Жека 4

Глава 2. Поход в Универбыт

Утром воскресенья в гости пришёл брат. Без звонка и предупреждения. Это была первая связь с семьёй за последние несколько месяцев. Да как бы и не с августа, с путча, когда ходили с Серёгой за грибами. Родители же... С того момента, как мать выгнала Жеку после дипломирования, он забыл о существовании родителей. Как хотите — так живите! Будучи сам сторонником свободы, с большой лёгкостью давал её и всем вокруг. Хочешь общаться и дружить — окей, приходи, поговорим, чай-кофе попьём, поедим чего-нибудь, бухлишка выпьем, покурим. Не хочешь — не приходи. Поэтому так и отнёсся к семье: не хотите знаться — и хрен с вами, гуд бай.

Серёга тоже как-то понемногу отчалил от Жеки. И разница в возрасте сказывалась, и отношение к жизни в целом. У брата была своя компания, все пацаны и девчонки из простых, из заводчан и детей рабочих. Коммерческие дела им непривычны, и даже не то, что непривычны, этот молодняк оказался неспособен на последнее, решительное действие в них. На выстрел из огнестрела или удар финкой, если это нужно для дела. На таких лохах и наживались люди, подобные Жеке. Пока простые люди катали металл, рубали уголёк за гроши, Жека и его сотоварищи забирали себе их доходы и обедали в ресторане стерлядью и блинами с черной икрой. Такова жизнь... Хочешь подняться — поднимись. Не хочешь? Окей. Иди на завод.

Тяжёлая жизнь допекла и Жекиных родителей. Да так, что послали просить денег брата. Однако даже сейчас не смогли побороть в себе равнодушие и наплевательское отношение к старшему сыну. По идее, ну плохо тебе сейчас, финансовые неурядицы. Так ты сделай вид, что всё осознал. Смирись. Постарайся унять свой дурной колхозный нрав. Приди как человек, поговори. Скажи, что давай, сын, забудем всё и начнём с нового. Отказал бы Жека? Нет! Налил бы сто грамм отцу, угостил всех, как положено, в ресторан сводил. Посидели бы, посмеялись. И хоть знал бы Жека, что всё это лицемерие и ложь, где-то глубоко внутри себя всё-таки поверил бы, что теперь-то хорошо. Теперь-то всё как у людей.

Однако, когда всей многодетной семье жрать стало нечего, и кроме лапши с хлебом ничего не ели, они сами всё равно не пошли, а прислали Серого. «Иди денег у него возьми. Тебе он даст».

— Чё? Денег надо? — спросил Жека, наливая брату французский коньяк, и протягивая открытую пачку душистого «Данхилла».

— Надо, Жека, — согласился брат, осторожно пробуя дорогой коньяк, и закуривая дорогую сигарету. — Все ж на заводе работают. Деньги плохо платят. С задержками. Есть нечего, на проезд нету. Девчонки в школу без обеда ходят. Труба, короче. Займи, сколько сможешь.

Жека достал пару тысяч и дал брату.

— Если работать надумаешь, скажи. Я тебя или к себе в фирму, или на завод устрою. Даже по блатному графику. Работай в свободное время. Как захочешь, придёшь, как захочешь, уйдёшь.

— А кем к тебе, или на завод? — спросил Серый.

— А ты кем хотел бы? — Жека посмотрел в глаза брату. — Что ты умеешь?

— Ой, Жека... Да ну тебя нафиг! — обиженно отвернулся Серёга. — Ты начальник, и хоть кем можешь поставить. И зарплату нормальную платить.

— Я зарплату никому не плачу, — спокойно возразил Жека. — У меня люди деньги зарабатывают. Сколько хотят, столько и зарабатывают. Но для того, чтобы заработать, надо что-то уметь делать. Поэтому я и спрашиваю тебя сейчас, что ты умеешь делать. Кирпич умеешь класть? Нет? А раствор месить? Тоже нет? Дело открыть с нуля? Нет? Серёг, а кем я тебя возьму? Куда?

— Ладно, всё! — недовольный Серёга встал, и собрался уходить. — Жека, своим мог бы и помочь.

