Галич Александр

Пьеса написана в 1947 году совместно с Константином Исаевым. В 1948 году поставлена М. Гончаровым в Московском театре Сатиры.

Действующие лица:

ТОВАРИЩ ДЮЖИКОВ — приезжий с Таймыра

ИВАН ИВАНОВИЧ КИРПИЧНИКОВ — директор Черноморской филармонии

ДЕДУШКА БАБУРИН

АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ГРИШКО — геолог

ДУНЯ БАБУРИНА

ЛЮБА ПОПОВА

ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВНА КИРПИЧНИКОВА

В эпизодах заняты:

ПЕВИЦА

АККОМПАНИАТОР

ДЕЖУРНАЯ ПО ТРИНАДЦАТОМУ ЭТАЖУ

МАТЬ ЛЮБЫ ПОПОВОЙ

АШОТ МИСЬЯН — радист первого класса

ЧЕЛОВЕК В КЛЕТЧАТОМ ПАЛЬТО

ТЕТЯ ГАЛИ САВЕЛЬЕВОЙ

МУЖ СВОЕЙ ЖЕНЫ

ЧЕЛОВЕК ИЗ ГАРДЕРОБА

ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ

УЗБЕК

МОРЯК

МИЛИЦИОНЕР

ПРОФЕССОР СИНИЦЫН — маг и волшебник из Министерства народного хозяйства

НЕКАЯ ГАЛЯ САВЕЛЬЕВА

РАДИСТ ФЕДОРЧЕНКО

ТЕНОР ЮНАКОВСКИЙ

Действие первое

Негромкая музыка. Перед закрытым занавесом, с совком и метелкой в руках, появляется Дежурная. Она смотрит в зрительный зал, улыбается, произносит шепотом:

Приложив палец к губам, Дежурная уходит.

Открывается занавес.

Гостиница «Москва». Тринадцатый этаж. Нелепый общий номер, который, вероятно, был приемной или гостиной, а теперь, на время летней горячки, стал общежитием на четыре кровати. Письменный стол. Рояль. Огромная ваза, разрисованная оранжевыми драконами. Закутавшись с головой в одеяла, спят четыре человека. На письменном столе — телефон, папки с делами, свертки, пакеты в газетной бумаге.

Семь часов утра. Тишина. Только где-то поблизости, очевидно, в коридоре, передают по радио утреннюю зарядку.

Продолжительный телефонный звонок. Над кроватями приподнимаются четыре встрепанные головы. Телефон продолжает звонить. Долгая пауза, и наконец Дюжиков, приезжий с Таймыра, высокий широкоплечий парень, прыгает на пол и, кутаясь в одеяло, шлепает босыми ногами к письменному столу.

Дюжиков. Вас слушают… Междугородная? Да, Москва… Да, гостиница… Кто? Таймыр? Нет?.. Не понимаю, повторите по буквам… Ага! (С сожалением положил трубку на стол, обернулся к соседям.) Товарищи, кого тут могут из Черноморска вызывать, а?

Медленно поднимается Иван Иванович Кирпичников, полный пожилой человек в полосатой пижаме, в круглых роговых очках на румяном детском лице, тяжело вздохнув, подходит к телефону, берет трубку.

Кирпичников. Да… Я… Жду… Да, да!

Тишина. Дюжиков ложится и мгновенно засыпает. Кирпичников зевает, зябко ежится, переминается с ноги на ногу.

Да… Ну, слушаю… Лизанька? Здравствуй, Лизанька… Сегодня ночью… Ничего… Я хорошо доехал… Не слышишь? Я хорошо доехал. Опять не слышишь? Я хо-ро-шо до-е-хал… Лизанька, я не могу громче, я не один в номере… Что — начинается? Ну, родная моя, ну, как тебе, ей-богу, не стыдно… Да… Со мной три товарища — мужчины, мужчины… Я еще не успел с ними познакомиться… Мне не холодно — я сплю в пижаме… Клянусь тебе, что я сплю в пижаме… Лизанька… Хорошо… Сейчас я кого-нибудь позову — тебе скажут! Сейчас! (Прикрывая рукой телефонную трубку.) Товарищи… Большая просьба… товарищи…

Тишина. Из-под одеяла доносится мирное посвистывание.

Лизанька, они спят… Что? Лизанька… Подожди, Лизанька. Лизанька… Алло… алло… (Сокрушенно повесил трубку на рычаг, покачал головой.) Плохо! (Ложится, закрывает голову подушкой, засыпает.)

Тишина. Диктор по радио объявляет: «Начинаем бег на месте! И-и — раз». Музыка играет галоп. В дверь осторожно просовывается голова Дежурной по 13-му этажу.

Дежурная(шепотом). Вы спите, граждане?

Снова поднимаются над кроватями четыре встрепанные головы.

Кирпичников. Что такое? А?

Дежурная. Уборочку у вас рано еще производить?

Кирпичников(натягивая на себя одеяло). Рано — это не то слово!

Гришко, человек с загорелым лицом и белой шеей, подымает голову и щурит близорукие глаза.

Гришко. А к-который с-сейчас час?

Дежурная. Восьмой. (Уходит.)

Несколько мгновений — тишина. Потом Гришко встает, подходит к телефону, оглядывается, решительно снимает трубку, набирает номер и, не дождавшись соединения, быстро кладет трубку на рычаг. Стоит у телефона в мучительном раздумье. В дверь тихонько стучат. Гришко на цыпочках подходит к двери, приоткрывает.

В коридоре стоит Дуня.

Дуня(тихо и растерянно). Простите… Я… Это тринадцатый этаж?

Гришко(шепотом). Да.

Дуня. Общий номер?

Гришко. Да.

Дуня. Тут, понимаете, должен быть мой дедушка. Бабурин. Он просил, чтоб я его разбудила, — боялся опоздать на конференцию. Вы скажите ему, что пора. И потом, я еще коржиков ему принесла, пускай он чаю попьет. Хорошо?

Гришко. Хорошо.

Дуня. Вы разбудите его?

Гришко. Разбужу. Он где спит?

Дуня. Здесь.

Гришко. Я п-понимаю, что здесь, а на какой кровати?

Дуня. Не знаю. Мы с ним сегодня ночью приехали, отдельных номеров не было, меня временно вниз поместили, а его сюда. Неужели вы не заметили?

Гришко. К с-сожалению, нет. Я, очевидно, приехал еще позже. Здесь уже все спали… И вдобавок у меня страшная неприятность, я забыл где-то свои очки.

Дуня. Наверное, он спит у окна! Он и дома у окна любит, и здесь, наверное.

Гришко. У окна? Х-хорошо! (Подходит, к кровати, стоящей у окна, наклоняется трясет спящего за плечо.)

Дюжиков(вскакивает). Что? В чем дело?

Гришко. Внучка пришла.

Дюжиков. Какая внучка? Дайте спать, граждане! Спать дайте…

Гришко(сконфуженный, отходит). И-извините.

Дуня. Ну?

Гришко. Нет, это не дедушка!

Дуня(соображая). У вас в номере одно окно?

Гришко(оглянулся). Два.

Дуня. Значит, очень просто, он спит у второго окна.

Гришко. Ну, конечно, вы совершенно правы! (Решительно подходит к кровати, на которой спит Кирпичников.) Вставайте!

Кирпичников(испуганно). Зачем?

Гришко. Вам пора на конференцию.

Кирпичников. На какую конференцию?

Дуня(шепотом). На конференцию передовиков сельского хозяйства.

Гришко. Вам пора на конференцию передовиков сельского хозяйства!

Кирпичников(все еще ничего не соображая со сна). Я не пойду.

Гришко. А я вам говорю — вставайте! (Пытается сдернуть с Кирпичникова одеяло.) Вставайте, товарищ, внучка пришла…

Кирпичников. Какая внучка?

Гришко. В-ваша.

Кирпичников. Послушайте, молодой человек…

Гришко. Уверяю вас, к вам действительно пришла внучка.

Кирпичников(разозлился). Ах, действительно?! Тогда пошлите ее ко всем чертям! (Заворачивается в одеяло.)

Гришко(очень огорченный, возвращается к двери). Он сказал — ко всем ч-чертям!

Дуня. Кого?

Гришко(помолчав). Может быть, конференцию!

А может быть, извините, в-вас…

Дуня. Меня? Он так не мог сказать.

Гришко. Мне просто у-ужасно неприятно, но он сказал именно так!

Дуня(вспыхнула). Я не думала… Я вас просила помочь… А вы… Очень с вашей стороны глупо и неостроумно! (Рассерженная, быстро уходит)

Гришко посмотрел ей вслед, пожал плечами и направился в ванную. Слышно, как он там возится и насвистывает. С шумом полилась вода. Кирпичников и Дюжиков разом приподнялись на своих кроватях, сели, с интересом уставились друг на друга.

Дюжиков. С добрым утром.

Кирпичников(разглядывая Дюжикова). Здравствуйте, товарищ! Удивительно знакомое у вас лицо. Вы случайно не с берегов Черного моря?

Дюжиков(весело). Нет. Я с берегов моря Лаптевых.

Проснулся дедушка Бабурин, прислушался к разговору.

Кирпичников. С моря — каких?

Дюжиков. Лаптевых.

Кирпичников. Любопытно! Давайте знакомиться — Иван Иванович Кирпичников.

Дюжиков. Моя фамилия — Дюжиков.

Дедушка(решил вмешаться). Доброго здоровья, товарищи!

Кирпичников. Спасибо. С кем имею честь? Дедушка (коротко). Бабурин.

Кирпичников(припоминая). Бабурин, Бабурин… Вы из Киева?

Дедушка. Нет. Мы тамбовские.

Кирпичников. Так. Любопытно. Иван Иванович Кирпичников — не слышали?

Дедушка(вежливо). Слыхать вроде слышал… А может, и нет, не помню.

Кирпичников. Я из Черноморска. Директор филармонии.

Дедушка(заулыбался, предвкушая удовольствие). Артист?

Кирпичников (с тяжелым вздохом). Начальник.

Дедушка. Вот как? Приятно. Кстати сказать, тут внучка моя не наведывалась еще?

Кирпичников. Так это была ваша внучка?

Дедушка. А что? Никак она заходила уже?

Кирпичников. Да. Заходила. И требовала почему-то, чтобы разбудили меня.

Дедушка. Вас?

Кирпичников. Меня.

Дедушка(горестно). Ясно! Как это все сразу углядела, товарищ Кирпичников, прямо я даже не понимаю?!

Гришко(выходит из ванной комнаты). Товарищи, ванна свободна, кто следующий?..

Дюжиков, обмотавшись полотенцем, скрывается в ванной. Гришко снимает телефонную трубку, набирает номер и сразу же вешает трубку на рычаг.

Дедушка(задумчиво). Ох, товарищ Кирпичников, доймет она вас теперь!

Кирпичников. Кто именно?

Дедушка. Внучка.

Кирпичников. Да? Зачем?

Дедушка(уклончиво). Так… Молодая еще!

Кирпичников(заинтересовался). Нет, нет, вы уж объясните, будьте добры. Это же просто любопытно. Зачем?

Дедушка(зловещим шепотом). Петь желает учиться — вот какое будет объяснение. У человека специальность в руках, а он вздор всякий выдумывает. В Москву со мной увязалась. Я ей говорю — нечего тебе в Москве делать, сиди дома, а она — в слезы. Тебя, дескать, посылают, и я с тобой. А я ей опять же говорю — мне семьдесят лет, я известная личность, ученый-пчеловод и прочее, меня, говорю, как передовика посылают, а ты кто такая? А она слушать ничего не хочет, вещи укладывает. Желает, говорит, ехать в Москву и выяснить со специалистами насчет своих способностей… А у нее, товарищ Кирпичников, к пчелам способности, и ни к чему больше… у нее, откровенно вам говорю, голос резкий и несимпатичный… Так вот, если она к вам привяжется, вы как — примете ее или нет?

Кирпичников. Могу прослушать.

Дедушка(обрадовался). Вот-вот, прослушайте, значит, и отвергните! Втолкуйте ей, одним словом, чтоб она это бросила, ладно?

Кирпичников. С удовольствием! Должен вам признаться, что я вообще не люблю, когда люди поют. Нормальный человек должен разговаривать, а не петь.

Дедушка. Правильно.

Гришко по-прежнему производит какие-то странные манипуляции с телефоном.

Дедушка. Товарищ, дорогой, занято у вас? Дозвольте мне тогда протелефонировать.

Гришко. Пожалуйста.

Дедушка(снимая трубку, старательно дует в нее, затем произносит неестественно напряженным голосом). Сто пятнадцатый номер прошу… Это сто пятнадцатый номер? Дуню Бабурину прошу. Это Дуня Бабурина? Это дедушка говорит. Дуня, ты сейчас как чаю попьешь, так подымись ко мне… Это что такое значит — не хочешь? А я говорю — подымись… А я говорю — не спорь, подымись! Тут человек один желает прослушать тебя… Ну да… Отбой прошу! (Повесил трубку, усмехнулся.) Сейчас прибежит!

Гришко снова принялся колдовать у телефона.

Кирпичников. Все еще занято у вас? Гришко (нехотпя). Нет… н-наоборот. Кирпичников. Как — наоборот?

Гришко. Н-не занято.

Кирпичников. Телефон испорчен?

Гришко. Н-нет, телефон в порядке. Кирпичников. Любопытно!

Дедушка(с видом знатока). Это, конечно, бывает иногда, что телефон нормальный, а гудки — не то.

Гришко. Нет, гудки обыкновенные, длинные. Кирпичников. Очень любопытно, очень. Гришко (решительно). 3-знаете что — я сейчас н-наберу номер…

Кирпичников(с вежливой иронией). А потом повесите трубку, так?

Гришко. Нет, нет! (Хватает трубку, набирает номер, секунду колеблется и хочет положить трубку на рычаг.)

Кирпичников. Стойте! (Подбежал, выхватил у Гришко из рук трубку.)

Гришко(умоляюще). Положите… положите… положите т-трубку!

Кирпичников(протянул трубку Гришко). Тогда говорите сами.

Гришко. Я н-не б-буду…

Кирпичников. Да говорите же, несчастный вы человек, там подошли уже…

Гришко. Кто п-подошел?

Кирпичников. Я не знаю.

Гришко(в отчаянии). Спросите… с-спросите Л-любу… Но если это она сама — ради бога, повесьте трубку!

Кирпичников. Сейчас мы выясним точно — кто это?! Алло… Кто со мной говорит?.. Люба? Отлично. А фамилия?.. Попова? Прекрасно! Очень рад, товарищ Люба Попова… Одну минуточку… (Шепотом, к Гришко.) Ну, живей, кто такая эта Люба Попова и что я ей должен сказать?

Гришко(торопливо и сбивчиво). Это… одна девушка… геолог… я в прошлый раз, когда приезжал в Москву, год назад, читал у них в институте сообщение — о работе нашей разведывательной партии… А потом она ко мне подошла и спросила — не знаю ли я такого Сергея Семушкина? А Семушкин был как раз у меня коллектором, и я ей сказал, что я его знаю…

Кирпичников(иронически). Превосходно сказал! (В трубку.) Минуточку, товарищ Люба Попова, сейчас мы с вами поговорим… (К Гришко.) Скорей, что было дальше?

Гришко. А потом как-то так само собой получилось, что я пошел ее провожать… А потом мы условились в-встре-титься и не встретились…

Дедушка. Почему?

