Физрук 7: назад в СССР

Глава 12

Я бросился в большую комнату и тут навстречу мне, как ошпаренная, выскочила старший лейтенант Зудова. Не говоря ни слова, она впрыгнула в сапожки, схватила пальто и ту дурацкую розовую вязанную шапку, которую носила, и вылетела из квартиры. Ну и ладно. Пусть пока проветрится. Вернется! Куда ей деваться, у нее приказ. А вот что ее так напугало, с этим следует разобраться. Я вошел в большую комнату и увидел вытаращившую глаза Тигру и пацанов, которые тихонько фыркали в кулачки.

— Та-ак! — протянул я. — Чья это работа?

Вопрос был риторическим, потому что ЭТИ своего не выдадут даже любимому учителю. Однако и я не собирался сдаваться.

— Сделавший это — шаг вперед!

Сработало. Из фыркующей толпы однокашников выдвинулся Доронин. Привычная глумливая ухмылка гуляла у него на губах.

— И что ты сделал? — спросил его я.

— Мышь показал, — хмыкнул пацан.

— Ты притащил сюда мышь? Покажи!

— Вы ее не увидите… — ответил «Чапай».

— Почему?

— А вы мышей не боитесь, — откликнулся паренек и добавил: — Каждый видит то, чего боится…

Так. Еще один психократ на мою голову. Человек, управляющий чужим страхом. Надеюсь, пацаненок пока еще не до конца понимает всю силу своей сверхспособности.

— Судя по реакции Ефросиньи, мышь была размером с тигра, — перевел я разговор в шутку. — Ну как фильм, понравился?

— Да!

— Еще бы!

— Клево!

— Суперски! — загалдели школяры наперебой.

— Звездолеты там, пришельцы всякие, это, конечно, крутяк, — проговорил Олег Трушкин. — А сила эта их… фигня на постном масле…

Он осекся. А остальные переглянулись. Похоже, эти пацаны не склонны были недооценивать свои возможности, но и выставлять их напоказ тоже не торопились. Потихоньку мне удается выявлять их. Вот уже восемь из двадцати семи так или иначе раскрыли себя. Что ж, осталось всего девятнадцать гавриков, обладающих скрытыми талантами, о которых мне ничего неизвестно. Не будем торопить события. Шила в мешке не утаишь. Со временем я буду знать все об истинных возможностях своих учеников.

— Через неделю мы отправляемся к Чертовой башне, — сказал я. — Цель — обнаружить устройство, созданное вашим земляком еще до революции.

— А что за устройство? — спросил Васька Константинов, который считал необходимым быть в курсе всех событий.

— Изобретатель называл его «теплофорным снарядом», — сказал я, — но мне кажется, что это нечто вроде гиперболоида инженера Гарина.

— Афигеть! — выразил общее мнение Димка Ульянов по прозвищу «Брат Ленина».

Пацаны загомонили. Дождавшись, когда они успокоятся, я продолжал:

— Это будет первой операцией нашего Ордена.

И они вдруг встали. Вытянулись в струнку. Руки по швам. Это было так неожиданно, что у меня к горлу подкатил приятный ком. Я тоже вытянулся и с удовольствием щелкнул бы каблуками, не будь у меня на ногах тапочки. Да, что ни говори, а мужчины любого возраста чувствуют себя лучше, когда стоят по стойке смирно. Во всяком случае, они таким образом ощущают определенность своего положения и уверенность в ближайшем будущем. Хочу ли я этого или нет, но в Ордене должна быть воинская дисциплина.

— Вольно! — скомандовал я и обратился к Разуваевой. — Антонина Павловна, вас не затруднит поставить еще чайку?

Тигра, которая едва ли уловила смысл происходящего, отправилась на кухню. В большой комнате повисла тишина, которую надо было чем-то заполнить. Мне почему-то расхотелось толкать речи, раскрывать ослепительные перспективы и вообще — строить из себя вождя. Что бы там ни утверждал Володька, был у этих пацанов лидер не по ситуации, а — по жизни. И сейчас он находится среди них и незаметно направляет своих бойцов. И если я хочу чего-то добиться от них и для них, мне придется вступить с ним в противоборство. Не в конфликт, конечно, а именно — в честную борьбу за влияние на умы.

