Собравшиеся на берегу сотрудники органов охраны правопорядка довольно скептически отнеслись к перспективе оказаться под ударом террористов. Министры по охране окружающей среды не воспринимались как первоочередные цели, так что Королевский гольф-клуб был выбран не из-за того, что его было удобно оборонять, или из-за наличия бомбоубежища, — а потому что здесь был спа-комплекс мирового уровня и поле для гольфа, где начинали такие известные спортсмены, как Тайгер «Тигр» Вудс и Рори МакИлрой. А что хорошо для них, то и для министров сойдет.
Впрочем, у каждого из министров была своя охрана, большей частью состоявшая из бывших сотрудников спецслужб, — а кроме того, в бывших конюшнях, переделанных под жилые помещения, на всякий случай расположится собственно отряд спецслужб. И, как мы можем заметить, «всякий случай» случился. А это означало, что все пятьдесят с лишним человек имели при себе по две единицы огнестрельного оружия, но совершенно никакой тяжелой артиллерии, что ставило их в невыгодное положение.
Но еще не все было потеряно: Ирландия — небольшая страна, и оружие уже везли с ближайшей военной базы. Кроме того, по тревоге поднялись два боевых вертолета быстрого реагирования; они должны были прибыть с минуты на минуту.
Но, к несчастью для самих министров, а также их консультантов, охранников и обслуживающего персонала, все эти меры не имели ни малейшего смысла, поскольку «Улисс» был судном, равного которому в мире не существовало. И на самом деле как минимум половина солдат втайне мечтала сбежать как можно дальше от этого места, еще когда подлодка только поднялась на поверхность.
Сцена, которая развернулась на морском берегу на севере Дублина, выглядела примерно так.
Фрэдди Левек нажал кнопку, и с внешне безобидным траулером случилось несколько вещей. Во-первых, одновременно — ну, или настолько близко по времени, что казалось, что одновременно — взорвались пироболты, и фальшивая обшивка судна полетела в океан. И на том месте, где раньше находилось обшарпанное старое дерево, оказалась бронированная обшивка, усеянная амбразурами. Что изящно подводит нас ко второму событию: из амбразур с жужжанием высунулись автоматические пушки разнообразных калибров, так что «Улисс» стал напоминать огромного и — потенциально — очень агрессивного металлического ежа. Наконец, в-третьих, с характерным звуком пушечного выстрела в воздух взлетел низковысотный неавтономный спутник — чтобы Вихрь Жук и Левек могли наблюдать за полем боя с высоты птичьего полета. Хотя, как выразился Левек, «это не поле боя, это зона уничтожения».
Кабина в кормовой части судна внезапно пришла в движение: при помощи пневматической системы она была поднята на верхушку центральной мачты, что давало кораблю 360 градусов обстрела из многозарядного ружья пятидесятого калибра, а также разнообразных гранатометов и гарпунов. А после этого зрители на берегу были дезориентированы вспыхнувшим ярким светом, который исходил со спутника из камер на солнечных батареях и отражался от прожекторов на бортах.
Все это, конечно, впечатляло, но не было непреодолимым для силовиков, которые отреагировали так, как их учили: открыли огонь. Они послали поток свинца в направлении этой световой «стены плача», в кольце которой лежал «Улисс». Но только двадцать процентов выпущенных пуль попали в корабль, и даже те, что достигли цели, нанесли урона не больше, чем монетка, брошенная в стену.
Высоко вверху в «центре управления» Левек полностью контролировал происходящее.
— Мы сейчас сотг’ем с лица земли этих идиотов! — ликующе произнес он в микрофон. — Они вообще не понимают, что пг’оисходит!
— Ударь по главному зданию, — сказала Жук с мостика, — и отступаем.
Левек принялся поливать берег ураганным огнем из сдвоенной скорострельной минипушки.
— Некуда спешить, — возразил он. — Шеф сказал пг’овести полную пг’овег’ку.
— Выпускай ШИП, Левек! — приказала Жук. — Не забывай про вертолеты.
Левек закатил глаза:
— Eh bien[22]. Выпускаю ШИП.
