#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 28

Глава 11

Близ Молодильного Сада, Примолодье

Дроу по прозвищу Факел крадётся с отрядом огромонов к лагерю Вещего-Филинова. Трое сопровождающих громил — мохнатые, как переросшие медведи, каждый с окрасом под стать прозвищу: Рыжий, Чёрный и Бурый. Позывные у них просты, чтоб не забылось в горячке, видимо.

— Двигаемся вправо, — командным голосом бросает Факел, разглядывая просвет между деревьями.

— А не охренел ли ты командовать, ушастый? — рычит Рыжий, повернув к нему косматую морду с клыкастой ухмылкой.

— Я глава отряда, огромоны, — спокойно отвечает Факел, замедлив шаг. — У меня мандат от лорда Гагера.

— Закрой пасть, остроухая подстилка, — шипит Бурый. — Твоя задача — спалить энта. Генерал Гризл поручил нам эту миссию, а ты — лишь инструмент для исполнения. А сейчас мы идём вправо.

Факел моргает.

— Так я же туда и говорю…

— Не ты это сказал, — упрямо отрезает Бурый.

— Верно, — вторят Чёрный с Рыжим.

Не вступая в дальнейшую перепалку, отряд активирует артефакты — ментальная невидимость, подавление фонирующей энергии. Не абсолютная защита, но вполне достаточно, чтобы ускользнуть от слабых сканеров и пробраться к краю лагеря — туда, где лежит цель.

Отряд пробирается к опушке. Древесный исполин, погружённый в дрёму, раскинул ветви на деревянной подстилке, будто прилёг отдохнуть. О древних энтах ходили легенды, что они могли сносить целые крепости, и никакие магические поля не могли их остановить. По данным разведки, этот древозверь был неопасен.

— Иди, ушастый, сжигай это полено, — бурчит Чёрный, набычившись.

Факел выходит к настилу. Шаг за шагом к неподвижному гиганту. И вдруг — вспышка.

Сзади разрастаются огненные столбы — с двух сторон, осветив всё вокруг. Отряд оказывается в кольце.

— Как мило, что вы заглянули, — звучит насмешливый голос.

Перед ними возникает король Данила. С лыбой на всё лицо. По бокам от него — волчица с рыжим мехом, тигрица, скалящаяся Горгона, а позади — леди Гюрза в кожаном костюме наездницы. Группа маленькая — наверняка потому, что Филинов скрыл их ментальное излучение, а большую группу сложно потянуть даже грандмастеру телепатии.

— Ушастый! Не стой! Сжигай! — орёт Чёрный.

— Кто-то сегодня жёстко обломится, — бросает Филинов. — Лиственный, прихлопни Чёрного. А то чего-то ты разлёгся.

Факел не сразу понимает, к кому это. Но энт вдруг шевелится. Одна из корней-лап поднимается в воздух — и с сокрушительной силой падает на орущего огромона. Звук — как хлопок по воде. От Чёрного остаётся лишь мокрое место.

Рыжий в панике включает технику «Рывок» — и, не разбирая дороги, срывается вперёд. Он с размаху врезается в Бурого, сбивая того с ног. Но прежде чем они успевают подняться, на них налетают сразу трое — рыжая волчица, полосатая тигрица и стремительная Горгона. Раздаются хруст, визг, гортанное «фака» и короткий вопль, захлебнувшийся в клыках.

Факел резко разворачивается. Энт уже поднимается, скрипя. Словно тысячелетний дуб пробудился. До Факела только сейчас доходит: это ловушка! Гагера обманули! Энт лишь притворялся спящим!

— Я сожгу тебя, грёбаная деревяшка! — выкрикивает дроу, метая фаербол прямиком в древозверя.

Навстречу его заклятью летит другое — огненный шар, вырвавшийся из руки человека.

Сфера сталкивается с фаерболом в воздухе. Грохот, вспышка — и обе стихии взаимно уничтожаются.

Факел замирает, ошеломлённый. Он знал, что этот человечишка — телепат. Но огненные шары? Откуда? С каких пор люди совмещают стихии, как волшебники из легенд?

