Галерея Миров

94

Найти Влада оказалось не так просто, как Сергей думал вначале. Пришлось сначала разыскать того парнишку, который выучился у него стрелять. Парнишка был выпивши по случаю какого-то праздника, и мозги у него соображали неважно. Правда, хороший подзатыльник, отпущенный ему Серегой за пьянство и тунеядство, несколько ускорил ход его мыслей.

Единственным точным местонахождением Влада оказалось храмовое подземелье.

Надо сказать, Серж еще помнил землетрясение — он был тогда уже взрослый, но страх перед подземельем, из которого его вытащили полумертвым, остался самый что ни на есть детский: панический и неуправляемый.

Великий командир минут пять собирался с силами, решаясь войти в эту дыру, похожую на беззубую пасть, в которой видны были три ближайшие ступени, освещаемые висящим на стене факелом. Сергей снял факел и стал осторожно спускаться вниз. По мере того, как винтовая лестница уводила его под землю, а храмовский шум затихал, становясь призрачным напоминанием о суете и жизни наверху, Сергей чувствовал себя все хуже. Казалось, стены давили, стены слышали, стены дышали, стены прятали от взгляда кого-то, кто ведет за ним ночную охоту. Разум понимал, что все это глупые детские страхи; сердце бешено стучало и разума не слушалось. Страх становился уже почти чем-то физическим, словно плещущийся в груди кипяток.

Радиксы были правы: здесь энергия нигде не текла ровно… возможно потому, что подземелье считали своим домом двое, скажем так, не совсем обычных людей… или тут сказало свое слово давнишнее землетрясение, отпечатавшее весь ужас, боль и страдания в глубине стен… Энергия скакала здесь, будто тысячи беспокойных молний, движущихся по закону броуновского движения, по закону хаоса. Здесь был чей-то ужас и чья-то давящая железная воля. Сергей тоже это чувствовал(как и все остальные храмовцы), хоть и был обычным человеком и не разбирался в энергиях. Ему просто было жутко.

Лестница кончилась, а единственный коридор, по которому пошел Сергей, сразу же уперся в лабиринт. В голове вспыхнула мысль, что еще заблудиться здесь на хватало, но, к счастью, лабиринт оказался не так уж ужасен: центральная его часть и провалилась во время землетрясения, а теперь ее не было — была высокая просторная зала, кем-то заботливо расчищенная от булыжников и мусора и даже превращенная в жилище. Здесь было немного довоенной мебели, самодельный камин(с дымоходом!) и несколько матрасов. На одном из них, свернувшись калачиком, спала молоденькая светловолосая девушка. По одеялу рассыпались ее замечательные вьющиеся волосы, поблескивающие красным в огненном свете. Сидевшую рядом мрачную фигуру Серж сначала и за человека-то не принял: думал — камень. Но «камень», услышав его шаги, обернулся, встал и пошел ему навстречу. Свет факела выхватил из темноты пересеченное шрамами лицо в мелких морщинках, сохранявшее каменно-спокойное выражение, и дьявольскими огоньками блеснул в глазах.

— В гости решил заглянуть, Серж? — с ехидной улыбкой поинтересовался Влад.

— Мне сейчас не до шуток, — отрезал Сергей. — Поговорить с тобой надо. Пошли наверх: у меня от твоего логова мурашки по коже…

Влад понимающе кивнул…

А подниматься по этой склизкой лестнице было еще тяжелее, чем спускаться… Зато каким неподдельным счастьем наполнилась душа Сергея, когда он выбрался наверх, когда его окружил многоголосый храмовский шум и тускло-красный свет факелов и самодельных светильников! До Войны так бы радовался какой-нибудь узник подземелий, выбравшийся на солнце.

Насчет выбора места для переговоров Сергей долго не сомневался: школа. Она сейчас пустая. В это время школа — самое тихое и уединенное место.

Сейчас в ней было холодно и темно. Сергей и Влад сели за первый попавшийся стол и поставили на него светильник. Он мерцал в темноте, почему-то напоминая о пульсе и биении сердца…

— Ты помнишь меня ребенком Влад, — сказал Сергей, не зная, с чего бы начать, — ты учил меня. И лупил, когда я не слушался… — Влад улыбнулся, видно, что-то вспомнив. — И твой братец тоже, — добавил Серж, — кстати, где он сейчас?