Гришко. Потому что мне пришлось срочно у-улететь в район Гудермеса… Но я ей писал… честно… Правда, не про главное, а про… вообще…

Кирпичников. Все ясно! (В трубку.)Так вот, слушайте меня внимательно, товарищ Люба Попова. Вы сейчас наденете самое красивое платье и приедете сюда: гостиница «Москва», тринадцатый этаж, общий номер… вам покажут… Кто говорит? Иван Иванович Кирпичников… Кир-пич-ников… Близкий друг… (Шепотом, к Гришко.) Как вас зовут?

Гришко. Андрей Николаевич… Но т-только…

Кирпичников(перебил). Близкий друг известного вам Андрея Николаевича! Да, он приехал… Почему говорю я? А вот вы придете, и мы вам все объясним! Да! Спешите! Я не прощаюсь. (Вешает трубку и торжествующе смотрит на Гришко.)

Гришко(в ужасе.) Что вы наделали?!

Кирпичников(гордо). Нет, нет, не благодарите меня! Каждый раз, когда я уезжаю в командировку, я даю слово жене, что не буду вмешиваться в чужие дела… Но скажите — могу ли я оставаться спокойным, когда я вижу, как рядом со мной гибнет человек, потому что он тряпка? Нет, нет, нет… Ведь это же надо додуматься: сам уехал в Гудермес, а девушку оставил в Москве… В Москве, вы понимаете! В Москве, где по каждой улице толпами ходят красавцы! Где на каждом шагу стоят красавцы, и держат в руках букеты цветов, и дожидаются вашу Любу Попову.

Гришко (б отчаянии). Что вы наделали?

Кирпичников. Не волнуйтесь — она скоро придет!

Гришко. Как же н-не в-волноваться, когда я должен бежать р-ровно через пятнадцать минут!

Кирпичников. Куда?

Гришко. На прием к начальнику управления.

Кирпичников(чуть озадаченный). Вот как? И нельзя отложить?

Гришко. Не-н-невозможно!

Из ванной, приплясывая и растирая голову полотенцем, выходит Дюжиков.

Дюжиков. Ох, хорошо! Дедушка, идите мойтесь.

Дедушка направляется в ванную. Дюжиков останавливается у окна, смотрит. Кирпичников подошел к подавленному Гришко, дружески положил ему руку на плечо.

Кирпичников(ободряюще). Не волнуйтесь, ничего страшного! Ваша Люба Попова вас подождет.

Гришко. Она не станет меня ждать.

Кирпичников. Нет, нет, это чудовищно, почему не станет?

Дюжиков. Как отсюда удобнее всего добраться до Крымской площади?

Кирпичников. На метро.

Дюжиков. Доходит?

Кирпичников. Да.

Дюжиков(вытащил из чемодана толстую записную книжку, раскрыл ее, отчеркнул что-то карандашом). Так… есть… благодарю!

Кирпичников(тихо, к Гришко). Почему она не станет вас ждать? Если уж вы надеялись, что она вас ждала целый год, то каких-нибудь два часа ровным счетом ничего не значат… А в крайнем случае, знаете что: любой из нас с удовольствием окажет вам дружескую услугу и все ей объяснит!

Гришко. Что вы н-наделали?!

Дюжиков. А к заводу имени Лихачева я попаду на метро?

Кирпичников. Попадете.

Дюжиков(отмечая в книжке). Так, благодарю!

Дедушка(выходит из ванной). Товарищ Кирпичников, идите.

Кирпичников. Иду! А вы не волнуйтесь, мой дорогой друг! Не волнуйтесь — все будет в полном порядке! (Скрывается в ванной.)

Дюжиков с трудом застегивает разбухший от бумаг пакетов портфель, встает и направляется к выходу.

Дюжиков. Если меня будут спрашивать, скажите, что вернусь поздно вечером.

Дедушка. Уходите уже, товарищ?

Дюжиков(улыбаясь). Да, хочу, понимаете, до всех дел успеть пробежаться по Москве. Хочу наконец-то взглянуть на нее — какая она!

Дедушка. Вы что же, никак тут в первый раз?

Дюжиков. В том-то и штука, что самый первый раз! Родился я в Сибири, а учился в Свердловске… когда кончил, хотели всем выпуском в Москву ехать — на экскурсию… Ну а тут как раз комсомольский призыв — все на целину! Вот я и уехал вместо Москвы совсем в другую сторону… Четыре года там проработал, получил медаль, премию… Опять собрался в Москву, и опять — в газетах письмо дальстроевцев: нужны люди! (Засмеялся.) И опять я в другую сторону укатил — на Крайний Север. Так что Москву я до сих пор только на картинках видел да в кино!

Дедушка. Прямо чудно!

Дюжиков. Чудно, не спорю. А невтерпеж до того, что ночью еще хотел в город бежать, да уж больно в дороге замучился… Трое суток просидел на Енисее с вынужденной посадкой… Я уж, откровенно говоря, думал — опять у меня сорвалось! (Тряхнул головой.) Ну, будьте здоровы! (Быстро идет к дверям.)

Продолжительный междугородный звонок. Дюжиков останавливается. Из ванной выбегает испуганный Кирпичников.

Кирпичников. Междугородный звонок… Это опять меня… Товарищи, возьмите кто-нибудь трубочку — у меня руки мокрые.

Дюжиков(подбежал, снял трубку). Слушаю. Ждать и не отходить от телефона? Кто вызывает? Таймыр? Предупреждение? Да я… хорошо… жду и не отхожу. (Повесил трубку, мрачно посмотрел на своих сожителей, швырнул на стол портфель, сел.)

Гришко. Это в-вас?

Дюжиков. Да… Вот тебе и пробежался по Москве! Черт побери, интересно: скоро они хоть меня соединят? Как вы думаете?

Кирпичников. Не хочется вас огорчать, но должен сказать откровенно, что это единственная вещь, которую не знает никто! Никто решительно. Вас могут соединить через пять минут. Через полчаса. Через двадцать четыре часа. Я, например, просидел однажды целые сутки…

Дюжиков(в ужасе). Так ведь это же полная катастрофа, товарищи!

Кирпичников(роясь в чемодане). Очень может быть.

Дюжиков. Я и так всего на два дня в Москву…

Кирпичников. Ну-ну-ну, голубчик! Все командированные говорят, что они приехали всего на два дня! Святая традиция!

Дюжиков. Да, но я действительно всего на два дня.

Кирпичников. Задержитесь.

Дюжиков. Легко сказать! Я-то задержаться могу, а вы попробуйте задержите навигацию! Ведь тут каждый час дорог! Опоздаешь с грузами на день, а потом торчи полгода на Большой земле. А люди будут ждать, волноваться, нервничать! Кого станут ругать на зимовках в полярную ночь? Дюжикова. На всех островах, от Малой до Большой гряды, будут ругать Дюжикова! Слушайте, товарищи, может, кто-нибудь из вас поговорит за меня? А то ведь я, честное слово, окончательно пропадаю! Они, главное, думают, наверное, что я все дела уже сделать успел, а я, как дурак, торчал на Енисее с этой вынужденной посадкой… Правда, товарищи, может, кто поговорит за меня? А?

Молчание.

Кирпичников. Видите ли, голубчик, во-первых, они же вызывают вас, а не нас. Им, как я догадываюсь, интересно с вами поговорить, а не с нами! Это — во-первых! Во-вторых, голубчик, каждый из нас тоже приехал в Москву всего на два дня. И приехал не развлекаться. И у каждого тоже сто тысяч дел… Нет, нет, нет, кто же это в состоянии сидеть до ночи у телефона?

Дедушка. Да-а, положеньице!

Дюжиков(с робкой надеждой). А вы, дедушка?

Дедушка. Конференция у меня, молодой человек, конференция.

Дюжиков (со спокойствием отчаяния). Вопрос ясен.

Гришко. А вы попытайтесь отменить разговор.

Дюжиков(грубовато). Да что они, по-вашему, доброго утра мне хотят пожелать, что ли? Таймыру связаться с Москвой — это, как говорится, не ближний свет! Раз уж вызывают, значит, важные новости…

Мрачное молчание. Гришко нервно встал, быстро надел пальто и снова сел. Кирпичников, сердито посапывая, вывернул на кровать все содержимое своего чемодана.

Кирпичников. Ничего не понимаю! Куда могла деваться моя пижама?

Гришко. Вы поверх нее надели пиджак… Товарищи!

Дедушка. Это вы нам?

Гришко. Да, товарищи, мне кажется, что мы все-таки обязаны что-то придумать… Ведь Таймыр же!

Дюжиков(умоляюще). Таймыр, товарищи, а?

Кирпичников(резко, к Гришко). Вы можете остаться?

Гришко. Нет, я просто никак.

Кирпичников. Я тоже не могу.

Дедушка. Ау меня конференция.

Кирпичников. Так что как это ни грустно, но остаться в номере не может никто. Понятно?

Дюжиков. Чего уж понятнее!

Кирпичников(задумчиво запел). Не может никто… Не может никто… Не может… ах, не может решительно никто!.. А вообще-то, конечно, что-нибудь придумать надо.

Дюжиков. Надо! Ей-боту, надо, товарищи! Я ведь не для себя прошу. Ну, Дюжиков, черт с ним, опять не посмотрит Москву. В другой раз посмотрит. Но Таймыр-то ведь ждет. Люди ждут. Полиметаллический комбинат ждет. Будущий город ждет! Замечательный будущий город, честное слово!

Кирпичников. Можете нам не давать честного слова! Мы сами знаем, что замечательный.

Дюжиков(пылко). Ах, какой это будет город, товарищи! О нем песни петь надо! Вот вы приезжайте к нам, посмотрите — что за край! У нас все есть! Руды, нефть, зверье, птицы, рыба. А ночь! Знаете ли вы, товарищи, полярную ночь? Нет, черт возьми, вы не знаете полярной ночи. Северное сияние горит, по снегу дикий олень бежит, песец, волк, медведь! А в реках стерлядь плывет, омуль, сиг, муксус, нельма, осетр…

Дедушка. Ай-яй-яй…

Кирпичников(после паузы). Нет, нет, нет, — я чувствую, что должен вмешаться. Какие у вас дела намечены на сегодня?

Дюжиков(раскрыл записную книжку, читает). Стальконструкция. Главлес. Северопроект. Главное управление портов. Отдел кадров Геолого-разведочного управления. Архитектурный комитет. Министерство народного хозяйства. Центральная бухгалтерия Главсевморпути… И все!

Кирпичников. Да, любопытный списочек. Песня. Боевая — командировочная. Так вот что я вам хочу предложить. Сидеть у телефона я, разумеется, не могу. Но между двенадцатью и половиной второго у меня в делах окно. И ежели вам угодно, то в какой-нибудь этакий Северопроект я с удовольствием забегу и сделаю все, что вам там от них нужно.

Дюжиков(хмуро). Да нет, спасибо. Один Северопроект меня все равно не спасет.

Гришко (с внезапным энтузиазмом). Почему не спасет? Вы в Геолого-разведочное управление с-со-бирались?

Дюжиков. Да, собирался.

Гришко. Так ведь я там знаю буквально всех и каждого. Буду говорить в отделе кадров за себя — могу и насчет вас поговорить.

Кирпичников. Товарищи, это гениальная идея!

Дедушка(меланхолично). Я полагаю, что конференция моя часов, скажем, до трех. Стало быть, с половины четвертого вы очень даже свободно можете рассчитывать на меня. Скажите, куда пойти, — я пойду!

Кирпичников. Честное слово, это гениальная идея! Причем я считаю, товарищи, что каждый из нас должен взять по два объекта. Например, я могу отправиться в Северопроект и в Министерство народного хозяйства.

Гришко. Я в-возьму на себя Геолого-разведочное управление и Центральную бухгалтерию Главсевморпути.

Кирпичников. Превосходно! Дедушке мы поручим Стальконструкцию и Главлес… Таким образом, вам на завтра останется сущая чепуха и вы великолепно уложитесь!

Дюжиков(все еще недоверчиво). Вы это серьезно?

Кирпичников. Совершенно серьезно.

Дюжиков. Как-то не верится!

Кирпичников(рассердился). Послушайте, голубчик, вы, кажется, считаете, что наш остров Таймыр…

Дюжиков. Полуостров…

Кирпичников. Тем более! Вы считаете, что наш полуостров Таймыр ваша личная собственность и никого, кроме вас, не может интересовать?

Дедушка(грозно). Как-то это прямо даже неудобно получается.

Дюжиков(улыбнулся). Извините!

Кирпичников. То-то! Давайте быстренько: с кем я должен увидеться и по какому вопросу?

Дюжиков(расстегнул портфель, вытащил папки с делами, положил на стол). Глядите, вот эту докладную записку надо сдать в расчетный отдел Северопроекта и попросить их не позже чем к завтрашнему дню составить примерную смету…

Кирпичников. Будет исполнено. Что еще?

Дюжиков. У них там есть типовые проектные альбомы инженеров Яковлева и Полторацкого. Надо постараться выпросить у них комплектов десять-пятнадцать..

Кирпичников. Двадцать вынем! Что в Министерстве народного хозяйства?

Дюжиков(начинает понемногу увлекаться). Там есть некий Николай Николаевич Синицын. Крупнейший специалист по морозоустойчивым культурам. Маг и волшебник. Его надо уговорить приехать к нам. Непременно! Хотя бы на полтора-два месяца…

Кирпичников. А на что брать?

Дюжиков. В каком смысле?

Кирпичников. Деньги или романтика?

Дюжиков. Романтика.

Кирпичников. Ладно. Попытаемся. Все?

Дюжиков. Все.

Кирпичников. Так. Товарищи, подходите, получайте задание. Кто следующий?

Гришко. Я. П-пожалуйста. Я очень с-спешу…

Дюжиков(просматривает бумаги). Минуточку… Так… Ага… вот она! Эту бумажку вы вручите под расписку в Центральную бухгалтерию Главсевморпути. Ни в коем случае не забудьте взять расписку!

Потом вам нужно будет узнать, когда переведены деньги по госдотации и номер авизо…

Гришко. Есть.

Дюжиков. У Геолого-разведочного управления постарайтесь вырвать двух человек.

Кирпичников. Просите трех!

Дюжиков. А зачем трех?

Кирпичников(снисходительно улыбнулся). Просить надо трех, а соглашаться на двух. Ясно?

Гришко. Ясно! А кого и-именно?

Дюжиков. Одного инженера-нефтяника и одного консультанта по черным рудам. Напомните, что они нам обещали. Передайте привет Полякову от Талалая.

Гришко. Все?

Дюжиков. Все.

Гришко. Ладно. Я, в таком случае, бегу… Да, кстати…

Дюжиков. Что такое?

Гришко(взяв Дюжикова под руку, отвел в сторону). Тут с-скоро зайдет одна моя знакомая… Люба Попова…

Дюжиков(кивнул головой). Так. И что же?

Гришко(растерянно). Она зайдет, а м-меня не б-будет… Впрочем, может быть, это и х-хорошо, что меня не б-будет! Вы п-понимаете, я н-не виделся с нею целый год… Только п-письма п-писал… Но зато я очень часто представлял себе, как мы встретимся с нею и я ей скажу… Ну, вы сами понимаете… о чем… скажу ей все, а она вдруг засмеется… Что тогда?

Дюжиков. Тогда скверно.

Гришко. И вот я х-хочу в-вас просить — скажите ей! Скажите ей, что ее очень любит о-один человек. Можете не называть моего имени — она с-сама догадается… Скажите ей, что он, этот человек, постарается на этот раз остаться в Москве… Потому что она живет здесь, и он хочет быть… Ну, вы понимаете? Вы не с-серди-тесь н-на меня з-за эту идиотскую просьбу, но ведь мне больше н-некого…

Дюжиков(серьезно). Все понимаю. Поговорю с нею обязательно. Счастливого вам пути, и не волнуйтесь! Товарищи, кто следующий?

