Фитин

Глава I «РАССТРЕЛЬНАЯ» ДОЛЖНОСТЬ

Самое главное событие, произошедшее в СССР 13 мая 1939 года, не нашло никакого отражения на страницах советских (а уж тем паче зарубежных) газет. Хотя в те дни, начиная с 12 мая, в нашей прессе вообще доминировала одна скорбная тема: одиннадцатого числа, как писалось, «при исполнении служебных обязанностей в результате воздушной катастрофы» — отрабатывался ночной полёт «вслепую» — погибли замечательные лётчики Герои Советского Союза Анатолий Серов[1] и Полина Осипенко[2], и во всех газетах, из номера в номер, по несколько полос, обведённых траурной рамкой, было заполнено соболезнованиями и воспоминаниями...

Но что же писали газеты от 14 мая 1939 года о событиях предыдущего дня? В принципе, о международных и основных внутрисоюзных событиях они все писали одно и то же, «эксклюзивной» информации не было. А потому возьмём газету «Правда», орган Центрального и Московского комитетов ВКП(б), которая тогда официально считалась «ежедневной руководящей газетой большевистской партии». Её 1-я и 2-я полосы вышли под «шапкой»: «Сегодня Москва хоронит доблестных лётчиков...», 3-я полоса была, что называется, «целевая: «Новосибирская область в третьей Сталинской пятилетке», а три последние страницы газеты были посвящены событиям партийной, внутрисоюзной и международной жизни.

На первый взгляд, ничего особенно примечательного в нашей стране и в мире тринадцатого числа не происходило. На 4-й и 5-й страницах «Правды» помещены, в частности, репортаж с пограничной заставы на юго-восточной границе и информация о подготовке к выпуску курсантов Ленинградского военно-морского инженерного училища им. Дзержинского. Тексты написаны по принципу «мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути», то есть боевая учёба везде идёт успешно. Обращает на себя внимание письмо И. Золотарёва из города Туапсе «За что меня исключили из партии?» — горькая история о том, как в недавнем ещё 37-м году коммуниста с 1926 года исключили из ВКП(б) «за связь с врагами народа и как сына кулака». В сопровождающем это письмо редакционном комментарии корреспондент «Правды» В. Климов доказывает, что товарищ Золотарёв был злонамеренно оклеветан...

На 6-й, «международной», странице события уже боевые, но нашей страны они пока ещё никак не касаются. Вот 13 мая корреспондент ТАСС сообщает из Варшавы: «Данцигский сенат запретил польским организациям в Данциге[3] отметить годовщину со дня смерти маршала Пилсудского[4] (12 мая). Власти Данцига сообщили польскому комиссару, что они не берут на себя ответственности за безопасность поляков в случае организации ими каких-либо собраний по поводу этой годовщины... Польские газеты сообщают о продолжающемся в Данциге антипольском терроре. 11 мая фашисты разгромили польский книжный магазин и побили окна в других польских магазинах. Вчера все польские газеты в Данциге были конфискованы...» Варшавскому тассовцу вторит парижский, его информация также получена из Польши: «Как сообщает варшавский корреспондент “Фигаро”, германские фашисты тайно доставили из Германии в Данциг большое количество оружия. Часть оружия поступает в Данциг из Восточной Пруссии. За последние 10 дней в Данциг проникло под видом туристов около 30 тысяч германских штурмовиков...»

События эти можно назвать прелюдией Второй мировой войны, однако об этом ещё мало кто догадывался. А ведь до войны, которая начнётся 1 сентября с нападения гитлеровской Германии на Польшу, оставалось всего лишь три с половиной месяца.

Тревожные сообщения приходили и с Дальнего Востока, где японские агрессоры пытались покорить северный Китай: «В юго-восточной части провинции Хубэй за последние дни китайские войска произвели ряд атак на позиции противника. В боях японцы потеряли свыше 1000 человек». «11 мая в районе юго-западнее Кантона между японскими и китайскими воздушными силами произошёл воздушный бой. В этом бою принимали участие 32 китайских самолёта и 24 японских». (Интересно, сколько китайцев было в числе тех 32-х лётчиков? Или в воздухе дрались с японцами только лишь советские пилоты-добровольцы?) И ещё одно тассовское сообщение, на этот раз — из Шанхая, от 13 мая: «Агенты Ван Цзин-вея[5] пытаются подкупить китайские газеты. Так, газета “Вэньвэйбао” сообщает, что один из агентов Ван Цзин-вея 11 мая явился в редакцию этой газеты и предложил ей месячную субсидию в несколько тысяч долларов. Руководители газеты решительно отвергли это предложение».