На раздумья времени нет. В грудь Факела влетает пси-копьё. Импульс — и он валится на спину. Огненный доспех рассыпается в прах. Череп вспыхивает изнутри болью — сработала ментальная настройка, вживлённая по приказу лорда Гагера. Если дроу попадёт в плен или будет побеждён — волна боли разрушит разум.

Это и происходит прямо сейчас.

Факел, с хрипом сгибаясь, всё же находит в себе силы ухмыльнуться. В его глазах — злоба и отчаяние.

— Кажется, ты сейчас умрёшь, — замечает Филинов без удивления.

— Ты ничего не получишь из моей головы, грёбаный человек! — хрипит Факел, глядя на приближающихся Филинова и леди Гюрзу. — У вас не будет ничего на Гагера! Ни одной улики! Зря старались, придурки! Хи-хи…

Из носа у него хлещет кровь, с каждым словом усиливаясь. Вдруг его плечо вспыхивает болью — он замирает.

В плечо вгрызся капкан. Две железные дуги с зубьями, напитанные синим свечением псионики. Факел дрожит — не от боли, от ужаса.

Голос Филинова вдруг звучит прямо в голове дроу:

— Не переживай ты так — не зря. Я уже получил всё, что мне нужно.

Мы с леди Гюрзой стоим над умирающим дроу. Не жилец, однозначно. Из его носа хлещет кровь, глаза закатываются, горло срывается на гортанный хрип, будто внутри выжигается до костей.

— О нет! Я знаю, что это! — восклицает Гюрза, вскидывая руки. — Это настройка «сжигание»! Она сожжёт ему мозг подчистую! Король Данила!

— Не паникуйте, леди, — говорю я спокойно, будто речь о несвоевременном чаепитии.

— Мы сейчас потеряем свидетеля! — не слушается леди-дроу, схватившись за волосы.

— Ох, что же вы раскричались? — вздыхаю.

— Но…

— Леди. Не мешайте мне работать.

Девушка замолкает обиженно. Вот и славно. Капкан уже защёлкнулся на плече сира Факела. Осталось только направить псионку.

Я сосредоточился. Зубастая железка, напитанная псионическим свечением, служит проводником. Через неё я пускаю ментальные щупы — тончайшие, почти невесомые. Провожу их под ментальные щиты, не разрушая, скользя между слоями сознания, будто хирург, вытаскивающий занозу из мозга.

Память дроу горит. Быстро, безвозвратно, как старая бумага в костре. Но я успеваю. Хватаю клочья, обрывки, обугленные края. Перебираю находки. Вот и Гагер: знакомое лицо, голос, отдающий приказ. Этого, думаю, достаточно.

Факел вздрагивает, дёргается всем телом, будто поймал тысячу вольт, и падает плашмя. Его мутный взгляд цепляется за меня.

— Ты… ты у меня в голове… как, твою мать?..

— Да какая разница? Спасибо за сведения, — бросаю я по мыслеречи, уже зная, что он больше ничего не скажет. — Вы очень нам помогли, сир. Больше не смею вас задерживать.

Факел дёргается в последний раз и замирает. Мозг выжжен начисто. Служить Гагеру очень опасно, как мне видится. Интересно, его печеньки того стоят?

— Мы не успели… Всё было зря… — шепчет Гюрза, опуская голову.

— Почему же зря? — я улыбаюсь. — Взгляните.

Я передаю ей ментальным импульсом то, что успел сохранить — обрывки, но важные. Налицо связь Гагера с генералом Гризлом.

— Этого хватит, чтобы лорды Багрового Властелина начали расследование, — говорю.

Гюрза вглядывается в моё лицо. Потрясение в её взгляде постепенно сменяется чем-то другим. Осторожным восхищением, может быть.

— Как вы это сделали, король? — спрашивает она наконец.

— Аномальный металл, — отвечаю. — Он позволил щупам пройти под щиты, не нарушая их.

Она качает головой, будто не верит.

— Ну да. Вы правильно подошли к делу. Стоило бы разрушить щиты — и всё бы сгорело за долю секунды. — Она смотрит на меня. — Сколько вам лет, раз вы до такого додумались?

