Фрейд и его госпожа

Глава 8

Первым в осадок выпал Шурик. Папы, к счастью, не оказалось дома, и сын быстренько слинял, чтобы не получить причитающихся ему нотаций и не давать клятв вести себя как школьник пятого класса. С маниакальным упорством он направился к соседям. Впрочем, маньяк в переводе с греческого – не кровавый убийца, как принято считать в современном мире, а человек, одержимый некой страстью, односторонним влечением – примерно так. Шурик просто не узнал Полину и Марианну! Он привык видеть их обеих такими простенькими, милыми, приятными, но чтобы они так кардинально изменились… просто волшебство какое-то!

Полина в бежевом платье, свободно струившемся по ее тонкому стану, с волосами, уложенными в прическу «стильный беспорядок», с неброской косметикой на лице. Она походила на аристократку начала двадцатого века, непременно музицирующую и обожающую слушать стихи с завываниями.

Марианна… Вовсе она не была палкой! У нее даже грудь оказалась нормальная, а не вертикальная плоскость. И что было совсем непривычно – Марианна надела платье(!) темно-бордового цвета на бретельках, обтягивающее… фигуру. Да, у нее нашлась и фигура, кстати, очень-очень ничего себе. Ко всему прочему Шурик впервые видел на ее губах помаду, на веках – тени и на ресницах – тушь, впервые волосы ее не были зализанными, словно она была лысой: они ниспадали по ее плечам до самых лопаток. Только вот блондинка она… Недаром инструкторы из местной автошколы прикололись, вывели на одной из машин крупными буквами надпись: «Обучаем вождению даже блондинок». Это – вывод, основанный на опыте. Неужели Марианна – исключение из общего правила?

И последний штрих – Тамара, сидевшая на диване в окружении детишек, как натуральная матрона, растерянно хлопала глазками. Пожалуй, если начать сравнивать всех троих, Тамарочке явно не хватало рыночного прилавка, фартука с нарукавниками и шматков сала с весами. Кажется, она чувствовала, что проигрывает рядом с Полиной и Марианной, во всяком случае, в ее глазах мелькала черная зависть. Хорошая одежда – не редкость, а вот выглядеть в этой одежде королевой – не каждой вумен дано!

– По какому случаю? – обалдело выговорил Шурик.

– Мы собрались на вечер… – начала было Полина, но осеклась и напряглась, настороженно глядя на вошедших Кирилла с Антоном.

Шурик догадался, что вызвало ее напряжение, вернее, кто – Антон, высоко поднявший брови в знак удивления, а возможно, и восхищения.

– Куда вы так вырядились? – осведомился Кирилл.

– Нас пригласили, – сухо сказала Полина.

Ну, Шурик-то знал, что никто их никуда не приглашал, девочки все придумали, чтобы улизнуть от бытовых забот. Интересно, для кого предназначалась эта ложь? Однако он не собирался выдавать их братцу и этому мерзавцу Антону.

– А с детьми кто будет? – растерялся Кирилл. – Я тоже собирался…

– Вот ты и побудешь, – заявила Полина, не дослушав, куда там собрался ее брат. – Вместе с Тамарой.

– Да-да, мы понянчим, – встрепенулась Тамара, не знавшая, как заставить вертлявую Настеньку усидеть у нее на коленях. – Проведем вечер вместе. Злата, иди, поиграй со Степой в детской, я скоро приду.

– Во что мне с ним играть? – надулась Злата.

– В шашки…

– Он не умеет.

– Тогда порисуйте, – погладила ее по волосам Тамара, но девочка дернула головой, не принимая ласку.

Полина злорадно усмехнулась: то ли еще будет, а у невесты брата нет ни опыта общения с детьми, ни фантазии, впрочем, она и не стремилась выяснить секреты воспитания у той же Марианны. Правда, в этой сфере достаточно и желания, но искреннего, а женская природа подскажет, как занять ребят, чтобы и ей самой было интересно.

Кирилл не мечтал стать нянькой даже собственным детям – он платил за свободное время – и хотел было возразить, но Полина не позволила:

– Странно, Кирилл, ты разве не знал, что у всех работников есть выходные? Марианна проработала без выходных почти год, она имеет право не только на один свободный вечер, но и на полноценный отпуск. Кстати, ты почему-то не догадывался платить ей за работу в выходные в двойном размере, как положено по закону. Исправься, дорогой. Идем, Марианна?