Всё произошедшее нашу страну напрямую ещё как бы и не касалось... Хотя 11 мая — до редакций газет эта информация пока что не дошла — японцы напали на ближайшего союзника СССР — Монгольскую Народную Республику. Советские войска вскоре придут на помощь монгольским друзьям, и агрессор потерпит несколько сокрушительных поражений. Именно тогда впервые ярко воссияет полководческая звезда Георгия Константиновича Жукова...

Но и не эту очередную японскую агрессию мы назвали в начале своего рассказа самым главным событием дня 13 мая 1939 года. Самое главное событие произошло в Москве, где на должность начальника 5-го отдела Главного управления государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел (ГУГБ НКВД) СССР был назначен Павел Михайлович Фитин, которому на ту пору не исполнилось ещё и тридцати двух лет.

Такое утверждение вряд ли понятно современному читателю, да и тогда, в далёком 1939-м, с ним, без сомнения, мало бы кто согласился. Но в данном случае историку виднее — и мы без труда докажем свою правоту.

Прежде всего, что такое 5-й отдел? Объясним, что до конца сентября 1938 года он назывался 5-м отделом Первого управления НКВД СССР, перед тем — 7-м отделом ГУГБ НКВД СССР, а до июля 1934 года — Иностранным отделом Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. (Ранее он имел ещё несколько иных названий.)

«Всё ясно! — воскликнет просвещённый читатель. — Это же легендарный ИНО — внешняя разведка!»

Вот именно! Но почему же данное назначение не произвело особенного впечатления на современников Фитина (речь, конечно, идёт о тех немногих, кто об этом назначении знал)? Да потому хотя бы, что никто тогда не предполагал, что с его приходом на должность закончится «чехарда» начальников внешней разведки.

Ведь как оно было?

17 февраля 1938 года в своём служебном кабинете скончался от сердечного приступа Абрам Аронович Слуцкий, руководивший разведкой с мая 1935 года; сменивший его в качестве исполняющего обязанности начальника отдела Сергей Михайлович Шпигельглас пребывал в должности до июня, а в ноябре того же 1938 года вообще был арестован и расстрелян в январе 1941-го; Зельман Исаевич Пассов поуправлял разведкой до 2 ноября 1938 года, после чего также был отстранён, арестован и расстрелян через три дня после Шпигельгласа; разведкой же ровно месяц — со 2 ноября по 2 декабря всё того же жуткого 1938 года руководил Павел Анатольевич Судоплатов, которого вскоре объявили «врагом народа» и исключили из партии... Однако ему здорово повезло, потому как 25 ноября 1938 года на смену Николаю Ивановичу Ежову руководить Наркоматом внутренних дел СССР пришёл Лаврентий Павлович Берия — и волна репрессий пошла на убыль, хотя, конечно, «подручных» Ежова тогда постреляли немало. Так как Судоплатов к таковым не относился, то он был просто снят с должности, но не репрессирован; вместо него разведку возглавил Владимир Георгиевич Деканозов, который через полгода, в мае 1939-го, стал заместителем наркома иностранных дел, и расстреляли его только в конце 1953 года, по «делу Берия», уже как его «подручного».

Вот такая вот, как мы сказали, «чехарда» — к сожалению, в большинстве случаев «со смертельным исходом», — происходила в то время вокруг должности начальника внешней разведки НКВД СССР. В общем, должность в полном смысле слова была «расстрельной». Так что, думается, вряд ли кто завидовал стремительной карьере «мальчика» 1907 года рождения, который в марте 1938 года пришёл на службу в НКВД армейским младшим лейтенантом запаса (но и это звание не было тогда ему ещё официально присвоено), а в мае 1939-го, в чине майора госбезопасности[6], уже принимал под своё начало один из важнейших отделов ГУ ГБ... Тем более вряд ли кто думал о том, что Павел Фитин будет руководить разведкой не считанные месяцы, как его предшественники, а целых семь лет, и это окажутся самые трудные годы в истории Службы, потому как придутся они на время Второй мировой и Великой Отечественной войн. К тому же всё то, что за этот сложнейший период было сделано сотрудниками внешней разведки под руководством Павла Михайловича, невозможно переоценить, ибо разведка не только внесла огромный вклад в дело достижения Великой Победы над нацизмом, но и создала себе огромный задел на будущее. Именно поэтому мы и считаем, что назначение Фитина на должность начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР было самым важным событием, произошедшим 13 мая 1939 года — а может быть, и во всём том году... Надеемся, что с этим согласятся и наши читатели.

