Жека 4

Глава 4. Московские бандиты

Минут двадцать ехали по вечернему городу до продуктовой базы, и когда добрались, уже смеркаться начало. Освещения нет даже на центральных улицах, не говоря уже про частную тьмутаракань. Славян свернул с трассы и покатил по разбитой дороге, освещая темноту фарами машины. Вокруг дороги грязный снег, оттаивающий мусор, деревья, кусты, всякая дрянь. У этой базы Жека и завалил полтора года назад рэкетира, вымогавшего водку, когда хоронили деда. База к этому времени сдулась, и забрали её по дешёвке гости с юга. Летом и осенью приезжали сюда вереницы фур из Таджикистана и Узбекистана, гружёные овощами и фруктами. Зимой и весной фруктов не было, поэтому база работала частично, только те склады, которые были в аренде. Проезжая мимо ворот, Жека заметил две машины, стоявшие у сторожки.

— Охрана что ли? Или крыша?

— Не крыша... — покачал головой Графин. — Уже ихние ухорезы перебираются сюда. У них там гражданская война назревает. Так что сейчас и этих беспредельщиков добавится.

— Добавится, значит, убавим! — Кот проводил взглядом тачки. — Они тут скоро всё оккупируют, в этой краянке.

Добрались до частного сектора, и остановились, чуть не доезжая до нужного дома. Пора...

Чем отличается частный сектор в жопе мира от центра города? Правильно. Темнотой и собачьим лаем. Казалось, собаки везде. Их гавканье почти не смолкало и доносилось то оттуда, то отсюда, то со всех сторон сразу. Собаки реагировали на всё: на шум проезжавших машин, человеческие шаги, пьяные вопли, на лай других собак.

Оглядываясь по сторонам, пацаны подошли к калитке. Забор и в самом деле, как говорил Графин, обит старым кровельным железом, чтоб летом наркоманы и алкашня не пролазили внутрь усадьбы и не воровали всё подряд. Причём так было не только на этом участке, а во всей округе. С одной стороны, для хозяев плюс — вероятность воровства значительно уменьшалась. С другой стороны, минус — не видно, если кто-то к тебе придёт. Для того чтоб знать, что кто-то ломится в ограду, у каждой калитки ставили кнопку звонка. Придёт алкаш к цыге за палёной водярой или торчок за хмурым, позвонит в калитку, и к ней подойдёт хозяин дома. Через круглую прорезь в железе калитки примет деньги и сунет страждущему либо пузырь, либо чек.

Время сумрачное — ещё не ночь, а поздний вечер. Но ещё видно округу. Так пришлось бы бултыхаться в темноте.

— Бляха муха, фонари надо было взять. Скоро ничё не увидишь! — негромко сказал Кот.

— Ты собираешься тут всю ночь торчать? — возразил Славян. — Открывай эту халабуду! Сделаем по-быстрому дело и домой. И да, пацаны... Будет возможность, хоть одного в живых оставьте. Допросить надо. Кто, откуда, погоняло босса. Успели ли отзвониться.

Калитку в этой усадьбе закрывал врезной замок, закрытый изнутри. Странно. Хозяева не ограничились простой щеколдой, какую обычно ставили в этом случае. Однако Кот, поковырявшись, отворил замок. Калитка, чуть скрипнув, отворилась. К дому вела дорожка, расчищенная от снега. Сбоку в сугробе притулилась занесённая подтаявшим снегом пустая собачья будка. В доме в одном окне горел слабый мерцающий свет — похоже, в зале смотрели телевизор.

Славян первый зашёл на крыльцо веранды, ступая тихо, как мог. Красться приходилось осторожно — доски скрипели и могли выдать, что кто-то хочет зайти внутрь. Входная дверь, как и ожидалось, оказалась не закрыта — в деревнях привыкли не запирать дверь в дом, если закрыта калитка. В туалет побежишь посреди ночи, если приспичит и нет времени возиться с замками. Да и кого опасаться троим здоровенным лбам... Разве что Жеки с командой ликвидаторов...

Славян толкнул дверь и зашёл на ещё одну веранду, где, похоже, обедали летом: в полумраке виден стол и скамьи вокруг, отключённый холодильник в углу с металлической хлебницей на нём. Тут же за первой дверью прямо напротив была вторая, внутрь дома, обитая старым одеялом и войлоком, чтобы не пропускать холод. Ногой долбанув по ней, Славян со стволом в руке вошёл в прихожку, за ним Графин и Кот. Следом Жека. Пахнуло теплом от протопившейся печки, нос учуял запах еды, алкоголя и густой табачный дым. Бандиты пили. А пить опасно, если тебя выцепляют конкуренты...

