Фрейд и его госпожа

Глава 18

За Никищихой местность была холмистой, там огромными шапками разросся терновник – в нем любят прятаться куропатки, особенно когда на них охотятся. Одиноко высились кусты боярышника и шиповника, трава стояла по пояс. Тот, кто понимает, находит в этом скупом пейзаже свою прелесть и часами может любоваться таким вот простором. Овраг, о котором говорила кума, представлял собой узкий и глубокий разлом, вероятно, лет двести тому назад здесь протекал ручей. Его склоны покрылись густой травой, на каменистом дне растительности почти не было.

Зойка, в джинсах и мужской рубашке, лежала на спине, рядом с ее головой валялся бесформенный камень величиной с мужскую шапку-ушанку. Викентий с Юликом спустились к ней, Шурик с двумя оперативниками задержались на склонах, остальные остались наверху. Юлий пощупал пульс на шее Зойки и вынужден был огорчить Викентия:

– Амба.

– Умерла?! – пролепетал потрясенный Шурик.

Нет, он не ожидал такой тривиальной кончины Зои! Как же так – шла, упала и умерла? Несчастный случай подставил ей подножку? И теперь некому давать показания, так и останется тайной утопление Нонны Валерьевны? Шурик был не настолько циничен, чтобы думать только о провалившемся следствии, Зойку ему стало до слез жаль, жалко было и Злату, потерявшую родную мать навсегда, но ведь и его первый опыт полетел к чертям собачьим!

Пару минут Викентий стоял над трупом, кусая губы, – он думал, что теперь делать. По внешним признакам смерть не вызывала сомнений, однако тетка Варя что-то невнятно пробубнила насчет Зойки. Это заставило его подняться повыше по склону оврага и спросить:

– Что вы сказали?

Утирая слезы, она повторила:

– Не понимаю, что ей здесь понадобилось!

– То есть?

– Дорога у нас от станции и от автобусной остановки одна, прямая, а овраг в стороне…

– В туалет приспичило, вот она и отошла в сторонку, не добежала до дома, – нашла объяснение кума.

Викентий спустился назад, решение он принял мгновенно – достал сотовый телефон.

– Кому звонишь? – осведомился Юлий.

– Вызываю экспертов.

– На фига? И так все ясно. Только проторчим тут зря.

– У нас обстоятельства не те, чтобы списывать ее смерть на случайность. Хочу удостовериться, что ей не помогли переправиться на тот свет. Обыщи ее. Алло…

В сумке Зои Юлий нашел телефон, но и в кармане джинсов лежала трубка, Викентий взял обе, показал их тетке Варе:

– Оба ее?

– Нет, один. Тот, что в вашей правой руке, – Зойкин.

Он стал просматривать список контактов во втором телефоне. Там значились Полина, Антон, утонувшая жена Нонна и мно-ого других имен. С этой трубки он позвонил.

– Антон, ты?

– Я, а что?

– Не пугайся, это Викентий.

– Тьфу ты, не узнал! Ты нашел трубку Кирилла? Где?

– У Зои. Потом все расскажу, сейчас мне некогда. Скажи, тебе с этой трубы сегодня не звонили?

– Не звонили, но сообщение прислали.

– Да? Как интересно! И что же сообщили?

– Два слова: «Ты мертвец». Я собирался вечером тебе показать.

– Не получится: весь вечер у меня будет занят. Посмотри, в котором часу пришло сообщение, и позвони мне. Можешь звонить на этот номер.

Ждать пришлось недолго. Антон назвал точное время, до минуты:

– Сообщение пришло в пятнадцать ноль три.

А с личной трубки Зойка звонила в основном тетке Варе и… Злате. Дочь тоже ей звонила, и нередко. Как же девочке приходилось ухищряться, чтобы услышать голос матери, а потом давать объяснения, куда делись деньги со счета? Удивительно!

Фотоаппарат щелкал часто, освещая овраг яркими вспышками. Фотограф и приседал, и ложился на бок, и чуть ли не взлетал над трупом.

– Что от меня требуется? – натягивая латексные перчатки, спросил Таничев.

– Мне надо знать, – чеканил Викентий, – причины смерти…

– Да причина вроде как на виду, – заметил Дагоев. – Голова столкнулась с камнем.

