Жемчуг в Саду (ЛП)

Глава 17. Отравленная Белладонна

У Гию, склонного к перепадам настроения, случился очередной кризис. Он ненавидел Музана, получающего удовольствие от страданий Цветов, ненавидел клиентов, запускающих жадные руки в его волосы, сжимающих его нежную кожу, трахающих его тело из-за всех сил, пока каждая пора Гию сочилась отвращением. Презирающий самого себя за то, что не может быть верным только своему Сабито, Гию все чаще искал утешения в опиуме, но даже наркотик не мог усмирить его душевную боль. Он курил и одновременно боялся, что Сабито все узнает и бросит его, оставит гнить в одиночестве на кафельном полу, такого слабого, такого бесполезного, такого неспособного помочь даже самому себе.

Несколько раз ему было тяжело настолько, что он плакал на груди у возлюбленного, пока остальные парни спали или делали вид, что спят. Гию так любил своего Сабито, и его убивала мысль, что они никогда не смогут принадлежать только друг другу, что у них никогда не будет постели, в которой они уснут только вдвоем. Гию прекрасно знал, что чувствует к нему Музан, и он знал, что мужчина скорее убьет его, чем отпустит на волю. Но, честно говоря, уязвимость Гию в последние дни только лишь сблизила Сабито с любимым.

И хотя Ренгоку предупреждал их об опасности, желание хотя бы на пару минут оказаться наедине заставляет парней забыть о нависшей над ними угрозе и, взявшись за руки, проскользнуть в заповедную темноту кладовки.

На этот раз первым делом Сабито тщательно запирает замок, пару раз дернув дверную ручку для проверки, после чего пытается поцеловать Гию, но, к его удивлению, молодой мужчина не отвечает на поцелуй. Вместо этого Гию крепко обнимает своего Лисенка, уткнувшись лицом ему в грудь, и Сабито слышит звук тихих, сдавленных рыданий. Его светлые глаза темнеют от боли, и он судорожным движением прижимает плачущего юношу ближе к себе, успокаивающе гладя его по спине, и чувствуя, как отчаянно подрагивают плечи Гию. Темноволосый парень в бессилии опускается на колени, увлекая за собой партнера, и они вдвоем оказываются сидящими на жестком грязном полу, едва видящие друг друга в свете, пробивающимся из щели под запертой дверью.

«Я больше не могу, — сквозь слезы выдыхает Гию, — Я чувствую, что умру здесь. Сабито, мы торчим тут уже одиннадцать чертовых лет! Я хочу обратно, хочу туда, где мог целовать тебя тогда, когда захочется, туда, под наше звездное небо. Сабито, пусть мы жили на улице, но мы были свободны. И пусть нам приходилось несладко, мы мы хотя бы могли постоять за себя. А что теперь? Как мы дошли до этого?»

«Я понимаю тебя, — отвечает Сабито, прижимаясь щекой к длинным черным волосам, — И я никогда не прощу себя за то, что поверил Музану. Ведь это именно я настоял на том, чтобы мы пошли работать сюда. Я так устал бороться за жизнь, голодать, что, не задумываясь, продал душу этому дьяволу, обещавшему нам кров и горячую пищу. И я убедил тебя довериться ему, хотя ты сомневался. Прости меня, Гию, я втянул нас в это рабство».

«Не надо, не говори так, — отрицательно машет головой Гию, — Я тоже сдался, у меня тоже не было больше сил. Поэтому я охотно пошел за тобой».

«И я привел тебя в логово чудовища!»

«Не вини себя, Лисенок, я пошел бы и в ад, лишь бы не разлучаться с тобой».

Сабито прижимает к себе еще крепче сломленного, но такого любящего Гию, не в силах найти слов, чтобы ответить. Есть только один способ показать, как сильно Сабито хочет раствориться в своем бездонном океане. «Гию, пожалуйста, трахни меня здесь и сейчас».

Гию отстраняется, чтобы в полутьме посмотреть на своего любимого и убедиться, что его просьба не продиктована жалостью. «Ты уверен?»

«Да, я не могу терпеть. Ты так нужен мне», — и Сабито говорит правду, ведь он и сам держится из последних сил, не сдаваясь лишь ради Гию. Ему необходим этот краткий миг единения, чтобы набраться сил жить дальше.

