Ферзи

День седьмой

— Вы что издеваетесь!?! — взвыла в отчаянье Чаронит, для пущей надёжности дважды приложившись лбом о шершавую поверхность декоративной фрески, занимавшей изящную нишу, где по все расчетам и доводам здравого смысла должна была находиться дверь из этого сумасшедшего дома.

Отчаянный призыв о помощи высшими силами услышан не был. Блёклая местами исцарапанная и замазанная эпическая сцена сражения кривоногих, но отчаянно героических рыцарей с рахитичным, но непременно злобным драконом никуда не исчезла. Стандартная система надавливаний и постукиваний, в простонародье именуемая «жми везде — что-то да сработает», не принесла результатов, кроме саднящих костяшек и чувства отчаянья на фоне подозрительно глумливой рожи дракона на фреске, которого уже действительно хотелось пришибить. Все попытки обнаружения скрытых механизмов, потайных пружин и неприметных рычагов закончились провалом, так толком и не начавшись. Разве что один из пробегавших мимо неудачных похитителей споткнулся на ровном месте, едва не расплющив себе нос от зрелища подпрыгивающего у рисованной арки подельника, и прикрикнув, чтобы тот прекращал маяться дурью, отправился дальше. Возможно, это вовсе не был потайной выход, а просто строительный брак, допущенный при очередной перестройке и таким образом прикрытый фреской от дотошных хозяев. Может, сами хозяева относились к людям с весьма игривым нравом и нарочно заказали спроектировать этот архитектурный аппендикс для флирта и тесного общения, а какая-нибудь ревнивая жёнушка приказала замалевать его так, чтобы романтический настрой опускался даже у самых ретивых. Ранее Яританна Чаронит только пожала бы плечами да отправилась дальше на поиски выхода из этого гнезда бандитизма и заговора. Только вот этот тупичок был уже шестым по счёту из встреченных ею в поисках выхода, и, судя по особо мерзкому выраженью драконьих глаз, встречался на её пути не впервой.

Уж более полутора часов (а, возможно, и все два) прошло с тех пор, как девица, трясясь от страха и собственной наглости, выбралась из места своего заточения под видом штатного уборщика и неприкаянной тенью шаталась по незнакомому зданию. Коридоры, пустынные и заполненные людьми, сменялись одни другими, сливаясь под причудливым углом, разрастаясь проходными залами и полукруглыми фойе, ныряли крутыми лестницами на другие этажи и обрывались в самый неожиданный момент какой-нибудь закрытой комнатой. Менялись цвета стен и узор дверных ручек, пестрело в глазах от вариаций карнизов и колон. Пугали тяжёлые бронзовые диски с рунической гравировкой, свисавшие с массивных балок подчас так низко, что почти касались макушки. Беспрестанно, словно в каком-то заранее отрепетированном беспорядке, по этажам сновали люди. Обряженные в светлые лабораторные робы чародеи устанавливали на окнах хитроумные заговорные растяжки. Затянутые в серую спец форму суровые бойцы таскали ящики сверкающих артефактов, проверяли готовность каких-то мест и стремились занимать отведённые позиции. Меж ними неприметными, но вездесущими ужами мельтешили работники обслуги, прибирая последствия бурной деятельности первых двух. То тут, то там вспыхивали мимолётные стычки, так же стремительно сходящие на нет под текучим движением мельтешащего народа. Поглощённые собственным делом иль избеганием оного, обитатели этого странного места сновали вдоль изогнутых коридоров, совершенно не обращая внимания на хромающего уборщика. Они судорожно метались от комнаты к комнате, бегали по лестницам, едва не переваливаясь через перила, заскакивали в потайные проходы в стенах, с такой лихостью, словно пользовались ими постоянно. Подчас прямо посреди лестничного пролёта распахивалась дверь, и из неё выходил небольшой отряд человек в десять, чтобы тут же раствориться в общем деловитом братстве этого каменного муравейника.

«Да это уму непостижимо! — негодовала девушка, обессилено сползая на пол по шершавой стене и устало потирая переносицу. — Как можно так строить! Как вообще можно додуматься до такой конструкции!?! Понимаю, ещё в лечебницах делать столько переходов лабиринтов: авось, кто-нибудь из особо ретивых пациентов решит сбежать, не оплатив лечение, так точно ещё месячишко будет блуждать меж кабинетами, или прилетевшая по душу марра так и потеряется в одном из поворотов. Но здесь-то здесь зачем!?! У них что ли такой естественный отбор: кто выберется на утреннее построение, тот в офицеры? Для чего нужно было создавать дом с внутренними коридорами, чтобы потом превратить их во внешние?»

Первое время беглянка отчаянно боялась быть разоблачённой одним из обитателей, дёргаясь от каждого резкого звука и боязливо вжимаясь в стену при чьём-либо приближении. Казалось, её вот-вот узнают и под всеобщий гогот поволокут в подземелья для тесного общения с дыбой и клещами. И только хвалёная духовницкая выдержка, переходящая у некоторых представителей профессии в абсолютное безразличие к миру живых, позволяла сохранять завидную невозмутимость и двигаться вперёд. Постепенно она привыкла к обилию случайного народа, не узнающего подмены, или скорее просто не знающего в лицо всех своих соратников, начала хромать увереннее и наглее и даже периодически толкала в ответ особо отличившихся грубиянов. Её перестали смущать скользящие взгляды в спину или редкие окрики «знакомых», она пару раз помогала подносить разборные трубки и даже поддерживала один из зачарованных дисков, пока его укрепляли на ставни. У Чаронит вообще сложилось неприятное впечатление, что, пока кто-нибудь догадается о подлоге, она запросто смогла бы прожить в этом бедламе неделю — другую, питаясь за счёт принимающей стороны и даже неплохо заработать на мелких поручениях.

«Сумасшествие какое-то, — печально думала она, наблюдая за тремя облачёнными в серые плащи мужчинами, бережно несущими на плечах сразу по пять штук уродливого вида зелёношерстных монстров, отдалённо смахивающих на мутировавших хорьков. — Точно. Меня похитила группа психов, захвативших лечебницу для душевнобольных и теперь пытающихся устроить переворот в универсуме путём бойкотирования законов природы. Или это я сошла с ума и на самом деле хожу по кругу в какой-нибудь изолированной камере, а кучка княжеских дознавателей, прилипнув к стеклу, пытается понять тайный смысл выкрикиваемого мной бреда. Так, всё Танка, пора прекратить этот балаган, пока о тебе окончательно не вспомнили».

Тяжело поднявшись на ноги и подхватив своё извечное ведро, служившее одновременно маскировкой от желающих «осчастливить» работой незанятого уборщика и какой-никакой подпиткой для чародея стихии земли, Яританна Чаронит побрела из злосчастного тупика прочь по коридору к виденной ранее приоткрытой двери. Благо, несмотря на сумасшедший лабиринт переходов и обострённый топографический кретинизм беглянки, спуститься на первый этаж ей худо-бедно удалось, хоть далеко и не с первого раза. Комната представляла собой какое-то место отдыха с прислонённой к стене стопкой утолщённых гимнастических матов и непонятного вида подушек. Беспредел кишащего людьми здания к ней ещё не добрался или, напротив, с неё и начался, вынеся всю мебель. В любом случае, здесь было темно и пустынно, что как нельзя лучше подходило для задуманного.

«Кошмар! — недовольно ворчала про себя Танка, пытаясь взгромоздить на узкий подоконник жестяное ведро и одновременно удержать на нём собственную не слишком ловкую особу. — Это же кому сказать — засмеют. Вылезать через окно, потому что не смогла найти дверь. Это же уму непостижимо! Как, как можно умудриться заблудиться прямо в доме!?!»

Створки поддались на удивление легко, не опалив маломальским защитным заклятьем и даже не порадовав сложным замком, от чего духовник в который раз обругала своих похитителей и пришла к выводу, что пора устраивать открытые лекции на тему: «Грамотная организация преступлений в конъектуре княжества Словонищи».

С трудом перевалившись наружу, а по-другому те чудеса эквилибристики, что получались у голодной и очень утомлённой девушки, назвать было нельзя, Яританна кое-как выпуталась из густых, небрежно постриженных кустов и притаилась под подоконником, переводя дыхание. Унявшаяся было паника с новой силой заколотила бренное тело, посылая одну за другой волны крупной дрожи, от которых уже начинала позвякивать ручка трепетно прижимаемого к груди ведра. Казалось, в любой момент из-за угла выскочит толпа разъярённых чародеев, что, наконец, осознали факт побега, и бросится прочёсывать каждый угол. Время шло, толпы не появлялось. Духовник успокоилась настолько, что смогла выглянуть из своего убежища и оценить окружающую обстановку, не домысливая себе несуществующих препятствий и монстров.

Площадка оказалась небольшой и весьма запущенной. Некогда находящаяся в идеальном состоянии живая изгородь, составленная из переплетенья кустов и лозы, пошла неровными зубцами, местами разбухая настоящими непролазными зарослями или напротив, редея до скудных залысин, очевидно служащих местным своеобразными проходами. С двух сторон к ней, изогнувшись крюком, примыкало унылого вида здание, покинутое недавно чародейкой. Узкие вытянутые окна его взирали на духовника с немым укором, повидавшего жизнь инвалида. Ни в одном из них ещё не горел свет, отчего впечатление складывалось ещё более угнетающее. С другого края двора к посеревшей от дождя и холодов стене жалась более поздняя пристройка, отчего-то сильно напоминающая аппендикс или раковый нарост на стволе, настолько казалась куцей и неуместной. Некоторые из его окон жадно оплела лоза, закрывая от внешнего мира и лишь добавляя общей нелепости в сравнении со строгим классицизмом соседствующего гиганта. Меж ними шёл первозданный, заросший сорняками и редкими отжилками одичавших кустов бурьян, так и не сумевший обмануть подмастерье, пусть теоретического, но всё-таки нежитеводства. Узнать псарню даже без специальных полей рунической защиты и оборудованных по последнему образцу клеток было не сложно: слишком въедался в память специфический запах застоявшейся без бела нежити и лёгкий, дёргающий нервы энергетический фон. Да и описываемый накопителями способ содержания тварей во вмурованных в закрытую рунами землю больших глиняных кувшинов был ей знаком. Правду стоило отметить, что содержание таких не опечатанных конструкций на расстоянии меньше версты от человеческого жилья считалось тяжёлым преступлением, и жестоко каралась инквизицией вплоть до выжигания всей территории. И это только за сами сооружение, обнаружение же в них нежити влекло за собой более суровые последствия. Даже не усомнившись в обитаемости псарни, духовник немного повысила своё мнение о похитителях. Смущало её только отсутствие необходимых мер предосторожности и пропускного контроля. Псарня была возмутительно открыта и не обустроена: ни обережных камней, ни запирающих печатей на плоских крышках, лишь несколько крупных, но бессовестно изуродованных нечистыми эманациями деревьев уныло взирали на этот произвол. Четвёртый же край площадки, самый узкий и мало ухоженный, смотрел куда-то в лес, а, возможно, и на другую зачарованную площадку. Танке, во всяком случае, он доверия не внушал.

«Если и двор проектировал тот самый мозговёрт, что создавал этот домик, то мне проще сразу здесь под кустом заночевать», — раздражённо фыркнула девушка, понимая, что в сумерках скорее покалечится или провалится к одному из жителей вкопанных кувшинов, чем обнаружит выход из этого места.

Чем больше она сидела и бездумно пялилась на слишком вызывающий и очевидный просвет в изгороди, будто специально оставленный перед какой-нибудь хитроумной ловушкой, тем больше хотелось залезть обратно в пустую комнату. Там было чуточку теплее.

Танка даже подняла повыше ведро, чтобы поставить обратно на подоконник, как обратила внимание на какую-то возню, едва заметную в густых сумерках. Сперва девушка приняла её за волнение какой-нибудь притомившейся в неволе нижити, но что-то отдалённо напоминающее интуицию заставило её выглянуть из-за кустов. Высокая чуть сгорбленная мужская фигура с неестественно поджатой к груди рукой, матерясь и рыча, пыталась вытянуть одного из жителей кувшина самым что ни наесть хамским и варварским методом, заставившим любого нежитевода затрястись в нервном припадке. Нежити такой подход тоже не пришёлся по нутру. Неведомая тварь визжала, шипела и всячески сопротивлялась извлечению из такого удобного и привычного убежища. Осенив неприятную парочку защитным знаком, исключительно профилактики ради, духовник укрепилась в своём решении вернуться в здание, пока на диво упёртый мужик не выволок тварь наружу. Вдруг в скупых, едва пробивающихся сквозь подлесок лучах, больше напоминающих сигнальные кострища мелькнул знакомый медный отблеск кос, принятых сначала за щупальца. От удивления Танка едва не выронила своё ведро: пожалуй, на нежитеводческой псарне она встретить боевую подругу была готова меньше всего.

С ловкостью коня тяжеловоза, притом довольно старого и слегка хромого, Яританна Чаронит перевалилась через изгородь и, пошатываясь, подошла к пыхтящему от натуги мужчине (всё же одной рукой вытаскивать активно сопротивляющуюся девицу ему было тяжеловато). Особого страха или трепета она не испытывала, порядком подустав от творящегося вокруг безобразия. Вблизи становилось заметно, что вторая рука у бандита сломана и, болтаясь на привязи, лишь мешалась, лишая последней устойчивости.

— Чё вылупился? — злобно рявкнул тот, не удосужившись даже обернуться. — Помогай!

Тяжело вздохнув, чародейка с кряхтеньем подняла на вытянутых руках ведро и из последних сил нахлобучила на голову незадачливому мужчине, сразу же стягивая силой заклятую за время совместного блуждания по коридорам землю, пока жертва не успела опомниться. Человек тут же разжал пальцы с чужой шевелюры и, заходясь беззвучным хрипом, повалился на землю, судорожно царапая окаменевший кокон вокруг лица. Танке даже пришлось отойти в сторону, чтобы ненароком не схлопотать спонтанное заклятье или удар ногой. Конвульсии его, впрочем, длились не долго и к тому времени, как Алеандр, заинтересованная странным шумом снаружи, выглянула из своего кувшина, всё было уже кончено.

— А я уже думала, что не представится возможности испробовать мою гениальную идею, — с вымученной улыбкой глянула на неё Яританна, невольно передёргивая плечами и уже прикидывая, где можно накопать свежей земли.

— Офигеть не встать, — пропыхтела травница, подтягиваясь из дыры на крае плаща своего недавнего обидчика. — Чуть скальп мне не снял, угробец! Мне, кажется, даже щёки болят. Тан, пни там его за меня, пока я немного разомнусь, а то всё тело затекло в этой яме. Я уже думала так и останусь здесь. Представляешь, изнутри решётка совсем не двигается, хотя сюда я провалились без каких-либо проблем.

С оханьем и жалобными стонами Эл принялась растирать грязные расцарапанные ладошки и сбитые коленки, изредка недовольно косясь на лежащее без движение тело, словно опасаясь новой порции отменного тягания за волосы. Говорить ей, что подняться обидчик может только после перерождения, Яританна отчего-то не решилась.

— Ну и видок у тебя! — нервно хохотнула травница, неуверенно топчась возле подруги, не зная: обнять ту от избытка чувств или предложить одно из своих платьев. — Хотя, я, наверное, тоже хороша. Ничего, я уже вызвала Арна, нам осталось…

Неясная тень, сливающаяся в один смазанный росчерк, с гортанным рыком взвилась из только что освободившегося проёма, расшвыривая в стороны куски глины и потерявших смысл креплений. Её выгнутая горбом спина на миг блеснула в небе потревоженным защитным куполом, и вот на краю псарни грузно приземлилась освободившаяся нежить. Длинное, в три-четыре локтя, жилистое тело с характерным кошачьим прогибом и нервно вздёрнутым лысым хвостом, лишь кончик которого покрывали короткие, подрагивающие иглы, заканчивалось жуткой вытянутой мордой, отдалённо смахивающей на крокодила или саламандру. Передние лапы, слегка поджатые к впалой груди, мелко тряслись, сбрасывая с кончиков когтей разноцветные искры.

— Её, наверное, о защитный купол контузило, — шёпотом заметила Алеандр, лихорадочно подбирая подолы своего сборного платья. — Предлагаю тикать.

— Ага, — заторможено кивнула в ответ духовник и первая рванулась прочь, не особенно разбирая дорогу.

В этот момент блондинка и думать забыла о вбиваемых в голову правилах поведения в присутствии нежити и наличии в здании окон и дверей, инстинктивно рванувшись к самому высокому дереву в округе. У самого граба её нагнала травница, попискивающая от боли в затёкших мышцах, и с проворностью белки взлетела вверх по стволу, несмотря на неудобные юбки, раненые ступни и головокружение. Испуга и первичного настроя Танки хватило на два не слишком результативных прыжка и покорение самой нижней ветки, что, будучи некогда сломанной, не возвышалась над землёй и на полметра. На этом силы и надежды на счастливое спасение покинули духовника.

— Нет, ну какая же ты беспомощная, право слово, — ворчливо возмутилась Алеандр, ловко перегибаясь со своей ветки и пытаясь втянуть следом менее подготовленную подругу. — Уф, отожралась как! На диету! Пора на диету! Лучше вообще есть перестань.

Заинтересовавшись устроенным копошением, монстр несколько раз бездумно встряхнул своей уродливой головой, словно пытаясь сбросить последствия тесного общения с мощным заклятьем, и, пошатываясь от удара, двинулся на звук, ловко обходя крышки чужих кувшинов. Побеспокоенные его вызволением твари дружно забились в своих узилищах, силясь также порвать ненавистные путы и пронзительно голося от боли и бессилия. В образовавшемся гаме нежить слегка подрастерялась, припала к земле и, широко раздувая перепончатые ноздри, принялась вынюхивать своих негаданно скрывшихся жертв.

— И-и это они держали в такой близости от собственного дома, — скривилась от омерзения травница, плотнее прижимаясь к стволу и с нескрываемым интересом поглядывая на более высокие ветки. — Эт-то же форменное извращение!

— Скажу больше, — хрипло отозвалась Танка, боящаяся даже шелохнуться, чтоб ненароком не соскользнуть обратно, когда влезть сюда стоило стольких усилий. — Ты с этим всё это время в одном кувшине сидела!… Может, выяснила, её слабости?

— Мы как-то за жизнь не разговаривали! — огрызнулась Эл, подавляя в себе желание за такие насмешки спихнуть неблагодарную девицу прямиком в объятья зубастой монстрилы. — Да я даже не представляю, что это такое!!!

Монстр приблизился к дереву, потираясь о ствол лысым телом, снова принюхался и уже более уверенно потрусил к распростертому на земле телу. Яританна, слегка вытянув шею, присмотрелась к странному созданию, силясь вспомнить её на страницах Большой энциклопедии запретных видов:

— Ну-у-у, могу тебя обнадёжить, что это явно падальщик. Видишь, как мужиком заинтересовался? Тебя же не попытались даже пожевать.

— Ой, я тут прям сейчас уписаюсь от радости, — язвительно изобразила крайний восторг Валент. — Лучше скажи, что нам теперь делать, когда такой падальщик поблизости бродит? Даже не сомневаюсь, что с его шипов сочится совсем не клубничное варенье, а облизывался он на нас не от крайнего восхищения.

Измученная сегодняшним днём Валент на силу могла соображать, не говоря уже о составлении сложных планов побега или решении хитроумных загадок логова заговорщиков. Не менее потрёпанная Танка только пожала плечами:

— Я спеть могу, если хочешь.

От эдакого предложения Алеандр даже перекосило:

— Тогда уж пой прицельно, чтоб только монстр сдох, а не все живое в радиусе трёхсот метров.

Ригорий ещё раз сверился с показателями пилингующего излучателя, обречённо вздохнув, захлопнул крышку прибора: за последние десять минут ничего не изменилось. Гадкий огонёк, заставивший сорваться в конце смены, когда все, уважающие себя люди, уже собирали со стола ненужные бумаги, закрывали в хранилищах именные печати и перья и лёгкой походкой свободного человека направлялись по домам к тёплому ужину или ещё лучше в клуб к холодному пиву и горячим девицам, продолжал отображаться на экране артефакта. Ни тряска, ни облучение, ни отчаянное желание господина старшего дознавателя особого влияния на него не оказывали, и приходилось, скрепя сердце, двигаться дальше, проклиная про себя дотошное начальство.

Вообще-то, господину Курлячеву жаловаться на патронов было совершенно нелепо: зарплата выдавалась в срок, на вызова отправляли не часто, с отчётами особенно не наседали и премиями щедрая длань ещё ни разу не обходила. Да и к лицу ли это, жаловаться на родного дядьку, что с младых ногтей баловал талантливого племянника? Будто без его забот недавнего выпускника Академии, что на силу получил младшего Мастера, с третьего раза сдав экзамены, взяли бы на работу с управу городской стражи, да ещё начальником чародейского отдела, обойдя вниманием проработавших ни один год сотрудников. Тут уж, как говаривала маменька, нужно благодарным быть да ручки целовать благодетелю, что и на доходное место пристроил, и дом справить помог. Риша-то и был благодарен большую часть времени. Вот только сумерки в лесу сгущались слишком быстро, обволакивая туманной дымкой стволы и расползаясь по земле однотонным месивом, совсем не летняя отяжелевшая от влажности прохлада норовила пробраться под форменный колет, а обязательные для вызова защитные пластины оттягивали плечи непомерным грузом.