Дедушка. Я.

Дюжиков. У вас что?

Дедушка. У меня эти… как их… Главлес и Стальконструкции!

Гришко. Я ушел. До свидания, товарищи!

Дюжиков. Не забудьте расписку!

Гришко. Не з-забуду… Вы тоже не забудете, да?

Дюжиков. И я не забуду!

Гришко. До свидания. (Уходит.)

Кирпичников(вздохнул). Нервничает! Любовь! Нет, нет, нет, он очень хороший человек! Кто следующий?

Дедушка. Я, что ли?

Дюжиков(командирским тоном). Значит, с вами, товарищ!

Дедушка. Слушаю.

Дюжиков. В Главлесе, в отделе заготовок, необходимо устроить скандал.

Дедушка(записывает). «Устроить скандал…»

Дюжиков. Сможете?

Дедушка. А что ж тут такого особенного?

Дюжиков. Сначала вы им заявите, что до тех пор, пока они нам не пришлют механизированных установок по сплотке, выгрузке и погрузке, — ни одного кубометра древесины сверх плана они от нас не получат! Заявите?

Дедушка. Будьте покойны! Ничего они от нас не получат.

Дюжиков. Ну, по плану-то получат.

Дедушка. А я говорю — ничего не получат! Ни по плану, ни сверх плана! Дальше.

Дюжиков. А дальше так: когда они начнут извиняться — вы им покажете это письмо…

Дедушка. Оно про что?

Дюжиков. Про то, что мы теперь сами освоили производство перегружателей и в их благодеяниях не нуждаемся!

Дедушка. Освоили! Молодцы, хвалю! Еще что?

Дюжиков. Самое важное — получить в Сталь-конструкции наряд на подшипники. Наряд дело нехитрое, чернильное — выписать его, и все! Но у них там путаница с очередями, и они бессовестно тянут…

Дедушка(записывает). «Бессовестно…» Все? Дюжиков. Все. Учтите, что это не так просто. Дедушка (высокомерно). Это смотря для кого! Дозвольте откланяться — побежал на конференцию! (Уходит.)

Кирпичников(осторожно покашлял). Между Прочим, товарищ Дюжиков, у меня к вам тоже будет одна небольшая просьба…

Дюжиков. Пожалуйста! Все, что угодно!

Кирпичников. Видите ли, я обычно езжу в командировки с моим заместителем. Я хозяйственными вопросами занимаюсь, а переговоры с артистами ведет он… Я, знаете, не люблю, когда весь день поют… Не выдерживаю… Час или два — ничего, а больше не могу. В голове шумит, в глазах темнеет, и подташнивать начинает… А между прочим, артисты к нам так и рвутся! К сожалению, главным образом плохие! За хорошими мы сами бегаем, а плохие за нами бегают. Так вот, поскольку я сейчас ухожу по делам, а они уже наверняка разузнали, что я в Москве, и в скором времени начнут появляться, так вы им всем объясните, что прием артистов на этот раз крайне ограничен.

Дюжиков. Так они же все равно не поверят мне, станут дожидаться вас.

Кирпичников. Нет, нет, нет, почему не поверят?! Они меня в лицо не знают. Только по фамилии. Они ведь с моим заместителем дело имели. Вы скажите им, что вы — Кирпичников, и точка!

Дюжиков(засмеялся). Ладно, попробую. Хоть бы не запутаться — что за кого говорить…

Кирпичников. Ничего, ничего, вы человек молодой, оперативный, разберетесь. Так, значит, условились?

Дюжиков. Условились.

Кирпичников. Желаю удачи!

Кирпичников уходит, и Дюжиков остается один. Долго покачивает головой и с ненавистью смотрит на телефон. Снизу, с улицы, доносится шум проснувшегося города. Снова появляется в дверях Дежурная горничная.

Дежурная. Уборочку у вас можно произвести?

Дюжиков. Пожалуйста. Я вам не помешаю?

Дежурная. Разве гость может помешать? (Принимается за уборку номера, искоса с интересом поглядывая на Дюжикова.) А что это вы — такой день замечательный, а вы в номере сидите? Не заболели случайно?

Дюжиков. Да нет, я телефонного звонка жду. Междугородного.

Дежурная. Издалека?

Дюжиков. С Таймыра.

Дежурная. Откуда?

Дюжиков. С Таймыра.

Дежурная(неопределенно и сочувственно). Да-а, это конечно… И вы что же, сами оттуда?

Дюжиков. Вот именно.

Дежурная. Нравится?

Дюжиков. Да. Очень!

Дежурная. Бывает… Вот, знаете, мне Кашкин Никодим Спиридонович тоже предлагал на подсобное хозяйство перейти. Потом еще меня в нижний буфет звали. А я отказалась. Из принципа. Я со своего этажа никуда не уйду. Про меня даже директор на общем собрании сказал: ну, товарищ Пуговкина, она энтузиастка тринадцатого этажа. Это правда! Я действительно энтузиастка. И работа мне нравится. По одним номерам пройдешь, и все равно как в путешествие съездила, честное слово! Вот вы, например, с Таймыра. А другой — из еще того пуще. А третий такое скажет, что и не выговоришь. Два раза так вот зайдешь, а на третий тебя уж и в гости приезжать приглашают… Приезжайте к нам, товарищ Пуговкина, в Биюк-Кирасу, честное слово… А я потом иду с работы домой и думаю: а ведь, может, и вправду я когда-нибудь поеду в это самое Биюк-Кирасу. Нет, я очень за свой этаж болею душой…

В дверь стучат.

Дюжиков. Прошу.

Входит Маленький человечек в клетчатом пальто и зеленой шляпе.

Человек в клетчатом пальто(бойко). Товарищу Кирпичникову — пламенный привет! Синтетический номер — икарийские игры с пением! Будете смотреть?

Дюжиков(испуганно). Нет, нет, не надо!

Человек в клетчатом пальто. Как — не надо? Вы — Кирпичников?

Дюжиков. Да.

Человек в клетчатом пальто. Вы Кирпичников и вам не нужны икарийские игры с пением? Смешно! А чем же вы разбавляете классику?

Дюжиков. А я ее ничем не разбавляю.

Человек в клетчатом пальто(опешил). Вот как. Ну, хорошо! Мы будем работать характерный танец. Это почти классика. Я не прощаюсь! Привет! (Поклонился и исчез.)

Дежурная. Симпатичный… Вот, знаете, тут в номере, до вас, на прошлой неделе один молодой человек жил. Тоже очень симпатичный. Между прочим, на вас похожий… Верно, верно… Все крыжовником меня угощал… Как-то его было звать чудно… Не то Шпинатов… не то Салатов… Нет, не помню! Я в понедельник утром прихожу на работу, а на Ольге Николаевне прямо лица нет… Этот, говорит, который крыжовником угощал, так он, говорит, уехал и за номер не заплатил… Придется нам за него рассчитываться! Так я даже заплакала, честное слово! Мне не денег жалко, а мне обидно, что на наш этаж такое пятно…

В дверь просовывается голова Кирпичникова.

Кирпичников(шепотом). Внимание! Дюжиков. Что такое?

Кирпичников. По коридору идет Люба Попова! Дюжиков. Кто?

Кирпичников. Люба Попова! Девушка нашего… этого — из Гудермеса! Я ее сразу узнал. Не забудьте ей сказать, что он ее полюбил с первого взгляда… Приготовьтесь! Желаю удачи! Прощайте! (Исчезает.)

Пауза.

Дежурная. Симпатичный! Ну, теперь у вас чистенько — сидите себе на здоровье.

Дюжиков. Спасибо.

Дежурная. Так откуда, значит, вы приехали? Дюжиков. С Таймыра.

Дежурная(запоминая). С Тай-мыра.

В дверь стучат.

Дюжиков. Да?

Дежурная. Не беспокойтесь — я отворю. (Открывает дверь, пропускает в номер Дуню Бабурину и выходит.)

Дуня. Здравствуйте.

Дюжиков(внимательно смотрит на Дуню). Здравствуйте. Входите, пожалуйста.

Дуня(нервно). Спасибо… Мне звонили от вас… Сказали, что я могу зайти…

Дюжиков. Да, да. Совершенно верно…

Телефонный звонок. Дюжиков хватает трубку.

Алло?.. Сижу, сижу… Сижу и не отхожу… Когда вы соедините меня? Алло… Алло… Ах, будьте вы там неладны. (Положил трубку и снова внимательно посмотрел на Дуню.)

Пауза.

Дуня(смутилась). Ну, что вы так смотрите на меня?

Дюжиков(тоже смутился). Извините…

Дуня. Ой, нет, что вы! Это вы извините…

Дюжиков. Heim тут рассказывали про вас.

Дуня. Ругали, наверное?

Дюжиков. Нет, наоборот.

Дуня(усмехнулась). Странно.

Дюжиков. Ну, почему — странно? А за что вас ругать?

Дуня(махнула рукой). Меня-то? Ох, меня есть за что! Я сама иногда так ругаю… Впрочем, это не важно!

Дюжиков. Да, конечно. Так, значит, я вам должен сказать…

Дуня. Да, непременно. Только честно скажите, ладно? Да или нет? Если — нет, плюну на все и уеду!

Дюжиков. Хорошо. Садитесь.

Дуня. Спасибо… Я ужасно волнуюсь, так что уж лучше сразу! Хорошо?

Дюжиков. Хорошо.

Дюжиков приготовился говорить, но, к его великому удивлению, Дуня быстро подходит к роялю, поднимает крышку и придвигает стул.

Дуня. Что вам спеть?

Дюжиков(очень удивленно). Спеть?

Дуня. Да.

Дюжиков(робко). А, собственно, зачем?

Дуня(теперь она удивилась). Вы разве не хотите, чтоб я вам спела?

Дюжиков(в замешательстве). Нет… почему же… Я с большим удовольствием. Пожалуйста!

Дуня(волнуясь). Так вот, я вам спою песенку про поезда… можно?

Дюжиков. Конечно.

Дуня садится к роялю, берет несколько вступительных аккордов. Счастье, что она не видит горестного и восторженного лица Дюжикова.

Песенка про поезда

Пауза.

Дюжиков(искренне). Замечательно! Просто великолепно!

Дуня. Вам нравится? Правда?

Дюжиков(неожиданно хмуро). Очень! У вас чудесный голос, и вы превосходно поете… Короче, вот что я вам должен сказать. Вас любит один человек… Черт побери, я думал, это шутка — насчет любви с первого взгляда, но теперь я понял… Я хочу сказать, что я понял, что он мог полюбить вас с первого взгляда… Это немудрено… И он решил остаться в Москве, чтобы только быть вместе с вами! Вы понимаете?

Дуня(тихо). Не понимаю… То есть понимаю… Нет, не знаю!

Дюжиков(не глядя на Дуню). Идите к себе… Идите и ждите его — он к вам придет… Идите!

Дуня(встает). Хорошо… Странно как, честное слово. (Нерешительно направляется к двери, оглядывается на Дюжикова.)

Стучат.

Дюжиков. Кто там?

Входит Муж своей жены, останавливается на пороге, смотрит в упор на Дюжикова.

Муж своей жены. Этовы — Фортунатов?

Дюжиков. Кто?

Муж своей жены. Фортунатов?

Дюжиков(мучительно припоминая). Кажется, я.

Муж своей жены(иронически). Мне тоже кажется, что это вы. И номер, и приметы сходятся! С вас тридцать рублей, гражданин Фортунатов!

Дюжиков. Каких тридцать рублей?

Муж своей жены. Обыкновенных. Советских. Новых!

Пауза.

Дуня(чуть слышно). Так я, пожалуй, пойду, да?

Дюжиков. Да… Идите, идите!

Дуня. До свидания. (Растерянная и подавленная, уходит.)

Дюжиков. Простите, а когда Фортунатов… То есть я хочу сказать — когда я одалживал у вас эти тридцать рублей?

Муж своей жены. Не у меня одалживали. У жены. Она в гостинице, в вестибюле работает. На прошлой неделе. Обещались через полчаса вернуть, и вот — до сих пор…

Дюжиков(радостно). На прошлой неделе? В таком случае — это ошибка! Мы все приехали только сегодня ночью…

Муж своей жены. Значит, отказываетесь?

Дюжиков. Наотрез!

Муж своей жены. Понятно! Это мы предвидели, гражданин Фортунатов!

Дюжиков. Да я вовсе не Фортунатов! Я просто думал, что это кто-нибудь из наших.

Муж своей жены(усмехнулся). Понятно, понятно! Ладно, гражданин Фортунатов, не прощаюсь! (Снова внимательно взглянул на Дюжикова, пошел к двери, обернулся. С нескрываемым презрением.) Жулик! Ну с какой стороны ни взгляни — жулик и точка!..

Занавес.

Действие второе

Музыка.

Перед занавесом — Дежурная. Она улыбается, говорит:

Дежурная разводит руками и уходит. Занавес открывается.

Тот же номер. Четыре часа дня. Приближаются прославленные московские «часы пик». Шум за окнами с каждой минутой становится все громче и громче. В кресле, за маленьким столиком, с покаянным и опущенным видом сидит Ашот Мисьян — радист, могучий парень со сросшимися бровями, в великолепных белых штанах. У рояля, нервно теребя свернутые в трубку ноты, стоит Певица. Аккомпаниатор, рыженький мальчик, надменный и равнодушный, читает поставленный на пюпитр журнал.

Дюжиков(стоит у телефона, взволнованно прижимая к уху телефонную трубку.) Алло… Да… Что, Таймыр? Нет?.. Ждать и не отходить от телефона? Так… Вы не пробовали подсчитать, сколько уж раз за сегодняшний день вы меня об этом предупреждаете?.. Ах, вы только что приняли смену?! Понятно… Вам повезло… Я, например, не отхожу от телефона, и смены у меня нет! Ладно! Есть! (Повесил трубку, подошел к Мисьяну, сел, вытащил из кармана платок, с тяжелым вздохом вытер вспотевший лоб)

Мисьян. Ну?

Дюжиков(мрачно). Все то же.

Мисьян. Зазимовал, дорогой?!

Дюжиков. Выходит, что так!

Певица(нервно). Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Да?

Певица. Извините, пожалуйста. Вы понимаете, я хотела дождаться моего партнера… Тенора Юнаковского… Но его все нет и нет. И я решила попробовать спеть соло…

Дюжиков. Очень приятно.

Певица. Но только я хочу, чтобы Леонид Михайлович проверил партию рояля… Еще пять минут… Мы вас не очень задерживаем?

Дюжиков. Да нет, ничего.

Певица. Спасибо!

Мисьян(негромко). Страшное ты дело взял на себя, дорогой! Не знаю этого товарища Кирпичникова, но полагаю, что он — железный человек!

Дюжиков. Он оказал мне огромную товарищескую услугу.

Мисьян(бросая мрачный взгляд на певицу). Тогда молчу! Если друг — то жизни не жалко!

Певица(аккомпаниатору). Леонид Михайлович, пожалуйста.

Аккомпаниатор, нехотя оторвавшись от чтения, берет первый попавшийся под руку аккорд.

Дюжиков(обернулся к Мисъяну). Ну, так я слушаю вас, товарищ Мисьян.

Мисьян(виновато). Дюжиков, дорогой, ну зачем ты мне говоришь «вы»? Я даю тебе честное слово, что это был просто несчастный случай. Ты же сам знаешь, как это получается! В один прекрасный день тебе вдруг приходит в голову, что уже целых три года ты не надевал белые брюки и не нюхал персидскую сирень…

Дюжиков(грубовато). Это все лирика, Мисьян! Чего ты конкретно хочешь?