Его партнер колеблется еще мгновение, а затем начинает целовать шею Сабито, сначала нежно, но затем все более быстро и жадно, словно внутри Гию прорывается плотина сдерживаемых чувств. Сабито приятно удивляет его напор, и он закрывает глаза, растворяясь в сладостных ощущениях.

«Вот бы хоть раз заняться с тобой любовью на кровати при свете дня, — шепчет Гию в перерывах между ласками, — Я устал от этой тесной темной каморки».

Сабито улыбается, ведь такие романтичные желания не часто приходят в голову серьезному Гию, и тянется, чтобы найти губы любовника. «И что бы мы делали с тобой на этой кровати?» — спрашивает он, насытившись поцелуем.

«Самое главное, мы никуда не торопились бы, не сдерживали наши крики. Сабито, я бы полжизни отдал за то, чтобы у нас с тобой был свой дом».

«Ты, как Иноске, мечтаешь о собственной хижине в горах. А остальных мальчиков заберем с собой?» — дразняще интересуется Сабито.

Он чувствует, как Гию кивает, все еще целуя его шею. Юноша на секунду отрывается, чтобы сказать: «Но я спущу вниз с горы каждого из них, кто будет мешать мне заниматься сексом с тобой, а я буду делать это круглосуточно».

Сабито смеется, но смех превращается в сладострастный вздох, когда Гию распахивает его халат, и поцелуи перемещаются на чувствительную грудь. Теплый влажный язык гуляет по соскам стонущего парня, а то, как Гию дует на них прохладным воздухом, заставляет Сабито выгнуться, а его возбужденный член выскочить из-под полы халата. От прилива желания, Сабито начинает тереться о твердое гладкое бедро Гию.

«Гию, давай сбавим обороты, а то я сейчас кончу. Не хочу без тебя», — произносит Сабито, тяжело дыша.

«Да, хорошо, — хриплым голосом соглашается Гию, — Сейчас, подожди…»

Гию не обманывает, он действительно хотел бы заниматься любовью с Сабито круглосуточно. С самого первого взгляда, когда он увидел этого тощего рыжего мальчишку с пятнами грязи на лице, без дела слоняющегося по улицам Парижа, он понял, что это особенный человек. Ни с кем ему не было так хорошо, так спокойно. Сабито был для Гию целым миром. И даже несмотря на то, что его любимый каждую ночь отдавался другим мужчинам, несмотря на то, что один из них даже изуродовал его, Сабито всегда оставался для Гию идеалом чистоты и невинности. Глядя на его незащищенное черной вуалью лицо, Гию уверен, что не встречал никого красивее. Ему кажется, что секс с Сабито вновь делает из него человека, собирает по кусочкам его израненное достоинство, поэтому каждый раз, выходя из этой кладовки, Гию чувствует себя заново родившимся. Наверное лишь благодаря этому, он не сделал с собой ничего за долгих одиннадцать лет.

Порой Гию задается вопросом — может быть, он зависим от своего возлюбленного так же, как и от опиума?

И сейчас, когда Сабито прислоняется к стене, раздвинув ноги, а Гию со стоном опускается между его бедер и начинает движение, он понимает, что так и есть. Так же, как попытки бросить наркотик вызывают в нем приступы физической боли, мысли о разлуке с Сабито заставляют его душу тревожно метаться. Гию соприкасается своим лбом со лбом Сабито, словно пытаясь донести до него свои полные любви мысли. Он делает медленные и глубокие толчки, стремясь насладиться процессом, а не быстрее достигнуть пика.

Гию чувствует, как пальцы Сабито путаются в его волосах, желая притянуть его голову ближе, и он наклоняется, чтобы поцеловать своего возлюбленного. Сабито приоткрывает рот, пуская его глубже, и вот уже его язык переплетается с чужим языком, и становится непонятно, что же в этом коктейле слаще — этот поцелуй или ритмичные движения бедер.

Но долго целоваться они не могут. Тяжелое дыхание Сабито наполняет каморку, когда Гию ускоряет темп. И любовники совсем теряются друг в друге, стоит лишь Гию взять в руки член Сабито. Это слишком хорошо, слишком ярко, и Сабито приходится закусить рукав своего халата, чтобы заглушить стон. Сам же Гию ощущает, как огонь наполняет его, тело горит от кончиков пальцев до каждой пряди волос.