– А меня интересует не просто смерть, – продолжил Викентий. – Вы должны точно сказать, случайно эта женщина разбила голову или…

– Ей разбили ее, – закончил Таничев. – Я готов к труду.

– Только трудись быстрее, – сказал Дагоев, – а то скоро стемнеет, и я здесь ничего не разгляжу.

– А в чем проблема? Разделение труда человек придумал еще в первобытные времена, и мы тоже разделим. Мне – девочка, тебе – камешек. Приступаем? Итак… А кто же запишет?

– Можно мне? – вызвался Шурик.

Протоколы никто не любит катать. Шурику быстро вручили авторучку и папку с чистыми листами, он присел на склоне оврага. Было еще достаточно светло, фонарь не требовался. Викентий с Юликом курили. Иногда их прогоняли, так как они стояли близко к трупу. Ребята переходили на другое место, останавливались около тела Зои, оттуда их тоже гнали. Вдруг Дагоев, подняв камень, положил его на место и рассеянно осмотрелся, приподнял несколько не крупных, но и не мелких камней, задумался… Викентий обратил на это внимание:

– Что-то не так, Болат Михайлович?

– Все так, все так… – откликнулся тот негромко. – Ну-ка, поищите здесь приблизительно такой же по размеру камень.

Викентий, Юлик и еще один опер начали поиски, двинувшись в разные стороны по дну оврага. Вскоре они вернулись.

– Похожих нет, – сообщил Викентий. – Самые крупные – величиной примерно с кулак. Мой кулак. Но такие встречаются редко.

– Я так и думал, – сказал Дагоев. – А теперь иди сюда. – Викентий присел на корточки у головы трупа. – Подними вон тот камень… он как раз крупный.

– Ну, поднял, и что?

– Пощупай почву, – говорил загадками Дагоев.

– Чуток влажная…

– Еще что?

– Ну, не знаю, какого ответа вы от меня ждете.

– Тогда смотри. – Дагоев аккуратно переставил камень со следами крови на дно целлофанового пакета и указал рукой на то место, где он лежал. – Что видишь?

– Травка… э… слегка подсохла… прижата…

– А как бы она подсохла, если солнце под камень не проникает? Да и как вообще выросла под ним? Там, где ты поднял первый камень, ничего не растет, почва влажная. Здесь же – и почва сухая, и по структуре камень другой. Здесь валяется шлак и галька, а это – песчаник. Да, почва в этом месте смешанная и плотная, встречается песчаник, но мелкий, камней подобной величины нет.

– То есть камень, о который ударилась Зоя, не отсюда?

– Его принесли сюда, – кивнул Дагоев. – Теперь посчитай: кому и зачем нужно было откуда-то нести тяжелый камень и сбрасывать его в овраг? К тому же один камень. Почему не пять, не десять?

– Означают ли ваши слова, что этим камнем Зою ударили по голове? – спросил Шурик.

– У, какой хитрый! – улыбнулся он. – Это тебе скажет Таничев.

– Ничего не скажу до морга, – буркнул тот.

– Вы лишь скажите, могла она сама так упасть, чтобы раскроить себе череп? – потребовал нетерпеливый Викентий.

– Только если она летела бы с вертолета вниз головой, как пикирующий бомбардировщик. Но и в этом случае я бы подверг сомнению такое падение.

– В смысле?

– Во-первых, обрати внимание на потеки крови. Каким образом они попали ей на плечи и грудь, если она упала и больше не поднялась? Под телом большой лужи нет, но спина ее в крови. Почва здесь каменистая, к тому же вязкость крови создает дополнительное препятствие при впитывании ее подобной почвой. А вот любопытные следы в височной части головы. Кровь из раны на затылке текла к носу, потом она изменила траекторию и потекла в обратном направлении, значит…

– Она находилась какое-то время в вертикальном положении, с опущенной на грудь головой, – догадался Викентий.

– Или лежала лицом вниз. Далее, смотри: вот отдельные капли крови – здесь… здесь… А вот на джинсах. Характер расположения капель говорит о том, что слетали они сверху, в лежачем ее положении они туда никак не могли попасть, но и стоять бы Зоя при таком ранении не могла… Короче, мальчики, это – чистое убийство, грубое и неизобретательное. Думаю, убили ее не здесь. Сюда ее принесли, как и орудие убийства, то есть камень.

