Гарольд, последний король англосаксов

ГЛАВА 1 СЕМЕЙНЫЕ КОРНИ

Первые упоминания о семье Гарольда, сына Годвине, относятся к последним годам правления короля Этельреда II Нерешительного. В это тревожное время Англии постоянно угрожали вторжения викингов; они повторялись практически ежегодно, начиная с 997 года, и постепенно становились все более массированными и яростными³¹. В 1006 году большой флот опустошил все скиры[5] Уэссекса, и на следующий год англосаксы откупились от врагов, выплатив им 36 000 фунтов серебра³², чтобы обеспечить себе передышку в этом бесконечном противостоянии.

Все понимали, что затишье временное, поэтому в течение 1008 года в Англии строился огромный флот, который должен был защищать страну от набегов. По размерам эта флотилия, как говорится в Англосаксонской хронике, не имела себе равных в предшествующей истории. Корабли собрались в Сандуиче в Кенте, готовые преградить путь викингам еще в море; но среди тех, кто возглавлял флот, находились два человека, из-за которых все затраченные усилия пропали втуне³³.

Первым был Брихтрик, брат печально известного Эадрика, элдормена Мерсии, одного из самых зловещих персонажей в англосаксонской истории. Шропширский тэн Эадрик по прозвищу Стреона (то есть Хапуга) снискал расположение короля Этельреда после того, как убил по его повелению элдормена Эльфхельма из Йорка. Сыновья Эльфхельма были ослеплены, и исчезновение с политической сцены влиятельных мерсийских магнатов открыло Эадрику путь к власти в Мерсии. В награду за службу Эадрик получил в 1007 году должность элдормена этой провинции и руку Эдит, дочери короля Этельреда. Эадрик, таким образом, пользовался особым расположением короля, в обход других представителей знати, и его брат Брихтрик, вероятно, мечтал достичь того же положения³⁴.

Вторым флотоводцем был суссекский тэн Вульфнот Дитятя³⁵, отец эрла Годвине и дед будущего короля Гарольда. Возможно, это тот самый Вульфнот, который в период между 986 и 1005 годами засвидетельствовал четыре из сорока четырех сохранившихся грамот короля Этельреда³⁶. Учитывая, что имя Вульфнот достаточно необычное, подобное отождествление кажется вполне вероятным; а поскольку его подпись в грамотах стоит в конце перечня ministry, или тэнов, он, похоже, был не слишком значимой фигурой и появлялся при дворе лишь от случая к случаю. Вульфнот стал одним из флотоводцев, скорее всего, потому, что, будучи родом из Суссекса, активно участвовал в формировании флотилии (Суссекс по традиции выставлял большой контингент в королевский флот³⁷). Кроме того, у Вульфнота, вероятно, имелись личные поводы не любить датчан, разоривших земли Суссекса в 994, 998 и 1006 годах³⁸.

О том, что случилось с огромным флотом в 1009 году, весьма красноречиво повествует Англосаксонская хроника.

Мы не знаем, в чем и почему Бирхтрик обвинил Вульфнота. Возможно, причиной было личное соперничество; возможно, Бирхтрика задевало то влияние, которым Вульфнот, умелый корабельщик, пользовался среди англосаксонских моряков и которого, он, Бирхтрик, в силу своей неопытности был лишен. По иронии судьбы, его непригодность на роль флотоводца в итоге стала всем очевидна: он потерял в шторм 80 судов, при том что 20 кораблей Вульфнота остались невредимыми. Иоанн Вустерский утверждает, что обвинения были несправедливыми. Независимо от того, что явилось причиной раздора, Вульфнот бежал, спасаясь от насилия: судьба элдормена Эльфхельма и его сыновей ясно показала, что происходит с теми, кто оказался на пути короля Этельреда и элдормена Эадрика. Вульфнот, как мы знаем, лишился своих земель в Комтоне (эти земли были возвращены в 1014 году его сыну Годвине), из чего следует, что из-за обвинений Бирхтрика его приговорили к изгнанию. В ответ на это Вульфнот с двадцатью кораблями начал грабить южные побережья, возможно, собирая провизию в собственных конфискованных землях. Бирхтрик отправился в погоню за ним, надеясь, по примеру брата, на славу и награды, но из-за шторма потерпел неудачу.

Англосаксонский флот, лишившийся, в общей сложности, 100 судов, уже не смог бы противостоять датчанам в море — и действительно, чуть позже викинги беспрепятственно высадились в Сандуиче. Хронист возлагает всю ответственность за случившееся на Бирхтрика. Согласно Англосаксонской хронике, именно он спровоцировал первоначальный раздор, а потом — из-за неумения или в силу несчастной случайности — погубил 80 кораблей. Не исключено, что такая трактовка событий была пущена в ход самим королем, поскольку Бирхтрик полностью исчезает со страниц истории в этом году⁴⁰.

Одновременно выпадает из нашего поля зрения и Вульфнот. Возможно, он продолжал заниматься грабежами или присоединился к викингам, но к 1014 году его, по всей видимости, уже не было в живых. Хотя Вульфнот отправился в изгнание и потерял свои земли, его сын Годвине, похоже, остался в Англии в надежде спасти семейную вотчину. Дела у него, судя по всему, шли неплохо, поскольку к 25 июня 1014 года он уже входил в круг приближенных этелинга Этельстана, старшего сына короля Этельреда. Мало того, этелинг настолько ценил Годвине, что упомянул его в завещании наравне со своими братьями и кормилицей⁴¹.

В этом документе Этельстан объявляет, что он дарует «Годвине, сыну Вульфнота, угодья в Комтоне, которыми владел его отец». Поскольку обычно для того, чтобы сын унаследовал владения отца, не требовалось никаких дополнительных распоряжений, слова Этельстана указывают косвенным образом на то, что Вульфнот утратил права на эти земли. В Англии имеется несколько мест с названием Комтон, но принимая во внимание суссекское происхождение Вульфнота, речь идет об одном из двух одноименных поместий, расположенных в этой области. Скорее всего, имеется в виду Комтон в Уэстбурн Хандред, который числится в качестве собственности эрла Годвине в Книге Страшного Суда. Итак, судя по завещанию, хотя Вульфнот был изгнан, его сын за пять лет сумел войти в число приближенных старшего сына короля и добился первых успехов в возвращении родовых владений⁴².