Первым волны оргазма накрывают Сабито. Во мраке кладовки Гию еще острее чувствует, как горячая густая жидкость вырывается из пульсирующего органа в его руке и покрывает грудь и живот его партнера. Как жаль, что он не может сейчас видеть удовлетворенное лицо Сабито. Но представляя, как его любовник расслабленно лежит под ним, приоткрыв губы и переводя дыхание, пока его глаза затуманены поволокой наслаждения, Гию делает еще несколько отчаянных рывков и тоже уносится на небеса. Он падает на теплое влажное тело Сабито, когда ослабевшие от экстаза руки отказываются поддерживать его.

Еще несколько минут тишины и блаженства. Сабито лениво гладит спутанные волосы Гию, пока тот ощущает, как равномерно пульсирует его ослабевающий член внутри любимого, вторя ударам сердца.

«Может всем нам сбежать?», — говорит Сабито, пропуская длинные локоны через пальцы и рассеянно глядя на противоположную стену.

«Я не смогу, — признается Гию, — Проклятый опиум добивает меня. Я быстро устаю, я буду вам только обузой. Но если вы решитесь на побег…»

«Не смей, — резко прерывает его любовник, — Я понесу тебя, если будет нужно. Ты же знаешь, каждый из мальчиков поможет. Но никогда не думай о том, что я брошу тебя. Гию, да я умру за тебя, если это даст тебе шанс выбраться отсюда».

Гию фыркает, обдавая шею Сабито теплым воздухом. Он знает, что его мальчик так же упрям, как и беззаветно добр. Но это все глупые мечты. Даже если они каким-то чудом сбегут, им некуда идти. У них нет семьи, нет друзей во внешнем мире. Музан найдет их в мгновение ока.

И Гию прекрасно понимает, что Сабито тоже не верит в возможность их спасения. Но он не сдается, и продолжает надеяться, что однажды судьба подарит им свою благосклонность. Поэтому, чтобы поддержать любимого, он отвечает: «Как скажешь, Лисенок. Если захочешь спасти мою задницу, я тебя не остановлю».

Сабито незримо улыбается ему в темноте: «И тогда мы пойдем плавать в звездах».

Гию хочет назвать его глупым мальчишкой, но не успевает, потому что в запертую дверь тихо, и даже тактично стучат. «Уме, Белладонна, откройте, пожалуйста», — и к своему ужасу, молодые мужчины узнают этот холодный, бесстрастный голос дьявола, которому они продались.

Самый страшный кошмар превращается в явь. Гию чувствует, как цепенеет лежащий под ним Сабито, да и сам он впадает в панику. Что делать? Как отвечать? Как им теперь оправдаться?

«Я знаю, что вы там. Вы не такие тихие, как вам кажется. Прошу, в ваших же интересах не заставлять меня ждать», — продолжает взывать жуткий голос.

Сабито делает нервное движение, пытаясь подняться, и, сглотнув подступившую к горлу тошноту, Гию встает на ноги и протягивает руку, помогая своему возлюбленному. Он сжимает его ладонь чуть дольше и чуть крепче, давая молчаливый знак, что они справятся с этим вместе. Затем парни поправляют сбившиеся халаты, переглядываются, и Сабито открывает дверь, взволнованно вздохнув. Пугающей тенью в дверном проеме вырисовывается силуэт Музана, и пойманные любовники делают шаг вперед, навстречу своей судьбе.

Выйдя на свет, Сабито делает попытку объясниться: «Это не то…»

«Молчи», — говорит Музан.

Мужчина подходит к потупившемуся Гию и рывком разводит в стороны полы его халата, а затем становится к нему настолько близко, что его худощавое бесплотное тело практически соприкасается с обнаженным гладким телом юноши. Музан протягивает руку и ощупывает его промежность, чувствуя сырость и еще не прошедший жар. Ледяные глаза мужчины на секунду вспыхивают, и он отходит от Гию, чуть скользнув ладонью по его вялому члену, для того, чтобы подойти к Сабито и проделать с ним то же самое. К сожалению, распахнутый халат Сабито являет взору их преследователя все следы преступления, которые любовникам не удается скрыть. Музан проводит рукой по животу Сабито и поднимает к его глазам испачканные пальцы, словно покрытые нитями блестящей паутины. Лицо управляющего искажается от ярости, и он наотмашь ударяет Сабито по лицу, оставляя на нем мокрые полосы.