Посреди зала был накрыт стол, наполовину пустой. Остатки роскоши в виде пустых тарелок и полупустых бутылок с бухлом стояли на нём, указывая, что совсем недавно здесь был пир. В углу импортный телевизор показывал боевик с видеомагнитофона. Блин! Это же новый боевик с Жан-Клодом Ван Даммом и Дольфом Лундгреном! «Универсальный солдат!» Про него до фига писали в газетах, что два именитых актёра сошлись в одном фильме.

На диване зависали два пьяных бандита, гогоча и матерно выражаясь. Ещё один, полуразвалясь жирным брюхом, спал в кресле.

— Вы кто, суки? — крикнул один, тощий, но жилистый парнишка в адидасовской майке, сделав попытку подняться с дивана, но Славян зарядил ему ногой в фанеру, и тот, коротко вздохнув, присел обратно. Графин рукояткой пистолета дал по голове второму, сидевшему на диване, и тот тоже отъехал, несмотря на здоровое телосложение. И бил-то не сказать, что сильно. Видать, пьяные были. Третий, лежащий в кресле, так и не очухался. Это был тот, кого избил сегодня днём Жека. Наверное, напился с горя.

— Осмотри дом, — распорядился Жека, дав указание Коту. — Может, ещё кто тут зависает. А вы свяжите этих. Вон, верёвка бельевая висит.

Сам зажёг свет и прошёлся по комнате. Обстановочка, как после какой-то бабки или деда. Старый шифоньер со всяким барахлом. Старинный диван и кресла, обитые красным жаккардом, и с деревянными ручками. Колченогий круглый стол посреди зала с бухлом и закуской.

Пока бандиты были в отрубе, быстро обыскали зал. Нашли и оружие — пару стволов и выкидуху.

— На поезде походу сюда приехали, — заметил Славян. — На самолёт хрен бы пушку протащили.

— У них по-любому документы должны быть, без них и на поезд билеты не продадут, — отозвался Жека, копаясь в ворохе бумаг на шифоньере. А было тут много чего. Свидетельства о приватизации, свидетельства на право собственности, договора купли-продажи. Всё на небольшие предприятия вроде хлебопекарен, автосервисов, спортивных клубов, сельскохозяйственных кооперативов. Нашлись и паспорта. Их Жека сунул себе в карман куртки.

— Во! — заржал Графин, ковырявшийся в шифоньере и нарывший в груде постельного белья пакет с деньгами. — Одни тысячные и много!

— Ну вот. Не зря смотылялись, — сказал Славян. — Бумаги на отжатые киндейки куда денем?

— Себе возьмём, потом изучим, — велел Жека. — Это не наше мутилово. Мы не знаем, чё за дела они творили, и как им всё это досталось. Может, за ними мокрый след тянется. А! Ну-ка ну-ка, это чё?

Жека углядел по названию фирмы договор о купле-продаже фирмы «Сибирь Аудит», а также регистрацию права собственности на некоего Салматова Артура Николаевича, жителя города Видное Московской области. Жека прочитал имя и недоумённо уставился на братву.

— Москвич. Точнее, Подмосковье. И даже адрес спалили. Улица Индустриальная.

— Знаю этого по слухам! — кивнул головой Графин. — Салмат погоняло. Московский авторитет из новых. Большой человек. По ходу, решил наш город окучивать. Заслал своих шестёрок. По ходу, сначала аудиторскую фирму отжали, потом уже с её помощью стали дирбанить всё, что есть.

— Нихера себе, — присвистнул Жека. — А Сахар старший знает? Или так... Решили по-тихому насрать на его территории?

— Может и по-тихому, а может, и по громкому, сказали, не рыпайся, а то замочим жену и дочь.

— Да ну! — рассмеялся Жека. — На Иваныча такие фортели не пройдут. Уж поверьте мне! У него целая мафия с Хромовым и гэбэшником. Не, ребята, вот в это я точно не поверю, насколько я знаю «тестя». Он же вояка бывший, тем более отмороженный. Да ему даже на Сахариху и на Елену Сергеевну насрать. Если его к стенке прижмут, сам их грохнет, чтоб не мучились и не было повода на себя давить. Вы что? Да он по крови, как по бульвару пройдёт — всё похер.

