Железный Человек. Латная перчатка

ДОЛГИЙ ПУТЬ ВНИЗ

«Кавалерия», на которую надеялся Старк, как раз готовила омлет для поп-звезды. Точнее, резиновый омлет для поп-звезды-андроида. Но уже наносекунду спустя после того, как Тони послал закодированный сигнал бедствия, он поступил в операционную систему Прото-Тони, и робот застыл, как олень, учуявший опасность и принюхивающийся с целью определить ее источник.

Прото-Тони бросил кухонную лопатку и не стал даже тратить время на то, чтобы снять передник.

— Приношу свои извинения, Шошона, — сказал он искусственной девушке в золотом бикини, — но моя помощь требуется в другом месте. По правде сказать, требуется срочно. Помощь явно нужна самому Тони.

Даже роботизированный Старк соображал неплохо.

Выполнив ускоренную предполетную проверку, Прото-Тони оторвался от палубы и стремительно поднялся в утреннее небо, во время полета в буквальном смысле сбросив с себя кожу — и вместе с ней фартук. Клочки пластиковой плоти слетали с черепа андроида, поскольку он приблизился к скорости звука, и на месте черепа обнаружился шлем Железного Человека. Это объяснило, почему Пятница — точнее, Сирша — посчитала, что Прото-Тони слишком накачанный: под кожей у него был спрятан полностью функционирующий летающий костюм — еще один факт, который миллиардер-параноик предпочел от всех скрыть.

Это был средний костюм для чрезвычайных ситуаций, «сшитый» с целью предупреждать все возможные нужды Тони Старка. Это была своего рода мудрая «скорая помощь» — пусть даже «скорая помощь», которой необходимо было каждые две недели менять батарейки.

Несмотря на то что на «Тангриснир» в этот момент были направлены десятки камер, лишь одному зоркому фотографу удалось запечатлеть драматический взлет Прото-Тони, и когда он просмотрел, что у него получилось, то понял, что в кадре — летающий повар.

— Опять цифровой глюк, — подумал он с отвращением и удалил фотографию.

Прото-Тони зафиксировал местоположение Тони и отметил, что у того ускоренный пульс и повышенное кровяное давление. Старк был ранен, обезвожен и утомлен, и андроид присвоил ему статус «спасти», что, если перефразировать, означало вломиться туда, где Тони находился. Костюм стремительно развивал звуковую скорость и так же быстро ее снижал, понимая, что на такой скорости может сломать все кости в теле Тони.

Скорость приближения костюма оказалась не единственной трудностью. Хотя средняя скорость падения мистера Старка составляла удобные ноль метров в секунду, скорость все- таки непредсказуемо менялась, как и его траектория, поэтому вычисления оказались весьма сложными и ненадежными. Короче говоря, костюму нужно было принять срочное трудное решение.

Однако пара вещей были совершенно ясны.

Во-первых, ловить Старка придется под водой.

Во-вторых, несколько костей все же будут сломаны.

Рассчитав оптимальный угол приземления, Прото-Тони нырнул под воду. Согласно его подсчетам, он все еще был в полутора километрах от своего хозяина.

Тони делал всё, что мог, чтобы замедлить свое падение с помощью антигравитационного двигателя, но это не сработало. Любой ныряльщик, когда-либо прыгавший со скалы, скажет ему, что с такой высоты лучше падать «солдатиком» и разрезать воду, как карандаш, а не крутиться в воздухе, как колесо или сумасшедшая петарда. Это был не первый раз, когда Старк цадал в воду с высоты, но в прошлые разы он был одет в боевой костюм и практически не чувствовал соприкосновения с поверхностью.

Если точнее, в прошлый раз вместе с ним был Роди — это была демонстрация работы нового костюма на пирсе Малибу, организованная в благотворительных целях и призванная собрать деньги для детей. Железный Человек и Военная Машина в течение нескольких минут кидались друг в друга огненными шарами и уже собирались начать образцово-показательный поединок, как вдруг все системы Тони отказали, и миллиардер свалился прямо в Тихий океан.

Роди смеялся до колик, вылавливая Тони из воды и отправляя его обратно в лабораторию.

— Чувак, как здорово, что костюм выдержал, — произнес он между приступами смеха, — потому что с такой высоты упасть в воду — все равно что на бетон.

