Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной

Между традиционным представлением о том, что место женщины на кухне, а единственная обязанность супруги государственного лидера – обеспечивать мужу домашний комфорт, и противоположной позицией, предлагающей представительницам прекрасного пола решительно брать бразды правления в свои руки, невзирая на амбиции своих суженых, лежит золотая середина. История знает немало женщин, которые, соединив свою судьбу с выдающимися политиками, превращались в их «альтер эго», полностью разделяя взгляды и совместно вырабатывая решения, превращая семью в прочный политический тандем, где спутница хотя и выступала вторым номером, но была поистине неотделима от первого.

«Фундамент китайской революции». Сун Мэйлин, или мадам Чан Кайши

Этот брак многие сочли браком по расчёту, но от всех союзов подобного типа он отличался расчётом непревзойдённого масштаба – на кону стояло будущее самого многолюдного государства Земли.

Китай двадцатых годов ХХ века представлял собой политическую руину, отдельными провинциями которой заправляли военные узурпаторы. Центром притяжения стала революционная партия Гоминьдан (буквальный перевод – Национальная партия), созданная великим Сунь Ятсеном, – к ней же примыкали китайские коммунисты, вдохновлённые примером северных русских соседей.

Со смертью Сунь Ятсена в марте 1925 года раздоры охватили и революционный лагерь. Тогда лихой и бескомпромиссный вояка, полагавшийся лишь на своё выдающееся честолюбие, генерал Чан Кайши, захватил власть в Гоминьдане и начал войну за объединение страны. Выскочка без роду и наследства остро нуждался как в деньгах, так и в признании со стороны национальной элиты. Ключом к решению всех вопросов представлялась «династия Сун».

Сун Мэйлин – мадам Чан Кайши

Семейство крещённого в методистской церкви китайского бизнесмена Чарли Суна считалось одним из самых богатых в стране, особенно после удачного брака старшей дочери Айлин с банкиром Кун Сянси. Про трёх дочерей Чарли много лет спустя сложат поговорку: «Одна из них любила деньги, вторая любила Китай, а третья любила власть». Вторая сестра, Сун Цинлин, была замужем за Сунь Ятсеном и рассматривалась многими революционерами как хранительница заветов усопшего вождя. Ей, недолго думая, предложил руку новоявленный диктатор Чан Кайши, рассчитывавший таким образом сразу убить двух зайцев: стать законным преемником вождя в глазах династически мыслящих китайцев и получить доступ к финансовым ресурсам клана Сун. Всё это, конечно, во имя объединения и спасения родины. Однако действия Чана, не дождавшегося даже завершения траурного года, показались Сун Цинлин слишком циничными, и она отвергла его предложение. Тем более что нахальный жених уже прославился своими любовными приключениями и был порицаем за это партийным лидером, её покойным мужем.

Однако не всем в «династии Сун» показались сумасбродными планы амбициозного генерала. Старшая сестра Айлин, талантливый менеджер и дальновидный стратег, была впечатлена тем, как войска Чана берут один город за другим и как решительно победитель расправляется с любой оппозицией, включая вчерашних союзников-коммунистов. Айлин заметила, что успехи бравого полководца также произвели эффект на младшую из трёх сестёр, Мэйлин, и приняла меры для её более тесного знакомства с Чаном. Отношения развивались стремительно, и уже в декабре 1927 года состоялась свадебная церемония. «Наш союз… станет вкладом в формирование нового общества. Сегодняшнее бракосочетание – это фундамент революции», – заявил Чан Кайши в интервью шанхайским газетам.

Трудно сказать, что преобладало в решении Мэйлин: расчётливое честолюбие или искренний восторг. Возможно, свою роль сыграла позиция средней сестры, категорически возражавшей против такого брака, что спровоцировало младшую пойти наперекор: «Вот как? Ты была женой национального лидера, а мне нельзя?!» Во всяком случае, увлекающаяся душа Мэйлин очень скоро была не на шутку очарована харизмой супруга. «Небо послало мне два подарка, о которых мечтает любая женщина: возможность без остатка раствориться в необоримой воле и мужа, который верит в то же, во что верю я», – п ишет она в своём дневнике.