— Я и помогаю. Приходи, я приму тебя. Работай. Делай, что умеешь. Зарплатой не обижу, по-свойски платить буду. Или ты как хотел? Нихера не делать, а деньги получать? Как ты себе это представляешь? Не будет такого. Я не один в бизнесе. Компаньоны у меня спросят, чем твой Серёга занимается у нас? И что? Что я скажу? Мычать буду, что ты мой брательник и поэтому тебе бабло надо с общака отстёгивать? Ты взрослый пацан же. Так ни хера не делается! Решай сам. Сейчас мы столовую на бирже открываем. Работа будет вестись круглосуточно, в две смены. После учёбы приезжай, помогай, когда свободен. Всё равно по улице болтаешься. Устраивайся разнорабочим. Отмечать тебя по часовому графику будут и по сдельщине. Потом, как столовая откроется, работай грузчиком. Зарплату нормальную сделаю. Как на заводе.

— Ну уж нет! — возмутился Серёга. — Я в грузчики не нанимался!

— А что? Там не люди работают? Я тоже на заводе летом работал, когда меня батя туда воткнул. На кондитерской фабрике слесарил, делал всё подряд. Ничего. Привык. Привыкнешь и ты. Опыт появится с людьми работать.

— Так не пойдёт! — Серёга отрицательно мотнул головой, и ушёл.

Понятно, чего хотел — в силовую бригаду набивался. Думал прийти, и в офисе Славяна зависать, чаи гонять с коньяками, и бабки заколачивать, как ходили слухи по речке. Однако все, кто работал в бригаде, проходили жёсткий отбор сроком не менее года. Через личное знакомство проходили. В первую очередь на трудоспособность, решительность и адекватность. Можешь работать хоть где и хоть кем — иди в бригаду. Зато знали, что любой пацан из своих и компьютеры перетаскает, и мешки с сахаром, и рэкетира любого замочит, если надо будет. И беспределить при этом не будет. А тут тащить к себе в эту тесную компанию брата необстрелянного и не знающего, как деньги достаются, — нафиг бы надо. В решающий момент заартачится, вот как сейчас, и останется Жеке потом только перед пацанами извиняться и руками разводить на вопрос, кого ты нам подтянул. И если за себя Жека был готов ответить, то за других — нет. Отвечайте сами.

После ухода брата настроение было так себе. Ещё больше почувствовал долбанутость своей семейки. Вот живут же другие люди, всё у них пучком... Эти же сами сидят в говне, и вылезти даже попыток не делают. И Серёга по их же стопам, похоже, пошёл...

Невесёлые мысли развеял звонок в дверь. Открыл, а там... Сахариха. В рокерском обличии. Весна! Светка сбросила шубку ценою в «Жигули», на хранение в шкаф, и стала одеваться по-прежнему, молодёжно, дорого и стильно. Американская байкерская косуха, чёрные джинсы, байкерские высокие ботинки на платформе. Майка с надписью «Metallica», приподнимаемая тугими грудями. Волосы, распущенные по плечам и перехваченные чёрным налобным платком с черепами и костями.

— Тук-тук, я твой друг! — хихикнула Сахариха, постучав по косяку двери тонким кулачком. — Пойдём в Универбыт сгоняем, кассеты посмотрим с новым музлом.

— Ну пошли! — согласился Жека. — Заходи, чё стоять будешь?

— Ну... Мне неохота эти коцы снимать! — возразила Сахариха. — Ты же быстро оденешься, да?

— Свет, ну заходи, хоть кофе попьём!

— Ладно! — снизошла Сахариха. — Щас.

Бросив куртку на пол, как хозяйка, прошла в квартиру.

— У тебя тут порядок бы навести, — оглядываясь по сторонам, сказала Светка, заваливаясь на диван. — Как-то не прибрано всё.

— Так занят постоянно! — возразил Жека, вслед за подружкой осмотрев свою берлогу. Особо ничего такого. Так... Кое-где прибраться, кое-где пыль протереть.

— Ты где свой шмот стираешь? — вдруг спросила Сахариха, глядя на одевающегося Жеку.

— Иногда сам. Крупное в прачечную отвожу раз в неделю, — смущённо ответил Жека, ногой запихивая носки и трусы под диван. — А чё? Заняться хочешь?

— Хм... И чем ты мне будешь платить? — нагло спросила Сахариха, удобно укладываясь на подушку, и закидывая руки за голову, а ноги одна на другую.

— А тем, чем и всегда! — Жека прыгнул к вольготно расположившейся на диване Сахарихе, и сжал её в объятиях. Тут же последовал визг и писк, постепенно переросшие в страстные поцелуи...