А чтобы сразу составить определённое представление о Павле Фитине, мы сейчас приведём маленький, но очень важный и характерный эпизод из его биографии.

Как мы помним, в декабре 1938 года исполняющий обязанности начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР Павел Судоплатов был снят с занимаемой должности и исключён из партии. Вот что писал об этом Павел Анатольевич в книге «Разведка и Кремль»:

«Партбюро приняло это решение при одном воздержавшемся. Фитин, недавно назначенный на должность заместителя начальника Иностранного отдела, воздержался, потому что, по его словам, я был ему абсолютно неизвестен. Его честность и порядочность, весьма необычные в тех обстоятельствах, не повредили его карьере...»[7]

Иной принципиальный читатель может сказать, что Фитину вообще следовало бы выступить против решения партбюро, защитить Судоплатова, — но безрассудным самоубийцей он не был, да и такое его отчаянное выступление ровным счётом ничего бы не изменило в, можно сказать, «запрограммированном» решении партийного бюро. Ведь то, что он воздержался, в конечном итоге также ничего не значило, но зато Павел Михайлович показал себя честным и смелым человеком, и это, в чём нет сомнения, заметили все, а люди достойные — по достоинству же и оценили. Понятно ведь, что в ответ на слова Фитина, мол, Судоплатов ему «абсолютно неизвестен», вполне можно было выдвинуть обвинение, что он сам проглядел «врага народа», а значит, у него напрочь отсутствует необходимая сотруднику органов «революционная бдительность». Думается, что начальству тогда позиция Фитина не понравилась — но ничего, проглотили...

Ну а теперь, прежде чем начать рассказ о судьбе своего героя, мы постараемся ввести читателей в реалии того сложного и противоречивого времени. Начнём с самого главного: что же это такое — служба разведки, и зачем она нужна? Ответ дадим с позиций именно того времени.

В январе 1940 года в Москве тиражом в 300 тысяч экземпляров — фантастическим для нашего сегодняшнего дня — был выпущен «Политический словарь», который ориентировал советских граждан в реалиях современного мира и объяснял им подоплёку многих исторических событий. Нам в данном случае очень интересно, как же тогда трактовалось понятие «Разведка». В соответствующей статье словаря говорилось (начало статьи, относительно военной разведки, мы пропускаем):

«Политическая разведка — собирание секретных сведений о политической жизни и дипломатической деятельности иностранных государств, политических партий, государственных учреждений и т. д. <...>

Буржуазные разведчики — шпионы, работающие в пользу разведок капиталистических стран. Их шпионская деятельность сочетается с диверсиями, вредительством и террором. При подборе разведчиков иностранные разведки широко используют лютых врагов советского народа: троцкистско-бухаринских бандитов, осколки контрреволюционных партий — эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, а также уголовных преступников. Советский народ с помощью своей разведки разгромил гнезда этих агентов иностранных разведок. Для осуществления задач третьей пятилетки необходимо полностью ликвидировать последствия контрреволюционного вредительства, шпионо-троцкистско-бухаринских агентов иностранного капитала, поднять большевистскую бдительность во всей работе по строительству коммунизма и всегда помнить указание партии о том, что, пока существует внешнее капиталистическое окружение, разведки иностранных государств будут засылать к нам вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, чтобы портить, пакостить и ослаблять нашу страну, чтобы мешать росту коммунизма в СССР»[8].

Вот такие задачи официально стояли перед советской внешней разведкой, которую возглавил Павел Фитин.

И вот что ещё сказано, но уже в статье «Народный комиссариат внутренних дел (НКВД)»:

«Советская разведка пользуется любовью и постоянной помощью всех трудящихся в борьбе с врагами народа»[9].