Мисьян. Хочу ехать с тобой обратно.

Дюжиков. Много хочешь!

Мисьян. Прошу тебя, дорогой, не говорить со мной как с чужим человеком. Лучше дай мне по морде! Я нанюхался этой сирени и понял, что для взрослого человека это еще не самое главное.

Дюжиков(горячо). В том-то и беда, Ашот, что ни черта ты не понял! Нам было стыдно, а не тебе! Нам было смертельно стыдно, когда приехала маленькая, худенькая девчушка из Ворошиловска, и пришла к Васе Федорченко, и сказала, что ее прислали вместо радиста Мисьяна…

Молчание. Рыженький мальчик бушует над клавиатурой.

Певица(робко). Леонид Михайлович, извините… Здесь я делаю паузу.

Аккомпаниатор(не глядя). Здесь нет паузы.

Певица. Да, но я…

Аккомпаниатор. Здесь нет паузы!

Отыгрыш рояля. Дюжиков быстро взглянул на сконфуженное лицо Мисьяна, усмехнулся.

Дюжиков. Ты в Дальстрое говорил с кем-нибудь?

Мисьян(хмуро). Говорил, с Ивановским говорил.

Дюжиков. Ну и что он тебе ответил?

Мисьян. Ответил, что надо дождаться тебя! Он лично не возражает… Слушай, дорогой, я же все-таки радист первого класса!

Дюжиков. Это мне известно.

Мисьян. Ты когда едешь?

Дюжиков. Хочу завтра. Конец навигации на носу, а я с грузами зашиваюсь!

Мисьян(почувствовал, что интонация меняется, ожил). Надо, надо, дорогой, торопиться!

Дюжиков. То-то и оно!

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Да?

Мисьян(тихо). Этот псевдоним меня убивает!

Певица. Мы, кажется, готовы, товарищ Кирпичников!

Дюжиков. Готовы? Очень хорошо — давайте!

Мисьян(торопливо поднимаясь). Я пойду. Потом к тебе загляну, попозже…

Дюжиков. Сиди, сиди!

Певица(становится в позу). «Я тебе ничего не скажу…»

Дюжиков(вежливо). Простите, это вы мне?

Певица. Нет-нет. Это такой романс. На слова поэта Фета.

Дюжиков. А-а-а! Ну, давайте, давайте!

Аккомпаниатор играет вступление.

            (Поет.)
          

(Замолчала и жалобно взглянула на аккомпаниатора. Тихо.) Леонид Михайлович, но ведь здесь фермата!

Аккомпаниатор(равнодушно). Я в этом не уверен.

Певица. Уверяю вас, что здесь фермата…

Певица и Аккомпаниатор о чем-то тихо и горячо заспорили. Дюжиков поглядел на них, покачал головой, быстро вырвал из блокнота лист бумаги, написал записку, засунул ее в конверт, заклеил, протянул Мисьяну.

Дюжиков. Держи!

Мисьян. Что это?

Дюжиков. Передашь Ивановскому. Скажешь, что я к нему завтра зайду.

Мисьян. А как же будет со мной, а?

Дюжиков. Я пишу здесь. Прошу, чтоб он тебя оформил.

Мисьян(очень взволнованно). Дорогой, слушай… Ой, дорогой… Нет, я сейчас тебя не буду благодарить!

Дюжиков. И не надо.

Мисьян. Когда мы с тобой приедем домой — я в первый день соберу всех ребят и скажу им речь. Она будет называться — «Плач полярника, или Долой белые брюки!» На слова поэта Фета…

Дюжиков(фыркнул). Потише!

Без стука распахивается дверь. Быстро входит Гришко.

Гришко(в дверях). Все с-сидите?

Дюжиков(развел руками). Сижу! А что у вас?

Гришко. Вот расписка Центральной бухгалтерии Главсевморпути. Деньги по госдотации переведены пятнадцатого прошлого месяца. Номер авизо я здесь з-запи-сал.

Дюжиков. Большущее вам спасибо! Что в управлении Геологоразведки?

Гришко. Там х-хуже. Все опытные инженеры-практики уже з-законтрактованы. Речь может идти только о молодежи…

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Извините, минуточку…

Гришко(удивленно). Г-где Кирпичников?

Дюжиков(тихо). Да это я… А молодежь — это очень хорошо! Край у нас молодой, и работники нам нужны молодые. У нас для стариков неподходящая параллель.

Гришко. Так я и условился. Они обещали кое с кем переговорить и направить к вам сюда, в гостиницу. Я о-объяснил.

Дюжиков. Превосходно! Теперь вот что. Была у меня ваша знакомая…

Гришко. Б-была?

Дюжиков. Да.

Гришко(после паузы). Ну?

Дюжиков(сдержанно). Я все ей сказал. И о том, что вы любите ее. И о том, что вы остаетесь в Москве.

Гришко. Она не с-смеялась?

Дюжиков. Нет. Напротив, она была очень серьезна и даже, как мне показалось, взволнованна и удивлена!

Гришко. А куда она пошла?

Дюжиков. Домой. Я ей велел сидеть дома и ждать вас.

Гришко(тихо). Спасибо… А вот о том, чтобы остаться в Москве, у меня, кажется, ничего не выходит! Предлагают ряд мест, но только не Москву… Впрочем, мы еще повоюем!

Дюжиков(хмуро). Воюйте, воюйте.

Гришко. А что она о-ответила вам?

Дюжиков(грустно). Ответила, что будет вас ждать.

Гришко. Да? Ну, так я побегу тогда… Большое вам спасибо! За все!

Дюжиков. Торопитесь и кланяйтесь ей, счастливый человек!

Гришко(решительно). Х-хорошо! И-иду! (Поклонившись, быстро уходит)

Дюжиков(задумчиво). Та-а-ак!.. Ашот!

Мисьян. Да, дорогой!

Дюжиков. Ты, пожалуйста, не теряй времени — иди. Кстати, взгляни по дороге в Главсевмор-путь, узнай насчет сметы. Толкни их еще разок. Липший раз — не помешает. Сделаешь?

Мисьян(протягиваетруку). Сделаю, дорогой. Значит, друзья?

Дюжиков(пожал протянутую руку). Друзья. Ты собраться-то успеешь?

Мисьян. А что мне собираться?! Я уже полгода назад упаковал чемодан! (Вздохнув с облегчением, уходит)

Но в это время распахивается дверь, и в номер, гневно потрясая кулаками, вбегает дедушка Бабурин. Сталкивается с Мисьяном и даже не замечает этого. Тот пожимает плечами, подмигивает Дюжикову, показывает на голову и выходит.

Дедушка. Что же это получается, товарищи, а? Форменные надсмешки?!

Дюжиков. Что случилось?

Дедушка. Прихожу в Главлес. Иду в отдел заготовок, стыжу их, а они отвечают — некогда. Я их ругаю, маленько ногами на них топаю, а они отвечают — некогда! Я к ним по-сурьезному, на совесть беру, доказываю, что у меня навигация кончается, а они…

Дюжиков. Вы письмо им отдали?

Дедушка. Нет.

Дюжиков. Как — нет?

Дедушка(азартно). А вот так — нет, и все тут! Не стану я им письмо отдавать. Я теперь из них душу выну…

Дюжиков. Погодите, но ведь мы же условились, что вы им отдадите письмо.

Дедушка. Мало ли чего мы условились! Я к шести часам к самому начальнику Главка на прием записался. Вот пускай он ответит мне — правильно они поступают или неправильно?! Вы не сомневайтесь — я эти безобразия на чистую воду выведу. Я из этого Главлеса главщепок понаделаю…

Дюжиков. Ох, честное слово, зря вы все это затеяли.

Дедушка. Как зря. Это вам тут сидя так легко рассуждать. А что люди на Таймыре ждут не дождутся — вы об этом подумали или как? Вы меня, молодой человек, не разубеждайте! Кто он ему. Главлесу этому, Таймыр? Чужой, что ли?..

Дюжиков(внимательно посмотрел на дедушку, встал). Спасибо вам.

Дедушка(остывая). Ладно, ладно. Я не за спасибо… Я за правду.

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Простите, сейчас.

Дедушка. Где Кирпичников?

Дюжиков(тихо). Я, я.

Дедушка. Вот как? Замещаете? Мы — туда, а вы — сюда! Внучка-то моя прослушивалась уже?

Дюжиков. Какая внучка?

Дедушка(усмехнулся). Робеет! Вот публика! Ничего, сейчас я ее к вам подошлю.

Дюжиков. Для чего?

Дедушка. Пускай она вам исполнит чего полагается. А вы, значит, отругаете ее и велите ей ехать в Тамбов. Чтоб людям голову не морочила! Сейчас я ее подошлю.

Дюжиков(безнадежно). Может быть, попозже?

Дедушка. А что ж тянуть? Отругайте — и с плеч долой! (Энергично топая, уходит.).

Секундное молчание.

Дюжиков(к певице). Так на чем же мы с вами остановились?

Певица. Я все-таки хотела попробовать спеть соло. Можно?

Дюжиков. Да, да, да. Прошу.

Певица(становится в позу). «Я тебе ничего не скажу».

Отыгрыш рояля.

            (Поет.)
          

Сильный стук в дверь.

Дюжиков. Простите… Кто там?

Входит Дежурная. В руках у нее метелка и совок.

Дежурная. Граждане, что это вы тут с телефончиком делаете? Все занят он у вас да занят!

Дюжиков. Он не занят. Он включен на междугородную линию.

Дежурная. Вон что! То-то, я гляжу, к нам в нишу звонить начали. Один сейчас прямо криком кричит. Подавайте мне, говорит, этого, который с Таймыра! Я, говорит, везу ему… а чего везу, я так и не разобрала! Вы уж ему ответьте, гражданин, а то он обижается!

Дюжиков. Я не могу уйти из номера — меня каждую секунду могут соединить.

Дежурная. Да ведь она рядом, ниша-то! Вы ступайте, а я покараулю пока… Ступайте!

Дюжиков(подумав). Ладно. Извините, сейчас! (Быстро уходит.)

Дежурная, опершись на метелку, с интересом разглядывает певицу.

Дежурная. Поете?

Певица. Да. Пою.

Дежурная. Хорошее дело. А вы сами откуда будете?

Певица. Я из филармонии.

Дежурная. Откуда?

Певица. Из филармонии.

Дежурная(с сочувствием). Да-с, это бывает! И нравится?

Певица. Ничего.

Дежурная. Это конечно. Человек, он ко всему привыкает! Вот знаете, мне тоже предлагали на подсобное хозяйство перейти. Потом еще меня в нижний буфет звали…

Возвращается Дюжиков.

Дюжиков(в дверях). Не было звонка?

Дежурная. Нет. А вы поговорили уже?

Дюжиков. Разъединили нас. Слушайте, товарищ дежурная; у меня к вам огромная просьба: покараульте у телефона, и если мне позвонят, спросите: кто везет и кого везут?! Есть?

Дежурная(растерялась). Ой, да как же это?.. Да ведь у меня и времени нет. Ив трех номерах еще не убрано… Вы лучше администратора попросите, он скоро придет…

Дюжиков(с жаром). Администратор придет — мы для него тоже дело найдем, вы не беспокойтесь! Вы же мне сами говорили, что вы энтузиаст тринадцатого этажа!

Дежурная. Я и не отказываюсь.

Дюжиков(постучал себя кулаком в грудь). А кому везут — мне! Одним словом, Таймыру везут! А где Таймыр? Вот он — Таймыр! У вас на тринадцатом этаже! Так сражайтесь же за него, если вы энтузиастка!

Дежурная(нерешительно). Попробовать разве?

Дюжиков. Конечно.

Дежурная (с сомнением покачала головой). Ох, ладно… Попробую. (Уходит.)

Дюжиков захлопнул за ней дверь, тяжело перевел дух, обернулся к Певице.

Дюжиков(искренно и смущенно). Еще раз — мои извинения! Мы вас перебили…

Певица. Да нет, нет, ничего… Просто не понимаю, куда мог пропасть мой партнер — тенор Юнаковский! Просто не понимаю. И потом, Леонид Михайлович не хочет делать фермато…

Дюжиков. А вы попробуйте без фермато, а?

Певица. Так ведь сейчас к вам все равно придет девушка, которую вы должны прослушать и отправить в Тамбов…

Дюжиков(схватился за голову). Совершенно верно! Дедушкина внучка! Я про нее совсем забыл… Впрочем, я думаю, мы успеем до ее прихода. Пока она соберется, пока что…

Певица. Хорошо, товарищ Кирпичников.

Дюжиков. Пойте. Я вас слушаю.

Певица(становится в позу). «Я тебе ничего не скажу».

Аккомпаниатор играет вступление.

            (Поет)
          

(Остановилась, посмотрела на Дюжикова.)

Дюжиков. Что такое?

Певица(удивленно и радостно). Вы совершенно правы, товарищ Кирпичников, здесь действительно можно обойтись без фермато… Сейчас мы повторим!

В дверь стучат.

Дюжиков(в отчаянии всплеснул руками). Честное слово, можно сойти с ума.

Певица. Это, наверно, она!

Дюжиков. Да!

Входит Люба Попова, нерешительно останавливается на пороге.

Люба. Извините… я помешала, кажется?

Дюжиков(свирепо). Да уж заходите, заходите! Помешала, но что ж теперь поделаешь — заходите!

Люба. Здравствуйте. Очевидно, вы и есть товарищ Кирпичников?

Дюжиков. Да! Только, пожалуйста, давайте быстренько, у меня решительно ни одной свободной минуты… Пойте!

Люба(удивленно). Что?

Дюжиков. Что-нибудь. Мне все равно. Что покороче.

Люба(помолчав). Извините, но я не понимаю.

Дюжиков. А вот когда споете, тогда и поймете. Давайте! Пойте!

Люба хочет что-то возразить, но в это мгновение, запыхавшись и размахивая руками, вбегает раскрасневшийся Кирпичников.

Кирпичников. Скорей! Он сидит у меня внизу, в машине!

Дюжиков. Кто?

Кирпичников. Профессор Синицын! Из Министерства народного хозяйства. Я два часа вожу его по городу — уговариваю… Скорей, он хочет повидаться с вами!

Дюжиков. Он согласен?

Кирпичников. Не знаю. Насчет согласия пока туманно…

Дюжиков. Так это вы звонили мне в нишу?

Кирпичников. Да, да. Бегите, я здесь подежурю… (Шепотом.) Это что за женщины?

Дюжиков(шепотом). Постарше — это певица, к вам. А молодая — дедушкина внучка. Пришла прослушиваться. Постарайтесь ее побыстрее спровадить.

Кирпичников. Хорошо, хорошо, бегите!

Дюжиков. Бегу. (Убегает.)

Кирпичников(приятно улыбаясь, обращается к Любе). Здравствуйте.

Люба. Здравствуйте.

Кирпичников. Так чем же вы нас порадуете, а?

Люба. Я?.. Я не понимаю…

Кирпичников. Мне товарищ… этот… товарищ Кирпичников поручил вас прослушать.

Люба. Меня?

Кирпичников. Да, да… Что вы будете петь?

Люба. Зачем петь? Товарищ Кирпичников обещал мне сказать…

Кирпичников. Вы чудачка! Какая вам разница, кто вам скажет — он или я? Важно ведь не кто, а что?! Правда?

Люба. Да…

Кирпичников. Ну, ну, вот и пойте.