— Ну чё? За музлом-то пойдём? — спросила Сахариха через полчаса, надевая трусики.

До Универбыта решили прогуляться пешком — погода позволяла. Весна вовсю вступила в свои права. И называлась она «весна света». На солнце пригревало неслабо, таял снег и валились сосульки с крыш. На теневой же стороне домов пока ещё царил холод. Идёшь по растаявшему, по лужам, через пять метров поскальзываешься на льду. Но всё равно... Появилось в душе неясное томление и желание чего-то хорошего...

Люди на улицах воспряли. Последние финансовые неурядицы воспринимали уже даже с каким-то юмором и иронией. По телику постоянно показывали советы, как прожить в это непростое время. И советы были от идиотских, типа завести кур в квартире или держать свинью на балконе, до вполне здравых. Например, как начать свой бизнес. Именно в это время можно было уже начать зарабатывать даже по мелочам.

Рынок ещё не устаканился. Цены разные. Мало оптовых баз. Все предприниматели вели поставки продукции единолично, закупаясь кто где, и цены даже в соседних магазинах могли значительно разниться.

На днях ещё Митяй рассказывал со смехом, как решили съездить на дачу к знакомому пацану, купили ящик пива в полугосударственном магазине. Поставили ящик прямо на снег у стоянки, и, пока один пошёл ловить бомбилу, сначала один мужик подошёл и спросил, почём пиво, потом другой. Они подумали, что вот именно тут, посреди улицы, пацаны стали торговать пивом. Короче, за 10 минут Митяй распродал ящик, сбегал, купил ещё один, а маржи, наколоченной за несколько минут, хватило ещё на бутылку водки. Коммерсантом мог стать любой. У каждого магазина был стихийный рынок, где продавали всё. От картошки до спортивных костюмов из Турции.

«Универбыт» так вообще превратился в громадный базар, хотя в советское время назначение его было иным. Большое четырёхэтажное здание в центре города, недалеко от речки, построенное в конце 70-х, должно было служить для полного бытового обслуживания трудящихся. На первом этаже располагались парикмахерские, модное кафе «Зодиак», парфюмерный магазин, мастерская по изготовлению ключей и два больших магазина, торгующих обувью и одеждой, произведенной непосредственно мастерами «Универбыта» в государственных ателье. На втором и третьем этаже находились сами эти ателье. Мастерские по ремонту шуб и обуви, салон свадебных платьев, ювелирный магазин, переплётная мастерская, мастерская по ремонту игрушек, мастерская по ремонту мебели и ещё масса подобных заведений. Здание было громадным, и до 4-го этажа никто не доходил. Но там было то же самое. Даже магазин сантехники и стройматериалов, запихнутый советскими проектировщиками в самую глубь 4-го этажа, откуда покупатели, чертыхаясь, тащили вниз по лестницам мешки с цементом, унитазы и ванны. И так же чертыхались грузчики, затаскивая всё это на верхотуру. СССР фореве!

В годы перестройки «Универбыт» стал ещё и местом окультуривания населения. Причём весьма двусмысленного окультуривания. Были открыты два видеосалона, студии звукозаписи, ночной бар со стриптизом и первый в городе секс-шоп. Советские люди после открытия границ и наступления эпохи вседозволенности пустились во все тяжкие, словно наверстывая всё непотребство капитализма, которого были лишены при коммунистах. Вот и секс-шоп открылся. Причём денег на приличное помещение у владельцев не было, арендовали прилавок практически в проходе у главной двери, рядом с мужской парикмахерской. И теперь советские люди, проходящие мимо, волей-неволей глазели на разноцветные искусственные члены, вагинальную смазку и резиновых баб, висящих на гвоздике.

Плевались старые коммунисты, хихикали дети, быстро протаскиваемые за руку матерями, с интересом косилась молодёжь. Останавливались и начинали махать авоськами и костылями бабки в платочках и бежевых плащах, костеря и продавца, и всех, кто разрешил это непотребство, и Ельцина с Чубайсом до кучи.

Одна Сахариха реагировала показательно. Увидев искусственные члены, она начинала ржать, как ненормальная, показывая Жеке пальцем на них.

— Смотри! А вон тот с усиками. Ха-ха-ха! А тот вон чёрный как у негра! Ха-ха-ха! Вон тот бы попробовать!