Если Годвине собирался развивать и дальше свою деятельность в этом направлении, после смерти Этельстана в 1015 году ему нужно было искать другого влиятельного покровителя. На счастье, такой покровитель нашелся — в лице Эдмунда, старшего из двух единокровных братьев Этельстана. Похоже, отношения между Этельстаном и Эдмундом были действительно братскими: в завещании Этельстана он назван вторым после короля. Эдмунд получил в дар земельные владения и сокровища, в числе которых значится драгоценный меч, некогда принадлежавший королю Оффе⁴³; кроме того, он выступал как душеприказчик в отношении ряда других дарений. При этом младший единокровный брат Этельстана, Эдви, получил только меч.

Вдобавок к личной привязанности, братья имели схожие политические интересы и цели, что упростило задачу для Годвине, когда ему пришлось сменить покровителя. Этельстан и Эдмунд, сыновья Этельреда от первого брака, были одинаково заинтересованы в том, чтобы сводные братья не оттеснили их при наследовании короны.

Подобная ситуация возникала довольно часто: достаточно вспомнить соперничество между сыновьями Кнута в Англии или сыновьями Людовика Благочестивого в Каролингской империи. В этом контексте весьма показательно, что в завещании Этельстана упомянуты Эдмунд и Эдви, но никаких дарений не сделано сводным братьям — Эдуарду и Альфреду. Эдуард, старший, к тому времени уже подрос, и отец явно выделял его среди прочих своих детей⁴⁴. В более позднем «Жизнеописании короля Эдуарда» даже говорится, что права Эдуарда как наследника были подтверждены клятвами англосаксонской знати, хотя описание самого этого эпизода неправдоподобно⁴⁵. Не исключено, что Этельстан, а вслед за ним и Эдмунд, собирали сторонников на тот случай, если придется отстаивать свои права на трон против притязаний Эдуарда.

Судя по пожалованиям в завещании, в число этих сторонников входили, помимо Годвине, Сигеферт, Моркар и Турбранд — три влиятельных тэна из Дэнло[7]⁴⁶. Братья Сигеферт и Моркар имели связи с элдорменом Эльфхельмом из Йорка, которого Эадрик Стреона убил в 1006 году по распоряжению Этельреда⁴⁷; Турбранд был соперником Ухтреда, занявшего по повелению короля место Эльфхельма. Таким образом, мы видим, что Этельстан пользовался поддержкой тех тэнов, которые впали в немилость, или, по крайней мере, не снискали благоволения у короля и его приближенных. Гипотеза о том, что после смерти Этельстана в 1014 году Эдмунд принял всех недовольных под свои знамена, представляется вполне разумной, хотя и недоказуема. В случае Сигеферта и Моркара наше предположение подтверждается тем, что Эдмунд в итоге женился на вдове Сигеферта и завладел землями обоих братьев. Касательно Турбранда подобных свидетельств нет; его союз с Эдмундом почти наверняка распался к 1016 году, поскольку Эдмунд в то время искал поддержку у прежнего соперника Турбранда — Утхтреда. Если мы примем гипотезу, что Эдмунд возглавлял группировку англосаксонской знати, противостоявшую политике короля и Эадрика, представляется весьма вероятным, что летом 1014 года Годвине, сын Вульфнота, соперник Эадрика, также вошел в эту группу. Косвенным подтверждением связи Годвине с Эдмундом может служить тот факт, что позднее второй сын Гарольда (то есть внук Годвине) носил имя Эдмунд; не исключено, что Гарольд дал ему это имя в честь этелинга, поддержавшего некогда его отца.

Возникновение оппозиционной группировки, судя по всему, не ускользнуло от внимания короля Этельреда, и он сделал ответный шаг: в 1015 году ее главные представители — Сигеферт и Моркар — были убиты Эадриком Стреоной, а их земли конфискованы. Король также захватил и держал при себе вдову Сигеферта⁴⁸ — несомненно, для того, чтобы воспрепятствовать ее возможному браку с кем-то, кто станет претендовать под этим предлогом на владения обоих братьев. Король, похоже, видел в существовании этой противоборствующей группы угрозу для себя и решил уничтожить ее. Альтернативная гипотеза состоит в том, что Сигеферт и Моркар были убиты за то, что они подчинились датскому королю Свейну[8] в 1013 году. В Англосаксонской хронике сообщается о подчинении «людей из Пяти Бургов», хотя ни Сигеферт, ни Моркар персонально не названы⁴⁹. (По-видимому, именно в это время Кнут, сын Свейна, женился на Эльфгиву из Нортгемптона, дочери того самого элдормена Эльфхельма, который был убит в 1006 году.) Так или иначе, какими бы мотивами ни руководствовался король, Эдмунд в результате потерял двух своих главных сторонников⁵⁰.

Этелинг ответил на эти действия немедленно. Он освободил Эалдгют, вдову Сигеферта, из королевской темницы в Мальмсбери, бросив тем самым открытый вызов отцу; мало того — он женился на ней и взял под свой контроль земли ее погибшего мужа и его брата. Эдмунд фактически поднял бунт против короля, и все жители Пяти Бургов присоединились к нему. Возможно, он пытался таким образом заставить Этельреда признать его своим наследником; также возможно, что он рассчитывал захватить власть в ситуации, когда Этельред был болен, и казалось, что его дни сочтены. В разгар этого кризиса, пока Этельред лежал больной в Кошеме, а королевским войском командовал Эадрик Стреона, в Англию вторгся Кнут, и две соперничающие группировки собрали два войска, чтобы противостоять ему. К несчастью, их предводители не смогли оставить свои разногласия и объединиться. Взаимное недоверие между Эдмундом и Эадриком было слишком велико, и в результате оба войска разошлись. По-видимому, в этот период Годвине выступал на стороне Эдмунда против Эадрика и короля⁵¹.

Болезнь короля прогрессировала, и над Эадриком все больше сгущались тучи, поскольку после смерти Этельреда некому было бы защитить его от мести Эдмунда. Понимая это, Эадрик попытался спасти свою жизнь и бежал к Кнуту, взяв с собой 40 кораблей из флота Этельреда, вероятно те, что принадлежали ярлу Торкелю. Король Этельред в это время находился в Лондоне и был при смерти, так что уэссексцы, оставшиеся в результате действий Эадрика без предводителя, подчинились Кнуту и его войску. Англия оказалась поделена на три части: Кнут и Эадрик контролировали Уэссекс и Западную Мерсию; Эдмунд — Пять Бургов и Восточную Англию, а король Этельред, практически лишившийся власти, держал оборону в Лондоне. Не исключено, что Кнут разорил Уорикшир на Рождество 1015 года из-за того, что местные тэны попытались перейти на сторону Эдмунда. Хотя сказано, что в 1015 году Эдмунд собирал войско «на севере», едва ли оно на том этапе включало нортумбрийцев; судя по всему, жители Нортумбрии присоединились к этелингу только в 1016-м, когда он обратился за поддержкой к элдормену Ухтреду. Возникшая ситуация была чревата серьезными проблемами для Годвине, поскольку его земли располагались в Уэссексе. Однако, скорее всего, он предпочел остаться с Эдмундом, что в тот момент стоило ему его суссекских земель. Другие варианты, впрочем, были для него еще менее обещающими. Умирающий король Этельред едва ли годился на роль покровителя, а при Кнуте теперь находился Эадрик Стреона, враг Годвине⁵².