Гию чувствует боль Сабито, и его сердце словно протыкают острым металлическим прутом. Не задумываясь, он бросается на Музана с криком: «Убери от него руки, сукин сын!»

Но Гию действительно слишком слаб, чтобы противостоять пылающему гневом Музану. Мужчина с легкостью хватает длинные волосы Гию и с размаху ударяет юношу о каменную стену. Тяжелый глухой звук сопровождает этот удар, и оглушенный парень теряет ориентацию, медленно оседая на пол. Сабито тут же кидается к нему, падая на колени и обнимая Гию, практически потерявшего сознание. Он гладит его по голове и зовет своего любимого, но тот не отвечает.

«Уме, — бесстрастным тоном произносит Музан, — Зайди ко мне в кабинет через десять минут. И смой с себя это все».

Посмотрев напоследок на Сабито презрительным взглядом, мужчина уходит, вытирая грязную руку белоснежным носовым платком, который затем брезгливо выбрасывает на пыльный деревянный пол. Сабито не произносит ни слова, слушая равномерный, спокойный стук удаляющихся каблуков их надзирателя.

Гию едва может дышать, он сильно ударился головой, и теперь в его ушах стоит непрерывный гул. Но он находит в себе силы заглянуть в перепуганное лицо Сабито. Он видит его широко раскрытые от шока глаза, и ему тоже становится страшно. Почему именно Сабито Музан пригласил в свой кабинет?

И через мгновение Гию произносит: «Я пойду с тобой».

И тотчас же Сабито дарит ему легкую, вымученную улыбку: «О нет, тебе надо отдохнуть. Меня он ударил не так сильно, так что не волнуйся, я справлюсь».

«А вдруг он сотворит с тобой то же, что и с Кеджуро?»

«Нет, не думаю. Ты же знаешь, я не привлекаю его в этом плане, в отличие от тебя. Я разберусь с этим, я все стерплю, но если он еще раз изнасилует тебя, Гию, я не выдержу, я убью его и отправлюсь прямиком на гильотину. Поэтому, пожалуйста, ради меня, позволь мне справиться самому».

И что-то было в тоне Сабито, что не позволило Гию продолжать спор. Сейчас Сабито впервые использовал как аргумент тот факт, который они старались забыть, то суровое наказание, которому Музан подверг Гию, когда узнал, что он оплачивает часть счетов Сабито. И Гию знает, что его возлюбленный не стал бы поднимать эту тему, если бы ему действительно не было так важно, чтобы он сейчас держал в узде свой вспыльчивый характер. Поэтому юноша лишь молча кивает гудящей головой, во всем соглашаясь со своим лучшим другом и любовником.

Сабито аккуратно помогает Гию подняться с пола, поддерживая его за талию. Они приходят в ванную, чтобы быстро ополоснуться под душем и привести себя в порядок. Гию содрогается, видя, как покраснела щека его возлюбленного. Опять страдает близкий ему человек, а он ничего не может сделать.

Вернувшись в спальню, Сабито заставляет Гию сесть на кровать, и игнорируя озадаченные взгляды других Цветов, кладет руки ему на плечи, чтобы привлечь внимание. Убедившись, что Гию сосредоточенно смотрит на него, Сабито говорит, глядя в голубые, искаженные головной болью, глаза: «Пожалуйста, Гию, подожди меня в комнате. Полежи, согрейся. Тебе нельзя напрягаться».

Гию не знает, как поступить. Ему страшно, он не хочет оставлять любимого ни на секунду, но в глубине души понимает, что с ним что-то не так. Его конечности дрожат, голова кружится, а сердце колотится словно на грани приступа. Его организм совсем ослаб от частого курения, а сильный удар о стену лишь усугубил его состояние. Он ощущает непреодолимое желание лечь, и, чувствуя его замешательство, Сабито ласково толкает Гию в постель и помогает устроиться поудобнее, а затем берет его лицо в ладони и целует в лоб.

