Формула творения

Глава 23

Глядя на обширную, но в целом ничем не примечательную усадьбу инженера Олофсона, расположенную в часе езды от Хельсинки, никто, наверное, не сумел бы догадаться, какие важные события происходят за сравнительно невысоким, будто ему и нечего скрывать, забором.

Обычно тихая усадьба, видевшая только самого молчаливого и сосредоточенного инженера да его сноровистых и так же немногословных помощников, часто приезжавших на инженерскую дачу с готическим шпилем и выгружавших непонятного назначения тяжёлые ящики, теперь преисполнилась оживлением. Много машин разнообразных моделей припарковалось поблизости, занимая широкую заасфальтированную площадку перед еловым перелеском. Наконец из приехавшего одним из последних автомобиля, неприметного «форда» производства начала девяностых, вышел среднего роста черноволосый человек в тёмно-сером деловом костюме. Толпа гостей, собравшаяся у крыльца дома и занятая великосветской беседой «ни о чём», тут же почтительно примолкла. Сразу было видно, что все ждали именно этого человека. Подойдя к крыльцу и поздоровавшись, мужчина властным приглашающим жестом указал на вход и спросил по-английски, обращаясь к хозяину усадьбы, Олофсону:

— Я думаю, мы можем начинать, если вас не затруднит.

— Конечно, господин Фироз, мы готовы, — ответил Олофсон и добавил, повернувшись к толпе гостей: — Проходите, дамы и господа. Милости прошу.

Гостиная большого дома Олофсона наполнилась людьми. Неожиданно просторный для не слишком монументального строения зал был устроен таким образом, что пол перед северной стеной несколько возвышался, образуя небольшую ступень в полметра высотой. На этой своеобразной эстраде располагалась небольшая трибуна, и покоился стол со стульями, создавая подобие президиума.

Под аплодисменты гостей на возвышении появился Фироз Акджар. Его жёсткое лицо с орлиным носом и сухими поджатыми губами являло, как и раньше, смесь властности и энергии. Подняв руку и дождавшись наступления тишины, Фироз сказал:

— Я рад, господа, что сегодня в этой зале собрался настоящий цвет нашей организации, все те замечательные люди, которым «Инсайд» обязан своим существованием и благоденствием. «Инсайд», являющийся нашей надеждой и оплотом, нашим будущим. Все вы уже давно со мной, и я не мог бы желать соратников лучших, чем вы. И поэтому я хочу обратиться к вам, мои друзья, братья и сёстры, в этот памятный и дорогой для всех нас момент. Сегодня «Инсайд» празднует день своего рождения, ему исполнилось десять лет. Пользуясь случаем, я хотел бы сообщить вам важную новость. Близится час, когда «Инсайд» наконец-то выйдет из тени и даст знать всему человечеству о своём существовании. Вы, как и я, так долго ждали этого. Все мы трудились не покладая рук, не замечая усталости, пренебрегая пессимизмом немногих маловеров, случайно было затесавшихся в наши священные ряды. Вы видите, я не боюсь высокопарных слов, так как великая цель, смысл моей и вашей жизней оправдывает всё. Без ложного пафоса, зная вашу преданность, скажу: я горжусь вами, братья, горжусь «Инсайдом». Я также верю в то судьбоносное будущее, которое, как я смею надеяться, сулит ему небо.

Акджар откашлялся. В зале стояла полная тишина. Уверенно чеканя слова, он продолжил:

— Теперь, если позволите, я перейду к деловой части моего доклада. Как вы уже знаете, нашей главной задачей является противостояние проамериканской западной глобализации. Мы мечтаем о разобщении и дискредитации Запада. У нас, разумеется, нет такой армии и такой оборонной промышленности, как у США и НАТО. Поэтому «Инсайд» вынужден действовать по принципу асимметричного ответа, то есть более локально и менее энергоёмко. У них множество солдат, у нас же неуловимые исполнители-бойцы, которых трудно обнаружить. У них тысячи межконтинентальных ракет с атомными боеголовками, а у нас скрупулезно рассчитанная система точечных ударов с помощью новейшего оружия. Пусть мы проигрываем в количестве вооружений и солдатах, но зато выигрываем в качестве. Мы заведомо побеждаем в мудрости стратегии. Вдобавок их людские ресурсы, несомненно, уступают нашим. Если за ними только страны золотого миллиарда, то за нами, во всяком случае, потенциально, вес остальное человечество. И нам исключительно важно увлечь его за собой. Создать единый евразийский антизападный фронт, сокрушающий Запад. Некоторые люди из посвящённых в дела «Инсайда» сравнивают его с террористическими структурами вроде Аль-Каиды. Они не правы. Даже если, допустить, что «Инсайд» является террористической организацией, его сущность выходит далеко за пределы тривиального экстремизма.

