Герои среди нас(сборник)

ОТЛИЧНЫЙ КАДР

На партизанской базе в селе Жихареве появился человек сугубо штатский. Среди рослых, плечистых спортсменов он выглядел маленьким и тщедушным. Ничего удивительного: истощенного и ослабевшего, его привезли из блокадного Ленинграда. И фамилия у человека была невеселая: Голод.

Первым сообщил новость балагур Валя Ермолаев.

- Ребята! - с притворным ужасом воскликнул он. - Доставайте неприкосновенный запас! К нам пришел Голод!

Кинооператор Наум Голод появился в отряде неспроста. У него было важное задание: запечатлеть на пленке партизанские будни.

К тому времени боевая слава отряда Дмитрия Косицина распространилась не только среди защитников Ленинграда, но и в тылу у врага. Немало фашистских эшелонов пустили спортсмены под откос, не один десяток машин с грузами и войсками обстреляли и взорвали на фронтовых дорогах, разгромили гитлеровские гарнизоны в деревнях и селах. Неведомо откуда в белых халатах появятся, нанесут короткий удар и тотчас скроются в ночи. Недаром фашисты прозвали партизан-лыжников белыми призраками, а за голову их командира назначили большую награду.

Партийные руководители героического города и советское командование решили показать защитникам Ленинграда, как живут и воюют лесгафтовцы.

Приезд кинооператора внес некоторое разнообразие в партизанскую жизнь. Занялись починкой своих гимнастерок, брили бороды, причесывались.

- Вы же партизаны, - умолял кинооператор, - зачем мне ваши великосветские проборы! Дайте мне настоящий партизанский типаж!

За неделю до выхода на задание Косицин вызвал в штабную землянку партизанского повара Васю.

- Вот тебе боевое задание, - сказал он, - откормить кинооператора. Через три дня чтобы он был у тебя как огурчик.

Володе Плечкову Дмитрий Иванович приказал:

- Научить кинооператора ходить на лыжах! Срок - неделя.

К счастью, кинооператор оказался способным учеником. С тяжелым рюкзаком за плечами он учился ходить широким, скользящим шагом по тяжелому, рыхлому снегу, поочередно отталкиваясь то одной, то другой палкой. А на хорошо накатанной лыжне Володя учил его скользить, одновременно работая обеими палками.

На ладонях у кинооператора появились волдыри, руки и ноги немилосердно болели, но он не роптал и не жаловался. К концу недели он мог пройти на лыжах без передышки два десятка километров. Косицин, присматривавшийся к нему, остался доволен.

- Теперь, - сказал он, пряча в усах улыбку, - можно и в поход. Кстати, у вас будет возможность сделать отличный кадр. Приказано вывести из строя железную дорогу, снабжающую фашистов под Ленинградом.

…Трое суток отряд на марше. Метет поземка, мороз. Голой рукой к автомату и не прикоснешься: кожа так и прилипает. Но мороз лыжникам не страшен. У каждого - теплое белье, шарф из верблюжьей шерсти, меховая диагоналевая куртка. Поверх всего - белый маскировочный костюм - куртка с капюшоном и брюки. Лыжная шапочка с длинным козырьком и наушниками придает партизанам вид гонщиков, вышедших на старт соревнований.

Цепочкой, след в след, движутся лыжники. На снегу - две узенькие, аккуратные полоски. Посторонний и не догадается, что здесь прошел целый отряд - два десятка человек.

В сутки преодолевали километров по пятьдесят. Для спортсмена это не так уж много, но если за спиной тяжелый рюкзак, а на шее автомат, то каждый километр покажется за два. Ночью шли, днем отдыхали. Разгребали снег, из веток сооружали шалаши, для маскировки припорашивали их снегом. В сторонке, в "рубке" из снега, располагался радист Михаил Васьковский, между двумя соснами натягивал антенну и надевал наушники.

Его то и дело теребили: что там Совинформбюро передает?

Над потертой у сгибов картой Дмитрий Косицин. Имя этого человека в мирные дни знали многие ленинградцы. Столпившись вдоль трассы велокросса, зрители всегда с нетерпением ждали, когда появится Дмитрий Косицин. На своем стальном коне он лихо преодолевал канавы, мог проехать по узкой перекладине, перекинутой через ручей, промчаться по косогору - там, где другие благоразумно сходят на землю и ведут машину за руль.