Утонув в мягком матрасе, Гию чувствует, как чернота понемногу заполняет его зрение, но он все еще сражается, пытаясь остаться в сознании, остаться с Сабито. «Я буду ждать тебя тут… Но если ты не вернешься в ближайшее время, я пойду за тобой. Я сам разберусь с Музаном… Прошу, Лисенок, будь осторожен».

Сабито утвердительно кивает и бережно обнимает раненого друга, прежде, чем скрыться за дверью. Гию до последнего прислушивается к звуку удаляющихся родных шагов и все еще не может поверить в то, что он позволил своему Сабито одному пойти в логово монстра, чтобы получить наказание за то, в чем сам он был виноват не меньше. Измученный болью и переживаниями юноша старается держаться, но он засыпает менее чем через минуту после того, как Сабито оставляет его.

Открыв глаза через несколько часов, Гию сразу же натыкается взглядом на лежащего рядом и разглядывающего его Сабито. Гию с облегчением видит, что любимый улыбается, а на его теле нет никаких видимых следов пыток.

«Как ты себя чувствуешь?» — спрашивает Сабито.

«Да какая разница! — Гию не может сдержать эмоций, — Я что, уснул? Оставил тебя одного? Тебе не нужна была моя помощь? Что сказал Музан?»

Сабито облизывает пересохшие губы, словно пытаясь подобрать слова, но затем улыбка вновь появляется на его лице. Но эта улыбка такая грустная и болезненная, что Гию передергивает. Сабито качает головой и наконец отвечает: «Музан давно подозревал, что мы любовники, и все это время искал возможность уличить нас. Так что мы все равно попались бы, рано или поздно. Он предложил мне решить, понесем ли наказание мы оба или только я один. Я выбрал себя».

Гию одновременно хочется плакать, ударить Сабито и поцеловать своего самоотверженного возлюбленного. Конечно же, он выбрал себя. Гию на его место поступил бы так же. Лучше страдать самому, чем видеть, как издеваются над кем-то, кого ты любишь. Но он не может не отругать Сабито, вцепившись слабой рукой в ворот его рубашки: «Ты идиот! Ты же знаешь, я сильнее, я бы стерпел…»

Сабито ухмыляется, качая головой, и наклоняется, нежно-нежно целуя Гию в макушку и вдыхая запах неба, исходящий от его волос.

«Он сказал, что конкретно сделает с тобой?» — продолжает Гию.

Сабито лишь пожимает плечами и неопределенно отвечает: «Не беспокойся, он не будет меня бить».

«Мой глупый Лисенок, ну почему ты не выбрал меня, почему? — Гию все еще не может простить Сабито его самопожертвование, — Ведь это несправедливо, мы же оба виноваты…»

«Пожалуйста, прекрати, — умоляющим тоном произносит молодой мужчина. Он находит тонкую изящную ладонь Гию и сжимает ее в своей, — Ты уже пострадал из-за меня, теперь моя очередь. Главное, береги себя. Музан довольно прозрачно намекнул, что ты принадлежишь ему, что он владеет каждой твоей частью».

«Но только не сердцем, — твердо отвечает Гию, — Сколько бы он меня ни запугивал, ни унижал, он никогда не получит его. Он может силой заставить нас быть рядом с ним, но он никогда не заставит меня разлюбить тебя».

Сабито тяжело вздыхает и еще раз крепко обнимает своего верного Гию, задержав в объятиях дольше обычного. Но в конце концов, он отступает и шепчет: «Уже поздно, пора собираться на работу. Ты решил, что сегодня наденешь? Может одолжишь мне свои жемчужные запонки?»

И так их жизнь возвращается в привычную колею. Они собираются и выходят к клиентам, делая вид, что ничего не произошло. Но на протяжении всей ночи Гию не может перестать думать о том, что Сабито знает о своем наказании гораздо больше, чем сказал ему. И утром, оказавшись в постели, Гию прижимает к себе своего любимого так сильно, как никогда раньше.

Всю следующую неделю Гию чего-то ждал. Он сам не знал что должно произойти, но Сабито пугал его. Пугал длинными тоскливыми взглядами, которые бросал на него, пугал своими небрежно-фальшивыми улыбками. Гию боялся оставлять его одного, поэтому всюду таскался вслед за Сабито, как привязанный. Вместе они помогали в уборке, независимо от того, чья была очередь, вместе ходили в ванную, на кухню. Страх неизбежности даже заставил Гию отказаться от опиума, он слишком боялся, что Музан нападет на Сабито, пока сам он будет пребывать в своих собственных наркотических грезах.

