Флот двух океанов

1. Высадка, 7 — 8 августа 1942

Кампания на Гуадалканале является самой тяжелой в американской военной истории со времени боев в Северной Вирджинии во время Гражданской войны. В нее входят 7 крупных морских боев, по крайней мере 10 больших сухопутных сражений, а также бесчисленные набеги, обстрелы, бомбардировки и стычки. Она возникла подобно соринке в глазу адмирала Кинга в феврале 1942. Он ясно видел, что японцам нельзя позволять консолидировать те огромные захваты, которыми они в тот момент занимались. Основным принципов довоенной стратегии был первоначальный разгром Германии, Кинг всегда с этим соглашался. Однако он резко выступал против ведения чисто оборонительных действий на Тихом океане, на чем настаивал генерал сэр Алан Брук (начальник Имперского Генерального Штаба) и остальные британские стратеги. Следовало начать ограниченное наступление против японцев и захватить базы для дальнейшего продвижения. Иначе японцы наверняка продолжат наступление из Рабаула по Соломоновым островам на Папуа, Новую Гвинею, а потом в Австралию, Самоа и даже Новую Каледонию.

Объединенный Комитет Начальников Штабов весьма сухо отнесся к «оборонительно — наступательной» стратегии адмирала, как он сам ее называл. ОКНШ счел ее «диверсией». И если Комитет боролся против диверсии Черчилля в Северной Африке, которая мешала подготовке вторжения в Германию, то почему он должен относиться иначе к подобной затее на Тихом океане? Кинг яростно отрицал это. Он утверждал, что архипелаг Бисмарка перекрывает главную дорогу в Токио. (По мнению МакАртура вообще единственную.) А Гуадалканал был пунктом сбора пошлин. Если не заплатим мы, заплатят японцы и поплывут прямо в Нумеа, Фиджи и Квинсленд.

3 мая, как мы видели, японцы захватили Тулаги, расположенный напротив Гуадалканала. Вашингтон в ответ на это разрешил вице-адмиралу Роберту Л. Гормли, недавно назначенному командующим силами южной части Тихого океана, перебраться в Эспириту Санто и создать там базу. Это произошло 28 мая. Власти Свободной Франции уже разрешили нам использовать Нумеа.

Поражение Японии при Мидуэе снова заставило генерала Тодзио обратить свой взор на юго-запад Тихого океана. Командующий недавно созданным 8 флотом вице-адмирал Микава должен был возглавить дальнейшее продвижение из Рабаула на юг. В самом Рабауле были построены новые аэродромы, чтобы разместить воздушные флотилии и войска, которые должны были захватить Порт-Морсби, Папуа, наступая через хребет Оуэн Стэнли. Для того, чтобы позволить базовой авиации прикрывать их наступление, требовалось построить на Соломоновых островах еще несколько аэродромов. В Тулаги планировалось создать базу гидросамолетов.

Адмирал Кинг, получив эти сведения разведки, преодолел сопротивление генерала Маршалла и получил 2 июля от АКНШ директиву на проведение операции «Уотчтауэр». Силы южной части Тихого океана должны были захватить Тулаги и Гуадалканал. Генерал МакАртур, командовавший силами юго-западной части Тихого океана, должен был захватить остальные Соломоновы острова и наконец Рабаул. Это сняло бы главный барьер на пути возвращения на Филиппины — архипелаг Бисмарка — и открыло бы дорогу к окончательному поражению Японии.

К 5 июля разведывательные самолеты командования южной части Тихого океана собрали достаточно информации, чтобы запустить операцию «Уотчтауэр». Японцы начали строительство аэродрома на Гуадалканале, будущий аэродром Гендерсон. Адмирал Кинг проснулся и приказал начинать операцию «Уотчтауэр» в этом же месяце. Он оказался совершенно прав. Японцы собирались подготовить аэродром Гендерсон к приему 60 бомбардировщиков 1 августа, а к концу месяца перебазировать туда целую воздушную флотилию. Это поставило бы под угрозу все наши позиции на юге Тихого океана. Если бы мы не нанесли удар первыми, в середине августа японцы намеревались совершить вторую попытку захватить Порт-Морсби.

Подготовка была такой поспешной, а собранные силы были такими разномастными, что офицеры прозвали начинающуюся операцию «Шустринг».[7] И действительно, она такой и была, потому что главные усилия союзников в этот момент были направлены на другую сторону земного шара. В Северной Африке начиналась операция «Торч».

Общее командование осуществлял вице-адмирал Гормли, находившийся в Нумеа. Находившийся у него в подчинении контр-адмирал Фрэнк Джек Флетчер командовал Экспедиционным Соединением, а также авианосной группой поддержки, имевшей в своем составе «Энтерпрайз», «Саратогу» и «Уосп». Контр-адмирал Ричмонд Келли Тэрнер, грубый, упрямый, но очень умный офицер, который в марте 1941 помог выработать много довоенных стратегических концепций, стал командиром Десантных Сил южной части Тихого океана. Из военных кораблей он имел 2 австралийских и 4 американских тяжелых крейсера, 1 австралийский легкий крейсер, 19 американских эсминцев. Его сухопутные силы состояли из 19000 морских пехотинцев генерал-майора Александра Э. Вандегрифта, погруженных на 19 транспортов. К операции привлекли почти весь Тихоокеанский флот. Операция быстро захватила Веллингтон, Сидней, Сан-Диего и Нумеа. Морские пехотинцы начали репетировать высадку на Фиджи в конце июля. Это означало, что времени на тренировки почти нет.

«Уотчтауэр» был первой десантной операцией американских вооруженных сил с 1898 года. Многие его участники не испытывали никакой уверенности в успехе. Японцы в Малайе, на Филиппинах и Яве показали себя мастерами войны в джунглях и заработали ореол непобедимости. Несмотря на поражение при Мидуэе, они еще имели более чем достаточно кораблей и самолетов, чтобы бросить их на Соломоновы острова. Там пока еще царили тишина и покой. Пролив между Гуадалканалом и островами Флорида не получил прозвище «Железное Дно». Люди, которые перед рассветом 7 августа плыли вокруг мыса Эсперанс, вспоминали, что их пробирало «морозом по коже». Даже запах земли не радовал моряков, которые много времени провели в море. Гуадалканал издавал тяжелый запах грязи, слизи и джунглей. Неровный конус острова Саво молчаливо взирал моряков, как исполинский динозавр, поднявшийся из морских глубин.

Все шло хорошо, по крайней мере пока. Неожиданность, один из самых важных факторов для успешного захвата вражеской территории, была полнейшей.

Высадка на Гуадалканале проходила днем, но сопротивление было разрозненным и слабым. Незаконченный аэродром был захвачен к 16.00. Захват Тулаги, где были сосредоточены основные силы японцев, потребовал больше времени, но и там к утру 8 августа все практически закончилось.

7 августа, в D-день, противник нанес первый серьезный контрудар. 43 японских бомбардировщика с истребительным прикрытием вылетели из Рабаула 3 группами. Их перехватили «Уайлдкэты» с 3 авианосцев Флетчера, и японцы ничего серьезного не добились. Но 8 августа 9 японских торпедоносцев атаковали транспорты. Один горящий самолет врезался в транспорт «Джордж Ф. Эллиотт», который пришлось бросить.

К полуночи 8 — 9 августа плацдарм и взлетная полоса на Гуадалканале и все 3 намеченных острова в районе Тулаги были захвачены. Перспективы выглядели радужными. Но вскоре после полуночи начался бой у острова Саво, который стал самым тяжелым поражением американского флота в честном бою.

2. Бой у острова Саво, 9 августа 1942

Рано утром 7 августа вице-адмирал Микава в Рабауле получил сообщение о высадке американцев. Его решение было быстрым и разумным — послать подкрепления гарнизону Тулаги и Гуадалканала и собрать ударное соединение для атаки американских кораблей, разгружающихся там. В Рабауле были собраны несколько сотен солдат и погружены на транспорт «Мэйё-мару», который был отправлен к оказавшему в опасности острову под символическим эскортом. Когда транспорт шел в 14 милях от мыса Сент-Джордж около полуночи 8 августа, он встретил американскую подводную лодку S-38 (капитан-лейтенант Г.Г. Мансон), ветерана Яванской кампании. Транспорт был торпедирован и затонул. И хватит о нем.

Но реакция самого Микавы оказалась совершенно иной. Через час после того, как была получена скверная новость о высадке американцев в Тулаги, он начал собирать в Рабауле и Кавиенге эскадру, чтобы атаковать американское Экспедиционное Соединение. Это оказалась «сборная команда», которая никогда ранее не плавала вместе, однако оказалась достаточно хороша для решения конкретной задачи. Тяжелые крейсера «Тёкай» (флагман), «Аоба», «Како», «Кинугаса», «Фурутака», легкие крейсера «Тэнрю», «Юбари» и единственный эсминец «Юнаги» встретились в проливе Сент-Джордж 7 августа около 19.00 и сразу помчались к Гуадалканалу. План боя, который Микава передал прожектором на каждый корабль, был прост. Он собирался войти в пролив Железное Дно 9 августа сразу после полуночи, атаковать военные корабли, охраняющие экспедиционные силы, расстрелять разгружающиеся транспорты и отойти. Превосходный план, но шансы оказаться обнаруженным были велики. Соединению предстояло весь день идти по Слоту между центральными Соломоновыми островами, прежде чем наступит спасительная темнота.

Однако воздушная разведка Слота 8 августа велась из рук вон плохо, благодаря серии наших ошибок. Первым заметил соединение Микавы в 10.26 пилот австралийского «Хадсона». Он неправильно оценил значение этого контакта, так же как и его командиры. Тэрнер получил сообщение только через 8 часов. Более того, донесение оказалось неправильным. Пилот принял 2 японских крейсера за базы гидросамолетов. Плавбаза «Акицусима» 8 августа тоже двигалась вниз по Слоту, чтобы создать базу гидросамолетов на острове Гузо. Может быть, пилот «Хадсона» заметил ее. На этом основании Тэрнер сделал неверное предположение, что японцы не будут атаковать ночью, а намерены создать базу гидросамолетов на острове Санта Исабель, примерно в 150 милях от Саво, и атаковать позднее.

Эта нелепая, но твердая убежденность Тэрнера была не единственной его ошибкой, допущенной в тот роковой день. Он позволил разделить свои корабли на 3 отдельные группы, чтобы перекрыть все возможные пути подхода противника. Контр-адмирал Норман Скотт с 2 легкими крейсерами и 2 эсминцами патрулировал около транспортов между островами Тулаги и Гуадалканал и в бою не участвовал. Два западных подхода, по обеим сторонам острова Саво, охранялись 6 тяжелыми крейсерами и 8 эсминцами. Еще 2 эсминца были выдвинуты вперед в качестве дозоров. Ими командовал контр-адмирал Виктор Кратчли. Этот британский офицер, служивший в австралийском флоте, был отважен и весел. Он носил окладистую рыжую бороду, чтобы скрыть шрамы от ран. Кратчли участвовал в Ютландском бою и высадке в Зеебрюгге, где заработал Крест Виктории. По неизвестным причинам Кратчли перед боем не провел совещания с командирами крейсеров и не выработал план боя. Его диспозиция оказалась в корне неправильной. Крейсера были разделены на 2 группы. Южной командовал он сам. Она состояла из «Аустралии» (флагман), «Канберры», «Чикаго» и 2 эсминцев и охраняла южный вход в пролив. Северной командовал капитан 1 ранга Рифхолл. она состояла из «Винсенса», «Астории», «Куинси» и 2 эсминцев и охраняла северный проход.