Я слегка улыбаюсь, скромно и немного нагло:

— Я юн и ещё не опытен. Правда, не невинен.

— С пятью жёнами — и не удивительно, — фыркает леди-дроу.

И это она ещё не знает об избранницах.

— Главное — у нас теперь есть компромат на Гагера, — произношу я, наблюдая, как энт медленно разгибается, потрескивая суставами. Потягивается, как после долгого сна, потом наклоняется к Красивой и, почти застенчиво, спрашивает, хорошо ли послужил ей.

Я усмехаюсь. Даже деревья хотят похвалы. Правда, тигрица лишь принимается точить когти об его древесную ногу. Но энт даже и не против. Похоже, древосоня посчитал это за поглаживание.

— Компроматом нужно воспользоваться, — добавляю вслух.

Гюрза молча листает переданные мною фрагменты воспоминаний, ментальные клочья — оборванные, но яркие, как вырезки из сна. Но важнее их содержание, а не оформление.

— Да, — говорит леди наконец, тихо, но твёрдо. — Этого достаточно, чтобы взять моего жениха под стражу, — произносит она это с мстительным удовольствием. Ух, опасная женщина. Не стоило Гагеру на такую покушаться.

— А ещё мы можем выйти на генерала Гризла, — продолжаю я, не снижая темпа. — Он мутит странные дела. Возможно, королю огромонов это совсем не понравится.

— Согласна, — кивает она.

— Вам нужно немедленно отправиться к лорду Питону, леди. Лорд послушает только вас. Я дам сопровождение, — решаю, уже раскидывая ментальные щупы вглубь лагеря, чтобы дать распоряжения нужным людям.

— Да, понимаю, — отвечает Гюрза чуть грустно.

— И возьмите с собой Брусничку, — добавляю, бросив взгляд на тёмное пастбище, где в ночи виднеются силуэты спринтов.

— А можно⁈ Правда⁈ Спасибо вам, король Данила! — восклицает она неожиданно тепло.

— Пустяки, — отмахиваюсь, уже распределяя приказы. Щупы скользят по лагерю, поднимают нужных, выдают задачи. Всё приходит в движение.

Вскоре помогаю Гюрзе взобраться на Брусничку — без стремян и седла это ещё тот акробатический номер. Рептилоиды на грифонах, самые быстрые из тех, кто не пользуется спринтами, уже поднимаются в небо, охраняя маршрут с воздуха.

А сама Брусничка уносит Гюрзу телепортами — по сотне метров за раз, будто скачет по лужам.

Проводив леди, я разворачиваюсь и направляюсь к шатру Лакомки.

Альва сидит в полутьме, в тонкой ночнушке, настолько прозрачной, что ткань кажется из света. Распущенные золотистые волосы струятся по плечам. Жена как раз медленно расчёсывает их костяным гребнем. Понятно, кого ждёт.

— Смотрю, я не зря не ложилась, — говорит она, хитро улыбаясь, даже не поднимая взгляда.

— Ага, не зря, — качаю головой, входя. — Тебе будет интересно: только что я добыл то, что может похоронить Гагера. Передал всё Гюрзе, отправил её к отцу-лорду — пусть Питон займётся арестом. А сам хочу лично выйти на генерала Гризла. И лучше это сделать побыстрее.

Лакомка откладывает гребень:

— Значит, награду за победу над диверсантами ты получишь в другой раз?

— Верно, — хмыкаю. — В другой.

Она с пониманием кивает — только тень лёгкой досады скользит по лицу. Но ничего не поделать: хочу за ночь управиться. Всё равно я мало сплю. Успею прогуляться к огромонам.

Я выхожу из шатра, да подзываю Белогривого. С собой беру только Змейку. Хищница всегда готова, тем более после заката: горгоны — ночные животные. Белогрив ржёт, отбивая копытом нервный ритм предстоящей скачки.

Мы уходим через час. Змейка сидит сзади, плотно прижавшись, обнимает меня четырьмя конечностями. Скоро мы познакомимся поближе с огромонами.