Образованная половина (Мэйлин закончила колледж в США, свободно владела английским и понимала ещё ряд европейских языков) оказалась для главы государства как нельзя кстати. Мадам Чан Кайши переводила ему публикации в иностранной прессе, вела зарубежную корреспонденцию, принимала дипломатов. Доверие лидера Гоминьдана к жене и уважение к её смелым новаторским взглядам возросло настолько, что в 1936 году он назначил её командующей создающегося в Китае воздушного флота. Мэйлин занималась переговорами о закупке крылатых машин, подбирала лётные кадры (в том числе, иностранных легионеров), выявляла расхитителей выделяемых на авиацию казённых денег. Хотя при каждом полёте хрупкого командира китайских ВВС жестоко укачивало, она стоически переносила приступы тошноты, стараясь соответствовать присвоенной должности.

В декабре 1936 года обаяние Мэйлин спасло Чан Кайши от верной гибели, а Китай – от новой вспышки непрерывно тлевшей гражданской войны. Эта история вошла в анналы как Сианьский инцидент. Незадолго до него глава Гоминьдана поручил самому талантливому из своих молодых полководцев, Чжан Сюэляну, получившему прозвище Юный Маршал, ликвидировать главную базу китайских коммунистов на северо-западе страны (в районе города Янъань). Дела шли ни шатко ни валко, поэтому Чан решил лично проинспектировать военную операцию. Но торжественного приёма вождя не случилось. Вместо этого Юный Маршал арестовал своего главкома и выставил ультиматум из восьми пунктов, суть которых можно резюмировать так: прекратить всякую борьбу с коммунистами и объединить все политические силы Китая для противостояния японцам (уже захватившим к тому времени северо-восточные провинции).

Спешно собравшееся на экстренное совещание правительство уже готовило приказ бомбить военные части Юного Маршала, но Мэйлин убедила министров попытаться решить дело миром. Используя свои связи в иностранных кругах, она сначала отправила на разведку преданного ей австралийского военспеца Дональда, а затем вылетела в «логово тигра» сама. В пользу возможного успеха миротворческой миссии говорил тот факт, что Мэйлин была знакома с Юным Маршалом ещё до брака с Чаном, и похититель её мужа, кажется, сам был к ней неравнодушен. В результате мучительно долгих переговоров удалось найти компромисс. Гоминьдан и Коммунистическая партия Китая (КПК) объявили о создании единого антияпонского фронта, Чан Кайши вернулся в кресло главы правительства, а Юный Маршал, готовый понести смертное наказание за нарушение воинской дисциплины, был помилован и на бесконечные сорок лет помещён под домашний арест.

В годы Второй мировой войны, когда Гоминьдановский Китай рассчитывал прежде всего на помощь США, Мэйлин выступала посредником между Вашингтоном и Чунцином, куда временно переехало китайское правительство. О её ораторском таланте красноречиво говорит беседа генералиссимуса Чана с товарищами по партии, которые уговаривали его срочно делегировать супругу выступить перед американским Конгрессом: «Это всё равно, что получить десять новых дивизий!» «А здесь она стоит двадцати!» – отрезал руководитель Китая. Действительно, филиппики первой леди Китайской республики отличались необыкновенной эрудицией и убедительностью. Поэт Карл Сэндберг даже предлагал включить её речи «в учебники по политике, истории, литературе и красноречию».

Мэйлин пришлось выступать перед конгрессменами и в 1943 году, когда вся сухопутная мощь Японии обрушилась на китайскую армию. А ещё в 1948‐м, когда режим Чан Кайши уже качался под натиском наступающего воинства Мао Цзэдуна и лидеры Гоминьдана хватались за американских покровителей, как утопающий за соломинку. Верная супруга последовала за своим генералиссимусом даже тогда, когда его сторонники без всякой надежды на заступничество Вашингтона сконцентрировались на своём последнем островке сопротивления, на Тайване; когда все её родственники из «династии Сун» (за исключением сочувствующей коммунистам Цинлин) уже перебрались в США, а островитяне со дня на день ожидали высадки десанта китайской «Красной армии». От полного краха супружескую чету спасла только начавшаяся война в Корее, круто изменившая американские приоритеты на Дальнем Востоке и вынудившая Пентагон прийти на помощь тайваньским беглецам.

В последние годы Чан Кайши Мэйлин совершила ещё одно чудо верности – проведя почти полгода у постели впавшего в кому мужа, она оказалась свидетельницей его возвращения к жизни. Полуживой президент Тайваньской республики, буквально поднятый из могилы заботой супруги зимой 1973 года, дотянул до апреля 1975‐го. Всё это время Мэйлин выступала не только главной сиделкой у постели больного генералиссимуса, но и единственным глашатаем его воли.