Тэрнер был так уверен, что противник не станет атаковать ночью, что совершил еще одну ошибку, вызвав Кратчли на совещание на свой флагманский корабль «МакКоли», находившийся в 20 милях от Саво в Лунга Роудз. Кратчли отправился туда на своем флагмане. Это была самая тяжелая из ошибок Тэрнера. Но не он один допускал такие. Адмирал Флетчер решил отвести свои 3 авианосца, лишив десантное соединение воздушного прикрытия на следующий день. Его объяснения были достаточно невразумительны. За 2 дня боев авианосное соединение потеряло 21 % истребителей, а корабли нуждались в дозаправке. Однако ситуация с топливом была не такой уж тяжелой. Возможно, причина крылась в другом. Флетчер уже потерял «Лексингтон» и «Йорктаун» и не собирался терять еще один авианосец. Он начал отход 8 августа в 18.10, без консультаций с Тэрнером, который ему подчинялся. Именно это заставило Тэрнера вызвать к себе Кратчли и Вандегрифта, чтобы решить — уводить ночью частично разгруженные транспорты или рискнуть подставить их под еще одну японскую воздушную атаку. В результате крейсер «Аустралия» и командир эскадры отсутствовали, а командование южной группой принял командир «Чикаго» капитан 1 ранга Боуд, который действовал как спросонья.

Ночь была жаркой и душной. Как сказал бы писатель: «Надвигалось нечто ужасное». В 23.15, когда началось совещание у Тэрнера, обе группы крейсеров союзников лениво ползли, патрулируя свои проливы. Офицеры и матросы устали, как собаки, после 2 суток непрерывных боев. Они находились на боевых постах уже 48 часов.

В 23.45 начались треволнения. Дозорный эсминец «Ральф Талбот» заметил 3 неизвестных гидросамолета. Тэрнер не получил его донесение. А те капитаны, которые его услышали, и даже сами заметили эти самолеты, с неоправданным оптимизмом решили, что это свои. На самом деле их подняли в 23.10 крейсера Микавы, чтобы осветить цели для наводчиков. Гидросамолеты спокойно кружили над сонными американскими кораблями полтора часа, передавая исчерпывающую информацию об их передвижениях, что очень помогло японскому адмиралу.

9 августа в 0.40 адмирал Микава увидел в темноте остров Саво и приказал сыграть боевую тревогу. Он использовал сигнальные прожектора с узким лучом, которые нельзя было увидеть со стороны. Через 3 минуты наблюдатели на флагманском крейсере «Тёкай» заметили корабль, очевидно вражеский, справа по носу. Это был дозорный эсминец «Блю». Микава очень разумно решил, что не стоит будить противника стрельбой. Он приказал снизить скорость до 22 узлов, и японская колонна медленно заскользила дальше, хотя все орудия были наведены на «Блю», чтобы прикончить его, если американец заметит врага. Но на эсминце никто ничего не увидел. Его радар не работал, а наблюдатели смотрели в другую сторону.

В страшном напряжении прошло еще полчаса. Японцы заметили впереди 2 крейсера и 2 эсминца. В 1.36 Микава приказал открыть огонь. Через 2 минуты стая торпед выскочила из аппаратов и устремилась к «Чикаго», «Канберре» и «Бэгли». Еще 5 минут японские корабли шли необнаруженными. Только в 1.43 командир эсминца «Паттерсон» капитан 2 ранга Фрэнк Уокер заметил их. Его корабль единственный проявил бдительность. Немедленно он передал по радио открытым текстом:

Слишком, слишком поздно! 3 японских гидросамолета, поднятые Микавой, выпустили осветительные ракеты, которые четко обрисовали силуэты кораблей южной группы, и в этот же момент японцы открыли огонь. Через несколько секунд «Канберра», чьи орудия еще стояли на нуле, хотя гремели колокола громкого боя, получил 2 торпеды. Это случилось в 1.38. Затем он был буквально разнесен на куски попаданиями 24 снарядов в течение 1 минуты. Стрельба велась с расстояния меньше 1 мили. Его командир и старший артиллерист погибли, начались неконтролируемые пожары. В результате прекрасный австралийский крейсер был оставлен командой и в конце концов затоплен. Аналогичным образом был захвачен врасплох и «Чикаго». Капитан 1 ранга Боуд, который в отсутствии Кратчли командовал южной группой, мирно спал. Артиллерийские залпы подняли его, и Боуд, имея под носом колонну из 5 тяжелых крейсеров, предпочел устремиться в погоню за единственным эсминцем Микавы. Это был «Юнаги», который Микава отделили, чтобы заняться дозорными эсминцами. Американский эсминец «Джарвис», получивший тяжелые повреждения во время воздушного налета 8 августа, имел приказ уходить в Сидней. В это время он ковылял прямо через гущу боя. «Джарвис» получил дополнительные повреждения от «Юнаги» и 9 августа был потоплен со всей командой торпедоносцами из Рабаула. «Чикаго» получил попадание только 1 торпеды в нос и 1 снаряд, но предпочел выйти из боя.

Покончив с этими 2 крейсерами и 2 эсминцами, Микава разделил свою пока ничуть не пострадавшую колонну, чтобы захватить в клещи северную группу американских крейсеров. Они услышали предупреждение «Паттерсона» в 1.43, но не получили никаких новых известий. Плотный дождевой шквал отрезал их от южной группы, а капитан 1 ранга Боуд просто забыл известить северную группу по радио о происходящем. Колонна шла в следующем порядке: «Винсенс», «Куинси», «Астория», эсминцы «Хелм» и «Уилсон» держались на траверзах. Корабли шли по северо-западной стороне квадрата, когда в 1.48 «Тёкай» выпустил торпеды в «Асторию», который находился к нему ближе всего. Капитан 1 ранга Гринмэн в этот момент спал после 40 часов, проведенных без отдыха на мостике. Его старший артиллерист капитан-лейтенант Трюсделл по собственной инициативе открыл огонь в 1.52. Торпеды «Тёкая» прошли мимо, однако он начал вколачивать залп за залпом из 8″ орудий в несчастный американский крейсер, который быстро превратился в пылающую развалину. «Астория» потерял ход и, несмотря на все усилия аварийной партии, затонул на следующий день.

«Куинси», шедший за кормой «Астории», был практически не готов к бою и получил самые тяжелые удары, хотя по мнению японцев он сражался лучше остальных кораблей союзников. Прожектор «Аобы» ярко осветил его в 1.50. Башни американского крейсера в этот момент стояли на нуле. Он развернул орудия и дал два 9-орудийных залпа. 2 снаряда попали в «Тёкай», в том числе один — в адмиральскую штабную рубку. Чтобы избежать столкновения с «Винсенсом», шедшим впереди, «Куинси» повернул в сторону противника, как бы собираясь пойти на таран. Хотя вся задняя половина корпуса крейсера уже пылала, новый снаряд зажег самолет, стоящий на катапульте на самой корме. Однако носовые башни продолжали стрелять. Теперь обреченный крейсер попал под перекрестный обстрел обеих японских колонн. Башня № 2 была взорвана прямым попаданием, в котельное отделение № 4 попала торпеда, машинные отделения превратились в смертельные ловушки, лазарет был уничтожен. Вражеский снаряд поджег боезапас 5″ орудий, пламя бушевало повсюду. Единственным вопросом было: что произойдет раньше? Сгорит крейсер или утонет? Капитан 1 ранга Мур был смертельно ранен снарядом, перебившим всех людей на мостике, однако он успел приказал рулевому вести корабль к острову Саво и попытаться посадить его на мель. После этого капитан испустил дух. Старший из уцелевших офицеров — седьмой по старшинству! — приказал команде покинуть корабль. В 2.35 «Куинси» перевернулся и затонул, став первым лоскутком стального ковра, который теперь покрывает песок в проливе Железное Дно.

Возглавлял северную колонну «Винсенс», который вступил в бой самым последним. В 1.50 капитан 1 ранга Рифхолл обсуждал со своим старшим помощником, что может означать предупреждения «Паттерсона» и что там на юге за стрельба и вспышки ракет. В этот момент японские прожектора осветили крейсер. Рифхолл решил, что это южная группа, сбывшаяся с курса, и приказал по радио «Чикаго» выключить прожектора! 8″ залп с «Како» положил конец всем сомнениям. В 1.53 «Винсенс» ответил тем же, и его второй залп попал в «Кинугасу». Одновременно вражеский залп взорвал самолет на корме «Винсенса», пламя ярко осветило крейсер, и японцы получили великолепную точку наводки. Они принялись методично уничтожать «Винсенс» снарядами и торпедами. Он получил попадания в 2 из 3 кочегарок, что вынудило крейсер остановится. Засыпанный снарядами, «Винсенс» получил попадания во все орудийные башни и пошел на дно через несколько минут после «Куинси».

К этому времени японское соединение полностью потеряло строй. Каждый корабль маневрировал самостоятельно, чтобы лучше вести огонь. Адмирал Микава просто не знал, где кто. Поэтому в 2.20 он приказал все кораблям заново построиться северо-западнее Саво, очевидно намереваясь выполнить вторую часть своего плана и обрушиться на почти беззащитные транспорты. Однако Микава заколебался. В 2.40 он решил, что лучше вернуться и приказал всем кораблям возвращаться в Рабаул на полной скорости. Как ни странно, причиной этого послужил страх перед атакой самолетов с авианосцев Флетчера, которая могла последовать на рассвете, хотя в это время сами авианосцы удирали подальше. Капитан 1 ранга Форест Шерман, командир «Уоспа», как только было получено сообщение о бое, запросил разрешение вернуться и днем поднять самолеты, чтобы нагнать противника. Ему это запретили. Однако старая подводная лодка S-44 капитан-лейтенанта Джона Р. Мура 10 августа возле Кавиенга поймала крейсер «Како» и потопила его 4 торпедами. Это была первая расплата за бой у Саво.

Хотя Микаве не хватило стратегической прозорливости, чтобы извлечь из победы все, сама победа получилась звонкой. Бой длился ровно 32 минуты. За это время он потопил 4 тяжелых крейсера и прогнал пятый ценой совершенно незначительных повреждений собственных кораблей. Японцы потеряли 35 человек убитыми и 57 ранеными.

Расследование, проведенное командованием американского флота, показало, что виноватых так много, что наказывать никого не стали. О военных командирах, как писал Черчилль, «нельзя судить по результатам, нужно смотреть на сделанные ими усилия». И очень хорошо, что адмирал Тэрнер остался, так как он стал крупнейшим специалистом десантной войны на Тихом океане. Адмирал Кратчли не был обвинен, так как отсутствовал на месте боя. Он сохранил свою должность в австралийском флоте и даже был произведен в рыцари. Командир «Винсенса» Рифхолл, который совершил все мыслимые и немыслимые ошибки, был надломлен гибелью своего корабля. Ему оставалось только слоняться, подобно киплинговскому «старому слепому бродяге», рассказывая снова и снова всем, кто желал слушать, историю, как его корабль помешал Микаве атаковать транспорты, уничтожив его штурманскую рубку (хотя на самом деле это сделал «Куинси»), и утверждать, что бой был победой американцев. Командир «Чикаго» Боуд, чья глупость повинна в бесславном поведении крейсера в этом бою, покончил самоубийством.

Из катастрофического боя у Саво было извлечено много уроков. «Канберру» и «Асторию» можно было спасти, чему помешали обломки роскошной мебели и слои краски и линолеума на переборках и палубах. Всю легко воспламеняющуюся мебель и тряпки было приказано оставлять на берегу. Каждый корабль флота было приказано отскоблить до голой стали. Весь 1942 год не смолкали звуки молотков и скребков… Были улучшены методы борьбы с огнем, появились пеногоны, которые были гораздо более эффективны, чем обычные водяные рукава. Были улучшены системы связи, офицеры приняли более правильную систему боеготовности, которая освобождали их и матросов от постоянного напряжения.

Таким образом, бой у Саво не стал ни решающий битвой, ни сокрушительным поражением, хотя и стоил нам очень дорого. Потоплены 4 тяжелых крейсера и 1 эсминец, погибли 1270 офицеров и матросов, ранены 709. Он открыл кровавую и отчаянную кампанию воев за обладание островом, который не был нужен ни одному из противников, но который никто не желал отдавать врагу.