Привыкшая без стеснения выражать свои чувства, не обращая внимания ни на кого, она смеялась так, что продавцу секс-шопа становилось неловко. Прохожие и сами начинали невольно улыбаться, услышав такое безудержное веселье. Одному Жеке было неловко.

— Свет... Ну ты чё? Пошли уже! — Жека дёргал подружку за рукав, стараясь оттащить её от источника веселья. Но это ему не удавалось с первой попытки.

— А вон на том даже вены видать! Ха-ха-ха!

Махнув рукой, Жека отошёл в сторону, принявшись разглядывать, что тут нового. А новое встречалось с каждым заходом сюда. Одни магазины пропадали, другие появлялись, особенно на первом этаже. Видеосалон, кафе, лавчонки — целый торгово-развлекательный центр! Справа, в конце коридора, и находилась лучшая студия звукозаписи. Писали там на чистые или БУшные кассеты. На прилавке лежала большая тетрадь, где от руки написан огромный список, что из музла есть в наличии. Глаза поломаешь, пока пролистаешь. А если ещё и несколько человек смотрят по очереди... Но Жека не это смотрел. Рядом, на столе, корешками вверх, лежало рядами огромное количество кассет. От российских до импортных. Российские стоили уже 50 рублей, а японские — от 80 до 100. Доллар стремительно шёл вверх, и продавцы повышали цены заранее, не желая торговать в убыток.

Через несколько минут в глазах начало рябить от мелкого шрифта на корешках кассет. Но всё-таки выбрал себе новые группы «Snap!» и «2 Unlimited», и последний альбом «Сектора Газа». Сахариха купила «Ace of Base».

— У нас девчонки говорили — классная группа, — уверяла она.

После сходили в кафе «Зодиак», в котором недавно сделали крутой ремонт и обновили интерьер. И если в «Универбыте» народу не протолкнуться, то здесь царили тишина, покой и медленная качественная музыка. Праздно пошататься и поглазеть в магазинах на недоступные вещи желающих было много, а вот оставить половину месячной зарплаты в кафе — нет.

Заказали салаты, мясо на гриле и бутылку белого вина. Пока ждали, пока принесут заказанное, осмотрелись. Интерьер и в самом деле крут. Окна прикрывали бордовые портьеры, отгораживая уютный мирок от неприглядной улицы. Красные стены разрисованы абстрактными белыми фигурами, что казалось, будто это картины каких-то авангардистов. Белая плитка пола чередовалась с красной. Столы белые, но стулья к ним с красной набивкой.

— Неплохо тут, — заметил Жека. — Вот на что надо ориентироваться, если открываешь заведение. Даже завидно стало. Вложились люди. В первую очередь, головой.

— Ты думаешь, кафе в Еловке хуже? — спросила Сахариха, поковыривая вилкой куриный салат.

— Не хуже, — не согласился Жека. — Оно другое. Мы сделали ставку на современность. На культуру обслуживания, широкое меню, качественные блюда. И это сыграло тогда, в то время. Потому что люди ничего лучше не видели, кроме совкового общепита. А сейчас есть из чего выбирать. Вот тебе живой пример.

— Есть из чего выбирать, если бы твоё кафе рядом с этим стояло, — заметила Сахариха. — И они были бы прямые конкуренты. А так... Конкурентов у тебя там нет в радиусе нескольких километров. Что переживать-то? Твоё заведение в первую очередь предназначено, чтоб кормить людей. И оно с этим прекрасно справляется. Не гноби себя понапрасну, Жекич.

— Сейчас мы открываем столовую в бирже, и я хочу уже сделать по-другому, чтобы людям запоминалось, — заметил Жека, подняв бокал с белым вином, и протянув над столом. — Чок-чок!

— Чоки-чоки! — рассмеялась Сахариха, и чуть слышно звякнула своим бокалом о Жекин. — За всё хорошее! И за твою столовую!

Жека смотрел на Светку и думал: «Вот сидит же нормально. Разговаривает вполне здраво, разумно, никаких закидонов. Почему не всегда так?»

Пообедав, вышли на улицу.

— Ну чё? К тебе или ко мне? — спросил Жека, и пожалел. Сейчас ведь скажет, пошли к тебе убираться.

Так и получилось.

— Конечно к тебе! — удивлённо ответила Сахариха, глянув на Жеку снизу вверх. — Убираться будем. Как можно жить в таком свинарнике? Вернее, ты будешь убираться. А я покажу как.

Мда... Вечер обещал стать интересным...