Люба(в отчаянии). Ничего не понимаю! Я ведь не певица, не артистка…

Кирпичников(язвительно перебил). Это нам, дорогой товарищ, прекрасно известно!

Люба. Я пришла…

Кирпичников(внезапно). Он уже, наверное, внизу. (Не слушая Любу, подбежал к открытому окну, лег животом на подоконник, свесился вниз.)

Певица(вскрикнула). Осторожно!

Кирпичников. Где же они, а? Ага, так, так, знакомятся… Очень хорошо… Правильно… Взял под руку… Говорит… Очень хорошо… Правильно… Давай, давай, милый друг, давай!

Люба. Вы упадете!

Кирпичников(обернулся, задумчиво спросил). Вы думаете? Нет, нет, нет, зачем же я буду падать?! Это же все-таки тринадцатый этаж!

Люба. Я вам хотела сказать…

Кирпичников(слезая с подоконника). Голубушка, сначала спойте, потом поговорим. Условились?

Люба(дрожащим голосом). Я не буду петь.

Кирпичников. Не будете?

Люба. Не буду.

Кирпичников(обиделся). Как угодно! В таком случае не смею вас задерживать.

Люба. До свидания.

Кирпичников. Странно вы себя ведете, голубушка! Мы к вам по-дружески, а вы…

Люба(гневно, со слезами в голосе). Вы… по-дружески? И это вы называете по-дружески? Это отвратительно, а не по-дружески. Я со всех ног бежала сюда, а вы устраиваете какую-то дурацкую комедию! Как вам не стыдно? Как вам… (Неожиданно отвернулась, закрыла лицо руками, плечи ее вздрогнули)

Кирпичников(растерянно). Ну вот, как нехорошо… Сами заупрямились, накричали на меня, а теперь…

Врывается Дюжиков.

Дюжиков(задыхаясь). Таймыр не звонил?

Кирпичников. Нет. А вы с Синицыным договорились?

Дюжиков. Не совсем. Его надо еще немного покатать. Идите, он ждет. А что с ней?

Кирпичников(виновато). Плачет.

Дюжиков(почесал голову). Бедняга! Ладно, я сам займусь. Идите. Желаю успеха, Кирпичников! Благодарю. (Убегает.)

Дюжиков подходит к Любе, неловко и сокрушенно потоптался на месте.

Дюжиков(сочувственно). Не плачьте… Честное слово, не нужно расстраиваться! Ведь вы еще очень молоды, у вас все образуется, поверьте мне!

Люба(всхлипывая). Я сейчас… уйду…

Дюжиков. Да я вас вовсе не гоню! Я просто хочу, чтобы вы поняли: лучше сразу узнать правду и отказаться, раз и навсегда, чем всю жизнь себя обманывать!

От этих слов Люба расплакалась еще горше.

Люба(сквозь слезы). Это он… это он просил мне так сказать?

Дюжиков. Мы все так считаем!.. Ну, успокойтесь, пожалуйста… Уверяю вас, что не пройдет и полугода, как вы сами будете смеяться над этим своим увлечением! Поедете в Тамбов…

Люба. Куда?

Дюжиков. В Тамбов.

Люба. А зачем в Тамбов?

Дюжиков. Ну, знаете, это, по-моему, само собой разумеется!

Люба(встала, решительно вытерла слезы). Какая чепуха! Я не хочу ехать в Тамбов! Зачем я должна ехать в какой-то Тамбов?!

Дюжиков. А вы что же, рассчитываете остаться в Москве?

Люба. Нет. Мне давали путевку в Ишим, но я сначала не соглашалась, потому что думала… Теперь завтра же поеду оформляться.

Дюжиков. Ну, это совсем уже глупо! Чем Ишим лучше Тамбова?

Люба. Там есть нефть…

Дюжиков. Нефть? А зачем вам нефть?

Люба. Как — зачем? Я инженер-нефтяник! Честное слово, мне кажется, что я сплю и вижу все это во сне… До свидания… Извините, закатила истерику, как девчонка!

Дюжиков(ошеломленно). Стойте, стойте! Вы инженер-нефтяник?

Люба. Да.

Дюжиков. Вы не шутите?

Люба. Нет, конечно.

Дюжиков. И у вас есть диплом?

Люба(усмехнулась). Есть. Даже с отличием. Должна была в будущем году кончать, а подогнала и кончила в этом!

Дюжиков. У кого вы учились?

Люба. У профессора Старицкого.

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Минуточку… Черт побери, действительно получается сплошная ерунда! Старик все напутал! Вы совершенно правы, зачем вам ехать в Тамбов! Стало быть, вы не давали еще пока согласия на Ишим?

Люба. Пока нет.

Дюжиков. В таком случае у меня к вам будет вполне конкретное деловое предложение… (Быстро вытащил из своего чемодана большую географическую карту, положил ее на стол, развернул.)

Люба(разглядывает карту). Что это?

Дюжиков. Заполярье. Помните, как у Некрасова:

Страшно, правда? Но это, так сказать, дела давно минувших дней. А вот теперь глядите сюда. Вот — между Енисейским и Хатангским заливами находится полуостров Таймыр. Если вас будут уверять, что это самое гиблое место на земле, — не верьте! Конечно, это, может быть, и не Гагры, но я знаю не одну сотню людей, которые никогда в жизни не променяют этот край на какие-нибудь Гагры! Да оно и понятно! Стоит один только раз увидеть, чтобы навсегда влюбиться в эту тишину, в эту ночь, в северное сияние, в удивительный необъятный простор… А когда после этой самой пресловутой стосуточной ночи появляется солнце и видишь при белом свете все, что сделано тобою и твоими товарищами за эту самую стосуточную ночь, то, клянусь вам… Впрочем, об этом и не расскажешь! И только одна беда — мало людей! Вернее, людей много, да все не хватает. Вот, понимаете, нашли в районе реки Хатанги нефть. А специалистов — раз, два и обчелся… Простите, как вас зовут?

Люба. Люба.

Дюжиков. Люба? Мне сегодня везло на это имя… Так вот, Люба, надеюсь, вам ясно, к чему я клоню?

Люба. Ясно.

Пауза. Аккомпаниатор дочитал журнал, засунул его в карман пиджака, с огромным стуком захлопнул крышку рояля и встал.

Аккомпаниатор (холодно). Хватит!

Певица(испугалась). Что с вами, Леонид Михайлович?

Аккомпаниатор. Хватит! Из-за того, что у вас нет артистического самолюбия, я не желаю пропускать концертмейстерские занятия! Я ушел! Прощайте!

Певица. Подождите, Леонид Михайлович, подождите, я с вами! До свидания, товарищ Кирпичников.

Дюжиков. До свидания. Извините, что все так получилось…

Певица. Вы не виноваты… Но я хочу сказать вам, товарищ Кирпичников, что я к вам не поеду в Черноморск.

Дюжиков. Да?

Певица. Да. Теперь я знаю, куда я поеду. До свидания, товарищ Кирпичников. Леонид Михайлович, идемте!

Певица и Аккомпаниатор уходят. Дюжиков недоуменно посмотрел им вслед, усмехнулся.

Дюжиков. Странные люди… Так вот, Люба, что вы мне можете на все это сказать?

Люба. А что я должна вам сказать?

Дюжиков. Конечно, на ходу такие вопросы обычно не решаются, это я понимаю. Но вся беда в том, что завтра я должен улетать обратно. В управлении Геологоразведки моя заявка есть, так что с их стороны возражений не будет и все дело только за вами. Соглашайтесь, а? Даю вам слово — не пожалеете! Сегодня же вас оформят в отделе кадров, и вместе полетим! А?

Люба. Куда? В Черноморск?

Дюжиков. Да нет, я же с Таймыра!

Люба. А почему она…

Дюжиков(перебил). Недоразумение!.. Понимаете, Люба, для начала мы, скажем, законтрактуем вас всего на год, и если вам что-нибудь не понравится… хотя я совершенно убежден в том, что через год вы сами заболеете Таймыром, не хуже нас, грешных!

Люба(задумчиво). Так, значит, на Таймыр?

Дюжиков. Ага!

Люба(решительно тряхнула головой). Ну что же! Мне теперь все равно… А Таймыр — это даже заманчиво!

Дюжиков(недоверчиво). Вы согласны?

Люба. Согласна.

Дюжиков(после паузы). Знаете что, подумайте еще три минуты. Пусть вам потом не кажется, что я вам просто не дал опомниться. Я засекаю время…

Люба. Не надо. Я согласна.

Дюжиков. Слово?

Люба. Слово.

Дюжиков. Вашу руку!.. А может быть, вы все-таки подумаете?

Люба. Нет. Я решила уже.

Дюжиков. Вы молодчина! Я сразу понял, что вы настоящая молодчина! Недаром вас зовут Люба.

Люба(улыбнулась). Разве это какое-нибудь особое имя?

Дюжиков. Мне оно нравится…

Открывается дверь, и быстро входит очень взволнованная Дуня.

(Радостно.) А вот и еще одна Люба!

Дуня(гневно и торопливо). Происходит какое-то непонятное недоразумение…

Дюжиков. Что случилось?

Дуня. Скажите мне честно: я у вас была?

Дюжиков. Были.

Дуня. Вы говорили со мной?

Дюжиков. Говорил.

Дуня. Я так и знала! Нет, вы понимаете, какой вредный, пускается теперь на всякие хитрости, чтоб только заставить меня ехать с ним! А я не поеду! Все равно не поеду! Я так и сказала ему…

В дверь просовывается голова Дежурной.

Дежурная. Гражданин…

Дюжиков. Да?

Дежурная. Опять звонит этот… Ну, который профессора возит…

Дюжиков(мгновенно забывая обо всем на свете). Что у него?

Дежурная. Не пойму… Вы сами с ним потолкуйте — он ждет!

Дюжиков. Ждет? Ладно, бегу… Девушки, вы не уходите никуда, я скоро вернусь!

Дюжиков и Дежурная убегают.

Люба(помолчав). Какой он странный, этот Кирпичников, правда?

Дуня(хмуро). Он не Кирпичников.

Люба. Как — не Кирпичников? А кто же он?

Дуня. Фортунатов. Я сама сначала думала, что Кирпичников, а потом выяснилось, что он Фортунатов. Наверное, это его псевдоним.

Люба. Почему — псевдоним? Разве он артист?

Дуня. Да. А в общем, я сама толком не знаю! До того все непонятно, что прямо хоть садись да реви!

Люба(усмехнулась). А я уже наревелась!

Дуня(участливо). У вас беда какая-нибудь?

Люба. Да… Не знаю… Нет, не беда! Просто была дурой, верила, надеялась на что-то и ждала напрасно…

Дуня(сурово). Я тоже напрасно ждала. Три часа.

Люба. Я целый год.

Дуня. Целый год. Ой-ой-ой! Ну а он?

Люба. Он? Он со мною и встретиться не захотел. Попросил своих друзей поговорить…

Дуня(возмущенно). Неужели друзей попросил?

Люба. Да. Они мне все сказали. Сказали, чтобы я перестала себя обманывать…

Дуня. Подлец!

Люба. Нет, он не подлец. Он, в конце концов, ни при чем. Это я сама выдумала бог знает что, вот и каюсь!.. Не хочу больше об этом… Вас зовут Люба?

Дуня. Нет, Дуня.

Люба. А мне показалось, что он вас назвал Любой… У вас, Дунечка, тоже неприятности, да?

Дуня. Да… Только сначала я не думала, что это неприятности. Сначала я думала, что это наоборот… А потом все стали со мной хитрить, путать… Ну и все равно… все равно я не поеду в Тамбов!

Люба. Куда?

Дуня. В Тамбов.

Люба. И вы тоже?

Дуня. Что?

Люба(яростно). Ну что это за глупый, что это за отвратительный розыгрыш! Ну почему они все хотят, чтобы мы ехали в Тамбов!

Дуня(всхлипнула). Я не знаю…

Люба(всхлипнула). И я не знаю… Вы только не плачьте, Дуня.

Дуня. Не буду.

Люба. Не плачьте, не плачьте. Погодите, сейчас мы сообща найдем и для вас какой-нибудь выход.

Дуня. А для себя вы нашли?

Люба. Нашла. Собственно, не я нашла, а Кирпичников…

Дуня(поправляет). Нуда, да, Фортунатов!

Люба. Он предложил мне ехать работать на Таймыр…

Дуня. Куда?

Люба. На Таймыр.

Дуня. Ой, это ведь очень далеко?

Люба. И пускай далеко! Вот и хорошо, что далеко! Но мне чем дальше, тем лучше!

Дуня. А он?.. Он тоже едет?!

Люба. Конечно.

Дуня(помолчав, упавшим голосом). А сперва сказал… Когда он едет?

Люба. Завтра.

Дуня(едва не вскрикнула). Завтра?

Молчание. Люба встает, подходит к Дуне, старается заглянуть ей в лицо. Дуня отворачивается.

Люба(тихо). Дунечка…

Дуня молчит.

Дунечка, ну хотите, сейчас он вернется, я с ним поговорю, чтобы всем вместе.

Дуня(резко). Ни за что!

В номер вбегает Дюжиков.

Дюжиков. Можете себе представить — он согласен!

Люба. Кто?

Дюжиков. Профессор Синицын! Таймыр не звонил?

Люба. Нет.

Дюжиков(подошел к Любе, взял ее за руку). Идемте!

Люба. Куда?

Дюжиков(оглядел номер). Куда? На балкон! Нам надо еще поговорить, а здесь мы будем мешать!

Люба(пожимая плечами). Ладно.

Дуня. А я…

Дюжиков(значительно). А вы сидите, пожалуйста, и ждите! (Берет два стула, папку с делами и, еще раз значительно и загадочно кивнув Дуне, уходит с Любой на балкон.)

Пауза. Входит Гришко. Близоруко всматривается, узнает Дуню и останавливается перед ней в полном недоумении.

Гришко. Это в-вы?

Дуня. Да, я.

Гришко(растерянно). Очень п-приятно… Очевидно, я не так п-понял…

Дуня(сердито). Очевидно.

Гришко. Я з-задержался… дозванивался из вестибюля одной з-знакомой, а он наскочил на меня и з-заставил идти сюда… Впрочем, я понимаю! Вероятно, он хотел, чтобы я перед вами извинился… Да, конечно!

Дуня. Кто хотел? За что извинились?

Гришко. Ну, за то, что произошло утром, когда вы приходили будить дедушку. Действительно, вы совершенно правы: я все напутал, вел себя недопустимо развязно, и мне до сих пор стыдно… Я вполне разделяю его в-возмущение… Вполне!

Дуня. Чье возмущение?

Гришко. Дюжикова.

Дуня. Понятия не имею, о чем вы толкуете. Если вы насчет утра, так я про это уж и думать забыла…

Гришко. Правда?

Дуня. Правда, правда.

В дверь стучат.

Гришко. Да-да!

Входит пожилая женщина— Тетя Гали Савельевой.

Вам к-кого?

Тетя Гали Савельевой. Мне нужно повидать гражданина Фортунатова.

Дуня. Он здесь. Подождите.

Тетя Гали Савельевой. Хорошо. (Садитсяв кресло, в углу. Застывает в позе напряженного ожидания.)

Гришко(Дуне). Какой это Фортунатов? Г-где он?

Дуня. На балконе.

Гришко(ничего не поняв, на всякий случай кивнул головой). Ага! А вы почему такая с-сердитая? Кто вас обидел?

Дуня. Никто.

Гришко. А все-таки?

Дуня. Никто меня не обидел.

Гришко(улыбаясь). Никто не обидел, а сердится! З-зна-чит, просто характер плохой, да?

