Жека 4

Глава 22. Крупный подгон от директора комбината

— Нифига себе тачилы! — заметил Жека. — Кто-то блатной приехал.

— Какой блатной? — рассмеялась Марина. — Тойота наша с Лёшкой, а на БМВ Славка же приехал.

— Да ты что! — удивился Жека. — А мне даже не похвастался, что крутое корыто купил.

Через несколько минут с осмотра возвратились Славян с Володаровым, и Марина позвала их в кафе угостить новыми блюдами.

—Я решила понемногу мировую кухню осваивать, — заявила она. — Ассортимент надо расширять, привлекать новых клиентов.

— И как новая кухня осваивается? — поинтересовался Жека.

— Плоховато, — призналась Марина. — При готовке этих блюд подразумевается, что овощи свежие весь год в продаже есть, хотя бы помидоры и болгарский перец. Наличие морепродуктов: рыбы, моллюсков, креветок. В наших условиях многое только из-за этого не приготовить. Но я консервированные овощи попробовала использовать. А вместо свежих помидоров — таджикскую томатную пасту. Пойдёмте попробуем два новых блюда. Паэлья — томатный суп с овощами, и на второе — рис по-кубински. Всё это — испанская национальная кухня.

Сели за отдельный столик, через пять минут официант принёс горячую еду.

— Неплохо, — похвалил Жека. — Очень вкусно, и необычно. Должно пользоваться спросом.

Пока ели, договорились о строительстве цеха полуфабрикатов, потом Жека со Славяном вышли покурить.

— Это чё, твой тарантас? — кивнул Жека на БМВ.

— Мой, — смущённо ответил Славян. — Прикупил вот по случаю в фирмёшке одной. Каждый день объявления просматривал, искал что-то подходящее, или новое, или с небольшим пробегом, чтоб в ремонт не вваливаться. Хотя, говорят, у нас уже ремонтируют их, но запчасти замучаешься ждать. Машине три года, из Германии в контейнере привезли. 30 тысяч долларов. По мне, так нормально. И состояние хорошее, и цена приемлемая, да и в городе они уже есть, не один буду рассекать.

— Ясненько, — ответил Жека. — Ну чё, я завтра отчаливаю, в 12 часов самолёт. В Москве пробудем дня три. Графину позвони, чтоб готовился к операции. Завтра я найду его. Как у него гостиница называется, где он приземлился?

— Гостиница Видная, на проспекте Ленинского комсомола. Там и найдёшь его. Сейчас он всё разведал там. Сидит скучает. Мог бы и один попробовать, но договор дороже денег.

— И правильно, — согласился Жека. — Как договаривались, так и сделаем. Ну а напоследок... Я не знаю, сколько мы в Германии пробудем. Я надеюсь, на всё про всё не больше недели уйдёт, но может и больше. Придётся тебе сразу за тремя предприятиями следить, директорствовать. Особенно за металлургической темой. Там электроника из Японии сейчас в дороге. Надо будет встретить, и оставить у нас на компьютерном складе. Если не войдёт — в помещение магазина затарить, и в кабинет Светки. Если и туда не войдёт — вези к себе в офис. Эта электроника для реализации рабочим под зарплату. Семёныч по контракту нам за неё опять металл накатает, уже на апрель.

— Всю на склад затаривать? — спросил Славян.

— Ну, если надо кому из своих, оставь себе, сколько надо, — разрешил Жека. — Но у неё качество средненькое, и фирмы неизвестные в России: «Фунаи» и «Супра». Можно на пробу себе оставить. Телик с видаком я, пожалуй, возьму, погоняю, посмотрю, как оно, стоит ли ещё заказывать. Это первая партия, пробная. Посмотрим, как дело пойдёт. Если пойдёт хорошо, второй раз закажем уже больше. Ну... Вроде всё, братан. Инженера довези, пожалуйста, до конторы.

— А ты куда? — спросил Славян.

— К любимой поеду, куда ж ещё, — засмеялся Жека. — Попрощаться перед отбытием в загранкомандировку.

— Ну ладно, давай, до встречи. Удачи тебе, — Славян крепко пожал руку на прощание, и Жека пошёл к своей машине, по пути махнув рукой Марине и Володарову, увидевшим его в окне кафе.

Перед тем, как выехать на трассу, увидел Сахарову вишнёвую «девятку» — как раз, наверное, Сахариху везли со школы. Жека повернул направо и последовал за ней. Точно — машина свернула на Абрикосовый. Подъехал как раз, когда Светка выходила из машины с пакетом и сумкой. Увидев Жеку, обрадовалась.