— Значит, внатуре тихушники, — сказал Графин. — Интересно, что сделает Иваныч, когда узнает, что в его городе насрали.

— Сходняк соберут, и там перетрут, — заявил Жека. — Надо этих пока допросить.

— Если удастся допросить, — заметил Графин, и побил одного из вырубленных по щеке. — Эй ты! Хватит спать, падла! Вставай! Не на курорте!

Связанные бандиты кое-как очухались, и осознав своё незавидное положение, стали брыкаться, стараясь вырваться. Однако, как и ожидалось, ничего не получилось.

— Чё надо? — спросил тощий, с ненавистью глядя на Жеку. — Кранты вам, падлы конченые. Вы на кого наехали, суки?

— На тебя наехали, — пожал плечами Жека. — После того, как ты на нас наехал.

Тощий опять стал выкрикивать оскорбления, но Жека кивнул головой, глядя на Славяна. Тот схватил тощего за шею, приставил к шее нож, чуть надавив на него.

— Говори, сука, кто вас послал? Ещё будут?

— Хахаха! — заржал тощий. — Да пошли вы нахер, твари...

— Этот бесполезен! — заявил Жека. — Колумбийский галстук ему, и в подпол.

Славян перерезал тощему горло, невзирая на его протесты и извинения, потом вместе с Графином подхватил дёргающееся тело, подтащил к подполу посреди кухни. Пока парни открывали дверцу, чтобы сбросить тело, Жека подошёл к второму, сидевшему на диване и уже пришедшему в себя.

— Ну чё? Ты тоже как партизан молчать будешь?

— Что ты хочешь узнать? — пьяно икая, спросил здоровяк в адидасовской спортивке. — Вы нахера Генку грохнули?

— Кто вас послал, и с какой целью? Вопросы простые.

— Салмат послал. Знаешь такого? Сказал, город к рукам прибрать. Что у него всё схвачено там.

— Позвонить успели, что перевернули вашего?

— А ты как думаешь? — захохотал бандит. — Первым же делом. Кранты вам. Салмат сюда всю бригаду пошлёт. Чё? Ссыш, падла?

— Ясно. Ну что, дружище... Говно из тебя полезло... Пора и тебе в картофельную яму, — сказал Жека, и распорядился. — Свяжите их получше, кляп в рот, и тоже в подпол. Оставим в живых. Пусть благодарят.

Двух оставшихся в живых бандитов крепко связали, бросили вниз на картошку в подпол. Жека глянул вниз. Яма там совсем небольшая была, и двое живых бандитов, скрючившись, лежали на трупе, дёргаясь и пытаясь освободиться. Они что-то пытались кричать, наверное, просили пощадить их, потому что поняли, какая участь их ждёт.

— Закрывайте подпол, и заколотите гвоздями, — велел Жека.

Пацаны нашли в кладовке молоток, большие гвозди и намертво забили ими люк вниз. Потом прислушались. Лишь только едва слышимые звуки, похожие на шуршание мышей, доносились из подпола. Бандиты даже кричать не могли.

— Ну всё, — невозмутимо сказал Жека. — В живых мы их оставили, отпустили с миром. Одного только прибрали, да и то за грубость и наглый неадекватный базар. Поехали до хаты.

Участь бандитов, оставленных заколоченными в подполье вместе с трупом тощего, была, конечно, незавидна. Лежать в темноте, слыша шуршание мышей, и чувствовать, как гаснет печка и холод становится всё ощутимее. Ну что сказать... Парни знали, на что шли. Что итог мог быть таким. Наверное, сейчас они думали, что лучше уж присесть в зону на десяток лет.

Пока Жека с бригадой ковырялись в доме, к тачке, припаркованной у забора, уже стянулись какие-то говнодавы, притащили доски и домкрат, хотели колёса снимать. Пацаны разогнали их, накостыляв по шее для профилактики, сели и поехали назад. Мотор ещё не успел остыть. Сколько ковырялись? Да не больше 20 минут.

— Салмат других походу пошлёт, — заметил Славян, выруливая на шоссе.