3. Бой у Восточных Соломоновых островов, 24 августа 1942

Гуадалканал — это гористый остров, покрытый темно-зелеными сырыми джунглями, с рассеянными тут и там пятнами светло-зеленой травы кунаи, чьи длинные листья с острыми как бритва краями могут нанести пешеходу серьезные раны. Вдоль северного берега, где японцы строили свою посадочную полосу, имеется узкая равнинная полоса, на которой австралийцы разводили кокосовые рощи. Курчавые меланезийцы, чей труд превращал кокосовые волокна в копру, крайне враждебно относились к японцам, которые яростно преследовали чернокожих, и достаточно благожелательно к союзникам. Они, а также австралийские береговые наблюдатели, которые прятались на захваченных японцами центральных островах архипелага, были важным фактором, обеспечившим конечную победу союзников.

Однако главным фактором были морские пехотинцы. Когда транспорты и уцелевшие военные корабли 9 августа покинули Гуадалканал, на острове осталось более 16000 американских морских пехотинцев. Однако почти половина запасов снабжения и вооружения не были выгружены. Кожаные воротники затянули покрепче пояса и ограничились двумя трапезами в день, используя большие запасы риса, которые японцы любезно им уступили. Однако они не могли сражаться без поддержки с моря, иначе это закончилось бы более крупным Уэйком. В настоящий момент морские пехотинцы занялись созданием 5-мильного оборонительного периметра от реки Тенару (Ило) до туземной деревушки Кукум. Используя брошенный японцами инструмент, они постарались превратить посадочную полосу, точнее просеку, в аэродром Гендерсон. 15 августа он был готов принять первый самолет Корпуса Морской Пехоты. В тот же день морские пехотинцы получили и первые подкрепления — авиабензин, боеприпасы, подразделение техников для обслуживания самолетов — были доставлены на 3 быстроходных эсминцах-транспортах. 20 августа они вернулись с продовольственными пайками.

В течение 12 дней после боя у острова Саво японцы потеряли самую удачную возможность усилить свой маленький гарнизон и выкинуть нас с острова. Они имели полное господство на море и в воздухе. Кроме подводных лодок никто не мог их остановить. Однако верховное командование было больше заинтересовано кампанией в Папуа. Генерал Хякутакэ из Рабаула подсчитал морских пехотинцев, и у него получилось 3000 американских солдат. Он решил, что хватит лишней тысячи японцев. В результате отряд Итики, первоначально предназначенный для захвата Мидуэя, был погружен на 6 эсминцев контр-адмирала Танака Райдзо и высажен восточнее нашего оборонительного периметра ночью 18 — 19 августа. Через 2 дня полковник Итики и 815 его солдат были полностью перебиты частями 1 полка морской пехоты подполковника Э.Э. Поллока. Американцы потеряли всего 34 человека. Этот бой на реке Тенару стал образцом превосходной координации усилий. Он обезопасил восточный фланг позиций морской пехоты и имел далеко идущий эффект. Первое столкновение кожаных воротников с японцами, поднаторевшими в войне в джунглях, показало, что американцы сражаются лучше даже на выбранной противником местности. С этого времени американская морская пехота стала непобедимой.

Бой также показал, что не следует атаковать малыми силами, однако японская военщина этого урока не усвоила, даже сам Ямамото. Старая китайская пословица говорит: «Лев атакует кролика всей своей мощью». Именно так поступил Ямамото при Мидуэе, но кролик победил. Теперь он вернулся к доктрине экономии сил, сберегая свои лучшие линкоры для будущего генерального сражения. Самую крупную вылазку он совершил на третьей неделе августа: 3 авианосца, 3 линкора, 9 крейсеров, 13 эсминцев, 36 подводных лодок и несколько вспомогательных судов должны были прикрыть переброску 1500 солдат на западное побережье Гуадалканала. Транспортная группа контр-адмирала Танака должна была спуститься по Слоту и ночью высадить войска. Тем временем соединение тяжелых авианосцев вице-адмирала Кондо, которое возглавляли «Сёкаку» и «Дзуйкаку» вместе с 2 линкорами и 3 тяжелыми крейсерами, спускалось в воды северо-восточнее Гуадалканала, чтобы сразиться с кораблями, которые адмирал Гормли осмелится двинуть им навстречу. Легкий авианосец «Рюдзё» адмирала Хара, двигающийся впереди, должен был сыграть двоякую роль. Его бомбардировщики должны были нанести удар по аэродрому Гендерсон, а сам он должен был отвлечь на себя самолеты американских авианосцев, чтобы мощные авиагруппы 2 тяжелых авианосцев прикончили корабли Флетчера. 6 подводных лодок шли впереди в качестве дозора, еще 6 были развернуты юго-западнее островов Санта Крус, а 4 группы по 3 лодки двигались на юг и запад. Дело казалось верным.

Предупрежденный австралийскими береговыми наблюдателями и американскими разведывательными самолетами, адмирал Гормли приказал сильному соединению Флетчера («Энтерпрайз», «Саратога», «Уосп») двигаться на север, чтобы прикрыть морские коммуникации, идущие на Соломоновы острова. На рассвете 23 августа оно находилось восточнее острова Малаита примерно в 150 милях от аэродрома Гендерсон. Адмирал Кондо все еще не знал его точной позиции, а Флетчера ввела в заблуждение разведывательная служба Тихоокеанского флота, убедившая его, что японский флот все еще находятся севернее Трука. Поэтому он решил, что боя не будет еще несколько дней и отправил группу «Уоспа» на дозаправку. Это был очень плохой ход, так как Ямамото уже приказал Кондо следовать вперед и дать бой.

24 августа в 9.05 американская летающая лодка PBY заметила авианосец «Рюдзё» примерно в 280 милях севернее 2 авианосцев Флетчера. В 13.45 Флетчер бросился в атаку, бросив на приманку 38 бомбардировщиков и торпедоносцев. Через час его самолеты-разведчики обнаружили «Сёкаку» и «Дзуйкаку» примерно в 60 милях севернее «Рюдзё». Флетчер попытался перенацелить ударную группу на тяжелые авианосцы, но связь была такой отвратительной, что летчики приказа не получили. Авиагруппа капитана 2 ранга Н.Д. Фелта успешно атаковала «Рюдзё», и в 20.00 он скрылся под водой.

Адмирал Нагумо решил, что настал час мести за Мидуэй. С 15.07 до 16.00 две ударные группы покинули палубы его тяжелых авианосцев.

Посейдон и Эол подготовили для этого боя красочные декорации. 16-узловой юго-восточный пассат разорвал плотные кучевые облака на множество белоснежных воздушных замков и бастионов, покрывающих почти половину небосвода. Океан в этом месте имел глубину 2 мили. Волны, увенчанные белыми барашками, мчались, пританцовывая, к чистому горизонту, который так любят штурмана. Сцена — темные массы кораблей, оказавшихся в тени, и освещенные солнцем до мельчайших деталей другие корабли; изящные завитки пены на форштевнях авианосцев; длинный бак линкора «Норт Каролина», только что прибывшего из Атлантики; ощетинившийся стволами зениток, как дикобраз крейсер ПВО «Атланта»; флегматичные и деловитые тяжелые крейсера; подпрыгивающие в облаках брызг эсминцы — все это выглядело на взгляд художника-мариниста прекрасно и прямо-таки просилось на полотно. Для моряка-реалиста на авианосце, однако, сцена была далека от совершенства. Рваные облака могут скрывать сотни жаждущих крови самолетов. Высокое экваториальное солнце укрывает идущие вниз пикировщики. Отблески голубого, серебряного и золотого слепят наблюдателей и наводчиков. Они делают предельно трудным опознание самолетов. Все вместе это было той погодой, которую моряки авианосцев молят богов послать на голову врагу и совсем не желают иметь над собственной головой.

Как при Мидуэе и в Коралловом море обе авианосные группы шли тесным кругом диаметром около 2 миль, независимо друг от друга. «Энтерпрайз» действовал в 10 милях на NW от «Саратоги».

Флетчер приготовил для встречи японских бомбардировщиков 51 «Уайлдкэт». Истребители, большей частью с «Энтерпрайза», расположились 3 эшелонами по высоте. 24 августа в 16.29 японская ударная группа показалась в 10 милях от наших авианосцев. Наши пикировщики и торпедоносцы помогли воздушному патрулю перехватить ее. Около 24 пикировщиков прорвались, пикируя на цель с интервалом 7 секунд. «Энтерпрайз» получил 3 бомбы, которые убили 74 человека, разорвали корпус, разбили несколько 5″ орудий. Однако умелая аварийная партия спасла корабль. Линкор «Норт Каролина» тоже привлек внимание противника. Однако он сбил или отогнал 14 пикировщиков, прорвавшихся мимо воздушного патруля. К 16.47 основная атака завершилась, и в 17.49 «Энтерпрайз» развернулся против ветра, чтобы принять самолеты. Однако злоключения «Биг Э» не завершились. Взрывы бомб повредили рулевое управление, и в самый неподходящий момент руль заклинило. Удивительно быстрая и отважная работа позволила к 18.59 исправить неполадку, как раз, когда прибыла вторая волна японских самолетов. Однако они вообще не нашли наших авианосцев.

Ни один из японцев не тронул «Саратогу», зато сам авианосец хорошо потрепал врага. 5 TBF и 2 SBD лейтенанта Гарольда Г. Ларсена были готовы нанести ответный удар. В 17.45 они атаковали Передовое Соединение Кондо и тяжело повредили гидроавианосец «Титосэ». В 19.30 самолеты вернулись на борт «Сары». Они не имели истребительного прикрытия, самолетов было всего 7, зато они выполнили задачу, для которой следовало отрядить в 10 раз больше сил. Это были отважные парни.

Адмирал Флетчер решил, что на сегодня хватит. Он повернул на юг, навстречу танкерам. Как ни удивительно, его 2 авианосца потеряли только 17 самолетов. Кондо послал в погоню свой авангард из линкоров и крейсеров, но еще до полуночи отозвал его.

Ни один командующий не считал битву завершенной, однако с практической точки зрения она все-таки закончилась для всех участников, кроме Танаки. Его эсминцы всю ночь метались возле Лунга Пойнт, обстреливая позиции морской пехоты. На следующее утро, 25 августа, собственные самолеты морской пехоты с аэродрома Гендерсон тяжело повредили флагманский корабль Танаки «Дзинцу» и транспорт. В-17 ухитрились потопить эсминец, удивив тем самым обе стороны. Бой у Восточных Соломоновых островов завершился.

В общем, его можно считать победой американцев, но далеко не полной, так как оба японских тяжелых авианосца остались целы. Однако изучение этого боя американскими летчиками и техническим персоналом привело к значительному улучшению тактики действий самолетов и конструкции авианосцев. Были изменены программы подготовки пилотов и кораблестроительные программы. Неудачный постскриптум было дописан 31 августа, когда подводная лодка I-26 торпедировала «Саратогу» в 260 милях юго-восточнее Гуадалканала. Авианосец спасли, но его ремонт занял 3 месяца. Адмирал Флетчер, который в тот день находился на нем, был смещен. До конца войны он получал назначения, более соответствующие его способностям.

4. Бой у мыса Эсперанс, 11 — 12 октября 1942

Эта кампания на Гуадалканале ковыляла от одного кризиса к другому. После боя у Восточных Соломоновых островов каждая сторона сосредоточилась на усилении собственного гарнизона острова. Адмирал Гормли наладил почти непрерывную переброску подкреплений на грузовых судах, прикрываемых военными кораблями, а также с помощью самолетов. Японцы продолжали перевозить подкрепления по ночам на эсминцах, прикрывая это ночными обстрелами, которые превращали жизнь морских пехотинцев в кошмар. На берегу бои шли 7 дней в неделю. Кроме того, японцы предприняли 2 крупных наступления. Одно из них генерал Кавагути, командовавший войсками на острове, провел 12 — 14 сентября. Оно стало известно, как бой на Кровавом Хребте. В нем японцы потеряли добрую тысячу человек против 40 морских пехотинцев. За этим последовал удар на запад, который предприняли сами морские пехотинцы. Они вели наступление вдоль реки Матаникау. Оно длилось 2 недели, начиная с 23 сентября.