— Уиии! — завизжала Сахариха и побежала к джипу Жеки, побросав на ходу и сумку, и пакет. Жека вышел, и она, не обращая внимания на охранников — дюжих парней в спортивках, бросилась на него, обхватив руками, и принялась бешено целоваться.

Было два варианта реагирования на такое проявление искренних чувств: либо последовать им, либо отстраниться, что конечно, вызвало бы обиду у Сахарихи. Поэтому Жека внутренне усмехнулся и выбрал первый вариант реагирования: с наслаждением засосал свежие Светкины губы. Но всё-таки через минуту яростного лобызания спустил её на землю.

— Ну ладно, Свет, чего уж там... Пошли в дом, встретила ты хорошо. Надеюсь на продолжение. Давай сначала машину загоним во двор, чтоб на дороге не стояла.

— Давай загоним! — восторженно согласилась Сахариха. — Чур, я буду загонять!

— Свет... — не нашёлся, что сказать Жека, глядя на трёхметровый проём в ограде, куда с поселковой улицы надо было поворачивать под углом в 90 градусов. — Я, конечно... Не сомневаюсь в твоих водительских способностях, но ты же один раз только за рулём была, да и то по прямой ехала.

— А с чего ты взял, что только один раз? — обиделась Сахариха. — Мне папа часто порулить давал, когда мы ездили сюда вместе. А иногда специально тут по полям катались. Я, может, ещё лучше тебя на машине умею ездить!

— Ну ладно... Давай, попробуй, — скрепя сердце, согласился Жека. — Только осторожно!

Пока говорил, Сахариха, завизжав от восторга, запрыгнула на водительское сиденье, но кресло и руль были отрегулированы под Жеку, и она не могла достать ногами педали. Увидев, что все попытки бесплодны, вздохнула и вышла из машины.

— Тут регулировать под меня надо, но зачем тебе это, — печально сказала она. — Не стоит на пару секунд перестраивать всё. Это было бы нерационально. Давай, заезжай ты. Потом, когда-нибудь, вечером погоняем по полям.

Сахариха терпеливо дождалась, пока Жека заедет в обширный двор, потом первая зашла в дом, просто толкнув стеклянную дверь.

— У вас чё, не заперто? — удивился Жека.

— У нас тут по меньшей мере пять человек постоянно живут, — удивлённо ответила Сахариха. — Три охранника, горничная и дворецкий. Зачем закрывать?

— Ясно, не подумал, — признался Жека. — А я-то хотел с тобой...

Тут он замялся, вдруг застеснявшись, что именно хотел с ней, но Сахариха звонко рассмеялась, и потащила его за руку к бассейну.

— Тебе никто не помешает сделать то, что хотел! Но сначала давай окунёмся. Смоем пыль дорог, так сказать...

— Свет, ну неловко как-то... — пробовал отнекиваться Жека. — Вдруг придёт кто-то...

— Когда я приезжаю со школы, сюда не заходит никто, — опять рассмеялась Сахариха. — Таков уговор с предками. Сама себе жрать готовлю, сама себе хозяйка. Ну же, Жека, не ссы! Давай, скидывай шмот!

Сахариха разделась догола и сиганула в бассейн, подняв кучу брызг и залив Жеку с ног до головы. Теперь точно придётся лезть в воду... Жека разделся и хотел осторожно спуститься в бассейн по лестнице, но Сахариха, хихикнув, схватила его за ногу и стащила вниз.

— Я руссааалкааа, и сейчас тебя... ммм... — Не нашлась, что сказать, и замолкла, лукаво глядя зелёными глазами через потемневшие пряди светлых волос. Крупные пухлые розовые соски вызывающе торчали над водой, как будто укоряя: ну что же ты, мачо, застыл в ожидании? Где страстные поцелуи?

— И что ты сделаешь, русалка? Сиськами меня заборешь? — засмеялся Жека и обхватил Сахариху, прижав к себе крепко и в то же время нежно. — И ничего ты мне не сделаешь. А вот я тебя сейчас стонать заставлю...

Сделали всё красиво, как в забугорных порнофильмах, в бассейне с голубой водой, подсвеченной лампами изнутри. Выбрались опустошённые и разлеглись прямо на резиновом коврике.