При помощи джойстика Левек навел на цель боеголовку в форме гарпуна — хотя, строго говоря, ее радиус поражения составлял пять километров, и она не нуждалась в нацеливании, если ее цель лежала не ближе пятидесяти метров к щитам «Улисса».
— Bonne chance, monsieur[23] ШИП! — сказал он и выпустил боеголовку, которая по сужающейся спирали устремилась к главному зданию клуба, находившемуся в ста метрах от берега. ШИП оторвал кусок от старинной колокольни и затем с глухим звуком врезался в главный вход.
— Не в бг’овь, а в глаз! — произнес Левек и немного усилил светофильтры шлема: смотреть на взрыв ШИПа без защиты было опасно. Внизу, на мостике, Вихрь Жук тоже прибавила защиту и похлопала руками по своей экипировке, чтобы убедиться, что все оружие на месте. Сама Жук предпочитала ковровую бомбардировку, но шеф был убежден, что это слишком топорно — он сказал, что люди часто выживают, даже когда при землетрясении им на головы падает целое здание; так что он требовал видеоподтверждения для каждой из пяти целей.
Как только ШИП будет активирован, Левек и Вихрь Жук выйдут на берег, проложат себе путь мимо стонущих раненых и разыщут министров.
А все, кто мог бы их остановить, будут не в том состоянии, чтобы это сделать.
В процессе активации ШИП не выглядел особенно впечатляюще. Бронированная обшивка носовой части отпадала, открывая светоотражающие пластины. Затем возникала световая вспышка, похожая на вспышку старинных фотоаппаратов, и после этого вся бомба превращалась в нечто похожее на жидкую грязь.
Если бы на все это смотрел какой-нибудь ребенок, он вряд ли оценил бы происходящее по «вау-шкале» больше чем на два. Пока его глаза не начали бы гореть. Два сотрудника из группы охраны немецкого министра даже успели обрадоваться, что это огромное устройство, пробившее стену, по всей видимости, не сработало. Но на самом деле гораздо более впечатляющим было то, что происходило за пределами видимости. ШИП выполнит задачу, для которой он, собственно, и был создан.
Во-первых, он проникал в ближайшую доступную сеть и генерировал звуковую ударную волну, которая на пятнадцать минут почти полностью обездвиживала всех имеющих несчастье носить наушники. И «почти» только по той причине, что внутренние органы и глазные яблоки жертв продолжали функционировать — так что закатывать глаза можно было сколько угодно, но вряд ли кто-то будет способен на что-то большее.
Как только звуковой удар обездвиживал всех сотрудников любой охраны, ШИП испускал направленный электромагнитный импульс, который выводил из строя все батарейки и работающие на электричестве приборы, транспортные средства и системы коммуникации в радиусе пяти километров.
Словом, игра окончена для всех, кроме «Улисса», защищенного при помощи электромагнитных систем.
Левек в своем «гнезде» радостно захлопал в ладоши, наблюдая, как в двух километрах к северу с неба свалился вертолет.
— Вот он, ШИП! — сказал он. — Мне так нг’авится аббг’евиатуг’а. Что она значит, напомни?
Вихрь Жук была на палубе, спуская на берег сходни, которые управлялись удаленно при помощи приложения на смартфоне.
— О, это довольно глупо, — откликнулась она. — Шеф просто пошутил.
— Глупо? Ты хочешь сказать, что наш шеф глуп? Ты это имеешь в виду?
— Нет, я бы никогда не осмелилась такое сказать.
— Тогда говог’и.
— Ну ладно. «Шарашащая импульсная пушка».
Левек фыркнул:
— Шаг’ашащая. Моя любимая часть.
Это было весьма характерно для Левека — он шутил и каламбурил, когда перед ним расстилались боль и смерть. Вихрь Жук видела как минимум шесть столбов дыма, поднимавшихся в местах крушения военной техники; десятки сотрудников охраны лежали на земле, недвижимые, словно статуи — последствия звукового удара. Она была рада, что Коул Вангер выбыл из игры — а то он начал бы мучить этих людей просто ради развлечен™. Она, конечно, и сама была далеко не ангел и все равно их всех убьет — но только потому, что ей за это платят.