Не считая этих боев, сложилась достаточно потешная ситуация. Каждый из противников поочередно господствовал на море в течение 12 часов. Американцы правили волнами с рассвета до заката. Большие корабли разгружались, маленькие бегали по проливу, десантные суда сновали между Тулаги и Гуадалканалом. Но едва тропические сумерки начинали отбрасывать длинные тени, и на пролив Железное Дно опускалась ночь, как большие корабли испуганно мчались прочь, как перепуганные дети бегут с кладбища. Мелкие корабли забивались в гавань Тулаги. Наступала очередь японцев. Прибывал «Токийский экспресс» из груженых солдатами эсминцев и легких крейсеров, чтобы высадить своих пассажиров на контролируемых японцами участках побережья. Перед отходом они обрушивали град снарядов на позиции морской пехоты. Но Восходящее Солнце никогда не задерживалось, чтобы приветствовать своего тезку. К рассвету японцы исчезали, и снова появлялись Звезды и Полосы. Такое чередование обусловило достаточно странный ход кампании. Любая попытка сломать устоявшийся порядок вела к кровопролитным битвам. Японцы крайне редко осмеливались на дневные рейды, и это, как правило, кончалось для них катастрофами. Американцы более часто сталкивались с Токийским экспрессом, но любая такая попытка тоже была игрой с огнем. Гибель 5 сентября эсминцев-транспортов «Литтл» и «Грегори» лишний раз это подтвердила.

Доставлять подкрепления на Гуадалканал было для американцев нелегко. Чтобы защитить конвой из 6 транспортов, перевозивших 7 полк морской пехоты, которые вышли из Эспириту Санто 14 сентября, адмирал Гормли задействовал 2 авианосца — «Уосп» и «Хорнет». Японские подводные лодки I-15 и I-19, которые упустили свою возможность во время боя у Восточных Соломоновых островов, на сей раз сорвали банк. Одна 15 сентября проникла сквозь кольцо охранения «Уоспа» и всадила в него 3 торпеды. Авианосец затонул. Другая выстрелила по «Хорнету» и промахнулась. Зато эти торпеды попали в эсминец «О'Брайен» и линкор «Норт Каролина». Оба уцелели, хотя «О'Брайен» затонул по пути на Западное Побережье. Адмирал Тэрнер, командовавший транспортами, решил следовать дальше. Никогда еще старая морская пословица «Стойкие сердца спасают корабли», не оправдывалась лучше. 4000 морских пехотинцев благополучно высадились на Гуадалканале 18 сентября.

Нужно было сделать усилие, чтобы вырваться из тупика. Можно ли получить больше помощи от командования силами юго-западной части Тихого океана? 18 сентября в Нумеа прошло совещание, на котором обсуждался данный вопрос. В нем участвовали адмиралы Нимиц, Гормли, Тэрнер, начальник штаба МакАртура генерал Сатерленд и командующий воздушной армией генерал Хэп Арнольд.

МакАртур имел 55000 австралийских и американских солдат в Порт-Морсби. Японцы попытались захватить этот город, наступая по суше через хребет Оуэн Стэнли. Их наступление было остановлено 17 августа. Нимиц предположил, что МакАртур может часть сил отправить на Гуадалканал. Сатерленд с ходу отверг эту идею. Он ждал, что японцы начнут новую операцию в Коралловом море.

Никто из американцев не знал, что 31 августа японское верховное командование решило бросить все имеющиеся силы на Гуадалканал. До тех пока остров не будет захвачен, кампания в Папуа будет заморожена. Два адмирала на совещании в Нумеа, не подозревая об этом, предупреждали, что противник выкинет нас с острова, как только займется этим всерьез.

До сих пор японцы пытались сделать это трижды, но недостаточно усердно, так как всякий раз мы оказывались чуточку усердней. Следующая морская битва, происшедшая у мыса Эсперанс, была результатом отправки 9 октября на Гуадалканал полка из состава дивизии «Америкал», погруженного на 2 больших транспорта и 8 эсминцев-транспортов. Адмирал Тэрнер командовал этим эшелоном, а для прикрытия Гормли отправил группу крейсеров. Крейсерами командовал контр-адмирал Норман Скотт, поднявший флаг на «Сан Франциско». Это был молодой и блестящий адмирал. В течение 3 недель он усердно тренировал свое соединение и был за это вознагражден.

В течение недели или больше японцы проводили Токийский экспресс к северо-западному побережью Гуадалканала. Особенно крупный эшелон был проведен ночью 11 — 12 октября: 2 гидроавианосца и 6 эсминцев с войсками плюс достаточное количество боеприпасов и различных грузов. Им командовал контр-адмирал Дзоодзима. Кроме того, контр-адмирал Гото повел вниз по Слоту группу обстрела из 3 тяжелых крейсеров и 2 эсминцев. В-17 сообщил об этих кораблях адмиралу Скотту после полудня 11 октября. Он увеличил скорость, чтобы перехватить японцев западнее острова Саво и поднял корабельные гидросамолеты, чтобы следить за противником. В результате Гото был захвачен совершенно врасплох, когда в 23.46 крейсера Скотта открыли огонь. Американское оперативное соединение (5 эсминцев, тяжелые крейсера «Сан Франциско» и «Солт Лейк Сити», легкие крейсера «Бойз» и «Хелена») как раз поворачивало на обратный курс юго-западнее Саво к мысу Эсперанс, по которому и был назван весь бой. Дистанция от возглавлявшего японскую колонну крейсера «Аоба» до «Хелены» была всего 4800 ярдов.

Пока все шло хорошо, но этот бой можно назвать Битвой Взаимных Ошибок. Скотт, опасаясь, что его крейсера стреляют по головному эсминцу «Дункан», приказал прекратить огонь ровно через минуту после того, как он был открыт. К счастью, командиры американских крейсеров вспомнили Нельсона при Копенгагене и заткнули уши, приказав своим артиллеристам поливать снарядами врага. Адмирал Гото принял колонну Скотта за Группу Подкреплений Дзоодзимы (которая благополучно вошла в пролив) и сделал то же самое. Он также приказал своим кораблям повернуть вправо. Через несколько секунд адмирал был смертельно ранен, когда снаряд взорвался рядом с ним на мостике. К этому времени «Аоба» и «Фурутака» ярко горели. В 23.51 Скотт обнаружил свою ошибку и приказал возобновить огонь. Через 4 минуты он повернул свою колонну на NW, параллельно японцам. Отчасти из-за ошибок Гото, отчасти из-за его быстрой гибели, противник не смог эффективно отстреливаться. Американским артогнем и торпедами были потоплены крейсер «Фурутака» и эсминец «Фубуки». С нашей стороны эсминец «Дункан» был потоплен, а «Фаренхолт» тяжело поврежден. «Бойз» был серьезно поврежден огнем вражеских крейсеров. Снаряд попал в башню № 1, где взорвался погреб. Однако ирландское везение и умелая аварийная партия спасли «Скачущий Призрак», как экипаж капитана 1 ранга Майка Морана называл свой крейсер. 12 октября в 0.20 основной бой закончился.

Тем временем адмирал Дзоодзима высадил на берег солдат. В 2.50 гидросамолет с «Бойза» заметил его соединение, идущее вверх по Слоту. Бомбардировщики с аэродрома Гендерсон потопили 2 эсминца, которые попытались подобрать уцелевших моряков с потопленных кораблей.

Норман Скотт руководил боем у мыса Эсперанс спокойно, решительно и смело. Несмотря на сложную ситуацию, он не позволил бою превратиться в свалку. На тот короткий месяц, который ему оставалось жить, Скотт стал героем на юге Тихого океана. К несчастью, люди привыкли повторять, что результат оправдывает средства. В итоге, из этого боя были сделаны совершенно неправильные выводы. Было решено, что строй одной кильватерной колонны самый правильный, и что артиллерийский огонь американских кораблей может решить исход любого ночного столкновения. На самом деле строй Скотта был опасно неуклюжим. Он помешал эсминцам правильно использовать свое главное оружие — торпеды. Из-за того, что захваченный врасплох противник не сумел пустить в ход свой главный козырь, превосходные торпеды, было решено, что больше они не представляют опасности. Из поражения всегда извлекают больше уроков, чем из победы.

Японцы решили свою главную задачу, так как высадили не только солдат, но и тяжелую артиллерию, пока Гото и Скотт сражались. С другой стороны 164 пехотный полк дивизии «Америкал», чье путешествие на Гуадалканал и стало причиной появления там Скотта, тоже благополучно высадился 13 октября, принеся некоторое облегчение морским пехотинцам.

Токийский экспресс 13 — 14 октября, отправленный с целью обстрела американских позиций, состоял из линкоров «Конго» и «Харуна» под командованием адмирала Курита. В течение 90 минут они вели огонь, который убил множество морских пехотинцев, пустил кровь только что прибывшим ДжиАй, разворотил весь аэродром, уничтожил почти весь запас авиабензины и 48 самолетов.

Обстрел мог продолжаться и дольше, если бы не прибывшие из Тулаги торпедные катера. Они смело набросились на линкоры, стреляя из пулеметов и пуская торпеды. Хотя попаданий катера не добились, они заставили Куриту нервничать (в еще большей степени это проявилось в бою у острова Самар), и 14 октября в 2.30 он скомандовал отход.

Следующая ночь, 14 — 15 октября, тоже не показалась скучной американским солдатам на берегу. Адмирал Микава лично посетил «Бессонную Лагуну», как ее начали называть морские пехотинцы, с тяжелыми крейсерами «Тёкай» и «Кинугаса». Они обрушили на аэродром Гендерсон 752 снаряда калибром 8″ и прикрыли высадку очередного эшелона войск.

На рассвете 15 октября начался удивительный спектакль. Вражеские транспорты стояли у Тассафаронги, выгружая солдат и припасы так же спокойно, как если бы это происходило в Токийской бухте. Вокруг них и над ними вертелись эсминцы и самолеты.

Генерал Гейджер, командующий авиацией морской пехоты, находился на аэродроме Гендерсон, когда ему сообщили об этом. «Ради Бога, найдите хоть что-нибудь!» — завопил он. Люди бросились в разные стороны и вскоре притащили 400 канистр с авиабензином из болота и воронок, куда их расшвыряло. Были даже осушены баки 2 разбитых В-17. Такими примитивными методами удалось набрать топлива достаточно, чтобы самолеты могли проделать 10 миль до цели у Тассафаронги и обратно. Армейские, флотские самолеты, самолеты морской пехоты бомбили и обстреливали транспорты весь день 15 октября. Они также сражались с «Зеро» и уворачивались от огненных языков зенитных орудий. Из Эспириту Санто прилетели «Летающие Крепости» с грузом бензина. Жизнь закипела на возродившемся аэродроме. Пули «Уайлдкэтов» и зенитный огонь спустили с небес на землю 12 японских бомбардировщиков и 5 истребителей. Все, кто мог летать, в этот день хвастались своими подвигами. И на сей раз пилоты не преувеличивали. 3 больших японских транспорта, так и не закончивших разгрузку, выбросились на берег. К 15.50 стало так жарко, что командир японского соединения решил уходить. Ни один транспорт не остался невредим. Ни одно пехотное подразделение не высадилось без потерь в личном составе и технике. Суматошный день стоил американцам всего 3 пикировщиков и 4 истребителей.

Ночью все люди не берегу немного перевели дух. Даже порция из 800 снарядов 8″ с крейсеров «Мьёко» и «Майя» и 300 снарядов 5″ с эсминцев Танаки не смогли погасить искру надежды. Американцы решили, что самое худшее позади. Они немного поспешили.