Годвине, вероятно, принимал участие в набеге на земли Эадрика в Западной Мерсии, который предприняли в 1016 году этелинг Эдмунд и элдормен Ухтред Нортумбрийский. Возможность отомстить Эадрику за потерю своих земель, разорив его владения, безусловно, представлялась ему весьма привлекательной. Кнут в ответ напал на Йорк, захватил город и казнил Ухтреда, хотя тот признал его власть. Эдмунд тем временем отправился в Лондон, чтобы быть там, когда настанет время наследовать корону, и Годвине, вероятно, сопровождал его. После смерти Этельреда 23 апреля 1016 года Эдмунд стал королем. Он ускользнул от войска Кнута, осаждавшего Лондон, и вернул под свою власть Уэссекс, в том числе земли Годвине в Суссексе. Вероятно, именно в многочисленных битвах между Эдмундом и Кнутом летом и осенью 1016 года Годвине заслужил приписанную ему в более поздние времена репутацию «очень воинственного человека»⁵³. Когда Эадрик Стреона признал власть короля Эдмунда (как показали дальнейшие события, его лояльность оказалась недолговечной) Годвине, вероятно, оказался перед сложной дилеммой, но решимость сохранить верность своему покровителю в итоге перевесила. Вскоре, после сражения при Эшингдоне, проблемы Годвине разрешились: Эадрик Стреона предал короля Эдмунда, и тот проиграл битву, потеряв многих своих сторонников. Сам Эдмунд, однако, спасся, и Годвине (если он принимал участие в сражении) также уцелел. После этого поражения Эдмунду не осталось ничего другого, как договориться с Кнутом и разделить с ним власть в королевстве. Он сохранил за собой Уэссекс, где лежали земли Годвине, а Кнуту достались Нортумбрия и Мерсия, включая Лондон. Это разделение, однако, просуществовало недолго, поскольку 30 ноября 1016 года король Эдмунд умер, возможно, из-за ран, полученных в битве при Эшингдоне⁵⁴.

Годвине потерял своего короля и покровителя и был вынужден, как и все остальные представители англосаксонской знати, признать власть Кнута. Его история могла на этом и закончиться, уходом если не в физическое небытие, то, по крайней мере, в позорную безвестность и забвение. Именно такая судьба постигла в 1016―1020 годах практически всех влиятельных магнатов, входивших в окружение короля Этельреда в последние его годы. В начале правления Кнут целенаправленно проводил политику «очищения» рядов англосаксонской знати и сместил всех уцелевших элдорменов, назначенных Этельредом, даже тех, кто в процессе борьбы перешел на его сторону, как сделал Эадрик Стреона. Эадрик был казнен в 1016 или 1017 году, вместе с элдорменом Ухтредом, Нортманом, сыном элдормена Леофвине, а также сыновьями элдорменов Этельмера и Эльфхеаха⁵⁵. В 1020 году был изгнан элдормен Этельверд⁵⁶; имя элдормена Годрика исчезает из всех документов примерно в это же время. Эадрик и Этельверд были смещены, несмотря на то что сразу по вступлении Кнута на трон они, казалось бы, сохранили свой статус. Из всех ставленников Этельреда остался только элдормен Леофвине. Вместо казненных и смещенных англосаксов Кнут назначил скандинавов — своих родичей или верных последователей: двух своих шуринов — ярлов Эрика и Эйлафа, Хакона, сына Эрика, ярла Торкеля, который, возможно, был его воспитателем, и Храни, своего дружинника. Таким образом новоиспеченный король добился того, что ключевые должности заняли люди, которым он мог доверять и которые были обязаны своим положением непосредственно ему⁵⁷.

Как ни странно, Годвине оказывается среди тех людей, которым Кнут выказал свое расположение: он становится, говоря словами из «Жизнеописания короля Эдуарда», одним из «новых магнатов... при короле»⁵⁸, хотя у нас нет никаких сведений о том, что его и Кнута что-либо связывало ранее. В грамоте Кнута, фиксирующей пожалования епископу Бурхвольду и датированной 1018 годом⁵⁹, Годвине значится как эрл в перечне свидетелей. На первый взгляд, возвышение Годвине трудно объяснить. Ключ к объяснению этой загадки дает «Похвала королеве Эмме» — панегирик вдове Кнута, написанный, предположительно, в 1041―1042 годах. В этом тексте говорится, что Кнут «привечал тех, кто прежде, как он знал, верно стоял за Эдмунда, и не любил тех, кто прослыл изменником, колебался и переходил из одного стана в другой»⁶⁰. Тот факт, что Годвине во всех превратностях судьбы оставался верен Эдмунду, по-видимому, убедил Кнута, что перед ним человек, на которого, в отличие от перебежчика Эадрика, можно положиться⁶¹. Эадрика Кнут повелел казнить в 1017 году, не дожидаясь, пока тот предаст его, как он предал Эдмунда⁶²; несомненно, после этого Годвине с большей готовностью встал на службу новому господину.

Тем не менее король, прежде чем назначить Годвине эрлом в 1018 году, по-видимому, потребовал от него какого-то убедительного подтверждения лояльности, а заодно и его способности занимать этот пост. Случай для подобной проверки представился, когда Кнуту потребовалось собрать огромный гельд[9], предназначенный для выплат наемникам-скандинавам, которых он отпускал домой. Для того чтобы собрать подать, Кнуту настоятельно требовались помощники-англосаксы, действовавшие от его имени; возможно, Годвине был одним из них, и назначение его эрлом центральной части Уэссекса стало наградой за участие в столь нелегком деле. Предшественник Годвине на этом посту, элдормен Эльфрик, погиб в битве при Эшингдоне в 1016 году; тот факт, что Годвине владел землями в соседнем Суссексе, мог послужить дополнительным аргументом при назначении. В результате Годвине приобрел также новые угодья в центральных уэссекских скирах — Гемпшире и Уилтшире. Кнут, поставив Годвине эрлом, вероятно, рассчитывал, с одной стороны, обеспечить себе его личную преданность, с другой — поставить в Уэссексе надежного человека, который исполнял бы его повеления. Если так, то его план вполне удался: Годвине не обманул доверия короля и с этих пор верно ему служил⁶³. Первое появление Годвине в качестве эрла среди свидетелей королевских грамот засвидетельствовало и его переход на службу новому господину: этой грамотой Кнут подтверждал дарения епископу Бурхвольду из Корнуолла, сделанные прежним покровителем Годвине, королем Эдмундом⁶⁴.