— Пошли, Левек. Шок длится от пятнадцати до тридцати минут.
— И что? — невозмутимо отвечал Левек. — Если вг’емя истечет, мы их пг’осто застг’елим. Не вижу проблемы.
Но на самом деле проблема к ним уже приближалась. На огромной скорости и без какого-либо управления.
Инспектор Дьяволо Конрой решил полностью использовать те возможности, которые ему предоставлял инновационный 3D-принтер Старка, и напечатал себе разнообразного оружия, каждую единицу которого закодировал на распознавание своих отпечатков пальцев.
«По крайней мере я умру хорошо вооруженным», — думал при этом он. Хотя вообще-то ему не слишком нравилась идея умереть и оставить Шив одну.
«Ну, значит, придется победить».
Он знал, что охрана на берегу — лучшие в своем деле. Но кроме того, он помнил слова Старка: «Вам придется драться с бойцами высшего класса, так что будьте осторожны. Просто сдерживайте их, пока старина Тони не явится. Без обид, Дьяволо, — черт побери, не могу поверить, что ваши родители так с вами обошлись! — в общем, без обид, Ди, но эта битва для супергероев».
Такой тон привел бы любого ирландца в не самое благодушное настроение, и Конрой не был исключением.
— Точняк, Ти, вы же супергерой! Я вообще не представляю, что мы все тут делали, пока вы не соизволили появиться. Просто чудо, что остров не потонул в океане сам собой от осознания собственной беспомощности.
Старк рассмеялся:
— Уели, Конрой. Но серьезно, берегите себя и не лезьте на рожон. И еще кое-что.
— Слушаю вас, мистер Супергерой.
— Яхту не поцарапайте.
Так совпало, что Конрой провел все свое детство на верфи, а в свободное время — когда он не играл в ирландский хоккей на траве — чинил яхты всяких богачей и водил их в Монако, Канны или еще куда-нибудь в том же роде. Так что рычаги и кнопки «Тангриснира» быстро ему подчинились. Как только свет репульсоров Железного Человека погас вдали, Конрой снял яхту с тормоза и убрал выдвижную мачту.
У него было чувство, что время дорого — и оно подтвердилось звонком Фергала.
Конрой понял, что критичной может быть разница даже в две секунды.
Теперь судно Мандарина было в пределах видимости, и Дьяволо с удивлением наблюдал, как безобидный рыболовный траулер превращается в боевой корабль.
— Вы только посмотрите, — произнес он. — Это еще что за сказка?
— Сказка? — переспросил запасной модуль Прото-Тони через громкоговоритель. Это была самая базовая версия, не обладавшая обаянием оригинала. — Это не сказка, инспектор Конрой, это происходит на самом деле. Рыболовный траулер вдруг превратился в боевой корабль.
— Это я и сам вижу. Признаться, я надеялся на подробности. Мы идем на полной скорости?
— Вы имеете в виду скорость света?
— Я имею в виду максимальную скорость этого судна. Нельзя ли прибавить?
— Нет, это все, что у нас есть, — ответил Прото-Тони. — И, если я не ошибаюсь относительно той боеголовки, которую они только что выпустили, скоро у нас и этого не будет.
— А что насчет боеголовки? — сердце Конроя упало.
— Два слова: электромагнитный удар.
— А это разве не три слова? — спросил Конрой, но Прото-Тони ничего не ответил, поглощенный попытками защитить от грядущего разрушения хотя бы часть системы. Конрой остался в одиночестве за штурвалом пятидесятитонной груды металла, рассекающей волны.
«Электромагнитный удар, — подумал Конрой. — Это значит, что штурвал, за которым я стою, станет бесполезен, и яхта на полной скорости понесется туда, куда в тот момент будет направлена!»
И как только инспектор это понял, он немедленно поменял курс так, как ему было нужно.
Вовремя. Как только он дернул штурвал, все электрические системы яхты перестали работать, и Конрой ощутил себя беспомощным, как моллюск, прилепившийся к спине кита.