15 октября адмирал Нимиц оценил ситуацию тремя печальными предложениями: «Похоже, что мы не можем контролировать море в районе Гуадалканала. Поэтому снабжение наших войск будет стоить больших потерь. Ситуация не безнадежная, но определенно критическая».

Сложность положения американцев в середине октября ясно показывают отважные, но жалкие по результатам, усилия по поддержанию коммуникаций действующими. Двухмоторные «Скайтруперы» начали работать в качестве извозчичьих лошадей. Каждый доставлял из Эспириту Санто достаточно бензина, чтобы продержать в воздухе в течение часа 12 «Уайлдкэтов». Подводная лодка «Амберджек» доставила 9000 галлонов бензина и 10 тонн бомб. К острову был отправлен караван судов с баржами на буксире. В него входили 2 грузовых судна, база торпедных катеров «Джеймстаун», океанский буксир «Вирео» и 2 эсминца. Каждый тащил баржу с 2000 галлонов бензина и 500 бомбами по 250 кг. 15 октября это шествие было обнаружено вражеским самолетов в 75 милях от Гуадалканала. Корабли поспешно повернули назад в Эспириту Санто, однако около полудня эсминец «Мередит» был потоплен 27 самолетами с авианосца «Дзуйкаку».

Середина октября стала самым трудным временем для американцев на Гуадалканале.

5. Бой у островов Санта Крус, 26 — 27 октября 1942

Адмирал Хэлси также столкнулся с острой проблемой личности командующего силами южной части Тихого океана. Адмирал Гормли, методичный и порядочный офицер с отличным послужным списком, не обладал качествами лидерами, необходимыми, чтобы воодушевлять американских солдат на этом трудном участке. Поэтому 15 октября Нимиц решил, что «критическая ситуация требует более агрессивного командующего» и назначил вице-адмирала Уильяма Ф. Хэлси.

С мая месяца Билл[8] Хэлси находился на лечении по поводу экземы, но в середине октября вернулся в строй. 18 октября со смешанным чувством «удивления, опасения и радости» он сменил своего старого друга Гормли. Он привез с собой свой штаб, возглавляемый Майлсом Браунингом, который сражался под командованием Спрюэнса при Мидуэе. Хэлси уже заработал репутацию настоящего лидера, уверенного и агрессивного. Известие о его назначении было встречено на кораблях, которые теперь ему подчинялись, возгласами радости.

Были приняты и другие меры. Адмирал Кинг вывел из состава Атлантического флота группу кораблей, усиленную новым линкором «Индиана» и отправил ее на Тихий океан через Суэцкий канал. Группа из 50 армейских истребителей была переведена на юг Тихого океана. Туда же были отправлены 24 подводные лодки. 2 эскадрильи армейских В-17 пересекли экватор, чтобы в Эспириту Санто попасть под командование контр-адмирала Обри У. Фитча, назначенного командующим авиацией южной части Тихого океана.

В Вашингтоне адмирал Кинг был занят по горло. На Соломоновых островах нам приходилось плохо, но в Атлантике дела шли еще хуже. В течение октября германские подводные лодки потопили 88 торговых судов водоизмещением 585510 тонн, десантные армады уже направлялись к Северной Африке. Британские войска в Египте и Индии приходилось снабжать, направляя транспорты вокруг мыса Доброй Надежды. Поэтому ОКНШ рассматривал Гуадалканал в рамках мировой стратегии. Остров нельзя было захватить с помощью войск, которые сосредотачивались в Соединенном Королевстве для форсирования Ла Манша в 1943, хотя англичане очень хотели отложить эта дату. Адмирал Кинг и генерал МакАртур возражали, так как это могло привести к катастрофе на Соломоновых островах и в Новой Гвинее, а перспективы операций в Европе были более чем смутными. 24 октября президент Рузвельт разрубил этот узел, потребовав от ОКНШ немедленно направить подкрепления на Гуадалканал.

Это следовало сделать быстро, так как японское верховное командование теперь придавало захвату аэродрома Гендерсон наивысший приоритет. Они планировали в течение третьей недели октября «размягчить» позиции американцев вокруг аэродрома Гендерсон и назначили Y-день на 22 октября. Именно тогда генерал Маруяма должен был водрузить Восходящее Солнце над аэродромом. Объединенный Флот нетерпеливо кружил к северу от Соломоновых островов, готовый «обнаружить и уничтожить любые крупные силы в районе Соломоновых островов, а также любые подкрепления». Это переворачивало всю классическую стратегию, требовавшую сначала захватить господство на море. Но японцы уже пытались поступать именно так во время боя у Восточных Соломоновых островов. Адмирал Ямамото решил на время забыть постулаты Мэхена. Однако американцы на Гуадалканале отказывались «размягчаться», они упорно сопротивлялись. Неделя боев (19 — 26 октября) оттянула Y-день и позволила адмиралу Кинкейду подвести авианосец «Энтерпрайз», чтобы он успел принять участие в морском бою.

Японский гарнизон Гуадалканала был усилен 4500 солдатами, которых доставил последний Токийский экспресс. 20 октября он начал наступление на западном фланге позиций морской пехоты на реке Матаникау. За этим последовал обход центра и восточного фланга американского периметра. Каждый штурм был отбит с тяжелыми потерями для японцев. Бои тянулись 6 дней. В этих боях американские солдаты доказали, что могут разгромить привычных к джунглям японцев, если имеют надлежащее обучение и нужного командира. Подполковник Тимбу из 164 полка, подполковники МакКелви, Чести Пуллер, Сэм Гриффит и генерал Вандегрифт из корпуса морской пехоты заслужили свое место в Зале Славы.

Пока шли бои на суше, в проливе Железное Дно тоже имели место несколько стычек. По крайней мере один Токийский экспресс не достиг пункта назначения, но все эти мелочи затмила очередная битва авианосцев.

Северо-восточнее и восточнее нижних Соломоновых островов находятся 2 маленьких архипелага — Стюарт и Санта Крус. Американский флот в этом бою находился в 280 милях на восток от первого и в 125 милях на север от второго, то есть в 160 милях восточнее той точки, где «Энтерпрайз» 2 месяца назад в бою у Восточных Соломоновых островов получил пару бомб. Острова Санта Крус были до такой степени нашпигованы малярией, а почва там была такой неровной, что армейские инженеры, посланные на этот архипелаг в начале августа строить аэродром, почли за благо убраться оттуда.

Адмирал Ямамото, который руководил всей постановкой с Трука, на сей раз ожидал победы. Он имел 4 авианосца, 5 линкоров, 14 крейсеров и 44 эсминца. Он также твердо знал, что «Уосп» потоплен, а «Саратога» стоит в ремонте. Однако японский адмирал не подозревал, что «Биг Э» вернулся под флагом Тома Кинкейда, да еще имея «Саут Дакоту» в качестве прикрытия. Это новый линкор был щедро утыкан новыми 40-мм зенитными автоматами, и им командовал один из лучших офицеров нашего флота капитан 1 ранга Томас Л. Гэтч. Ни один корабль на Тихом океане не жаждал боя сильнее. Его капитан не обращал никакого внимания на драение медяшки, полностью сосредоточившись на учебных стрельбах. Он был прирожденным лидером и быстро переплавил зеленый экипаж в опытную команду бойцов. Он «выглядели, как банда дикарей», вспоминал один из офицеров линкора, но все они обожали Тома Гэтча.

Объединенный Флот постепенно терял свой пыл, дожидаясь, пока армия захватит аэродром Гендерсон. На кораблях кончалось топливо. Преждевременное сообщение о победе (хотя его потом и опровергли), которое отправил офицер связи флота с Гуадалканала 25 октября в 1.26, привело к новой битве авианосцев. Ямамото не знал, где находятся американские авианосцы, зато «Каталина» из Эспириту Санто заметила в полдень корабли Нагумо. Кинкейд на основе этого донесения поднял свою ударную группу, однако самолеты «Энтерпрайза» ничего не нашли. Японцы временно отвернули, дожидаясь известий с берега.

Рано утром 26 октября адмирал Кинкейд, который шел на юго-запад со скоростью 20 узлов, начал получать сообщения самолетов-разведчиков о вражеских авианосцах, находящихся в 200 милях от него. В предрассветных сумерках адмирал Хэлси в Нумеа был поднят с постели этим известием. Он бросил короткий взгляд на оперативную карту и отправил приказ всего из 3 слов:

— Атаковать — повторяю — атаковать!

Солнце поднялось в 5.23, день обещал быть ясным. Низкие рваные облака закрывали половину небосклона, океан мягко поднимал и опускал небольшую волну, слабый 8-узловой юго-восточный бриз едва морщил гладкую поверхность моря. Это была идеальная погода для пикирующих бомбардировщиков, которые могли укрываться в облаках, но зенитчиков она приводила в бешенство. «Энтерпрайз» уже поднял поисковую группу, каждый SBD нес 500-фн бомбу «на всякий случай». В 7.40 2 пилота заметили легкий авианосец «Дзуйхо» и использовали свои бомбы. Больше этот авианосец в бою не участвовал.

Часом раньше японский самолет-разведчик заметил «Хорнет». Адмирал Кондо, который снова был тактическим командующим, приказал немедленно атаковать его самолетами всех 3 авианосцев. Через 20 минут поднял свою авиагруппу и «Хорнет». Самолеты противников проскочили совсем рядом, направляясь к своим целям. Пилоты лишь гадали: найдут ли они по возвращению свою палубу, чтобы сесть? Половина ударной группы «Энтерпрайза» была сбита в 100 милях от цели дюжиной «Зеро», которые покинули строй специально ради этого.

Теперь наступил самый напряженный момент для командиров соединений. Каждый нашел противника, и каждый выпустил свою стрелу.

Флагманский «Энтерпрайз» шел внутри тесного круга кораблей сопровождения. Его прикрывали линкор «Саут Дакота», тяжелый крейсер «Портленд», крейсер ПВО «Сан Хуан» и 8 эсминцев. В 10 милях на SO шел флагман контр-адмирала Джорджа Д. Мюррея «Хорнет», также окруженный плавучими батареями. Вверху кружили 38 истребителей боевого патруля, которыми руководил центр наведения истребителей «Энтерпрайза».

Японская ударная волна раньше взлетела и раньше прибыла к цели. В 8.59 американские истребители заметили пикировщики «Вэл» на высоте 17000 футов. Как раз в этот момент «Энтерпрайз» вошел в дождевой шквал, который укрыл его от противника. Однако «Хорнет» был ясно виден, и японцы обрушились на него. Атака началась в 9.10. «Вэлы» пикировали, сбрасывая фугасные бомбы. «Хорнет» и его сопровождение залили небо черными кляксами разрывов. Одна бомба попала в кормовую часть полетной палубы по правому борту. Командир японской эскадрильи, подбитый зенитками, направил свой самолет прямо в авианосец. Он врезался в трубу, отскочил и взорвался на палубе, где и сдетонировали 2 его бомбы. Еще более опасны были смертоносные «Кейты», которые появились за кормой, стелясь над волнами. Они сумели нанести «Хорнету» подлый удар прямо в пах. 2 торпеды взорвались в машинных отделениях. Авианосец окутался клубами дыма и пара, накренился на правый борт и остановился. Он лишился всех средств связи. Авианосец был слеп, глух, парализован и совершенно беспомощен. Еще 3 бомбы по 250 кг попали в полетную палубу. Не успел «Хорнет» перевести дух после первой атаки, как обреченный пилот направил пылающий «Кейт» прямо в него. Самолет взорвался рядом с шахтой носового элеватора. Из 27 самолетов, атаковавших авианосец, только 2 сумели вернуться назад. Одна это была небольшая цена за уничтожение 1/3 авианосцев Тихоокеанского флота.