(Нет смысла объяснять, что написана откровенная глупость — и разведка с «врагами народа» не борется, и «все трудящиеся» вряд ли могут ей чем-то помогать, — но звучит весьма гордо и убедительно!)

Вообще характерно, что если сегодня мы только и знаем, что извиняемся перед всеми за наши реальные или, гораздо чаще, мнимые прегрешения прошлого, то здесь позиция великой державы обозначена чётко: они — плохие, мы — хорошие, их мнение нам безразлично. А потому это только «буржуазные разведчики» сочетают свою шпионскую деятельность «с диверсиями, вредительством и террором». А мы — ни-ни, мы, так сказать, «белые и пушистые»... Хотя, действительно, когда 23 мая 1938 года со стен и потолка роттердамского ресторана «Атланта» счищали ошмётки, оставшиеся от оуновского лидера Евгена Коновальца[10], «ликвидированного» известным нам уже Павлом Судоплатовым, все были уверены, что тут произошла либо какая-то националистическая «разборка», либо гитлеровские «хозяева» сами убрали своего зарвавшегося холуя... И когда 20 августа 1940 года в далёком жарком Мехико получил смертельный удар ледорубом по голове «демон революции» Лев Троцкий, никто также не смог связать данную спецоперацию с советской разведкой, хотя испанец Рамон Меркадер, непосредственный исполнитель этой акции, был задержан и провёл в тюрьме целых два десятилетия, так ни в чём и не признавшись!

Блестяще работали ребята, чисто, ничего не скажешь! А «западники», значит, тогда чаще прокалывались, почему и можно было официально навешать на них всех собак, даже в «Политическом словаре». Впрочем, к этому весьма любопытному и познавательному изданию, передающему само учащённое дыхание своего времени, мы ещё не раз вернёмся, а пока всё-таки конкретно объясним, что представляла собой к середине 1939 года внешняя разведка НКВД СССР, какие задачи она решала.

Иностранный отдел ВЧК (Всероссийской Чрезвычайной Комиссии) был образован 20 декабря 1920 года, а в феврале 1922 года вошёл в состав Секретно-оперативного управления Государственного политического управления при НКВД, затем, несколько позже, — Объединённого государственного политического управления при Совете народных комиссаров СССР (ОГПУ НКВД СССР). Главной задачей ИНО считалось тогда «выявление на территории иностранных государств контрреволюционных организаций, ведущих подрывную деятельность против нашей страны»[11]. Понятно, что «контрреволюционными» могли быть только организации, составленные из белогвардейцев, российских эмигрантов и тому подобной публики, готовившей свержение советской власти, так что данная задача относилась к тем функциям, которые впоследствии решала внешняя контрразведка — структурные подразделения разведки, охраняющие саму Службу, а также различного рода советские представительства за рубежом от проникновения иностранных спецслужб. К задачам того же характера можно отнести «добывание документальных материалов по всем направлениям работы, в том числе таких материалов, которые могли бы быть использованы для компрометации как лидеров контрреволюционных групп, так и целых организаций», «установление за рубежом правительственных и частных организаций, занимающихся военным, политическим и экономическим шпионажем», а также «контрразведывательное обеспечение советских учреждений и граждан за границей». Чисто разведывательным направлением работы ИНО можно назвать «освещение политической линии каждого государства и его правительства по основным вопросам международной политики, выявление их намерений в отношении России, получение сведений об их экономическом положении».

Центральный аппарат разведки включал порядка семидесяти человек для руководства заграничными резидентурами, которые тогда громоздко именовали «разведаппаратами». Кстати, в этих «аппаратах» работало всего от двух до четырёх сотрудников, официально числившихся служащими дипломатических или торговых представительств. В Центре было шесть секторов. «Северный» занимался странами Прибалтики и Скандинавии; «Польский», соответственно, работал по нашему «заклятому другу» — Польше, которая, приобретя в конце концов независимость после всех «польских разделов» XVIII—XIX веков, вновь ощутила амбиции на уровне чуть ли не «Речи Посполитой» XVI столетия, когда её территория растянулась от Балтийского почти до Чёрного моря, и принялась досаждать своему восточному соседу; «Центральноевропейский» отдел имел резидентуры в Берлине и в Лондоне, занимаясь великими государствами Европы; отдел «Южноевропейский и балканских стран» работал по тем государствам, где поначалу неподалёку от российских границ обосновались многие белогвардейские эмигранты; «Восточный» отдел «отхватил» огромную географическую территорию от Турции и Ирана до Японии и Китая; интересы «Американского» отдела ограничивались Северной Америкой — его резидентуры находились в Нью-Йорке и Монреале.

