Генерал Рубцов

Вечером

В течение дня Ф. Д. Рубцов исколесил не одну сотню километров. Он побывал во многих частях дивизии полковника Фомина, увидел тех, кто принял первый, внезапный и ошеломляющий, удар немецкой военной машины. Поминутно менялась и все более осложнялась обстановка. Генерал Рубцов лично приложил неимоверные усилия, чтобы наладить в этом калейдоскопе военных событий управление. Он с горечью смотрел на дымные зарева над складами боепитания, продовольствия, бензохранилищами, штабами — все пожирал огонь, уничтожали взрывы. Машину генерала неоднократно атаковали патрулировавшие над шоссе вражеские самолеты, обстреливали автоматными очередями укрывшиеся в лесу, очевидно, диверсанты.

К вечеру командир корпуса со своим адъютантом вернулся в Визну. Как ни велико было желание побывать в Осовце, в дивизии полковника К. П. Дюкова, чтобы посмотреть обстановку на месте, а выехать в этот день он туда не смог. Слишком много затратил времени на 8-ю стрелковую дивизию и чувствовал, что ему надо быть на своем командном пункте. Рубцов твердо решил выехать в Осовец ранним утром завтрашнего дня.

Визну генерал застал в сплошном огне. В наступающих сумерках казалось, что горят не какие-то отдельные строения, а пылает громадный, раскинувшийся на большой площади костер.

Рубцов понял, что командный пункт без него перенесен уже во второй эшелон штаба, в сосновую рощу за рекой, где находились радиостанции, транспорт снабжения и другие машины. И он приехал туда по обгоревшему, но вовремя потушенному, еще дымившемуся мосту. Через четверть часа был на месте.

Полковника А. М. Соколова он разыскал в штабном автобусе. Начальник штаба просматривал отпечатанную на машинке оперативную сводку первого дня войны.

Устало опустившись на сиденье, закурив, генерал при тусклом свете автобусного потолочного светильника внимательно прочитал сводку, мысленно сверяя верность изложения в оперсводке обстановки по дивизии Фомина с фактической, отмечая, что сведения излагаются с большим опозданием…

Не ожидая вопросов, начальник штаба первым заговорил о 2-й стрелковой дивизии:

— С Осовцом, товарищ генерал, связи нет, сведения приблизительны. Сужу по отрывочным данным. Известно, что Граево несколько раз переходило из рук в руки, сейчас бой идет за село Руда, что в одиннадцати километрах от Осовца. Крепость бомбит авиация. Батальоны, находившиеся на строительстве оборонительных сооружений на границе, заняли укрепления, несмотря на систематический обстрел артиллерией, стойко дерутся в полуокружении…

— Как связь со штабом армии? — нетерпеливо спросил Рубцов.

— Связь, Федор Дмитриевич, установить не смогли. Оперсводку собираюсь отправить с делегатом связи.

— Скажите, Александр Миронович, а полковник Пушкин вернулся из Белостока? — Голос генерала слегка дрогнул.

— Иван Иванович был у меня, ваша семья и семьи комсостава штаба корпуса отправлены. Побывал он и в штабе армии…

— Так. И каков же ответ командующего на мои просьбы о средствах прикрытия переправ?

— Начальник штаба генерал Ляпин заявил, что просьбы будут учтены, не сказав ничего конкретного.

— Александр Миронович, дайте, пожалуйста, бумагу.

Рубцов достал из нагрудного кармана кителя отточенный с обеих сторон комбинированный красно-синий карандаш, положив на колени поданную Соколовым папку, а на нее лист бумаги, размашисто написал:

«Тов. командующий.

Противник нахально бомбит переправы. У меня же нет средств ПВО. Имею сведения, что мой зенитартдивизион Вы оставили в Белостоке. Вторично прошу завтра с рассветом дать два звена истребителей для действий над районом переправ Визна и Стренькова Гура.

262-й КАП из-за неукомплектованности тракторами и автомашинами оставил в Красном Бору 12 орудий. Прошу оказать помощь.

Целый день бьемся, чтобы связаться с Вами, но безуспешно.

К-р 1 СК Рубцов»[12]

— Отправьте в пакете с оперсводкой, Александр Миронович!