К счастью, ремень безопасности на капитанском кресле не содержал никаких электрических компонентов, так что Конрой успел пристегнуться перед столкновением — в момент которого из решетки сверху, которой Конрой раньше не заметил, свалилось около ста литров компрессионного геля. Он мгновенно застыл вокруг тела инспектора, превратив того в огромный ком слизи и заодно защитив от неминуемой смерти.
Вполне вероятно, что смена эмоций на лице Левека была самой быстрой на Земле. В одну миллисекунду он выглядел самодовольным и кровожадным, а уже в следующую был совершенно по-детски удивлен — видимо, из-за того, что оказался в воздухе, вылетев из своего вороньего гнезда. Скоро удивленное выражение его лица сменилось бессознательно отвисшей челюстью — и вырубила его часовая бомба, которая не взорвалась, а попала ему в висок часовым механизмом. Еще раз: часовая бомба вывела Левека из строя при помощи неисправных часов.
Яхта Старка протаранила «Улисс» на такой скорости, что ее киль в буквальном смысле вполз на палубу боевого судна Мандарина. Этот удар настолько чисто выбил опоры из-под башни, в которой сидел Левек, что вся эта конструкция свалилась на мостик яхты, пробив крышу и уничтожив компьютеры и консоли управления.
Конрой вспомнил слова Тони «не поцарапай яхту» и подумал: «Ну… упс».
Впрочем, эта мысль была скорее истерической, потому что всё происходящее было столь невероятным, что часть сознания инспектора вполне допускала, что он сейчас валяется в коме, и все эти приключения ему снятся.
«Если мои глаза меня не обманывают, я сижу на яхте Старка, только что сделав корабль Мандарина двухпалубным. Но, во имя маленьких зелененьких лепрекончиков, все это не может происходить на самом деле».
Однако, реальностью или нет было все происходящее, а действовать следовало так, как будто это все-таки реальность — потому что в этом случае какой-нибудь террорист наверняка притаился за углом, желая проткнуть его чем-нибудь острым.
«А может, тебя уже и проткнули, дружище Дьяволо».
Конрой медленно повел рукой сквозь компрессионный гель, который, к слову, ужасно вонял — надо бы не забыть передать это Старку, — и расстегнул ремень безопасности. Потом он проковырял в геле отверстие и выбрался наружу. Большая часть пузыря после этого стекла на пол, но кое-что прилипло к Дьяволо Конрою, отчего его светлые волосы оказались прилизанными. «Чувствую себя так, как будто побывал в носу у великана», — подумал инспектор. Тут он поймал свое отражение в одном из оставшихся целыми стекол и обнаружил, что и выглядит точно так же.
Конрой максимально тщательно осмотрел себя и с облегчением обнаружил, что, не считая следа от больно врезавшегося в грудь ремня безопасности, в остальном он удивительным образом цел и невредим. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о яхте — она была смята, словно конфетный фантик.
Вместе с осознанием того, что он выжил, пришло и включение инстинкта самосохранения. Дьяволо принялся искать свое оружие, которое валялось в беспорядке вокруг, и обнаружил, что ни одно из них не работает.
«Ну конечно, электромагнитная пушка, — осознал он. Конрой закодировал оружие на распознавание отпечатков пальцев, и значит, оно содержало электронные компоненты. — Все накрылось. И единственное, что у меня осталось…»
Кроме традиционного оружия Дьяволо напечатал кое-что еще. Клюшку для ирландского хоккея и маленький твердый мячик.
Для тех, кто совсем не знаком с ирландским традиционным спортом — хоккеем на траве, — его можно довольно точно описать, как гибрид спорта и боевых искусств.
Две группы игроков, вооруженные деревянными клюшками, доходят до пределов физических возможностей человека ради того, чтобы загнать маленький кожаный мячик в ворота другой команды. Просмотрев запись финала Чемпионата Ирландии, японский писатель Юкио Мисима сказал, что игроки «обладают духом самураев» — настолько те были искусны в обращении с хоккейной клюшкой.