Возможность испытать верность Годвине представилась скоро. Осенью 1019 года и в 1022―1023 годах Кнут вынужден был возвращаться в Данию: в первом случае для того, чтобы наследовать власть в королевстве после смерти брата, во втором — чтобы пресечь в самом зародыше мятеж, который собирался поднять изгнанный ярл Торкель. В «Жизнеописании короля Эдуарда» утверждается, что Годвине сопровождал своего повелителя по крайней в одном, а может быть, и в обоих этих путешествиях. Автор «Жизнеописания» был близок семейству Годвине и в данном случае заслуживает доверия, но он, к сожалению, не называет дат. Хотя мы не знаем, в каком из походов участвовал Годвине, очевидно, что его верная служба была по заслугам вознаграждена: в 1020 или 1023 году король передал под его власть также и западные скиры Уэссекса; в это же время он женился на Гюте, сестре Ульфа, королевского зятя⁶⁵. Расширение власти Годвине стало возможным после изгнания 17 апреля 1020 года элдормена Этельверда — вероятно, за то, что он пытался поднять мятеж и возвести на трон этелинга Эдви; провинция Этельверда была передана Годвине, и тот стал элдорменом всего Уэссекса. Брак с Гютой укрепил связи Годвине с Кнутом и ввел его в круг скандинавских приближенных короля. Годвине теперь был шурином Эйлафа, эрла Глостершира, и датского ярла Ульфа, который был женат на сестре Кнута Эстрид⁶⁶.

В позднейших легендах, бытовавших в Англии и Дании⁶⁷, мы находим трогательный рассказ о том, как Годвине, сын Вульфнота (который в этой истории оказывается просто землепашцем), предоставил приют и помощь королю Этельреду, заблудившемуся в лесу во время охоты, либо — по другой версии — датскому ярлу Ульфу, потерявшемуся среди полей, лесов и деревень чужой и враждебной Англии. В первом варианте Годвине получает статус элдормена от короля Этельреда; во втором — Ульф в благодарность за помощь отдает ему в жены свою сестру и ходатайствует перед Кнутом, чтобы тот сделал Годвине эрлом. Эти романтические предания, сохранившиеся в двух разных традициях — английской и скандинавской, — не содержат никаких полезных для нас сведений, но отражают тот факт, что возвышение Годвине у многих вызывало удивление.

Хотя мы не можем судить с полной уверенностью ни о причинах возвышения Годвине, ни о том, когда точно оно произошло, к 1023 году эрл Годвине уже занимал совершенно особое место среди приближенных короля Кнута. Он был англосаксом, но при этом получил один из самых высоких постов в королевстве от короля-датчанина и был связан с ним и его соратниками-скандинавами тесными узами свойства. Если не считать Годвине, единственным англосаксом среди приближенных Кнута был Леофвине, элдормен Хвикке (юго-западная часть Мерсии). С учетом того, что он получил этот статус при Этельреде в 994 году и не имел, насколько мы знаем, никаких семейных связей с датчанами, кажется странным, что ему удалось сохранить свое положение. Мало того, в последние годы правления Кнута, уже после смерти Леофвине, его сын Леофрик стал элдорменом всей Мерсии, заняв тот пост, который некогда занимал Эадрик Стреона. При этом старший сын Леофвине, Нортман, был казнен в 1017 году; возможно, Кнут счел это предупреждение достаточным, чтобы гарантировать себя от измены с его стороны. Годвине удавалось сохранить и даже упрочить свое положение во всех, порой очень сложных обстоятельствах, вплоть до его смерти в 1053 году; успехи, которых он добился, подтверждают, что Кнут не ошибся в выборе⁶⁸. Наглядным доказательством того доверия, которое Кнут выказывал Годвине, является тот факт, что он необыкновенно быстро поднялся на первое место в списке светских магнатов, свидетельствовавших королевские грамоты[10]. Это произошло, по-видимому, после изгнания эрла Торкеля⁶⁹ в ноябре 1021 года и смерти эрла Эрика в 1023 году. Поскольку королевских грамот от правления Кнута сохранилось немного, мы не можем быть в этом абсолютно уверены, но наше предположение представляется весьма вероятным⁷⁰. Хотя Торкель и Кнут в 1023 году примирились, ярл так больше и не вернулся в Англию. До этого Торкель был самым близким соратником датского короля, а вторую роль играл Эрик; после 1023 года их место занял Годвине, подпись которого с этого момента неизменно открывает перечень свидетелей королевских грамот⁷¹. В кратких записях Англосаксонской хроники не названа причина изгнания Торкеля, но возможно, дело, опять-таки, было в том, что Кнут не доверял перебежчикам. Торкель, как известно, перешел в 1012 году на службу к Этельреду и вернулся к Кнуту только после смерти англосаксонского короля. Следующим шагом на пути Годвине к власти стало исчезновение из списка свидетелей кентского эрла Сиреда⁷²; судя по всему, с того времени в провинцию Годвине вошел еще и Кент. Это произошло уже после 1023 года, но точный момент указать сложно из-за плохой сохранности грамот и почти полного отсутствия сведений о самом Сиреде.

Годвине и после 1023 года твердо хранил верность Кнуту; даже приобретенные благодаря жене родственные связи в Скандинавии не могли поколебать его позицию. Когда в 1025 году два его шурина, ярлы Ульф и Эйлаф, вместе с норвежцами и шведами восстали против Кнута, возможно в надежде возвести на датский трон его малолетнего сына Хардакнута, Годвине не изменил своему королю. Он поддерживал Кнута, когда тот отплыл в Данию, чтобы дать бой своим противникам; эта битва произошла в 1025 или 1026 году на Святой реке (Хельге-реке), на границе Дании и Швеции. Не исключено, что Годвине даже отправил в войско Кнута своих людей, поскольку Англосаксонская хроника упоминает англосаксов, погибших в этом сражении⁷³.

