Физрук 7: назад в СССР

Глава 21

Покинув столовую мы с Карлом отправились в тренерскую. Там я все-таки выставил на стол бутылку импортного пива. Рунге вздохнул, но отказываться не стал. Пока он наслаждался степлившимся напитком, я отсчитал две тысячи, которые давно ему обещал. Мы еще поболтали немного и прозвенел звонок. Теперь уже не на урок, а на церемонию торжественного закрытия нашей внутришкольной миниолимпиады. И мы с другом отправились в спортзал.

Конечно, мы не отправляли олимпийского Мишку в небо, но песня, которая вызывала слезы у зрителей в Лужниках еще минувшим летом, у нас тоже прозвучала. Звучали и речи. Победители прошествовали парадным маршем. Были вручены еще дипломы и грамоты. Я тоже удостоился, за выдающиеся заслуги в организации спортивного мероприятия. Мелочь, а приятно! Наконец, было объявлено об окончании мероприятия и начале школьных каникул, но прежде чем все разошлись, я взял микрофон и попросил остаться восьмой «Г», а также тех, кого я перечислил по списку. В зале осталось в общей сложности сорок человек. Еще с утра я позвонил в «Спутник» и договорился, что к четырем дня подъеду, чтобы внести деньги и оформить документы, так что я знал о сроках поездки.

— Ребята, — обратился я к молчаливо ждущим моих слов школярам. — Завтра мы с вами отправляемся в туристическую поездку по городам «Золотого Кольца» России. Сначала на поезде мы доедем до города Владимира, а оттуда на автобусе двинемся по маршруту — Суздаль, Иваново, Кострома, Ярославль, Ростов Великий, Переславль, Загорск с заездом в Москву, где посетим ВДНХ, Бородинскую панораму, Кремль и уже из столицы, поездом, вернемся в Литейск. Поездка займет неделю, так что программа получается очень насыщенной. Отправляйтесь сейчас по домам, собирайтесь. Завтра, в восемь утра, сбор на железнодорожном вокзале, в зале ожидания. Просьба не опаздывать.

Ну и само собой пацаны и девчата заорали «Ура» и бросились по домам. Когда спортзал опустел, ко мне подошла Антонина Павловна.

— Твое приглашение остается в силе? — спросила она.

— Само собой. Тебя я тоже жду завтра утром, на вокзале.

— Спасибо! — кивнула она. — Ты прости, я тогда психанула, а потом опомнилась и поняла, что тебе ведь понадобится помощь… Я не только о турпоездке говорю. Я вообще о том, что ты делаешь для ребят… Орден, клуб… В общем, можешь на меня рассчитывать.

— Я рад твоему возвращению, — сказал я. — Жаль, что наша воскресная вылазка в Чертову башню, сорвалась, ну ничего, вернемся, наверстаем.

— Конечно! — подхватила Тигра. — Земля подсохнет. И вообще, будет веселее.

— Ну и отлично. Тогда — до завтра!

И я отправился в райком комсомола, где и находился литейский филиал бюро молодежного международного туризма «Спутник». Меня встретила милая девушка, Лена Качалкина, о которой мне говорила Вилена. И мы с ней все быстренько оформили. Она объяснила мне, что во Владимире к нашей группе присоединится экскурсовод, который будет нас сопровождать по всему маршруту. Такой расклад меня устраивал. Попрощавшись с Качалкиной, я отправился разыскивать товарища инструктора.

Вилена приняла меня в собственном кабинете. Откровенно говоря, это у меня впервые. Ни у одной своей девушки я не был еще в ее кабинете. Впрочем, до сих пор у меня и не было девушки, у которой имелся бы служебный кабинет. Мы с Виленой обсудили этот факт, посмеялись. И я напомнил ей, что завтра начинается туристическая поездка по «Золотому Кольцу». Она, вроде, горела желанием совершить ее со мною. Однако меня ждал облом. Вилена потупила глазки и сообщила, что не может поехать со мною.

— Почему? — спросил я.

— Понимаешь, на понедельник меня вызвали в областной комитет партии, — сказала она. — Речь пойдет о моем дальнейшем назначении. Возможно, я стану вторым секретарем нашего райкома ВЛКСМ, а в перспективе и первым. Мне оказано высокое доверие!