В 1930 году штат ИНО ОГПУ составлял 122 человека, половина из которых трудилась за рубежом. Можно сказать, что это немного, но не будем забывать, что любая спецслужба сильна прежде всего своими помощниками, которые и определяют уровень её разведывательных возможностей.

К тому времени задачи и направления работы советской разведки существенным образом изменились. Во-первых, были чётко определены объекты, представляющие наибольший разведывательный интерес: Англия, Франция, Германия, Польша, Румыния и Япония, а со стороны северо-запада — три прибалтийских государства и Финляндия. Во-вторых, перед разведкой среди прочих был поставлен теперь и ряд совершенно новых задач: «раскрытие интервенционистских планов, разрабатывавшихся руководящими кругами Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии, Японии, и выяснение сроков реализации этих планов»; «выявление планов руководящих кругов перечисленных стран по финансово-экономической блокаде нашего государства»; «добывание документов о секретных военно-политических соглашениях и договорах между указанными странами»; «добывание для нашей промышленности сведений об изобретениях, конструкторских и производственных чертежей и схем, технических новинок, которые не могут быть получены обычным путём»[12].

Можно понять, что наша разведка во всех отношениях стала настоящей стратегической разведкой. Но что означает такое понятие?

«Стратегическая разведка даёт знания, на которых должна основываться внешняя политика нашей страны как во время войны, так и в мирное время»¹ [13], — писал американский специалист по разведке С. Кент.

Думается, та информация, которую получали сотрудники ИНО, помогала советскому руководству в определении внешнеполитической линии СССР — за исключением тех случаев, разумеется, когда «вожди» считали себя умнее и прозорливее всех (такое, как известно, происходило в нашей истории довольно часто и с пугающей периодичностью) — и поступали так, каким заблагорассудится. Ну да ладно, не о «вождях» сейчас речь...

Особый интерес внешней разведки уже со второй половины 1920-х годов вызывала Германия — точнее, те процессы, что происходили в этой стране, давнем и перманентном источнике европейского беспокойства. Казалось бы, потерпев сокрушительное поражение в Мировой войне 1914—1918 годов, она должна была бы несколько успокоиться, поумерить свой воинственный пыл, забыть былые амбиции и залечивать полученные раны. Но нет, этого не произошло, причём по той причине, что вслед за военным поражением Германия подверглась воистину провокационному национальному унижению.

Соглашение о прекращении военных действий между Антантой и Германией было заключено 11 ноября 1918 года во французском регионе Пикардия, недалеко от города Компьен, в железнодорожном салоне-вагоне маршала Фердинанда Фоша. Эту подробность необходимо запомнить!

28 июня 1919 года в Версале был подписан договор, официально завершивший войну Англии, Франции и Италии с Германией. В соответствии с этим унизительным соглашением Германия возвращала Франции Эльзас и Лотарингию — провинции, отторгнутые у французов в результате франко-прусской войны 1870—1871 годов. Ну, здесь всё понятно и достаточно справедливо. Зато Польша почему-то получала выход к Балтийскому морю — так называемый «Польский коридор», отрезавший от Германии Восточную Пруссию, недаром именуемую «колыбелью прусского милитаризма». Старинный германский порт Данциг был обращён в «вольный город» под охраной Лиги Наций, а под контроль той же организации — на целых полтора десятилетия — попал Саарский угольный бассейн, питавший тяжёлую индустрию Германии. От Германии были отторгнуты три округа, присоединённые к Бельгии, часть германского Шлезвига отошла к Дании, а Мемель[14] вскоре передали Литве... К тому же немногочисленные германские колонии поделили между собой Англия, Франция и Япония — последняя также принимала определённое участие в Мировой войне на стороне Антанты.