В 9.25, когда «Хорнет» уже походил на большой костер, его 52 самолета под командой капитан-лейтенанта Гаса Вилдхелма приближались к японской эскадре. 11 пикировщиков лейтенанта Джеймса Э. Воуза прорвались сквозь все заслоны и спикировали на «Сёкаку» сквозь огонь зениток, хотя «Зеро» висели у них на хвостах. Риск оказался оправданным. От 3 до 6 бомб разнесли в щепки полетную палубу японского авианосца, уничтожили ангар и вызвали сильнейшие пожары. «Сёкаку» вышел из строя на 9 месяцев. Вторая волна самолетов «Хорнета» не нашла японских авианосцев, но поразила 2 бомбами крейсер «Тикума» и временно вывела его из строя.

Таким образом, 26 октября к 10.30 один большой и один маленький японские авианосцы были повреждены, а «Хорнет» почти утоплен. Но «Дзуйкаку» и «Дзуньё» были полностью боеспособны, и адмирал Кондо приказал их самолетам отыскать «Биг Э». Это должна была сделать первая волна, но отличное маневрирование капитана 1 ранга Хардисона и прекрасная стрельба «дикарей» с «Саут Дакоты» помешали сделать это. В этом бою линкор впервые получил новую задачу, которую он потом решал всю войну — защищал авианосец от атак вражеской авиации. «Энтерпрайз» получил попадания 3 бомб, которые убили 44 человека, однако корабль смертельных повреждений не получил.

Через 40 минут, в 11.01, из низких облаков вывалились пикировщики «Дзуньё». Один из них положил бомбу на башню № 1 «Саут Дакоты». Бронебойная бомба прошила насквозь тонкий корпус крейсера ПВО «Сан Хуан» и взорвалась под килем, заклинив руль.

Вражеские самолеты продолжали гоняться за «Хорнетом», даже когда его взял на буксир тяжелый крейсер «Нортгемптон». Он получил еще 3 попадания и был брошен американцами. Ночью 2 японских эсминца потопили его. Если бы мы придали флоту мощные океанские буксиры, как это было позднее, авианосец можно было бы отбуксировать и спасти.

Кондо теперь начал отходить на север, надеясь возобновить бой 28 октября. Однако к этому времени Кинкейд был слишком далеко от него. Бой у островов Санта Крус завершился. Потеря нового мощного «Хорнета» была серьезным ударом. У американцев на Тихом океане остались всего 2 авианосца, «Сара» и «Биг Э», но при этом оба ремонтировались. Однако японская авиация сократилась еще почти на 100 самолетов, погибли несколько лучших пилотов. Японское наступление на суше, которое должен был прикрывать флот, провалилось. Более того, эта схватка дала американцам драгоценное время, чтобы подготовиться к следующему удару противника.

6. Морской бой у Гуадалканала, 12 — 15 ноября 1942

Как обычно, долго ждать не пришлось. Адмирал Ямамото, памятуя о провале всех предыдущих попыток захватить аэродром Гендерсон, выработал новый план операции. Он намеревался установить господство на море в центральной части Соломоновых островов. Адмирал Хэлси, расстроенный гибелью «Хорнета», был полон решимости сорвать планы японцев. В период со 2 по 10 ноября корабли противника доставили на западную часть Гуадалканала крупные подкрепления. Эсминцы совершили 65 походов к острову, и еще 2 выполнили крейсера. Одно такое подразделение, высаженное в Коли Пойнт, восточнее американского периметра, было уничтожено морскими пехотинцами. Летчики с аэродрома Гендерсон с помощью торпедных катеров из Тулаги нанесли тяжелые повреждения 3 эсминцам. Тральщик «Саутхард» потопил подводную лодку. Но к 12 ноября впервые японские силы на Гуадалканале превзошли по численности американцев.

Крупные американские подкрепления должны были прибыть 11 — 12 ноября. Это были: 3 транспорта под прикрытием эскадры контр-адмирала Скотта (крейсер ПВО «Атланта» и 4 эсминца); еще 4 транспорта (в том числе флагман Тэрнера «МакКоли») под прикрытием эскадры контр-адмирала Дэниэла Дж. Каллахэна (4 крейсера и 5 эсминцев). Так как донесения разведки говорили, что японцы готовят к отправке особенно сильный Токийский экспресс, адмирал Хэлси развернул вокруг Соломоновых островов 24 подводные лодки и отправил авианосное соединение Тома Кинкейда («Энтерпрайз», линкоры «Вашингтон», «Саут Дакота», 2 крейсера и 8 эсминцев), чтобы прикрыть корабли Тэрнера и встретить Ямамото. Если «Биг Э», который все еще ремонтировался в Нумеа, не сможет выйти в море, нужно было отделить 2 линкора и 4 эсминца для самостоятельных действий. Этим соединением должен был командовать контр-адмирал Уиллис Э. Ли на «Вашингтоне». Так и случилось, к большому счастью для американцев. Хэлси невольно предоставил Чингу Ли его звездный час, хотя позднее, в битве за Лейте, лишил его возможности проявить себя еще более громко.

Эскадра Скотта успешно разгрузилась 11 ноября. Транспорты Тэрнера 12 ноября к 13.17 были уже наполовину пусты, когда пришло сообщение берегового наблюдателя, что из Буина вылетело крупное соединение бомбардировщиков под прикрытием истребителей и направляется вниз по Слоту. Они атаковали транспорты на Лунга Роудз через час. Так начался морской бой у Гуадалканала. Первый раунд закончился для вражеских самолетов крайне плачевно. Адмирал Тэрнер мастерски командовал эскадрой, и ее маневры полностью сорвали воздушную атаку. Зато огонь зениток и «Уайлдкэты» с аэродрома Гендерсон нанесли противнику тяжелые потери. Американские корабли получили ничтожные повреждения, зато удрать сумели лишь несколько «Бетти».

После бешеной пальбы напряжение немного спало. Тэрнер вернулся к пункту разгрузки, проведя корабли сквозь плавающую мешанину обломков сбитых самолетов. Однако тут он сообразил, что японцы только начали показывать зубы. Сообщения самолетов-разведчиков и береговых наблюдателей указывали, что сегодняшний Токийский экспресс состоит из 2 линкоров, по крайней мере 4 крейсеров и 10 эсминцев. Это было слишком много для 2 тяжелых и 3 легких крейсеров и 8 эсминцев адмирала Каллахэна. Корабли адмирала Кинкейда находились слишком далеко и никакой помощи оказать не могли. Поэтому не оставалось ничего другого, как приказать Каллахэну стоять, стоять насмерть.

В сумерках 12 ноября Тэрнер отвел свои транспорты. Каллахэн немного проводил их, а потом вернулся, чтобы отразить японский удар. «Дядя Дэн» Каллахэн был суровым, глубоко религиозным, трудолюбивым офицером, который пользовался огромным уважением своих людей. Он достиг пика своей карьеры.

Каллахэн прошел канал Лунга через пролив Железное Дно, держа корабли в одной кильватерной колонне. Впереди шли 4 эсминца, затем крейсера «Атланта» (флаг контр-адмирала Скотта), «Сан Франциско», «Портленд», «Хелена», «Джюно». Замыкали строй еще 4 эсминца. Такой строй был идеальным для плавания в опасных узких проливах и для поддержания связи между кораблями. Однако он не позволял замыкающим эсминцам участвовать в первоначальной торпедной атаке. По неизвестным причинам Каллахэн не перевел в авангард 2 эсминца, имевших новейший радар марки SG, хотя они могли бы послужить в качестве радиолокационного дозора.

Токийский экспресс под командованием вице-адмирала Абэ Хироаки стремительно приближался. Он состоял из 2 линкоров в сопровождении легкого крейсера и 14 эсминцев. Их целью был обстрел аэродрома Гендерсон и позиций морской пехоты фугасными снарядами. Абэ предполагал, что американцы с заходом солнца как обычно отойдут, позволив ему свободно войти в пролив и обстрелять аэродром.

Наступила пятница, 13 ноября. Это день стал последним для 8 кораблей и сотен моряков, в том числе для 2 адмиралов. Американцы установили радиолокационный контакт в 1.24. Они сразу засекли сундуки Абэ, окруженные эсминцами прикрытия, приближающиеся со стороны острова Саво. Каллахэн не изменил курс, чтобы сделать противнику crossing-T. Это была его самая крупная ошибка. В 1.41 эсминец «Кашинг», возглавлявший американскую колонну, заметил 2 японских эсминца, которые резали ему нос. Он круто повернул влево, чтобы выпустить торпеды и не столкнуться с противником. Этот маневр частично смял американскую колонну, а через несколько минут она полностью развалилась. Внезапность была потеряна. Каллахэн прождал 8 минут, прежде чем открыть огонь. Поворот «Кашинга» и возникшая сумятица мешали отличить своих от чужих. Это дало Абэ драгоценное время, чтобы сменить фугасные снаряды, предназначенные для обстрела аэродрома, на бронебойные. Если бы хоть один американский снаряд взорвался на палубе линкоров, когда там перегружали снаряды, они были бы уничтожены.

В 1.50, как только прожектор японского эсминца уперся в мостик «Атланты», крейсер открыл огонь. Другие японские эсминцы и линкоры взяли несчастный крейсер под перекрестный обстрел. Один снаряд, попавший в мостик, оборвал жизнь адмирала Скотта и уничтожил весь его штаб. «Атланта» вышел из боя, который теперь превратился в неуправляемую свалку, безумную и отчаянную. Темноту разрывали вспышки выстрелов, взрывов торпед, мерцание осветительных снарядов.

Если и был организованный элемент в этом бою, то это лишь перестрелка между остальными крейсерами Каллахэна и японскими линкорами. «Хиэй» оказался слева от американской колонны, а «Кирисима» — справа. Хотя в начале боя ни один японский линкор не получил попаданий, адмиралу Абэ развитие событий не понравилось. «Хиэй» потопил «Кашинг», который бесполезно выпустил 6 торпед в линкор. Потом он сцепился с эсминцем «Лэффи». Расстояние было так мало, что линкор просто не смог опустить 14″ орудия, чтобы навести их на цель. Зато и взрыватели торпед эсминца не взвелись. Однако «Лэффи» обстрелял мостик линкора из пулеметов, убив его капитана. Японский эсминец всадил в «Лэффи» торпеду и потопил его. «Стеретт», следующий эсминец в колонне, торпедировал японский эсминец «Юдати», но сам получил 3 попадания и вышел из боя. «Хиэй» к этому времени пылал от носа до кормы и потерял ход. Зато «Кирисима» получил только 1 попадание.

Адмирал Каллахэн получил сообщение, что его флагман «Сан Франциско» ведет огонь по своему же крейсеру «Атланта», потерявшему ход. Он приказал прекратить огонь. Когда приказ был исполнен, то в результате пострадал его собственный корабль. «Кирисима» и 2 других японских корабля обрушили на «Сан Франциско» шквал огня. Адмирал Каллахэн, почти весь его штаб, капитан 1 ранга Кэссин Янг были убиты. Крейсер «Портленд» (капитан 1 ранга Лоренс ДюБоуз), шедший следом, получил торпеду в корму. Оторванные листы обшивки начали действовать как гигантский руль, и крейсер принялся беспомощно описывать круги. Когда он выскочил из колонны, то принялся из носовых башен обстреливать «Хиэй» с дистанции 4000 ярдов. Завершая циркуляцию, «Портленд» натолкнулся на беспомощный эсминец «Юдати» и добил его. Так завершились ночные приключения «Милашки Пи», как называли моряки свой корабль. Следующий мателот «Хелена» вел такой огонь, что противник постарался не попадаться ему на пути. Зато последний крейсер «Джюно» вышел из строя после взрыва торпеды в носовой кочегарке.

Из 4 замыкающих эсминцев самым коротким бой оказался для нового «Бартона» — всего 7 минут. Попадания 2 торпед разломили эсминец пополам, и он пошел на дно с большей частью экипажа. «Монссен» превратился в пылающую руину, получив 37 снарядных попаданий. Замыкающий эсминец «Флетчер» имел новейший радар типа SG. Он помог ему пройти через этот кипящий котел, не получив ни царапины.