Про Дьяволо Конроя уж точно можно было сказать, что он обладает духом самурая — в юности будущий инспектор был восходящей звездой спорта, пока вдребезги не разнес себе колено, упав после столкновения с девяностокилограммовым защитником из Галуэя с высоты полутора метров. В те времена Конрой всегда бывал счастлив, когда ему предоставлялась возможность погонять мячик клюшкой, так что и в этот раз он подумал, что, раз у него есть такой шанс, почему бы не напечатать себе что-нибудь, чтобы занять руки. Так что он впервые в мире напечатал клюшку и шлиотар — так назывался этот маленький мячик. Клюшку Дьяволо нашел под разбитым вдребезги монитором, а вот мячика нигде не было видно.
Конрой взял в руки клюшку и сразу же почувствовал себя гораздо увереннее. «Выглядит довольно неплохо, — подумал он. — Как пели U2: “Даже лучше, чем настоящая”».
И Конрой только успел взмахнуть этой клюшкой, как Фрэдди Левек — или, как внутренне описал его Конрой, «дюжий мужик, который хочет меня убить», — свалился сверху, проломив потолок, весь обвешанный оружием, словно персонаж компьютерной игры Call of Duty. Возможно, его оружие действовало, возможно, нет — Конрой не собирался полагаться на авось.
— Оставайся на месте, дружище, — приказал он. — Ты арестован по нескольким десяткам обвинений.
Левек снял шлем и потряс головой, чтобы немного разогнать звездочки, которые застилали ему взгляд, а затем вдруг исполнил обратное сальто из позиции лежа. Раньше Конрой считал, что это невозможно, но сегодня на его глазах происходило множество невозможных вещей.
— Ты хочешь аг’естовать Фг’эдди Левека с помощью палки? — ухмыльнулся француз, становясь похожим на волка, заметившего кусок свежего мяса, оставленный без присмотра.
Конрой понимал, что ничего хорошего эта ухмылка ему не сулит.
— Это не просто палка, — ответил он. — Это палка для игры в ирландский хоккей на траве.
— Что ж, это меняет дело… — прокомментировал Левек, потянувшись к набедренной кобуре.
Конрой двигался довольно быстро для человека с больным коленом. Стукнув Левека клюшкой по костяшкам пальцев, он предупредил:
— Не стоит, здоровяк, а то я тебя так отколочу, что мало не покажется!
Левек уронил оружие и отскочил назад, посасывая ушибленную руку:
— Что пг’оисходит? Мы же не на школьном двог’е!
Конрой подумал: «А что бы ответил Старк?» А затем произнес:
— Да, мы не на школьном дворе — мы на моем дворе, и будем играть по моим правилам!
Левек нахмурился:
— Какие еще пг’авила? Тут вообще нет никакого двог’а! Ты сошел с ума!
Он достал пистолет, и Конрой ударил клюшкой по руке наемника, так что оружие отлетело прочь.
Левек перестал тратить время на разговоры и взмыл в воздух, каким-то образом исхитрившись ударить инспектора коленями в грудь и заставив его попятиться. Сам Левек в это время ухитрялся удерживать равновесие на груди у Конроя, одновременно нанося ему удары по голове и плечам.
Пятясь, претерпевая избиение и изнывая от боли, Конрой осознал, что его оппонент владеет серьезными боевыми навыками. «Придется изрядно попотеть, чтобы выйти живым из этой передряги», — подумал он.
Со своей стороны Левек был взбешен тем, что какой-то сумасшедший ирландец вывел из строя самое совершенное боевое судно в мире. Однако террорист был рад, что этот сумасшедший ирландец выжил — теперь он может убить его своими руками.
Левек заметил висящую трубу и схватился за нее. Он пробежался вверх по телу Конроя, закончив трюк мощным ударом обоими каблуками в лоб незадачливого инспектора. Полицейский упал на колени, а затем проехался по полу и с размаха врезался в гору какой-то электроники. Почти потеряв сознание, он подумал: «Ну вот и всё. С этим парнем мне не справиться. Прощай, Шив».
Однако имя жены зажгло в сердце Конроя огонь решимости.
«Нет. Шив хочет иметь семью, и я не лишу ее этого».