Будь на то воля Курлячева, он бы давно отменил все эти дурные предписания, заставляющие, что ни вызов, напяливать на себя с полпуда наговорённых желязин и щетиниться клинками, как заправских дикобразов. Универсальные, они подгонялись под стражника системой кожаных ремешков, что немилосердно впивались в бока и плечи, затрудняя движение. И будь от них ощутимая польза, так ведь ни от бандитского пера, ни от лихого меча особенно не защищали, при драке ещё и своих носителей травмируя. Только и пользы, что заклятья блокируют, да чары сдерживают. Да кто, скажите только, в этой глуши примется по стражникам заклятьем швырять, когда тут и чародеев-то кот наплакал, а те, что появляются, даже ему, Ришке, не страшны. Вот только с высшей директивой особо не поспоришь даже начальнику чародейского отделения, особенно когда Светлый Князь в очередном приступе психического расстройства на всю страну обещался стражу до ума довести.

— Самого бы кто до ума довёл, — ворчал, слушая по шару вести из столицы, дядька. — Так, небось, всех диагностов из дворца повыбили.

Курлячев был с ним полностью согласен. Особенно теперь, когда при полном параде приходилось пробираться сквозь непролазные дебри, припрятав на мелколесье служебные мётлы и ступу. Подлететь к месту вызова сверху мешали опять-таки треклятые предписания. Да если бы не они, стал бы ли молодой чародей подрываться на ночь глядя и вместе с подчинёнными тащиться в эту чвырову чащу. Да он бы, может, даже никого из своих отправлять и не стал, вот только министерскими жёнами, пускай и чисто гипотетическими (всё же птицам такого полёта в этих местах делать нечего), простым служакам размениваться не пристало.

Передовой отряд стражи, представленный бывшими гвардейцами, да местными молодцами покрепче, гордо именовался по протоколу «группой захвата» и, усиленный несколькими чародеями, сосланными после Академии на отбывание обязательной кабалы, следовал по срочному вызову особой важности. Бывшие вояки с завидной ловкостью и некоторой ленцой продирались сквозь оставленный, словно нарочно, бурелом, беззлобно подтрунивая над усилиями менее расторопных чародеев. Некоторые умудрялись при этом жевать прихваченный из отделения сухпаёк и покуривать домашние самокрутки, лихо туша окурки о влажные, покрытые мхом стволы. Все замечания по поводу соблюдения тишины и дисциплины от непосредственного начальника ими благополучно игнорировались. Младшему Мастеру от досады хотелось просто скрежетать зубами. Складывалось то самое неприятное ощущение плановых учений, когда все прекрасно понимают абсурдность происходящего, но руководителям при этом ещё приходится и сценария придерживаться.

Курлячеву с каждым шагом становилось всё мерзостней. Стремительно темнеющий лес в редких багряных подтёках заходящего солнца пыхал едва ощутимой дикой и пугающей силой, ненавязчиво отталкивающей назад почти неуловимой инаковостью. Заброшенные, словно никогда не ведавшие забот лешего, кучи валежника, с какой-то особенной тщательностью разбросанные по звериным тропам, навевали непрошенные воспоминания о древней нечисти. Настороженная, сжатая пружиной тишина, не расступающаяся даже под шумом гомонящего отряда, вызывала в чародее неприятное подёргивание в печёнке. За всю свою службу, да что там, за все годы своего ученичества Ригорий не ловил предчувствия паршивей.

— Стой, кто идёт! — рявкнул своим знаменательным баском один из бывших княжеских гвардейцев, шедший поодаль от всех (толи для соблюдения плавил, толи для справления малой нужды).

От его крика встала и сама «группа захвата», настороженно сжавшись и будто даже осознав всю важность происходящего. Парочка бывалых даже успели выхватить оружие, становясь в оборонительную стойку и чутко вглядываясь в лесную темень. Курлячев невольно схватился за сердце и привалился к ближайшему стволу, отчаянно молясь, чтобы его опасенья были напрасными, а предчувствия связывались с какой-нибудь глупостью вроде разъярённого медведя или стада бешенных лосей, что ни с того, ни с сего решило пробежаться прямо по отряду вооружённых людей.

— Кто? — вкрадчиво прошептали на самое ухо, заставив на миг поверить в мистических дриад.

Риша по первому порыву попытался отшатнуться, но тут же наткнувшись на холодное остриё аккурат на месте стыка пластин, благополучно предпочёл не дёргаться.

— Риг-горий Курлячев, чародейский отдел Васюковствого отделения княжеской стражи, — затравленно прохрипел чародей, с трудом подавляя предательскую дрожь в теле.

— Номер отделения? — явно не поверил его словам неведомый бандит, вместо того, чтобы убояться столкновения с законом.

— Т-триста пятьдесят шестое! — едва выдавил из себя Курлячев и тут же с ужасом осознал, что совершенно не помнит, в каком же отделении его пристроил милый дядька. — Постойте, триста шестьдесят пятое! Нет-нет, двести пятьдесят третье?

— Даже так? — грубовато хохотнули сзади, отчего клинок неприятно прошёлся по рубахе.

Бандит схватил перетрусившего мужчину за ворот форменной куртки и, утянув за ближайшее поваленное дерево, без особых церемоний рванул в стороны креплёные чарами полы. Под его напором ткань с печальным треском разлетелась, оголяя тонкую нательную рубаху прикрытую только рядом наговорённых пластин. От такой демонстрации очевидной физической мощи Ригорий затравленно сглотнул и малодушно сполз на землю, невольно вжимая голову в плечи. Великан, по-другому назвать громадного мужика просто язык не поворачивался, присел на корточки рядом с трясущейся жертвой со знанием дела простучал костяшкой согнутого пальца исцарапанную жестянку. От звона собственных доспехов, показавшихся вдруг, особенно ненадёжными у чародея сердце перетекло в район копчика и стало подозрительно давить на мочевой пузырь. Громила же только хохотнул и полез в карман — Риша зажмурился, вспоминая ужасные Замковые страшилки про похитителей резерва с кристаллами-поглотителями.

— Эй, Большой Шеф, — снова раздался грозный голос огромного душегубца, — тут к месту «ха» отряд бойцов направляется. Судя по формам княжеская стража.

Курлячев весь сжался, не понимая, к кому точно обращается здоровяк и чем это грозит, как откуда-то издали, словно из болтуна донёсся другой мужской голос немного уставший, но предельно собранный:

— Ты уверен?

— Проверил. Тут накладки старьё — лет десять минимум, такие только у наших стражей встретить и можно.

«Вот уж не думал, что они всё-таки пригодятся», — отрешённо подумал молодой чародей, вжимаясь в трухлявый ствол.

— Тогда бери их под своё начало, всё лучше, чем ничего, — ответил усталый голос и, кажется, стал чуточку печальней. — Разведай местность. Я уже выслал подмогу. Вы, главное, продержись до её прибытия. Держи меня в курсе по мере сил.

Что-то в интонациях этого печального голоса было особенно надрывное, пробирающее не хуже стали под рёбрами. Курлячев поёжился и осторожно приоткрыл глаза: высокий бандитской наружности мужик примерно его возраста действительно говорил по болтуну и теперь закреплял артефакт в потайном кармане странно скроенной жилетки. Легко выпрямившись, бандит широко улыбнулся и дружелюбно протянул чутко замершему на земле чародею свою громадную лапищу.

— Редольф Шматкевский, младший Мастер-Боя, княжеский дознаватель третьей категории, возглавляю операцию по захвату. Ты извини, если что…. коллега.

Начальник чародейского отдела в ответ нервно дёрнул уголками губ, едва не скуля от облегчения. Торопливо пожав предложенную руку, Ригорий кое-как поднялся на ноги, запоздало ощущая волны предательской дрожи, раз за разом проходящие по позвоночнику. Как бы ни хотелось соврать, но рядом с дружественным боевиком находиться в этом странном лесу было значительно спокойнее. Шматкевский сразу же сорвался с места, несясь знакомиться с новыми подчинёнными, перестраивать людей с учётом свежей крови, а бывшее начальство Васюковской «группы захвата» лишь украдкой переводило дух, тихо радуясь освобождению от обременительной ответственности. Подтянувшиеся при виде более внушительного и авторитетного предводителя, стражи внемлили новым указаниям с разной степенью хамоватого благоговения, свойственного тем нежным мужским натурам, что армейские годы проводили не штатными водителями офицерских ступ. Кто-то откровенно обрадовался избавлению от малахольного мальчишки (Курлячев постарался запомнить эти лица), довольно соглашаясь со всеми указами и одобряя предложенную стратегию, словно от их мнения хоть что-то зависело. Другие с сомнением, потирали затылки, не зная, стоит ли так уж безоговорочно доверять самоназванным ищейкам, чай эти прохвосты хоть и умеют появляться из неоткуда и шнырять, где не надо, но чтобы объявиться посреди непроходимого леса… Подозрительно. Кому-то было безразлично, что и под чьим руководством делать, лишь бы это руководство могло толково формулировать требования да не лезло к сотрудникам со всякой чепухой. Были и те, что недовольно корчили рожи, вглядываясь в фигуры немногословных, пугающих уже одним своим видом ищеек, выплывших из полумрака, подобно мстительным демонам.

— Так, сколько из вас чародеев, и какого уровня? — Шматкевский деловито остановил уже собравшихся расходиться вместе с приставленными ищейками стражников.

— Пятеро, — с какой-то нарочитой ленцой бросил Трубевской, насмешливо поглядывая на своего бывшего начальника, что ненавязчиво пытался слиться с тенью. — Три артефактора, алхимик, диагност и Курлячев.

Начальник чародейского отдела отчётливо скрипнул зубами: «Ну, Труба, ну ты у меня попросишь премию!» Нелюбовь между господином Курлячевым и его подчинённым была притчей во языцех для всего Васюковского отделения и многие украдкой бегали к диспетчерам делать ставки на то, кто кого будет посылать в этот раз. Дальше взаимного оскорбления и редких мелких пакостей вражда не заходила, хоть тому и были все предпосылки, учитывая то, что прослуживший в отделении семь лет Мастер-Алхимик, правдами и не правдами умудрявшийся раскрывать дела и выслуживаться у верхов, два года вертелся у опустевшего кресла начальника, уже во всю примеряя к своему заду, но посидеть на нём так и не умудрился. Даже пост заместителя не отхватил, поскольку тот давно и прочно был занят престарелым, едва соображающим, кумом брата градоправителя. Поскольку же в небольших городах, где родственные связи наблюдаются даже у поломоек и грузчиков, продолжать конфликт умному чародею было не с руки, куда проще оказалось терпеть и ждать, когда блатной неумёха обмишурится по-крупному. В том, что это рано или поздно произойдёт никто в чародейском отделе и не сомневался. Самому же Курлячеву выгонять опасного конкурента и вовсе было нелепо, раз уж тот знал всё нюансы и делопроизводство и пару раз даже спасал чуть не забытый квартальный отчёт. Впрочем, скалиться и периодически подсовывать друг другу мелких нежвачных парнокопытных со знаменательными пятаками это не мешало.

— Не густо, — отвлёк Курлячего от составления грядущей мести голос громадного боевика. — Группы разведки, берёте себе артефакторов, пусть определят тип защиты и проштудируют слабые стороны. Сив, тебе диагност, попридержи его в запасе, пусть потом с пленными поработает. Алхимика к ним же. Упырь их знает, что там у них хранится. А ты, Ригорий, со мной пойдёшь… коллега. В авангард.

Княжеская ищейка добродушно похлопал по узкому плечу стражника и притянул за собой, когда все начали расходиться по назначенным местам, словно впитываясь с сумерки этого пугающего леса.

— К-как с вами? — аж обмер начальник отдела, невольно приседая под весом тяжёлой лапищи громадного боевика. — Я с… туда не могу…

— С чего это? — хмыкнул Шматкевский, натягивая на голову капюшон и растворяясь с его помощью в зыбком мареве неуловимых теней. — Молодёжи самое место в первых рядах. Набираться опыта, светить храбростью перед начальством.

— Какой опыт!?! — негодующе вскричал Курлячев и тут же прихлопнул себе рот ладонью, продолжив полушёпотом: — Какое начальство!?! Я сам начальник отдела!

— Тем более, — всё ещё терпеливо, но уже значительно настойчивее толкал в спину сопротивляющегося мужчину ищейка. — Нужно на своем примере демонстрировать смелость и стойкость. Всё равно штурмовать наобум никто не станет… Да что я тебя уламываю, как девку! Боевик ты или кто?

— И-или кто, — скромно пробормотал Курлячев, с трудом сдерживаясь, чтобы не закрыть голову руками: отчего-то казалось, что грозный великан непременно станет его бить. — И-извините.

От таких новостей приободрённый было пополнением союзных войск чародей споткнулся о корень и едва не выронил клинок из крепленья на запястье. Рише это показалось попыткой насадить его на заговорённую сталь, и сердце предательски юркнуло в пятки.

— Ситуё-ёвина, — задумчиво протянул Шматкевский, предусмотрительно прихватив за воротник трусоватое начальство чародейского отдела, чтобы от переизбытка эмоций не надумал сбежать. — И сколько же нужно было дать на лапу, чтоб обойти указ, о назначении боевикоов? Куда мир катится…. Ладно, базовый курс читают всем, и хоть что-то умеет каждый, так что справимся, э-э-э коллега. Скажу твоим парням, пусть присмотрят, чтобы сильно в бою не потрепало.

— К-какое справимся!?! — Курлячеву от перспективы такого присмотра (насчёт любви васюковской стражи к своей скромной персоне он не сильно обольщался) резко поплохело и он принялся остервенело вырываться. — Какие бои? Совсем нежить мозги отшибла? Я иллюзор! И-лю-зор! Я не могу…

— А хлеб с маслом жрать на тёпленьком местечке ты, значит, можешь? — зарычал вышедший, наконец, из своего добродушно-умиротворённого состояния младший Мастер и пару раз от души встряхнул оцепеневшего мужчину, что у того только каблуки в воздухе щёлкнули. — Пойдёшь в первых рядах! Будешь мне иллюзиями массовость повышать и нежить проецировать. А накосячишь с чарами — на мясо пущу! Таранным орудием! Мне разрешается без отчётов терять до пяти процентов личного состава. Это… понятно?

Характерная фраза Воронцова, что у всех, имевших честь учиться в Академии Замка, неизменно вызывала озноб и приступ паники подействовала на начальника чародейского отдела отрезвляюще, и тот, мелко закивав в знак согласия, с напускной готовностью схватился за притороченные к поясу запоминающие кристаллы.

— А что чаровать-то? — запоздало уточнил Риша, когда его всё-таки опустили на землю.

— Да что хочешь! — раздражённо вскинулся столичный чародей. — Хоть троллей горных, лишь бы внушительно.

— Н-но я никогда не видел горных троллей!

— Тогда импровизируй! — оскалился чародей, что даже трансформировавшиеся глаза сверкнули алым. — Но учти, если от них мои парни не обгадятся, ты у меня макраме будешь плести из собственных кишок.

Не выдерживая больше бестолковости ситуации, когда рядом происходят действительно важные события, Шматкевский развернулся и, придерживая малахольного коллегу за полу куртки, направился к загадочному куполу, игнорируя кусты и глубокие рытвины. Курлячеву ничего не оставалось, как семенить следом, судорожно прокручивая в голове остатки знаний, не успевшие выветриться за время праздности на новом посту. Не стоило сомневаться, что в этот раз он будет чаровать, как никогда в жизни.

— Та-а-ан! — вполголоса, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, ныла Алеандр, раскачивая в воздухе руками и ногами, будто её пришпилило к суку, и нет никакого риска сверзнуться с него.

В полумраке её фигурка, почти теряющаяся на фоне рваных юбок, лент и кружев, здорово напоминала позабытое воронье гнездо, показывая высший класс маскировки. Веткой ниже нахохлившаяся и напряжённая сидела Яританна, владельца того самого гнезда и символизируя. Получалось у неё отвратительно: ни одна уважающая себя ворона и даже завалящая раскоряка, так неловко балансировать на в общем-то вполне широком и устойчивом суку не стала бы. Да и форма уборщика не способствовала маскировке. Вряд ли кто-нибудь, выглянув в окно, пришёл к выводу, что парень просто от скуки решил прибраться на корявом дереве. Понимая, всю нелепость собственного положения духовник порядком приуныла.

В корнях, урча и покрякивая от удовольствия, возилось выбравшееся на волю чудовище. Продолговатой, слегка приплюснутой мордой оно сначала тыкалось в тело, раздвигая пласты тряпок и кожи, потом поддевало зубами выбранный пучок остывающих мышц и, мелко потряхивая, отрывало облюбованный кусочек, с громким чавканьем заглатывая кровавый шмат. Взбудораженные близким пиром, надрывно голосили в своих кувшинах запертые твари, скребли заговорённые стенки, бессильно кусали калёные прутья. От небрежно разорванной требухи поднимался приторный запах прокисших овощей и тёплого дерьма, лишь усугубляющий общую вонь нежитеводческой псарни.

— Ну, Та-а-ан, ну придумай, что-нибу-у-удь… — в спину скорчившейся чародейки прилетела грязная пятка, заставив несчастную судоложно вцепиться в вырост на стволе.

— Если тебе так скучно, слезай и эта милая животинка тебя быстро развеселит, — севшим от страха голосом посоветовала Танка, продолжая игнорировать назойливое постукивание.

— Да меня от одних звуков уже седина образуется, а ты мне предлагаешь присоединиться к фуршету!?! — возмущённо встрепенулась травница. — Может, вам духоедам и нежителюбам такая какофония и не в новинку, но я же нежное создание! Я этого долго не вынесу!

Подтверждая её опасения, нежить заглотила очередной кусок мертвечины и как-то совсем по-человечески рыгнула, довольно подёргивая хвостом. Девушки синхронно скривились. Чаронит даже подтянула повыше ноги, словно боясь замараться, и недовольно нахмурилась:

— А что я могу сделать? Спуститься вниз и рассказать этому, что мой папа был крутым боевиком и таких тварей за раз размазывал, или, что мама от известий о моей смерти очень расстроится и запросто разнесёт эту богадельню к чирьям собачьим?

Алеандр быстро представила себе подобную картину, впечатлилась масштабу возможных разрушений и, ещё раз взглянув на трапезничающего монстра, неохотно протянула:

— Н-дя, мать твоя, конечно, сила, но только после более близкого знакомства…

В большом доме зажегся свет. Не яркое, привычное желтоватое сияние, дающее тёплые полутона и смягчающее резкие переходы, а холодный бледно-голубой, словно выхолаживающий пространство и растворяющий угрюмое строение надвигающейся ночи, что так услужливо затянуло рыхлым месивом туч. Было в рвущихся сквозь оконное стекло лучах что-то неуловимо инфернальное и нарочитое, словно представленный в балаганной постановке склеп для жертвоприношений. Вроде бы и страшно, и ощущение неминуемой близости смерти присутствует, но как-то не верится в реальность происходящего. Точнее очень не хочется в это верить.

— Единственное, ума не приложу, как ты оказалась на псарне, тем более в клетке с этим? — духовник, невольно нахмурившись, следила за редким мельканием теней в светящемся коридоре, с напряжением ожидая неминуемого разоблачения, изволь кто-либо выглянуть во внутренний двор. — Ты же, если я правильно понимаю, и есть та самая беглянка из соседней комнаты?

— Соседняя комната!?! — от удивления Алеандр свесилась со своей ветки, рискованно качнувшись вниз головой. — Вот же ж, а я ещё и дверь манекеном подпёрла. Эх, были бы вдвоём, может и не пришлось бы из лаборатории сбегать. Хотя вдвоём могли бы и до крыши не долететь. Даже представить себе боюсь, что бы написали в эпитафии: «Они разбились при попытке бегства на летающем стуле».

Девушка патетично взмахнула руками и душераздирающе вздохнула, изображая великую скорбь, приличествующую на поминках какой-нибудь важной персоны, приятной всем исключительно своей важностью.

— А благодарные потомки бы носили на наши скромные холмики отломанные подлокотники в качестве подношений, — шутливым тоном вторила ей Танка, утирая невидимые слёзы, но заметив слишком задержавшийся у окна силуэт человека, невольно растеряла остатки хорошего настроения: — И когда это ты только набралась такого чёрного юмора? От нежити подцепила, с которой жилплощадь делила?

