Жена на пробу, или Хозяйка проклятого замка (СИ)

Глава 18

Передо мной — знакомое пушистое тельце, которое зажало в лапках соломинку и упорно водит ею по моей коже. Рисунок один и тот же. По лбу справа налево и слева направо.

Увидев, что я проснулась, Тания шепчет:

— Госпожа, к нам кто-то стучится.

Эта фраза, как хороший кнут, нагоняет в кровь адреналин, помогая быстрее собраться с мыслями. Сажусь, стряхивая с лица и волос налипшую солому. Перевожу взгляд на окна, из которых льется дневной свет. Хорошая новость. Ночь мы пережили.

Значит, горгульи стучаться к нам не могут.

Тогда кто?

Сердце начинает колотиться быстрее. Стараясь не поддаваться панике, судорожно вспоминаю местную нечисть.

Псы и болотные духи активны только по ночам. Гарпии вряд ли прорвутся в коридоры замка. Насколько я знаю, русалки особо по суше не ходят, значит…

— Наверно, к нам житель соседней деревни забрел, — предполагаю оптимистично, но следующие слова белки тут же этот вариант отметают.

— Тогда почему он пришел к нам из колодца?

— В каком смысле?

— В самом прямом! Кто-то стучится к нам в колодезную крышку.

— Стучится, говоришь…

Вскакиваю со своего соломенного ложа и бегу к колодцу.

— Только не открывайте, госпожа, умоляю! — пищит испуганно белка.

— Колобок, это ты? — спрашиваю, приложив к крышке ладонь.

Меня пронзает нежностью и каким-то щенячьим обожанием. Откидываю люк на деревянном настиле, и в грудь тут же врезается мой рыбный мячик. Пока его тискаю в объятиях, на пол шлепается что-то тяжелое.

Перевожу туда взгляд и замираю от удивления.

На соломе валяются две рыбехи размером с плотву.

Смотрю на пол, затем перевожу взгляд на ерпа…

— Ты мой кормилец! — смеюсь. — С тобой мы с голоду не помрем, да?

— Между прочим, со мной тоже с голоду не помрете, — ревнует белка. — Это я подсказала вам, где хранилище продуктов находится. Помните, госпожа?

— Конечно, Тания. Твоя помощь оказалась бесценной. Ты, кстати, видела девушку, которая к нам приходила ночью?

— Девушку в черном?

— Ага.

— Нет, не видела, — зверек в несколько прыжков запрыгивает на балку, когда ей кажется, что ерп слишком к ней приблизился. — Держите его, держите! — требует она. — Ишь, распрыгался!

— Откуда ты знаешь про девушку в черном, если ты ее не видела?

— Я слышала от слуг, что замок прокляла ведьма. Ведьмы одеваются в черное, вот я и подумала, что вы говорите про ведьму. Еще одна нечисть.

Пообнимавшись с ерпом, отпускаю его в колодец.

Он все-таки водный житель, на суше долго оставаться не может.

Тания облегченно выдыхает:

— Наконец-то сгинул!

Пока белка радуется и тихо торжествует, поднимаю две рыбины и рассматриваю их на свету. Серебристая чешуя местами на боках отливает радугой. Три больших полупрозрачных плавника, на спине и животе, большой хвост, верхняя лопасть крупнее нижней.

— Тания, тебе известна эта рыба?

— Конечно! Ничего в ней особенного нет, — бубнит ревнивица. — Беднота такую ест. Не мог что ли этот олух что-нибудь лучше обычной вараспелы притащить?

— Значит, съедобная вараспела… Отлично.

Теперь осталось понять, что с ней делать.

Прямо сейчас разводить очаг и готовить рыбу не хочется. В планах было позавтракать вчерашним рисом с черносливом и медом. Но в то же время как долго рыба останется пригодной для готовки? После прохладной ночи кухня остыла, до обеда должна потерпеть. И все-таки жалко, что холодильника здесь нет.

А вдруг еще какое-нибудь мясо себе поймаем?

Может, есть какая-нибудь магия вместо холодильника?

— Тания, где в замке обычно хранится свежее мясо?

— Я не знаю, где тут ледник, госпожа. Дайте подумать…

Белка застывает на месте, чуть подрагивая пушистым хвостиком и моргая черными глазками минуту, другую, затем добавляет: — Все, я подумала.

— И? — развожу руками и вопросительно приподнимаю бровь.

— Не знаю, — огорченно произносит. — Простите. Я не запомнила вчера замок в деталях. Теперь вот никак не соображу, какая часть замка самая холодная. В той части и хранится ледник где-нибудь на самом нижнем уровне.

— Что же… — вздыхаю. — Значит, нам надо осмотреть замок и понять, какая его часть самая холодная.

— Идемте!

Быстренько позавтракав, я вчерашним ужином, а Тания — орешками, выходим наружу. Во дворе уже потеплело. Все вокруг бело, как от снега. Когда пинаю ногой толстый слой белого пуха, он взлетает мелкими, ватными кусочками в воздух и медленно оседает.

Красиво.

И пахнет, как летом, напоминая милую сердцу дачу, где тоже росли тополя.

Выхожу в самый центр двора, осматриваюсь.

Сейчас утро. Солнце отбрасывает тень со стороны левой башни — так я обозначаю потрепанную временем и не только макушку здания. С противоположного конца замка тоже есть башня с черепичной крышей.

Но вряд ли ее когда-либо достигают солнечные лучи. К примеру, сейчас она закрыта от лучей главным корпусом, а вечером на пути солнечного света будут стоять огромные тополя, в полтора раза выше башни.

Если и устраивать где-то ледник, то в той части замка.

Уже хочу вернуться к входной двери, чтобы отправиться искать проход, как вдруг замечаю на нужной мне башне статую горгульи.

Пока ее рассматриваю, мне приходит в голову дельная мысль. Задумчиво поглаживаю гладкий, теплый кулон под ключицами. Какой же это камень? Яшма, кажется…

Тания упоминала, что горгульи любят драгоценные камни. Может, и полудрагоценные им понравятся?