— Все понятно, — пробурчал я.

— Милый, ты не очень расстроился? — спросила она жалобным голоском.

Таким всегда говорят женщины, когда хотят скрыть то, что они вовсе ни о чем не сожалеют и ни в чем не раскаиваются.

— Нет, не очень, — сказал я. — Если не считать того, что я в бешенстве.

— Из-за чего?

— Из-за того, что мы еще черте когда решили, что во время весенних каникул, поедем вместе с ребятней в турпоездку, — терпеливо объяснил я. — Ты не могла бы отложить эту свою встречу в обкоме?

— Как ты это себе представляешь?.. Я, всего лишь инструктор районного комитета комсомола, говорю самому товарищу Обломкину: «Я еду в путешествие со своим молодым человеком. Вы не могли бы слегка обождать?»

— Обломкин — самая подходящая для него фамилия, — съязвил я.

— Не стоит язвить по поводу первого секретаря, — угрюмо пробурчала Вилена.

— А хочешь, я сейчас сяду в машину, поеду в область, встречу этого Обломкина и он, как миленький, перенесет эту вашу встречу?

— Во-первых, он тебя может и не принять, а во-вторых, интересно, как это ты заставишь первого секретаря изменить свои планы?

— Да запросто!

— Не знала, что ты такой хвастун, — хмыкнула она. — Да и в любом случае, твое вмешательство вряд ли пойдет на пользу моей карьере. Так что я категорически тебе запрещаю делать это!

— Милая, — произнес я, отнюдь не нежно, — вряд ли ты имеешь право мне что-либо запрещать.

— В таком случае, не мешайте мне работать, комсомолец, Данилов!

— Счастливо сделать карьеру, товарищ будущий второй секретарь! — пожелал я и вышел прочь.

Покидая райком комсомола, я испытал странное ощущение. С одной стороны во мне еще кипело раздражение. Вилена могла бы и впрямь перенести свой визит в обком партии, если бы хотела. Это же не повестка в милицию! А с другой я почувствовал облегчение. Не хватало еще, чтобы в поездке Вилена все время оттягивала мое внимание на себя, а женщины это любят делать. В конце концов, за школярами мне поможет присмотреть Антонина Павловна, а что касается личной жизни… Ну так с Виленой у меня пока никакой личной жизни и не было, кроме целомудренных поцелуйчиков и обнимашек.

Любовь любовью, а позволить себя загнать под каблук я не могу. Это верный путь превращения из мужика в тряпку. И путь этот начинается с крохотной уступки. Бабы завоеватели по природе своей, стоит им уступить хотя бы небольшую часть своей суверенной территории, как они уже замахиваются на следующий ее кусок. Сначала — штамп в паспорте, потом — с друзьями не пей, на футбол не ходи, на рыбалку не езди. Если не на работе — постирай, пропылесось, детишкам сопливым нос утри, сбегай за солью. А что касается исполнения супружеских обязанностей — отстань, я устала, у меня голова болит.

И потом, зачем мне женитьба? Ради оставления потомства? А зачем? Детишек настрогать может любой болван. А вот сделать в жизни что-нибудь стоящее, мало кто способен. Да ведь и есть у меня дети — двадцать семь душ. Хлопот хватает. Что касается физиологии… Всегда есть женщины, которые рады предоставить свои прелести во временное пользование горячему молодому человеку… Злость моя проходила. Я понимал, что Вилена и в самом деле не могла отменить или перенести поездку в обком. Как никак, партийная дисциплина и прочее. Плохо только, что она забыла о нашей договоренности.

Я решил дать ей время на переосмысление своего поведения. Это даже хорошо, что мы проведем недельку в разных городах. Разлука вставляет мозги на место. Проверим, так сказать, свои чувства. Если они, конечно, еще есть. Ну вот, глядишь, через неделю и увидим, есть ли они. День был в самом разгаре, а меня неудержимо тянуло домой. Надо же хоть денек обойтись без мотания по городу, ловли шпионов и спасения отечества. Еды мне до завтра точно хватит и еще останется, чтобы захватить в дорогу. Я почувствовал, что жду завтрашний отъезд с предвкушением.