Супружеская жизнь Сун Мэйлин полностью соответствовала старинной китайской поговорке: «Муж запевает, жена подтягивает». Временами её голос в дуэте не уступал голосу мужа, а припев, зазвучавший тогда, когда голос Чана уже навеки умолк, тянулся ещё 28 лет. Рождённая за два года до наступления двадцатого века, первая леди Китайской республики успела стать свидетельницей трёх первых лет века двадцать первого.

Рождённые управлять. Элеонора Рузвельт и Кармен Поло

Эти женщины, как и Сун Мэйлин, принадлежали к высшему слою своего общества и, можно сказать, росли в среде, где каждый чувствовал себя причастным к принятию судьбоносных решений. Правда, в отличие от супружеского союза мадам Чан Кайши, их браки не были пропуском в мир грандиозных политических планов и свершились как обычное приватное торжество. Лишь много лет спустя соотечественники поняли, что значили эти свадьбы для будущего их стран.

Элеоноре Рузвельт не пришлось даже менять фамилию. Она, племянница 26‐го президента США Теодора Рузвельта, вышла замуж за своего шестиюродного брата Франклина, принадлежащего той же династии. Правда, в 1905 году, когда Элеонора надевала свадебную фату, никто не мог предсказать, что её двадцатитрёхлетний жених заткнёт за пояс именитого родственника – Франклин ещё продолжал получать образование, занимаясь в школе права Колумбийского университета.

Элеонора Рузвельт – племянница 26-го президента США Теодора Рузвельта, жена 32-го президента США Франклина Делано Рузвельта

К началу двадцатых годов главными достижениями четы был пост чиновника в морском министерстве – у Франклина – и шесть удачных беременностей – у Элеоноры. В это-то время её мужа подкосила тяжелейшая форма полиомиелита, после чего он был вынужден передвигаться исключительно в инвалидной коляске. Казалось бы, впереди пару ждёт тихое существование обеспеченных землевладельцев в родовом поместье с символическим названием Гайд-Парк, и не более того. Однако именно тут проявились железная воля Франклина и преданность Элеоноры, неизменно поддерживавшей мужа в выпавших жизненных испытаниях. С помощью супруги кандидат-калека становится сначала губернатором важнейшего штата Нью-Йорк, а затем четыре раза подряд (непревзойдённый рекорд!) избирается президентом США.

Элеонора стала не только секретарём президента, но и его негласным советником и первым слушателем при подготовке речей. Она сама выступала перед избирателями, писала газетные статьи (в годы Великой депрессии вела ежедневную колонку «Мой день»), встречалась с политиками, настойчиво продвигая общие с мужем идеи, ставшие в те годы рабочей программой Демократической партии. Без личной охраны Элеонора внезапно появлялась в самых отдалённых штатах, инспектируя положение дел в стране, преодолевающей кризис. Почти триста пятьдесят пресс-конференций, около 300 тысяч прочитанных писем – таков личный счёт первой леди в администрации США. «Большой каньон», «Ниагарский водопад» – эти прозвища, которыми наградили леди Рузвельт в политическом бомонде Америки, говорят сами за себя. Ещё бы! Ведь она не просто являлась «второй половиной президента», но была Рузвельт от рождения.

Уже после смерти мужа Элеонора работала в Комитете ООН, разрабатывавшем «Всеобщую Декларацию прав человека», и до начала шестидесятых входила в делегацию США при Организации Объединённых Наций. Преемник её мужа Гарри Трумэн назвал супругу предшественника «Первой леди всего мира» – отчасти чтобы скрасить горечь потери великого спутника, отчасти отражая мессианские настроения американской элиты, уверенной в своём глобальном лидерстве. Но, даже если ввести поправку на явную гиперболизацию слов Трумэна, роль Элеоноры Рузвельт в достижениях самого знаменитого хозяина Овального кабинета трудно переоценить.