Близ Молодильного Сада, Примолодье

Спринты — самые быстрые животные! Каждые пятьдесят метров галопа — скачок-телепорт на двести метров. Брусничка несётся вперёд, не сбавляя хода: выносливая, грациозная, словно соткана из молний и мышц. В небе — звенья рептилоидов на грифонах, которые ведут наблюдение с воздуха. Рассредоточившись, телохранители держат периметр и готовы рухнуть вниз в случае засады.

Гюрза сидит на лошадиной спине как влитая. Ветер бьёт в лицо, слёзы выступают от скорости, алая прядь постоянно лезет в глаза. Она сдувает её нетерпеливо — уже десятый раз за минуту.

Леди нужно срочно добраться до отца. Лорд Питон не должен был уйти далеко от лагеря Данилы. Гюрза уверена — она не подведёт этого странного менталиста и убедит отца в его правоте. Гагер — мерзкая, скользкая тварь, и её жених — будет арестован. Уже она этого добьётся. Даже если придётся спорить до крика, даже если снова получит от отца «ты слишком молода», «ты не ведаешь всей игры». Да ведает она! Задолбал!

Вот и лагерь. Палатки, натянутые в спешке, пыль, костры, красные от огня лица часовых. Факелы бросают на стены шатров резкие тени. Гюрза не сбавляет шаг. На въезде охрана, но она рявкает на скаку:

— Я — леди Гюрза Ссил’Заратин! Пропустите к отцу! Живо!

Стража-сканеры сразу расступается — они знают леди и в лицо, и по характерной энергосетке. Брусничка делает последний телепорт — и Гюрза оказывается у шатра лорда Питона.

Внутри — тускло. На деревянной тумбе чадит свеча, отбрасывая отсветы на потолок. Питон сидит на краю широкой походной кровати, в ночном конусном колпаке и мятом халате, на воротнике — герб Ссил’Заратинов: переплетённые клыки и чешуя. Он сонно протирает глаза кулаком и широко зевает.

— Гюрза, ты зачем явилась так поздно⁈ — недовольно ворчит лорд Питон на вошедшую дочь. — У меня режим! Да сядь ты уже, не метлеси перед глазами!

Гюрза не садится и всё так же меряет шагами шатёр. Кожаный костюм на ней в пыли и пятнах, волосы сбились в неопрятную массу. Она в который раз сдувает с глаз мешающую алую прядь.

— Отец, — говорит она обрывисто. — Гагер пытался уничтожить энта. Вот, сам взгляни.

И швыряет в его сознание ментальный сгусток с воспоминаниями.

Питон хмурится и просматривает картинки.

— Ну-ка, прогони ещё раз.

Леди послушно перематывает сначала, и лорд Питон смотрит снова. Его лицо темнеет. Морщины углубляются.

— Чёртов Гагер! — хрипит он яростно. — Подлец! Мерзавец! И он ещё хотел на моей дочери жениться⁈ Кастрировать мерзавца — мало! — Скулы Гюрзы покраснели, но разбушевавшийся лорд не обратил внимания. — Он всерьёз пытался сжечь энта Багрового Властелина⁈ Да как он посмел⁈ Это же и на тебя легло позорным пятном, как на его невесту! Его Багровейшество не пожалел бы вас обоих!

Он встаёт и сам принимается ходить взад-вперёд по шатру, ругаясь, а потом неожиданно восклицает:

— Ты талантливый менталист, дочь! Смогла выхватить обрывки даже сквозь защиту от самоуничтожения! А ведь она наверняка была! Гагер — тот ещё перестраховщик! Молодец, дочь! Мало кто сумел бы такое…

Гюрза опускает глаза и признаётся:

— Это сделала не я, — резко перебивает она. — Это сделал король Данила.

Питон замирает.

— Да ну⁈ Этот человек?

— Да. Человек. Хватит смотреть на другие расы сверху вниз, отец. Король не просто добыл эти воспоминания. Он оживил энта, между прочим. Ты несправедлив к нему, отец. Это не он тебе враг, а ублюдок Гагер.

Питон опускает голову. Хотелось бы возразить зарвавшейся дочери, но слов он не находит.

Но для Гагера слов хватит. Филинов хорошо постарался, и теперь нужно схватить жениха дочери немедленно! Пускай его судит Багровый Властелин!