Так ведь и этого мало! Изрядно обкорнав немецкие территории и основательно пограбив Германию материально, англо-французы ещё и отняли у немцев их «любимые игрушки» — боевую технику и вооружение и изрядно порезали немецкую армию. По условиям мирного договора Германия должна была передать странам Антанты 5 тысяч артиллерийских орудий, 30 тысяч пулемётов, 3 тысячи миномётов, 5 тысяч паровозов и 150 тысяч вагонов, 2 тысячи самолётов, 10 тысяч грузовиков, 10 линкоров, 6 тяжёлых и 8 лёгких крейсеров, 50 эсминцев и 160 подводных лодок. Все прочие корабли германского военно-морского флота разоружались... Германская делегация отчаянно сопротивлялась и, не отстояв ни пяди исконной немецкой земли, сумела выторговать для себя пять тысяч пулемётов, триста самолётов и пять тысяч грузовиков... Союзники также поставили жесточайшие условия: численность армии — рейхсвера — не должна превышать ста тысяч человек, объединённых в семь пехотных и три кавалерийские дивизии, без танков, без тяжёлой артиллерии и авиации.

Это было мерзко и унизительно!

Что ж, своих обид немцы не простили и не забыли. Недаром же двадцать лет спустя, 22 июня 1940 года, когда теперь уже Германия сокрушила Францию во Второй мировой войне, Гитлер не только избрал местом для подписания перемирия всё тот же Компьенский лес, но и приказал доставить туда памятный вагон давно уже почившего маршала Фоша, хранившийся в каком-то из французских музеев. В этом вагоне французы и капитулировали...

А пока Германия жила ожиданием мщения. Но немецкие промышленники и политики понимали, что если от стран Запада можно было лишь отобрать — или возвратить — ранее отобранное, то, следуя на Восток, можно было не только серьёзно расширить жизненное пространство, но и приобрести новые источники сырья, что настоятельно требовалось для развивающейся промышленности.

Это чётко понимал и «фюрер германской нации» Адольф Гитлер, ставший 30 января 1933 года рейхсканцлером и получивший по результатам референдума, проведённого 19 августа следующего года, полномочия главы государства. Дорвавшись до власти, фюрер уверенно начал подготовку к новой мировой войне. О том, против кого будет эта война, Гитлер скрывать не собирался. В своей «программной работе» — книге «Mein Kampf»[15], первое издание которой было опубликовано ещё в 1925 году, он писал с предельной откровенностью:

«<...> Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет тому назад.

Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определённо указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвём с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.

Сама судьба указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор содержалось её государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. <...>

С чисто военной точки зрения война Германии-России против Западной Европы (а вернее сказать в этом случае — против всего остального мира) была бы настоящей катастрофой для нас. <...>

Уже один факт заключения союза между Германией и Россией означал бы неизбежность будущей войны, исход которой заранее предрешён.

К этому, однако, надо добавить следующее:

Современные владыки России совершенно не помышляют о заключении честного союза с Германией, а тем более о его выполнении, если бы они его заключили. <...>»[16]

Всё откровенно до предела! А то, что 23 августа 1939 года был подписан «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом», так ведь германское руководство и с Польшей чего только не наподписывало, а потом гитлеровцы взяли да и раздолбали поляков, за десять дней уничтожив то самое Польское государство, за возрождение которого боролись многие поколения польских революционеров — от Тадеуша Костюшко[17] до самого Юзефа Пилсудского... Ну, это общеизвестные факты!

Вот и пойми, почему в советской прессе в конце 1930-х — начале 1940-х годов время от времени помещали карикатуры фашистского волка в овечьей шкуре миротворца? Ведь «волк» этот по-честному — изначально откровенно и чётко — обозначил свою позицию, а наши «вожди» про то словно бы и позабыли... Неужели ждали, что лидер национал-социалистов Адольф Алоисович одумается, раскается и от чистого сердца предложит советскому вождю Иосифу Виссарионовичу что-нибудь типа: «Забудем прошлое, уставим общий лад»[18]?! Так нет же, Гитлер — повторим ещё раз — заявил прямо и безальтернативно: «Уже один факт заключения союза между Германией и Россией означал бы неизбежность будущей войны, исход которой заранее предрешён». Этому своему убеждению он остался верен, эти свои заявления ни разу не дезавуировал.