И вот прошла уже неделя, а Музан до сих пор не тронул Сабито и пальцем. Тревога начала постепенно отпускать сердце Гию, он надеялся, что наказание Музана и заключалось в том, чтобы мучить его бесконечным ожиданием, не давая спокойно жить. И когда он уже сам поверил в то, что именно таким был извращенный замысел терзавшего их демона, и успокоился, суровая жестокая реальность показала себя во всей своей кошмарной сущности.

Проспав несколько часов, Гию тянется, чтобы привычно обнять любимого сквозь сон, но понимает, что мягкого и горячего тела рядом с ним нет. Рука Гию тянется дальше, скользя по еще теплым простыням в бесплодной попытке натолкнуться на успокаивающую тяжесть друга. Еще не до конца проснувшемуся сознанию требуется примерно минута, чтобы осознать, что между ним и Иноске абсолютная пустота.

Это открытие заставляет Гию выбраться из постели и, пошатываясь и потирая глаза, пуститься на поиски Сабито. Он обходит ванную комнату, туалеты, спускается на кухню, но его сердце бьется все сильнее и сильнее с каждой пройденной пустующей комнатой. Он даже подходит к кабинету Музана, но натыкается лишь на запертую дверь, из-за которой не доносится ни звука.

Обойдя почти весь бордель, встревоженный юноша решает заглянуть в гостиную, может быть Сабито наказали внеочередной уборкой. Конечно же, его добрый мальчик пожалел своего слабого друга и не стал будить его, а пошел выполнять грязную работу сам. В этом весь Сабито, такой заботливый, такой чуткий.

Но Гию не успевает дойти до комнаты, когда видит своего любимого в прихожей. Хвала небесам, он нашел его, все хорошо! Но почему на Сабито одет один из их выходных костюмов? Кто этот мужчина рядом с ним? И почему, черт побери, у него в руках старый потертый коричневый чемодан?

Гию решает не тратить время на размышления. Он бросается вперед из-за всех сил, выкрикивая дорогое имя. Услышав его, Сабито порывисто оборачивается, широко раскрыв глаза, словно не веря в то, что видит. Мгновение спустя, Гию уже оказывается возле него, отчаянно обхватив руками и уткнувшись лицом в его теплый темный пиджак.

«Лисенок, что происходит?!» — сквозь хлынувшие слезы задает он вопрос, хотя уже и сам прекрасно знает ответ.

Не колеблясь, Сабито выпускает из рук облезлый чемодан, чтобы прижать к себе Гию и зарыться носом в его волосы. «Я не хотел, чтобы ты узнал об этом так».

«Сабито… Сабито, как ты мог?»

«Прости меня, любимый. Я бы все отдал, чтобы быть с тобой, но таково мое наказание. Музан продал меня в один из борделей в пригороде Парижа. Он обещал, что не тронет тебя и даст мне неделю на сборы, если я буду молчать».

«Идиот, ты такой идиот, — бормочет Гию, а его сердце разрывается от боли, — Те, кто работают в таких местах, умирают через пару лет!»

«Эй, эй, подожди», — Сабито осторожно берет его лицо руками и заглядывает в любимые голубые глаза. Слезы наворачиваются на его ресницы, но парень не плачет, а лишь твердо продолжает: «Мы справимся, я и ты. Я обязательно напишу тебе, когда устроюсь, и мы придумаем, как нам снова быть вместе. Это лишь маленькая неприятность на нашем долгом совместном пути. Главное, береги себя и не теряй надежды, Гию».