Тони тоже начал смеяться вместе с ним.

Сейчас он не смеялся.

Мир проносился мимо, как в сине-зеленом калейдоскопе, и он еле успел развернуться к воде головой вверх, прежде чем резко вошел в нее ногами — которые защищали лишь компрессионные беговые кроссовки. Их наполненные воздухом подошвы взорвались с таким звуком, будто кто-то выстрелил из пистолета, а потом переломились обе его лодыжки; вслед за ними, спустя буквально миллисекунду, — левая большеберцовая и правая малоберцовая кости, и Тони Старк утратил способность трезво мыслить, потому что весь мир превратился для него в комок боли. Лишь одно слово билось в его сознании: «Прости. Прости. Прости».

Впоследствии Тони будет часто задумываться о том, за что именно он просил прощения в момент предполагаемой смерти, но ему так никогда и не удастся выбрать что-то одно. Однажды он попытается поговорить об этом с Роди, который скажет ему:

— Совершенно неважно сейчас, о чем ты сожалеешь, бро. Важно то, что ты достаточно сильно поменял свою жизнь, чтобы в следующий раз знать, что ты о себе гораздо лучшего мнения.

На что Тони ответит:

— Большое тебе спасибо, Опра.

На что Роди снова обидится, и приятели опять начнут драться в кабинете Старка и собьют со стены бесценную картину Оливера Джефферса, нарисованную на бумаге ручной работы.

Но вернемся к столкновению с водой на поверхности беспощадного Атлантического океана. Старк получил болевой шок и утонул бы, если бы средний костюм Железного Человека не поймал его, когда он опускался на дно. На глубине восемнадцати метров — ив трех с половиной метрах от острых подводных камней, которые гарантированно прокололи бы его тело, — в буквальном смысле вывернувшись наизнанку, костюм зачерпнул хозяина, окутывая собой, как коконом, и заворачивая в защитный слой брони. Уже через пару секунд внутренняя полость костюма была заполнена воздухом, насыщенным кислородом, и тысячи сенсоров начали сканировать тело пациента на предмет травм, найдя множество повреждений. Обе ноги костюма сразу надули гипсовые подушки, которые вправили Тони кости и крепко зафиксировали их в правильном положении. Микроиглы обезболили места травм уколами анестетика, а большая по размеру игла вкатила в грудь Старку приличную дозу адреналина, выведя его из шока, в котором он начал тонуть.

— Прости, — произнес Тони в последний раз, а потом вернулся в сознание и понял, что средний костюм поднимается на поверхность воды, и что состояние стабилизировано.

— Нет, — проговорил он.

Прото-Тони переспросил:

— Нет? Что именно нет, Тони? Я здесь много чего делаю.

— Не на поверхность, — ответил Старк, чувствуя огромное облегчение от того, что боль отступила. — Пусть костюм еще побудет под водой.

— Это не самая лучшая идея, малыш Тони, — ответил Прото-Тони. — У нас в этом костюме кислорода приблизительно на пять минут. После этого тебе придется дышать углекислым газом.

— Делай, что я говорю, — оборвал его Тони, вероятно, слегка расстроенный падением со скалы и переломанными костями. — Кстати, кто это? Что за искусственный интеллект?

— Это я. То есть ты. Точнее, внешний, публичный ты. Тот, которого обожают папарацци со всего мира. Мое поведение запрограммировано на основе информации о тебе, полученной из интернета, поэтому я, в общем, поверхностный чувак — довольно удачный каламбур, если учитывать то, где мы сейчас находимся. Понял шутку, да?

Тони застонал от остаточной боли и моральных мучений. Может быть, Роди на самом деле был прав?

«Я и в самом деле заноза в заднице, — понял он. — И неужели мой голос в самом деле вот так звучит? Я думал, он ниже».

— У нас есть доступ к другой искусственной личности?

— Извини, Тони, малыш, выхода у тебя нет. Ты застрял здесь со мной наедине. Этот костюм — в общем-то, базовая модель. Его основная функция — отправить тебя домой. Летающие носилки, и всё.

«Летающие носилки, — подумал Тони. — Далековато от идеала, но придется смириться».

