Генерал-фельдмаршалы в истории России

Граф Александр Борисович Бутурлин (1694–1767)

«Как полководец, граф Александр Борисович Бутурлин не может стоять в ряду со славными Задунайским, Рымникским; как верный подданный и примерный христианин, заслуживает уважения потомства», — такой сентенцией заканчивает очерк о А.Б. Бутурлине Д.Н. Бантыш-Каменский[29]. Насколько прав историк в таком утверждении? По крайней мере, в одном он явно согрешил, по непонятной причине отнеся дату рождения своего героя на десять лет вперед.

На самом деле Александр Борисович родился в 1694 г. Его отец, капитан гвардии, получил смертельное ранение в битве при Лесной в 1708 г., поэтому юноше покровительствовал родной дядя Петр Иванович Бутурлин — собутыльник Петра I, «князь-папа Сумасброднейшего, Всешутейшего и Всепьянейшего собора». В 1716 г. Александр именным указом был зачислен во вновь образованную морскую академию, любимое детище царя, по окончании которой взят Петром в денщики. Молодой человек, отличавшийся расторопностью и умом, пользовался расположением и доверием царя настолько, что тот лично позаботился о переходе к денщику имений, оставшихся после смерти его дяди. Особую благосклонность проявила к нему и цесаревна Елизавета Петровна, к которой Александр в 1727 г. был назначен камергером.

Как видим, карьера Бутурлина с самого начала складывалась как придворная. Обстановка интриг, бесконечная борьба придворных партий, отличавшая время от смерти Петра I до восшествия на престол Екатерины II, необходимость выживать в условиях, когда одни временщики стремительно возвышались, а другие столь же стремительно падали — все это наложило отпечаток на его характер, убеждения, нравственный облик и породило многие несимпатичные черты. «Статный и красивый, Бутурлин отличался всеми свойствами придворного человека, царедворца, умел приспособиться ко всем обстоятельствам и угодить сильным людям. Только при дворе чувствовал он себя в своей сфере и, получив какое-нибудь назначение вне императорской резиденции, всегда стремился как можно скорее возвратиться ко двору»[30].

С воцарением Петра II он был награжден орденом Св. Александра Невского (ему достался знак ордена, отобранный у низвергнутого А.Д. Меншикова), пожалован в действительные камергеры и произведен в генерал-майоры. Однако милость императора вскоре исчерпала себя. Петр, как известно, был влюблен в свою тетушку Елизавету, и от его внимания не ускользнули взаимные симпатии между цесаревной и красавцем камергером. Ревность юного императора подогревали князья Долгорукие, ставшие при Петре II первыми вельможами в России. Они сумели подружить юного государя со столь же юным князем Иваном (сыном Алексея Григорьевича Долгорукого) и добиться объявления сестры Ивана — Екатерины его невестой (см. очерк о В.В. Долгоруком). Чтобы сделать этот брак фактом, Долгорукие специально вызывали в юноше-императоре охлаждение к Елизавете Петровне, а для этого распускали слухи о ее интимной близости с Бутурлиным.

Интриганам не удалось главное — стать родственниками императора, но в малом — дискредитации цесаревны и ее камергера — они преуспели. «Приискивают различные средства унизить княжну Елизавету, — писал один из иностранных наблюдателей. — Ей отказывают почти во всем, даже в пиве для ее людей. Ее лишили Бутурлина, ее советника, хотя с самыми дурными наклонностями, но Господь, во гневе своем, довел его до генерал-майорства, и так как он открыто признается в своем неумении начальствовать, то полагают, что его отправят в Персию, где бы он научился своему ремеслу».

Александр Борисович действительно был незамедлительно удален от двора и отправлен в Украинскую армию, действовавшую против крымских татар. В царствование Анны Иоанновны его отправили на границу с Персией, где он пробыл с 1731 г. по 1733 г. В составе корпуса генерал-поручика А.И. Румянцева он участвовал в многочисленных стычках с противником. С помощью вступившего в командование корпусом принца Людвига-Вильгельма Гессен-Гомбургского, покровительствовавшего Бутурлину, последнему удалось, ссылаясь на слабое здоровье, покинуть тяготившее его место службы.

С 1735 г. по 1740 г. Бутурлин занимал пост губернатора в Смоленске. В кратковременное правление Анны Леопольдовны в сентябре 1740 г. он был назначен армейским кригс-комиссаром и в октябре произведен в генерал-лейтенанты.

Само собой разумеется, что с вступлением на престол Елизавета Петровна вспомнила о бывшем сердечном дружке, хотя к этому времени она была окружена уже новыми людьми. По воле императрицы Бутурлин взял на себя управление Малороссией, а в день коронации Елизаветы Петровны был пожалован в генерал-аншефы. Несмотря на то, что назначение в Малороссию было весьма почетным, оно пришлось не по душе Бутурлину, стремившемуся непременно вернуться ко двору. Коронация, состоявшаяся 25 апреля 1742 г., стало удобным поводом приехать в Москву с тем, чтобы уже никогда не возвращаться на Украину. Он получил новое назначение, предопределенное шедшей тогда войной со шведами. Елизавета поставила его во главе войск, расположенных в Эстляндии, Лифляндии и Великих Луках. А с отъездом двора в Петербург Бутурлину было вверено начальствование войсками, расположенными в Москве и ее окрестностях. В том же году Бутурлин стал сенатором.