– Девочки, вам нужен сопровождающий, – взял шутливый тон Антон, будто у них с Полиной все было о’кей. – Как насчет моей кандидатуры?

– Бракуем, – мягко, с улыбкой сказала она.

– Подожди минуточку, – остановила ее Марианна, когда Полина пошла к выходу. – Кирилл Андреевич, можно мне с вами поговорить наедине?

– Раз это так спешно… – протяжно произнес тот, с неожиданным интересом разглядывая новое обличье гувернантки. – В кабинете вас устроит?

– Устроит.

Все провожали их любопытными взглядами. Первой по лестнице с независимым видом поднималась Марианна, за ней шествовал озадаченный Кирилл, ведь воспитательница его детей практически никогда не обращалась к нему лично. Он приготовился к тому, что она будет клянчить прибавку к зарплате или требовать иных благ для себя. На все ее капризы он заранее решил ответить: нет. Нельзя потакать прислуге, иначе она обнаглеет. По своему опыту он знал, что рвачам не следует давать поблажек.

– Слушаю, – сказал он, когда они вошли в кабинет.

– Я не задержу вас, но все же давайте сядем.

Жестом он указал на стул у стола, на этот раз и сам уселся в кресло напротив и выжидающе посмотрел на Марианну, которой пришлось начать издалека:

– Кирилл Андреевич, мне неловко говорить об этом, но, поскольку я занимаюсь воспитанием ваших детей, в мою обязанность входит забота о них… об их психологическом благополучии…

– Да говорите прямо, – усмехнулся он, полагая, что верно определил цель ее маневра.

– Прямо? Хорошо. – Марианна опустила глаза, свела брови к переносице и выпалила: – Вы можете меня уволить прямо сейчас, но я скажу. Не могли бы вы потише заниматься любовью? – У Кирилла рот сам собой открылся, он сразу и не нашелся, что ей ответить. – Я понимаю, сейчас бытует мнение: что естественно, то не безобразно. Так вот, Кирилл Андреевич, подобная свобода безобразна. У свободы тоже есть ограничения, иначе куда она заведет?

– Да как вы смеете… – он подавился своим возмущением.

– Смею, Кирилл Андреевич. Потому что Степа от стонов и криков Тамары проснулся и спросил меня, почему она ревет. Извините, я не готова была к таким вопросам, но кое-как выпуталась, сказала, что тете Тамаре приснился страшный сон. А теперь на минуточку представьте: если бы Степа прямиком отправился не ко мне, а к вам в спальню? Уверяю, ничего хорошего он из этого… зрелища не почерпнул бы, мало того, детей секс пугает, и потом у них на всю жизнь остаются неверные представления. К тому же в доме есть еще ваша сестра и я, и нам тоже совсем необязательно знать, на каком градусе проходят ваши постельные баталии. Это все, что мне хотелось вам сказать. Я уволена?

А у Кирилла первый шок схлынул, как ни странно, и злость улетучилась. В сущности, Марианна, сама того не желая, отвесила ему большущий комплимент, разбудивший его гордыню. А кто довел девушку до такого экстаза, что у нее мозги выключились и она забыла обо всем на свете? Подобные способности вызывают зависть не только у мужчин, но и у женщин, не имеющих сексуальных контактов, тоже; надо полагать, Марианну мучает неудовлетворенность, отсюда возникла эта лекция о приличиях. Должно быть, тоскливо лежать в постели одной, когда рядом секс на полную катушку. Ну и второе – посмела бы она рот открыть, будучи той блеклой и жалкой молью, какой он видел ее еще утром. Но Кирилл – эстет, эффектные женщины вызывали в нем желание узнать их поближе, правда, умных он перестал любить, однако щекотливая тема, затронутая Марианной, как раз и говорила о ее слабеньком умишке. Не без удовольствия он произнес, задержавшись глазами на открытой груди гувернантки:

– Я скажу Тамаре, чтобы она контролировала себя.

– Так я уволена?

– Не вижу причин увольнять вас.

Марианна не поблагодарила его за снисхождение, покивала – дескать, и она не прочь остаться, двинулась к двери, но, взявшись за ручку, оглянулась:

– Чуть не забыла. Злата вынула из почтового ящика письмо для вас, оно лежит в гостиной на столе у телефона.

– Спасибо, – улыбнулся он. Это после того, как она беспардонно отчитала его!