— Ладно, я меняю параметры миссии, — объявил он. — Держи нас под водой настолько долго, насколько это возможно, а потом на полной скорости отправляйся в гавань Дублина. Мне нужно там кое-кого поймать.

— Будет сделано, Тони, — ответил Прото-Тони. — И за кем же мы охотимся?

— За мной. Мы охотимся за мной.

— Клёво, — отозвался Прото-Тони. — Значит, нас уже трое.

В то же время на вершине одного из утесов Малого Салти Вихрь Жук подогнала квадроцикл к самому краю и заглянула вниз.

— Не могу поверить, что он это сделал, — произнесла она. — Придурок забыл, что разучился летать.

— Он же в ужасе, non? — ответил Фрэдди Левек. — В том-то и дело. Он пг’едпочел упасть быстг’о.

Мандарин какое-то время молчал, задумчиво поглаживая усы.

— Думаю, мистер Старк предпочел самостоятельно выбирать свою судьбу, — произнес он наконец, — вместо того чтобы принять ту участь, которую ему уготовил я. Может быть, он был не таким уж идиотом, каким казался.

— Этот человек пг’ыгнул со скалы, — ответил Левек. — Следовательно, он гаг’антиго- ванно идиот.

Мандарин покосился на него:

— Вы серьезно, Фрэдди? Следовательно? Не забывайте, Старк перехитрил нас обоих, хоть и временно. И он был даже без своего волшебного костюма.

Левек пожал плечами:

— Возможно. Но сейчас он мег’тв, так что не так уж он оказался хитёг’, пг’авда?

— Это не важно, — ответил Мандарин. — Старк мертв. Дорога для нас свободна. Передайте, чтобы с лодки несколько минут последили за местом его приводнения, а потом пусть вернутся в гавань. После этого включайте радиомолчание. Даже эсэмэски близким запрещаю отправлять, пока миссия не завершится. Одного сообщения достаточно, чтобы всех нас вычислить. Нашему Пиро мы дадим час на то, чтобы выполнить задание и вернуться сюда. Если он не уложится в отведенное время, уплывем без него.

— А что с девчонкой будем делать? — спросила Вихрь Жук.

Мандарин протянул Левеку руку, и тот вернул ему кольца.

— Вы что, думаете, что-то изменилось, мисс Жук?

Вихрь Жук вовсе не была девочкой-цветочком и в свое время уложила в одиночку целый отряд российского спецназа, вооруженная лишь вилколожкой и двумя заколками для волос, но даже она была недостаточно смелой, чтобы выдержать взгляд Мандарина.

— Нет, шеф. Я так не думаю.

Мандарин решил сделать заявление.

— Возможно, вы полагаете, что если Старк предпочел трусливо свести счеты с жизнью, вместо того чтобы сразиться со мной, моя репутация теперь каким-то образом запятнана?

Жук побледнела и отрицательно замотала головой:

— Нет, шеф. В это я никогда не поверю. Никогда. Я сейчас жива и стою здесь исключительно благодаря вам. Так что моя жизнь полностью в вашем распоряжении.

— В таком случае, мисс Жук, почему вы задали этот вопрос? Вы же не хуже меня знаете, что именно случится с девочкой.

Левек явно изголодался по свежей кровушке:

— Можно я это сделаю, шеф? Я в ужасном настг’оении.

— Нет, Фрэдди, — ответил Мандарин. — Мисс Жук задала вопрос, и теперь она должна ответить на него своими действиями.

Жук сглотнула, но возражать не осмелилась. Если бы она возразила, то проделала бы тот же маршрут со скалы в море, что и Старк только что.

— Я все сделаю, шеф, — ответила она. — Считайте, что все уже сделано.

— Хорошо, просто замечательно, — ответил Мандарин, и к нему вернулось хорошее настроение. — Только побыстрее. Или помедленнее, как вам больше нравится. У нас еще целый час.

«Лучше пусть будет побыстрее, — подумала Жук. — Да, точно побыстрее».

Она запустила мотор, и квадроцикл, ревя, помчался вдоль берега по направлению к средневековой тюрьме — поскорее, пока она не передумала.