Хотя, согласно Англосаксонской хронике, Кнут в этот раз потерпел поражение, благодаря огромным ресурсам, которыми он располагал, будучи королем Англии, он быстро восстановил силы после этой неудачи и нанес ответный удар врагам. В письме к английским подданным, датируемом 1027 годом⁷⁴, Кнут сообщает, что он возвращался из Рима в Англию через Данию, «чтобы заключить мир с теми народами, которые хотели отнять у меня королевство и жизнь, но не сумели, так как Бог... уничтожил их мощь». Кнут отплатил противникам, казнив в 1026 году ярла Ульфа; а в 1028-м он вторгся в Норвегию и изгнал короля Олафа, сына Харальда⁷⁵. В этом походе эрл Годвине также мог участвовать, поскольку в Хронике Иоанна Вустерского упоминается о пятидесяти кораблях «английских тэнов», находившихся во флотилии Кнута. Не исключено, что эти корабли предоставил Годвине, так же как в 1008 году его отец Вульфнот выставил 20 кораблей во флотилию Этельреда. Не сохранилось, однако, никаких ранних свидетельств, подтверждающих участие Годвине в военных походах 1025―1028 годов⁷⁶; возможно, ему была отведена более значимая роль — исполнять обязанности регента в Англии, пока король Кнут воевал в Скандинавии. Во время первых походов эти обязанности возлагались на ярла Торкеля, тогда еще не впавшего в немилость⁷⁷. Косвенным подтверждением нашего предположения могут послужить сентенции из «Жизнеописания короля Эдуарда», в которых сказано, что Годвине занимал «первое место среди знатных людей королевства» и «процветал в могуществе на седалище власти»⁷⁸. Он, по сути, заменил Торкеля, став с 1023 года ближайшим соратником Кнута, и кому как не ему подобало быть регентом в те долгие периоды, когда короля не было в Англии. Однако доказать это, к сожалению, невозможно, поскольку в уже упомянутом письме Кнута к английским поданным регент не назван по имени.

Наградами за верную службу — дома или на чужбине — являлись обычно земли и должности; Годвине получил то и другое в полной мере. Став эрлом Уэссекса (включавшего в это время все англосаксонские территории к югу от Темзы), он, по всей вероятности, приобрел многие земли, традиционно передававшиеся эрлу. Его владения могли пополняться также за счет королевских дарений; сохранилась только одна грамота, в которой Кнут жалует Годвине земли в Полгемптоне (Гемпшир)⁷⁹, но, несомненно, существовали и другие, ныне утраченные. Так или иначе, основная часть владений Годвине досталась ему от его могущественного покровителя Кнута — в виде личных дарений или в обеспечение его должности⁸⁰.

Годвине понимал, чем он обязан Кнуту, и это отразилось в именах детей, родившихся у него и его жены, датчанки Гюты, в эти самые годы. Старший сын, Свейн, был, вероятно, назван в честь отца Кнута; Гарольд, второй сын, будущий король — в честь его деда или брата; Тости, третий сын, мог получить имя в честь прославленного воина и военачальника, память которого увековечена на шведских рунических камнях и который, возможно, служил Кнуту⁸¹; наконец, младшая дочь Гуннхильд могла быть названа в честь дочери Кнута. Гюрт, четвертый сын, также носит скандинавское имя, хотя оно и не связано очевидным образом с Кнутом и его семейным окружением. Двое младших сыновей — Леофвине и Вульфнот, и две другие дочери Годвине — Эдит и Эльфгива носили англосаксонские имена. Леофвине, возможно, был назван в честь английского «коллеги» Годвине в королевском совете, а Вульфнот почти наверняка получил имя в честь деда. Откуда взялось имя Эдит, неясно, но не исключено, что оно встречалось ранее в семье Годвине.

Молниеносное восхождение Годвине к вершинам власти вызывает изумление, но еще более поразительно, что он сумел на этой вершине удержаться; за исключением неясной фигуры некоего эрла Храни, Годвине был единственным, кто сохранил свой статус с самого начала и до конца правления Кнута. Как мы уже сказали, Торкель был изгнан в 1021 году; Эйлаф примкнул к мятежу в 1025―1026 годах и вслед за этим, похоже, где-то сгинул; эрлы Эрик, Сиред и Леофвине, по-видимому, умерли вскоре после 1023 года, поскольку именно этим годом датируются последние засвидетельствованные ими королевские грамоты; эрл Хакон умер в 1030-м⁸². Таким образом, из людей, первоначально назначенных Кнутом, остались только Храни, эрл Херефордшира, и Годвине.

Правление Кнута было проверкой на умение выживать, а Годвине владел этим искусством виртуозно, вероятно, благодаря урокам, усвоенным в смутные времена короля Этельреда. Выработанный таким образом инстинкт самосохранения еще сослужит Годвине хорошую службу в дальнейшем. В последние годы правления Кнута он был, бесспорно, самым влиятельным из трех «великих эрлов», каждый из которых имел под своей властью обширную область. Двое других — Леофрик и Сивард — правили, соответственно, в Мерсии и Нортумбрии. Леофрик был сыном Леофвине, эрла Хвикке; о происхождении Сиварда ничего не известно, кроме того, что он был датчанином⁸³. В середине 1020―1030-х годов король Кнут по необходимости сосредоточил внимание на делах и проблемах своей Северной империи и потому крайне нуждался в поддержке этих трех людей⁸⁴.

Период относительной стабильности в жизни Годвине закончился 12 ноября 1035 года, когда король внезапно умер в Шафтсбери⁸⁵. Его смерть породила жестокий конфликт, в котором Годвине сумел уцелеть, но очень дорогой ценой. Кризисная ситуация была порождена тем, что у Кнута остались двое сыновей от разных матерей; теперь сводные братья стали соперниками в борьбе за наследование империи, созданной их отцом. Хардакнут, сын Кнута от Эммы Нормандской, вдовы Этельреда Нерешительного, которую он взял в жены в 1017 году, в это время правил в Дании как наместник своего отца, а Харальд Заячья Стопа, сын Кнута и Эльфгиву из Нортгемптона, находился в Англии и жил, вероятно, с родичами своей матери в Мидленде⁸⁶.