Дагоев поднялся по склону к женщинам и двум подошедшим подросткам, обратился к ним:

– Уважаемые, не подскажете, в каком месте можно найти подобный камень?

– В карьере, – затрещала говорливая кума тетки Вари. – В нем добывали песчаник, но давно, очень давно. Карьер заброшен, а мы, когда кому надо курятник, там, сложить, бордюрчики, там, сделать или для другой какой надобности, за ними с тачками ходим. У кого машина, тем легче, а мы – с тачкой… Даровой же! И недалеко.

Тело погрузили в машину уже ночью. Вне населенного пункта ночь была особенно темной, как черная дыра в космосе. Шурик вызвался доставить домой Дагоева и Таничева, по пути он задавал обоим множество вопросов, которые не успел задать во время составления протокола.

На рассвете Шурику прямо во сне пришла мысль, от которой он проснулся в холодном поту и больше не заснул. Если бы мама зашла и увидела его, то подумала бы, будто у сына поднялась высокая температура. Шурик лежал, уставившись в стену, завешанную плакатами любимых певцов, и сам на себя не был похож: его лихорадило от жутких дум, и лихорадка передалась телу. И чем больше он думал, тем отчетливее заползало в его сознание чувство вины вместе со стыдом. А еще говорят, что совесть сейчас в дефиците! Но какая же это паршивая штука – совесть, просто отрава, а главное, он сам себе осложнил жизнь.

Шурик понял, что лежание в кровати способствует дальнейшему угнетению его и без того ослабевшего духа. Он встал, принял душ, выпил растворимого кофе – чтобы лишь бы чем-то заполнить время. А чем его заполнишь, если на душе так неуютно из-за собственной недальновидности и поспешности? В половине девятого он взял трубку, сел с ней у себя в комнате и все не решался позвонить: вдруг человек еще спит? Шурика хватило на десять минут выдержки, затем он нажал на кнопки.

– Викентий, я вас не разбудил?

– Нет. Что случилось?

– Я по поводу вчерашнего убийства, – зачастил Шурик, мечтая, чтобы Викентий ему не отказал. – Мне нужно с вами встретиться: это срочно, очень срочно!

– Ты за ночь нашел новые улики?

Конечно, опер иронизирует, его отношение к сыну прокурора было известно Шурику, но другого человека, облеченного полномочиями, под руками не было и не предвиделось. Поэтому Шурик с уверенностью сказал:

– Да, нашел. Очень важную улику!

– Хорошо, через полчаса – в отделении.

Шурик понесся вниз, чуть не сбил с ног мать, которая попыталась остановить сына – он ведь еще не завтракал. Да куда там: мальчик вылетел во двор пулей.

Вопреки ожиданиям Шурика Викентий выслушал его хоть и бесстрастно, зато терпеливо. А Шурик-то волновался, ох, как он волновался, на экзаменах он так не волнуется. Впрочем, экзамены – это ерунда, если знаешь предмет. А сейчас ему было намного хуже, потому что он был косвенно виновен в убийстве Зойки, и его в жар и в холод бросало от одной этой мысли. От волнения он взмок, достал платок, вытер лицо. Викентий воспользовался паузой:

– Шурик, ты столько всего наговорил… я не понял, кого ты подозреваешь? Мужа Полины? А основания?

– Яна с нами не было, когда я рассказывал о Зое!

– Угу, – протянул Викентий абсолютно индифферентно. Можно было подумать, что его не «всколыхнули» выводы Шурика. Он даже позы не поменял, так и сидел, развалившись на стуле, словно отдыхал после трудов праведных. – А были там ты, я, Марианна, Полина и Антон.

– Вас я исключаю, себя, естественно, тоже – остаются три человека.

– Ну а смысл? Какой смысл был – убивать Зойку кому-то из них?

Шурик опустил голову, сфокусировал внимание на шнурке кроссовки и за минуту словно прокрутил в памяти киноленту от бассейна с утопленницей до вчерашнего трупа. К сожалению, у него нашелся лишь один ответ:

– Не знаю.

– Убийства эти должно хоть что-то объединять, а в нашем случае они получаются бессвязными. Допустим, кто-то преследует такую цель: поставить семью Кирилла в… скажем… в некие тяжелые обстоятельства. А Зоя тут при чем? Она была его женой уже давно, контактов с ним не имела, возвращаться к нему не собиралась, между прочим, он тоже не звал ее назад. Зоя выпадает из общей картины.