Многие подростки страдают довольно типичными болезнями: прыщи, астма, негативное отношение к собственному телу и так далее. Но характерная черта подростков, которая чаще всего дьявольски выбешивает людей любого другого возраста, — это тот факт, что подросткам, по их мнению, уже всё известно. Для этого явления даже существует медицинский термин: метакогнитивная наивность. Тинейджеры даже не допускают мысли, что их соображения — это просто одна из возможных интерпретаций происходящего, и убеждены, что зрят в самую суть вещей. Большинство подростков выходят из этого состояния всезнаек, просто-напросто вырастая и проходя один за другим все необходимые этапы эмоционального развития, но Сиршу Тори от метакогнитивной наивности собирались излечить другим способом — а именно насильственной смертью.

Ирония состояла в том, что произошедшие события уже помогли ей вступить на путь исцеления, так что никакого лечения больше не требовалось.

«Хотя я сомневаюсь, что Мандарин примет это во внимание», — думала Сирша, ожидая, пока приспешники террориста вернутся и прервут ее недолгое заключение.

Сирша знала о метакогнитивной наивности всё, но не верила, что сама ею страдает, потому что ей в самом деле было известно практически всё. Ну, точнее, было известно до того момента, когда Мандарин вывернул ее гениальный план наизнанку. Это на время расстроило ирландку, пока, наконец, она не осознала, что на самом деле Мандарин ничего наизнанку не выворачивал. Он просто паразитировал на ее планах, преследуя свои собственные цели.

«Так что мой план на самом деле был торжеством истинного гения!»

Это немного подбодрило ее, пока она вдруг не вспомнила, что Тони Старк сейчас, скорее всего, мертв, и все это из-за нее, а вскоре несколько министров по вопросам окружающей среды присоединятся к нему в загробном мире.

«Но я вряд ли доживу до того момента, когда это случится», — уныло подумала она.

Сирша начала фантазировать о том, как появится в Европейском суде и будет объяснять, что это все не ее вина, что на самом деле она всего лишь пыталась спасти сестру Лиз и нескольких африканских девочек.

«Может быть, я и в самом деле страдаю ме- такогнитивной наивностью», — решила она.

Неожиданно голову подняла бесстрашная часть личности Сирши.

— Выше нос, девочка моя. Пока еще никто не умер. Старку, возможно, удалось спастись. И есть вероятность, что он всех спасет. Разве ты хотела бы отправиться в могилу со всеми этими смертями на твоей совести? Особенно если они пока еще не умерли, и у тебя есть шанс их спасти.

«Нет, — решительно подумала она, — не хотела бы».

Итак, как ей выбраться отсюда? Для такой умницы, как она, выход всегда найдется — например, каким-то образом перехитрить террористов.

Как оказалось, перехитрить следовало только одного из террористов — Вихрь Жук, которую послали с единственной целью: убить юную доверчивую Сиршу Тори. Сердцем Жук воспротивилась этому. Не то чтобы ей не доводилось убивать раньше, но она была скорее лихачкой и гонщицей-угонщицей, чем убийцей.

«В конце концов, прозвище у меня не Мокрушница Жук», — подумала она.

Ее раздражало, что Мандарин так неразумно распределяет обязанности, но она быстро запрятала эти мысли поглубже, потому что многие верили, что Мандарин обладает телепатическими способностями, а он не потерпит неподчинения, даже в мыслях.

Но не расстраиваться из-за подобного поручения было сложно.

В конце концов, кому нравится убивать детей?

Никому, разумеется. Разве что Фрэдди Левеку, который чувствовал себя счастливым, только когда душил кого-нибудь голыми руками.

— Нет ничего пг’екг’аснее ощущения, когда жизнь уходит из тела человека, — признавался он недавно, и ему пришлось повторить фразу несколько раз, прежде чем она его поняла.

Вихрь содрогнулась. Жизнь уходит из тела. У нее не было никакого желания испытать это «пг’екг’асное» ощущение. Она надеялась избавиться от малышки быстрым выстрелом в затылок. Ирландская девочка даже не успеет заметить, что Жук к ней приблизилась.

Вихрь припарковала квадрик во дворе и стремительно и энергично направилась к подземелью по покрытым солью плитам. Когда-то тюрьма была основательно отремонтирована, но сейчас все окончательно развалилось. Постоянные шторма буквально сотрясали остатки здания до оснований. Люди ушли отсюда десятки лет назад — все кроме Сирши и ее безумного дедушки, — а в следующем столетии здесь, вероятно, не останется уже ничего выше уровня моря, и чайкам негде будет вить свои гнезда.