Конрой по-прежнему сжимал в руке клюшку, но на таком расстоянии она была бесполезна, а его противник потянулся за ружьем, крепившимся на спине. «Только дураки приходят на перестрелку с ножами».
«Должно же что-то быть», — в отчаянии подумал Конрой.
И что-то действительно было. Прямо у него под ногами. Шлиотар — мячик для хоккея на траве. Это была судьба.
— За матерей, сирот и вдов, — произнес Конрой; кровь капала с его разбитых губ. — Вперед, сметая наглецов.
— Опять бг’ед какой-то, — сказал Фрэдди Левек. — Мне это надоело, mon amie.
И только Левек дотянулся до приклада ружья, Дьяволо Конрой провел комбинацию движений, которую он столько раз исполнял за свою хоккейную карьеру, что ее даже назвали в его честь.
Когда игрок нарушает правила, противоположная команда получает право на свободный удар. Наибольшим расстоянием, с которого можно попасть в цель, считается примерно сто тридцать метров. Юный спортсмен Дьяволо Конрой придумал новое движение из позиции на коленях, которое добавляло энергии к размаху и увеличивало дальность броска. Его тренер прозвал этот удар «Диаволо Сшешл», и одно время он был довольно популярен в молодежной лиге. Именно к этому действию приготовилось сейчас тело Конроя, встретившего наиболее опасного противника в своей карьере.
В магазинном ружье Левека было восемь патронов. А у Конроя был только один мяч. Единственный шанс.
На ходу Левек разговаривал — это была его вредная привычка, и Мандарин не раз предупреждал подручного, что она не доведет его до добра.
— Mon dieu c’est terrible[24]. Ну что за день. Сначала этот Железный Человек, а тепег’ь этот лепг'екон-полицейский. С меня хватит. C'est fini[25].
Болтая так, Левек достал ружье из магнитной кобуры и сделал пробный выстрел. На таком расстоянии этому ирландцу начисто снесет голову, и, возможно, тогда настроение Фрэдди слегка улучшится.
«Я еще успею пг’икончить министров, — сообразил он. — Вг’емени достаточно».
Левек нацелил ружье на врага, который, судя по всему, предпринимал какие-то судорожные попытки спастись.
«Но какая г’азница? Это все г’авно невозможно».
Конрой тем временем наклонился грудью вперед каким-то обезьяньим движением, словно его повело. Он резко опустил голову, смещая центр тяжести, и отвел ударную руку назад до предела, пока сухожилия не застонали от напряжения.
«Стареешь, Дьяволо, — сказал Конрой сам себе. — Становишься негибким».
Левой рукой он подхватил мячик, так что грани улеглись между пальцами, а затем, оттолкнувшись ногами, как поршнем, взлетел навстречу Левеку ровно в тот момент, когда пальцы террориста легли на спусковой крючок.
Казалось, что время замедлилось, когда Конрой подбросил мячик в воздух, а затем взмахнул клюшкой, ударяя по нему. Удар получился четким и верным, и мяч устремился по прямой прямо в глаз Левека. Француз откинулся назад, и пуля прошла высоко над головой Конроя.
Левек потерял сознание еще до того, как упал. На самом деле ему повезло, что он вообще остался в живых — удар Конроя был такой силы, что глаз Левека вдавился тому в череп, и еще бы пара миллиметров, и его мозг бы взорвался, не выдержав давления. Фрэдди Левек вышел из игры, а инспектор Конрой совершил невозможное и спасся.
Но из-за инерции от удара Дьяволо и сам пролетел через весь мостик и приземлился ровно сверху на Левека.
— Довольно неловко, — сказал он, обращаясь к лежащему без сознания французу, а затем аккуратно вынул мячик у него из глазницы, поморщившись при виде расплющенного глазного яблока, из которого вытекала какая-то жидкость.
Затем Конрой скатился с Левека и оказался на полу, лежащим на спине.
Он подумал о том, как он соскучился по своей жене, а потом — в какой ярости будет Старк, когда увидит, что стало с его яхтой.
— Ну, этот парень постоянно хвастается тем, сколько у него денег, — пробормотал он. — Построит себе другую.