На ассамблее, или уитенагемоте, собравшемся в Оксфорде сразу после смерти Кнута, среди представителей высшей английской знати не было единодушия по поводу того, кого из возможных наследников они готовы поддержать. Харальда Заячья Стопа, старшего сына Кнута, находившегося в Англии и имевшего сильных сторонников в лице родичей его матери, поддерживали эрл Леофрик с мерсийцами и датские наемники с кораблей Кнута, стоявших в Лондоне. Годвине вместе с архиепископом Этельнотом и уэссексцами стоял за Хардакнута; в Англосаксонской хронике сказано, что он был одним из «самых верных его людей»⁸⁷. Возможно, по замыслу Кнута Хардакнут должен был наследовать ему и в Англии, и в Дании, хотя основные свидетельства в пользу этого содержатся в источниках, обнаруживающих очевидные симпатии к королеве Эмме и ее сыну. Тот факт, что Годвине, верный соратник Кнута, поддержал Хардакнута в ситуации, когда проще было этого не делать, косвенным образом подтверждает данную версию. Впрочем, Годвине мог исходить из того, что его положение будет более прочным при Хардакнуте, поскольку тот, как и его отец, не имел никаких родственных связей в Англии и вынужден был бы искать поддержки у могущественного уэссекского эрла. Харальд Заячья Стопа, напротив, был связан тесными узами с Мидлендом и существенно меньше зависел от Годвине.

Так или иначе, Годвине стоял за королеву Эмму и ее сына и правил Уэссексом от их имени. В то же время эрлы Леофрик и Сивард правили, соответственно, в Мерсии и Нортумбрии от лица короля Харальда Заячья Стопа. Разделение отразилось в монетах того периода: монеты с именем Хардакнута чеканились в Уэссексе со штампов, созданных в Винчестере, главной резиденции Эммы; одновременно монеты с именем Харальда выпускались к северу от Темзы⁸⁸. Все ожидали, что Хардакнут в ближайшем будущем приедет из Дании и предъявит права на свою часть теперь фактически разделенного королевства. Однако он не мог этого сделать, поскольку Магнус Норвежский⁸⁹, только что избавивший свою страну от контроля датчан, теперь готовил вторжение в Данию. Соответственно, Хардакнут должен был оставаться в Скандинавии, и Годвине оказался в очень невыгодной позиции. Он изначально не мог противостоять влиянию Харальда на севере. Теперь ему не оставалось ничего, кроме как беспомощно наблюдать за тем, как Харальд (вероятно, в 1036 году) отнял большую часть сокровищ своего отца у королевы Эммы, и произошло это в Винчестере, в подвластных ему, Годвине, землях⁹⁰.

После этого Харальд постепенно стал завоевывать себе поддержку и к югу от Темзы, о чем свидетельствует тот факт, что он начал контролировать чеканку монеты и в этом регионе⁹¹. Хардакнут все еще не имел возможности покинуть Данию, и над Годвине нависла угроза полной потери влияния. Если он хотел удержаться на своих позициях, ему не оставалось ничего другого, кроме как примириться с Харальдом, возможно, на временной основе, в надежде на то, что с появлением Хардакнута обстановка изменится для него к лучшему. Такого рода действия Годвине, вроде бы, не согласуются с образом верного соратника Эдмунда и Кнута, но в данный момент ситуация была гораздо более сложной. Нельзя забывать и о том, что Годвине теперь мог многое потерять, а от него зависело благополучие всей его большой семьи.

Не исключено, что и королева Эмма, чувствовавшая себя в Винчестере все более неуютно, перестала возлагать надежды на Хардакнута и решила просить помощи у сыновей от первого брака, детей короля Этельреда, живших в изгнании на континенте. Такая версия развития событий кажется более вероятной, чем изложенная в «Похвале королеве Эмме» история о том, что Харальд Заячья Стопа попытался заманить своих сводных братьев в ловушку⁹²; за этим рассказом проглядывает очевидное стремление автора «Похвалы» снять с Эммы всякую ответственность за то, что случилось далее. По призыву Эммы этелинги Эдуард и Альфред пересекли Ла-Манш и высадились на английском берегу якобы для того, чтобы защитить свою мать; однако, скорее всего, они рассчитывали собрать сторонников и отвоевать английскую корону. В пользу данного предположения говорит то, что пока Эдуард пытался добраться до Винчестера и встретиться с матерью, Альфред двинулся прямиком к Лондону⁹³. Если дело действительно обстояло так, то братья существенно заблуждались по поводу того, какая встреча ждет их в Англии.

Эдуард, старший брат, высадился у Саутгемптона, но, встретив отпор, — вероятно, от местного фюрда[11] — вернулся в Нормандию, так и не добравшись до Винчестера, где его ждала Эмма. В нормандских источниках утверждается, что у Эдуарда было «40 кораблей с воинами»; с этим отрядом он якобы одержал победу над «большим войском англов», но тем не менее вынужден был отступить, так и не добравшись до цели⁹⁴. Весьма вероятно, что нормандские источники преувеличивают численность флотилии; в Хронике Иоанна Вустерского говорится о «нескольких кораблях». В 1042 году Хардакнут собирался завоевывать Англию с 60 судами; а Кнут ранее собирал флот в 40 кораблей, чтобы защищать свое новое королевство. Логично предположить, что если бы у Эдуарда действительно было 40 кораблей, он достиг бы больших успехов в своем предприятии. Скорее всего, под его началом находился существенно меньший контингент, сравнимый с отрядом, сопровождавшим его брата, Альфреда. Итак, столкнувшись с сопротивлением местного населения — скорее всего, гемпширского фюрда, — Эдуард был вынужден покинуть Англию⁹⁵.

Между тем его брат Альфред, отплыв из Виссана, высадился в Дувре в то самое время, когда, по словам Англосаксонской хроники, «сердца людей все больше обращались к Харальду»⁹⁶. То, что Хроника упоминает о намерении Альфреда встретиться с матерью, может быть результатом путаницы и отзвуком неудачной эскапады его старшего брата. Судя по тому, как представлена ситуация в «Похвале королеве Эмме»⁹⁷, Альфред собирался идти на Лондон, где были сконцентрированы основные военные силы Харальда. Версия Иоанна Вустерского, утверждающего, что Альфред хотел провести переговоры с Харальдом, сама по себе правдоподобна, но, исходя из дальнейшего развития событий, можно сказать, что либо она неверна, либо Альфред просчитался. Согласно «Похвале королеве Эмме», Альфреда, помимо его приближенных, сопровождали «несколько людей из Булони», из чего следует, что воинов у него было совсем мало. В «Жизнеописании короля Эдуарда» говорится о «нескольких вооруженных французах»⁹⁸. Это все заставляет нас отнестись с большой осторожностью к заявлениям позднейших нормандских хронистов — Вильгельма Жюмьежского и Вильгельма из Пуатье, — сильно преувеличивавших роль нормандцев в этих событиях⁹⁹. Из ранних свидетельств следует, что если изгнанные этелинги и получили какую-то помощь, то, скорее, от графа Евстахия Булонского, который только что женился на их сестре Годгиву, или от своего племянника графа Вексена, а не от нормандских герцогов. На самом деле в Нормандии в тот момент царил хаос, и ни у малолетнего Вильгельма Незаконнорожденного, ни у его опекунов не было возможности помогать английским изгнанникам. То, что случилось с Альфредом по прибытии в Англию, ляжет пятном на репутацию Годвине и, в конечном итоге, омрачит жизнь его сына, будущего короля Гарольда.