Особое положение бывшего фаворита при дворе ощущалось на протяжении всего царствования Елизаветы. Бутурлин удостоился самых высоких пожалований: в 1747 г. — придворного звания генерал-адъютант, позволявшего неотлучно находиться рядом с монархиней, в 1749 г. — чина подполковника лейб-гвардии Преображенского полка (полковником была сама Елизавета), в 1751 г. — ордена Св. Андрея Первозванного, а 5 сентября 1756 г. в день тезоименитства государыни — чина генерал-фельдмаршала с повелением присутствовать в Конференции при высочайшем дворе. В 1760 г. Александр Борисович со всем своим потомством был возведен в графское достоинство.

Работа в Конференции на несколько лет стала основной для новоиспеченного фельдмаршала. Образованная в 1756 г. как совет при императрице, Конференция стала по сути высшим государственным учреждением, которому по вопросам внешней политики и руководства военными действиями во время Семилетней войны фактически подчинялись Сенат, коллегии и другие центральные учреждения. В ее состав, кроме Бутурлина, вошли канцлер А.П. Бестужев-Рюмин и его брат М.П. Бестужев-Рюмин, генерал-прокурор Сената Н.Ю. Трубецкой, вице-канцлер М.И. Воронцов, сенаторы М.М. Голицын и П.И. Шувалов, начальник Тайной канцелярии А.И. Шувалов, фельдмаршал С.Ф. Апраксин и великий князь Петр Федорович (он же, став императором, в 1762 г. и ликвидировал ее).

Главные заботы Конференции заключались в приготовлении русской армии к войне с Фридрихом II. Когда боевые действия начались, входившие в состав Конференции взяли в свои руки все нити управления войсками. Главнокомандующий не мог и шага ступить без одобрения из Петербурга, что не могло не сказаться отрицательно на действиях армии. Это почувствовал сам Бутурлин, будучи в 1760 г. назначен, вместо П.С. Салтыкова, главнокомандующим. А ведь ему противостоял не какой-то второстепенный полководец, а сам Фридрих II. Между тем не только Д.Н. Бантыш-Каменский был невысокого мнения о Бутурлине как военачальнике. Современный историк также называет его «полной бездарностью в военном отношении»[31].

Александр Борисович, в самом деле, не имел ни полководческого таланта, ни сколько-нибудь серьезного боевого опыта, его действия к тому же были связаны мелочными путами Конференции. Но не только. Зная об ухудшающемся здоровье императрицы, о пропрусских настроениях наследника престола великого князя Петра Федоровича, он хорошо понимал, что любое опрометчивое действие с его стороны может в одночасье обрушить карьеру.

К войскам Бутурлин прибыл осенью 1760 г. и, находясь на зимних квартирах, готовил армию к кампании будущего года. В мае 1761 г. он получил приказание отделить корпус для осады Кольберга, а с остальными силами идти в Силезию на соединение с австрийцами. Предполагалось навязать прусским войскам сражение, разбить их и окончить, наконец, изнурительную войну (см. очерк о П.А. Румянцеве). Если отправленный под Кольберг Румянцев действовал энергично и сумел взять одну из наиболее мощных военно-морских крепостей, то попытки Бутурлина активизировать боевые действия совместно с австрийцами результата не дали. Фридрих II парировал все ходы союзников, тем более что те действовали нерешительно, с оглядкой и на Вену, и на Петербург. Подошла осень. Бутурлин выработал новый план с тем, чтобы отвлечь пруссаков от Силезии и Саксонии, прикрыть собой австрийскую армию, и таким образом дать последней возможность овладеть Силезией. Но армию оказалось невозможным обеспечить продовольствием, поэтому русский главнокомандующий отвел войска к Висле на зимовку. Таким образом, в кампании 1761 г. он не достиг никаких успехов.

Тут, однако, нельзя умолчать об одном эпизоде, положительно характеризующем Бутурлина. Речь идет о его участии в судьбе великого немецкого математика и физика Л. Эйлера, который с 1727 г. по 1740 г. жил в России, состоял членом Петербургской академии наук, а когда вернулся на родину, продолжал оставаться ее иностранным членом. На берлинский период жизни Эйлера пришлись драматические годы Семилетней войны. В огне погибла усадьба ученого. Получив доклад об этом, Александр Борисович приказал возместить все понесенные убытки, а императрица Елизавета Петровна повелела дополнительно выдать ученому огромную по тем временам сумму в 4 тысячи рублей.

Несомненно, такое отношение российских властей сыграло свою роль в решении Эйлера в 1766 г. вернуться в Россию. Почти половина его научных трудов была создана именно в этот последний период его жизни. Здесь, в России, он и скончался в 1783 г.

Что же касается Бутурлина, то в конце декабря 1761 г., сдав армию генералу В.В. Фермору, он убыл в Петербург. В дороге он получил милостивый рескрипт Петра III о назначении главнокомандующим в Москве. Опытный царедворец, однако, без особого труда уловил настроения умов при дворе, бывшие не в пользу Петра Федоровича, и ориентировался на Екатерину Алексеевну. 28 июня в день переворота он находился в ее свите и был, естественно, вознагражден за верное политическое чутье. Екатерина II, относившаяся с большим уважением к престарелому фельдмаршалу, подтвердила все его привилегии и пожаловала ему шпагу, осыпанную бриллиантами. Бутурлин оставался на посту московского генерал-губернатора и главнокомандующего до конца дней своих.