Из кухни вернулась Разуваева, начала разливать чай. Я поставил кассету с «Козерогом-1». Посмотрели кино. Допили чай и доели тортики. Пацаны начали собираться.

Пока мои ученики одевались и кучками покидали квартиру, я попросил Толика Кривцова задержаться. Он кивнул и отмахнулся от предложения Альки Абрикосова пойти домой вместе. Наш классный сочинитель обиделся, но виду не подал. Когда все, кроме Тигры, ушли, я достал подарок Терентия Георгиевича и протянул его пацану. Мне хотелось увидеть его реакцию.

— Это ОН? — спросил Толик.

— Не знаю, — откликнулся я. — По крайней мере тот, кто его вручил мне, утверждает, что — да!

— А кто его вам вручил?

— Это не имеет отношения к делу, — сказал я. — Главное, понять, как он работает? Если вообще все это не сказка.

— Ну-у, Ключ-то есть!

— Ключ есть, — согласился я. — Если это, конечно, ТОТ Ключ!

— А можно мне его взять?

— Бери. Он твой.

Кравцов схватил медяшку, сунул в карман и убежал.

— И что все это было? — спросила Антонина Павловна. — Откровенно говоря я так и не поняла смысла всей этой истории с убежавшей двоюродной сестрой, твой с Витей Дорониным разговор о страхе, теперь — этот Ключ… От чего он?..

— От всех земных сокровищ, — улыбнулся я.

Тигра понимающе кивнула.

— Мальчишки всегда ищут клады, — сказала она. — Ты мне другое объясни… Я думала у нас сегодня будет ну-у… решающий разговор с ребятами что ли… А все свелось к просмотру фильмов и нескольким загадочным для меня репликам.

— Да все просто, — отмахнулся я. — Я понял, что не нужны никакие разговоры. Нужны действия. Иначе мы утонем в болтовне. Ты же сама предложила вывести пацанов на свежий воздух.

— Да, но я думала, это будут познавательные экскурсии…

— Этим парням нужно настоящее дело, а не экскурсии.

— Наверное, ты прав.

— Займемся делом, а остальное — традиции, символика, шуточки для внутреннего употребления — приложится само собой.

— Пожалуй, да, — произнесла Тигра без всякого энтузиазма.

— Что с тобой?

— Прости, но я чувствую себя лишней, — ответила она и стала одеваться.

Я не стал ее уговаривать. В конце концов, я дал ей шанс найти себя, и это ее право воспользоваться им или нет. Антонина Павловна ушла, хлопнув дверью. И я остался один. Наконец-то! Понятно, что телохранительница вернется, чем бы ее ни напугал «Чапай», но пока я могу побыть наедине с собой. Со своими мыслями. Не только Зудова, но Разуваева почувствовала это раньше меня. И обе предпочли свалить. Не удивительно. У женщин вообще нюх на опасность более развит, нежели у мужчин.

Как там сказал Трушкин — вся это их сила фигня на постном масле! И он прав. Не знаю как там насчет целой Вселенной, а вот в этом городке такая сила есть. Маленький, разбитый детским церебральным параличом пацан, в голове которого черте что происходит. И по сути суперспособности моих учеников — это его суперспособности, он их инициировал и без его контроля их нельзя использовать. А ведь я как раз собираюсь это сделать. Пусть — не сейчас, в будущем, но использовать.

Дьявол! Так вот кто истинный лидер всей этой компашки сорванцов! Маленькое, слабое, почти нечеловеческое существо, которому нельзя даже надолго покидать убогую квартирку в Заречье, почти лишенное разума, но способное внушить любому человеку все что ему — существу — угодно — это оно здесь главное и это с ним мне придется бороться. Нихренасе перспективочка! А может в этом и заключается весь смысл моего попадания в тело молодого физрука, выпускника института физкультуры 1980 года?

Не, ну а что! Тогда понятно, почему это произошло. Некие силы воскресили меня в прошлом, чтобы я вступил в схватку с Кирюшей… Чепуха какая-то. Голливудский триллер. Наверняка, в реальности все проще и жестче. Хотя в чем заключается реальность? В том, что завтра мне опять идти на работу. Вести уроки физической подготовки среди учеников средней школы №22. И еще в том, что начинается неделя внутришкольных соревнований, а там и до весенних каникул рукой подать, на которых я запланировал турпоездку для своего класса. А дальше начнется спартакиада. Вот на чем мне следует сосредоточиться.