— С которой сегодня завтракала! — практически обиделась Эл, она вполне могла обидеться сильнее, но страх перед разгуливающей внизу нечистью настолько нервировал юную травницу, что сдерживать словесный поток становилось всё труднее, и она милостиво пропустила мимо ушей нападки подруги. — Вообще-то меня сегодня нежить несколько раз уже кусала. Сначала набросилась какая-то зелёная уродливая куница, что волокла послание из постоялого двора в этот…рассадник всякой пакости. Я, кстати, полностью уверенна, что нас этот жирный верблюд выдал, как только ищейки умотали, так сразу же донос и настрочил. Интересно, они нас из-за Арна ловят или про «медведя» прознали. Хотя грифонье мясо вроде не такое уж и поганое. Но вот могу поклясться на большом гербаристике, что это те же самые ребятки, что нас тогда преследовали. Мне даже кажется, что парочку особо наглых рож я уже видела…

Дальнейший поток словестных излияний прошёл мимо сознания духовника, благо нервничающая Валент в ответах собеседника особенно и не нуждалась. С тем же успехом она могла разговаривать со статуей перед кабинетом экзаменатора или мумией в подвале анатомички. В принципе, в этом качестве вполне могла послужить и уродливая тварь снизу, если бы так громко не чавкала, поедая человечину.

Чаронит эти звуки особенно не беспокоили, хоть и не вызывали приятных ассоциаций. Её куда больше занимал вопрос таинственного освещения, не совсем уместного в случае осады и возможных заклинаний, это освещение вызывающих. Память, оказавшаяся на проверку не такой безукоризненной, как хотелось бы, не желала выдавать ничего похожего, будто неведомое заклятье и не существовало ранее, появившись по собственной прихоти и так же избирательно затрагивая окружающих. От одной подобной догадки становилось жутко. За время прилежной и отличной, несмотря на отсутствие особенных талантов, учёбы она основательно отвыкла ощущать себя несведущей в чём-либо и сейчас мучилась тоскливым чувством потерянности, что сопровождало поступательное падение самооценки.

Не обращая внимания, на ухудшающееся состояние подруги, Валент самозабвенно делилась всеми сомнениями и переживаниями, успевшими накопиться за полный опасности день. Со всеми подробностями и мельчайшими деталями было описано ужасное пробуждение в захламлённых покоях так и не появившегося супруга госпожи Шкудрук (объём гардероба явственно свидетельствовал о личности владелицы), чуть позже прилагался рассказ о сражении с зелёной бешеной куницей, удивительно вплётшийся в подробный отчёт обо всех перемеренных платьях и фасонах. Во всех красках, местами сгущённых до крепкого цветного месива, описывалась лабораторию по посадке нежити и кровожадные угрозы со стороны пакостных тварей. В общей массе информационного шквала проскочило несколько анекдотов, жалоба на Маниру, что всегда норовила стащить лучший кусок праздничного пирога, и потрясающий рецепт зелья от камней в мочевом пузыре, которое, правду, иногда ещё и взрывалось при приготовлении.

— …, а потом эти ушлёпки, — слегка подрагивающим голосом (видимо, нервозность успела перерасти в истерику) вещала Алеандр, раскачиваясь на своей ветке, — стояли внизу и пялились! Представь, у меня жизнь кончается, вот-вот сорвусь, а толпа уродов гогочет! И ладно бы я там нормальная висела, так на мне даже трусиков не было!!! Светить голой задницей перед этим…, да их… в… и через верблюжий…! И… с…

— Ты вредишь ауре, — флегматично заметила Яританна.

— Чьей? — сбилась с мысли пышущая праведным гневом травница и, подавившись новой порцией отменного мата, достойного уст отъявленных каторжников, недоумённо хлопнула большими обиженными глазками.

— Трагического осознания безвыходности и неминуемой благородной кончины, — невозмутимо пояснила духовник, прикидывая, не захочет ли монстр вскарабкаться к ним, когда труп, коего оставалось не так уж и много, благополучно закончится.

— Тьфу на тебя, злыдня! — злобно зашипела рассерженная девица, присовокупив для доходчивости тычок в спину. — Не будет никакой кончины! Я позвала на помощь Арна, да и Виль не будет сидеть без дела. Я ему уже рассказала о заговорщиках.

Чувствовала себе в связи с этим Валент если не героиней-освободительницей, то прославленным шпионом и тайным агентом точно. На её заявление блондинка лишь сморщилась и поспешила спустить с небес на землю восторженную компаньонку:

— Если он настолько умён, как мне показалось, то после твоего рассказа о заговорщиках первым соберёт манатки и отправится по своим делам искать того, кому эту информацию выгоднее сбагрить.

— Вот всех ты по себе меришь, — возмущённо засопела Эл, недовольная отсутствием энтузиазма и благоговения со стороны напарницы по грабу. — Не стал бы он так цинично нас бросать! Тем более, что его тоже одурманили, я это ещё успела заметить пока не отключилась.

— Ну, это уже совершенно другой разговор, — изобразила подобие оживления духовник, даже радостно хлопнула в ладоши, насколько ей позволили крохи природной ловкости. — Если его тоже прихватили, а не прикопали (заметь, я сказала «если»), то сейчас он не продаёт информацию, а добровольно её выдаёт. Хотя есть вариант, что потерпит до пыток. Но я на его месте рисковать из-за чужих тайн точно бы не стала.

Перебравшись на соседнюю ветку, Алеандр подпёрла кулачком подбородок и тяжело вздохнула, глядя на хорошо заметные в темноте абрисы собеседницы.

— Вот смотрю я на тебя иногда и не понимаю, — проговорила она уставшим голосом и тяжело вздохнула, — что хуже, иметь такого врага или союзника. Или в твоём случае между ними нет разницы?

— А что ты подразумеваешь под тем и другим? — нисколько не обиделась на её замечания Танка, разве что перевела взгляд со жрущей твари на развалившуюся на дереве травницу. — Если союзник — это тот, кто, по всем законам романистики, должен неотступно следовать за главным героем, слушаться любых его даже самых бредовых указок, спасать по случаю и без и в конце благородно помереть, защищая неизвестно кого и за что, то уж уволь. Как-то не слишком часто союзникам везёт получить свой куш от всех приключений. Такой альтруизм в пору слугам, а это уже немного другая плоскость.

— Вы, ратиши, — забавно фыркнула Алеандр, которая не видела ничего зазорного в таком распределении ролей и именно в качестве главной героини себя и представляла, — все возвышенные чувства готовы свести к эксплуатации.

— Но заметь! Эксплуатации самой чистой и искренней!

Алеандр Валент уже собиралась поправить её, уверяя, что искренности в подобных взаимоотношениях быть не может, уж кто-кто, а дочь управляющего это может подтвердить на собственном опыте. Всё же во время периодических приездов хозяев, она ни раз играла с благородными чадами, щедро получая тумаки и нагоняи и за себя, и за беспечных барчуков. Так что классовые различия, можно сказать, она впитывала с оплеухами старших. Неожиданно со стороны леса раздался глухой хлопок, пославший по контуру защитного купола поток радужной ряби. Разноцветные росчерки безумного северного сияния змеями расползлись по скату, растворившись в заклятье, и лишь слегка добавили в воздух аромат озона, от которого неприятно засвербело в носу. Сосредоточенно набивающая брюхо нежить подняла вверх уродливую голову, пронзительно завизжала и, дважды прокрутившись на месте, бросилась в сторону приоткрытой двери большого дома, вырывая её с петлями и кирпичным крошевом.

— Что это было? — ошарашено спросила Алеандр, вглядываясь во мрак дверного проёма, словно ища в нём ответы на все вопросы бытия.

Другие обитатели псарни подозрительно притихли в своих вкопанных клетках, тоже, видимо, будучи озадаченными подобным поведением собрата.

— Э-э-э-э… — глубокомысленно изрекла Яританна.

— Так, с тобой всё ясно, — раздражённо бросила Эл, понимая, что подруга опять впала в ступор и достучаться до неё не представляется возможным. — Сейчас посмотрю, ты пока некуда не уходи.

В ответ духовник лишь заторможено кивнула и проводила взглядом шустро карабкающуюся наверх девичью фигурку, пока в глаза не начали сыпаться ошмётки сдираемой коры. С другой стороны здания уже доносились человеческие голоса, лающие приказы и грохот каких-то механизмов. В любой момент, во внутренний двор могли хлынуть пособники Иринмы, беглянок могли обнаружить и уволочь в настоящую темницу, другие кувшины могли раскупориться, выпуская неведомых тварей. Только судорожно сжавшаяся блондинка, казалось, сейчас могла замечать лишь похрустывание веток высоко над головой, да пыхтение пробивающейся сквозь них травницы. Вот Валент слегка оскользнулась на хрупкой молодой коре, вот треснула, зацепившаяся за ветку ткань…

— Мать твою!!! — раздался пробирающий до костей вопль, и Алеандр с присущей ей ловкостью скользнула вниз по стволу к настороженной подруге. Рыжую откровенно потряхивало, от чего коленки постоянно стучали друг о дружку и ветку под подмастерьями начинало ощутимо раскачивать.

— Что там? — дрожащим голосом спросила духовник, сжимая холодную ладошку травницы, уж больно Эл выглядела перепуганной.

— Тро-о-олль! — чуть тише, но всё равно очень эмоционально заорала Алеандр и, вырвав свою ладонь из пальцев блондинки, запустила обе руки в стряпанную шевелюру. — Горный тролль!!! Они повсюду, они окружили поместье!

— Откуда здесь взяться горным троллям? — от удивления Танка даже забыла, что должна быть напугана. — Ты уверенна?

— Не знаю, — совсем растерялась Эл, преставая трястись и как-то задумчиво вглядываясь в едва виднеющуюся в сумерках чащу леса. — Я никогда их раньше не видела…. но именно ТАК и представляла!

Девушки растерянно примолкли. Несмотря на годы совместного обучения, общие учебники и примерно одинаковый уровень знаний касательно близких к нечисти животных, троллей чародейки представляли совершенно по-разному. И оставалось только предполагать, которая из версий ближе к действительности и той непонятной твари, что потревожила купол. Яританна надеялась, что победит вариант травницы, поскольку обладала более изощрённой и больной фантазией. Алеандр же не нравился ни один из вариантов: ей очень хотелось жить.

— Нам конец, нам теперь точно конец! — заскулила рыжая чародейка, выдёргивая из кос запутавшуюся ветку. — Это не может быть Арн! В Замке просто не разводят таких громадин! Это их, это сероплащников! Нас просто растопчут.

Оставив тщетные попытки исправить обогатившуюся зеленью причёску, Валент тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на подругу. Не то, чтобы она особо надеялась этим её разжалобить, но на толику сочувствия рассчитывала. Щенячьими глазками, которых в сумерках всё равно почти не было видно, Чаронит особо не прониклась, но над ситуацией всё же задумалась:

— Если бы тролли принадлежали заговорщикам, то вряд ли бы устраивали осаду. Кто знает, какие у Этих враги имеются, но ты определённо права: на дереве нам точно не место.

Договорив, чародейка спрыгнула вниз, точнее это ей так показалось, поскольку со стороны движение больше походило на нелепое падение с попыткой зацепиться за воздух и предсказуемым приземлением прямиком в забытый ужин. Распотрошённый труп лишь глухо чавкнул от встречи с не таким уж и лёгким задом блондинки. По счастью, оголённые кости оказались хрупче покрытых мышцами и Танка лишь болезненно сморщилась, услышав под собой хруст. Спрыгнувшая следом Валент, не скрывая отвращения и брезгливости (всё же она привыкла сталкиваться больше с живыми), помогла пришибленному товарищу подняться и, опасливо поглядывая на притихшие в неведомом страхе кувшины с тварями, прижалась к единственному в округе нежитеводу. О том, что это нежитевод-теоретик Эл предпочитала не думать. Яританну и саму порядком трясло, а бледная от природы кожа уже приобрела замечательный голубоватый оттенок, но девушка неимоверным усилием воли удержалась от падения в обморок. Толи в сумерках вид крови пугал её чуточку меньше, толи кровь мертвеца обладала другим эффектом, толи подмастерье слишком устала, чтобы задумываться над тем, какая субстанция покрывала её руки, но на ногах стояла, почти не шатаясь. Окинув засветившимся взглядом площадку, что от ядовито-зелёного света стала совсем уж пугающей, духовник привычным жестом оправила мягкий воротник униформы и, практически не хромая, направилась к тёмному пролому дверей. Вцепившаяся в неё Алеандр мелко засеменила следом, тихонько пестуя глубоко в душе чувство мстительной удовлетворённости от того, что мерзкой явно перепуганной нежити придётся остаться снаружи, пока они, люди, спрячутся от неведомой опасности.

Внутри было темно, настолько темно, что виднеющийся в проломе край площадки казался ярко освещённым и полным полутонов. Тех же крох света, что умудрялись пробираться в большой дом хватило лишь на то, чтобы зацепить край длинного вытянутого стола и жестяной бак резко пахнущий помоями. Помимо неприятного запашка застоявшейся гнили в воздухе улавливались легкие, почти успевшие выветриться ароматы свежего хлеба, горкловатого от частого каления растительного масла, рыбных потрохов и копчёной свинины. Более изнеженное обоняние нашло бы такое сочетание тошнотворным, но после длительного пребывания на псарне любая вонь утрачивала свою первичную отвратность. В сочетании же с темнотой и мягким теплом, исходившим из глубины помещения, и вовсе создавалось ощущение почти домашнего уюта. Вот только после нескольких часов сидения в холодной, сырой яме, полной постоянного шебаршения, вздохов и скрежетов, Валент уже не была настроена так легкомысленно считать какое-либо пространство безоговорочно безопасным, если сразу же не удавалось определить всех в нём присутствующих.

Придерживаясь казавшегося относительно безопасным стола, девушка создала небольшого болотистого светляка, что мелко замигал и поспешил спрятаться за плечо чародейки, будто полностью разделял чувства хозяйки.

— Это кухня, — слегка удивлённо заметила Алеандр, когда смогла получше оглядеться в большом, оказавшимся на диво пустынным помещении, в которое, кроме наружной, вели сразу три двери разной степени изящества и один колоритный пролом, отдалённо смахивающий на очертания сбежавшего монстра.

— Я вижу, — согласно кивнула духовник и вернулась к копанию в буфете: её едва затянувшийся резерв заклинания ночного зрения долго не выдержал и девушка старалась максимально использовать халявное освещение.

— Ты притащила меня прятаться на общую кухню… — всё более растерянно бормотала Эл, глядя на ряды разделочных досок и сгрудившиеся на столе большущие кастрюли.

— Угум, — невнятно прошамкала откуда-то из глубин длинного узкого пенала Танка

— … и теперь сидишь здесь и жрёшь колбасу, — печально закончила травница, установив источник подозрительных звуков, показавшийся ей вначале проделками беглой нежити.

— В точку! — радостно отсалютовала ей огрызком копчёной колбасы Чаронит и принялась выкладывать на полотенце другие обнаруженные припасы, предварительно принюхиваясь к каждому и придирчиво пробуя на зуб.

— Э-э-э, — протянула смущённая таким поведением подруги Алеандр осторожно подбираясь к увлёкшейся девушке. — А ничего, что совсем недавно на наших глазах сожрали человека?

— Это должно было меня как-то смутить? — Танка прожевала кусок какого-то тёмного мяса и вопросительно свела брови.

— Вопрос исчерпан, — тяжело вздохнула травница, понимая, что моральных терзаний или приличествующих ситуации переживаний от гадюки всё равно не добьётся. — Делись давай, обжора! — вырвав из рук духовника копчёного угря, проголодавшаяся за день Алеандр лишь недоумённо пробормотала: — Только тебе могло прийти в голову прятаться на кухне…

Слишком занятая ревизией в чужих закромах Чаронит предпочла проигнорировать явный упрёк в сторону своей прожорливости и всеядности и лишь презрительно фыркнула:

— По-твоему, нас здесь кто-то станет искать, когда вокруг скачут горные тролли, а внутри та шипохвостая чувырла?

Вопрос, судя по выражению лица духовника, предполагался риторический, хотя Валент здесь бы с удовольствием поспорила. Всё же само появление нежити должно было взволновать похитителей, да и находиться со странной тварью в одном здании не особенно хотелось. Только за неимением лучших вариантов девушка промолчала, сосредоточенно вгрызаясь в выделенную утиную ногу. Снаружи вновь что-то бухнуло, на этот раз окатив купол серебристой волной и вызвав у заточённой нежити слаженный визг: очевидно используемое снаружи заклятье сильно не пришлось по душе мутировавшим заключённым. Со стороны самой обшарпанной двери раздался топот тяжёлых бойцовских ботинок, чудом пронёсшийся мимо, но заставивший изрядно поволноваться.

— Слушай, Тан, — Валент подёргала за рукав напарницу. — Мы не можем забаррикадироваться в кухне и ждать, пока всё прекратиться.

— А жаль, — недовольно поджала губки чародейка и продолжила сосредоточенно заворачивать продукты.

— Ты слышишь меня? — рассерженно притопнула босой пяткой Эл и состроила серьёзное лицо для большей внушительности. — Я говорю, что мы не можем отсиживаться в кухне! И не можем скрыться лесом из-за этих страшил. Если начнётся драка, а она начнётся, я по рожам этих троллей сразу догадалась, нас сметут в первые минуты, как деликатес на фуршете! Придумай, что-нибудь немедленно!

Рассерженная Валент — это было, конечно, забавно (походила она на бешеного котёнка или обиженную белку), но при наличии в поле видимости какого-либо оружия ещё и опасно, поскольку в запале швырялась она особенно метко. Чаронит отвлеклась от своего увлекательного занятия и задумчиво потёрла переносицу, напуская на себя вдумчивый вид, при котором Эл обычно переставала её дёргать.

«Как же я устала, — думала меж тем блондинка, вглядываясь в абрисы виднеющегося в проломе дерева. — Какого чёрта меня в тот туалет понесло? Сейчас был бы реальный шанс отсидеться в вполне комфортабельной спальне под видом заложницы. Будь то даже конкуренты, всё равно бы дали возможность сначала выговориться, навели бы справки, глядишь, за это время и с побегом бы дело продуманней получилось. Для затравки, можно было бы им про золото рассказать, раз уж его всё равно отняли. Хотя не факт, что при штурме бы какой-нибудь лихой боец, не разворотил бы к упырям моё убежище. Да и с кормёжкой для пленниц у них явные проблемы были. Как же болит голова… Зачем же так бить было? Могли бы просто кровь показать, и я сама бы благополучно потеряла сознание. Стоп, Танка! Не думаем о крови! Не думаем о крови — думаем о чём-нибудь приятном. К примеру, о том, что стражники рано или поздно здесь окажутся и ни тем, ни другим погулять на эти золотые явно не светит…. Точно! Золотые! Как же я могла забыть о том, на что истратила демонову прорву энергии и едва не загнала в минус резерв!»

На синеватом в свете травницкого светляка лице Яританны расплылась хищная, поистине тенеглядская улыбка, от которой Валент невольно передёрнула плечами.

— Хм-м-м, есть одна идейка, — едва не мурлыкала от одной ей понятной радости Чаронит, разворачивая меж пальцев блёклый из-за недостатка потенциала поисковой клубок.

— Стоящая? — недоверчиво покосилась на подругу Эл.

— На мешок золота.

В кабинете царил полумрак. Небольшой светляк, предусмотрительно загнанный в найденную за шкафом колбу, слегка мерцал, покрывая мягким оранжевым светом тяжёлую, усеянную свитками столешницу рабочего стола и пестрящую плакатами стену. В неясном свете графики и цифры подрагивали и разбегались перед смотрящим, словно намекая, что давно бы стоило покинуть рабочее место и предаться разгулу, как того и требовал субботний вечер. От молодого Главы Совета этого требовал не только вечер, да распутный образ «золотой молодёжи», а теперь ещё и самого завидного жениха столицы, но и собственная мать, уже трижды связывавшаяся по служебному болтуну и рыдавшая в трубку о сыновей неблагодарности. Свой личный болтун чародей уже давно заблокировал для вызовов несчастной родительницы, упорно делая вид, что у него проблемы со связью. Впрочем, это никогда не останавливало целеустремлённую госпожу Важич, и вслед за личным пришлось заблокировать и несколько служебных. Одному Триликому известно, какие коварные планы были у несчастной вдовы на этот вечер для собственного сына, но Мастер предпочитал на глаза ей не попадаться ещё, как минимум дней пять, пока сумасбродная идея с женитьбой не будет забыта ввиду приближающихся родов невестки. Хотя с Альжбетты вполне могло статься приволочь жреца прямо к родильному отделению, чтобы, так сказать, не отходя от лавки и внучку осветить, и её мать пристроить. Стоило, наверное, на всякий случай, не появляться у неё на пути ближайший месяц, благо слепок энергико-чародейской печати Араон всё равно успел спрятать в надёжном месте.

