Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат

36. Джем в Калифорнии

1973 год мы завершили парой концертов в декабре. После рождественского перерыва мы несколько раз выступили в Европе и вылетели в Америку, где на февраль было запланировано множество шоу. Когда мы отправлялись в Штаты, то часто оказывались в обойме с теми же командами. Кажется, что у нас в поддержке постоянно были Эдгар Уинтер (Edgar Winter), Джонни Уинтер (Johnny Winter), Brownswille Station или Black Oak Arkansas. Было примерно так: “Что? Black Oak Arkansas? О, нет! Опять?”

После Америки мы вернулись домой передохнуть. На очереди был фестеваль “California Jam” 6 апреля 1974-го года на автодроме Ontario Motor Speedway, под Лос-Анджелесом. Мы собирались порепетировать перед выступлением, поэтому сначала послали туда Спока (Spock) и остальную команду. Но потом начался этот грандиозный раздрай между Deep Purple и ELP по поводу того, кто будет закрывать представление. Они пытались и нас втянуть в свои разборки. Мы решили, что лучше в стороне останемся, там до взрыва было недалеко. Purple хотели быть хедлайнерами, ELP тоже, поэтому Патрик Михан на каком-то этапе сказал: “Мы не поедем, всё отменяется.”

Мы согласились: “Не хотим быть втянутыми в такое, снимаем свою кандидатуру.”

Затем позвонил Спок где-то так около четырёх утра: “Вы должны приехать! Все хотят вас увидеть! Поднимется неимоверный лай, если вы не появитесь!”

Я обзвонил ребят: “Придётся ехать, на вылет!”

Они решили, я шучу: “О, ха-ха-ха!”

“Серьёзно. Мы должны ехать. Я слышал от Спока, что...”

Мы успели на рейс в последнюю минуту. Мы прилетели туда и сказали себе: “Да плевать. Мы просто выйдем, и всё, будь что будет.”

Так мы и поступили. Мы вышли, а ELP закрывали шоу. Было странно: в какой-то момент ты дома, в постели, а в следующий - уже летишь на концерт. Мы не играли пять или шесть недель, не репетировали: все же отменилось, так что всё делалось немного неуклюже.

В определённых ситуациях у всех у нас бывает страх сцены. Зависит от обстоятельств. Первое выступление в туре - это всегда: “Уууух!” На втором ты уже более расслаблен. А вот это было из тех, когда всё идёт наперекосяк. Бывают также выступления, куда приходят все, кого ты знаешь, как в лондонском “Hammersmith Odeon”, лос-анджелесском “Forum” или нью-йоркском “Madison Square Garden”. Там все твои друзья и пресса, и ты волнуешься: “Вот блядь, все сегодня тут. Если что пойдет не так... Буду счастлив, когда всё закончится!”

Это как когда вы концерт пишете. Девять раз из десяти, когда вы думаете о том, что идёт запись, вы ошибаетесь. Вы ощущаете нервозность. На обычных концертах вас такое не заботит, вы просто выходите и играете, это становится вашей второй сущностью. Но “California Jam”, то, с какими странностями мы там оказались, и сотни тысяч зрителей, это была та ещё нервотрёпка. И всё это к тому же транслировалось по телевидению, отчего воспринималось ещё более устрашающе. Но боязнь сцены длится недолго. Мы вышли на сцену, отыграли, и всё было в порядке.

А сам концерт удался. Просто был шок от всего этого поначалу. Но, я думаю, всё получилось.

После “California Jam” мы отправились в турне по Британии в мае и июне, и устроили перерыв в разъездах до ноября, когда с примерно восьми австралийских шоу начался тур в поддержку “Sabbath Bloody Sabbath”. Сопровождали нас AC/DC. Тогда я с ними так толком и не познакомился, но мы определенно узнали друг друга ближе пару лет спустя , когда они открывали нас во время турне по Европе весной 1977-го года. Мы хорошо сошлись с Боном Скоттом (Bon Scott), но, кажется, там были некоторые трения между группами в разгаре тура. Что-то серьёзное произошло у Гизера и Малькольма Янга (Malcolm Young). Они были в баре, вусмерть пьяные, началась перепалка, и кто-то выхватил нож. Думаю, это был Малькольм, он вытащил нож. Сомневаюсь, что это был Гизер, хотя могло быть и так.

Тур мы начинали в Сиднее, и промоутер пригласил нас в неимоверно роскошный ресторан. Они закрыли его специально для нас, так что мы были там одни. Мы ели всю эту изысканную еду, используя красивые серебряные приборы и всё такое, а потом кто-то в кого-то щелчком запустил горошиной.

А тот запустил в ответ.

Потом в ход пошло что-то ещё, картошка...

И закончилось всё просто смехотворно. Весь ужин состоял из летающей всячины. Каждый выкрикивал заказ: “Можно мне ещё салата? И побольше масла и уксуса.”

Бабах, по чьей-то голове.

Конечно, Билл, которому всегда доставалось больше других в этом плане, был весь покрыт всякой снедью: тортом, оливковым маслом, соусом и шоколадом по всему лицу и одежде. Он был в полном беспорядке. Мы все неважно выглядели. На Оззи были жёлтые брюки, мы уцепились за них, и хряц, штанины порвались, так как он как раз находился в прыжке. Хозяин ресторана был в ауте. Один из ребят подошёл к нему и сказал: “Они обо всём позаботятся.”

Он вручил ему пачку денег. И хозяин вдруг пришёл в себя: “А, ну продолжайте, продолжайте!”

Тогда официантов стали привлекать ещё чаще: “Давай, подай мне большой кремовый торт под стол!”

А потом: “Агааа, бабах!”

После этого мы вернулись в отель. Выглядели мы ужасно. Картина маслом. С выпивкой и со всей фигнёй, я уж подумал, нас не впустят в гостиницу. Мы подошли к рецепции, дверь открылась, зазвенел звоночек. Мы попали в толпу людей в костюмах и бабочках, одетых как на бал, так у них челюсти поотвисали. Естественно, прибежала охрана, и мы такие: “Всё в порядке, мы постояльцы!”

Спорю, что тот промоутер с тех пор не так много ещё людей пригласил. Нас, по крайней мере, точно не приглашал.