— Умер, — коротко и мрачно ответил Влад.

— Жаль, — сказал Сергей и облокотился на стол. — Тогда вся надежда только на тебя.

— И что у тебя такое стряслось, маленький командир? — беззлобно посмеялся Влад. Сергей благоразумно пропустил мимо ушей слово «маленький» и обижаться не стал.

— На нас идут северяне, — сказал он. — Всей ордой. Дней через пять(пока соберутся, пока доковыляют) они будут в Храме, транспорта у них нет, слава Богу. Что эвакуироваться и сопротивляться бесполезно — сам понимаешь. Я пытался заключить мир, послал двоих парламентеров. Один вернулся, второй, наверно, кончил в их пыточных камерах. Ты воевал во время настоящих войн, Влад. Я надеюсь на твой совет.

— Сколько их? — спросил Влад.

— Несколько тысяч. Думаю, больше пяти.

— А нас?

— Пятьдесят три «крестоносца». Пара сотен гражданских храмовцев. Еще столько же — торговцев, наемников, раненых, в общем, тех, кто точно смоется в опасный момент.

— Где-то 450 человек… неплохо… если вооружить всех, кто старше шести… — Влад задумался.

— Оружия не хватит, — подсказал Сергей.

— Не проблема, — возразил Влад. — Если собрать пушки по торговым рядам — хватит.

— Станешь отбирать товар у торговцев, начнется настоящая война еще до всяких северян.

— Не торопи. Дай додумать…

Влад прикидывал что-то минут десять.

— Так. Слушай, в общем, и не перебивай, — сказал он. — Терять нам нечего, но пометаться еще можно. Надо отправить послание каждому клану. Только не с «крестоносцами», а с кем-нибудь из своих. Понятно? Лучше несколько человек в каждый клан на случай, если другие не доедут. Храм — важная штука. Хотя бы половина кланов на призыв о помощи точно откликнется. Если среди них будут такие монстры, как «Грифы» и «Невидимки», то наши шансы заметно подрастут.

— Ты обещал что-нибудь придумать с торговцами… — напомнил Сергей.

— Когда я был щеглом, существовала такая штука, как… название — черт ногу сломит… агитационная работа… Дай мне воот такую пачку лучшей бумаги, воот такую кучу карандашей, а лучше — перьев и чернил… Я знаю человека, который заставит кланы со всех ног побежать нам на помощь, а здешних — стоять насмерть, — Влад, честно говоря, сам удивился своей уверенности. Что-то раньше он не замечал за собой такой склонности: сначала говорить, потому думать…

— Ты старый псих, Влад! — Серж хлопнул ладонью по столу. — И не вздумай кому-нибудь еще рассказать…

— Я знаю, что делаю, Серж, — спокойно ответил Влад. — Я помню, как в Войну люди добровольно сдавали свои вещи для солдат, работали, как проклятые ради победы… моя мать взяла в руки оружие!!! — тут его самообладание будто испарилось, и он обрушил на Сергея целую лавину слов: — …люди не изменились. Здесь будет то же самое. Если им дать понять, что бежать некуда, что надо стоять насмерть, что это их земля, их средние земли, ты их просто не узнаешь. Они будут драться с бешенством крысы, загнанной в угол!.. И, к тому же, разве ты не чувствуешь, что они готовы? Разве ты не слышал разговоров о затишье между кланами? Разве ты не слышишь каждый день, что люди говорят об объединении? Разве ты не чувствуешь, что люди уже мечтают не о войне, а о СОЛНЦЕ после того дня?.. Они готовы. Чтобы объединиться, нужен только общий враг. И еще человек, которому от Бога дано тревожить чужие души. До войны таких называли поэтами. Что ж, значит это последний, постъядерный поэт.

— Делай, что хочешь, Влад, — согласился Сергей и нервно рассмеялся. — Знаешь, когда я был ребенком, ты все время говорил мне: «Не спорь со мной, я всегда прав»…

— Именно, — подытожил Влад. — На мне — агитационная работа, на тебе — война… С тебя бумага и все остальное. Прямо сейчас.

— Куплю в довоенных рядах, — пожал плечами Сергей. — Зачем мне деньги, если завтра конец света?..