В отличие от семьи первой леди США, обручившейся с ровней, родственники Кармен Поло – будущей супруги испанского диктатора Франко – были недовольны выбором дочери. Когда за семнадцатилетней Кармен, наследницей древнего астурийского рода «индианос», то есть конкистадоров, покорителей Америки, стал ухаживать небогатый офицер Франсиско, которого товарищи по службе презрительно называли «майорчик», родители потребовали прекратить отношения. Их сердца смягчились лишь шесть лет спустя, когда «майорчик» Франко прославился в марокканской кампании, заслужил доверие испанского монарха, звание полковника и титул камергера. На свадьбе Кармен и Франсиско, состоявшейся осенью 1923 года, вызвался быть посажёным отцом сам король Хуан, а в программу медового месяца был включён визит к августейшему двору.

Конечно, семья, столь близкая к испанской монархии, консервативная до мозга костей, была недовольна провозглашением Республики. В 1936 году Франко возглавил антиреспубликанский мятеж, а жена стала его верной соратницей в гражданской войне. По её подсказке ближайшим советником диктатора стал свояк Кармен, юрист Рамон Суньера.

Получившая начальное образование в католическом Салезианском монастыре, Кармен Поло отличалась глубокой религиозностью и нравственным ригоризмом. Строжайшую цензуру послевоенной Испании, исключающую любые фривольные намёки и всякий оттенок эротизма в кино и литературе, принято связывать с жизненной позицией жены каудильо Франко. Уже в последние годы правления своего супруга, в надежде законсервировать созданную им патриархальную Испанию, Кармен лично добивалась удаления из правительства потенциальных либералов и продвигала убеждённых фалангистов. По мнению хроникёра Гибриэлы Ходжес, за женственной внешностью Кармен таились «стальная решимость и серьёзные амбиции». Когда каудильо ушёл из жизни, сеньора Поло входила в «Движение» (“El Moviemento”) – организацию охранителей-франкистов, и участвовала в ежегодных маршах сторонников Франко по Мадриду.

Донья Поло пережила супруга на 13 лет и была захоронена на кладбище в Эль-Пардо, недалеко от семейной резиденции четы Франко. В то время останки её мужа покоились в «Долине павших», общенациональном мемориале, где погребённые совместно участники обоих лагерей гражданской войны должны были символизировать покаяние и примирение. В 2019 году, после долгих дебатов в испанском парламенте, было принято решение удалить гробницу Франко из «Долины Павших» – и супруги воссоединились посмертно: Франсиско вернулся к Кармен с «Гражданской войны», как почти столетие назад вернулся к ней с войны марокканской.

Профиль, заметный из космоса. Эва Перон

Если посмотреть на южный берег залива Ла-Плата с земной орбиты или из иллюминатора скользящего вдоль стратосферы сверхзвукового самолёта, можно увидеть отчётливый контур женской головки. В такой романтический рисунок складываются линии улиц и площадей города Сьюдад-Эвита, заложенного президентом Пероном и названного в честь его жены Эвы. И хотя политические оппоненты щедрого супруга дважды пытались переименовать прибрежный городок, с каждым следующим избирательным циклом имя той, чей профиль заметен даже из космоса, возвращалось снова. Ведь до сих пор, даже спустя три четверти века, Эва Перон остаётся самой популярной женщиной среди аргентинцев.

С раннего детства рок не сулил маленькой Эвите ничего хорошего. Рождённая в 1919 году от незаконной связи мамы-служанки с зажиточным фермером, девочка так же, как пять её братьев и сестёр, оказалась лишена всяких прав на наследство в результате скоропостижной смерти отца. Но лишения только закалили характер сироты и научили её стойкости. В пятнадцать лет она отправляется в Буэнос-Айрес, чтобы попытать счастья в профессии актрисы. Скудные будни крошечной театральной труппы, не слишком удачные пробы в рекламе, отчаянные попытки найти себя, в конце концов, увенчались успехом – напористая девушка с хорошо поставленным голосом стала одним из лучших дикторов на радио.

Эва Перон – супруга президента Аргентины

Самое модное средство массовой информации, стремительно набиравшее популярность в Южной Америке тридцатых-сороковых годов, открыло перед амбициозной журналисткой новые возможности. Готовя регулярные радиопередачи, она знакомится с ключевыми персонами аргентинской политики. В подобных обстоятельствах произошла встреча Эвы с полковником Хуаном Пероном, одним из лидеров захватившей власть в стране военной хунты. Январский день 1944 года, когда Перон обсуждал с представителями прессы сбор помощи для жертв землетрясения (полковник отвечал в хунте за социальную политику), стал для нашей героини «волшебным днём», как она сама признавалась позднее в своих мемуарах. С этого момента Хуан и Эва не расставались, а её радиопередачи были посвящены прежде всего пропаганде взглядов любимого мужчины.