Сообщения источников неопределенны и противоречат друг другу, но все они указывают на то, что король и эрлы хотели воспрепятствовать возвращению Альфреда в Англию. В этом нет ничего удивительного, поскольку все кроме Эммы понимали, что его появление привнесет дополнительные и ненужные сложности в без того непростую ситуацию. Практически все источники утверждают, что именно Годвине захватил в плен этелинга, то ли обратив в бегство, то ли убив его воинов у Гилдфорда¹⁰⁰; эти сведения кажутся правдоподобными, поскольку Гилдфорд находился как раз в его провинции. Только в «Похвале королеве Эмме»¹⁰¹ говорится, что эрл всего лишь задержал этелинга и его людей, взяв их под свою защиту, а потом люди короля Харальда схватили Альфреда, убив его спутников; однако автор этого текста, очевидно, стремится всеми способами очернить Харальда, и едва ли ему можно верить. По всей вероятности, Годвине руководствовался необходимостью снискать благосклонность Харальда, власти которого он решил теперь подчиниться. Дополнительным аргументом в пользу такого объяснения служит то обстоятельство, что Годвине практически сразу же передал пленника Харальду. Желая заслужить расположение короля, Годвине, который ранее поддерживал его соперника, должен был оказать ему какую-то важную услугу. Пленение этелинга Альфреда, перед которым Годвине не нес никаких обязательств, оказалось очень удобным случаем для того, чтобы это сделать. Возможно, именно данный эпизод послужил поводом для странного заявления Иоанна Вустерского, что Годвине являлся горячим сторонником Харальда Заячья Стопа. Очевидно, что в 1035-м и в начале 1036 года Годвине твердо поддерживал Хардакнута, но, возможно, именно такое впечатление он пытался теперь создать.

Беды, выпавшие на долю несчастного этелинга Альфреда, на этом не закончились: после того, как он попал в плен и пережил крушение всех своих надежд, его отправили в монастырь Или, но по дороге он был ослеплен и вскоре умер¹⁰². Ответственность за убийство в последующие годы будут возлагать на Годвине, хотя наиболее близкие к событиям источники обвиняют не его, а короля Харальда. То, что главное злодеяние совершилось по дороге в Или, в местности, находившейся тогда непосредственно под властью Харальда, подтверждает, скорее, последнюю версию. Еще более существенно, что поздние нормандские хронисты, Вильгельм Жюмьежский и Вильгельм из Пуатье, невзирая на их очевидное стремление представить Годвине в наихудшем свете, однозначно утверждают, что в убийстве Альфреда повинен Харальд Заячья Стопа. Участие Годвине в этом преступлении ограничивается тем, что он схватил этелинга и передал его Харальду. Тем не менее пятно позора ложилось и на него, и неприязнь Эдуарда, брата Альфреда, к эрлу Годвине позднее сыграла свою роль.

Одним из непосредственных результатов произошедших событий стало примирение короля Харальда Заячья Стопа и эрла Годвине; в 1037 году Харальд был «повсюду признан королем» и стал «полновластным королем всей Англии»¹⁰³, а Годвине остался эрлом Уэссекса. Королева Эмма, мать Хардакнута, была изгнана из Винчестера и бежала во Фландрию, в Брюгге; находясь там, она попыталась — на сей раз безуспешно — вновь призвать на помощь своего сына Эдуарда.

В карьере Годвине это был, наверное, самый критический момент, но он сумел благополучно пережить его, правда, с изрядно подпорченной репутацией. Союз между Харальдом и эрлом Годвине не успел пройти проверку временем, поскольку через два года тучи вновь сгустились. Хардакнут сумел на время решить свои проблемы с Магнусом и в 1039 году прибыл с флотом в Брюгге, где его ожидала мать. Он намеревался летом 1040 года высадиться в Англии и предъявить свои права на трон. Однако прежде, чем он воплотил эти планы в жизнь, его сводный брат Харальд Заячья Стопа умер. Это произошло 17 марта 1040 года, и Хардакнут получил возможность беспрепятственно занять английский трон¹⁰⁴.

Смерть Харальда избавила Годвине от нового трудного выбора между двумя соперниками, но поставила его перед необходимостью оправдываться за свои действия в поддержку Харальда. Задача оказалась непростой, поскольку Хардакнут, судя по всему, был весьма зол на своих английских подданных. Первым делом новый король распорядился выкопать тело сводного брата из могилы в Вестминстере и выбросить его в ближайшее болото, а потом наказал англосаксонскую знать, назначив гигантский «гельд», чтобы покрыть расходы на подготовку и содержание флота из 60 кораблей, с помощью которого он рассчитывал отвоевывать королевство¹⁰⁵. В такой ситуации Годвине вряд ли мог предположить, что его объяснения будут с готовностью приняты. Кроме того, если верить Иоанну Вустерскому, Эльфрик, архиепископ Йорка, и некоторые другие люди обвинили Годвине и епископа Люфинга в причастности к убийству этелинга Альфреда. Ни в каких других источниках данный эпизод не упоминается, но если он все же имел место, в нем бесспорно нашло отражение соперничество, вспыхнувшее среди бывших сторонников короля Харальда. Не исключено, что именно архиепископ Эльфрик короновал Харальда в 1036 году, поскольку архиепископ кентерберийский Этельнот поддерживал в тот момент сторонников Хардакнута и едва ли стал бы это делать. Известно, что Хардакнут повелел, чтобы эрл Годвине и архиепископ Эльфрик, возможно, в наказание за то, что они поддержали Харальда, приняли участие в осквернении его могилы. Вероятно, Эльфрик обвинил Годвине и Люфинга, пытаясь обрести расположение короля и защитить себя за их счет. Не исключено также, что он обвинил Люфинга для того, чтобы получить в свои руки принадлежавшую ему вустерскую епархию; Эльфрик действительно распоряжался этим диоцезом какое-то время в 1040 году. На самом деле у нас нет иных никаких свидетельств причастности Люфинга к смерти Альфреда, и судя по тому, что он вскоре вернулся на свою кафедру, обвинения (если они вообще высказывались) оказались безосновательными¹⁰⁶. О той роли, которую сыграл Годвине в истории с Альфредом, напротив, было известно всем; выдвинутые против него обвинения представляли серьезную угрозу его положению, особенно с учетом того, что Хардакнут вскоре пригласил в Англию своего сводного брата Эдуарда, с которым у него, возможно, сложились вполне теплые отношения.