И я принял душ и лег спать. Утром проснулся как обычно. И сразу понял, что не один в квартире. В кухне шумела вода, позвякивали блюдца и чашки. Понятно. Вернулась старлей Зудова и моет посуду, грязная груда которой осталась вчера на столе. Ну и ладно. Пора на пробежку, потом — завтрак и в школу. Я вышел из спальни и, не заглядывая на кухню, сразу направился в санузел. Проделав все необходимые процедуры, я снова вернулся в спальню, чтобы одеться для пробежки. И уже одетый заглянул на кухню, чтобы спросить телохранительницу, бежит ли она сегодня со мною. И увидел… трудовика.

— Привет! — сказал я. — А где Фрося?

— Здорово! — пробурчал он. — У тебя надо спросить.

— Она вчера чего-то испугалась и выскочила на улицу.

— А ты и рад.

— С ней что-то стряслось?

— Да ничего страшного. Легкая истерика. Бывает при нашей работе. Отпустил ее на три дня. Пусть хоть дома побудет с семьей.

— И решил занять ее место?

— А что, прогонишь старого друга?

— Не прогоню, если будешь убирать и готовить. Ха!

— Обойдешься!

— Тогда домывай посуду и на выход.

— Ладно, я и не собирался тебя стеречь, — миролюбиво проговорил Витек. — Слишком много чести. Я зашел, чтобы тебя предупредить кое о чем.

— И о чем же?

— Полковник собирается с тобой встретиться.

— Когда и где?

— Сегодня, но точного времени и места я не знаю, — ответил Курбатов.

— Вот как!

— Вчера было совещание. И он, как бы между прочим, упомянул, что намерен повидать нашего с ним общего друга.

— Думаешь, он собирается меня ликвидировать лично?

— Ничего я не знаю, — сказал трудовик. — У меня только одна просьба к тебе.

— Какая же?

— Если он или кто-то другой свяжется с тобой и назначит время и место — сообщи мне любым способом. Это в твоих же интересах. Договорились?

— Хорошо, — ответил я и добавил: — Если ты уже закончил, то прошу валить отсюдова. У меня по расписанию пробежка. Без обид, коллега…

— Хоть бы спасибо сказал за то, что я разгреб этот свинарник.

— Спасибо!

Гость вытер полотенцем последнюю чашку, поставил ее в шкафчик для посуды и вышел в прихожую обуваться и одеваться. Я последовал за ним. За воротами мы разошлись.

Я двинулся обычным маршрутом, а Витек побрел в сторону школы. Я мерно двигал ногами, наматывая километры, и размышлял над странностями поведения майора: то он приставил ко мне Зудову, которая меня не отпускала далее чем на сто метров, то вдруг дал ей трехдневный отпуск, оставив меня без присмотра. Может, он уверен, что пока Михайлов со мною не повидается, мне ничего не грозит?

Зачем тогда он приперся ко мне с утра пораньше? Мог бы в школе предупредить. И, кстати, как он попал в мою квартиру? Хотя, смешной вопрос. Понадобилось, и попал. Гэбэшник же. Ну ладно, а посуду зачем мыть стал? По доброте душевной? Ох, что-то не верится. Какая-то иная у него цель была. Мне отчего-то стало не по себе, и я сократил обычное время пробежки. Вернулся к себе. Вошел в квартиру и осторожно осмотрел ее. Ничего подозрительного.

В моих вещах трудовик вроде не рылся. К телефону не прикасался — пыль на трубке оказалась не стертой. Вряд ли Витек заложил мину. Зачем? Так-то он на моей стороне…

Я еще раз обошел квартиру, заглянул даже в сливной бочок унитаза. Ничего. Что-то же он делал здесь, кроме мытья посуды? Я скользнул взглядом по окнам. Стоп! А где приборчики, которые установила Фрося? Ни в большой комнате, ни в спальной, ни в кухне — ни одного не осталось. Выходит, он приходил для того, чтобы снять их? Зачем? Уверен, что я не переживу встречу с полковником? Вполне возможно. Несмотря на все эти загадки, я не стал пороть горячку. Позавтракал и отправился в школу. И встретил трудовика на мехдворе.