Судя по зардевшимся щекам гувернантки, собственная нотация больше задела и смутила ее саму, нежели Кирилла.

Ожидая Марианну, Полина присела в кресло, положила на колени сумочку. На Антона – ноль внимания, будто его здесь и не было. Она исподволь косилась на Тамару, ерзавшую и беспокойно поглядывавшую наверх. Про себя Полина насмехалась над невестой брата: что она там думает – Марианна увела Кирилла, чтобы его соблазнить? Вот дура! И Настеньку она неумело держит, тискает, подбрасывает на коленях. Полина усилием воли сдержала себя, чтобы не забрать у нее девочку.

А Тамара была вовсе не такая дура (многие заблуждались на ее счет), чтобы не заметить жадного блеска, спрятанного в зрачках ее без пяти минут мужа, когда он разглядывал гувернантку. Она его, можно сказать, закормила сексом, а он – просто ненасытный, на эту костлявую гувернантку пялился! При всем при том выдающимися талантами в этой области Кирилл отнюдь не обладал. Вывод: все мужики – похотливые кобели, все как один смотрят на сторону и при первом же удобном случае вильнут налево. Позиций своих Тамара не собиралась сдавать, решение она приняла молниеносно: как только она вступит в права жены, немедленно создаст условия, при которых гувернантка уволится по собственному желанию. Второе препятствие к идеальному счастью – Полина, эта змея, бросающая в нее убийственные взгляды. О, она не даст Тамаре спокойно жить, а будет постоянно шипеть на ухо брату, подзуживая его против Тамары. Но если для Тамары не составит труда соорудить невыносимую атмосферу для гувернантки, которая непременно психанет и унесется прочь, то что ей делать с их родственными чувствами?

Неспешно фланируя по комнате, Антон бросил фразу не кому-то конкретно, а вообще:

– Кирилл заказал банкетный зал. Небольшой, уютный. После регистрации отметим… скромно.

Полина проявила полное равнодушие к этой новости, ее прямая спина и голова на длинной шее остались в полнейшем покое, тогда как Тамара просияла:

– Правда? Я рада… Скромно – это правильно. Не люблю большого скопления народа, все кричат, шумят… Полина, ты поедешь на регистрацию? Я бы хотела, чтобы ты была у нас свидетельницей.

– Обычно по субботам у меня болит голова, – сухо сказала Полина, что было равносильно отказу.

– А ты прикажи своей голове не болеть, – подхватил Антон, остановившись напротив и сунув руки в карманы брюк. – Все же твой брат женится.

– Постараюсь, – фыркнула она, не посмотрев в его сторону.

Тем временем Шурик удивлялся: до чего же безмозгло ведут себя люди – та же Полина, тот же Антон. Тамара не в счет, хотя и она внесла дополнительные моменты разобщения в семью, а ее попытки сгладить зреющий конфликт настолько неумелые и дурацкие, что кажется, в ней заложена и некая наследственная глупость. Но эти двое – чего им-то надо? Между ними так и носятся атомы взаимного притяжения, что видно и без телескопа, вместе с тем оба словно заслонились щитами и злятся друг на друга. Наверное, сами еще не определились, чего они хотят, в этом вся их драма. Ведь когда человек знает свою цель, он сам и идет к ней методично, а не ждет, что кто-то приведет его к ней. В данном случае немалая ответственность лежала на Антоне: он – мужчина, ему и козыри в руки.

По лестнице сбежала взволнованная Марианна. Полина встала и, шествуя к выходу, небрежно кинула через плечо:

– Всем – пока.

Вместе с Полиной и Марианной ушло из дома нечто такое, что заставляло приходить сюда того же Шурика, ведь его вела не только страсть к выяснению подводных течений между обитателями дома, которые привели Нонну к трагической гибели. Как будто исчезло звено, соединяющее всех, оттого всем и стало неуютно и пусто. В наступившей тишине раздался голос Настеньки, соскользнувшей с колен Тамары:

– Не тряси меня!

Девочка подбежала к столу, взобралась на стул и взяла яблоко из вазы. Тут Шурик надумал подразнить заскучавшего Антона, а заодно и разрядить унылую обстановку:

– А я предложил Полине выйти за меня замуж.

– Да? – вытаращился Антон, но, разумеется, всерьез его заявление не воспринял. – А разрешение у папы с мамой ты спросил?