17 октября 1945 года – подлинная точка бифуркации в карьере Перона и в судьбе его спутницы. Недовольные чрезмерной «левизной» Хуана, его растущим авторитетом в рабочей среде коллеги по хунте приняли решение об аресте чересчур активного полковника. Однако толпы возмущённых бедняков, получивших полуироническое название «безрубашечники» (по контрасту с «коричневорубашечниками» Муссолини, «синерубашечниками» Франко или «краснорубашечниками» Гарибальди), захватили улицы Буэнос-Айреса и спасли любимого вожака. Сложившаяся позже политическая легенда утверждает, что организатором народного восстания была именно Эва, обратившаяся с зажигательной речью к радиослушателям. Конечно, это преувеличение. Бесспорно лишь то, что подруга Перона в этот день не просто активно действовала, но могла считаться самой страстной частицей мятежной толпы. А ровно через пять дней после победы все переживания рокового дня были вознаграждены с лихвой – состоялась свадьба счастливой пары.

В президентскую кампанию зимой 1945–1946 годов аргентинцы дивились небывалому явлению – кандидата представляла молодая женщина, смело бравшая слово на многолюдных митингах. До сих пор политика в Южной Америке считалась уделом мужчин, но решительное разрушение стереотипов ничуть не повредило чете Перон: Хуан одержал убедительную победу, а недавняя «золушка» Эва превратилась в первую леди «Серебряной страны» [2]. В сентябре 1946 года она обращается к Конгрессу с просьбой уравнять избирательные права женщин и мужчин, год спустя её законопроект воплощается в жизнь. На президентских выборах 1951 года супруг сеньоры Перон побеждает с ещё большим успехом, причём женский электорат поддерживает его активнее, чем мужской. Конечно, благодаря Эвите, ставшей символом пробуждения латиноамериканских тружениц и домохозяек.

Неподдельное ораторское обаяние делает Эву главным рупором «перонистской революции». «Перон управляет, Эва представляет», – эта поговорка начала пятидесятых точно отражает распределение обязанностей в харизматичной паре. Кроме публичных выступлений, на неё возложена повседневная социальная работа – общенациональный Фонд Социальной Помощи, призванный сделать явью идею «хустисиализма» («учения справедливости»). До позднего вечера жена президента ведёт приём бедняков, выстраивающихся в огромные очереди. Каждый день к ней приходит до десяти тысяч писем со всевозможными прошениями. Женщины пекутся прежде всего о детях: кому-то нужна коляска, кому-то велосипед, кто-то нуждается в срочной операции. Масштабы работы Фонда впечатляют – число переданных подарков исчисляется миллионами в год. Деятельность Эвы Перон во главе Фонда отмечена наградами Папы Римского и ЮНЕСКО.

А в такой стране, как Аргентина, где футбол служит чуть ли не национальной идеей, нелишне отметить, что по инициативе «товарища Эвиты» детей до двенадцати лет стали свободно пропускать на матчи, а для тренировок юных футболистов были созданы сотни бесплатных спортивных секций. Целое поколение выросло признательным Эвите за открытую дорогу в большой спорт. Не удивительно, что из всех неформальных титулов, которыми наградила пресса деятельную супругу президента, в коллективной памяти остался главный: «мост любви между Пероном и народом».

Жизнь Эвы Перон оборвалась до обидного рано. Онкология добила её в тридцать три года. Однако в памяти аргентинцев она живёт до сих пор, а по степени симпатий среди латиноамериканской молодёжи не имеет равных, соперничая разве что с Че Геварой.

Бабушка советской пионерии. Надежда Крупская

Все женщины, о которых мы говорили в этой главе, следовали в политику за своими мужьями. Однако Надежда Крупская в приведённом ряду – исключение. Скорее, она сама на первых порах могла стать проводником в мир марксизма для будущего вождя пролетарской революции – Владимира Ульянова (Ленина).