В прежней жизни я редко оставался в одном городе больше месяца подряд, но тогда и жизнь была другая и я другой. Тогда мне было наплевать на всех, кроме самого себя, а теперь мне не наплевать. Так что выходит, я тоже стал другим человеком. Не Владимиром Юрьевичем, не Александром Сергеевичем Даниловым, а кем-то третьим. Кому-то свыше было угодно, чтобы две личности слились в одну, и это, собранная из двух, личность обрела новое качество. Так что не стоит зацикливаться на мелких личных проблемах.

Я вернулся домой, и едва переступил порог, как раздался телефонный звонок. Можно было бы не брать трубку, ведь я мог где-нибудь задержаться. Да только к чему эти детские уловки? Я скинул обувку и прошел к телефону.

— Да!

— Александр Сергеевич? Здравствуйте!

— И вам не хворать.

— Это Серушкин, Андрей Антипович. Помните? Нас еще Маша Вершкова знакомила?

— Замдиректора по сбыту на швейной фабрике?

— Совершенно верно, — обрадовался тот. — Жалею, что не был на исторической встрече у вашей соседки, но полностью разделяю взятый вами курс.

— Можете считать, что я тронут.

— Я бы не осмелился беспокоить вас, Александр Сергеевич, если бы не нужда… Говорят, вы на днях будете в столице…

— Буду.

— Не могли бы вы заскочить к одному нашему общему знакомому? Он должен передать мне посылочку!

Я задумался. Конечно, его можно было бы послать нахрен, но мне и самому нужно посетить этого «общего знакомого». Ведь от него зависит сам факт существования этой самой «третьей личности», которой я являюсь. Вернее, не от него, конечно, а от поворотов в его судьбе. Если моего бывшего будущего тестя посадят, то под угрозой окажется самое мое существование здесь и сейчас. Надо при встрече убедить его, что пора завязывать с контрабандой. А не то любимая дочка пойдет не в институт, а в лучшем случае — в ПТУ, со всеми вытекающими.

— Обязательно заскочу, — сказал я.

— Вот уж спасибо! Буду безмерно вам благодарен!

— Отбой! — сказал я и положил трубку.

Наконец-то можно отдохнуть. Я пошарил в холодильнике, впервые, пожалуй, обрадовавшись, что он почти пустой. Соорудил себе яичницу с ветчиной, наделал бутербродов с красной икрой и салями, заварил свежего чаю, с таким расчетом, чтобы хватило на сегодня и еще утром попить. Все приготовленное перетащил в большую комнату, включил телевизор. Показывали фильм о войне. Отважные подпольщики боролись с фашистскими оккупантами. Я и не заметил, как уснул. И снова меня посетил странный сон, видать, навеянный фильмом.

Высокий, бледный с прозеленью, человек в поношенном пиджаке сидит за письменным столом и перебирает какие-то бумаги. Видно, что это официальные письма, снабженные пышными «шапками», гербовыми печатями и изукрашенные резолюциями: «отказать», «передать по инстанции», «оставить без удовлетворения», «отложить рассмотрение, впредь до особого распоряжения» и так далее. Человек сгребает одним махом всю эту макулатуру в мусорную корзину и невидящими глазами смотрит прямо перед собой.

Взгляд его упирается в окно, за мутным стеклом которого видна территория огромного предприятия: высокие стены, дымящие трубы, серебристые бочки гигантских резервуаров; маленький тепловоз тащит через двор вереницу вагонеток, деловито снуют рабочие. В соседней комнате кто-то надсадно кашляет. Человек решительно встает, выходит из кабинета и квартиры, поднимается по лестнице до верхнего этажа, выбирается на чердак.