Молодой человек нетерпеливо повертел в руках подозрительно молчащий артефакт и, не выдержав напряжения, снова зашагал по комнате, то мелькая в круге света перебинтованным торсом, то скрываясь в густой тени. Бывалый боевой чародей, начавший участвовать в облавах, раньше, чем стал подмастерьем, он обычно сохранял завидную выдержку и холоднокровие, часами выжидая нужного момента, но только не сейчас. Находиться в неведенье вдали от творящейся истории было невыносимо его натуре. Сколько раз он уже порывался набрать знакомый пароль, сколько раз едва не бросался к ступнице, чтобы хоть с опозданием но оказаться в пылу битвы, чтобы самолично придушить тех, кто повинен в смерти отца, но каждый раз останавливался. Оплавленный знак Главы лучше, чем что бы то ни было остужал самые пламенные порывы, напоминая, что мало перебить с десяток жвалей, нужно убедиться, что все головы сняты. Вот тогда, тогда то и наступит долгожданное время мести, когда можно будет позволить себе выбрать наилучший способ уничтожения врагов. Сейчас же не стоило говорить даже об обнаружении основной кладки. Пусть такая нежданная наводка лишь подтверждала его собственные домыслы да и сходилась с теми немногими донесениями верных людей, говорить о раскрытии сердца заговора было слишком рано.

Араон Важич продолжил своё шествие по кабинету. Изредка под его ногами хрустели позабытые на полу папки отчётов, да разлетевшиеся стопки документов. Мужчине на них было плевать: после взлома кабинета они всё равно утратили первоначальную ценность, став не важнее прошлогоднего выпуска дневнушки. Были ли они правдивы или все содержали подлог, уже не имело никакого значения. Глава Совета для себя уже всё решил и распланировал преобразования, державшейся веками системы. Пусть Мастер-Боя и не был гениальным управленцем, но к числу дураков и корыстолюбцев себя тоже не относил. В конце концом, именно лояльность прежнего порядка привела к тому, что внутри княжества под самыми стенами Замка созрел заговор. Сколько бы Важич не пытался успокоиться, а эта тема всё равно болезненно терзала нервы, раз за разом показывая обезображенный мерзавцем труп прошлого Главы. Смерть в честном поединке, хоть и была трагична в своём основании, но для боевиков не представлялась чем-то постыдным или унизительным. То же, что сотворили с его отцом, вызывало в молодом человеке чистую, незамутнённую доводами рассудка ненависть. Чувство настолько поглощающее, что даже сам Араон не мог с точностью ответить, что же он сотворит с Медведем, когда тот попадёт в его руки. А в этом молодой человек даже не сомневался. Сейчас, вот в эту минуту, возможно, всё и решается. Возможно, прямо сейчас незарегистрированный чародей со странной энергией трясётся где-нибудь в укрытии в то время, как его люди штурмуют захваченный в врасплох лагерь врага. Определённо, в такой момент Араон Важич просто не мог сохранять спокойствие.

— Арн! Немедленно объяснись! — разъярённый, как облитая освящённой водой баньши, влетел в кабинет Воронцов.

Бывший чернокнижник, и ранее умудрявшийся наводить ужас на учеников и подмастерьев Академии, теперь был особенно страшен. В темноте его, облачённая во всё чёрное фигура бесследно растворялась, являя парящей бестелесной маской бледное остроносое лицо со следами въевшихся морщин. Чёрные глаза опасно блестели яростью и метали молнии похлеще новомодных артефактов. От удивления и, чего лукавить, страха Арн отшатнулся, очередной раз опрокидывая позабытую на краю стола кружку со свежее сваренным кофе. Чуть тёплая жидкость щедро покрыла бурыми разводами сводку княжеских указов, пристроенных аккурат у этой ножки стола ровной стопкой. Глава лишь досадливо ругнулся, представляя, как завтра придётся восстанавливать поплывшие чернила вместе с Иглицыным. Воронцов же не обратил на инцидент никакого внимания и подлетел к молодому человеку, потрясая у него перед носом крупным болтуном.

— На каком основании, скажи-ка мне, уважаемый, (то как было произнесено это слово не оставляло сомнений в истинных эпитетах чародея) мне на личный болтун звонит твоя одержимая мамаша и устраивает допрос? Пять раз! Важич, пять раз за последний час! И каждый раз с истерикой! Да меня можно к святым причислять за то, что я ещё не проклял эту хамку! — от избытка негодования у матёрого чародея даже стал подёргиваться глаз, всё же ему не часто ранее приходилось сталкиваться с супругой бывшего начальника. — Какого демона эта женщина вообще решила, что ты будешь у меня прятаться? Кто дал ей такую наводку?

Важич лишь устало закатил глаза и опустился в ближайшее относительно свободное от бумаг кресло:

— Меня больше интересует, как она достала твой код доступа.

— Так признаёшься, что соврал ей о своём местонахождении? — не повёлся чернокнижник, продолжая сжимать болтун, словно им и собирался избить оппонента. — Ты сказал, вызывать меня?

— Скорее кто-нибудь из секретарского отдела отомстил, — вздохнул молодой человек, прекрасно представляя, как много народу не отказалось бы так поиздеваться над суровым Мастером, — или она уже достала всех из местной администрации. Что вполне возможно.

— Уйми эту женщину, Важич, иначе я за себя не ручаюсь!

Только теперь, когда чародей подошёл ближе к свету, стало заметно, что привычный костюм наставника натянут в спешке, рубашка одевалась наизнанку, а вместо галстука повязан линялый шарф. Да и с худого лица чернокнижника не сошли ещё следы от подушки, что в дополнении с красными глазами делали его ужасно похожим на мифического вампира. Страшно не выспавшегося вампира.

— Какого… ты вообще здесь сидишь? — Воронцов недоумённо нахмурился, словно только сейчас по-настоящему увидел Главу Совета на месте знакомого мальчишки. — Думаешь лично кабинет караулить, пока взломщика не поймали? Не смеши меня Важич: это нелепо даже для тебя.

Чернокнижник двинулся в сторону второго гостевого кресла, нервно постукивая разрядившимся болтуном о столешницу. После вчерашней бессонной ночи, занятой сопоставлением данных и подготовкой отчёта, и нынешней периодической побудки, он, наверняка, составил и более действенные способы выразить своё раздражение, но большую их часть запрещает инквизиция. Остальные казались почтенному Мастеру недостойным ребячеством. Поэтому проходя мимо княжеских указов, он лишь с нескрываемой досадой пнул упавшую кружку.

— Моё местонахождение так принципиально? — приподнял бровь Араон, хотя после такого хамского обращения со своим имуществом хотелось, как минимум, запустить в гада подлокотником, всё равно тот держался на последнем гвозде.

— Пока мне вызванивает твоя мамаша? Да, — тряхнул головой чернокнижник. — Плохо выглядишь, даже в сравнении со своей обычной аудиторией. Только не говори мне, что тебе так разворотил рёбра Простилин. Сбрендивший старикан, конечно, был крут, но что-то я не чувствую остатков чар, да повреждение больше на механическое смахивает. Это тебя так под Гадью потрепало? Или раньше приложили? Как заживает? Рука-то хоть не поломана? Ты, кстати, регенерацию активировал? Сейчас Главе никак нельзя долго болеть.

Под пронизывающим взглядом чёрных узких глаз молодому чародею остро захотелось прикрыться. Не в притворной стыдливости, которая у «золотой молодёжи» отмирает раньше, чем сменятся все молочные зубы, а в каком-то животном предчувствии. Словно застигнутая врасплох жертва перед сытым хищником, который порвать может из ленивого желания позабавиться и этим подчас бывает страшнее оголодавшего врага. Уповая на позднее время, когда Замок обезлюдевает и наполняется благодатной тишиной, Важич не стал привычно запихиваться в десяток одежд, скрывая полученные травмы, а остался в одних штанах, давая заживающим ранам немного подышать, пусть даже сквозь тугие повязки, пропитанные целебным составом. Он всё ещё с большой опаской доверял столичным целителям, ходящим под началом Майтозина так рвущегося к месту Главы, чтоб позволять им копаться в себе, дабы не вводить в искушение (спасибо, чуть от тёткиного лечения с Триликим не встретился). И уж точно не собирался демонстрировать не самой приятной личности в замке свою физическую ущербность. Пусть остановленная регенерация и перестала оттягивать основную часть резерва, дозволяя свободно использовать чары, сам факт пробитого бока и почти не движущейся руки многих мог спровоцировать на непредусмотрительные действия. Не то, чтобы в Воронцове приходилось сомневаться, но некоторые вещи о новом Главе в Замке лучше было бы не знать никому.

— Начальству вообще болеть нельзя, — как можно беззаботнее отозвался Арн, изо всех сил стараясь не показать, как его обеспокоила чья-то наблюдательность, — чтобы подчинённые не расслаблялись. У нас это в негласном кодексе написано.

— Может, у вас ещё и написано, что позволено без согласования с Советом, распоряжаться боевыми отрядами? — недобро прищурился чернокнижник. — Бросать в неизвестность две оперативные группы, которые соподчинялись княжеской дружине? Срывать в ночь без предварительных инструкций и планов, не согласовав с командирами, большинство из которых сейчас вообще курируют летнюю практику? По непроверенной информации, поступившей неизвестно от кого? Туда, где может находиться незарегистрированный чародей неизвестного уровня резерва, что умудрился разгромить перевалочный пункт и уничтожить Лучшего Мастера-Боя?

Последнего говорить Воронцову явно не стоило. Если обвинения в собственной некомпетентности, хоть и были пренеприятны, но новизной не отличались, то напоминание о Медведе раздраконило вспыльчивого молодого человека до удлинившихся клыков боевой трансформации. Верный сотворившей его силе светляк ослепительно вспыхнул, затягивая весь кабинет холодным багрянцем огненной силы.

— А ты сам член Совета? — невозмутимо, и от того ещё более ужасающе поинтересовался Важич, словно исподволь демонстрируя сиянье звериных глаз. — Или, может быть, боевик, коль знаешь премудрости дела? Нет? Тогда занимайся своим делом, пока оно у тебя есть.

— Что ж, — скрежетнул зубами Воронцов, нервно поднимаясь со стула и направляясь к выходу. — Спокойной ночи, Глава, пока остальные гибнут за навязчивые идеи.

— Непременно, — Араон слегка улыбнулся напряжённой спине скрывшегося в коридоре чернокнижника и, обессилено прикрыв рукой глаза, прошептал: — Непременно…

Пышущая внутри сила беспокойно бурлила, требуя немедленного выхода, дёргала нервы вокруг зарубцевавшихся ран, тянула жилы тупой болью, сжимала пульсирующий резерв. Обезумевший светляк метался по колбе, то обращаясь открытым пламенем, чьи языки, прорываясь сквозь узкое горлышко, едва не хватались за планки наборного потолка, то затихая раскалённой звездой, плавящей стеклянные стенки. Боязливо пищал закреплённый в углу датчик чародейской опасности, мигая на критической отметке готового сдетанировать блокирующего заклятья. Молодого человека от сдерживаемой мощи уже начало трясти, а мелкие искры, срывающиеся с пальцев, оставляли на ковре веера ровных мерзко смердящих дыр. Несколько лежащих рядом с чародеем свитков пожелтело и начало скукоживаться, грозя вспыхнуть от общего накала.

— Всё! — нервно вскрикнул Араон, отшвыривая в окно скопившийся в ладони огненный шар. — Мне нужен кофе!

Подскочив с места, чародей бросился к приёмной, где незаменимая госпожа Ризова держала нескончаемые запасы своего волшебного зелья. На самом деле, ему нужно было успокоительное, кружка горячего молока с мёдом или лёгкая травяная наливка с каплей макового сока, но взрослому мужчине и брутальному боевику признаваться в этом казалось унизительным. Взорваться, что иногда случалось с огненными чародеями, не удержавшими взбунтовавшуюся внутреннюю стихию, тоже не хотелось. Тем более, что сегодня представители Совета взрываться уже практиковали.

Новая идея, хоть как-то перекрывающая гнев от разговора с Воронцовым, подействовала успокаивающе, и ручка в приёмную секретарши даже не оплавилась, в отличие от дверей в его собственный кабинет. Вздохнув свободнее, Арн активизировал стационарный светляк и приступил к поискам напитка, раз уж всё равно зашёл. Кабинетик Ризовой был мал и как-то совершенно по-женски уютен. В нём не было кричащих тонов или обилия мелких деталей. Не выстраивались на подоконнике шеренги бесконечных в своём однообразии кактусов, фикусов и прочих непроизносимых цветов, что расцветали только на зимнюю Средницу и то благодаря приклеенной мишуре. Только три маленькие фиалки сгрудились на краю стола, да длинная немного облезлая герань свисала со шкафа. Почему-то это сочетание казалось милым. В каком-то извращённом плане, но всё-таки. Даже кружевные занавески с какими-то причудливыми птицами не казались чем-то безвкусным. Единственное, что ужасно раздражало так это идеальный порядок, что в сравнении с равномерно захламлённым кабинетом Главы особенно бросался в глаза, выглядя изощрённой насмешкой. Выставленные по цвету подшивки документов, словно выверенные под линейку смотрели аккуратно подклеенными корешками строго в одном направлении, как бойцы на параде. Начищенные бронзовые ручки шкафов и тумб идеально сочетались с литыми книгодержателями простой, даже скромной форме. В строгой хронологии располагались своды инквизиторских законов в подарочном издании. Отдельными полотнами под стеклянным колпаком висели особо ценные свитки. Клочки бумаги с различными пометками приколотые булавками к пробковой доске и те создавали идеальную клетку, от чего-то навевая желание заглянуть под каждый листочек, чтобы лично убедиться, нет ли на обратной стороне твоего портрета с мишенью. Вглядываясь в ряд памятных портретов, подвешенных в соответствии с узорами плинтуса, Араон Артэмьевич словил себя на мысли, что при взгляде на этот кабинет до зуда в пятках хочется пнуть мусорную корзину или перевернуть подставку для листовок.

Несмотря на идеальный порядок, отсутствие пылевых наносов и длинных паучьих кос, полных трухи и мошек, найти что-либо в этом выверенном кабинете отчего-то не получалось. Логическое мышление, необходимое охотникам на нечисть не меньше, чем опыт и профессиональное чутьё, столкнувшись с женским представление о порядке потерпело сокрушительное фиаско. В высоком металлическом пенале в углу, где располагался чан для воды и горелка, вместо кофе и турки обнаружились чистящие средства, порошок от тараканов и пару старых истрёпанных курток. В отделе с печеньем, что притаился сразу за полкой с верительными грамотами, сох месячный запас зефира в окружении странного вида конфет, яблочного мармелада и сушенных цветов, пахнущих так терпко, будто их вымачивали в духах. В придвижной тумбе возле небольшого ледника для скоропортящихся продуктов, совершенно случайно обнаружились сменные туфли ядрёно-жёлтого цвета и мужской шейный платок, даже скорее коллекция шейных платков, галстуков, накладных манжет, сменных воротников, нашлись даже новые панталоны, от чего Арн почувствовал себя послушником, открывшим сундук фетишиста. Было в таком соседстве что-то нездоровое, заставившее парня поморщиться.

Мешочек с прожаренными зёрнами совершенно неожиданно обнаружился во внутреннем сейфе, где обычно запирались ценные печати и притащенное на взятки золотишко. Но даже не сумбурное соседство (помимо кофейных зёрен там же обнаружилось несколько шоколадок, коробочка с пудрой и початая бутылка коньяка) и не слишком легко открывшийся замок, так удивили и насторожили чародея. Ещё будучи ребёнком Арнаон часто забегал на работу к отцу и точно не мог обойти своим вниманием подозрительный кабинет в прихожей, а уж содержимое чашек и сервировочных столов и подавно. Артэмий Изотович, уже тогда изрядно зависящий от иноземного бурого пойла, всегда держал много кофе, но весь он был либо сразу же измельчённым в терпко пахнувший лёгкий порошок либо запаянным в липковатые гранулы, упрощающие приготовления. Зёрнами лишь редко украшали тарелку при подаче десертов и то лишь, чтобы сильным запахом отбить шлейф подмешанного зелья. Возможно, в Важиче заговорила мания преследования, может, сказалась нервозность дня, но, прежде, чем прикасаться к зёрнам, чародей опустил в мешок всегда (с недавнего времени) носимый на поясе кирматул. Прозрачный длинный кристаллик, напоминающий сапожную иглу, коснувшись тёмных поджаристых боков, сначала подёрнулся мутной белёсой дымкой дешёвых пестицидов, потом дрогнул и начал стремительно сереть.

Окончательного изменения цвета Арн не стал дожидаться, выдернув тонкий артефакт из столь враждебной среды. Кристалл надрывно пискнул разбитым хрусталём и снова посветлел. Важич осторожно протёр его и запрятал обратно в потайной чехол. Молодого мужчину слегка трясло от осознания того, что, не будь он сыном бывшего Главы, достававшего бедовому чаду редчайшие артефакты, то не заметил бы яда, даже пригоршнями жуя коричневую отраву. А ведь он был не так и далёк от этого, ещё совсем недавно собираясь допить приготовленный заботливой секретаршей напиток. В голове никак не желало укладываться, что его, а, может, ещё и отца холоднокровно травила женщина, что добрым духом правила в приёмной, заботясь о спокойствии и благополучии Главы. Это даже не воспринималось, как предательство, настолько невозможной казалась сама ситуация.

— Отныне только чай… — растерянно прошептал Арн, устало опустился на пол и со стоном сжал ноющие виски. — Сумасшедший, сумасшедший день…

Сил что-то предпринимать, куда-то бежать или в который раз вызывать дознавателей у молодого чародея уже не осталось. Происходящее отдавало невыносимым абсурдом и хотелось немедленно проснуться, пусть даже не в счастливые времена, пускай даже оглушённым в зале заседания, лишь бы не думать, как много информации прямо под носом ищеек и чиститилей уходило в неведомые дали. Глупо было полагать, что ядовитые зёрна могли просто так подбросить в сейф или верная старшему Важичу секретарша ни с того, ни с сего решила избавиться от его сына. Идея заговорщиков была до гениального простой: кто может быть больше в курсе дел, чем личный секретарь и лучшая подруга жены. Тут не только важные решения, даже цвет любимых носков врагам известен станет. Араон тихо простонал, досадуя на свою и отцовскую недальновидность, и дважды стукнулся затылком о стену, будто боль могла разлепить новый ком проблем.

От удара под головой что-то хрустнуло и резная панель беззвучно отъехала в сторону. Глава Совета с затаённым трепетом обернулся, готовый даже получить стрелу в лоб из встроенного самострела, как недавно схлопотал его брат. Внутри тёмной ниши слышался скрип. Не взводимого механизма, как показал запущенный внутрь светляк, а страшного лысоватого пера, что безостановочно металось по бумаге, выводя вслед за своим новым хозяином копии увиденных документов. Если судить по первичным оттискам, то сам хозяин, или точнее хозяйка, в это время с упоением копалась в отчётах по допросу Старших Мастеров, которые самому Главе должны были предоставить только утром. Араон Важич зло сжал челюсть, сдерживаясь от нового приступа агрессии.

— Хоть какая-то польза от этой хрени, — сардонически ухмыльнулся молодой человек, подмечая, как пропавший из его кабинета артефакт красивым подчерком Главы Совета выводит на очередном листе рассуждения на тему анатомических подробностей дознавателя, родословной господина Чушеевского и сорок три вариации названий женских половых органов.

Тяжёлые сапоги с высокой шнуровкой до середины голени и серебряными втачанными пластинками, одна из которых была оторвана и сейчас позорно крепилась на кривоватых самодельных стежках, уже в четвёртый раз огибали этот угол экседры, от чего казалось, что секрет утерянного знания о хождении сквозь неживые предметы наконец-то разгадан. Во всяком случае, у притаившихся в нише складывалось полное впечатление, что хозяин знаменательных сапог ходит вокруг их убежища прямо сквозь стены, как большой кот возле мышиной норы. Пожалуй, именно мышами беглянки в данный момент себя и ощущали, притаившись под тяжёлым пыльным покрывалом, наброшенным на гору убранной с прохода мебели. Резные ножки стульев больно впивались в бока, обтянутая затёртым ситцем кушетка едва не скрипела под неожиданно увеличившимся весом, а декоративный стол отчётливо шатался на своей одной покосившейся ножке.

— Напомни мне, зачем мы всё это терпим, — чуть слышно прохрипела травница, которая в стремлении не выделиться так основательно закопалась в сгружённые стулья, что уже перестала чувствовать собственные ноги.

Духовнику искренне захотелось её пнуть, но поскольку девушка пыталась мимикрировать под тумбочку и при этом не свалиться с опасно накренившегося стола, то ограничилась лишь недовольным шипением. Мужчина (женщине с таким размером ноги стоило посочувствовать) ещё раз прошёлся перед щелью между складками ткани, досадливо сплюнул на пол, тут же воровато затирая следы собственного хамства, и скрылся из поля видимости. Воспользовавшись временной передышкой, Яританна украдкой поправила сползающий угол их укрытия и шёпотом пояснила товарке:

— Что бы ни происходило внутри или снаружи, а самым безопасным местом всегда будет хранилище.