— Надо Иванычу сказать, — ответил Жека. — Скажем, наехали на нас, и мы отбились. Нихера он не сделает. А по понятиям Салмату ответить придётся. Скрывать эту херню от Сахара — дело неразумное. Он может прознать и так, если кипиш начнётся по отжатым фирмам. Там и суды могут быть, и заявы в ментовку и прокуратуру. Нам ни к чему это всё. Отдадим бумаги и займёмся своим делом. Нам с Салматом тягаться, может быть, не под силу. Пусть большие люди займутся этим.

— Чё делать? — спросил Славян.

— Поехали сейчас к нему, в «Абрикосовый», сразу отдадим бумаги и побазарим. Машина есть, а то когда там соберёмся ещё... Дело безотлагательное.

Пацаны переглянулись. Если для Жеки ездить к смотрящему было как воды попить, то пацаны опасались. В последнее время авторитет Иваныча в преступной среде поднялся до небес.

— Ладно. Погнали, — согласился Славян. — Держать эти бумаги у себя нахрен надо.

— Пацаны, а не проще эту лабуду выбросить нахер? — подал голос Кот. — Чую я, проблем за ней дохера и больше. Так не узнатый, не вор. А иначе уже Иваныч будет в курсе наших дел. Стрёмно это.

— Стрёмно, — согласился Жека. — Но деваться некуда. Был бы Салмат здешний, мы бы разобрались. Там мы разобраться не можем — не наша поляна. Но Иваныч разобраться может и там. На крайняк предъяву кинуть. А чё таиться? Ждать, что следующий раз он 10 человек пошлёт? Нас ему слили уже.

— Не боишься, что эти, в подполье, освободятся? — спросил Славян.

— Невозможно, — покачал головой Графин. — Яма там маленькая. В скрюченном положении руки-ноги быстро затекут. Потом надышат углекислоту и задохнутся. А на следующий день холодно будет. Если в течение дня их никто не освободит, им кранты. А им ведь ещё надо из подпола выбраться, а там доски гвоздями на 150 приколочены. Проще было их грохнуть, конечно, но шеф, вишь, как рассудил.

— Да, я так рассудил! — важно ответил Жека. — О нас и так у братвы репутация, что мы беспредельщики, и трупы валим вокруг себя. Вот. Решил оставить в живых. И опять вам неладно.

Тут все заржали конечно, настолько смешно это Жека сказал, с дутым пафосом.

Пока ехали, стало совсем темно. На улицах города никого, как будто какая-то территория тьмы. Да и то верно, куда ходить, когда прямо в родном подъезде могут избить и шапку с курткой снять. Очень непросто приходилось тем, кто работал допоздна или на работу в ночь. Считалось уже, добрался без приключений — значит, хорошо день прошёл. У кого были деньги, ездили на своих машинах или на такси. У кого не было — передвигались с опаской.

Лишь у вокзала площадь была освещена, и ходил туда-сюда народ. Поезда отправлялись и приходили круглосуточно. Здесь даже ночью не стихала жизнь. Жека случайно посмотрел на «Гудок» и вдруг подумал, что Иваныч мог быть там. А даже если и нет, какая разница, можно перекусить и выпить.

— Поехали в «Гудок», — сказал Жека.

— О! Вот это дело! — оживились все. — В ресторан самое то таким вечерком.

Славян подрулил к служебному въезду и остановился перед шлагбаумом. Здесь пространство ярко освещено прожекторами со всех сторон, чтобы видеть въезжавших. К машине подошёл незнакомый амбал в «варёнках» и кожанке, внимательно оглядел сидящих, потом постучал по переднему пассажирскому стеклу, безошибочно в Жеке узнав главного. Жека приспустил стекло.

— Кто такие? Как погоняло?

— Меня Соловей все кличут, — медленно сказал Жека. — А это мои кореша.

Амбал пожал плечами, и пошёл прочь, в сторожку, узнавать, можно им проезжать или нет.

— Суки, ещё и пускать не хотят, — возмутился Кот.

— Братан, уймись! — возразил Славян. — Это служебный въезд для своих людей. Сюда только авторитетов, воров, и мусоров пускают. Если тебе дадут мандат на проезд сюда — значит, ты в высшей лиге, брат. Видишь, даже у Соловья нет сюда хода на автомате.

Но качок отсутствовал недолго. Подойдя к шлагбауму, открыл его и махнул рукой, призывая въезжать.

Вечер в «Гудке» почти всей толпой — это что-то новенькое.