Дуня (злость придает ей решимость). Ну при чем здесь мой характер? Вот вы сами рассудите: обидно это или нет?! Сперва человек говорит… Говорит, что решил остаться из-за меня… А на самом деле — все неправда! На самом деле — он уезжает на Таймыр…

Гришко. Вот как? Он вам это все сказал?

Дуня. Да.

Гришко. Не может быть!

Дуня(серьезно). Я не вру.

Гришко. Слушайте, так ведь это ж з-замеча-тельно! Ведь он же вам тоже нравится, да? П-при-знавайтесь!

Дуня. Не понимаю, чему вы радуетесь?

С балкона выглянул Дюжиков. Дуня быстро отвернулась.

Дюжиков(с видом заговорщика). Ну как? Не кончили еще?

Гришко. Нет, кончили. Можно вас на одну с-се-кунду?

Дюжиков. Слушаю.

Гришко(отвел Дюжикова в сторону, тихо). Поглядите на эту девушку…

Дюжиков(угрюмо). Я уже глядел.

Гришко(шепотом). Я, правда, не очень хорошо разбираюсь в подобных делах, но, по-моему, вы ей нравитесь… И даже, может быть, больше чем нравитесь!

Дюжиков (В ужасе). Что?

Гришко. Да, да, да!

Дюжиков. Я? А вы?

Гришко. Я?..

Дюжиков внимательно посмотрел на Гришко, внезапно резко повернулся, подошел к окну, несколько секунд постоял молча.

Тетя Гали Савельевой(тихо, Дуне). Это и есть Фортунатов?

Дуня. Да.

Гришко. Так я пойду.

Дюжиков(протянул руку Гришко, взволнованно сказал). Вы настоящий человек. Я сейчас никак не могу собраться с мыслями, это все так неожиданно и… Но вы настоящий человек!.. Понимаю, как вам должно быть горько… Извините…

Гришко. Н-ничего! Желаю счастья… Кстати, кто это сидит с вами на балконе?

Дюжиков(рассеянно). Один товарищ. По делу.

Гришко(кивает на Тетю Гали Савельевой). Его, кажется, ждут. Еще раз желаю счастья! До свидания! (Вежливо поклонившись, быстро уходит.)

Дюжиков продолжает стоять у окна, словно не решаясь взглянуть на Дуню.

Тетя Гали Савельевой(Дуне). Вы давно знакомы с этим Фортунатовым?

Дуня. Нет.

Тетя Гали Савельевой(взволнованно). Вам не следует здесь оставаться, вы понимаете? Вам ни в коем случае не следует здесь оставаться!

Дуня. Почему?

Дюжиков(наконец решившись, обернулся к Дуне). Вот как все получилось! Вы ушли, а я все время о вас думал… И злился на себя за то, что я думаю! И не мог… Вернее, не хотел понять…

Тетя Гали Савельевой(встала). Извините, пожалуйста…

Дюжиков. Что такое?

Тетя Гали Савельевой. Я хочу узнать… Меня просили узнать… В общем, вам известна такая Галя Савельева?

Дюжиков. В первый раз слышу!

Тетя Гали Савельевой. В первый раз слышите? А как же… Нет, это вы говорите неправду! Я тетя Гали Савельевой, и она… Я все знаю… Она со мною всегда советуется, и я… Она просила меня… Вот, возьмите, гражданин Фортунатов, ваши письма… Все!.. (Швырнула под ноги Дюжикову пачку смятых писем и быстро ушла.)

Молчание.

Дюжиков(растерянно). Вот чудачка. Вы знаете, Люба…

Дуня(тихо). Я не Люба! И я не Галя Савельева. Вы ошиблись, гражданин Фортунатов! Прощайте! (Быстро уходит.)

Дюжиков. Люба! Подождите, Люба!.. Все сошли с ума… Люба!

С балкона быстро выходит Люба.

Люба. Вы звали меня?

Дюжиков. Вас? Нет… Нет, не звал…

Люба. А мне послышалось. Что с вами?

Дюжиков. Ничего… Не знаю… Подождите! (Размашисто наливает из графина воду, жадно пьет.)

Люба в недоумении смотрит на него.

(С трудом.) Вот что, вы сейчас отправляйтесь в Геолого-разведочное управление, в отдел кадров… Скажите, что мы с вами договорились и что больше ко мне никого посылать не надо. Пусть они вас оформят. Не возражаете?

Люба. Хорошо, товарищ Фортунатов.

Дюжиков(яростно). Я не Фортунатов. Не смейте меня называть Фортунатовым!

Люба. Извините. Я сама думала, что это ошибка. Хорошо, товарищ Кирпичников!

Дюжиков. Я не Кирпичников! И я не Фортунатов! Я… этот, как его… Я — Дюжиков, черт возьми, Дю-жи-ков. Ясно?

В номер без стука входит Муж своей жены. Рядом с ним чрезвычайно угрюмого вида Человек из гардероба.

Муж своей жены(указывая на Дюжикова). Он?

Человек из гардероба неопределенно пожимает плечами.

Дюжиков(резко). В чем дело?

Муж своей жены. Уличить вас, гражданин Фортунатов, пришли! Вот, человек в гардеробе работает, видел, как вы у жены тридцать рублей брали!..

Дюжиков. Послушайте…

Муж своей жены. А нам вас, гражданин Фортунатов, слушать неинтересно! Нам, гражданин Фортунатов, деньги нужны!..

Распахивается дверь, и в номер бойко вбегает Человек в клетчатом пальто.

Человек в клетчатом пальто. Товарищу Кирпичникову привет еще раз!

Дюжиков. Что?

Человек в клетчатом пальто. Я говорю: приветствую вас еще раз, дорогой товарищ Кирпичников! Вы хотели иметь классику, будьте любезны, мы работаем классику. Внимание.

Человек в клетчатом пальто высовывается в коридор, и оттуда по его зову в номер вплывает странная компания — два гитариста, старая женщина с бубном, вихрастый паренек в голубой косоворотке и в смазанных сапогах. Люба в испуге медленно пятится к дверям.

Цыганская-концертная! Чавелы, друзья мои, поехали!

Занавес.

Действие третье

Музыка.

Перед закрытым занавесом проходит Дежурная, останавливается, произносит негромко и загадочно:

— Дальше было… А впрочем, увидите сами! Только очень прошу соблюдать тишину!.. (Взглянула на часы, вздохнула.)

До чего ж неохота расставаться с друзьями, может, смену еще отдежурить одну?.. (Уходит.)

Открывается занавес.

Ранние сумерки. Дюжиков задумчиво стоит у открытого настежь окна и слушает шум вечернего города. В дверь стучат, Дюжиков молчит. Снова стучат. Дюжиков осторожно, бесшумно подходит к дверям, спрашивает нарочито тонким голосом.

Дюжиков. Кто там?

За дверью слышен голос дедушки Бабурина.

Дедушка. Да ну я это! Я! Открывайте!

Дюжиков отпирает дверь.

Дедушка(входя). Это вы от кого же тут прячетесь, а?

Дюжиков(мрачно). Да так… Замучили… Что у вас?

Дедушка(торжественно). У меня — пошла писать губерния! Я начальнику Главлеса пожаловался, он совещание созвал, распушил их всех! За бесчувственное, говорит, отношение к Таймыру! Прощения у меня просили… Ну смех, и только!

Дюжиков. Письма вы им отдали?

Дедушка. Отдал. Не хотелось, да уж, думаю, ладно. А вот с подшипниками у нас тю-тю!

Дюжиков. Как — тю-тю! Наряда не дают?

Дедушка. Наряд-то дают, да на будущий месяц! У них на август лимит исчерпан. Я им говорю: мне, говорю, будущий месяц не подходит. У меня навигация кончается. Не убедил! Может, Кирпичников чего-нибудь там добьется?

Дюжиков. А он как туда попал?

Дедушка. Я по ноль девять позвонил, узнал номерок филармонии и вызвал товарища Кирпичникова на подмогу! Подшипники же нужны!

Дюжиков(задумчиво). Да, неприятно.

Дедушка. Подождем, товарищ Дюжиков, Кирпичникова.

Дюжиков. Подождем Кирпичникова.

Дедушка(тяжело вздохнул). Ох-хо-хо! Беспокоюсь я за этот участок… Да, к слову, товарищ Дюжиков, за внучку — нижайшая вам моя благодарность!

Дюжиков. А что?

Дедушка. Все в порядке. Лежит у себя в номере, плачет, на вопросы не отвечает.

Дюжиков. Погодите, как — лежит у себя в номере и плачет? Мы с ней договорились, что она идет оформляться.

Дедушка. Куда оформляться? Ей в Тамбов оформляться не надо. Она и так самая что ни на есть коренная тамбовская.

Дюжиков. Не понимаю я вашего упорства, ей-богу!

Дедушка. В каком смысле?

Дюжиков. В самом прямом! У вашей внучки золотая специальность…

Дедушка. Правильно.

Дюжиков. А что ей делать в Тамбове?

Дедушка. По специальности и работать.

Дюжиков. Убейте — не понимаю! Да откуда взялась в Тамбове нефть?

Дедушка(подозрительно). Нефть? Не знаю, откуда она взялась.

Дюжиков. А если нету нефти, то за каким лешим вы принуждаете специалиста-геолога ехать в Тамбов?

Дедушка. Это какого еще геолога?

Дюжиков. Внучку.

Дедушка. Чью внучку? Мою, что ли?

Дюжиков. Вашу.

Дедушка. А кто вам сказал, извините, что она геолог?

Дюжиков. Да она сама. Только недавно.

Дедушка. Свят, свят, свят! Ведь вот предупреждал я ее: нечего тебе в Москву ездить! Москва — город шумный, беспокойный, тут у старых людей глаза разбегаются… Вы уж не сердитесь на нее, товарищ Дюжиков, мало ли чего в жару наболтаешь?! Ох, побегу, может, к ней доктора звать надо…

В дверь стучат.

Дюжиков(вздохнул). Войдите.

Входит толстая, веселая, еще не старая женщина — мать Любы Поповой — Елена Николаевна Попова. Она останавливается в дверях и с интересом смотрит на Дюжикова.

Попова. Здравствуйте, мне нужен товарищ Кирпичников.

Дюжиков(скорбно). Это я.

Попова. Вы?

Дюжиков. Да, я.

Дедушка. Так я побежал, товарищ Дюжиков!

Дюжиков(неестественно засмеялся, грозно посмотрел на дедушку). Шутите, дедушка… Что это вы меня все Дюжиковым да Дюжиковым дразните?

Дедушка сконфузился, искоса быстро взглянул на Попову и вышел.

Дюжиков(Поповой). Садитесь. Вы по какому вопросу?

Попова. Я — Елена Николаевна Попова. Мать Любы.

Дюжиков(тихо). Вы?

Попова. Да. Может показаться странным то, что я пришла к вам. Но вы должны меня понять… У нас с Любой никогда не было тайн друг от друга! И сейчас я тоже все знаю… Знаю, что она прибегала сюда повидаться с Андреем Николаевичем… Знаю, что говорили с нею вы, и знаю, что она приняла решение ехать с вами на Таймыр…

Дюжиков. На Таймыр?

Попова. Нет, нет, вы только не поймите меня неверно! Я ведь не против того, чтобы она ехала… Меня просто взволновала и, честно вам скажу, немножко испугала та внезапность, с которой это все произошло… (Улыбнулась.) Очевидно, вы были настолько убедительны…

Дюжиков(медленно). Я с нею не говорил о Таймыре.

Попова. Вот как?

Дюжиков. Да. Я говорил об этом с другой Любой, но не с ней. Решила ехать она сама. И вы первая, от кого я это слышу… Я ужасно рад тому, что вы сюда пришли, Елена Николаевна!

Попова(после паузы). Почему?

Дюжиков(просто). Я люблю Любу.

Попова(с шутливой серьезностью). И давно?

Дюжиков. Очевидно, с самой первой минуты нашего знакомства.

Попова. А когда это приключилось?

Дюжиков. Только сегодня. Не смейтесь! Я понимаю, что это звучит нелепо и я, вероятно, кажусь мальчишкой и чудаком, но это действительно так… Поверьте, я вовсе не из той породы людей, которые, что ни день, теряют голову… На Севере, в долгие зимние ночи, когда ребята рассказывали о своих невестах и женах, они часто приставали ко мне, чтобы я рассказал тоже! А я молчал! У меня никогда не было ни жены, ни невесты… Я только представлял себе — какой бы я хотел ее видеть! А словами я об этом сказать не мог!

Попова. А теперь можете?

Дюжиков(подумав). Нет, пожалуй, и теперь не могу. Но теперь я знаю хоть — какая она. И теперь, после того как она решила ехать вместе со мной, я уже не боюсь в этом признаться! Впрочем, она оказалась отважней меня… Ох, как это удивительно хорошо, Елена Николаевна, то, что Люба едет к нам на Таймыр!

Попова. И вы думаете, ей не придется об этом жалеть?

Дюжиков(твердо). Нет. Никогда.

Попова(задумчиво улыбаясь, смотрит на Дюжикова). Да… удивительно! Когда Люба позвонила мне на работу, я уже по одному ее тону поняла, что случилось нечто необычное… А впрочем, и со мною когда-то все произошло примерно так. Любишь сразу. И не любишь тоже сразу. А вы, по-моему, славный… Я, кажется, понимаю Любу… Правда, немножко сумасшедший!

Дюжиков. Это плохо, что сумасшедший?

Попова. Нет. Ничего. Мне даже нравится.

В дверь просовывается голова Человека в клетчатом пальто.

Человек в клетчатом пальто. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков(коротко). Уйдите, пожалуйста!

Человек в клетчатом пальто(не обижаясь). Хорошо, Иван Иванович! Я в коридоре буду! (Исчезает.)

Попова. Вы свободны сегодня вечером?

Дюжиков(злобно кивнул на телефон). Да вот, жду телефонного звонка. Если меня наконец соединят — буду свободен.

Попова. Приходите к нам. Приходите, посидим запросто, поговорим. Записывайте адрес… Ведь вы, разумеется, не знаете нашего адреса?

Дюжиков(смеется). Не знаю.

Попова. Так я и предполагала! Записывайте!

В дверь стучат.

Дюжиков. Пожалуйста.

Входит еще одна женщина — маленькая, решительная, в пенсне. В руках у нее кожаный докторский чемоданчик.

Женщина. Здравствуйте! Мне сказал портье, что Иван Иванович Кирпичников находится в этом номере…

Дюжиков. Да.

Женщина. Где он?

Дюжиков(после паузы). Сейчас…

Женщина. Что — сейчас?

Дюжиков. Сейчас.

Попова. Так вы пишите, Иван Иванович.

Дюжиков. Да, да.

Попова(диктует). Метростроевская улица…

Женщина. Где Иван Иванович?

Дюжиков(от растерянности приятно улыбаясь и подмигивая женщине). Сейчас, сейчас…

Женщина(рассердилась). Что вы мне подмигиваете? Я требую, чтоб вы немедленно мне ответили: где Иван Иванович Кирпичников?

Дюжиков. Ну, я, я, я Кирпичников!

Женщина. Вы?

Дюжиков. Да.

Женщина. Иван Иванович Кирпичников?

Дюжиков. Да.

Женщина. Директор Черноморской филармонии?

Дюжиков. Да. У вас что, простите, сопрано или что-нибудь другое?

Женщина(с загадочной и зловещей улыбкой). У меня другое. Совсем другое. Дело в том, дорогой Иван Иванович Кирпичников, что я ваша жена!

Дюжиков(остолбенев). Кто?

Женщина. Жена.