«Если, конечно, не происходит ограбление» — добавила она мысленно, но озвучивать вслух не стала: уж больно нервной после встречи с нежитью была Алеандр для таких измышлений.

— А ты нас туда чутьём опытного мародера тащишь? — недовольно проворчала Валент, но мысль развивать не стала, заслышав возвращение нервного сероплащника.

Тот приближался к нише с таким топотом и энтузиазмом, словно оставил в ней месячную зарплату вместе с любимым слуховым аппаратом. Беглянки испуганно сжались в своём ненадёжном укрытии, с трепетом ожидая обнаружения и неминуемой расправы по условиям военного времени. Алеандр даже подумывала выскочить ему наперерез, чтобы на факторе неожиданности хоть немного уровнять шансы, но побоялась в самый ответственный момент застрять в частоколе стульев.

— Кто здесь? — настороженно, но с толикой едва скрываемой радости прокричал мужчина, чья интуиция никак не позволяла успокоиться и покинуть ничем не примечательный внутренний коридор.

«Интересно, хоть один лазутчик на такое повёлся бы?», — подумала духовник. «Да провались ты хоть куда-нибудь!» — подумала травница и украдкой почесала кончик носа об удачно торчащую перед лицом форфоровую гидру.

Не дождавшись ответа у пустоты и собственной мнительности, заговорщик ещё дважды прошёлся мимо не дающего покоя угла, пнул ближайшую табуретку, прищемив тем самым едва дышащей от волнения Танке три пальца, и, громко цокая металлическими набойками, направился к лестнице. Ругался он при этом тихо, но очень витиевато, демонстрируя изрядную фантазию, сводя общую идею тирады к тому, что нервы лечить всё же нужно. Эхо пустого коридора жадно подхватывало его слова, искажало и гоняло меж стен, бормотанием обкуренной пифии. Собственно, ориентируясь на эти рулады, девушки и определили момент, когда неожиданно бдительный сероплащник наконец-то окончательно покинул этаж.

Выбраться из горы сброшенной мебели оказалось не менее трудно, чем в неё нырнуть, когда на лестнице послышались чужие шаги. Проявляя чудеса акробатики, кои не повторялись даже на занятиях шаманизмом, физкультуры и боя, Чаронит ухитрилась извернуться и змеёй выползти из своего шаткого укрытия, не издав ни звука, хоть свежее ушибленные пальцы уже и начали наливаться нездоровой синевой. Выбираться Эл пришлось уже с посторонней помощью, поскольку занемевшие в неестественной позе ноги слушаться хозяйку просто отказывались, не реагируя на угрозы и волевые усилия, коснувшись же пола, и вовсе одарили девушку таким многообразием ощущений, что Валент пришлось закусить ребро ладони, чтобы в голос не разрыдаться от боли.

— Потерпи немного, — шептала Чаронит, помогая растирать сведённые судорогой икры и постоянно выглядывая из ниши в поисках возможной опасности. — Нам остался один переход и дверь.

Блуждание по вражеской территории во время всеобщего напряжения и повышенной боеготовности заговорщиков порядком утомило их обеих. Лишённые маскировки и необходимых навыков юные подмастерья были вынуждены изгаляться над собственными нервами и телами, пытаясь не попасться на глаза кому-нибудь из местных и не потерять след путеводной нити. В ход шли любые ухищрения: незапертые двери, ниши, постаменты убранных статуй, прислонённые к стене щиты для окон или, как сейчас, груды мешающей мебели. Один раз Алеандр пришлось даже взбираться на потолочную балку, пока растерявшаяся Танка жестами и хмыканьем объясняла какому-то алхимику, где какие-то Приближённые. Неизвестно, как Эл, но Танка уже готовилась ко встрече с ранней сединой после сегодняшнего.

— Если ты так хорошо разобралась в этом доме, — сморщилась от очередного приступа Алеандр, — может, лучше поищем Виля?

— С чего это? — искренне удивилась Танка.

— Вообше-то, — голосом полным скрытого ехидства, едва сочетающегося с выражением кроткого смирения наставника перед тупостью новых учеников, проговорила травница, — мы на свободе, а он неизвестно где томится в плену и безвыходности, он там мучается…

— Допустим, прямо сейчас его никто не пытает, — совершенно невежливо перебила компаньонку Чаронит, презрев высокие материи классического геройства, — потому что всем не до этого, а значит, у парня есть реальные шансы выбраться самостоятельно. Чай, ворам такое не впервой. Кстати, далеко не факт, что в случае побега он сам озаботится нашим спасением, так что не стоит брать в голову.

— Ты ничего не понимаешь, — недовольно покачала головой Алеандр, поднимаясь на ноги и поправляя подоткнутые повыше юбки.

— Тш-ш, — шыкнула на неё духовник, что в очередной раз выглянула из укрытия и, подхватив с пола узлы с аннексированным провиантом, метнулась вверх по лестнице.

Коридор был пуст, как и большая часть этого крыла, что было либо лучше всего защищено, либо совершенно незначимо в плане обороны, раз человеческий резерв у окон не наблюдался. Как и предсказывалось, нужная дверь оказалась второй от лестницы. Сиреневая нитка заклятья нырнула в щель под дверью и тут же растворилась с остатками духовницкого резерва. Осторожно попробовав полотно на наличие запирающих чар и прочитав заговор на удачу (всё равно справиться с сильным заклятьем ни одна из них не смогла бы), Яританна нажала на гнутую дверную ручку до почти неслышного щелчка и осторожно потянула на себя, ожидая немедленного развоплощения. После густой темноты позабытых коридоров, едва разбавляемой редкими блёклыми светляками, яркий свет, хлынувший из комнаты, на мгновенье ослепил обеих. Казалось, внутри был совершенно другой мир, полный ярких красок, пышных украшений и изысканной роскоши, словно наступающих из леса троллей и подбирающихся к куполу недругов и вовсе не существовало. Во всяком случае, так привиделось Валент, Чаронит же с толикой неприязни узнала причудливый вкус Иринмы Шкудрук и невольно скривилась. Всё: мебель, ткани и шпалеры, безделушки и картины — настолько напоминало место недавнего заключения, что сомнений в личности их бывшего владельца не возникало. Вот высокая гнутая стойка неизвестного происхождения, поддерживающая странного вида стеклянную конструкцию. Вот тропическое растение с длинными подвивающимися листьями. Вот несколько маленьких подушек расцветки «вырви-глаз». Вот длинная худая фигура в явно чужой одежде, что с упоением копалась в распахнутом сейфе.

«Я почему-то не удивленна», — отметила про себя Яританна, рассматривая не замечающего их Снежева, что со знанием дела перекладывал зеленоватые куски бронзы.

— Привет, Виль! — радостно крикнула Алеандр, распахивая пошире дверь и входя в ярко освещённый кабинет.

Парень как был, согнувшись в три погибели, так и замер, как саранча на булавке, лишь слегка вздрогнул всем телом и выронил рассматриваемую ранее чашку. Настороженно и чутко он повернулся к проёму, словно ожидал обнаружить, по меньшей мере, Триликого собственной персоной. По причине неведомой самонадеянности или серьёзного расчета Виль совсем не ожидал быть застигнутым на месте преступления, и его обычно хитро прищуренные глаза смотрели на вошедших с неподдельным удивлением.

— Что вы здесь делаете!?! — враз осипшим голосом прохрипел вор.

— То же что и ты… — как ни в чём не бывало хохотнула Эл, не обратив внимания на то, как дёрнулся от её слов Снежев, — воруем!!! Тан, глянь, — она тут же потянула подругу за рукав в сторону окна, — какая прелесть! Эти гардины так бы пошли в мамин кабинет! А эта вазочка? Да если я её подарю тётке на именины, она на месте душу испустит от счастья! И только попробуй её не развеять после этого, я тебе красного перца в ушные капли подсыплю!

От её обещания вор снова дёрнулся, но зато избавился от пугающего своей глубиной ступора и даже выпрямился в полный рост:

— К-как вы вообще здесь оказались?

Голос его дрогнул от переполнявших мужчину эмоций, что совершенно не понравилось подозрительной Танке, ещё раз подтвердив догадку от том, что их вызволять никто не собирался. Замученным же Виль не выглядел и подавно. Да, на лицо было общее утомление и недосып, притом на всё лицо, особенно собравшись в районе глаз и щёк, но из-под синяков этого почти не было заметно. Зато цепляли взгляд приведённые в порядок волосы, что раньше торчали в первобытной дикости, и вставленная в ухо серьга. Да и рубашка, хоть и была ему явно велика, одета была очень аккуратно и выдавала скорее педантизм, чем спешку. Если бы не странного вида штаны и жутчайщие домашние тапки, девушка серьёзно заподозрила бы недавнего попутчика в сговоре с похитителями. Впрочем, такое впечатление от вора было скорее минутным. Стоило парню отойти от удивления и он уже выглядел, также нагло и бесшабашно как и раньше.

— Пф, проще простого! — отмахнулась от него Алеандр, возвращаясь взглядом к обоям ручной работы. — Нет, вы только гляньте, какая роспись…

Яританна тяжело вздохнула, видя очередной приступ эстетической наркомании у рыжей любительницы декоративного искусства и, осторожно прикрыв за собой дверь, подперла для надёжности невысокой тумбой, чем вызвала у Снежева очередное округление глаз. Быстро осмотрев помещение, она сразу же обнаружила сложенные под столом пожитки и принялась проверять их состояние и состав. Виль, окончательно растерявшийся от происходящего абсурда, тяжело опустился в высокое кресло и потянулся к полупустому кувшину.

— Система безопасности в этой халупе угробьцам на смех, — соблаговолила пояснить ему происходящее Танка, пока сама отряхивала старый шарпан и недовольно морщилась на собственные рваные штаны. — Даже удивляюсь, как они с такой организацией ещё держатся на плаву.

Девушка насмешливо фыркнула и отбросила с лица выбившиеся из-под кепки волосы. Тут её взгляд зацепился за небрежно лежавшую среди вороха бумаг и листовок связку дорогих сердцу трофеев.

— О! Моя радость!!! — восторженно вскричала Яританна, вмиг забывая о рюкзаке с золотом и нормальной одежде, и опрометью вскочила на столешницу, стараясь опередить вора, также потянувшегося к разномастным подвескам.

Гладкие покрытые воском листы, скользнули из-под ног, вмиг лишая равновесия. Духовник невольно вскрикнула, взмахнула руками в попытке удержаться прямо. От последовавшего удара, казалось, вздрогнули даже стены и защитный купол. Жалостливо задребезжали окна, подёргиваясь в рамах, застучали по паркету писчие принадлежности и пустые баночки из-под чернил, со скрежетом захлопнулась автоматическая дверка сейфа, пронзительно затрещал стол. Проверяющая кружева на ламбрекенах Алеандр испуганно отшатнулась, сбрасывая с полки коллекцию фарфоровых саламандр, и сама едва не полетела следом, зацепившись за край ковра. Сидевший в опасной близости от эпицентра Виль и вовсе подскочил вместе с креслом, лишь чудом да быстротой реакций удержавшись от переворота. Он так и замер, балансируя на одной ножке массивного кресла, когда будто замертво рухнувшая на стол чародейка резко выбросила вперёд руку, вырывая из вражеских пальцев заветный шнурок.

— А вот фиг тебе, — проворчала духовник, расторопно завязывая на шее собственноручно добытые сокровища. — Ишь чего удумал…

Вор и травница обменялись недоумёнными взглядами: приличный человек после такого падения, как правило, интересовался, в первую очередь, целостностью рёбер. Чаронит же с любовью поправляла связку трофеев, ласково перебирая каждый посиневшими пальцами, и даже не морщилась, напротив, на бледном лице застыла смесь умиротворения и благоговейного умиления.

— Радость её, — фыркнула Эл, отряхивая с подола фарфоровые осколки и недовольно поглядывая на милующуюся с украшением подругу. — Как дитя малое со своими бирюльками носится. Видишь, сидит какая, счастливо пришибленная. А ведь ещё совсем недавно была мрачнее тучи.

Оставив недостойные поползновения в сторону гардин, которые всё равно крепились слишком изощрённо, чтобы их можно было снять, не порвав бесценную ткань, Алеандр подошла к развороченному столу и осторожно потыкала в распростёртое на столешнице чародейское тело:

— Тан, слышь Та-а-ан! Мы вообще-то в спецхранилище шли прятаться, пока здесь всех убивать будут. Или ты уже забыла? Здесь, конечно, миленько, но за сохранность собственной дорогой тушки я бы не поручилась.

Выражение лица вора, что и внезапное появление пособниц перенёс тяжко, после новостей о всеобщем смертоубийстве и вовсе с трудом поддавалось описанию. Начинающее светило целительства не без скрытого удовольствия заподозрило у него обширное нервное расстройство и даже успело прикинуть возможный курс лечения.

— О! — радостно вскрикнула блондинка, резко подобралась вся и, подтянувшись на локтях, свесилась через край столешницы, дрыгнув в воздухе ногами.

— Куда? — рыкнул вышедший из временного замешательства Виль, ныряя следом.

От столкновения двух немаленьких и очень решительно настроенных тел, столешница снова подпрыгнула, скрежетнув отрываемой резьбой. Обуреваемая любопытством Эл тоже попыталась забраться под стол, где в пыхтении разворачивалась нешуточная борьба между бойцами радикально жадных и либерально алчных, но ввод миротворческих сил был пресечён танкиной коленкой.

— Фу, брось каку!!! — вскрикнула Алеандр, хватаясь за первые попавшиеся штаны, в попытке выволочь из-под стола на более доступное для манёвров пространство.

— Я тебе дам, каку! — раздался в ответ откуда-то из-под дёргающейся спины вора возмущённый голос духовника. — Это же отличные сапоги!

Виль явно разделял её точку зрения и потому уступать добычу наглой девице определённо не собирался. Он, конечно, дёргался и от тычков в живот, и от шустрых пальцев, пробегающих по бокам в щекотке, но свой край голенища держал крепко, проявляя чудеса упрямства. Если бы под столом было хоть сколь-нибудь места для манёвров у чародейки не осталось бы и шанса, но в узком пространстве всё решала мерзость характера, поэтому потасовка грозила растянуться надолго. Бросив тщетные попытки растащить сцепившихся, травница навесила кому-то пинка и попыталась зайти с другой стороны.

— Да ты только подумай, кто их мог носить, — увещевала она разошедшуюся не на шутку подругу.

— Да хоть святой Харунжай!!! — прокряхтела блондинка, тщетно попытавшись брыкнуть прижатыми чужим телом ногами.

— Они же мужские! — присоединился к уговорам травницы Виль, хотя говорить с упирающимся в кадык чужим локтем и было проблематично.

— О, я как-нибудь это переживу! — не унималась девушка, теснее прижимая к груди чёрную кожу добротного и явно очень дорогого сапога, что после влажного рванья казался, по меньшей мере, редким артефактом.

— Да ты же в них утонешь! — возмутился вор, перехватывая уже летящую в живот коленку.

— Такие не тонут, — глубокомысленно заметила Валент и тут же скривилась от укуса в голень. — Ай! Кто такой борзый?

Склока приобрела индивидуальный характер, пусть травница и не успела определить личность, покусившегося на её конечность. Закатав оборванные рукава девушка смело бросилась в гущу событий, едва не сшибив лбом декоративную накладку и принялась щедро раздавать тумаки, всем, кто попадался под руку, благо сверху это делать было совершенно не трудно, хотя и слишком узко. Вор под её весом лишь вскрякнул. Чьё-то (судя по ощущениям, его собственное) колено вдавилось в едва поджившую челюсть и на попытки сдвинуть откликалось спазмом в левом плече, а рёбра, с трудом избежавшие перелома, уже во всю трещали в неудобной позе. Придавленная двойным весом, Танка сразу же начала задыхаться, но все попытки выползти из-под раскорячившегося Снежева не продвигались дальше края подстолья. От недостатка воздуха начало мутиться в голове, а тёмный, пульсирующий комок опасно зашевелился на самом краю затухшего резерва, потянувшись наружу. Толи ощутив что-то неладное, толи просто не услышав под собой злобного пыхтения, вор испугался и попытался распрямиться, за что получил парочку лишних тычков. Валент даже если бы и захотела выбраться из образовавшейся кучи-малы, уже не могла, намертво застряв между спиной вора и столешницей. Троих смутьянов крепкий, сделанный по индивидуальному заказу стол уже не выдержал, с грохотом обрушиваясь на пол.

Взмывшие в воздух листовки, кружась облетающими листьями, медленно опускались на пол вокруг развалившегося клубка. Тяжело дышащая травница, привалившись к отломавшейся и теперь гордо торчащей из подстолья ножке, досадливо потирала ушибленный подбородок. Скрюченный какой-то замысловатой позой, Виль на четвереньках отползал в угол, едва сдерживая стоны от острой боли в спине, словно боялся и близко находиться рядом с двумя совершенно неадекватными девицами. Острый радикулит навестил долговязое тело раньше времени и теперь страстно впивался в выгнутую поясницу. Танка же так и осталась лежать на полу, прижимая к вороту униформы один сапог и пряжку от второго. Невидящий взгляд тёмно-зелёных глаз был устремлён куда-то под слои лепнины и штукатурки.

— Дебильно как-то получилось, — заметила Алеандр, разглядывая реквизированный в ходе боевых действий тапок.

Чаронит медленно, словно в трансе, подняла руку и швырнула оставшийся сапог на звук мерзкого голоса. Снаряд просвистел в метре от предполагаемой цели и едва не зашиб сумевшего-таки разогнуться вора. Если бы не отменная реакция, тяжёлый каблук с набитой подковой непременно бы встретился с рыжеватым затылком. К своей чести, Снежев от комментариев воздержался, хотя по глазам читался настоящий трактат о разновидностях народного мата.

Пока немая сцена не переросла в новую потасовку, грозящую закончится смертоубийством (очень уж подозрительно хмурился вор), Чаронит на четвереньках поползла к пострадавшим в ходе боевых действий сумкам собирать рассыпавшиеся от чьего-то пинка монеты.

— Ты чего? — тщательно сдерживая смех, окликнула её Эл, которой во время молчаливого продвижения с особым садизмом оттоптали ноги. — Ну, Та-а-ан, не обижайся!

— По-твоему, я обиделась? — вкрадчиво поговорила духовник, очень нехорошо сощуривая глаза, и подозрительно сильно сжала яшмовую подставку для перьев.

— Что ты! Как можно? — поспешила заверить её Алеандр. — Ты же просто пышешь благодушием и беззаветной любовью.

Её удостоили полным царского презрения взгляда и с гордостью урождённой ратишанки уползли вместе с одеждой и рюкзаком на другую сторону столешницы. Травница попыталась переглянуться с вором, но вместо поддержки в его лице встретила коварство и едва сдерживаемую жажду мщения. Поёжившись от предчувствия неминуемой подлянки, Валент решила последовать примеру подруги, во всяком случае, относительно белья. Натягивать на себя штаны под насмешливым взглядом мужчины оказалось не самой простой задачей для нежной травничьей натуры и внезапно обострившегося смущения.

— Э-э-э, может, отвернёшься?

— Думаешь, я чего-то там не видел? — провокационно улыбнулся Снежев, от чего девушка остро пожалела, что Танка промахнулась, и сразу же захотела наверстать эдакое упущение.

— Лично я тебе ничего не демонстрировала, — возмутилась она, — и сравнительный показ устраивать не собираюсь! Хватит, что перед этими остолопами задницей сверкала, пока они меня с крыши снимали…

— Как мило… — улыбка вора заметно перекосилась.

— … и не смотри на меня так осуждающе! — Валент потрясла в воздухе изрядно продырявленной перчаткой. — Сам неизвестно что напялил, чучело, а на меня тут ухмыляется! Между прочим, эта конструкция, — травница горделиво поправила юбки, — мне жизнь спасла, когда я с крыши падала!… Н-нас вообще, голыми непонятно где держали! Что нашла, то и одела!

Вор гаденько хмыкнул, словно очень сомневался в правдивости её слов, и уже вообразил Валент, обшаривающую все хозяйские сундуки в поиске самых дорогих, непрактичных и нелепо сочетающихся нарядов. Вряд ли он мог представить, насколько был близок к истине в своих подозрениях. Чтобы перевести неприятную тему, Эл заглянула на территорию обиженной блондинки и не удержалась от восторженного вопля:

— Это же Фирмский нарыв!!! Такие образуются у выживших после нападения вурдалаков, притом только при условии абсорбции яда в живой ткани и его синтеза под действием пульсации резерва. Почему ты мне сразу ногу не показала?

— А ты догадайся, — съехидничал Виль, но Эл его замечание проигнорировала.

— Такая редкость! Из него добывается фиоловая эссенция, которая входит в список редчайших ингредиентов в мире! Раньше практиковали специально использовать добровольцев для её добычи, но слишком многие не выживали после укуса, остальные не доживали до вызревания. Да на чёрном рынке за её унцию по пятьсот золотых запрашивают! У тебя же тут на вскидку тысячи на две-три!