О том, что приоритеты фашистской Германии не меняются, свидетельствовали и советские спецслужбы. Особенно тревожными их сигналы стали несколько позже — тогда, когда после поражения Польши Германия получила общую границу с Советским Союзом. 4 декабря 1939 года заместитель наркома внутренних дел Украинской ССР капитан госбезопасности[19] Горлинский сообщил:

«По нашим данным, гестапо подготовляет переброску на территорию СССР группы своих агентов, окончивших специальную разведывательную школу в г. Линце. Из них нам известны: Иоганн Вагнер, Франц Шварцель — из г. Вены, Тологойбель, Дацшек, Геринг, Олешау, Рангантинер. <...>

Возможно, что перечисленные лица будут заброшены в СССР под видом дезертиров из германской армии, бежавших из-за преследований за революционную деятельность. <...>»[20]

«<...> Поданным пограничных войск Украинской ССР, отмечается прибытие в пограничную полосу в направлении г. Перемышля германских пехотных и танковых частей и переброска войск из этого района в северном направлении, — докладывал 14 июля 1940 года уже сам нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия, конкретизируя сказанное: — За последнее время отмечены вновь прибывшие части германской армии: в г. Кросно (65 км юго-восточнее Перемышля) — пять пехотных полков; в г. Ярослав (20 км севернее Перемышля) — 39-й пехотный и 116-й артиллерийский полки; в г. Жешув (60 км северо-западнее Перемышля — 129-й пехотный, зенитный и артиллерийский полки...

7 июля 1940 г. в г. Ярослав прибыло три эшелона немецких войск с 70 танками. Отмечено прибытие танковой части в г. Люблин (100 км юго-западнее Брест-Литовска). <...>»[21]

Кстати, документ это большой, так что гитлеровских частей, подошедших к границам Советского Союза, перечислено очень и очень много.

«5 сентября 1940 г. начальник погранвойск НКВД УССР донёс:

“31 августа сего года на участке 92-го пограничного отряда (г. Перемышль, УССР) был задержан нарушитель границы со стороны Германии Пинчук Иосиф Прокопьевич, 1917 года рождения, житель г. Дрогобыч. Задержанный при допросе сознался, что является агентом германской разведки и эмиссаром ОУН[22]. Пинчук был завербован немецкой разведкой в сентябре 1939 г. в г. Дрогобыч под кличкой ‘Брандебург’. 2 января сего года, состоя на службе в милиции, бежал в Германию, обратно перешёл в СССР с заданием германской разведки по сбору сведений об укрепрайонах и по организации оуновских ячеек”...»[23] — докладывал генерал-лейтенант Иван Иванович Масленников, заместитель наркома внутренних дел СССР.

Вот только слушали ли и хотели ли слышать в Кремле эти предупреждения? Кажется, что нет. В том же «Политическом словаре» объясняется понятие «Вторая империалистическая война», и в этой большой статье даётся анализ военно-политической обстановки в Европе и в мире:

«Вторая империалистическая война — имеет своей целью новый передел мира и сфер влияния между крупнейшими империалистическими странами. <Далее следует цитата из “Краткого курса истории ВКП(б)”, а потом — перечисление происходящих событий> ... в 1935 г. Италия напала на Абиссинию... летом 1936 г. началась военная интервенция Германии и Италии против Испанской республики... в марте 1938 г. Германия заняла Австрию... 15 марта 1939 г. она заняла Чехо-Словакию[24], затем Клайпеду, а Италия — Албанию. В 1937 г. японская военщина, нарушая международные договоры, захватила Пекин, вторглась в Центральный Китай и заняла Шанхай...»[25]

Оборвём цитату и скажем, что в общем мировая обстановка была аховая — и далее мы её расписывать не станем. После пересказа всех событий следуют рассуждения о том, как Англия и Франция стараются «не мешать Японии увязнуть в Китае, Германии — в европейских делах, а ещё лучше втравить Германию в войну с СССР». Но, как получается из всего сказанного, наше руководство традиционно (так было в любые времена нашей истории!) оказывается мудрее и прозорливее всех в мире, всё видит и своевременно разоблачает все козни, ну и кажется, что для нашей страны всё будет очень хорошо:

«Товарищ Сталин указал, что “большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьёзным провалом”. Это гениальное предвидение полностью оправдалось. Расчёты англо-американских империалистов спровоцировать войну между Германией и СССР потерпели крушение благодаря мудрой политике Советского Правительства, заключившего 23 августа 1939 г. с Германией договор о ненападении. 1 сентября 1939 г. началась война между Германией и Польшей. 3 сентября в эту войну вступили и Англия с Францией, якобы защищая Польшу, с которой обе страны были связаны договорами о взаимной помощи. На самом деле на вооружённую борьбу с Германией подстрекнули Польшу те же Англия с Францией в расчёте на то, что Польша отвлечёт силы немцев на восток, и тогда Англии и Франции будет легче справиться с Германией на западном фронте...»[26]

Как видим, вывод в этой статье сделан изумительный: «агрессорами и поджигателями войны оказываются две крупнейшие державы Западной Европы, напавшие на Германию и ведущие борьбу за колонии и мировое господство»[27].