– Я советовался с родителями, они – за. – Тамара громко расхохоталась. – По какому поводу вы смеетесь, Тамара? – осведомился Шурик.

– Шурик, ты правда хочешь жениться на Полине? – развеселилась та.

– Правда, – добивал он прежде всего Антона.

Ну, может быть, в этом самоуверенном типе наконец проснется собственник, не желающий уступать свою женщину ему, сопляку? Шурику было безмерно жалко Полину, страдающую из-за мерзавца Антона: лично он на ее месте (разумеется, будучи женщиной) ни за что не связался бы с ним, потому что от Антона за версту несло снобизмом и самовлюбленностью.

– Шурик, ты ведь еще совсем молоденький, а Полина намного старше тебя, – нашла веский аргумент Тамара.

– Когда-то и я состарюсь, – философски заявил он.

– И что Полина? – ехидно спросил Антон.

– Согласилась подумать, но не сказала «нет».

– Ты делаешь успехи, Шурик, – вяло зааплодировал Антон.

– А ты, кажется, психуешь? – поддел его Шурик совершенно безобидным тоном. – Ну, извини. Ты же сам недавно признал, что рядом со мной у тебя нет никаких шансов.

Ух ты, он таки задел его! Антон шумно втянул носом воздух и вдруг рявкнул:

– Шурик, тебя когда-нибудь били?

– Папа – ремнем. В детстве.

– Я не о том. По лицу кулаком били?

– Нет.

– Чует мое сердце: недалек тот час!

– Не страшно. Я ходил в секцию дзюдо.

Тамара захлопала глазами, не понимая, шутят они или у них действительно идет борьба за Полину. Смешно было бы на Шурика злиться – он не соперник красавцу Антону, однако тот почему-то разозлился. К счастью, тут вернулся Кирилл.

– Где письмо? – Он прошел к столу, взял конверт, повертел его. – Хм, без штемпелей. Интересно…

– Кирилл, а ты ведь скоро станешь шурином, – сказал Антон. – Или Шурик будет тебе шурином? Я не очень-то разбираюсь в родственных связях.

– Не понял, – бросил Кирилл, читая письмо.

– Шурик хочет жениться на Полине, он даже сделал ей предложение, его родители согласны…

Кирилл будто не услышал сногсшибательную новость, которая, по идее, должна была и его развеселить, – он был поглощен письмом. Надо сказать, послание он получил явно не из разряда приятных. Шурик тоже не слушал желчные фразы Антона, пусть себе пыхтит и делает выводы, а вот Кирилл Андреевич его заинтриговал, как и письмо в его руках. Что там ему накатали такого-эдакого? Ведь отчего-то Кирилл Андреевич посерел, сжал челюсти, как у стоматолога на приеме, когда боятся показать зубы.

– Идем ко мне, – кивнул он Антону.

Ага, сейчас они будут обсуждать это послание без штемпелей, значит, письмо подкинули. Подкидывают обычно гадости – это всем известно, следовательно, надо узнать, чем именно так огорошили Кирилла Андреевича. Едва мужчины очутились наверху, как Шурик поспешил откланяться:

– Ну и я пойду готовиться к экзамену.

– Шурик, постой, – вспорхнула Тамара с дивана. Она подлетела к нему, оглянулась на лестницу (там уже никого не было) и заговорила доверительным шепотом: – Шурик, я не верю, что ты серьезно хочешь жениться.

– Серьезнее не бывает.

– Шурик, ты еще мальчик, тебе рано жениться, тем более на Полине. Как твои родители этого не понимают? Полина хорошая, но… возраст… Она старая для тебя. Между прочим, женщины стареют быстрее мужчин.

– Любовь – страшная сила, уговоры не помогут, я женюсь. – Он остался верен запущенной им игре.

– Надеюсь, у Полины больше рассудительности.

Вот пристала, мать всех юнцов!

– И я надеюсь. До свидания.

Не успела Тамара открыть рот, чтобы продолжить взывать к его разуму, как Шурик выскочил во двор, метнулся в сторону и начал красться вдоль стены. Лето, окна должны быть открыты, если кондиционер не включен в кабинете… Послышался голос Антона:

– Ты веришь анонимкам?

Шурик замер, прислушиваясь. Окно хоть и было открыто, а голоса-то внутри звучат, к тому же они со второго этажа доносились, короче, слышимость была не ах.