Обхожу западную сторожевую крепость. Белогривый довольно фыркает и ржёт, оглядывая местность. Ему тут нравится — незнакомо, просторно, ветер с привкусом пыльцы. Мы уже на землях огромонов. Совсем рядом с границей, но всё же — по другую сторону.

Дорога под ногами — приличная: вымощенная, ухоженная, вьётся между холмами, как огромная змея. По таким землям может проехать почти кто угодно — огромоны воюют выборочно. Сейчас они сцепились с дроу, а вот людей пока что терпят. Ксенофобией лохматые не страдают, вроде как.

Но, конечно, никто не отменял типичные дорожные неприятности.

На одном из поворотов дорогу перекрывают трое огромонов. Троица мохнатая, массивная, мечи наголо, грудные клетки — как пивные бочки.

— Эй, слышь, — рычит старший бурый огромон, из-за лохматости больше похожий на охломона. — Плати за проезд.

— А вы что, пограничная служба? — интересуюсь я с самой вежливой улыбкой, какую могу изобразить, не зевая.

— Нет, мы разбойники, — честно признаётся он, даже чуть горделиво. — И это наша дорога. Мы её держим.

— Правда? Но тут ведь нет дороги, — говорю с лёгким удивлением.

— Чего⁈

Все трое одновременно смотрят себе под ноги. Мохнатые морды вытягиваются.

— И правда, нет дороги, — бормочет один, чешет лохматый подбородок. Второй шмыгает носом, будто надеется найти дорогу по запаху.

Мои ментальные иллюзии сработали. Для них под ногами теперь бурьян, камни, пыль, заросли. Никакой мощёной дорожки. Только дикое пустое поле.

— Знаете, я бы рад оплатить, но мы ведь идём не по дороге, — пожимаю плечами. — Так что платить не за что.

Огромоны переминаются, переглядываются. Один, самый смышлёный, говорит с пониманием:

— А вообще разумно же, шеф?

Старший напряжённо щурится на горизонт, скребёт затылок.

— Да плавать на этого чудика! Где наша дорога? Где она, мать её?

Я великодушно машу рукой:

— А вон та не ваша?

Между холмами вдалеке вьётся мираж — светящаяся лента, фальшивая дорога, наложенная мной специально для них. Подсвечена ровно настолько, чтобы казалась лучшей дорогой.

Огромоны смотрят — и радостно светлеют лицами.

— И правда! — обрадованно ревёт один. — Наша дорога! Мы её нашли!

И всей гурьбой топают туда. Весёлые, довольные, как дети, которым вернули украденную игрушку. Даже не оглядываются.

Я же еду дальше, не торопясь. Белогривый ступает мягко, Змейка сзади, обняв меня всеми четырьмя руками, ворчит:

— Фака. Поррррвать хотела. Обломс мазака.

— Представится ещё возможность, — отвечаю спокойно. — И не раз.

Минуту спустя сзади раздаётся ор. Визг. Рёв. Паника. Потом — резкая, глухая тишина и далёкое, довольное звериное урчание, словно кто-то только что хорошо поужинал.

Я улыбаюсь.

Дорогу я наложил не куда попало, а прямо на берлогу медвежура. Приятного аппетита, косолапый.

Дорога, в конце концов, упирается в нагромождение скал. Обходить — долго, да и в самой крупной скале зияет чёрный туннель. Арка — широкая, правильной прямоугольной формы, явно рукотворная, — хотя кое-где строители схалтурили: внутри со сводов лениво свисают сталактиты, капает влага, воздух сырой.

— Ну что, поехали в пасть горе, — бросаю я, и Белогривый уверенно шагает вперёд, будто знает, что в случае чего телепортнётся из любой ловушки и под завал не попадёт. В принципе, прав скакун.

Проезжаем двести метров, триста. Вскоре навстречу приближаются невидимые пока сознания, и доносится командный голос, подхваченный эхом:

— Эй, ты! Плати за проезд!

Что, опять? Это уже превращается в дурную шутку! Кто там на этот раз? Очередной доброволец на урок телепата по гостеприимству?