Рядом с командиром бывалые лыжники - спокойный, невозмутимый Владимир Шапошников и Борис Берман, бывший заведующий кафедрой лыжного спорта. Написанные им учебники помогли многим спортсменам познать все тонкости лыжной науки.

В шалашах весело потрескивают костры. Партизаны сушат ботинки. На ногах у них теплые войлочные чуни. Жаль только, что не всегда можно развести костер: повсюду рыскают каратели, а в небе нет-нет, да и прожужжит "рама".

Над костром на рогульках покачиваются закоптелые котелки, кипит снеговая вода. В нее бросают плитки пшенного концентрата.

Помешивая ложкой варево, бородатый партизан говорит:

- В меру посолено, в меру сварено, в меру остужено. Вот и нормально!

С прибаутками ставит котелок в снег. Партизаны обступают его, усаживаются поудобнее на хвойные ветки. Потом короткий настороженный сон. А в сумерках снова в путь.

Разведчики донесли: Варшавская железная дорога усиленно охраняется; в сторону фронта один за другим идут составы с войсками, танками, орудиями.

Косицин решает произвести взрыв у разъезда Дивенское. Там немцы менее всего ожидают появления партизан и не так бдительны.

К железной дороге подошли ночью, залегли в снег на опушке леса. Укрылись плащ-палаткой, тесно прижались друг к другу.

Сквозь ветки кустарника, запорошенного снегом, видно, как по насыпи прошагали две длинные фигуры, закутанные в башлыки.

Но вот они скрылись за поворотом, и партизаны, низко пригибаясь, подтащили к насыпи взрывчатку, быстро выкопали ножами ямки, заложили под рельсы пакеты.

На востоке медленно разгорается желтая полоска зари. Вдали послышался шум приближающегося поезда.

- Скорее, - торопит Косицин кинооператора, - сейчас начнется.

- Снимать нельзя, - говорит Голод, - света недостаточно.

Косицин отставляет взрывную машинку, с досадой говорит:

- И что за кинооператора к нам прислали! Света ему, видите ли, мало!

Поезд, громыхая колесами, скрылся за поворотом.

Снова томительные часы ожидания. Незаметно наступил серый зимний день. Часов в одиннадцать вдали раздался паровозный гудок. Подхватив аппарат, оператор побежал к насыпи, засуетился, отыскивая удобную для съемки точку.

Приближается поезд. Гремят на стыках колеса. Партизаны взяли автоматы на изготовку.

Через видоискатель оператор видит, как в кадр входит паровоз, затем два классных вагона. Возле окон офицеры. Они смеются и показывают пальцами на оператора: приняли за своего. Некоторые даже поправляют волосы, прихорашиваются. Им приятно попасть в кинохронику, которую вскоре увидит весь рейх. Диктор, вероятно, сообщит: "Герои вермахта на пути к Ленинграду".

В то мгновение, когда в видоискателе появилась платформа с ящиками и орудиями, грохнул взрыв. Из-под колес взметнулся огненный столб. Состав вздыбился, вагоны громоздятся друг на друга. Скрежет металла, треск пламени, вопли раненых смешались с залпами автоматов. Но оператор ничего этого не видит и не слышит. Стоя во весь рост, он снимает. Аппарат стынет на морозе. Подбегают двое партизан, дыханием отогревают его.

- Ты уж, братец, крути, - торопят они, - а то пропустишь самое интересное.

И оператор продолжает снимать - то ляжет, то прижмет аппарат к груди, стараясь, чтобы в кадр вошло все - и опрокинутый паровоз, и обломки вагонов, и скрученные рельсы. Чтобы лучше запечатлеть место взрыва, он хотел даже обойти его с другой стороны, но не успел. В небо взвилась ракета - сигнал к отходу.

Луговцев взвалил на плечи киноаппарат, вещевой мешок Голода, оружие и зашагал к опушке леса.

Кинокадры, снятые партизанским оператором, видели многие ленинградцы. Их смотрели в короткие часы отдыха и бойцы, сражавшиеся на подступах к городу. А в мирные дни их не раз видели по центральному телевидению и многие из нас, когда демонстрировался хроникальный фильм о боевых буднях партизанского отряда спортсменов-лесгафтовцев. Отличные кадры!