Физрук 7: назад в СССР

Глава 2

И Витек изложил мне план операции. Трудно сказать, насколько он будет эффективен. Не попробуешь, не поймешь. Мне в этом плане отвели не самую главную роль, но, понятно, что без моего участия он бессмыслен. Осталось понять, чем участие в этой операции грозит лично мне. И не потому, что я дрожу за свою шкуру, просто от меня зависят судьбы многих — пацанят из «экспериментального» класса, клуба, любительской киностудии, Ордена, родичей и, наконец, Вилены. Девушка рассчитывает на меня. Так что, хрен вам, товарищи из госбезопасности, не собираюсь я рисковать собой ради того только, чтобы вы могли и дальше доить «преступную группировку».

— Кстати, — сказал Курбатов. — Генерал-лейтенант просил передать тебе это!

И он протянул мне «портсигар». Знакомая штучка. Я из нее в Чалого стрелял. И вроде даже попал.

— А «сигары» к нему есть? — спросил я.

— Да. Возьми вот…

И майор выложил передо мною коробочку патронов калибра 5,6 мм. Я убрал оружие и боеприпасы в карман, и сразу почувствовал себя увереннее.

— Наши будут вести тебя и твоего визави с момента вашего контакта, — продолжал трудовик. — Так что смело следуй туда, куда Илья Ильич тебя направит. Ну, а в экстренной ситуации, воспользуйся генеральским подарком.

— А это — подарок? — удивился я.

— В случае успеха операции, он тебе сможет еще пригодится.

— А в случае провала, его заберут с моего трупа.

— Зачем же так мрачно⁈

— Нужно учитывать любое развитие событий, — отозвался я. — Если что — будь моим душеприказчиком. Имеющиеся у меня деньги подели на три части. Одну часть отдай Ильину. У него мать парализована. Вторую, Рунге на клуб и киностудию. А третью, вместе с машиной и вещами — брату и сестре Борисовым…

Вспомнив о Борисовых, я хлопнул себя по лбу! Ведь сегодня нужно было внести деньги за кооператив. Дьявол! Заморочил мне Витек голову своей операцией! А я тоже хорош! В комиссионку мотался, с Третьяковским лясы точил. Нужно срочно позвонить Вилене, может, еще не поздно?

— Что с тобой? — удивился Курбатов.

— Да так, кое-что важное забыл…

— Ладно. Я тебя понял. Сделаю, как велишь. Больше не задерживаю.

Вскочив, я пожал ему руку и бросился одеваться. Трудовик вышел меня провожать.

— Давай, удачи! — сказал он мне, напоследок.

Я поспешил из конспиративной квартиры. Сбежал по ступенькам на первый этаж, вылетел из подъезда, сел в машину и покатил со двора. У первого попавшегося телефона-автомата тормознул. Зашел в будку, выудил из кармана двушку, набрал номер квартиры Воротниковых. Конечно, был риск опять нарваться на мамашу, но мне было не до осторожности. Повезло, трубку взяла Вилена. Правда, на несколько мгновений я все же усомнился в этом, помня трюк, который со мною проделала Аглая Мефодьевна.

— Саша, умничка, что позвонил! — воскликнула девушка, едва я осторожненько поздоровался.

— Вилена, извини, замотался и забыл про то, что нужно сегодня внести деньги! — произнес я.

— Я так и поняла, — откликнулась она. — Ничего страшного. Папа вписал в ведомость, что средства внесены. А оформить можно и завтра.

— Отлично! Спасибо ему. Деньги я сейчас привезу к вам домой.

— Хорошо, я буду страшно рада тебя видеть. Квартира двадцать три, подъезд ты знаешь…

— Скоро буду!

Повесив трубку, я пошел к машине. Нет, я не гнал слишком. Не хотелось обратить на себя внимание ГАИ. Изо рта у меня попахивает пахнет коньячком, а в кармане огнестрельное устройство. Да еще и патроны. Подъехав к воротам, я не стал сигналить Сидорычу. Сразу открыл калитку и шмыгнул во двор, а затем — в квартиру. Там взял семь тысяч и вернулся к «Волге». Сторож, правда, оказался тут как тут.

— Не надолго, значить, заехал, — прокомментировал он. — А тут тебя спрашивали…

— Кто спрашивал?

— Вертихвостка, — откликнулся Артемий Сидорович. — Актрисулька с театру… Эка ца-ца. Не идет, а пишет.

Сторож скрутил фиги и приладил к своей груди.

— И что ей нужно?

— Да все вызнавала, когда ты дома бывашь? Вы што? Куролесите?