На чердаке, возле слухового окна стоит самый настоящий миномет и лежат в штабелях ящики со снарядами. Человек открывает слуховое окно. Врывается клуб ядовитого дыма, занесенный с заводской территории. Человека некоторое время сотрясают приступы кашля. Переждав их, он вынимает первую мину и опускает ее в трубу миномета. Раздается громкий хлопок, миномет подскакивает и чердак заволакивает теперь уже пороховым дымом. Отняв руки от ушей, человек высовывается в слуховое окно и злорадным, хриплым смехом приветствует первый разрыв на дворе ненавистного предприятия. Затем он берет вторую мину и опускает ее в трубу.

После третьего выстрела, человек уже не выглядывает наружу. Он с механической аккуратностью и последовательностью вынимает из ящиков один снаряд за другим и отправляет их на вражескую территорию. Время останавливается для старого минометчика. И вот, оглохший от грохота и полуослепший от пороховых газов, он шарит в последнем ящике и убеждается, что мины кончились.

Тогда человек опять высовывается в окно. Протерев глаза, он видит, что на заводе мало что изменилось: выбиты стекла, на боках гигантских резервуаров темнеют вмятины, двор перерыт сложной системой траншей, по ним короткими перебежками двигаются рабочие, быстрее прежнего бегают вагонетки, а тепловоз обшит броневыми листами. Трубы химического завода по-прежнему извергают ядовитый дым, а когда ветер относит его клубы в сторону, на стене открывается свежая надпись, сделанная белой краской: «Внимание! При обстреле эта сторона особенно опасна»…

Проснулся я в шесть утра. Надо было собираться. Проглотив остатки вчерашнего ужина, я покидал в сумку белье и одежонку на смену. Набрал номер, по которому можно вызвать такси. Примерно через час, в дверь позвонили. Я открыл. Это был Сидорыч.

— Там к тебе таксомотор прикатил, — пробурчал он. — Уезжаешь куда?

— Да, в командировку, — проговорил я. — Присмотришь за моей «Волгой»?

— Ну дык, мы ж с понятием…

Сунув ему десятку, в качестве задатка, я подхватил сумку, авоську с остатками харчей, запер квартиру и вышел во двор. За воротами, в лучах уличного фонаря, желтела «Волга» из таксопарка. Я отворил дверцу, сел рядом с водилой и назвал железнодорожный вокзал в качестве адреса прибытия. Такси выкатило на улицу и помчалось в указанном направлении. В половине восьмого я уже входил в зал ожидания и сразу увидел Антонину Павловну. Она держала в руках самодельный транспарант, на котором было написано «ШКОЛА №22».

Это Тигра хорошо придумала. Возле нее стояли уже две девчонки восьмиклассницы, с чемоданами. Видать, самые дисциплинированные. Я поздоровался со всеми тремя и мы принялись ждать остальных. По одному, по двое, по трое и целыми стайками стекались участники турпоездки и вскоре ими был заполнен весь зал ожидания. Разумеется, поднялся гвалт. Школяры болтали, смеялись, даже пели. Каждому вновь прибывшему я выдавал билет на поезд «Литейск — Владимир» и стопка в моих руках быстро редела.

Разуваева отмечала прибывающих в списке. И выяснилось, что к назначенному времени подошли не все. Ладно. До отхода поезда осталось еще сорок минут. Опоздавшие прибыли за двадцать минут до отхода. Антонина Павловна, на всякий случай, провела перекличку. Мало ли! Вдруг, кто-нибудь, где-нибудь шастает? К счастью все оказались на месте. Я велел подопечным построиться и вся команда двинулась на перрон. Наш плацкартный вагон был седьмым номером и мы его заняли почти весь.

Само собой, поднялась невообразимая суета. От того, что у каждого был билет с указанием места, легче не становилось. Нижние места девчонкам уступить пацаны согласились с радостью, но беда заключалась в том, что представительниц слабого пола, включая учительницу математики, в нашей туристической группе было всего одиннадцать, а мужиков, включая меня, двадцать девять. Так что при всем желании, выделить всем желающим верхние полки не получалось. На помощь пришла проводница, она разрешила занять верхние боковые, если будут согласны другие пассажиры, купившие на них билеты. Поезд тронулся, пацаны прилипли к окнам и угомонились. Мы с Тигрой уселись на своих нижних местах, облегченно выдохнули, хотя обоим было понятно, что расслабиться нам с этой оравой не придется.