— Ну чё, пойдём пожрём чего-нибудь, — буднично сказала Сахариха и встала на коленки. Жека хотел её поймать и опять притянуть к себе, но девушка мгновенно вскочила на ноги и побежала прочь, схватив одежду в охапку.

— Не поймаешь, не поймаешь! — придуриваясь, закричала Сахариха.

— Конечно, не поймаю, — усмехнулся Жека. — Главное-то я уже сделал. Зачем мне ловить тебя? Ты же ужин готовить сейчас будешь.

Сахариха на скорую руку приготовила еду — уже знакомые Жеке вкуснейшие итальянские спагетти с сыром-пармезаном, порезала сырокопчёную колбасу.

— Милости прошу, — пригласила она. — Спиртное, увы нет. Ты за рулём, а мне ещё уроки делать. Хочешь, чай, хочешь, кофе, или газировку.

Сидели, ужинали, болтали о всякой ерунде, наслаждаясь моментом. Потом Сахариха спросила, когда Жека уезжает.

— Завтра, — заявил Жека. — В 12 часов улетаю. Постараюсь звонить из Москвы, если получится. Но мы там, надеюсь, недолго будем. А так я думаю, через неделю приеду уже. Надеюсь, с хорошими вестями.

— А сейчас куда?

— Хотел бы с директором комбината поговорить напоследок, если застану. Время уже полчетвёртого. Вдруг домой смотается. Потом за костюмом, бельём в «Престиж» заеду. Надо на иностранцев впечатление произвести. Не поеду же я в старом. Да и прибарахлиться всё равно не мешало бы. У меня даже чумодана нет, в чём вещи везти. Чё-то только сейчас обэтом подумал. В спортивной сумке несолидно как-то вещи носить.

— Эх... Я б в «Престиж» с тобой съездила, — вздохнула Сахариха. — Но сегодня, конечно, не получится. Потом, как приедешь.

— Тебе-то чё из Гермашки привезти? — спросил Жека. — Ты же говорила, вроде надо тебе чего-то?

— Ничего не надо, — махнула рукой Сахариха. — Это я прикалывалась. Всё тут уже можно купить.

— Ну я поеду тогда? — спросил Жека.

— Езжай! — разрешила Сахариха. — Потом ещё позависаем.

Поцеловав подружку, Жека вышел из дома, сел в машину и поехал на завод. То, что Николай Семёнович не захотел ехать в Германию, как сообщил Конкин, стало для Жеки откровением. Договорились же... По пацанским дворовым понятиям считалось это конкретным кидком, а Семёныч показал себя ненадёжным человеком, который из-за своих сиюминутных прихотей может подставить важное дело в решающий момент, и это был повод лишний раз задуматься, с кем он имеет дело.

Директор всё ещё был на работе, когда Жека приехал.

— Я знаю, зачем ты приехал, — сказал он, доставая бутылку коньяка, и собираясь налить Жеке, но тот отказался — за рулём.

— Николай Семёныч! — развёл руками Жека. — Но как же так, ёшкин кот! Договаривались же — вместе поедем, ваши же интересы отстаивать. Вам больше доверия будет перед инвесторами, чем мне!

— Извини, Евгений, — Семёныч налил полную рюмку и выпил. — Понимаю, что дурак, но не могу через себя переступить. Ехать к капиталистам деньги вымаливать — недостойно. Мне, Герою Социалистического Труда, кавалеру ордена Трудовой Славы, это невозможно.

— Но позвольте! — возразил Жека. — Это же общее дело, от которого зависят судьбы тысяч людей. Это НАДО сделать. Впрочем... Сейчас уже говорить об этом поздно. Но вы себе представляете, каким образом я буду вести переговоры? Я не обладаю никаким правовым статусом в вашем коллективе. Кто со мной будет разговаривать, если я, по сути, обычный торгаш на базаре? Вы бы хоть послали со мной коммерческого директора с правом подписывать контракты.

— Зачем тебе коммерческий директор? — спросил Семёныч. — Ты и есть коммерческий директор. Сейчас в юридическом отделе подпишем договор на полную реализацию нашей продукции через твою компанию на любых условиях, на закупку сырья у любых поставщиков, а также на полное представительство наших интересов перед любыми заграничными партнёрами.

При этих словах Жека чуть не офигел. Директор полностью отдавал комбинат в его руки, признаваясь в своей несостоятельности как коммерческого руководителя! Огромное предприятие, как комок грязи, упало ему в руки. Будучи по сути государственным, оно упало в ключевых вопросах в частные руки. Так же, как и Газпром и Роснефть примерно в это же время.