Интересно, когда же это они успели на Германию напасть?!

В фундаментальном научном труде — 12-томной «Истории Второй мировой войны. 1939—1945» — о начале этой величайшей трагедии в истории человечества говорится так:

«Ранним утром 1 сентября немецкие моторизованные и танковые соединения, сбив части прикрытия, завязали бои с главными силами польской армии и на нескольких направлениях вклинились в глубь страны. Польские части упорно сопротивлялись на оборонительных позициях, но вынуждены были отступать. Ударные группировки немецко-фашистских армий взламывали оборону польских войск и продвигались вперёд»[28].

Вышеизложенных фактов сегодня никто не отрицает.

Однако набрасываться с обвинениями на советское руководство и лично товарища Сталина мы всё-таки не будем. «Задружиться» с англичанами и французами у Советского Союза не получилось — потому пришлось дружить с немцами, ибо, по словам британского премьера Черчилля, «хуже союзников может быть только их отсутствие»; ну а раз это наши друзья — значит, мы должны их поддерживать. Вот мы их и поддерживали, даже вопреки логике и очевидным фактам. Ведь, как известно, политика — дело грязное.

Жаль только, всё получилось, как в популярной некогда песне: «сама поверила, сама придумала». Вот и наше руководство слишком уж понадеялось на свою известную прозорливость и на клочки бумаги, именуемые «международными договорённостями». Тем более, что, несмотря на все эти договорённости, Гитлер свои изначальные планы менять не собирался. Помните: «Сама судьба указует нам перстом...»? Вектор германской политики — «Drang nach Osten»[29].

Но всё же перед тем, как начать агрессию против Советского Союза, фюрер сполна рассчитался с «западниками» за перенесённый Германией позор Версальского мира, припомнил им вагончик в Компьенском лесу и по-театральному, но очень жестоко и издевательски отомстил! Нет сомнения, что тогда вся Германия — вне зависимости от политических убеждений отдельных её граждан — ликовала и рукоплескала своему вождю, что тщательно выстроенная им мизансцена вызвала воистину всенародное восхищение... Неудивительно! Какой народ способен забыть и простить собственное унижение?

Когда же гитлеровские войска, как и должно было случиться, напали после этого на СССР, заместитель Председателя Совета народных комиссаров, нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов с искренним возмущением говорил по радио, обращаясь к советскому народу:

«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено несмотря на то, что за всё время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей. <...>»[30]

Нарком говорил всё правильно, хотя не удивляться тут нужно было, не возмущаться вероломством, которого, в общем-то, и не было: фюрер же писал, что все эти договоры — фикция, а раньше необходимо нам было к войне как следует готовиться! «Учиться военному делу настоящим образом», — рекомендовал некогда основатель Советского государства В. И. Ленин, очень жёсткий и прагматичный политик, и этот лозунг был вывешен в расположении чуть ли не всех частей Советской армии (насчёт Красной армии сказать не берёмся, там всё же чаще вывешивали плакаты с цитатами И. В. Сталина). Но думается, что учиться тогда следовало всем, на всех абсолютно уровнях, от рядового бойца до командующего войсками военного округа, до начальника Генштаба и наркома обороны, а может, и ещё кое-кого повыше. Тогда бы и информация, полученная разведкой — когда война начнётся, где и какими силами будет действовать противник, — не пропадала бы втуне... «Praemonitus praemunitus» — «Кто предупреждён, тот вооружён», — говорили древние римляне. Так-то оно так, вот только чтоб вооружиться, надо внимать поступающим предупреждениям, а не отмахиваться от них!

Впрочем, разговор о полученной разведкой информации, равно как и обо многих других событиях, с этой темой связанных, у нас ещё впереди, а пока мы обратимся к биографии героя нашей книги — Павла Михайловича Фитина.