– Признаюсь, я уже не знаю, кому и чему верить, – сказал Кирилл Андреевич. – Но кто-то ведь написал это, а дыма без огня не бывает.

– Сомневаешься? Отложи регистрацию. Заодно проверишь, насколько она честна с тобой.

– Как?

– Детектива найми, он проследит за ней.

– Честно говоря, я устал. Не нравится мне эта возня вокруг меня, это же кому-то нужно, так? А какой смысл писать клевету и подбрасывать ее мне?

Шурик выпятил губу: клевета, регистрация, сомнения… Видимо, аноним предостерегает Кирилла Андреевича от неосмотрительного поступка, то есть от женитьбы на Тамаре. Ну, дела… Кто-то круто взялся за него.

– Кирилл, ты советы никогда не воспринимал, а я не люблю их давать, – тем временем бубнил Антон. – Сразу ничего не решай, дурные эмоции – всегда лишняя нагрузка на сердце. Подумай, взвесь, проанализируй. Это все, что могу посоветовать.

– Для начала я поговорю с ней.

– Я бы этого не делал, а ты… как знаешь.

– А я поговорю. Прямо сейчас.

Так: собеседники сейчас переместятся в гостиную – уже легче, потому что это на первом этаже. Шурик подбирался к нужным окнам, мечтая, чтобы Тамара не ушла в детскую, в спальню или еще куда-либо. Заглянув в комнату, он увидел ее с Настенькой – Тамара сказку ей читала. Про колобка. Бедняжке было скучно о нем слушать, и Тамара тоже позевывала. А вот и Кирилл Андреевич с листом. Он отдал его невесте:

– Читай. Настенька, иди к Злате и Степе.

– Они меня прогоняют, – пожаловалась дочь.

– Скажи, в угол их поставлю, если прогонят.

Девочка схватила книжку и побежала в детскую, с забавными ужимками вскарабкавшись по лестнице. Тем временем Тамара пробежала глазами строчки письма. Видимо, письмо было коротким, и полминуты не прошло, как она отдала лист Кириллу:

– Мог бы не показывать мне эту мерзость!

Выдержка у нее как у дипломата – ни единый мускул не дрогнул на личике, хотя она явно прочла нечто скверное о себе, подумал Шурик и присел под окном. На улице стояли сумерки, его могли заметить.

– Ты так считаешь? – сказал Кирилл. – А почему?

– Потому что здесь написана ложь, и ты это знаешь не хуже меня. Кто-то хочет расстроить нашу свадьбу, и я догадываюсь – кто.

– Ну и кто же?

– Не хочу говорить, сам поймешь.

– Значит, этот «кто-то» – здесь, в моем доме?

– Кирилл, не вытягивай из меня жилы! Ты должен верить мне, а не… вот этому.

– А кто такой Артур Гребняк?

– Я с ним училась в колледже. Дружили всей группой, сейчас мы тоже поддерживаем дружеские отношения, правда, от группы осталась лишь четверть. Интересно, почему писака приписал мне Артура, а не Ислама или Лешку? Первый – богаче, второй – красивее. А… – протянула Тамара издевательским тоном. – Наверное, он не видел этих двух, иначе все трое были бы моими!

– Значит, ты встречалась с ним в мое отсутствие?

– Представь себе, да, – вспылила Тамара. Вот цирк бесплатный! Она расстилается перед ним как персидский ковер, а ему все мало, шаблонную сцену ревности ей устроил! – Встречалась! Мы пили кофе и ели мороженое прямо на улице, открыто, а не тайком. Это преступление?

– Ты спала с ним?

– Ты еще не понял, что нет? – взвилась она.

Это называется – приехали! Три года терпения, каторжного труда – и вдруг нервы словно лопнули. Тамара вознегодовала с полным на то основанием, так как она вела себя честнейшим образом по отношению к Кириллу, хотя оторваться ей не раз хотелось. Хотелось погулять с молодыми парнями, а не торчать в одиночестве в праздники, когда сам Кирилл проводил их с семьей. Хотелось бешеной страсти, но чтобы не она эту страсть разыгрывала, а чтобы ее обожали, баловали, лелеяли по-настоящему. Ух, если бы ей попался кто-нибудь молодой и обеспеченный, она ни на минуту не задумалась бы! К сожалению, к ней ревматики да пузатики в основном цеплялись, чей возраст зашкаливал за пятьдесят. Хотелось ездить в туристические поездки, посмотреть разные страны, да куда там – Кириллу такое разве понравится? А он ездил – с женой. У Тамары жизнь была в течение всех этих лет хуже тюрьмы, она шагу без одобрения Кирилла не делала.