— Зачем ты убрал сигнализацию из моей квартиры? — спросил я его в лоб.

— За ненадобностью, — также прямо ответил он.

— То есть, после встречи с твоим шефом, я туда уже не вернусь?

— Да. Вне зависимости от результата.

— Почему же ты не сказал об этом, когда мыл посуду у меня дома?

Он показал жестом телефонную трубку и покрутил пальцем. Ясно — опасался прослушки.

— Ну хорошо… — пробормотал я. — Допустим, полковник отпустит меня живым, куда мне деваться? Бродяжничать идти?

— У меня есть запасная конспиративная квартира. Поживешь пока там.

— Да с какой стати?

— О ней не знает полковник и никто в Управлении.

— Ну и что⁈ Я ведь не буду сидеть в этой конуре безвылазно, у меня работа!

— В школе тебя прикрою я. Между работой и домом — старший лейтенант Зудова. Она же будет сбивать с толку наружное наблюдение. На явке тебя не потревожит никто. Гостей, правда, принимать нельзя.

— Почему же раньше мне позволялось жить у себя?

— Потому, что раньше ты был только преподом по физре, а теперь — ты теневой заправила, — жестко произнес майор КГБ. — Думаешь, передел собственности среди цеховиков уже завершен? Нет, он только начался. Твоя квартира известна очень многим, а у нас недостаточно сил, чтобы прикрывать тебя на всех твоих маршрутах и встречах. Кстати, машина твоя пока постоит здесь, у тебя будет другая и твоим водителем теперь станет Ефросинья.

— То есть, моя личная жизнь это уже не моя личная жизнь?

— Придется потерпеть, — пожал плечами Курбатов. — Не хотелось бы, чтобы ты угодил в мясорубку, покуда система вновь придет в равновесие.

— А почему бы всемогущему КГБ не воспользоваться ситуацией и не ликвидировать эту систему?

— Это вопрос философский, — проговорил Витек, — но я тебе на него отвечу. При ликвидации этой системы, в упомянутую мясорубку могут угодить многие ни в чем не повинные люди. В том числе — и не безразличные тебе лично. И потом, Гидру надо рубить с корнем, иначе новая голова вырастет. Больше вопросов нет?

— Нет!

— Ну вот и отлично! Пока Фрося в отпуске, твоим личным водителем буду я. До встречи.

Слегка ошеломленный, я отправился вести урок. Удалось ли трудовику меня запугать? Да нет, конечно, меня лишь безмерно раздражала необходимость менять свои привычки, пусть даже на короткое время. Немного тревожила предстоящая встреча с Михайловым. Не думаю, что тот решил все-таки от меня избавиться. Ради такого простого дела незачем огород городить. Следовательно, встреча с начальником местного Управления внесет очередные коррективы в мои планы или, в лучшем случае, в представления о происходящем. Хотелось бы до конца понимать, что тут вообще творится. Да только вряд ли это возможно.

Эти мысли не мешали мне работать. Тем более, что завтра начинались соревнования и надо было прикинуть, какие команды и в какой последовательности будут участвовать. Часть состязаний пройдет в спортзале, часть — на школьном стадионе. Погода позволяла. В школе царила приподнятая атмосфера. Чувствовалось, что и ребятня и педсостав ждут проведения этой маленькой спартакиады, ради которой дирекция пошла на беспрецедентный шаг — сократила другие уроки на пятнадцать минут, чтобы высвободить время.

В конце рабочего дня меня позвали к телефону в директорскую приемную. Я был все еще с головой погружен в мысли о предстоящих соревнованиях, поэтому сильно удивился, услышав в трубке голос женщины, о которой и думать забыл.

— Привет, дорогой! —проговорила она. — Ты сегодня не очень занят?

— Привет, Марина! — откликнулся я. — Да как сказать…

— Ну тогда я заеду за тобой сейчас. Если не возражаешь.

— Не возражаю, — ответил я.

— Выходи к воротам школы, — сказала дочь начальника УКГБ города Литейска.