Когда пробили 4 склянки, ночной бой был в самом разгаре. Перед спасшимися моряками разворачивался феерический спектакль. Зеленоватое мерцание ракет и осветительных снарядов смешивалось со светом безмолвных звезд. Красные и белые струи трассеров изгибались дугой и пересекались в небе. Погреба взрывались, выбрасывая букеты ослепительного белого пламени. Нефтяные пожары венчались колоннами желтого огня, перемешанного с черным дымом. По всему горизонту тлели корпуса брошенных командой кораблей, которые раскалились докрасна и светились тусклым багровым светом. Гейзеры пролетевших мимо цели снарядов были теперь перемешаны с нефтью и обломками.

13 ноября в 2.26 командир «Хелены» капитан 1 ранга Гувер, старший из офицеров на уцелевших кораблях, приказал всем кораблям, которые были способны двигаться, отходить через пролив Силарк. За ним смогли последовать только «Сан Франциско», «Джюно» и 3 эсминца. Однако в 11.00 подводная лодка I-26 потопила «Джюно», который унес с собой 700 человек команды.

Это была самая жестокая битва со времен сражения у Фламборо Хед эпохи англо-голландских войн XVII века, когда одна из сторон гнала другую, стараясь истребить все корабли до последнего. Потери в кораблях оказались на удивление сбалансированными. 2 американских легких крейсера и 4 эсминца против 2 японских эсминцев и тяжело поврежденного линкора. «Хиэй» находился в таком состоянии, что наши летчики на следующий день добили его. Однако японский обстрел аэродрома был сорван, и адмирал Ямамото немедленно сместил адмирала Абэ, который больше в море не выходил. С другой стороны, Каллахэн свою задачу решил. Он спас аэродром Гендерсон, который мог оказаться более серьезным, чем в середине октября, и наверняка сорвал бы воздушные операции американцев. А так они на следующий день уничтожили 11 японских транспортов, груженых войсками.

Таким образом, все ошибки были зачеркнуты результатом. Никто не может обвинять погибших в ту кровавую ночь, в том числе двух отважных моряков и джентльменов, Дэниэла Дж. Каллахэна и Нормана Скотта.

Рассвет занялся над спокойным серо-стальным морем, полным следов смерти и опустошения. Горы Гуадалканала окрасились пурпуром, а потом стали темно-зелеными. Моряки на поврежденных кораблях обеих сторон стояли или спали прямо у орудий, с сожалением думая, что между кораблями не бывает перемирия. Между островами Саво и Гуадалканалом стали видны 8 поврежденных кораблей, из них 5 американских. «Атланта» кое-как дополз до Кукума и высадил команду. Однако крейсер находился в безнадежном состоянии, и его затопили.

Каждая сторона начала готовиться к следующему ночному бою. Адмирал Кондо, который крейсировал у Онтонг Джавы, повернул на юг со своими крейсерами и эсминцами, чтобы встретить линкор «Кирисима» и прикрыть войсковой конвой контр-адмирала Танака, который состоял из 11 транспортов в сопровождении 11 эсминцев. Авианосец Кинкейда «Энтерпрайз» и 2 новых линкора, спешили с юга. День и ночь «Биг Э» наполнял стук молотков и шипение сварочных аппаратов. Команда отчаянно пыталась отремонтировать носовой элеватор. Кинкейд решил, что лучше он отправит 9 «Авенджеров» и 6 «Уайлдкэтов», чтобы пополнить авиацию генерала Гейджера на Гуадалканале. А по пути пусть самолеты сделают все, что смогут. Они нашли «Хиэй», медленно ползущий вдоль берегов Саво и всадили в него 2 торпеды. После этого самолеты сели на аэродроме Гендерсон, заправились, прихватили с собой несколько «Доунтлессов» морской пехоты и нанесли новый удар. «Хиэй» потерял ход. Потом В-17 из Эспириту Санто уложили в эту же корзинку еще одно или два яичка. Примерно в 18.00 «Хиэй» медленно погрузился кормой вперед. Это был первый вражеский линкор, потопленный американцами.

Но в эту ночь аэродром подвергся жестокому обстрелу 2 тяжелых крейсеров, которые адмирал Микава послал из Рабаула.

Когда начался день 14 ноября, летчики, механики и безлошадные моряки выползли из своих лисьих нор. Аэродром Гендерсон ожидал один из самых бурных дней в его и так достаточно веселой истории. Первая волна американских самолетов повредила удирающий тяжелый крейсер «Кинугаса», который потом потопили бомбардировщики с палубы «Энтерпрайза».

Американские летчики, сухопутные и морские, теперь сосредоточились на транспортах Танаки, которые двигались вниз по Слоту. В серии отважных атак они потопили 6 транспортов с грузами. Однако Танака Упорный отказался отступать. Он добрался до Гуадалканала с 4 эсминцами и 4 большими транспортами. Они до рассвета выгрузили свои войска, выбросившись на берег, а сам Танака со своими эсминцами благополучно вернулся на Шортленд. Остальные 7 эсминцев, которые он отделил, чтобы подбирать спасшихся с потопленных транспортов, выловили из воды около 5000 человек и доставили их в безопасное место.

Третий день шли почти непрерывные бои. Были отданы приказы готовиться к очередному ночному бою. Кинкейд, как и планировал Хэлси, отделил линкоры «Вашингтон» и «Саут Дакота» и 4 эсминца из состава прикрытия «Энтерпрайза», чтобы зачистить пролив Железное Дно. Контр-адмирал Уиллис Элджернон Огастес Ли командовал этой группой. Он знал, как действовать линкорами и превосходно понимал, как использовать преимущество радара. Выдвигаясь с юга, он встретил адмирала Кондо на «Такао», который присоединил к своей эскадре уцелевший линкор «Кирисима. Кроме них там находились еще 1 тяжелый и 2 легких крейсера и несколько эсминцев под командой Танаки. Японцы намеревались обстрелять аэродром Гендерсон, что собирался сделать Абэ, и чему помешал Каллахэн. Кондо, которого капитан 2 ранга Хара называет «образцом британского джентльмена», упустил свой шансы в предыдущих боях, однако пользовался благосклонностью Ямамото. После боя это закончилось.

14 ноября в 22.15 адмирал Ли вошел в пролив Железное Дно через северный проход. Сиял молодой месяц. Наблюдатели могли различить поблескивающие вершины гор с обеих сторон. Очертание берега ясно обрисовывались на экранах радаров, но ни глаз, ни радар не могли обнаружить никаких признаков врага. Со стороны суши над водой полз густой запах жимолости. Он сменил обычно долетающий из джунглей Гуадалканала запах гниения. Это показалось морякам добрым предзнаменованием.

Ли отчаянно нуждался в точных разведданных о противнике. Легкий крейсер «Сендай» из состава передовой завесы контр-адмирала Хасимото заметил его в 22.10. Японцы со своими великолепными ночными биноклями обычно замечали нас первыми. Кондо принял типично японский план битвы, разделив 14 своих кораблей на 4 группы. «Сендай» следил за соединением Ли, пока остальные японские корабли подходили на полной скорости. Бой начался в 23.17, когда Ли, двигаясь на запад из пролива Железное Дно, открыл огонь по «Сендаю». Американцы промахнулись, и «Сендай» умчался на север. Затем эсминцы авангарда Ли встретились с 2 японским эсминцами, которые шли так близко к берегу Саво, что американский радар оказался бесполезен. Последовавшая дуэль эсминцев завершилась для американцев катастрофически. «Престон» и «Уок» были потоплены, а остальные 2 эсминца были тяжело повреждены и вышли из боя.

Ли продолжал двигаться дальше, имея только 2 линкора. Его моряки сбросили спасательные плотики, когда проходили над местом гибели эсминцев. Капитан 1 ранга Гэтч снова находился на мостике «Саут Дакоты», однако они оба исчерпали свои запасы везения. В самый неподходящий момент на линкоре пропало электричество. Поэтому он ничем не мог помочь Ли, разве что принять на себя многочисленные снаряды, которые могли тяжело повредить другой линкор. «Вашингтон» под великолепным управлением капитана 1 ранга Гленна Дэвиса обнаружил «Кирисиму» радаром, и ровно в полночь открыл по нему огонь с расстояния 8400 ярдов. 9 из 75 его 16″ снарядов, а также 40 снарядов 5″ поразили японский линкор. Через 7 минут после начала боя рулевое управление «Кирисимы» вышло из строя, он загорелся и прекратил бой. Адмирал Ли повел одинокий «Вашингтон» на северо-запад, чтобы отвлечь на себя вражеские крейсера и эсминцы, расстреливавшие «Саут Дакоту». Ему это удалось. В 0.25 Кондо решил, что сделал более чем достаточно, и отступил. «Вашингтон» и «Саут Дакота» соединились в 9.00 южнее Гуадалканала. Беспомощный «Кирисима» к этому времени уже был затоплен. Морской бой у Гуадалканала, который начался 12 ноября в 12.00, завершился 15 ноября в 1.00.

Ночной бой линкоров американцы провели гораздо лучше, чем беспорядочную ночную свалку 2 дня назад. Адмирал Ли твердо придерживался правильной доктрины, несмотря на потерю всех эсминцев авангарда. Он делал быстрые и точные выводы из данных на экране радара. «Вашингтон» под управлением капитана 1 ранга Дэвиса и руководством адмирала Ли проявил такое же умение и похвальную твердость, как и его тезка. Он спас этот день для Соединенных Штатов.

Результат этой грандиозной морской битвы знаменовал резкий поворот Америки от обороны к наступлению. Удача в первый раз улыбнулась союзникам практически повсюду. Не только здесь, но и в Северной Африке, под Сталинградом, на Папуа. Президент Рузвельт оплакивал гибель своего друга Дэна Каллахэна, но заявил: «Мне кажется, что мы достигли поворотного пункта в этой войне». Черчилль выбрал этот момент, чтобы объявить о «начале конца». Захваченные японские документы констатировали: «Следует сказать, что успех или неудача при захвате острова Гуадалканал и в важнейшей морской битве, связанной с этим, является развилкой на дороге, которая приведет к нашей или их победе».

С 15 ноября 1942 до 15 августа 1945 война двигалась по правильной дороге. Она была сложной, неровной и неизвестной, но привела в Токио.

7. Бой у Тассафаронги и у острова Реннел, 30 ноября 1942 — 30 января 1943

Проиграв морской бой у Гуадалканала в ноябре, командование японского флота предложило эвакуировать остров. Тодзио, который на юге Тихого океана перенес направление главного удара из Новой Гвинеи на Соломоновы острова, отказался. Поэтому бои продолжались.

Капитан 1 ранга Мортон Л. Дейо из штаба командования южной части Тихого океана отправил 10 октября резкий меморандум адмиралу Хэлси. Касаясь боя у Саво и далеко не радостных событий, которые последовали за ним, он заявил, что программа подготовки наших крейсеров и эсминцев далека от реальности. Они почти все время используются для сопровождения конвоев, что не способствует воспитанию агрессивного твердого характера. Дейо предложил сформировать крейсерско-миноносную группу, дать ей месяц на подготовку, и потом бросить в Слот, чтобы остановить Токийский экспресс.

Адмирал Хэлси сделал это с опозданием, через неделю после боя у Гуадалканала. Он назначил контр-адмирала Кинкейда командиром нового ударного соединения, состоящего из тяжелых крейсеров «Миннеаполис», «Пенсакола», «Нью Орлеанс», «Нортгемптон», легкого крейсера «Гонолулу» и 4 — 6 эсминцев. Оно должно было базироваться на пролив Сегонд, Эспириту Санто. 24 ноября Кинкейд принял командование. Однако он не успел ничего. Соединение не было собрано, не выработаны оперативные планы, не проведены совещания с офицерами, а адмирал Нимиц уже забрал его! Командующий силами Тихого океана хотел, чтобы Кинкейд возглавил силы северной части Тихого океана, базирующиеся на Датч-Харбор, так как Фаззи Теоболд наломал достаточно дров. В качестве командира ударного соединения Кинкейда заменил контр-адмирал Карлтон Г. Райт. Ему выпал несчастливый жребий. На второй день, после того, как он принял командование, Райт был вынужден вести свое необученное соединение на перехват Токийского экспресса, которым командовал отважный Танака.