– Ну, знаешь… – выговорила она, давясь слезами. – Ты просто олух! Все, хватит! Я не намерена оправдываться в том, чего не делала. Но если тебе нужен повод, чтобы бросить меня, то, считай, ты своего добился. Я ухожу! Тем более что мне звонят с угрозами, а теперь еще – эта анонимка…

Она не смогла договорить, ее, бедную, душили слезы. Тамара кинулась к лестнице, наверняка чтобы собрать вещи. Но Кирилл услышал ее последнюю фразу и отозвался:

– Угрожают? Тебе? В честь чего это?

Она задержалась на лестнице, не поворачиваясь к нему лицом, и истерично выкрикнула:

– Мне звонили почти каждую ночь, требовали, чтобы я не выходила за тебя замуж, в противном случае я умру!

– Умрешь, если выйдешь?.. Что за чушь?! Да кому какое дело, кто на ком женится? Ты это сейчас придумала?

– Я придумала?! – Тамара повернулась к нему, ее трясло от справедливого гнева. – Не ожидала от тебя! В таком случае я придумала еще вот что… Заметь, ты вынудил меня об этом сказать, я не собиралась сексотить! Полина приходила ко мне домой и требовала, чтобы мы отложили свадьбу на неопределенный срок, наговорила мне… Неважно! Так вот, я думаю, что это письмо она же и состряпала, как и звонки с угрозами – тоже ее рук дело! Ну, не нравлюсь я твоей сестре, не нравлюсь! Она нашла изощренный способ устранить меня, и у нее получилось.

– Полина?! – Кирилл не мог в это поверить, это было ясно по выражению его лица.

– Да, твоя Полина! Передай ей от меня большой привет и восхищение, по части интриг она мастер высшей лиги. А ты… ты недостоин, чтобы тебя любили так, как люблю я!

Выпалив эти слова, излив накипевшие в ее душе обиды, Тамара унеслась наверх, оставив озадаченного Кирилла стоять столбом. Шурик слышал, как он прошелся по комнате. Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло – понятно, это Кирилл Андреевич махнул сто грамм. М-да, подумал Шурик, у нас в водке вся аптека представлена: хорошо ли человеку, плохо ли, спать ли ему хочется – он водку глушит.

Шурик заглянул в окно на звук шагов – заплаканная Тамара, с красным носом, растекшейся косметикой, с набитым баулом в руках (видимо, она затолкала в него вещи абы как), спускалась по лестнице. И Кирилл Андреевич растаял: на него либо ее слезы подействовали, либо совесть заставила повернуть ситуацию вспять. Перегородив Тамаре дорогу, он взялся за ручку баула:

– Останься, я… не хотел ссоры.

– Нет, – с несчастной интонацией сказала она. – Мне теперь тоже нужно время, да и тебе оно…

– Останься! Все уладится, я об этом позабочусь. С Полиной поговорю.

За короткое время сборов Тамара уже успела раскаяться в своей поспешности: из-за какой-то ерунды рушилось это ее трехлетнее строение. Но не отстоять свое реноме сейчас – значило потерять многое в будущем. Заглянув в его глаза, она поняла, что он жалеет о случившемся, это было неплохо. Опасно было бы оставлять его здесь одного; опасно и уходить с гордо поднятой головой: мол, между нами все кончено, а не уйти нельзя. Тамара приняла половинчатое решение: погладив Кирилла по щеке, уже без прежнего запала она нежно сказала:

– Я люблю тебя, поэтому прощаю. Улаживай. Но будет лучше, если ты это сделаешь без меня. Если раздумаешь, так тому и быть, нет – через три дня я вернусь сюда твоей женой. Не провожай, я вызвала такси.

Да, именно так: люблю, но ухожу. Чтобы он знал: ее надо уважать, а сестричку гнать к чертовой матери веником! Чмокнув его в щеку, она направилась к двери. Шурик отскочил от окна в кусты, ибо находился он недалеко от входа. Переждав пару минут – за это время Тамара проскользнула на улицу, – он отполз на безопасное расстояние и ринулся домой, рассуждая:

– Взрослые люди, а играют друг с дружкой как дети!