— Хорошо, — согласился Жека, не веря в удачу. — Это ваше окончательное решение?

— Да. Пойдём к юристам. Время терять нет резона. У меня больше нет сил бороться за всё это.

Когда Жека вышел из заводоуправления, неся в дипломате драгоценную бумажку на трёх языках, мысли разбегались в разные стороны. Десятки рабочих схем проносились в голове, и все они сулили настоящие, огромные, баснословные деньги. Намного больше миллиона долларов, отбитого им в марте на бирже. Но все эти схемы предусматривали лишь один исход — год-два работы, а потом бегство за границу. Потому что даже Дуреев будет вынужден его арестовать.

Приехал в «Престиж», долго ходил по пустому магазину, выбирая вещи. Купил чёрный солидный английский костюм фирмы «Барберри», три белых рубашки и три галстука разного цвета, несколько пар белья, английские чёрные туфли-«оксфорды», лёгкий серый плащ «Вестминстер». Подумав, приобрёл длинный классический зонтик, похожий на трость, с изогнутой деревянной рукояткой, и номенклатурную шляпу, по прозванию «федора», которую в СССР, да и в молодой России носили представители правящей элиты. Решил одеться классически, по-английски и чуть старомодно, памятуя, что придётся разговаривать с традиционными немцами. Игра в демократа с расстёгнутым воротом рубашки вместо галстука и бейсболкой на голове могла и не сработать в переговорах с истинными буржуями.

Стоя в примерочной кабине, надел всё, взял в руки зонт-трость и посмотрел в зеркало. На него смотрел молодой успешный европейский бизнесмен, представитель правящего класса из вековой династии. Пойдёт. Видон на миллион, как сказал бы Славян.

Для вещей хотел купить чемодан, но показался он ему слишком неудобным из-за твёрдого корпуса, поэтому купил большой дорожный кожаный саквояж итальянской фирмы «Карло Гаттини». С ним вид уже был совсем другой. Предусмотрительно взял зубную щётку в футляре, зубную пасту «Колгейт». Где они там в Германии будут жить, ещё неизвестно, а вот гостиница «Космос» основательно деградировала к тому времени, и сервис в ней стал источником анекдотов про советскую действительность.

За всё про всё отдал 100 тысяч рублей, и даже у продавцов этого солидного магазина, привыкших ко всему, чуть не упала чавка при виде чека. Это были тридцать средних зарплат по городу. Покупатели-то здесь заходили денежные, особенно из среды «новых русских», но тех, кто мог прийти, и одномоментно вывалить такую крупную сумму, было немного, и Жека находился в их числе.

Для расправы над Салматом, конечно, потребовалась бы спортивка, но какую-нибудь китайщину Жека рассчитывал приобрести в Москве и после дела там же и оставить — что таскать напрасно туда-сюда.

Приехав домой, послушал немного музыку, потренировался и лёг спать — ужинать не хотелось. Хотел почитать на ночь Лавкрафта, но не осилил даже одного рассказа — так и уснул при включенном ночнике, уронив раскрытую книгу на пол.

Утро встретило проливным дождём и соответствующим моменту настроением. Жека смотрел в окно, залитое струями воды, и видел только серую хмарь. И так-то нерадостный промышленный город в такие минуты выглядел сплошным адом. В такие минуты и при такой погоде, оставаясь наедине, Жека отчётливо чувствовал собственную ненужность и одиночество. Оттого и бежал от себя, лез в самые дурные авантюры. Вроде есть друзья, и любимая девушка, но в то же время где они?

Беспокойство вселяла и дорога. В своей короткой жизни Жека не выбирался никуда. Самое дальнее — в деревню к деду, когда учился в технаре. У многодетной семьи на большее не было денег. Учась в технаре, Жека с завистью слушал рассказы одногруппников о поездках в другие города, в Москву, Ленинград, о каникулах, проведённых в Сочи. Смотрел на фотографии в чужих фотоальбомах, где были пальмы и море. Не отсюда ли взялась его мечта о шезлонге под пальмой на берегу океана и стакане мохито в руках?

Жека всегда проводил каникулы жопой вверх на грядках деда и купаясь в речке-говнотечке, куда сливали неочищенные стоки местные заводы и шахты. И вот сейчас ему предстояло выползти в большой мир, чтобы заявить о себе. И как пройдёт эта поездка, и к чему приведёт, ему было неведомо...