— И ты что сказал ей?

— Не! Такую инхормацию я могу дать только милиции. Ну или собесу.

— Благодарю за службу, Артемий Сидорович! — произнес я, похлопав его по плечу. — А скажи-ка, что это у нас во дворе всегда пусто?.. Кроме актрисы и ее мужика, я что-то никого не встречал… Да, ты еще каких-то пацанят гонял, говоришь…

— Ну дык, квартирки, почитай, все пустые стоят, — вздохнул старик. — Окромя тебя, живут еще Терехины, у них двое пацанов, одному семь, другому пять, и этот, с театру, Маргиналов, с полюбовницей…

— Как же так? — удивился я. — В городе полно ветхого жилья, люди в коммуналках ютятся…

— Бронь горкома, — ответил, словно выругался сторож.

— Ладно, я понял… Спасибо! Поеду!

Вернувшись за руль, я покатил к дому, где живут Константиновы и Воротниковы. Вошел в знакомый мне подъезд. И впервые поднялся к квартире, где жила моя девушка. Позвонил в дверь с номером «23». Дверь открыла сама Вилена. Посторонилась, пропуская гостя в прихожую. Я снял дубленку, скинул ботинки. Молодая хозяйка сразу потащила меня в кабинет отца. Он поднялся мне навстречу. Солидный дядька, лет пятидесяти, среднего роста. С залысинами. Глаза, как и дочери, выразительные и немного печальные.

— Игорь Трофимович, — представился он, протягивая руку.

— Александр Сергеевич! — откликнулся я, пожимая ее. — Я принес деньги за квартиру.

— Хорошо, — сказал Воротников. — Пусть завтра, в четыре часа, ваша сестра зайдет в контору по адресу: улица Строителей, дом девять. Первый подъезд, квартира один. И мы все оформим.

Я вынул из авоськи, которую захватил из дому, газетный сверток и положил перед хозяином квартиры на письменный стол. Он развернул его, пересчитал деньги и написал мне расписку в получении. На этом формальности можно было считать законченными. Тем более, что дочери председателя ЖСК не терпелось утащить меня в свою комнату. Поэтому, пожав руку ее папаше, я последовал за ней. В девичьей «светелке» все было аккуратно разложено по местам и не видно ни пылинки.

На полках книжки. Серьезные — Маркс, Энгельс, Ленин, Брежнев. Проигрыватель. Стопка конвертов с пластинками. На стене фотографии и эстампы с изображением чего-то абстрактного. На тахте — плюшевые мишки. Хозяйка комнаты предложила мне кресло и поставила пластинку. Я думал, сейчас зазвучит что-нибудь партийное — «Интернационал» или «Смело, товарищи, в ногу». Нет, заиграла легкая мелодия, по-моему, что-то джазовое. Вилена подмигнула мне и выбежала из светелки. Буквально тут же дверь отворилась снова.

— Здравствуйте, молодой человек! — со змеиной ласковостью произнесла хозяйка дома, протискиваясь всей своей немалой тушей.

— Добрый вечер, Аглая Мефодьевна! — ответил я.

— Вы все-таки не вняли моей просьбе! — продолжала она. — Не мытьем, так катаньем решили проникнуть в нашу семью!

— Я пришел по делу, к Игорю Трофимовичу.

— А-а, так вы через мужа моего решили зайти! — взвилась мадам Воротникова. — Думаете, если он человек мягкий, ты вы сумеете у него вырвать согласие на союз с нашей с ним дочерью⁈

— Я купил квартиру в кооперативе, — терпеливо произнес я. — С этой целью и посетил вас.

— Не пытайтесь меня подкупить! — отмахнулась та. — Вы думаете, я мещанка, которую только деньги интересуют?.. Ошибаетесь! Меня интересуют лишь счастье и благополучие дочери.

— Иными словами, вы бы радостью выдали свою дочь за слесаря, если бы были уверены, что с ним она будет счастлива? — не без ехидства поинтересовался я.

— Не пытайтесь меня ловить на слове, молодой человек!.. Я не меньше вашего ценю человека труда!.. Просто у Виленчки должна быть жизненная перспектива!.. А здесь, в Литейске, ее нет и быть не может!

— Что вы знаете о жизненных перспективах? — хмыкнул я.

— Да уж побольше вашего!

— Мама, ты опять в своем репертуаре, — сказала Вилена, появляясь в комнате с подносом, на котором стоял чайник, чашки, вазочки с вареньем, конфетами и сахаром.

Я взял у нее поднос и поставил его на письменный стол. Аглая Мефодьевна вздохнула, поджала губы и удалилась. Ее дочь тут же принялась разливать чай.