– Да поймите…

– Ладно, Шурик, я знаю, ты парень вежливый, переходи на «ты», разрешаю.

– Трубка Кирилла Андреевича всплыла только позавчера, вы… то есть ты уделил ей много времени и внимания. А на следующий день Зою убивают, при этом, как я понял, ее смерть была обставлена как случайность. Но трубку Кирилла Андреевича находят у Зои! Все дело в трубке, она имеет важное значение: если мы поймем, в чьих руках она была, то… Трубку подсунул Зое убийца… или подсунула.

– Марианна или Полина, да?

– Антона я тоже не исключаю.

– Как это? Ты забыл, Шурик, что звонили и угрожали именно Антону и сообщения присылали тоже ему. Следовательно, остаются Марианна с Полиной.

Ехидная улыбка Викентия означала одно: за дурачка он держит Шурика. Ну и пусть! Жизнь покажет, кто умный, а кто – так себе.

– Разве Антон не мог сам себе отправить сообщение с трубки Кирилла Андреевича? – сказал Шурик. – Кстати! Марианна рассказывала мне, как Антон и Кирилл Андреевич обвиняли друг друга в убийстве Нонны Валерьевны. Она слышала. Ну, чем Нонна мужа держала – уже понятно, а Антона-то чем? Он попал к ней в зависимость, и я понял, что между ними была связь… э… любовная… наверное. А недавно Антон сказал Полине: «Змея нам больше не помешает». Спроси у Марианны сам, если мне не веришь, спроси!

– Обязательно спрошу. Значит, ты подозреваешь Антона.

– Всех троих!

– Хорошо, тогда давай пройдемся по мотивам. Что получит Антон в результате всех этих хитросплетений?

– Деньги! Он уже их получил, заняв место Кирилла Андреевича.

– Ладно, принято, хотя и с натяжкой. А Полина?

– Дом, независимость…

– И троих детей в придачу? А независимость она потеряет, как только выйдет замуж за Антона. Тоже натяжка. Осталась Марианна.

– Не смотри на меня так, будто я недоразвитый! Убийство Зои подтверждает, что никого нельзя исключать. Может, Марианна, как и Тамара, мечтает выйти замуж за Кирилла…

Викентий рассмеялся:

– Нашел мачо! Считаешь, Кирилл – предел мечтаний всех женщин?

– Я не говорю, что она влюблена в него. Но у него есть дом, а у нее нет даже конуры. У него есть деньги, а у нее их нет, к тому же Марианна одинока…

– Не обижайся, Шурик, но ты же сам видишь: мотивы хлипкие у всех троих, даже у Яна я не вижу убедительного мотива. Но главная подозреваемая, у которой как раз был серьезнейший мотив, чтобы атаковать бывшего мужа, мертва. И последнее: что предполагаемым убийцам дала бы смерть Зойки?

А Шурик и не обиделся – обижаются лишь слабые и неуверенные в себе люди. Он полагал, что сам к этой категории не относится, поэтому его мысли работали в поисках ответа. Чем больше возникнет у него идей, тем быстрее придет правильное решение. Шурик ответил:

– Но вы же должны были подумать, что Зоя убила Тамару!

– Как раз вчерашний труп развеял эту мысль.

– Но телефон Кирилла…

– А вот тут ты прав: телефон – это либо ошибка убийцы, либо некий хитрый ход, смысл которого лично мне пока непонятен. Зою убили в промежутке от половины третьего до половины четвертого дня, а последнее сообщение Антону: «Ты мертвец» – было получено им в пятнадцать ноль три. Скорее всего, Зоя была уже мертва. Ты на колесах?

– Да.

– Поехали к Антону на разведку, – резко вскочил на ноги Викентий. – Между прочим, Кирилла сегодня выпустят, разумеется, взяв у него подписку о невыезде. Посмотрим, что станет делать убийца. У меня к тебе просьба, Шурик: ты у Антона не умничай, будет лучше, если ты на время притворишься немым.

– Хорошо. А для себя я уяснил: в доме Кирилла Андреевича нельзя ни слова произносить, можно только давать ложную информацию.

– О! – Опер выставил указательный палец. – Это самая твоя ценная идея – давать ложную информацию. Мы ее обмозгуем. Поехали?