Говорится, что Годвине снял с себя все обвинения, поклявшись, что Альфред был ослеплен без его ведома, по повелению Харальда. В дополнение к клятве, чтобы развеять все сомнения, он подарил Хардакнуту роскошный корабль. Этот дар, преподнесенный в знак примирения, стоил невероятно дорого и свидетельствовал одновременно о богатстве Годвине и о том, что он как эрл Уэссекса правит не только на суше, но и на море. В результате Годвине пережил бурю и остудил гнев короля, во всяком случае на тот момент.

В следующем, 1041 году Годвине и другие эрлы по повелению Хардакнута прошлись огнем и мечом по окрестностям Вустера и предали жестокому разорению сам город — в наказание за то, что горожане убили двух королевских хускерлов[12], собиравших гельд для оплаты флотилии наемников, которых Хардакнут привел в Англию. Из-за проявленной ранее жестокости и из-за этой огромной подати Хардакнут лишился многих своих прежних сторонников¹⁰⁷. Не исключено, что именно этим было вызвано его решение пригласить этелинга Эдуарда, брата убитого Альфреда, в Англию, чтобы он стал его соправителем и, возможно, обеспечил Хардакнуту поддержку англосаксонской знати¹⁰⁸. По-видимому, такого рода совместное правление было обычной практикой в Скандинавии, где оно помогало избежать кровавых распрей между родичами.

Однако, прежде чем эти планы воплотились в жизнь, судьба вмешалась вновь: Хардакнут умер 8 июня 1042 года во время свадебного пира в Ламбете, и Эдуард стал королем¹⁰⁹. Автор «Жизнеописания короля Эдуарда» и Иоанн Вустерский¹¹⁰ упоминают о том, что Годвине громче всех ратовал за признание королем Эдуарда, но это выглядит скорее как отчаянная попытка продемонстрировать свою лояльность — ведь никаких других кандидатов на трон не было. В «Жизнеописании» сказано также, что Годвине подарил Эдуарду корабль, не менее прекрасный, чем тот, который он подарил Хардакнуту: судя по всему, эрл Уэссекса испытывал определенные опасения по поводу того, как отнесется к нему новый король и не захочет ли он извлечь на свет прежние обвинения. Тем не менее Годвине благодаря своему влиянию и статусу сыграл ключевую роль при вступлении Эдуарда на трон — так же, как это было ранее с Харальдом и Хардакнутом. Эдуард только что приехал в Англию, он не имел ни сторонников среди местной знати, ни даже наемного флота, которым располагал Хардакнут, поэтому только поддержка со стороны трех «великих эрлов» — Годвине, Леофрика и Сиварда — позволила ему беспрепятственно наследовать корону. Из этих троих наиболее важной фигурой являлся Годвине, поскольку именно он контролировал Уэссекс — исконные земли древней королевской династии, где англосаксонские короли проводили большую часть времени и где располагалась большая часть их владений¹¹¹.

Король Эдуард с самого начала мыслил достаточно реалистично, чтобы понимать, что он нуждается в содействии «великих эрлов», и особенно Годвине, если хочет обезопасить английский трон от посягательств. С их помощью он 16 ноября 1043 года отнял у своей матери, королевы Эммы, все ее земли и сокровища, что, безусловно, пополнило королевскую казну, оскудевшую после того, как Хардакнут расплатился со своими корабельщиками. Считается, что король дал выход обиде на мать, которая не поддерживала его в предшествующие годы и даже якобы подстрекала Магнуса Норвежского к вторжению в Англию¹¹². Последнее, впрочем, маловероятно, поскольку в случае успеха норвежского короля Эмма потеряла бы свой статус «королевы-матери» — конечно, если бы не вышла замуж в третий раз, чтобы вновь стать королевой! Более правдоподобным кажется предположение, что Эдуард намеревался заключить брачный союз и предполагал, что теперь его жена займет то место, которое Эмма, как королева-мать, занимала на протяжении последних семи лет¹¹³.

Еще одно свидетельство крепнущих связей между королем и эрлом Годвине относится к 1044 году. В этом году Эадсиге, архиепископ Кентерберийский, оставил свой пост из-за болезни. Он хотел рукоположить вместо себя как суффраганного епископа[13] Сиварда, настоятеля Абингдона, и спрашивал позволения на это не только у короля, как это делалось обычно, но и у эрла Годвине¹¹⁴. Не следует, однако, видеть слишком многое за этим сообщением Англосаксонской хроники. Некоторые исследователи расценивают его как свидетельство вмешательства Годвине в церковные назначения, но у нас нет ни малейшего намека на то, что это было так (если не считать особой ситуации после событий 1051 года). Скорее всего, Эадсиге хотел заручиться поддержкой влиятельного светского магната в условиях, когда архиепархию, очевидно, ожидал трудный период. Больной архиепископ уже не мог сам отстаивать права церкви на ее земли и другую собственность. Соответственно, ему требовалась поддержка и защита могущественных светских властителей, в том числе короля и — на местном уровне — эрла Годвине. В благодарность за то, что Годвине согласился взять на себя роль покровителя Сиварда и поддерживать его в суде скира, Эадсиге даровал ему часть церковных земель¹¹⁵. В тот момент архиепископ, несомненно, расценивал свои действия как выгодную сделку, но у его преемника было совершенно иное мнение, что создало немалые трудности для Годвине. Однако до этих событий было еще далеко, а пока король и эрл выступали заодно.

Король Эдуард вознаградил трех эрлов — и в первую очередь Годвине — за поддержку, передав новые земли и новые властные полномочия им самим и их родичам. Двое сыновей Годвине, Свейн и Гарольд, а также его племянник Беорн стали эрлами¹¹⁶. Союз между королем и его главным эрлом был скреплен еще прочнее 23 января 1045 года, когда Эдуард женился на старшей дочери Годвине — Эдит. В тот год Годвине достиг вершины своего могущества. Он был тестем короля, эрлом Уэссекса — самой богатой области в Англии, а члены его семьи правили в трех других меньших провинциях.