— Что, опять отговаривала на мне жениться? — спросила она.

— Желает тебе благополучия и счастья.

— Да себе она желает счастья! — хихикнула Вилена.

— Как же так?..

— Да вот так! Это ее голубая мечта! Она ведь откровенничала со мною, когда я младше была, рассказывала, что всю жизнь хотела выйти замуж за дипломата и мотаться по заграницам… Не вышло! Вот теперь и старается меня запихнуть в свою мечту. Реализоваться через дочь, так сказать. И сама не понимает, как это нелепо.

— Ну так она тебя любит.

— Я ее — тоже, потому и терплю.

— Тогда и я потерплю.

— Маме — это понравится, — откликнулась девушка. — Она любит, когда ее терпят. Ее все терпят…

— Да, только терпеть друг друга мы будем с ней на расстоянии.

— Бедная мама, все ее мечты пойдут прахом.

Мы посмеялись, попили чаю и я начал собираться. Надо было еще к родичам заехать. Вилена проводила меня до двери, поцеловала, и я покинул ее квартиру. Можно было не торопиться, хотя на часах было уже девять вечера. Тем не менее, через десять минут я был уже на месте. Благо, что небывалое для начала марта тепло окончательно подъело снег даже на обочинах, не говоря уже о проезжей части. Окна в доме светились желтым. Значит, брательник и сеструха еще не спят. Я припарковался у забора, вышел и направился в дом.

— Добрый вечер! — сказал я, переступая порог. — Не ждали!

— Ждали, — ответила Ксюха. — Еще днем.

— Прости, сестричка, завертелся!

— Проходи, будем чай пить.

— Чаем я уже налит по уши, а вот съесть чего-нибудь не откажусь.

— Садись-садись, — пробормотала сеструха и окликнула. — Володька! Брат пришел!

Брательник выскочил из комнаты, бросился меня обнимать. Хотя в школе мы виделись. Правда, там мы оба вели себя сдержанно. Как полагается учителю и ученику.

Ксения накрыла на стол и мы поели. Володька тут же сорвался и вернулся в свой закуток. Как всегда у Борисовых, я чувствовал как покой и беспечность охватывают меня. Словно завтра мне не предстояло принять участие в операции, в результате которой шутка, которую я вчера брякнул, толкуя с литейским классиком, может стать реальностью. Или я могу стать трупом.

— Ксюша, завтра, в четыре часа тебе нужно зайти в контору ЖСК, по адресу: улица Строителей, дом девять. Первый подъезд, квартира один, — сказал я. — Подпишешь документы на квартиру. Деньги я уже внес.

— А ты будешь при этом? — спросила она.

— Нет. У меня занятия.

— Мне одной как-то боязно.

— Ничего не бойся. Все уже решено.

— Хорошо. Как скажешь. Ты же старший мужчина в семье.

Все бы женщины были такими покладистыми.

— Ладно. Я могу отпросить Володьку с уроков. Пусть он будет рядом в эту торжественную минуту.

— Нет уж, — тут же взъерепенилась «покладистая» сестра. — Нечего занятия пропускать. Сама справлюсь. А потом зайду за ним в школу. Ты там еще будешь?

— Буду. Могу вас подбросить домой.

— Вот и отлично!

Мы еще посидели и я начал собираться домой. Хотя Ксюша уговаривала остаться. Я был бы рад, но сегодня мне нужно вернуться к себе. В свой двор я загнал «Волгу» около одиннадцати. Дома принял душ, а потом взял ручку и бумагу, на которой изложил свою посмертную волю. На тот случай, если мой душеприказчик, в чине майора, что-нибудь забудет или перепутает. После чего завалился спать. Утро я начал с пробежки, не поддавшись малодушному желанию махнуть на все рукой.

В школе я тоже вел себя, как обычно. Даже, как ни в чем не бывало, поручкался с Курбатовым. Тот ни словом, ни жестом не подчеркнул, что сегодня какой-то особенный день. К концу уроков в школе появилась сестренка. Она скромно дождалась в вестибюле, покуда прозвенит последний на сегодня звонок. Когда я переоделся у себя в тренерской и вышел к ученической гардеробной, то даже не сразу узнал Ксению Борисову. Она хоть и была в непрезентабельном сером пальтишке, но зато накрасилась и накрутила прическу.

— Привет! — сказал я ей, подходя. — Какая ты сегодня красавица!

— Здравствуй, братишка! — откликнулась она. — Это я от страха.

— Была в ЖСК?

— Была, — покаянно вздохнула она, словно ей пришлось совершить что-то постыдное.