«Но Сабито… я не… я не… не смогу выжить без тебя. Ты мне нужен, ты единственное, что для меня важно…»

Слезы прорывают барьер сдержанности Сабито, и вот уже два прекрасных, любящих друг друга парня, рыдают, переживая этот миг расставания. Гию слишком прагматичен, чтобы верить наивным мечтам Сабито, и сейчас он уверен, что видит своего любимого в последний раз. Как он будет жить без Сабито? Как Сабито будет жить без него? Кто защитит его верного мальчика от насмешек, согреет ночью, крепко обняв? Кому теперь вообще будет дело до того, жив ли этот чистый, открытый, добрый и мечтающий плавать в звездах юноша, или мертв? Черт бы побрал его слишком любящее сердце! Гию скорее позволил бы Музану сотни раз использовать свое тело, если бы вовремя понял, чем все обернется. Ублюдок, он специально дал право выбора Сабито, потому что наперед знал, как поступит добросердечный парень.

Сопровождающий Сабито мужчина вопросительно смотрит на Музана, который все это время неподвижно стоит в дверях, ведущих в гостиную. Заметив направленный на него раздраженный взгляд, управляющий устало бросает: «Уводи его уже. Плачу в два раза больше, если сделаешь это быстро».

Признательно кивнув, довольно приземистый мужчина хватает Сабито под локоть и начинает движение в сторону двери. Но Гию отказывается так просто сдаваться.

«Нет, не смей трогать его!», — что есть мочи кричит он, отталкивая того, кто пытается навсегда забрать его любовь, и хотя его сил недостаточно, но проявленный напор пугает мужчину, и он отпускает руку Сабито, позволяя Гию вновь вцепиться в своего любимого.

Музан разочарованно вздыхает. «Можешь ударить его, только не по лицу».

Но внезапно на лестнице раздаются шаги и возмущенные бормотания. Обернувшись, Гию видит остальных Цветов, очевидно, привлеченных его отчаянными криками. В их глазах, сначала смотрящих с непониманием, постепенно зарождаются боль и ужас от осознания происходящего. Рука Зеницу медленно поднимается к губам, чтобы скрыть шокированный вздох, Танджиро хватает ладонь яростно сверкающего глазами Иноске, а Ренгоку качает головой, отказываясь верить в то, что Музан осмелился так с ними поступить.

Увидев столпившихся на лестничной площадке мальчиков, Музан пристально разглядывает каждого их них, и особенно выразительно приподнимает брови, бросая взгляд на Ренгоку.

Солнечный юноша пытается спрятаться от этого прожигающего взгляда, но сдается, и с тяжелым вздохом спускается вниз. Нехотя, двигаясь заторможено, словно во сне, Ренгоку становится за спиной Гию, охватывает руками его подмышки и бережно, но настойчиво пытается оторвать от Сабито.

Чувствуя, как тело возлюбленного ускользает из его рук, Гию впадает в панику и вновь начинает кричать: «Нет! Кеджуро, предатель, отпусти меня! Пусти же, черт тебя побери! Ты, грязная подстилка Музана!»

От несправедливости этих слов Ренгоку вздрагивает, будто получив пощечину, и беспомощно оборачивается назад, глядя на друзей. Его лицо искажено муками совести, а сил не хватает, чтобы справиться с Гию, который извивается в его руках, как одержимый, потерявший последние остатки разума.

Легкими шагами Зеницу слетает с лестницы, устремляясь на помощь названому брату, несмотря на слезы, заливающие ему глаза и рвущееся от страданий Гию сердце. Его взгляд на мгновение пересекается со взглядом Сабито, и легкий кивок старшего товарища придает мальчику решимости, когда он мягко отделяет руки Гию от такого вожделенного для него тела Сабито. Ренгоку пытается увести яростно сопротивляющегося и бьющегося в припадке юношу в сторону, закусив губу, чтобы стерпеть боль в ноге от удара, полученного от Гию, из последних сил пытающегося освободиться.

Когда Гию понимает, что ему не вырваться, он безвольно повисает в чужих руках, глядя на Сабито, которого уже почти дотащил до двери его угрюмый сопровождающий. Все это время молодой мужчина, покидающий свою семью, не отрываясь, наблюдал за мучениями Гию.

«Сабито, нет! — сквозь рыдания умоляет Гию, отказываясь сдаться, — Не уходи! Не оставляй меня!»

«Я напишу тебе, мой бескрайний океан, — сдавленным голосом обещает Сабито, стоя на пороге, — Это еще не конец! Я люблю тебя».

Дверь захлопывается.

Горестный крик Гию разрывает напряженный воздух.

И с этого момента в Саду Греха остаются лишь пятеро Цветов.