Попова с интересом и удивлением смотрит то на Дюжикова, то на Кирпичникову.

Дюжиков(заплетающимся языком). Какая?

Кирпичникова. Законная! Мы с вами, Иван Иванович, уже двадцать пять лет состоим в законном зарегистрированном браке. Вы какого года рождения?

Дюжиков. Двадцать девятого.

Кирпичникова(меланхолично). Значит, вы женились на мне десяти лет от роду. Рано!

Дюжиков. Товарищ Кирпичникова!

Кирпичникова. Ну а теперь шутки в сторону, и извольте отвечать: что здесь происходит? Где Ваня?

Дюжиков. Сейчас я вам все расскажу… Дайте мне только…

Кирпичникова(великодушно). Пожалуйста.

Попова. Да, да… Мне тоже будет интересно послушать!

Дюжиков вытер платком вспотевший лоб, налил в стакан воды, выпил.

Дюжиков. Уже! Видите ли, я весь день как про-клятый сижу в этом номере и дожидаюсь телефонного разговора с Таймыром… А у меня сто тысяч дел в городе, а меня вызывает Таймыр… И я не могу уйти. Понимаете?

Кирпичникова. Нет. (Поповой.) А вы?

Попова. Я тоже нет.

Дюжиков(терпеливо). Меня вызывает Таймыр…

В номер врывается Дедушка, подступает к Дюжикову. Дедушка настроен воинственно.

Дедушка. Что же это получается такое, любезный друг? Выходит, что не она вам голову морочила, а вы ей голову морочили? Вот ведь какая история! Она мне все сейчас рассказала!

Дюжиков. Погодите… О чем вы?

Дедушка. А все о том же, любезный друг, все о том же! Интересуюсь, зачем вы внучку мою обманываете, это раз! Интересуюсь, кто такая Галя Савельева, которой вы письма писали, это два-с!..

Попова(резко встала). Ну, это уж слишком!

Дюжиков(беспомощно). Елена Николаевна… Я вам клянусь — это какое-то дикое недоразумение…

Попова, не слушая Дюжикова и не прощаясь, уходит.

Дюжиков хочет броситься за нею вслед, но его останавливает телефонный звонок.

Дюжиков (хватает трубку.) Алло… Да… Слушаю… Междугородная?.. Что, что?? Ждать и не отходить от телефона? Знаете что, междугородная, сейчас я приду к вам, на вашу междугородную, и… ладно! Жду и не отхожу! (Безнадежно махнул рукой, повесил трубку, непонимающими глазами посмотрел на Кирпичникову и дедушку, потом, словно о чем-то вспомнив, стремительно побежал к дверям.) Елена Николаевна!

Молчание. Раскланиваясь и улыбаясь, появляется Человек в клетчатом пальто.

Человек в клетчатом пальто. Вы меня, Иван Иванович?!

Дюжиков(страшным голосом). Уйдите!!!

Человек в клетчатом пальто исчезает. Молчание.

Дедушка(горестно). А я-то слушаю, я-то слушаю — про какую он мне нефть толкует?.. Понятно теперь, какая нефть!

Дюжиков. Даю вам честное слово…

Дедушка. Отрицаете, значит?

Дюжиков(отчаянно). Отрицаю… Стойте, вы же сами говорили, что у нее жар…

Дедушка. Я говорил, потому как я ей дедушка — мне можно! А вам, гражданин, я не позволю! Вот сейчас я схожу за ней, тогда поглядим. (Уходит.)

Молчание.

Кирпичникова. И все-таки мне бы очень хотелось узнать: где находится Иван Иванович?

Дюжиков. Он в Стальконструкции.

Кирпичникова. Да? Ну хорошо, если вам угодно начать все сначала — начнем. Значит, он в Стальконструкции. Бегает по чужим делам, вместо того чтобы заниматься своими. Это мне ясно. А вас вызывает Таймыр…

Дюжиков. Да.

Кирпичникова. Пока еще не улавливаю связи. Дюжиков. Туг, в двух словах, такая история…

Кирпичникова. Ничего, ничего, не торопитесь. Я человек терпеливый — мы разберемся…

Входит Гришко. Угрюмо и молча, ни на кого не глядя, подходит к своей кровати, достает чемодан.

Дюжиков. Андрей Николаевич…

Гришко молчит.

Андрей Николаевич, вы не заходили больше в Геолого-разведочное управление?

Гришко. Заходил.

Дюжиков. Что с вами?

Гришко. Ничего.

Дюжиков. Да нет, я же вижу… Андрей Николаевич!

Гришко. Очень вас прошу не обращаться ко мне. Мне это н-неприятно…

Молчание. Гришко сумрачно и сосредоточенно занимается укладкой своего чемодана.

Дюжиков(мягко). Слушай, Андрей Николаевич, дружище, пойми, что теперь никто из нас не в силах уже ни переделать, ни изменить того, что произошло… Разумеется, тебе тяжело, обидно, горько… Иначе и быть не может! Сейчас ко мне заходила Елена Николаевна…

Гришко(насторожившись). К-кто?

Дюжиков. Ну, Андрей Николаевич, ну, успокойся! Ты пойми, что для меня это тоже вовсе не так просто… Я, как мальчишка, полюбил ее с первого взгляда и…

Гришко(не выдержал, крикнул). К-кого, к-кого вы п-по-любил-ли?!

Дюжиков. Любу.

Гришко. Л-Любу?

Дюжиков. Да.

Гришко. А она?

Дюжиков(сдержанно). Об этом следует спросить у нее.

Молчание.

Кирпичникова. Молодые люди, прошу прощения, это гостиница «Москва»?

Дюжиков. Да. А что?

Кирпичникова(пожала плечами). Нет. Ничего. Знаете что, молодые люди, давайте сядем и попробуем спокойно разобраться — кто же кого любит…

Нагруженный кульками, свертками и пакетами, в номер вваливается Кирпичников.

Кирпичников. Товарищ Дюжиков, наряда на подшипники не дают! Сейчас закусим и соберем военный совет…

Кирпичникова(спокойно). Здравствуй, Ваня!

Кирпичников(роняя пакет). Здравствуй, Лизочка!..

Кирпичникова. Чуяло мое сердце, что нужно спешить.

Кирпичников. Как ты? Откуда ты?..

Кирпичникова. Меня взял на самолет один мой пациент. Директор завода. Это что, последняя московская мода — носить пижаму вместо рубашки?

Кирпичников(сконфуженно оглядывает себя). Нет, нет, нет… Ну почему вдруг — вместо рубашки?.. Да, действительно… Чудовищно!..

Кирпичникова (покачала головой). Ах, Ваня, Ваня! А зачем тебе понадобились подшипники?

Кирпичников. Не мне, Лизочка, Таймыру. Кирпичникова. Кто он такой? Твой друг?

Кирпичников. Нет… полуостров.

Кирпичникова. Твой?

Кирпичников. Наш, Лизочка.

Кирпичникова. Я не знала.

Кирпичников. Это замечательный полуостров! Там есть все! Руда, нефть, зверье, птица… А ночь? Знаешь ли ты полярную ночь, Лизочка? Нет, нет, нет — это чудовищно, но ты не знаешь полярной ночи! Северное сияние горит, по снегу дикий олень бежит… Да, между прочим, товарищ Дюжиков, есть у меня для вас сюрприз.

Дюжиков. Какой?

Кирпичников. Был я Главконсерве, получал там для себя кое-что, замолвил и за вас словечко. Завтра забегите — они вам устроят. Превосходнейшая, знаете ли, продукция. Оленье рагу. Вот образец! (Достал из портфеля какую-то банку, протянул Дюжикову.)

Дюжиков(повертел банку в руках, усмехнулся). Да, продукция превосходнейшая!

Кирпичников. Нравится? Нет, нет, не благодарите…

Дюжиков. А вы не поинтересовались, где изготовляется это рагу? На заводе «Северянин». А находится этот завод на Таймыре. И это мы, с вашего позволения, поставляем консервы всему Северу…

Кирпичников(растерянно). Вот как? На Таймыре?

Кирпичникова(неожиданно рассердилась). Знаете что, дорогие товарищи, мне, наконец, надоело слушать про ваше северное сияние! Да, да, да. Я прямо с аэродрома заехала в филармонию, и там тоже все кричат про северное сияние…

Кирпичников. Почему, Лизочка?

Кирпичникова. А потому, что туда приезжала какая-то певица Захарова и раскричала всем — какой ты замечательный, как ты удивительно рас-сказываешь про Таймыр и что теперь она поедет только на Север… Кажется, она еще сказала, что чуть ли не влюбилась в тебя… Не понимаю, что ей могло в тебе понравиться?

Кирпичников(самодовольно). А почему, Лизочка, я не могу ей понравиться?

Быстро входит Люба. Гришко, увидев ее. вздрагивает и снова бросается к своему чемодану.

Люба(протягивает Дюжикову бумагу). Вот. Все оформлено.

Дюжиков. Хорошо.

Люба(тихо и сдержанно). А теперь я хочу узнать: кто же здесь все-таки товарищ Кирпичников? Вы?

Дюжиков. Да нет, я Дюжиков, Дюжиков я.

Люба. А кто же Кирпичников?

Дюжиков(показывает на Кирпичникова). Вот.

Люба. Вы?

Кирпичников. Да, я.

Люба(гневно). Как вам не стыдно! Пожилой человек!

Кирпичникова. Позвольте, позвольте, это любопытно! Что такое?

Люба. Ну, я допускаю, что у вас были основания смеяться надо мной и даже… не обо мне речь! Но маме… Смеяться над мамой вы не имели никакого права! Решительно никакого!

Дюжиков(мучительно соображая). Погодите…

Люба(не слушая). Как вы ей смели говорить о том, что любите меня?

Кирпичников. Я?

Люба. Вы! Вы! Да как вы смели шутить такими вещами? Как вы смели делать из нас обеих посмешище? Как вы смели…

Кирпичникова. Ваня!..

Кирпичников. Лизочка…

Кирпичникова. Молчи!

Дюжиков. Погодите, как зовут вашу маму?

Люба(по-прежнему не слушая). Она очень чуткий человек! И она мне сразу так и сказала, что сначала вы ей понравились, а потом она возненавидела вас. Да, да, просто возненавидела! Потому что она поняла, что все это — издевательство и глупая шутка…

Дюжиков. Ее зовут Елена Николаевна?

Люба. Ну да!

Дюжиков(схватился за голову). Боже мой!

Отворяется дверь. Спиной входит Дедушка, старается втащить в номер Дуню.

Дедушка. Я тебе говорю — заходи… А я тебе говорю — не спорь, заходи… А я говорю — слушайся деда, заходи… Сейчас мы его — на чистую воду. (Втаскивает Дуню, подходит к Дюжикову, который по-прежнему стоит схватившись руками за голову.) (Дуне.) Он?

Дуня(шепотом). Он.

Дюжиков. Что?

Дедушка(торжествующе). Все!

Дюжиков(кричит). Кого вы привели?

Дедушка. Свят, свят, свят! Второй тронулся! Это ж внучка моя — Дуня.

Дюжиков(обернулся к Любе). А вы? Кто вы такая?

Люба. Я — Попова.

Дюжиков(после паузы, безжизненным голосом). Товарищи, все ясно!

Недоуменное молчание. Сильный стук в дверь. Все испуганно обернулись. Входит Милиционер. Рядом с ним Муж своей жены и Человек из гардероба. Воспользовавшись случаем, вместе с ними проскальзывает в номер Человек в клетчатом пальто. Милиционер подходит прямо к Гришко.

Милиционер. Вы будете гражданин Фортунатов?

Гришко. Н-нет.

Муж своей жены(указывая на Дюжикова). Дя вот же он, Фортунатов! Вот он, голубчик этот, гражданин милиционер! Собственной персоной!

Дуня. Он не Фортунатов!

Милиционер(решительно подходит кДюжи-кову). Ваша фамилия?

Человек в клетчатом пальто раньше, чем кто-либо, успевает ответить, стремительно подскакивает к Дюжикову.

Человек в клетчатом пальто. Ах, это милиция! Фамилия этого товарища — Кирпичников. Иван Иванович Кирпичников! Всем нам известный, уважаемый Иван Иванович Кирпичников!

Кирпичников. Минуточку…

Милиционер(строго). Попрошу посторонних граждан не вмешиваться и не скопляться. (Дюжикову.) Ваша фамилия?

Дюжиков. Дюжиков моя фамилия. Дюжиков!

Дуня. Как — Дюжиков?!

Милиционер. Значит, кроме фамилии Фортунатов имеются еще фамилии Кирпичников и Дюжиков…

Муж своей жены (с восхищением). Вот жулик!

Дюжиков. Позвольте, я объясню…

Милиционер. В районном отделении милиции объясните. Пожалуйста, гражданин.

Дюжиков. Я не могу… Я жду телефонного звонка. Поймите…

Милиционер. Все понимаю, гражданин, не в первый раз. Прошу.

Дюжиков. Я… Дуня. Дедушка, да что же это?

Дедушка. Милиция разберет.

Милиционер. Гражданин, культурно пойдете?

Дюжиков(с неожиданной яростью). Ну, вот что, да, черт побери, я пойду! Мне самому, черт побери, это все надоело. Мы еще посмотрим, кто из нас Фортунатов! Пошли!

Дюжиков, Милиционер, Муж своей жены и Человек из гардероба уходят.

Дюжиков(задержался на пороге, обернулся). И все равно, товарищи… Все равно, что вы — она, а она — вы… Но вы замечательно поете, Дуня… И еще, то, что я говорил вам, — это тоже правда… А вы, Люба Попова, вы не пожалеете, что решили ехать на Таймыр… Вот и все! Прощайте!

Дверь захлопнулась. Минута молчания.

Кирпичникова(негромко). Ваня, твой чемодан на месте?

Кирпичников. Да, Лизочка.

Кирпичникова. Проверь. Мало ли что! Живешь-живешь в одном номере с таким Фортунатовым, а потом — чемодана-то и нет!

Дуня(пылко). Он не Фортунатов. Он…

Дедушка. Помолчи! А я тебе говорю — помолчи!

Гришко(неловко подошел к Любе). Здравствуйте, Люба.

Люба. Здравствуйте, Андрей Николаевич.

Гришко. З-значит, это все неправда? З-значит, вы его не любите?

Люба. Кого?

Кирпичникова. Цел чемодан?

Кирпичников. Цел.

Кирпичникова. Идем. Здесь жить нельзя! Эту ночь мы переночуем у Ладыжниковых, а там — поглядим. Идем!

Кирпичников. Нет, нет, Лизочка, нельзя! А Таймыр?

Дедушка(мрачно). Таймыр! Сомневаюсь я, граждане, есть ли он вообще, Таймыр этот? Может, его и не было вовсе!

Дуня(горячо). Есть! Полуостров! Я сама час тому назад в атласе его смотрела!

Дедушка. Смотрела, смотрела. В атласе-то он есть, а вот для кого мы сегодня старались — это неизвестно!

Люба(растерянно). Как же так, товарищи! Ведь я дала согласие ехать на Таймыр!!

Стук в дверь. Входит Дежурная с узелком в руках.

Дежурная. Граждане, тут ежели что кому понадобится, так вы прямо к администратору обращайтесь! А то я на час отпущенная. От имени всего нашего тринадцатого этажа несу передачу Фортунатову!

Общий крик.

Кирпичников. Как — Фортунатову?

Дедушка. Уже передачу?

Дежурная. Не уже, а давно надо было! Мы его тут ругаем, а он в больнице, оказывается, пятый день лежит. Сперва без сознания был, а сейчас сестру прислал, чтоб она, значит, за номер рассчиталась!