«Это место меня с ума сводит, — подумала Вихрь. — Все эти хрипы, брызги волн, подземные толчки. Скорее бы уже уехать отсюда».

Лучше всего, решила она, отвести девочку в гавань и притвориться, что они садятся в лодку. Потом быстро достать оружие — и вот ирландка уже покоится на дне морском.

Просто и чистенько. Даже тело не нужно хоронить.

«Надеюсь, она упадет в воду лицом вперед, — продолжала размышлять Вихрь. — Так что мне не придется видеть ее глаза».

А потом она подумала: «Почему это я размышляю на английском? Пора мне съездить на каникулы в Киев».

Она замедлила шаг у спуска, который вел в подземелье, и погладила ствол «Зиг-Зауэр Р220», покоящегося в кобуре у нее под мышкой.

«Не подведи, малыш», — обратилась она к пистолету. Впрочем, она была уверена, что он не подведет. «Зиг» прошел с ней через бесчисленное количество перестрелок и без колебаний выполнит свою задачу и сейчас.

«Это я буду колебаться», — осознала она.

Но все сомнения растворились в тот момент, когда Вихрь спустилась вниз к камере Сирши Тори и никого там не обнаружила. Первая мысль, которая промелькнула в ее голове, была из тех иррациональных соображений, которые посещают наш мозг в моменты паники: «Ирландская девочка исчезла. Похоже, она фея-лепрекон».

— Лепрекон! — выпалила она.

Следующее ее предположение было куда более разумным.

«Она под кроватью. Девочка просто прячется под койкой».

Вихрь злилась на себя за то, что выкрикнула «лепрекон!» и подсознательно перенесла свое раздражение на Сиршу.

— Глупая девчонка! — произнесла она. — Ты мне только работу упрощаешь.

Жук яростно влетела в камеру, но даже злясь, она не переставала быть профессионалом и достала пистолет, заранее готовясь к любой неожиданности.

— Ладно, малышка. Немедленно вылезай оттуда.

Но никакого ребенка из-под кровати не появилось, а больше его нигде быть не могло. Камеру образовывали три каменные стены и прутья решетки с четвертой стороны, посреди каземата стояла лишь армейская кровать. Вихрь подумала о том, чтобы стрелять сквозь кровать, что уж точно бы нейтрализовало любого, кто под ней спрятался. Но стрелять в кровать — значит признать, что какой-то ребенок смог так сильно ее вывести из равновесия. Вместо этого она взяла кровать за края и резко ее приподняла — именно этого девочка от нее добивалась.

Где-то за полчаса до того, как Вихрь Жук спустилась к ней в камеру, Сирша Тори вдруг осознала, что ее давно уже беспокоили пружины в каркасе кровати, еще тогда, когда вместе с ней в камере сидел Тони Старк.

«Ты имеешь в виду, еще когда он был жив?» — шептало ее подсознание. Но Сирша проигнорировала этот вопрос, решив сосредоточиться на подвернувшейся возможности: пружины.

Пружины могли сжиматься и резко выстреливать, они были достаточно эластичными, так что в руках такого человека, как Старк, они вполне могли бы превратиться в инструменты или оружие. Следя за Старком во время их общего заключения, она сама начинала бояться меньше. Но теперь за ней никто не следил, и у нее в руках были такие же потенциальные инструменты. А разве она не та самая девочка, которая перехитрила главного умника планеты?

Сирша активно и решительно начала выдергивать из кровати пружины и превращать их в одну длинную веревку, которую она привязала к обоим концам кровати, а другой конец аккуратно привязала к решетке двери. Потом, собрав все силы, стала толкать кровать в противоположную от двери сторону, пока, наконец, пружины не загудели протестующе, как струны банджо. Когда она не могла больше толкать, Сирша поместила две ножки кровати в выемки между плитами пола, а потом посыпала заметные пружины пылью. Это была вовсе не волшебная пыль, так что она не сделала их невидимыми, но если вы не ожидаете увидеть веревку на полу камеры, то, вероятнее всего, вы ее не заметите.

Она сделала шаг назад и оглядела свою маленькую ловушку.