— Да-а? — заинтересованно протянула счастливая обладательница редчайшего нарыва. — А выпаривать её можно?

— Откуда? — недоумённо нахмурилась травница.

— Из ковра… метр на метр где-то…. Я туда полмиллиона впитала.

— Лучше попроси вурдалака снова тебя покусать, — участливо посоветовал Виль, с любопытством заглядывая через плечо на чёрные разводы на женской ножке. — У вас двоих же непременно должен быть знакомый вурдалак.

— И сейчас я подобью ему второй глаз, если будет много тявкать! — пригрозила распоясавшемуся вору Эл, но с первого раза до цели просто не дотянулась.

Из-за стола, преисполненная внутреннего достоинства, выбралась духовник, как ни в чём не бывало поправила грязный воротник рубашки, что была в кое-то веки выправлена из-за пояса и словно невзначай прикрывала дыру на стратегически важном месте. При общей потрёпанности выражение лица блондинка сохраняла, как напомаженный посол на приёме у вождя каннибалов: достойно, но неперевариваемо.

— Ладно, с этим разобрались, — Танка невольно скривилась, наступая на травмированную ногу. — Теперь срочно дай мне хоть какого-то успокоительного, пока у меня не закончились остатки самообладания и я не впала в истерику.

Если присмотреться, то становилось заметно, что руки у девушки действительно подрагивали, как она не пыталась их сцепить, а блеск в глазах был слишком уж нездоровым.

— Хочешь, звёздную пыль пожуй, — пожала плечами Эл, которой состояние подруги хоть и не нравилось, но особых опасений не внушало, — у меня всё равно больше ничего не осталось.

— Если нас здесь схватят — непременно! Всегда мечтала на допросе смеяться в лицо врагам, — безрадостно хохотнула духовник, плотнее закутываясь в отцовский шарпан.

— О, полагаю, они будут о-очень впечатлены подобным героизмом, — саркастично поддержал её Снежев.

Танка нервно улыбнулась в ответ и снова поёжилась:

— У кого есть идеи, как отсюда выбраться?

— Давайте угоним ступу и смотаемся отсюда, пока они будут убивать друг друга, — предложила Алеандр, с толикой сожаления стаскивая с себя несколько верхних платьев.

— Ты сдурела? — серьёзно уточнил Виль.

— Тогда меняю формулировку, — не менее серьёзно кивнула Эл. — Почему бы нам не угнать у них ступу?

— А действительно, почему бы и нет, — передразнил её Снежев, очевидно, до конца не веря в её честность.

— Ну, раз мы определились, двигаемся на выход, — подвела итог мозговому штурму духовник, с видимым усилием нацепила на плечи рюкзак и принялась отодвигать стул.

Валент последовала её примеру, набросив худую сумку. В полупустой торбе уже приятно позвякивал латунный подсвечник и так приглянувшаяся ваза. Гардины, увы, оперативному снятию не подлежали, хоть девушка периодически и оглядывалась на добротную ткань. Вор наблюдал за творящимся произволом с толикой недоверия и восхищения: происходящее просто не укладывалось в его картину мира.

— То есть вы серьёзно собрались вот так прорываться сквозь двойное окружение хорошо обученных и экипированных солдат? — недоверчиво прищурился парень, натягивая отвоёванные в честной борьбе сапоги, слегка утратившие свой товарный вид. — Вот прямо так? Без плана, поддержки… смысла?

— У тебя есть другие предложения? — замерла возле дверей блондинка, пытливо вглядываясь в подозрительное лицо парня. — Полагаешь, ждать милости победителя в данной ситуации разумнее? Или у тебя есть идеи относительно того, как и зачем мы сюда попали?

— Нет, но…

— В этой ситуации, как никогда ранее, мне не хватает бутылочки старого доброго аминория, — со светлой ностальгией протянула травница, не замечая, как удивлённо расширились глаза парня. — Помнится, вещь была чрезвычайно полезная, особенно с разрыв-травой. Жаль, что я так опрометчиво его выбросила в той лаборатории. Сейчас вполне могли наделать себе с десяток снарядов на всякий случай.

— Где ты его выбросила? — насторожилась Танка: всё же её воспоминания о порошке, прихваченном из логова Иринмы, не были столь приятными.

— В лаборатории, — не поняла поведения подруги Эл. — Помнишь, я тебе рассказывала, что по водосточной трубе попала в лабораторию полную необычных склянок, где только аминорий и смогла определить, хоть и не настолько плоха в алхимии, а потом из-за двери…

— Нет-нет-нет, — перебила её духовник, невольно хмурясь. — Вспомни, куда именно ты его выбросила и сколько его было.

— Ну, — Алеандр немного замялась, — бутылка была размером с обычный шкалик для штофа, чуть меньше той, что мы украли у Госпожи Травницы. Я отшвырнула её подальше, кажется, там была мойка для инструментов. Знаешь, с таким фонтанчиком…

Договаривать Валент уже не стала: масштаб возможной катастрофы впечатлял без лишних слов. Слишком памятной оказалась воронка на месте дома после щепотки белого порошка, брошенной в суп. Что может случиться, попади влага на пригоршню этого демонского состава, представлять не хотелось. Если после броска на стекле появилась хоть трещина или пробка сдвинулась с места, то этого запросто хватило бы для начала реакции при очередном включении фонтанчика или случайном протекании клапана.

— Бля-а-а-а-а, — синхронно взвыли подмастерья, хватаясь за голову, и с визгом бросились к дверям, словно за ними явились кредиторы из Подмирного пекла.

В дверном проёме столкнувшихся плечами девчонок перехватил Виль и, слегка приподняв за воротники над полом, несильно встряхнул, повергая обеих в лёгкий трепет. Не ожидавшие в тщедушном спутнике такой силы девушки послушно замолкли и паниковать перестали. В других обстоятельствах они бы ещё и заикаться начали, так грозно на них глянул потрёпанный вор. Насмешливый взгляд хитрых глаз сменился пронизывающим до костей холодом и животной угрозой, пугающей похуже Воронцова на экзамене.

— Успокоились обе, — не повышая голоса, приказал парень, и девушки послушно кивнули. — Пока ещё ничего не случилось. Хотите угнать ступу — будем угонять ступу. Только без спецэффектов. Сейчас мы тихо выходим, стараемся не попадаться никому на глаза и незаметно исчезаем отсюда, будто нас и не существовало. Всё понятно?

Синхронный кивок.

Почувствовав под ногами устойчивый пол, чародейки заметно приободрились и даже перестали нервно кивать. Не то чтобы девушек было так просто запугать: после столкновения с крупной нежитью и чернокнижниками их планка представлений об ужасном и смертельно опасном значительно сдвинулась. Просто не до конца атрофировавшийся инстинкт самосохранения настойчиво не советовал бесить мужчину, что возвышался над ними почти на две головы и настолько превосходил физически. Валент ещё не к месту вспомнила недавнюю драку с боевиком и воздержалась даже показывать язык отвернувшемуся вору. Тот подобрал свой жалкий узел, сложил в него несколько бумаг, медную чекушку и пару браслетов, побрезговав отчего-то более ценными серебряными статуэтками и, непонятно чему ухмыльнувшись, направился на выход.

— Идёте за мной след в след, в драки не ввязываетесь и никакой самодеятельности, — небрежно бросил через плечо Снежев, ныряя в тёмный коридор. — В случае непредвиденных ситуаций претворяетесь мёртвыми.

— Тому мужику на псарне это сильно помогло, — чуть слышно проворчала Алеандр, недовольная таким хамским обращением.

— Он слишком в роль вжился, — шёпотом поддержала её Танка.

Как бы ни хотелось остаться в светлом, обманчиво безопасном кабинете, но выходить пришлось. За дверью, словно под действием чар, усилились звуки и скрипы, наполняя пространство эхами творящейся снаружи волшбы. Слышались глухие удары невидимых артефактов по дрожащему куполу, перезвон охранных растяжек и далёкие взрывы заговорных камней. Следуя глухим командам, перестраивались группы защитников, сменяя на позиции подуставших чародеев свежей кровью. Гудели текущей силой раскачивающиеся под потолком диски. От этой циркуляции заклятий, что круговертью метались в стенах, маскируя собой огрехи защиты и сбивая любую систему наведения, резерв начинало чувствительно щипать, словно сама атмосфера требовала выпустить силу, присоединиться к гениальной в своей невозможности системе. И лишь странный шум, мешающий сосредоточиться на конкретном заклятье, не давал так опрометчиво расходовать собственные запасы. Заметив странное состояние девушек, так и застрявших напротив оконного проёма двумя потрясающими мишенями, Виль тихо ругнулся и, подхватив напарниц под руки, потянул вглубь затянутого мглой коридора. От прикосновения прохладных пальцев, обтянутых плотной тканью перчаток, наваждение потихоньку спадало, замирая на уровне мерного гудения в висках, что простой человек даже не принял бы за чародейское воздействие.

С удивительным профессионализмом, достойным самых знаменитых домушников и потомственных домовых Снежев вёл их по тёмному проходу. Проёмы меняли ширину и высоту, дробились россыпью лестниц и, изгибаясь, ныряли в круглые ниши, что, казалось, выпадали не только из общей конструкции здания, но и данного измерения. Невидимые в полумраке порожки самоотверженно бросались под ноги в местах, казалось бы, и вовсе для них диких и непредназначенных. Двоились стены, то вырастая прямо перед лицом, то растворяясь, стоило коснуться кирпичной кладки. Из трещин, сверкая и пульсируя, сочились потоки мутного, рыжеватого тумана, вязнущего на щиколотках. С каждым новым поворотом узкие окна, таящие обрывки уличного ветра, стали попадаться всё реже. Тьма алчно сгущалась в углах и нишах, щерясь жухлым мхом и лентами тумана, в ожидании жатвы, что обещала начаться с первым же прорывом купола. От затхлости и ароматов пересохших красок становилось трудно дышать. На каждое неловкое прикосновение стены откликались низким вибрирующим гулом и сыплющимся песком, который, попадая на кожу, вызывал зуд и пах так тяжело и смрадно, что горло перехватывало спазмами одновременно тошноты и кашля.

— Мама, роди меня обратно, — простонала Алеандр, повисая на руке вора.

Яританна в ответ не смогла даже хмыкнуть, потому что под весом собственного скарба тратила крупицы сил на то, чтобы оставаться в вертикальном положении, а желательно ещё и в сознании. Виль же, для человека, сбежавшего из плена, был до омерзительного спокоен и собран, дыша размерено и ровно. Травница, грешным делом, заподозрила в нём даже лёгкую одержимость, дающую, как известно, зачарованному поразительную стойкость, но в полной темноте проверить парня не получалось. Снежев, прислонился к выпирающему из стены камню и что-то сосредоточенно прощупывал на нём, словно позабыв о едва дышащих девицах позади.

— По-моему, мы не туда свернули и теперь планомерно спускаемся в пекло, — предположила травница. — Притом ещё когда решили идти за тобой. Виль, Ви-и-иль, а с какого перепуга ты именно сюда нас потянул? Что-то я не замечала на стенах рамки с планом эвакуации на случай осады.

Вор не отреагировал на попытки поговорить, а на щипок за бок лишь взмахнул рукой, очень ловко угодив просительнице полбу. Валент, разумеется, обиделась на фамильярность, но от своего не отступила.

— Давайте-ка лучше вернёмся, если ещё можно вернуться, — пыхтела она. — Выберемся из этого треклятого лаза, выпрыгнем в первое попавшееся окно и угоним треклятую ступу, пока мои лёгкие не зацементировались от этой дряни окончательно.

— Тихо, — шикнул на неё Снежев, возвращаясь к своему увлекательному занятию с прежним усердием.

— Тебе не кажется, — зашептала девица, стоящей рядом блондинке, — что он перенюхал этой пылюки?

Чаронит в ответ издала какой-то невразумительный хрип, что в её исполнении мог означать как согласие, так и многоуровневое заклятье против стригущего лишая у единорогов, если б каким-то чудом они объявились в этой части света. Впрочем, чудом можно было считать уже то, что чародейка вообще смогла выдавить из себя хоть звук в том убитом состоянии после нежданного забега по позабытым коридорам.

Лёгкий щелчок возвестил о том, что усилия вора не прошли даром. Парень с трудом отцепил от рубашки девичьи руки и всем телом навалился на так приглянувшийся камень. Под его весом стена дрогнула, обсыпав сперва всех троих трухой и едкой пылью, а после впустила в тёмный позабытый, видимо, с момента собственного создания коридор первый поток чистого влажного воздуха. Пускай вместе с прохладой и запахом леса, прорывались упрямые ароматы псарни, гари и прелого тряпья, после удушающего коридора сей аромат казался прекраснейшим в мире. Зачарованные таким простым действом как свободное дыхание девушки прильнули к проёму.

— Ну, чего застыли истуканами или сбегать расхотелось? — кинул Виль насмешливо, словно переход для него ничего не значил, и ловко протиснулся в щель.

— Эх, что за человек. Мешает благовоспитанным девушкам наслаждаться простыми радостями жизни. Где твои манеры? Возвышенные порывы? — уже значительно благодушнее, можно даже сказать приободрено проворчала рыжая чародейка и шмыгнула следом, оставляя подругу возиться со своей неудобной поклажей.

За стеной оказался огромный пустой холл, обрамленный скатами перегибистых лестниц, словно увитый плющом ствол. Подобно тому же дереву тянулся он вверх на несколько этажей, скрепляя собой купы выступов, балкончиков и балюстрад. Под самым потолком, скруглённым по последней западной моде, лениво раскачивался в причудливой клетке блёклый светляк. Он практически не давал света, лишь слегка вырывая желтоватыми полосами очертания неясных барельефов. Его задачи в большей мере выполнял защитный купол, беспрестанно мерцая болезненными вспышками сквозь проёмы узких окон. Изменчивый узор из пёстрых бликов, танцуя, ложился на грязный мозаичный пол, заваленный мешками и ящиками. Не хватало лишь переливов лютни, что аккомпанировали бы их скольжению.

— Лучше представлений иллюзоров на День Рождения Князя! — Алеандр отметила изящество отблесков, что после густой тьмы коридора казались особенно прекрасными и чарующими. — Ты знаешь, что это за зал?

— Думаю, парадный вход, — пожал плечами Виль.

— Они совсем подурели, парадный вход у псарни располагать? — сморщилась чародейка: ей после долгого сидения в кувшине запах нежитеводческих угодий казался особенно омерзительным и гадостным.

Словно подтверждая правдивость её слов, из-за мешка поднялась длинная пасть сбежавшего монстра и сыто чавкнула. Теперь становилось заметно, что некоторые пятна на полу отнюдь не просто следы грязи от сапог нерадивых служак и бурые подтёки местами ещё блестели под вспышками купола некогда живою влагой. Уже не столь невинно торчал меж ящиков оторванный рукав, и вогнанный по рукоятку клинок не выглядел солдатской нерадивостью. Его обладатель, коли судить по россыпи следов, при жизни был человеком проворным, но не слишком метким.

Поймав на себе взгляд недавней соседки по яме, травница испуганно рванула к духовнику, пытавшейся добыть из узкого проёма кровную собственность.

— Танка, эта гадина здесь, — едва дыша прошептала Эл.

— Ну, должна же она была где-то быть, — духовник тяжело разогнулась, потирая ноющую поясницу, и нехотя обернулась. — Наверное, разбила здесь убежище или устроила засаду в зависимости от превалирующих инстинктов.

— А я ещё сразу удивился, почему выход никто не охраняет, — согласно кивнул Снежев, словно они обсуждали не крупного хищника, а авангардную скульптуру какого-нибудь новомодного рукоблуда.

— И вы так спокойно об этом говорите!?! — невольно сорвалась на крик Валент.

Разомлевшая от сытости и тепла нежить от человеческого вопля вздрогнула и настороженно вскочила с облюбованного лежбища, выгибая кривую спину и воинственно топорща иглы на конце хвоста.

— Мо-ло-дец, рыжая, — гаденько ухмыльнулся Снежев, медленно отступая обратно к стене.

Алеандр последовала его примеру, нервно теребя в руках ремень тощей сумки. Чаронит с тоской рабочего вола взглянула на до половины вытащенный из щели рюкзак и подёргала вора за край рубашки:

— Снежев, ты, кажется, говорил, чтобы мёртвыми притворялись? Тут есть идея…

— Не смей! — перебила подругу травница, чья тонкая целительская организация, хоть и до нервной икоты боялась нежити, но была категорически против человеческих жертв. — Он не-чародей!

— И в чём проблема? — не поняла причины её недовольства Танка.

— Мы должны его защищать! — пафосно вскинула подбородок Валент, удивив своим заявлением не только духовника, но и, казалось, самого парня, за чьей худой спиной сейчас пыталась укрыться.

Виль скорчил скептичную мину и вопросительно уставился на погружённую в свою нелёгкую задачу по извлечению поклажи Чаронит, ожидая от неё подтверждения благородных намерений в свой адрес. Увы, девушка пламенно бросаться на его защиту не спешила и, смерив пытливым взглядом, особенно задержавшимся на сапогах и крепком явно ворованном поясе, только насмешливо фыркнула:

— С какой стати? Я клятв никаких не давала и вообще не отношусь к боевой специальности и специальных чар не знаю.

— А он вообще никаких не знает, — не унималась Алеандр.

— А я чем виновата?

— Ты нежитевод! — тыкнула пальцем в медленно приближающегося монстра травница.

— Теоретический! — злобно зашипела Танка.

— Да хоть какой! Придумай выход!

— Я и придумала! — начала раздражаться блондинка и яростнее задёргала лямку рюкзака.

— Скормить Виля? — взвилась Эл. — Да он же младше нас! Как ты можешь?

— Он мужчина. Для этого статуса нет возраста!

— А мужчина, что уже не человек?

— Да, что вы ко мне привязались? — уже не выдержал Снежев, нервно отдёргивая от себя цепкие ручки рыжей чародейки.

— А что нам ещё делать? — тут же сменила вектор недовольства Валент. — Если ты не заметил, нас сейчас будут жрать с особым цинизмом!

— Может для начала заткнуться? — не устрашился её яростного выражения мордашки Виль.

— Здорово! Тогда нас будут жрать в торжественном молчании! — съязвила Эл, с напускной радостью захлопав в ладоши.

Где-то на задворках сознания, где обитали вдалбливаемые, но моментально забываемые знания сомнительной необходимости, вроде системы самонаводящихся векторов для боевых светляков или таблица температурных режимов из алхимии, травница осознавала необходимость соблюдения тишины и неподвижности, но один вид уродливого монстра приводил её в крайний трепет, в котором центр речи сам собой абстрагировался от инстинкта самосохранения. Она и прежде, ощущая волнение или страх, приходила в состояние повышенной болтливости и раздражительности, теперь же юная Валент, осознав приближающуюся гибель, и вовсе лишилась тормозов.

В калейдоскопе цветных вспышек блики на чуть влажной шкуре нежити отливали багрянцем. Осторожно и неспешно продвигалась она к намеченным жертвам, с ленцой и какой-то грациозностью, огибая разбросанные припасы. Не было в её движениях робости молодого хищника, забредшего на чужую территории, или нетерпеливости голодного зверя. Тварь явно ощущала себя в своём праве и ориентировалась на месте не в пример лучше прижавшихся к стене людей. Лишившись последних сдерживающих нитей подчинения, что развеялись под давлением дисков, стоило монстру отдалиться от своего кувшина, он окунулся в чистые инстинкты, известные лишь тому, кто его создавал. Пройдя с половину пути, тварь низко склонилась к полу и, вытянув вперёд длинную шею, пронзительно завизжала.

— Сдаётся мне, торжественного молчания не будет, — опасливо шепнула Яританна и неосознанно отступила поближе к вору.

— Что нам делать? — в который раз пискнула травница, отчаянно не желая погибать в таких антисанитарных условиях.

— Рыжая, — не спуская взгляда с готовящейся к прыжку твари, тихо проговорил Снежев, — у тебя же был с собой узел с едой, — девушка усиленно закивала, спешно вытаскивая из сумки свёрнутое полотенце с прихваченной из кухни провизией. — На счёт три бросай его.

— Раз…

Алеандр осторожно выступила из-за спины юноши, медленно раскручивая в руке увесистый свёрток, и почти без дрожи взглянула в сияющие расплавленным золотом глаза твари.

— Два…

Было заметно, как подёргиваются в напряжении тугие мышцы на гнутой спите и чутким балансиром вздрагивает шипастый кончик хвоста.

— Три!!!

Словно повинуясь команде парня, тварь прыгнула. В этот момент случилось три вещи. Духовник, нервно икнув, сползла по стене в преддверье качественного обморока. Виль со сноровкой циркового акробата прыгнул вбок и, делая несколько кувырков, скрылся за грудой мешков неподалёку. Вскрикнув для острастки, Валент со всей накопившейся яростью метнула продовольственный снаряд прямо в успевшую осточертеть морду нежити.