Кирпичников. Пятый день?

Дедушка. Ай-яй-яй!

Дуня. Ага! Что я вам всем говорила?! (Хватает Дежурную за руку.) Бежим… в милицию… Скорей!

Дежурная(испуганно). Зачем в милицию?

Дуня. Скорей.

Дедушка. Стой, оглашенная!

Дуня. Нет!

Дедушка. А я говорю — стой! Пусти гражданку! Я говорю — пусти гражданку!

Кирпичников. Товарищи…

Кирпичникова. Что ты кричишь?

Кирпичников. Товарищи, прежде всего мы должны выяснить — есть Таймыр или нет Таймыра?

Дуня. Есть!

Дедушка. Сомневаюсь!

Гришко. Л-Люба, что вы н-наделали?

Пронзительный телефонный звонок.

Кирпичников(хватает трубку). Слушаю… Что? (Ужасным голосом.) Граждане, Таймыр на проводе!

Немая сцена. Дуня, вскрикнув, хватает Дежурную за руку и убегает. Дедушка бросился было вслед за ними, но передумал, остановился и только безнадежно махнул рукой. Напряженное молчание.

Кирпичникова(взволнованно). Ну, что там, Ваня?

Кирпичников. Алло… Алло… Да, да… Слушаю… Девушка, вы кто?.. Междугородная? А, Таймыр? Алло… Алло… Алло!

Дедушка. Что мы отвечать им будем, вот ведь вопрос.

Кирпичников. То есть как — что отвечать? Мы по порядку…

Кирпичников а. Ваня, не отвлекайся!

Кирпичников. Я не отвлекаюсь. (Дедушке.) Мы им по порядку рапортуем все, что сделано. Очень просто!

Дедушка. А о том, извиняюсь, что не сделано, Иван Иванович, как быть? Где наряд на подшипники, а?

Кирпичников(сердито). Подшипники — это ваш участок, товарищ Бабурин.

Дедушка(горячится). Я и не отказываюсь! Однако, товарищ Кирпичников, вы тоже…

Крик Человека в клетчатом пальто заставляет всех вздрогнуть и обернуться.

Человек в клетчатом пальто. Так я изнал! Это вы — товарищ Кирпичников! Это вы — настоящий Иван Иванович Кирпичников? Я зову партнеров, да?

Кирпичникова(спокойно и равнодушно). Замолчите, гражданин, и не мелькайте перед глазами. Что за история с подшипниками, товарищ, а?

Дедушка(горестно). Не дают наряда, вот и вся история!

Кирпичникова. Совсем не дают?

Дедушка. Обещают через месяц.

Кирпичникова. Анас это не устраивает?

Дедушка. Нет. У нас навигация кончается. Прямо я не знаю, как мы этому Таймыру в глаза глядеть будем…

Кирпичников. Вот, Лизочка!

Кирпичникова. Что — вот? Есть постановление о порядке первоочередной отгрузки… Так?

Дедушка. Так.

Кирпичникова. Мы первоочередники?

Кирпичников. Первоочередники. Но они говорят…

Кирпичникова(одним движением руки нахлобучивает шляпку, поправляет пенсне). А мне решительно все равно, что говорят они! Важно, что я им скажу! (Похлопала дедушку по плечу.) Не беспокойтесь, молодые люди, у вас будут подшипники. Куда надо идти?

Дедушка(заискивающе). Тут рядом. Из окна видно. Называется «Стальконструкция»!

Кирпичникова величественно идет к двери.

Человек в клетчатом пальто. Товарищ Кирпичников, партнеров звать?

Кирпичникова(обернулась, подошла к Человеку в клетчатом пальто, сказала спокойно и тихо). Идемте со мной!

Человек в клетчатом пальто. Куда? Я пришел, чтобы исполнить редчайший номер!

Кирпичникова. Вы мне его исполните по дороге. Я прослушиваю все номера. Я зубной врач — я привыкла к крикам! (Уходит и уводит Человека в клетчатом пальто, который покорно идет за ней.)

Кирпичников(прочувствованно). Великая женщина. Нет, нет, нет, не спорьте — она великая женщина!

Дедушка. Мне главное, чтобы подшипники были.

Кирпичников. Весьма вероятно, что она… Алло… алло… Слушаю! Слушаю! Да, да, да… Совершенно верно… Гостиница «Москва»… Нет, к сожалению, не товарищ Дюжиков… Одну минуточку, всем время дорого… Слушайте внимательно! С кем имеем? Федорченко?

Дедушка(неистовым шепотом). Привет ему передайте… Привет!

Кирпичников. Товарищу Федорченко пламенный привет с Большой земли! Слушайте наш доклад… Это долго рассказывать… Товарищ Дюжиков… Его повезли по делу… в милицию… А я вас очень хорошо слышу… Алло! Значит так, записывайте! Значит так, ориентировочная смета в Северо-проекте утверждена… Утверждена! Не «не утверждена», а «утверждена»… Алло! Утверждена! Вы не поняли? Не «не», а «у»… Поняли? Утка, тучка… Да, да, утверждена! Не за что! Главк портов посылает «Красного полярника». Восемь тысяч тонн. Да. Ведет капитан Шишкин… не «ти», а «ши»… Нет. Штучка, игрушка… Да. Альбом мы вырвали. Двадцать комплектов… Зачем так много? Ничего, пригодятся!.. Да, да… типовые… Нет, ти-по-вые… Теперь наоборот, не «ши», а «ти»… да… Тучка, игрушка… Да, да! Кроме того, в части кадров — к вам вылетает в ближайшие дни крупнейший специалист по морозоустойчивым культурам профессор Синицын. Нет, нет… Не «ши», а «си»… Спица, игрушка.

Дедушка(он крайне возбужден). Завтра, завтра он вылетает, а не на днях…

Кирпичников. Алло… алло… Завтра он вылетает, а не на днях… Да! Об остальных кадрах еще не знаю… Сейчас вам доложит товарищ, который ими занимался… (Прикрывает рукой трубку, шипит в сторону Гришко.) Слушайте, Гудермес, что вы там застыли? Идите докладывать!

Гришко(растерянно). А-а?

Дедушка(толкает Гришко в бок). К аппарату вас, товарищ геолог! Таймыр ждет! Ай-яй-яй!

Люба(нервно). Идите… идите, Андрей Николаевич.

Гришко(машинально берет наконец трубку). А? Я с-слу-шаю… Что? Что?.. (С отчаянием.)Не слышу… Что?.. (Еще отчаяннее.) Я н-ничего не с-слышу…

Кирпичников(вырывает у него трубку). Алло… Да, да, я вас прекрасно слышу… Да, товарищ, который должен был докладывать насчет кадров, в тяжелом состоянии… Что? Геологов? туг у нас полно геологов… (Любе.)Может быть, вы подойдете? (В трубку.) Сию минуту… Сейчас передаю трубку.

Люба берет трубку.

Люба. Говорит геолог Попова! Да… Не могу вам сказать… По нефти? Да… Спасибо, да, еду… Вероятно, завтра!

Гришко издает какое-то нечленораздельное восклицание.

Как? По черным рудам? Консультанта? Не знаю… Одну минуту… (Кирпичникову.) Вы не знаете, консультант по черным рудам едет?

Кирпичников. Это он должен знать!

Дедушка(снова толкает Гришко в бок). Ну!

Гришко. А? П-простите?

Кирпичников(яростно). Слушайте, Гудермес, вы консультанта по черным рудам сделали?

Гришко(слегка оживляясь). Консультанта по черным рудам нет… Пока н-нет… Лю-ба, значит, вы едете?

Кирпичников(кричит). Есть консультант или нет консультанта?!

Гришко(тоже кричит). Н-нет!

Кирпичников. Позор! (Любе.)Скажите им…

Люба(гневно взглянула на Гришко). Алло? Вы слушаете? Консультанта по черным рудам, к сожалению…

Гришко(внезапно осененный). Стойте!.. Скажите им, что есть к-консультант… Едет!

Люба(поперхнулась). Алло! Алло!..

Кирпичников. Говорите сразу… Сразу, пока он не передумал!

Люба. Алло! Едет консультант… Едет… Нет, «к сожалению» я сказала нечаянно… Да… сейчас передам трубку… Этого я не знаю!

Дедушка(он давно уже танцует от нетерпения у телефона; хватает трубку и с силой дует в нее). Доброго здоровья, товарищ Федорченко! Бабурин говорит… Ба-бу-рин… Ба-ба… Потом бу-бу… Да что вы путаете? Вы меня слушайте!.. Главлес? Ну, я им там задал жару… Да… Будет! Бабурин слово дает — обязательно будет… Насчет подшипников знаю… Тут разговор длинный. (Дует в трубку.) Да вы не погоняйте меня… Я говорю, не погоняйте…

В дверь влетает Человек в клетчатом пальто. Шляпа у него съехала на затылок, галстук сбит на сторону.

Человек в клетчатом пальто(одним духом). Меня Елизавета Михайловна послала сказать, что подшипники будут. Она в Стальконструкции. Сидит и не уходит. Она им сказала, что не уйдет, пока они наряд не выпишут. Будет сидеть хоть до утра. Велела принести ей бутерброды… Пламенный привет — бегу! (Убегает.)

Кирпичников. Что такое артист без темперамента — нуль! Нет, нет, нет, он очень хороший человек!

Дедушка. Алло! Так вот, значит, какое дело — есть подшипники… Да… Нет, не так это просто, дорогой товарищ… Сейчас я вам обстоятельно… Что? Слушать вас?.. Так… Сей момент запишем… Говорите… понятно… Пишу… «По данным метеосводок, навигация продлится до десятого числа…» Ну, неужели правда, товарищ Федорченко?.. Ладно, ладно, пишу… «Можете еще неделю задержаться в Москве…» Это кто может задержаться? Дюжиков, что ли?.. Понятно…

Кирпичников. Целая неделя, вы понимаете?!

Дедушка. Алло… Да, да… «Постарайтесь получить в Строительном управлении образцы прокладочных материалов…» Ну, за неделю-то это мы получим… Так… Кто подписал?.. «Начальник строительства — Воронин». Понятно… Передайте ему привет и благодарность… Да… Ну а теперь я вам насчет подшипников… Алло! Барышня… Алло! Алло!.. Как — кончен разговор?.. Как — истекло? Сей же момент Таймыр мне давайте… Что значит — не могу? А я говорю — давайте!.. А я говорю… (Дует в трубку и гневно бросает ее на рычаг.)

Кирпичников. Что?

Дедушка. Безобразница какая! Завтра я к ихнему министру связи пойду!

Люба и Гришко стоят и молча смотрят друг на друга.

Кирпичников. Ну, конечно! Голубчики, должен вам сказать, что я мокрый, как будто эти подшипники везли на мне от гостиницы до самого Таймыра… Что ж, теперь мы, очевидно, должны идти выручать Дюжикова…

Дедушка. Там Дуня воюет! Вы за нее, Иван Иванович, не сомневайтесь! У нее характер мой — с таким характером да не выручить!

Занавес закрывается. На просцениуме вдвоем остаются Гришко и Люба.

Люба(тихо). Андрей Николаевич…

Гришко. Д-да?

Люба. Вы действительно твердо решили ехать?

Гришко. Твердо! Я не с-сдамся… Не х-хочу… Я слишком много думал о вас, и я не сдамся! Я б-буду б-бороться.

Люба(улыбаясь). Бороться? Да за кого же бороться, Андрей Николаевич?

Гришко. За в-вас! За в-вас и за в-вашу… Да, да, довольно!.. За в-вас и за в-вашу…

Молчание. Люба неожиданно решительно подходит к Гришко, целует его и убегает.

(Дико вскрикнул.) Люб-ба! (Убегает следом за ней.)

Занавес открывается. Тот же номер. Полузакрытые шторы. Свертки и портфели на столе. Три человека, завернутые с головою в одеяло, лежат на кроватях. Мирный сон. С оглушительным грохотом распахивается дверь. На пороге стоит сияющий Дюжиков. Руки у него заняты свертками, из которых подозрительно торчат горлышки бутылок. За его спиной видно веселое лицо Дуни.

Дюжиков(громким голосом). Друзья! Вставайте! Побудка! Подъем! Сейчас мы, черт побери, выпьем с вами за ваше здоровье, за наше здоровье, за здоровье всех тех в нашей стране, для кого не существует чужого дела, чужой радости, чужой беды!.. Дунечка, давайте за этот стол!

С кроватей поднимаются три головы с всклокоченными от сна волосами. Три незнакомых человека смотрят на хлопочущего Дюжикова.

Человек с бородой. Граждане, что этому сумасшедшему здесь надо?

Дуня. Ой! (Быстро становится лицом к стене.)

Дюжиков(вглядываясь). Фу ты… Не в тот номер попали? (Озирается.)Нег, вроде тот… Что же это такое?

Моряк. Вот именно, что это такое? Приехал в командировку, хотел отдохнуть перед деловым днем, и вдруг — на тебе…

Узбек(широко улыбается). Еще с женой пришел… Ну, садись, гостем будешь!

Дюжиков(бормочет). Извините, товарищи. Здесь наши друзья жили…

Человек с бородой. Ну и что?

Дюжиков(оживляясь). А ничего! Правда, ничего такого особенного не случилось! Понимаете, еще вчера я с ними даже не был знаком, а уже сегодня они целый день работали для Таймыра…

Моряк. Для чего?

Дюжиков. Для Таймыра. Полуострова. Для стройки, которую мы…

Человек с бородой. Ну и что?

Дюжиков. Ну и сделали все, что надо.

Моряк. Правильно. А чего ж шум поднимать?

Дюжиков. Да я с ними выпить хотел на прощание. Друзья ведь.

Человек с бородой. Ну и выпей.

Дюжиков. Так их нет.

Моряк. Что ж ты хочешь от нас, чудак? Их нет, давай в таком случае пей с нами.

Человек с бородой. Граждане, это правильная идея… А?

Моряк. А чего ж? Они были — они помогли, мы были бы — мы бы помогли, о чем речь?

Узбек. А у меня урюк есть…

Человек с бородой. Подъем!!!

Все поднимаются на кроватях, завернутые в одеяла.

Дюжиков(радостно). Дунечка, давайте, можно смотреть — они завернутые.

Дуня оборачивается, хохочет. К ее смеху присоединяются остальные. Летят пробки из бутылок. Распахивается дверь, и появляется шумная и возбужденная компания: Кирпичников с женой, дедушка Бабурин, Люба Попова, Гришко и Дежурная.

Кирпичников. Нет, нет, нет, это чудовищно! Мы его ждем, волнуемся, ищем по всем отделениям милиции, а он, изволите ли видеть, кутеж здесь устраивает! А? Хорошо хоть нам товарищ дежурная сказала, что вы явились уже…

Дюжиков(радостно). Товарищи… Товарищи дорогие! Входите, знакомьтесь — это мои новые друзья… А это мои старые друзья… А мы с Дуней ничего понять не могли: куда все подевались?

Дежурная. Согласно обещанию, администрация тринадцатого этажа предоставила всем гражданам, проживавшим в общежитии, отдельные номера!

Дюжиков. Вон что?!

Дедушка. Значит, товарищ Дюжиков, разрешите доложить…

Дюжиков. Потом! Все доклады потом… сначала выпьем! А вы, Дунечка, вы вместо тоста спойте нам ту, дорожную… И давайте, друзья мои, за нас, за друзей! (Поднимает, стаканчик из пластмассы, который служит обычно командированному для всех его нужд.)

Дуня (запевает).

Все подхватывают припев.

Занавес.