б не случилось кое-что непредвиденное. Всё началось с ощущения потери. Сердце оруженосца сдавило так, будто б он только что узнал о смерти самого дорогого для него человека. Кен растерянно захлопал ресницами, не понимая, что с ним творится, и тут он внезапно услышал чей-то пронзительный крик:

— Командира убили! — истошно орал один из ополченцев. — Последний хозяин погиб!

От этого безумного вопля все чувства Кена словно взбесились. Страх, отчаянье, злоба — эмоции, сдерживаемые магией глорана, ворвались в его сердце и на время затмили разум. Не помня себя, Кен побежал. За ним, кажется, гнались. Он падал, вставал, снова падал и опять вставал, но всё происходило в каком-то диком забытье, напоминавшем жуткий ночной кошмар.