— Ну и как?

Сеструха покопалась в сумочке и вынула два ключа на колечке.

— Вот!

— Ну так это здорово! Поздравляю!

— Поверить не могу… — пробормотала она. — Это словно сон…

— Так, берем Володьку и едем смотреть!..

И как раз в этот момент в гардеробную ворвался брательник. Махнул нам рукой и принялся напяливать пальтишко. Тут же показался и его дружок Степка. Ах да! Придется и его взять с собой. Я же еще должен к нему заехать. В общем, оставив Ксению дожидаться, пока пацаны соберутся, я отправился выгонять тачку из школьного гаража. Через десять минут мы уже ехали по знакомому мне адресу. Ну да, родичи теперь будут жить в том же доме, что и моя Вилена и новоявленный друг Константинов-старший со своим весьма сообразительным сынишкой. Только в другом подъезде.

Войдя в него, мы поднялись на третий этаж и открыли дверь квартиры 37. Вошли. Вместо кота, пустив вперед Володьку. Его приятель Степка отказался с нами подниматься, оставшись охранять машину. В прихожей мы разулись. Зажгли свет. Пол был покрыт линолеумом, на стенах простенькие светло-серые в синий цветочек обои. В обеих комнатах было тоже самое. Санузел раздельный. На кухне мойка. Вода холодная и горячая. В большой комнате выход на балкон. И — что самое удивительное — телефонная розетка.

— Саша, неужели это все наше? — спросила сестренка.

— Ну тебе же вручили ключи, — отозвался я. — Кстати, тебе не сказали, что квартира подключена к телефонной сети?

— Не помню, — пробормотала она. — Мне выдали документы, там, наверное, написано.

— Ладно, потом разберемся! — отмахнулся я. — Ну что, родичи? Нравится вам новое жилье?

— Ты еще спрашиваешь… — выдохнула Ксюша. — Ванная, туалет, вода в кране…

— А у меня будет своя комната? — с подростковым эгоизмом осведомился Володька.

— Будет, — кивнула сеструха.

— Ну что, отвезти вас в старый дом или вы еще здесь побудете? — спросил я.

— Побудем пока! — ответила Ксения. — Ты не беспокойся. Мы сами потом доберемся.

— Ну тогда я, с вашего позволения, обниму вас и поеду.

Я обнял родню крепче, чем полагается при прощании на короткое время и, обувшись, выскочил за дверь. Чтобы со мною сегодня ни произошло, по крайней мере, нормальным жильем я сеструху с братишкой обеспечил.

Спустившись в подъезд, не оглядываясь, я пошел к тачке. К моему удивлению, Могильникова ни в салоне, ни рядом с «Волгой» не оказалось. Куда же запропастился этот сорванец? Оглядевшись, я увидел Степку, но не одного.

Рядом с ним ошивались еще двое моих учеников — Константинов и Морозов. Что-то толкнуло меня под руку, я посмотрел на окна третьего этажа. Вернее — на балкон новой квартиры своих родичей. И увидел, что там торчит Володька. Я помахал ему рукой, но он словно и не заметил этого. А может и впрямь не заметил, потому что смотрел в сторону своих дружков, которые направлялись ко мне. Двигались они неторопливо, словно подкрадывались. В середке шагал Тоха с какой-то коробкой в руках. Справа — Степка, а слева Базиль.

— Сан Сеич! — обратился ко мне Морозов. — Держите, вам это пригодится.

И протянул мне свою ношу. Я узнал ее — это была коробка из-под электроутюга, в которой этот мастеровитый школяр хранил своего «сторожа».

— А с чего ты взял, что мне это пригодится? — не нашел ничего умнее спросить я.

Они переглянулись, потому дружно посмотрели вверх, на балкон, где все еще стоял Володька. Тот кивнул.

— Понимаете, Александр Сергеевич, — заговорил Константинов-младший, на удивление не проглотив большую часть букв моих имени и отчества. — Мы проанализировали ваше сегодняшнее поведение и пришли к выводу, что вам может грозить опасность.

— Та-ак, — протянул я. — И кто эти — мы?

Пацаны переглянулись, а Тоха посмотрел на балкон, откуда за нами наблюдал Володька. Словно — посоветовался. Я тоже посмотрел на братишку. И тот опять кивнул.

— Скажи, ну… — буркнул Макаров, обращаясь к Константинову-младшему.

— Мы — это ваши ученики, Александр Сергеевич, — заговорил тот. — Простите, но мы наблюдали за вами с первого дня нашего знакомства. Теперь мы убедились, что вам можно доверять…