Это японский план переброски подкреплений был достаточно скромным. Соединение Танаки состояло только из эсминцев. Оно должно было прорваться в пролив Железное Дно и возле Тассафаронги сбросить обшитые резиной бочонки с продовольствием. Спущенных за борт солдат должны были забрать катера, подошедшие с берега. После этого эсминцам следовало побыстрее уходить. В эту ночь 6 эсминцев Танаки были забиты солдатами и бочками, лишь 2 корабля почти не несли груза. 30 ноября в 22.35, еще не дойдя до Тассафаронги, он встретил гораздо более сильное соединение Райта. Последовавшая битва принесла мало чести американскому флоту, зато для Японии она стала предметом гордости.

В ту ночь вода в проливе Железное Дно была спокойной, как черное зеркало. Американские гидросамолеты, которые должны были осветить Токийский экспресс, не смогли оторваться от воды. Однако Райт располагал таким преимуществом, как радар. Эсминец «Флетчер», шедший в авангарде, имел новейшую модель. В 23.16 он засек соединение Танаки слева по носу. Японцы медленно шли вдоль берега Гуадалканала к месту сброса бочонков. Командир дивизиона, находившийся на «Флетчере», запросил разрешения 4 эсминцам авангарда выпустить торпеды. Райт колебался 4 минуты, прежде чем согласился. Поэтому, когда в 23.21 торпеды были выпущены, японцы уже проскочили мимо американской колонны на встречном курсе, и дистанция оказалась слишком велика, чтобы американские торпеды смогли их догнать. Сразу после того, как последняя торпеда плюхнулась в воду. Райт приказал открыть огонь. Вспышки его выстрелов вызвали ответную реакцию Танаки. Несмотря на достигнутую американцами неожиданность, загроможденные палубы и вражескую стрельбу, дисциплинированные моряки Танаки в первые же минуты боя смогли выпустить более 20 торпед. Большая часть американских орудий сосредоточилась на ближайшем к противнику эсминце «Таканами». Он стал единственным японским кораблем, потопленным в этом бою.

Ни одна американская торпеда в цель не попала, зато в 23.27 японские «лонг лэнсы» начали выпускать кишки крейсерам Райта. «Миннеаполис» вздрогнул от 2 страшных взрывов и вышел из линии. «Нью Орлеанс» повернул, чтобы не столкнуться с ним, и налетел на торпеду, которая начисто отрезала ему носовую часть до башни № 2. «Пенсакола» повернул влево, чтобы обойти 2 горящих крейсера. Его силуэт четко обрисовался на фоне пожаров, и крейсер получил торпеду прямо под грот-мачту, которую нефть из разорванной цистерны превратила в ужасный факел. «Гонолулу» ушел от опасности, благодаря искусному маневрированию штурмана, капитан-лейтенанта Джорджа Ф. Дэвиса. На эту честь мог претендовать командир корабля капитан 1 ранга Роберт У. Хейлер, однако он благородно отдал Дэвису его лавры. «Нортгемптон» дал 18 залпов главным калибром, получил 2 попадания торпедами и затонул после почти 3 часов отчаянных попыток аварийной команды спасти его. 1 декабря в 1.30 все японские корабли, если не считать потопленного «Таканами», совершенно невредимые, были уже далеко от пролива Железное Дно.

3 поврежденных тяжелых крейсера были спасены благодаря незаурядной энергии и умению их экипажей. Они были отправлены домой на ремонт и вернулись в состав флота только следующей осенью. Горькая правда состоит в том, что бой у Тассафаронги стал крупным поражением, которое японцы нанесли значительно более сильному соединению. Наша крейсерская эскадра захватила врасплох группу эсминцев, палубы которых были завалены грузами, и была разгромлена. Однако Танаке не удалось доставить припасы, что вызвало резкое неудовольствие его начальников.

Но 3 декабря этот замечательный офицер был готов совершить новый поход. Генерал Имамура, который принял командование силами армии в Рабауле, имел теперь около 60000 солдат и планировал перебросить на Гуадалканал 2 дивизии. Успешные походы были совершены 3 — 4, 7 — 8 и 11 — 12 декабря. Японцам попытались помешать, но не остановили их, торпедные катера из Тулаги. 9 декабря РТ-79 под командой мл. лейтенанта Джона М. Сирлса потопил большую подводную лодку I-3. 12 декабря 3 торпедных катера мл. лейтенанта Лестера Г. Гэмбла потопили флагман Танаки, новейший эсминец «Тэрудзуки».

Япония имела все основания гордиться своими эсминцами, их успехи были вполне заслуженными. В течение 40 лет Императорский Японский Флот приложил массу усилий для усовершенствования торпед, отработки тактики ночного боя и торпедных атак. Эсминцы типа «Фубуки», из которых состояло соединение Танаки, имели 9 торпедных аппаратов, снаряженных смертоносными «лонг лэнсами». Экипажи были обучены перезаряжать аппараты за считанные минуты, а все командиры были специалистами по торпедам. Ни американские, ни британские эсминцы не имели подобного оружия, методик и тренировок. Тем не менее, ошибочная тактика и глупая стратегия обрекли на неудачу попытки японцев удержать Гуадалканал. В своей работе «Проигранное сражение за Гуадалканал», опубликованной в журнале USNIP, адмирал Танака анализирует причины поражения японцев. Он считает, что отсутствовал общий план действий, использовались раздробленные силы, связь была ужасной, взаимоотношения с армией были невыносимы. Японцы недооценили противника и потеряли превосходство в воздухе. «Мы плелись от одной ошибки к другой, в то время, как противник умнел», — пишет адмирал.

В последнюю неделю ноября и первую неделю декабря силы союзников на острове были сменены и увеличены. 1 дивизия морской пехоты, которая сражалась почти без перерывов 17 недель, была сменена 2 полками 2 дивизии морской пехоты. Сюда же была направлена дивизия «Америкал». 9 декабря ее командир, генерал-майор Александр М. Пэтч, сменил генерала Вандегрифта.

До конца декабря японцы воздерживались от посылки каких-либо кораблей, кроме подводных лодок, чтобы облегчить положение истощенного гарнизона Гуадалканала. Однако японцы строили новую взлетную полосу в Мунде, чтобы сократить перелет до Гуадалканала. Она строилась в обстановке большой секретности в густой пальмовой роще. Деревья стояли на месте до самой последней минуты. К 5 декабря полоса длиной 2000 фт была готова. Так как воздушные бомбардировки были не в силах остановить японских бобров, Хэлси приказал легким крейсерам и эсминцам обстреливать Мунду. Это началось ночью 4 января 1943.

Именно в этот день Тодзио решил эвакуировать Гуадалканал. Однако это решение было доведено только до части высшего японского руководства и оставалось неизвестно союзникам, пока операция не была завершена. Токийский экспресс 10 — 11 января стоил нам 2 торпедных катеров, а японцам 1 эсминца. Ночью 14 — 15 января контр-адмирал Коянаги, сменивший Танаку, повел вниз по Слоту 9 эсминцев с арьергардом для прикрытия эвакуации и благополучно высадил его.

К 23 января наша воздушная разведка сообщила, что в Рабауле и Буине собралось большое количество транспортов, грузовых судов и эсминцев, а линкоры и авианосцы кружат около Онтонг Джавы, севернее Гуадалканала. Это была подготовка к эвакуации, однако адмирал Хэлси предположил, что готовится переброска новых крупных подкреплений. Он послал к острову 4 груженых транспорта под сильным прикрытием, надеясь вызвать Ямамото на новую морскую битву. Однако главнокомандующий Объединенного Флота отклонил гамбит. Используя новый аэродром Мунды, он провел 2 успешные воздушные атаки, которые стоили нам тяжелого крейсера, пережившего бой у Саво.

Соединение контр-адмирала Роберта К. Гиффена, прикрывавшее транспорты, состояло из тяжелых крейсеров «Уичита», «Чикаго», «Луисвилл», 3 легких крейсеров, 8 эсминцев и 2 эскортных авианосцев типа «Сэнгамон», которые впервые показали себя при высадке в Касабланке. Айк Гиффен, весьма колоритный офицер, до сих пор почти не имел дела с вражескими самолетами. Поэтому, когда в сумерках 29 января его соединение атаковали японские торпедоносцы, он выбрал неудачный строй для отражения атаки. Его корабли не имели приказа, что им следует делать. Но что гораздо хуже, он оставил эскортные авианосцы далеко позади, и потому лишился воздушного прикрытия. Он упрямо мчался вперед, полагаясь только на зенитный огонь, в то время как японские летчики повторяли свои атаки. В 19.45 «Чикаго» получил попадание и потерял ход. Гиффен приказал крейсеру «Луисвилл» (капитан 1 ранга К. Тэрнер Джой) взять поврежденный крейсер на буксир и в сопровождении 6 эсминцев тащить его на юг. 30 января в 16.00 японцы перехватили эту группу. Теперь поврежденный «Чикаго» имел воздушное прикрытие с «Энтерпрайза», который Хэлси отправил на помощь. Однако воздушный патруль «Биг Э» оказался недостаточно силен, чтобы прикрыть почти неподвижную цель. В нескольких милях восточнее острова Реннел 9 торпедоносцев «Бетти» прорвались к «Чикаго» и всадили 4 торпеды в беспомощную цель. Он затонул через 20 минут. Бой у острова Реннел стал последним из 7 крупных морских боев возле Гуадалканала.

Американские транспорты выгрузили войска и припасы в Лунга Пойнт без помех, как и второй конвой, который прибыл 4 февраля 1943.

К этому времени японцы почти полностью покинули Гуадалканал. Они выбрали ночь 1 — 2 февраля для начала финальной эвакуации, которую следовало выполнить в несколько приемов за 2 или 3 недели. Американские корабли, самолеты, торпедные катера и мины должны были остановить корабли, которые по мнению адмирала Хэлси и генерала Пэтча перевозили на остров свежие войска. Еще 2 рейда, 4 — 5 и 5 — 6 февраля завершили работу, сняв последние 11000 японских солдат. Американские войска так и не сообразили, что происходит, до 9 февраля, когда они вышли к западной оконечности острова, не встретив ни одного живого японца. В тот день генерал Пэтч радировал адмиралу Хэлси:

«Полный и окончательный разгром японских войск на Гуадалканале ожидается сегодня… Токийский экспресс больше не имеет остановки на Гуадалканале».

Таким образом 2500 кв. миль вонючих джунглей и покрытых буйной зеленью гор окончательно попали в руки американцев после 6 месяцев тяжелого труда и страданий. Потери американских войск были не слишком велики, японцы пострадали гораздо сильнее. Однако число моряков, погибших с обеих сторон в морских боях, и летчиков, сбитых над Слотом, проливом Железное Дно и аэродромом Гендерсон, никто не считал. Каждая из сторон потеряла по 24 корабля, не считая торпедных катеров и транспортов. В тактическом плане Гуадалканал оказался очень полезным учебным полигоном для американского флота, армии и морской пехоты. Со стратегической точки зрения здесь был остановлен противник, пытавшийся прорваться антиподам. Была решена задача № 1 операции «Уотчтауэр» — трудного восхождения к Рабаулу.

Название «Гуадалканал» навсегда останется в американской военной истории, напоминая ожесточенные схватки в воздухе, страшные ночные морские бои, отчаянную работу по доставке снабжения и строительству аэродрома, ужасные сражения в джунглях, ночную тишину, прерываемую воем бомб и грохотом снарядов тяжелых морских орудий. Слава тем, кто пал! Зазубренный конус острова Саво, возвышающийся над залитыми кровью водами пролива Железное Дно, стал вечным памятником людям и кораблям, которые повернули вспять японский прилив.