Бунтарскими настроениями отличался ещё отец маленькой Нади – штабс-капитан Константин Игнатьевич Крупский, уволенный из армии за сочувствие к польским повстанцам. В 1883 году он скончался от туберкулёза, и опекуном осиротевшей Надежды стал один из первых русских марксистов, Николай Утин, лично знакомый со знаменитым автором «Капитала». Совершенно ожидаемым было то, что в возрасте девятнадцати лет девушка вступит в марксистский кружок, в двадцать один станет преподавателем вечерней школы за Невской заставой (где будет знакомить с социалистическими идеями питерских мастеровых), а в двадцать шесть угодит в политическую ссылку.

За два года до ареста произошло знакомство с коллегой по революционному цеху Владимиром Ульяновым. Отношения между молодыми людьми оказались настолько крепкими, что Крупская попросила заменить назначенное ей пребывание в Уфимской губернии на перевод в гораздо более далёкую от родного Петербурга Енисейскую ссылку, куда отправился отбывать аналогичное наказание Ульянов. Там, в селе Шушенское, Владимир и Надежда стали мужем и женой. Чтобы не быть разлучёнными полицией и иметь формальные основания для совместной жизни в ссылке, чета убеждённых атеистов согласилась пройти обряд православного венчания, причём кольца для новобрачных местный умелец изготовил из медного пятака.

Вместе с мужем, возглавившим большевистскую партию, Надежда прошла революционные бури, скитания в эмиграции, подполье и триумф советской власти. На её плечах лежала значительная часть редакционной работы в газете «Искра», а также обязанности секретаря ЦК РСДРП (б). После победы революции, несмотря на колоссальный авторитет Ульянова-Ленина и практически неограниченную власть, сосредоточенную в его руках, Крупская не претендовала на высокие партийные посты, ограничившись скромной должностью заведующей внешкольного отдела в Народном комиссариате по просвещению. Это полностью соответствовало её представлениям о новом обществе, исключающем родственное протежирование и кумовство.

Надежда Крупская – спутница жизни и верный соратник основателя Советского Союза В.И. Ленина

С первых месяцев Октябрьской революции и до самой смерти Надежды Константиновны в 1939 году её главной заботой было воспитание детей Страны Советов. Может быть, потому что она рассчитывала вырастить из них граждан нового мира, идеальных коммунистов, свободных от «пережитков и предрассудков» мира старого. А может быть, главной причиной педагогического пыла жены вождя было отсутствие у них с Лениным собственных потомков, и таким образом она сублимировала нерастраченное материнское чувство.

Надежда Константиновна стояла у истоков пионерской организации. Именно она настойчиво предлагала взять за основу опыт скаутов, который многие товарищи по партии считали «враждебным» и «буржуазным», и создать похожий союз юных разведчиков, с аналогичной символикой и атрибутикой, но наполненный пролетарским содержанием. Крупской удалось преодолеть сопротивление оппонентов, и в мае 1922 года возникло Детское коммунистическое движение имени Спартака, четыре года спустя переименованное в честь её супруга.

В вопросах новой идеологии жена вождя Октябрьской революции, безусловно, была радикальной и непримиримой. Работая в Главполитпросвете, она безжалостно «вычищала» из учебников и детских книг всё, что несло печать патриархального, религиозного общества (под огонь критики попали даже сказки Корнея Чуковского). Но Крупской была чужда дискриминация людей по происхождению. «Ребёнок не может выбирать себе родителей, никого он не эксплуатировал, никого не угнетал… И его надо не попрекать, а растить из него сознательного коммуниста», – возражала она тем, кто закрывал двери советской школы перед выходцами из привилегированных сословий.

Крупской не пришлось долго делить радость победы в гражданской войне со своим выдающимся мужем. Здоровье Ленина начало стремительно деградировать с 1922 года, весь недолгий период агонии он буквально находился у неё на руках. После смерти Ленина, несмотря на формальный пиетет, царивший вокруг жены вождя, отношения с новым, сталинским руководством РКП(б) эволюционировали от прохладных к ледяным. Попытки высказываться вразрез с «генеральной линией» становились всё реже, из активной деятельницы Надежда Константиновна всё больше превращалась в «музейный экспонат революционной эпохи». Умерла она на следующий день после своего семидесятилетия, в феврале 1939 года, когда большинство ветеранов революции либо уже покинули мир естественным путём, либо были репрессированы в годы Большого Террора.

Примечательно, что созданная Крупской Всесоюзная пионерская организация тоже просуществовала семьдесят лет.