Оглядев внимательно слушающих его людей, Фироз возвысил голос:

— В чём главная ошибка террористов? В жажде крови и страха. В стремлении напугать и заставить бояться, в желании добиться своего через ужас убийства. Но нельзя внушить привязанность и любовь, взрывая дома с живыми людьми. Никто не захочет пойти за извергами, стреляющими в детей, как в пресловутом Беслане. Невозможно завоевать популярность, купаясь в реках крови, а харизма, купленная страданиями миллионов, недолговечна. Именно поэтому наша стратегия асимметричного действия опирается на так называемое «нелегальное оружие», вооружение новейшего поколения, призванного поражать технику, узлы связи, информационные коммуникации, но никак не живых людей. Разумеется, вы понимаете, что недолгая потеря сознания и случайные единичные жертвы не в счёт. Я говорю об электромагнитной, или, как её ещё называют, электронной бомбе, поражающий эффект которой основан на генерации мощнейшего радиоизлучения, гибельного для электрооборудования и электронных сетей. Мы предельно близки к обладанию этим грозным оружием двадцать первого века. Скоро ударно-волновой излучатель будет собран. Причём техническое решение, использованное в нашей электронной бомбе, пока не имеет аналогов. Мы надеемся, что данная техническая инновация основательно увеличит и без того уже значительную мощность электромагнитной бомбы. Дальнейшее — за геополитически правильным решением. Существенно не просто взорвать бомбу, заявив об «Инсайде» и его идеях. Подобный путь нам ровным счётом ничего не даст. Пустые выкрики не имеют смысла. Нам требуется стратегически рассчитанная провокация, нужен взрыв устоявшейся мировой геополитической структуры.

Мужчина отпил воды из стоявшего на столе гранёного стакана. Он видел обращённые к нему заинтересованные лица соратников, их неподдельное ожидание чуда. Чуда, которое, как они верили, мог подарить им Фироз. Да, они всегда верили в него, как в путеводный компас. Теперь предстояло добавить последний решающий мазок к нарисованному им портрету.

— Мы часто слышим о крушении биполярного мира, последовавшего за распадом СССР и Варшавского блока, о постепенной капитализации России, её идеологическом приближении к США и НАТО. Но это лишь часть правды. Запад не верит России, не считает её своей, боится её. Даже Европа опасается пресловутою «русского медведя». Сколько усилий было потрачено Россией, чтобы доказать Евросоюзу агрессивность режима Саакашвили и собственную невиновность в защите интересов Южной Осетии во время грузино-осетинского конфликта 2008 года! Сколько претензий было высказано России её разнообразными соседями, считающими себя обиженными в сложных исторических перипетиях российской внешней политики! Та же Прибалтика, та же Польша. Не секрет, что перестроечная эйфория любования Европой и Америкой в России заметно поубавилась в последние годы, так что пышно расцвели антиамериканизм и евразийство. Отсюда напрашивается простой вывод — Россия может стать нашим другом. Только ей необходимо немного помочь. Я уверен, что Америка — объективный враг России. Пусть сколько угодно существует и трудится совет Россия — НАТО и ведутся переговоры о совместной ПРО.[20] Рано или поздно столкновение между Западом и Россией неизбежно. Но зачем ждать неминуемого, если можно ускорить его наступление по выгодному для нас сценарию? Мы, именно мы продемонстрируем России враждебность Америки! Вот где сходятся в одной точке военная стратегия асимметричного действия, рекомбинация геополитических сил и оружие новейшего поколения. Не мудрствуя лукаво скажу: сама жизнь подталкивает нас к наиболее простому и экономичному решению. Нам нужно сделать так, чтобы российские власти и население окончательно возненавидели США. Взорвав электронную бомбу на европейском севере России и дезинформируя общественность о причастности к этому Америки, мы добьёмся начала новой холодной войны между Западом и Востоком. Русские просто обязаны поверить нам, ведь ни у кого в мире не может быть такого оружия, какое мы планируем использовать в России. Если у кого и может оно быть, то уж только у США как самой могущественной и технологичной мировой державы. Подозрения русских сразу же обратятся против Америки, и нам останется только умело разжигать возникший пожар. Я не верю в глобальную «горячую» войну: слишком велик страх взаимного уничтожения в атомную эру. По холодная война будет обеспечена. Огромная территория России, её гигантская сырьевая база, её образованное население окажутся в наших руках. Мы сделаем Россию антизападным форпостом, объединим её планы с интересами народов Ближнего Востока, постараемся привлечь к нашему союзу Индию и Китай. Великая антизападная консолидация Евразии не за горами! Мы вправе предполагать, что к ней могут присоединиться также Южная Америка и Африка. К слову, уже существует союз БРИК.[21] Долой атлантизм![22] Мы поставим щит проникновению западного финансового и военного влияния, западной потребительской морали гедонизма и разложения. За нами пойдут миллиарды. Мы, «Инсайд», что означает «Внутри», станем частью их сердец, их мыслей и чувств. Мы будем внутри их дуги, и я уверен: придёт день, и они станут нами!

Акджар замолчал. Он редко ощущал волнение, но сегодня возбуждение, граничащее с исступлением, переполняло его. Он ждал реакции соратников.

Короткая пауза, наполненная абсолютным отсутствием звуков в онемевшем зале, треснула по швам громом аплодисментов. Сначала встали первые ряды, за ними более дальние и наконец вся зала в едином порыве ликования начала рукоплескать Фирозу.

«Да, так, наверное, чувствуют себя артисты театра после исключительно удачной премьеры», — подумалось ему. Нечто похожее ощущали древнеримские триумфаторы и цезари в моменты народного ликования. На сухом и бесстрастном лице руководителя «Инсайда» медленно проступила скупая улыбка, а зал исходил овацией, приветствуя своего вождя.