С глухим, напоминающим троллий барабан звуком тугой узел врезался между ненавистных глаз, прерывая длинный прыжок зверя в наивысшей точке. Кувыркнувшись в полёте, оглушённый монстр с тонким визгом отлетел в сторону, тараня складчатым затылком каменный канфар у основания ступеней. От удара его витая ножка надрывно хрустнула и с тихим скрежетом опрокинула на трепыхающуюся в попытках перевернуться нежить плоскую чашу. Мгновеньем позже выскочивший из своего укрытия Виль, успевший разжиться коротким мечом и немного старомодным наручем, застал уже не грозного соперника для боя, а трепыхающуюся под обломками нежить. Несмотря на перебитый хребет, тварь продолжала визжать, царапать когтями плитку в бессильной злобе и яростно хлестать смертоносным хвостом, выбивая из пола и стен куски камня. Не растерявшись, вор ловко метнул в извивающегося монстра раздобытый клинок и, подбежав ближе, в один удар добил наручем не желающую дохнуть даже от меча гадину.

— Это не совсем то, что я планировал, — немного растерянно проговорил Снежев, осматривая разворочённое тело.

По его расчету, еда должна была ненадолго отвлечь монстра, остро реагирующего на движение и запах, чтобы хватило времени вооружиться, но уже точно не калечить его. Хотя меткости и силе рыжей девчонки он удивился и даже слегка позавидовал: всё же имея хороший уровень в метании всего и вся, убивать узлом с закуской ему ещё не доводилось.

— Здорово мы его, да!?! — тут же подскочила виновница его замешательства и смело полезла выковыривать из шеи нежити застрявший почти на две трети клинок.

— Да-да, было просто потрясающе, — рассеянно согласилась бледная до лёгкой синевы Танка, вяло поднимаясь на ноги.

— Как думаешь, он на ингредиенты сгодится? — деловито уточнила Алеандр, присматриваясь к загнутым когтям твари с нездоровым интересом заправского потрошителя.

Выглядело это, в свете недавних событий, так впечатляюще, что вор даже невольно отшатнулся от буйно помешанной, что с упоением выдирала когти у монстра, которого ещё минуту назад боялась до одури. Волоча за собой рюкзак и воровской узел, Чаронит флегматично осмотрела происходящее живодёрство, выразительно скривилась от чавкающих звуков и потащилась дальше, будто буйство начинающей токсидермистки было явлением частым и, в принципе, весьма невинным. Виль нервно тряхнул успевшей вновь разлохматиться головой, сгоняя с себя неуместное оцепенение:

— Нет времени!

Встряхнув слегка упирающуюся травницу, что с бешенным восторгом запихивала в сумку оторванные куски нежити, и подхватив под руку непривычно безвольную блондинку, Снежев, как самый адекватный из присутствующих, ринулся к высоким дверям, всё же мало надеясь, что вопли подыхающей твари остались незамеченными снаружи. С какой-то животной проворностью вор двигался в сторону выхода, огибая распотрошённые нежитью припасы и перепрыгивая лужицы крови, видать, не один бедолага решался заглянуть на странные звуки в пустующем холе. Алеандр чуть менее ловко бежала рядом, прижимая к груди стремительно пропитывающуюся кровью сумку и выдернутый из твари трофейный клинок. На лице юной девушки было выражение счастья с лёгким налётом безумия и предвкушения того ажиотажа, стоит лишь продемонстрировать всем доказательства убийства такой страшилищи. Чаронит же не могла похвастаться такой лёгкостью. Девушка ещё слабо реагировала на происходящее, спотыкалась на каждой неровности, а, зацепившись в очередной раз, и вовсе упала ничком, нелепо накрывшись рюкзаком, как черепаха. Тихо рыкнув с досады, Виль поспешил перебросить оказавшийся неприятно тяжёлым мешок себе за плечи и почти вежливо поднять болезную. К тому моменту, Алеандр уже успела добежать до створок и, коротко оглянувшись на отставших спутников, распахнула дверь к долгожданной свободе и первым, неловким каплям начинающегося дождя.

— А-а-а-а-а-а!!! — с душераздирающим воплем, после которого визги нежити показались и вовсе пением дивных птиц, Валент захлопнула створки обратно.

Скорее интуитивно, чем осознанно продев сквозь резные ветки-ручки своё доказательство великого подвига, девушка бросилась обратно, суматошно крича о толпе вооружённых сероплащниках, мерзких рожах и неминуемой смерти. Говорила она это столь эмоционально и красочно, что впечатлился даже Снежев, особенно, когда в дверь забарабанили снаружи и тонкое лезвие начало гнуться под давлением извне.

— Тикаем, — коротко пискнула духовник.

Вняв этому чуть слышному, но полному внутренней силы призыву, чародейки слаженно метнулись к одному из окон, словно настолько понимали друг друга, что не нуждались в пустых словах. Валент, подхватив с пола ящик для артефактов, ловко запустила в исчерченное цветными вставками окно, что даже на беглый взгляд стоило хорошего жеребца, а Чаронит уже обламывала уцелевшие осколки. Не дожидаясь их полного извлечения, а, может, и не особенно в этом нуждаясь, Эл выпрыгнула на улицу, нетерпеливо подтягивая за собой Виля, что к идее бежать через окно отнёсся скептично, но сопротивляться такому напору не стал, тем более, что клинок уже здорово трещал, да и чары кто-нибудь из обитателей поместья в запале применить мог. Последней в оконный проём вывалилась Яританна, разорвав-таки штанину почти незаметным в раме осколком стекла, когда дверь поддалась напору и в захламлённый зал ворвались вооружённые защитники логова.

— Быстрей давай, нам ещё ступницу искать, — поторапливала Валент, едва не подпрыгивая от нетерпения. — Тут полно этих угробьцев и…

Луч ослепительного света ударил в глаза, заставляя троицу беглецов невольно зажмуриться и отступить обратно к окну.

— Кто тут у нас? — кривовато ухмыляясь, пробасил заговорщик, с извращённым наслаждением усиливающий свечение притороченного к плечу артефакта.

— Примерно это я и имела ввиду, — шёпотом уточнила травница, пятясь обратно.

В оконный проём услужливо выставили ручной арбалет и несколько заговорённых копий. Чаронит издала невнятный всхлип, а Валент в сердцах помянула демонов в изрядном подпитии и вытащила из сумки так полюбившийся подсвечник за неимением более достойного оружия. После всего пережитого так просто сдаваться она не собиралась.

— Спокойнее, — Виль несильно сжал плечо рыжей воительницы, — спокойнее, я сейчас с ними поговорю, ведите себя тихо и естественно…

Перепачканный в трухе и крови парень примирительно поднял раскрытые ладони и с восхитительным холоднокровием сделал шаг навстречу нестерпимому свету. Он шёл медленно и уверенно, делая плавные, почти незаметные движения, чтобы не провоцировать нервных солдат. В лучах слепящего артефакта его прямая спина и горделиво расправленные плечи показались Алеандр весьма героическими и в какой-то мере жертвенными, как у героя древних баллад, что прикрывал собой вражеские артефакты, спасая товарищей. Слегка портили общий героизм пижамные штаны в сочетании с наручем, но для сложившейся ситуации это было простительно.

— Парень, — холодным и каким-то пробирающим до костей тоном начал свою переговорческую деятельность потенциальный труп, потому что от такой самоуверенности всадить болт ему в шею захотелось даже союзникам. — Давай, сейчас ты поубавишь яркости и постараешься подумать…

Алеандр даже зажмурилась, чтобы не видеть, как не в меру наглого парня будут расстреливать, но дёрнувшийся было в окне стрелок почему-то не спешил спускать рычаг.

— Долго, — неизвестно кому недовольно бросила Чаронит и вскинула вперёд руку, всем телом поддаваясь следом за бледной синюшной кистью, словно зависая над землёй в неполной левитации.

Стелясь и извиваясь по земле, к её ногам потянулись серебристые нити тончайшего свечения, что почти растворялось в свете слепящего артефакта, теряясь в россыпи бликов и сполохов, струящихся по девичьему телу. Подобно круженью ночных созвездий яркие искры льнули к ногам, взбираясь к оголённым шее и запястьям, впивались в кожу с голодной жадностью. От их прикосновений непроизвольно сокращались мышцы, посылая раз за разом волны мелкой дрожи по рукам и телу. Отблески их света стекались к лицу и блестящими лиловыми ручейками плескались в радужке, постепенно заполняя глаза, пока почерневшие губы бесшумно повторяли заклятье. В безветрии взлетали у висков белёсые пряди, будто тело чародейки находилось в другом, оторванном от этого мира пространстве и лишь её подрагивающая проекция ещё цеплялась за остатки этой бренной реальности.

— Какого…? — ошарашено прохрипел Снежев, сквозь оцепенение оглядываясь назад и ощущая, как дыбом встают и его рваные пряди.

С глухим свистом слетел с ложа смертоносный болт, круто уходя куда-то в переливчатый купол под звук падения тяжёлого тела и дребезжание выроненного оружия. Вслед за ним слепящий луч дрогнул и взметнулся ввысь сигнальным огнём, чтобы, трижды мигнув, погибнуть под каблуком воровского сапога. Теперь сияние девичьей фигурки стало отчётливее, как первый снег в темноте ноябрьской ночи. От вспышек искорок после столь резкой смены освещения рябило в глазах. К обутым в нелепое рваньё ножкам, что, казалось, парили над землёй, уже тянулись нити из-под стен, огибали здание и ползли из темноты леса, а губы всё продолжали двигаться.

— А-а-а-а!!! — пронзительно завизжала Алеандр, первой опомнившись от завораживающей картины запретного чародейства, и по-кошачьи прыгнула на сияющую фигуру, вшибая в землю экзальтированную подругу. — Ви-и-иль, твою налево, что стоишь, как истукан! Помогай!!! Я тут одна не справлюсь.

Духовник или точнее некромантка под ней особенно не вырывалась, но сильно дрожала и искрила, как бракованная шутиха в праздничной ели. И, хотя новых нитей к ней больше не цеплялось, те, что успели пробраться под кожу, колобродили с отменной яростью.

— Она… она же… — совершенно неприлично мямлил обычно язвительный и бесстрашный парень, и становилось непонятно, чего в его голосе больше: суверенного страха, испытываемого, как чародеями, так и простыми обывателями перед некромантией, или сумасшедшего восторга с вкраплениями обожания.

— Ну, сорвалась она, с кем не бывает!?! — недовольно зашипела травница, пытаясь завернуть блондинке скованную судорогами руку за спину. — Кто-то на нервах посуду бьёт, кто-то сараи поджигает, она вот на людей порчу наводит, зачем же так реагировать? Нужно было ей всё-таки чего-нибудь успокоительного найти…

В четыре руки всё ещё изредка поблёскивающую чародейку подняли на ноги и, обмотав содранным с окоченевшего и уже успевшего покрыться коркой инея трупа плащом, поволокли в сторону вытянутого навеса. Толи от шока, толи от качественного удара о землю, самостоятельно идти она не могла, но почти адекватно стояла и несколько раз даже моргнула слипшимися ресницами. Прислонив живой кокон к опоре, двое воров разной степени мастерства бросились на поиски подходящего летательного аппарата, тихо переругиваясь между собой и отчаянно бракуя предложения друг друга. Поскольку никто не имел нужных навыков по перенастройке кристаллов управления и собственно их использованию, затянуться поиски грозили до прорыва купола, если бы постоянно соскальзывающая блондинка своим шатанием не напоминала о цели побега. Перевозить находящуюся в таком состоянии девушку на метле, даже очень хорошей и качественной, просто не представлялось возможным.

— С ней точно всё в порядке? — подозрительно уточнил Снежев, сгружая безвольное тело на дно единственной большой ступы из найденных туда, где уже лежали общие пожитки, несколько седельных мешков и запасной холст брезента для съёмной крыши.

Выбор этот не столько был всем приятен, сколько оказался единственным возможным в условиях творящегося бедлама. Копающаяся в настройках плоского диска с россыпью подвижных бугорков-кристаллов, Валент лишь негромко фыркнула:

— Бывало и хуже. В прошлый раз её вообще на полдня вырубило, а сейчас ничего, на внешние раздражители реагирует, глазами моргает. Может заклинание другое использовала или обвыклась к напору. Кстати, как думаешь, к чёрным чарам привыкание развивается так же как и при общении со стихиями?

Виль демонстративно покрутил пальцем у виска, намекая на актуальность подобных вопросов в сложившейся ситуации. Если судить по выражению светящихся глаз замотанной девицы, она была с ним полностью согласна. Оставшись в меньшинстве, Эл ещё раз фыркнула обиженным на весь мир ежом и повернулась обратно к диску:

— Как же это Паулиг делал? Он, как-то по пьяни у соседа ступу угнал. Если не соврал, конечно, зараза такая. Я сейчас…

Её совершенно беспардонно оттолкнули в сторону и, злобно рыкнув что-то про «безмозглых замковых», принялись копаться самостоятельно, старательно закрывая плечами возможный обзор. Раздался щелчок, за ним другой и с треском диск управления был выдран из планки вместе с частью настроечных цепей и небрежно отброшен на пол пусть и не новой, но вполне качественной и дорогой ступы.

— Да что ты творишь! — едва не задохнулась от возмущения Алеандр, трепетно любившая все лётные средства передвижения.

Подскочить и качественно пнуть этого бессовестного вандала, что посмел так хамски поступить с точнейшим сплавом технологии и чародейства, ей не позволил мощный рывок, буквально выдернувший пол из-под ног и едва не опрокинувший бойкую девицу за откидной бортик. Громко взвизгнув, Эл вцепилась в железную скобу и, зажмурившись, с ужасом стала ждать неминуемого столкновения с крышей навеса. Вместо этого её снова подбросило и швырнуло, на этот раз в другую сторону. Ступа, мазнув днищем по своим менее вместительным товаркам, с душераздирающим скрежетом рванула вдоль непокрытых стоек, опрокидывая и руша другие артефакты. Чудом не столкнувшись с опорой и лишь слегка оторвав от обшивки вензеля, ступа вырвалась из своего пристанища, стрелой взмыла в небо и, сбросив скорость в локте от дрожащего опасной радугой купола, круто завернула влево, ныряя к разваленной крыше одной из построек. От резкого движения, сгружённая на днище ноша слетела со своих мест, буквально погребя под собою активно трепыхающуюся Танку, так не вовремя очухавшуюся. Девица барахталась, пыталась ухватиться за беспрестанно скользящие по дёргающейся ступе мешки и сдавленно пищала, когда очередной снаряд достигал цели в виде девичьего бочка. Алеандр держалась значительно лучше, хотя ноги и разъезжались постоянно, а от кульбитов новоявленного гонщика начинало мутить даже её идеальное чувство равновесия. Другого управления от не-чародея без опыта работы с кристаллами она и не ожидала, а от одного взгляда на весело скачущий по днищу диск управления срочно хотелось выпрыгнуть за борт (благо опыт подобных полётов всё же имелся), но бесконечное метание становилось совершенно невыносимым. Опять ступа рванулась к куполу и, снова, лихо крутанувшись, ушла в другой бок.

— Ви-и-иль — тва-а-арь, — едва ворочая челюстью, чтобы от тряски не откусить язык, простонала Алеандр, пытаясь мелкими шажками приблизиться к неистовствующему вору. — Сво-о-олочь. К-кто ж так лета-а-ает? Д-давай лучше я-а-а…

— Нужно найти слабое ме-место, — сдержанно пояснил Виль, опасаясь очередной выходки неблагоразумной травницы; казалось, он был полностью невозмутим и восхитительно спокоен, но по дрогнувшему голосу, становилось заметно, что спокойствие обходится ему слишком дорого. — Лучше глянь, есть ли пробоины или трещины в стене: там проще вылететь.

— Да мы т-только внимание зря привлекае-ем! — вскрикнула Эл.

Танкин голос откуда-то из-под ног, сопровождаемый покашливанием и редким миганием света, с вселенской обречённостью добавил:

— Уж-же привлек-кли.

В тот же миг в воздухе с мерзким потрескиванием пролетело чужое заклятье, распространяя запах жжёной шерсти, и разорвалось снопом голубоватых огненных капель. Рефлекторно дёрнувшись, Алеандр выпустила свою единственную опору и кубарем полетела в общую кучу в углу ступы, выбивая из духовника очередной болезненный стон. Небо озарила ещё одна вспышка, другая, третья… вот уже с другой стороны купола невидимые враги присоединились к пальбе по неучтённой ступе, проявляя поразительное единение с осаждаемыми. Казалось, стрелять в летающую под куполом ступу им было куда увлекательнее, чем продолжать безрезультатно перебрасываться потоком сил между собой. Хозяева жутких уродцев, чьи тени, маячащие в лесу, были опознаны как горные тролли, по-прежнему не могли пробиться через защиту и из заклятья взрывались за переливчатой преградой, пугая и сбивая с толку не меньше, чем удары сероплащников. В двух местах деревянные элементы обшивки уже почернели и отвратно пованивали, полотнище крыши трепыхало на ветру отменным рваньём, а одна из боковых стенок и вовсе удлинилась раза в два, закрывая почти полностью даже долговязого Снежева. Валент не особенно представляла, зачем это понадобилось нападавшим, может они собирались раздуть кого-то из них или просто ошиблись заклятьем, но от образовавшегося перекоса ступа окончательно вышла из-под контроля. Теперь её заносило и швыряло уж совсем беспорядочно.

— Т-так мы т-точно убъёмся! — стонала Эл, в очередной раз пытаясь подняться. — Ч-что же им в-всё неимётся…

— Нужн-но пробить эт-тот демонов куп-пол, — поддержала её бесноватая подруга, чьи всё ещё нечеловеческие глаза смотрели уже значительно осмысленней. — Прикрой м-меня!

Вывернув из растрепавшегося кокона руку, Яританна подтянула к себе один из седельных мешков и принялась старательно выводить на нём что-то, периодически слюнявя синюшный палец, когда он переставал оставлять след на мешковине. Вместе со слюной вытекала и часть не успевшей усвоиться энергии, оставляя лиловые подтёки, напоминавшие пролитую акварель. С их помощью удавалось разглядеть подобие рун. Травница, впрочем, особо не присматривалась, поглощённая процессом поиска чего-нибудь более вразумительного, чем прихваченный для тётки сувенирчик, и менее полезного, чем когти и шейная вырезка поверженной нежити. Под руку, почему-то попадались только пустые зачарованные колбы, пучок засохшей кислицы и свёртки с прихваченной в спешке звёздной пылью.

— Вот и настало твоё время послужить на благо Родины! — с гордостью и внутренним ликованием подумала Алеандр, вытаскивая наружу слизкие от крови мешочки и гордо вздымая их над головой. — А Танка ещё хотела выкинуть.

Перебравшись через подругу, что, несмотря на тряску и всё ещё спутывающий ноги плащ, самозабвенно выводила руны уже на другом боку мешка, Эл подползла к опасно накренившейся боковине и, уцепившись за скобу, свесилась вниз, чтобы оглядеть театр военных действий. По периметру купола в специальных окопах сидели чародеи, удерживающие сетку из заговорных камней, их фигуры слегка светились от напряжения, и становилось понятным, что без замены или вливания резерва долго они не продержатся. Другие, судя по всему, не-чародеи, петляя зайцами бегали к одним из распахнутых дверей, вытаскивая оттуда большие свёртки и щедро распихивая их по окопам. Ступа снова сделала петлю, и Эл смогла заметить группу загонщиков, перезаряжающую жезлы для нового залпа заклятий. Получить ещё один безумный залёт с постоянным швырянием по ступе ей не хотелось. Выудив из-под ног первый мешочек, она зубами рванула на горловине завязки и, лихо перегнувшись через борт, опрокинула дурманное содержимое прямо на головы бойцов. Порыв ветра от движущейся ступы слегка сместил белоснежное облако в сторону лаборатории, и Алеандр тут же решила закрепить эффект рассыпав стразу и второй мешок. Завязки на нём поддались не сразу, и ткань сама буквально разошлась под пальцами, от чего травнице пришлось против воли измазать в наркотическом порошке ладонь и подбородок. Выглядеть от узоров из крови и зелья она стала поистине кошмарно, но настроение заметно улучшилось.

— Я несу вам лучи добра!!! — восторженно орала она отплёвывающимся внизу воинам, свешиваясь через бортик почти на две трети. — Добро пожаловать в мир солнечных единорогов!

Дрыгнув ногами так, что едва не вывалилась к своей облагодетельствованной пастве, Алеандр залилась весёлым переливчатым смехом, казавшимся сейчас не столько истеричным, сколько устрашающим. Яританна сразу же постаралась отползти подальше, а Виль непроизвольно вздрогнул, чуть не выронив концы управляющих цепочек. Даже участники осады на земле, не удостоившиеся чести попасть под звёздное облако, казалось, содрогнулись от этого пронзительного хохота. Часть из них сразу же вспомнила бывшую начальницу, что в моменты особого самодовольства также любила смеяться в особо изощрённой форме. Когда же пронзительные переливы девичьего голоса перешли на хрипы и всхрюкивания, Валент уже пришла в себя и судорожно вытирала лицо краем грязного подола.