— Это просто смешно, Сирша, — громко произнесла она, понятия не имея о том, что совсем недавно еще один гениальный парень неподалеку от нее тоже разговаривал с самим собой и ставил ловушки. — Когда Тони Старк был в Афганистане, он создал прототип костюма Железного Человека из алюминиевой фольги и батареек ААА, а ты что тут устроила? Кровать с пружинами. Как у тебя только язык поворачивается называть себя изобретателем? Один шанс к миллиону, что это сработает. А даже если и сработает, на острове наверняка по-прежнему больше одного террориста, и даже если, по чудесному стечению обстоятельств, он всего один, пружины, скорее всего, не нанесут ему большего вреда, чем боль в шее. И даже это вряд ли — скорее лишь вызовет презрение ко мне.

Она услышала, как Вихрь Жук спускается вниз, опустилась на каменный пол и аккуратно забралась под кровать, отлично осознавая, что стоит ей только задеть хоть одну пружину, как весь механизм тотчас запустится.

— Аккуратнее, Сирша, дорогая, — прошептала она самой себе, а потом тоже прекратила разговаривать с самой собой. В конце концов, ей нужно создать впечатление, будто ее здесь нет.

Вихрь Жук приподняла кровать и увидела, что Сирша Тори прячется под ней, как она и ожидала.

— Ага! — собиралась сказать Вихрь, — этими своими детскими играми ты меня не обманешь!

И она уже даже начала произносить эту фразу, но успела сказать только:

— Ааааа… оооох, — в конце слегка фыркнув, потому что план с пружинами сработал гораздо лучше, чем Сирша могла надеяться, несмотря на всю его непродуманность. Когда ножки кровати вышли из выемок, напряжение пружин повлекло за собой резкое сжатие металла, и койка напрыгнула на Вихрь Жук, как зайчик, но при этом не очень быстро. Террористка не получила бы ровным счетом никакого вреда, если бы не одно но: кровать ударила ей прямо в горло, почти разорвав трахею. А на нашей планете нет такого существа, которое бы легко пережило удар металлической балки по трахее, поэтому Жук и произнесла: «Ааааа… оооох».

— Извини, — сказала Сирша. Потом она поднялась и вышла из камеры, пытаясь выжать максимум преимуществ из той отсрочки, которую ей дала умело сконструированная пружинная ловушка.

«Надо было мне запереть камеру», — подумала она, уже поднимаясь по скату. Впереди сиял квадрат выхода, освещенный солнечными лучами. Вдруг прямо рядом с ее головой просвистела пуля и отколола кусочек камня от старинной арки. После этого все мысли Сирши стремительно сменились одним внутренним требованием: беги!

Видимо, ранение Вихрь Жук принесло той не так много проблем, как Сирше хотелось надеяться.

Сирша поднялась по скату по направлению к утреннему солнцу и с радостью обнаружила, что террористов, открывших за ней охоту, во дворе не оказалось.

«Если бы двор был заполнен людьми из банды Мандарина, это положило бы конец моей маленькой попытке побега».

Сирша очень боялась, что террористы в самом деле придут, но, если говорить совсем честно, ее худший страх состоял в том, что она найдет бездыханное тело Тони Старка, висящее на одной из стен замка, и его глаза будут обвиняюще смотреть на нее.

— Ты в этом виновата, лохушка, — вероятно, скажет ворон на его плече, — это ты сделала.

Сирша отогнала эти мысли и сконцентрировалась на беге. Вихрь Жук была уже в нескольких шагах от нее, а пули в ее оружии могли пересекать сотни метров за секунду, в отличие от скорости бега террористки, которая, скорее всего, составляла что-то вроде жалких десяти километров в час.

«Да, но пули способны двигаться только по прямой, — подумала Сирша, пробегая через разваливающуюся арку и поворачивая направо, держась за внешнюю сторону тюрьмы. Теперь Вихрь придется подойти к ней очень близко, чтобы точно выстрелить на поражение.

«А это всё-таки мой остров, — подумала она. — Здесь я знаю каждый мыс и заводь».

И что гораздо более важно для придуманного ею на бегу плана, Сирша Тори лучше всех знала расположение островных гейзеров.

А что это за гейзеры?

Будем надеяться, что Вихрь Жук никогда этого не узнает.