— Что это? — нахмурился Виль, продолжая нервно коситься на травницу, словно у той случилась лишь короткая ремиссия здравости.

— Не отвлекайся! — Танка пнула его кулаком в бедро, потому что выше, стоя на четвереньках, просто не дотягивалась. — Вот!

Вор ненадолго отвлёкся от управления ступой, на которую ввиду повального веселья в рядах нападавших внимания уже никто и не обращал, и с удивлением, даже определённым пренебрежением воззрился на протягиваемый ему мешок, будто ему предлагали свежее отрубленную голову слизистого глотальщика.

— Когда опять приб-близимся… ай! — ступу сильно тряхнуло, и девушка ударилась плечом о скобу, — к-кинь это в купол!

Пояснять, что это Танка не стала. Она и сама не слишком понимала, как набор рун, вычерченных в спешке и без точного сопоставления с конспектом, должен сработать, ведь руны никогда не были её сильным местом и давались едва ли не хуже алхимии, поскольку при отсутствии таланта к их пробуждению Чаранит не обладала и должной аккуратность в начертательстве. Другого способа помочь с её скромными возможностями всё равно не было, хотя и руны для разрывания чар и ускорения не внушали особых надежд. В крайнем случае, мешок просто свалится кому-нибудь наголову, что само по себе уже не так уж и бесполезно.

Забившись обратно в свой угол и для пущей надёжности прикрывшись парочкой мешков, Яританна поджала к груди коленки и сильно зажмурилась: молиться с её нынешним статусом было бесполезно. К ней сразу же присоединилась икающая от накатывающего хохота Алеандр, решив поддержать испуганную подругу или, что более вероятно, опять не удержавшись на ногах. Виль, ухитрившись перебросить в одну руку все цепочки управления, наклонился за заговорённым мешком, скептично взвесил его и на следующем вираже, несильно запахнувшись, швырнул в поблёскивающую сферу купола. Снаряд беззвучно пролетел сквозь преграду, будто её и не было, и скрылся в полумраке леса.

— Э-э-э, — сконфуженно прокомментировал этот полёт вор, не ожидавший, видимо, даже такого результата при полнейшей непроницаемости границы и теперь ошарашено оглядывающий поверхность.

На месте полёта мешка барьер казался таким же цельным и невредимым, как и ранее, радовал взгляд единством переливов и лёгкой предупреждающей пульсацией. Неожиданно пространство прорезала ядовито-зелёная трещина, к ней присоединилась другая, третья легла корявой куриной лапой, четвёртая, пятая. Вот уже настоящая паучья сеть расползалась перед ступой, росла, множилась и непрестанно сыпала в стороны мелкими корешками новых трещин.

— Этого просто не может быть, — подался вперёд Снежев, словно не веря в происходящее.

И тут это случилось. Из глубины пространства, находящегося будто бы вне той или иной стороны преграды, послышался перезвон. Тихий почти мелодичный звук коровьих ботал, что стремительно нарастал, приближаясь, словно обезумевшее немое стадо гнали прямиком на них, желая сровнять с землёй.

— Трупы-ы-ы врагов из зе-е-емли восстаньте-е-е, — тихим, подрагивающим голосом, что низко вибрировал, пробирая до костного мозга сильнее стонов призраков и умертвий, затянула Яританна, стремясь собственным пением унять гнетущее чувство чего-то ужасного.

Паутина разломов треснула. Брызнули в стороны мелкие осколки чужого заклятья, раскалённые до слепящего сиянья, разрывая пространство для первой ударной волны, что опрокинула растерявшегося парня вместе с остатками вырванных из передней панели управляющих цепей, со звоном рассыпавшихся по днищу.

— Слышите-е-е? Чуете, чья-а-а плоть се-е-ейчас в огне? — тянула духовник чуть громче, но всё так же безобразно не попадая ни в одну ноту.

Удар сотряс небеса и землю, сцепив замершую меж ними ступу и неистово швырнув в противоположную сторону, пробивая разросшимся боком ставший хрупким, как перекалённое стекло, купол. Щедро полетели на головы и плечи беглецов жгучие искры варварски сокрушённого заклятья. Завизжала перепуганная Алеандр, стряхивая с волос шипящие комки чар.

— Э-э-это инквизиторски-и-ие мант-и-иии, — отчаянно дрожа от страха и боли, продолжала завывать Чаронит, стискивая в руках неровные скобы.

Яростно визжал ветер, свистели проносящиеся мимо ветки и рвался воздух, не доходя до лёгких, холодный, резкий, почти обжигающий. От невыносимого давления трещали зачарованные доски, дугою выгибаясь и пузырясь. Хрупкие человеческие тела сжимало тисками, давя мелкие сосуды и натягивая жилы струнами демонского инструмента. Закладывало уши, грозясь прорвать барабанные перепонки в стремленье растереть черепную коробку. Алеандр уже не визжала, лишённая возможности вздохнуть, она лишь закрывала голову, сжимаясь сильнее, словно это могло облегчить страдания тела.

— Жгут костёр по мне, жгут костёр по мне, — погребальным набатом билось в воспалённом мозгу духовника продолжение куплета, что однажды переложил отец из очередной царской патриотической песенки.

Старинный способ унять страх и отчаянье больше не приносил успокоения, лишь обострял боль в неестественно вывернутом хребте, что вопреки законам природы, удерживал свою целостность под гнётом.

Вдруг ступу рвануло в сторону и скорость, что несла их вперёд, ударила в днище, вращая артефакт безумной центрифугой. Смешались в едином потоке непрекращающегося вращенья усеянные тучами небеса, земля и погнутая обшивка. Слились в сплошной поток людские тела и грязные сумки. Казалось даже хрупкие души, вырванные из тел, погрязли в этом месиве, теряя крохи самости и расщепляясь первоэнергией.

То, что их полёт завершился, Алеандр определила лишь по специфическому звуку, доносящемуся откуда-то сзади. Собственно то, что это сзади помутнённый разум смог определить, и послужило восстановлению крох самоощущенья и осознания факта собственного присутствия во вселенной. Девушка с трудом оторвала трещащую по швам голову от чавкающей мшистой кочки и повернулась на звук. Стоящую на четвереньках Яританну жестоко рвало. Девица ещё пыталась совладать с организмом, но слабое нутро не желало поддаваться волевым усилиям.

— Мы реально живы? — не своим голосом уточнила Алеандр, чутко прислушиваясь к нарастающей боли в собственном теле и с каким-то удовольствием, констатируя по ней полноту своего состава. — Нужно Триликому посвятить что-нибудь…

— Посвяти ему мозги, всё равно вы с Яритой ими не пользуетесь, — простонал Виль, валявшийся неподалёку в позе лягушки, трижды перееханной телегой.

— Ну, мы же спаслись, в конце концов! — попыталась пожать плечами травница, но мышцы лишь слегка сократились.

— О-о-о, это всё объясняет, — ядовито прошипел парень.

— Честное слово, — подала голос трясущаяся от пережитого Танка, — это был не совсем тот эффект, на который я рассчитывала.

От холодной, выстуженной днями ненастий и ливней земли поднимался сизый пар. Очаги еще кипящей после взрыва силы мелкими озерцами были разбросаны на пару вёрст по округе. Клокоча и шипя, они время от времени выбрасывали высоко вверх потоки обжигающей энергии оставшейся от осколков рухнувшего купола. Их сила уже не прожигала мох и не облизывала огнём стволы деревьев предтечей торфяного пожара, но смрадно чадили чёрные ореолы выжженной земли вокруг врезавшихся в землю частиц заклятья настолько странного и чуждого замковой системе чародейства, что непонятным было само его существование, не говоря уже о дезактивации. Красовались вычерненными боками вековые сосны, что взрывной волной изогнулись бараньими рогами, наклоняясь облысевшими макушками к земле так близко, что подчас врывались верхними ветками в корни соседок. Вырванный дёрн оголял пласты песка и глины не хуже следов Второй Битвы Чародеев, когда земля оказывалась обезображена до кусков гранита. Нерукотворные курганы закопченной грядой опоясывали некогда благодатную поляну. Из их недр время от времени доносились стоны и хрипы погребённых заживо стражников, что, в отличие от чародеев, не могли активизировать защиту. Кому-то удавалось барахтаться в иссушенной земле самостоятельно, высвобождаясь из ловушки, пока хватало сил и воздуха в лёгких. Кто-то, будучи отброшенным вглубь леса, обошёлся лёгким испугом и по мере сил помогал выкапываться товарищам. Немногие Мастера, сохранившие после изнурительной осады остатки резерва, вяло и дезориентировано шатались от кургана к кургану, вытягивая наиболее активных крикунов, не разбирая к какому лагерю взывающий о помощи относился до взрыва. Для раскалённого песка все были равны.

— Собрать раненых! Связать пленных! Оцепить территорию! — отдавал приказы Шматкевский, курсируя меж группами истрёпанных подчиненных, что в большинстве своём впервые столкнулись с действительно сильным чародейством и теперь пребывали в состоянии глубокого потрясения и культурного шока, не реагируя даже на собственные повреждения.

Его команды слаженно игнорировались. Обычная городская стража, какой бы тренированной и профессиональной ни являлась, к катастрофам такого масштаба морально готова не была и сейчас просто радовалась факту собственной жизни; подмастерья, что не иначе как чудом укрылись за валуном и даже успели выбраться оттуда раньше, чем его прожгло осколком, сейчас восхищенно пялились на масштабы разрушений и едва не визжали от детского восторга, когда очередной гейзер подавал струю силы в небо; чародеи поопытнее от этого зрелища, напротив, кривились и вздрагивали, различая отголоски тёмной силы. До начальства, пусть и прекрасно себя зарекомендовавшего, никому не было дела.

Возможно, если бы голос Мастера-Боя звучал хоть чуточку громче, его приказы возымели бы больший эффект, но сорванные на осаде связки не позволяли напрягаться сильнее обычного, а при попытке усиления чарами любой хрип превращали в такое рычание, что в грозном мужчине ещё, чего доброго, могли заподозрить оборотня. Попасть под такие подозрения сейчас мог каждый третий, красуясь следами отрикошетивших заклятий, ожогами разной степени опасности. На грязных лицах чародеев от заклинания ночного зрения по-звериному блестели глаза, а потёки собственной крови запросто могли сойти за следы приближающегося безумия. Самым опрятным сейчас, скорее всего, был Курлячев, который для поддержания иллюзий сидел отдельно на одном из деревьев и в атаке на странный купол участия не принимал. Сейчас его нигде не могли обнаружить, но, раз уж странные гигантские уродцы продолжали топтаться среди изогнутых деревьев, изредка пиная зазевавшихся бандитов, то в числе покойников начальника чародейского отдела Васюковского отделения княжеской стражи тоже не числилось.

— Махтер! Ты только глянь! — восторженно завопил Сивилий, сияя поредевшей улыбкой.

Забросив благородный поиск и извлечение засыпанных, он стоял на гребне земляного вала и с ликованием рассматривал то, что осталось на месте некогда отлично укреплённого поместья. Редольф с большим трудом (левая рука после взрыва двигаться отказывалась) вскарабкался следом, для себя решая, отчихвостить нерадивого подопечного за отлынивание от работы или сделать вид, что ничего не случилось, чтобы лишний раз не драть горло.

Внутри огромного, вытянутого лучом котлована шёл снег. Крупные хлопья серовато-белого пепла, подхватываемые остаточными токами силы, взмывали в мутное ночное небо и, медленно кружась, по большой дуге опускались на каменные обломки траурными «сугробами», чтобы уже спустя мгновенье снова быть поднятыми в погребальный хоровод. Мельчайшие частицы их белёсым туманом витали в этом потоке, оседая мягким налётом на изрытой бороздами земле. Седые исполины разрушенных стен поверженной армией жались друг к другу. Взрывной волной их разметало по окружности воронки так, что лишь искривлённый, местами выгнувшийся дугой фундамент напоминал о былом расположении строений. В пепельной круговерти едва просматривались грязные комья, что были когда-то живыми телами и вряд ли даже осознали момент своей смерти. В лишённом звуков воздухе, что так и остался вертеться в своём невидимом куполе, остро пахло горелой плотью и нежитеводческой псарней, разбросанной ныне, наверное, на половину леса.

— Круто, йа!?! — Сив как-то по-детски неуверенно заглянул в лицо куратору, что совершенно не сочеталось с внешностью отъявленного головореза.

Юноша как будто и не ощущал гнетущего энергетического фона, что плотно окутывал воронку, расползаясь невидимыми отростками глубоко в чащу, и Мастер отметил для себя необходимость понатаскать паренька в этом вопросе. Так может случиться, что в следующий раз он и мимо открытого урочища пройдёт, не обратив внимания. Сейчас же молодому подмастерью было явно комфортно, хотя плещущиеся на дне котлована тёмные силы вносили хаос в общий фон, скручивая остатки резерва и вгоняя душу в глубокое уныние и трепет. Шматкевский устало нахмурился, пытаясь справиться с новым приступом головокружения, сопровождавшегося отвратительным писком в ушах:

— Алхимика мне сюда.

Как ни странно, в этот раз его тихий хрип был всеми услышан, и потрёпанного мужчину с грязной повязкой на ухе с завидным проворством впихнули наверх, едва не поддавая вслед сапогами. Умами выживших, тех, что пребывали в относительно здравом рассудке, правили сейчас эмоции, и страх пережитого, заставляя под действием распылённой по округе темноты судорожно искать виновного, чтобы свершив кару, избавиться от разрывающих душу чувств. Трубевской, подрастеряв всю свою былую насмешливость, потерянно ёжился, и сам ощущая, что роль великой жертвы и всеобщего козла отпущения оказалась уготована ему по какой-то вселенской несправедливости. Былые сослуживцы смотрели на его едва прикрытую рваньём спину с нескрываемой кровожадностью, готовые приступить к показательному самосуду.

— Что скажете, коллега? — максимально дружелюбно, насколько позволяла обстановка, поинтересовался Мастер-Боя, широким взмахом здоровой руки обведя изуродованное поместье.

Услышав это, Трубевской непроизвольно вздрогнул, почти ожидая обвинений, но благодаря многолетней выучке постарался взять себя в руки и повторил жест командира. На узкую желтоватую кисть тут же опустилось несколько пепельных хлопьев. Задумчиво растерев их пальцами, чародей понюхал белый налёт, чуть лизнул и даже, поплевав, растёр о слегка кровоточащую десну прежде, чем с толикой раздражения ответить:

— Понятия не имею, что здесь именно произошло, но, кажется, самоуничтожилось сразу несколько алхимических реактивов. Без лаборатории точнее не скажу, но вопрос не в этом. Вопрос в том, что могло вызвать их активацию.

— А Вы сами разве не чувствуете? — слегка усмехнулся Редольф.

— Ч-чернокнижие? — робко уточнил алхимик, невольно передёргиваясь от одной мысли о запрещённых чарах.

Шматкевский многое бы отдал, чтобы дела обстояли именно так. Чернокнижие, хоть и было повсеместно порицаемо и во всех учебных заведениях держалось под запретом, всё же и в подмётки не годилось настоящей некромантии, чей почти неуловимый след боевик обостренным чутьём улавливал в воздухе. Этого излучения не чуяли уже несколько веков, лишь в памяти крови осталось представление о нём, как страх у искусственно выращенного кролика перед лесным волком. Чародею от этого глубинного страха, туманящего голову, было неловко. Если чернокнижие искоренялось простым уничтожением запретной книги и слабым промыванием мозгов нарушителю, то с некромантами даже инквизиторский огонь справлялся через раз, отступая перед разрушительной заразой.

Его безрадостные размышления прервал шум возни за спиной. Погорелое братство, успевшее едва ли не побрататься на фоне общих невзгод, с недовольством и агрессией встречало выходящих из подлеска чужаков, сразу же начавших во всё вмешиваться. Прибывшие с отрядом штатные лекари без лишних приказов направились к раненым, распаковывая ПНСИ и расчехляя связки целительных артефактов, для тех, кто не мог задействовать регенерацию сам. Два алхимика с завидной сноровкой разворачивали небольшую походную лабораторию и опасливо соскребали чёрные отложения на месте упавших осколков. Оставшиеся без работы боевики шатались меж выживших, пробуя отделить своих от чужих, чем вызывали одинаковую ненависть с обеих сторон. Затянутые в новенькие боевые костюмы, с мягкими огнеупорными масками и шипастыми вставками серебра на плечах и шее, они казались смешными и нелепыми среди грязных, оборванных и окровавленных людей, что взирали на явившуюся помощь почти с ненавистью.

— Как всегда вовремя, — не скрывая разочарования, проговорил Шматкевский и стал спускаться со своей обзорной площадки.

Заметив какие-то действия среди покалеченного населения, бойцы подкрепления приободрились в надежде хоть как-то разобраться в происходящем: найти среди контуженных или хотя бы определить по нашивкам командира никак не удавалось. Двое боевиков сразу же отделились от группы.

— Глава третьего звена Ратур Киреев, — коротко представился шедший впереди, слегка отогнув край маски, чтобы продемонстрировать знак особого отряда замковых боевиков. — Мы должны были отойти под начало Мастера Шматкевского, но раз его ещё не нашли…

— Я - Шматкевский, — совершенно невесело хмыкнут чародей.

— …! — шокировано вскрикнул второй, чей голос показался командиру смутно знакомым; видимо, доводилось вместе служить или проходить бесконечные показательные учения.

Если судить по удивлению боевика, на себя Редольф смахивал сейчас очень отдалённо. Собственно и чувствовал он себя соответственно, а потому не стал растягивать необходимые представления:

— Вы опоздали. В ходе операции по захвату, спровоцированной стороной неприятеля, объект самоликвидировался. Причины произошедшего пока не выяснены. Проверьте болтуны: наши разряжены. При наличии связи, сразу же вызовите, экспертов. Да, и оцепите периметр хоть на время, неизвестно, как далеко эта гадость разлетелась.

— Что точнее произошло? — не унимался Киреев, что за свою жизнь и немалый боевой опыт не видал паршивей места и гаже энергетики.

— Главный! — окликнул его один из бойцов, волокший за шкирку трясущегося, но на удивление почти не пострадавшего мужичка в форме городской стражи. — Смотри, кого мы нашли неподалёку.

Узнать в жалком, зеленоватом от страха человеке начальника чародейского отдела Васюковского отделения княжеской стражи было не сложно. Он был почти не потрёпан, непозволительно чист и лишь выбитые зубы и заплывшая щека слегка извиняли бывшего командира в глазах соратников, хотя отсутствие следов крови или каких либо серьёзных повреждений, только добавляли его образу подозрительности. Мужчина расфокусировано смотрел перед собой и невнятно бормотал воззвания к Триликому, словно ему в череп вставили сборник молитв.

— Прямо с дерева сняли, идиота. Ствол на земле валяется, а этот так и сидит на ветке с выпученными глазами, — мужчину, не видевшего всего ужаса произошедшего, эта ситуация, кажется, очень забавляла, пусть и от одной ударной волны от эдакого «веселья» весь их отряд и посбрасывало с мётел, как учеников-первогодок. — Лучше на это гляньте.

Боец не без сопротивления (сквозь бормотание его даже попытались укусить) выдрал из судорожно сжатых пальцев Курлячева и протянул командующим средних размеров седельный мешок обычной ступы. Деталь лётсредства была практически целой, пахла протухшей кровью и слегка светилась полустёртым узором. Мужчины синхронно отшатнулись от подношения, чем вызвали недоумение боевика и мерзкое подхихикивание блаженного, тянущего к мешку скрюченные руки, измазанные чем-то сияющим.

— …! — потрясённо повторил знакомец Редольфа на этот раз даже немного уважительно.

Его начальник серебряным клинком подцепил завязки опасного артефакта и с крайней осторожностью направился к копошащимся в реактивах алхимикам, стараясь лишний раз даже не вдыхать миазмов, исходящих от неизвестного заклятья.

Редольф проводил его взглядом и бессильно опустился на ближайший камень, переводя дыхание. Сталкиваться с некромантией было страшно, но куда ужаснее оказались напитанные ей руны, что, будучи даже извращёнными и ужасными в начертании своём, несли мощь сравнимую с сильнейшими артефактами древности. Создавалось впечатление, что за один вечер на волю оказались выпущены столько запретных сил, сколько не снилось даже элитным штурмовикам Царя. Некромантия, запрещенные артефакты, неизвестные реактивы, невозможные заклятья — и это только то, что являлось на поверхности обнаруженного болота. Шматкевский коротко взвыл, и тут же постарался взять себя в руки: ему ещё предстояло придумать, как об этом донести вспыльчивому приятелю, не вызвав у него самопроизвольного выброса.