12

ИЗАБЕЛЛА

Когда наступает день моего первого приема у врача мои нервы на пределе. Последние две недели я виделась с Найлом каждые несколько дней, но не так часто, как хотелось бы. Он приходит с продуктами, цветами или просто проведать меня, и каждый раз мне приходится напрягать все силы, чтобы не прикоснуться к нему. Он едва прикоснулся ко мне пальцем, не говоря уже о том, чтобы поцеловать меня, с той первой ночи, когда он остался со мной. Потеря физической связи между нами ощущается как физическая боль, которую я изо всех сил стараюсь игнорировать. Я напоминаю себе, что боль, которую я чувствую, ничто по сравнению с тем, как я причинила боль ему ложью, с секретами, которые я хранила, и угол, в который я загнала его.

Он ждет меня в машине, когда я спускаюсь, получив сообщение. Мне потребовалась целая вечность, чтобы решить, что надеть, мне казалось, что этот совместный день, своего рода свидание, хотя я знаю, что на самом деле это не так. Я, наконец, остановилась на черном платье-слипе с жакетом из вощеного хлопка поверх него и паре ботинок на каблуках, когда мой телефон оживился, и я поспешила нанести тушь, подкрасить губы и надеть золотые обручи с единственным бриллиантом в центре, которые Ана посоветовала мне выбрать. Как всегда, ожерелье с драгоценными камнями, которое подарил мне Найл, висит у меня на шее, и я надеюсь, что он это замечает.

Я вижу, как он переводит взгляд на него, когда я сажусь в машину, но меня мгновенно отвлекает его лицо. В уголке его нижней губы рассечена ссадина, на подбородке виднеется тень синяка, и я инстинктивно протягиваю руку, проводя там пальцами.

— Ты в порядке? — Тихо спрашиваю я, и мое сердце внезапно замирает в груди при мысли о том, что он пострадал. — Что-то случилось?

Найл качает головой.

— Ничего страшного, девочка, — говорит он, пожимая плечами. — Я просто тренировался в тренажерном зале, проводил больше времени на боксерском ринге. Шишки и ушибы, это всего лишь часть этого.

— Зачем? — Я опускаю руку, закусывая губу, мои нервы из-за назначенной встречи на мгновение забыты. — Я не понимаю.

Найл искоса смотрит на меня.

— Я же говорил тебе, девочка. Я боец. Громила. Раньше мы с Лиамом тренировались вместе, но в наши дни он чаще всего занят "крошечным делом" или "Королевским бизнесом". Но тот новичок бьет сильно. — Он потирает челюсть с кривой усмешкой. — Я думаю, мне надо вернуть Лиама. Мне нужно поговорить с ним об этом, да?

Я не знаю, что сказать. У меня глубоко укоренившееся чувство, что Найл проводит больше времени в спортзале, чтобы избежать суматохи наших отношений, возможно, даже чтобы побороть свое желание ко мне.

— Мне не нравится мысль о том, что ты можешь пострадать, — тихо говорю я, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его темно-синие глаза встречаются с моими. Что-то проходит между нами, на мгновение, и моя грудь сжимается, когда я всем сердцем желаю, чтобы он наклонился и поцеловал меня. Я так легко могу представить это: прикосновение его ладони к моей челюсти, тепло его руки, мягкость его губ.

— Мне не больно, на самом деле нет, — говорит он вместо этого, откидываясь назад. Я чувствую пространство между нами как пропасть, холодную и ноющую. — Это своего рода освобождение, девочка. Сложно объяснить, если это не по твоей части, да? Иногда в боли может быть что-то хорошее.

Между нами повисает тишина, и я сижу, сложив руки на шелковой ткани юбки, пока машина едет по малолюдным улицам Бостона, направляясь к зданию, где находится мой акушер-гинеколог. Найл выглядит таким же нервным, когда мы заходим в лифт.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я, бросая на него взгляд, и он тихо хихикает.

— Знаешь, я тоже это делаю впервые. — Он делает паузу, искоса смотрит на меня и, к моему удивлению, берет меня за руку. — Итак, я полагаю, в конце концов, у нас обоих есть что-то общее.

Я смаргиваю слезы, не в силах встретиться с ним взглядом. Между нами возникает внезапная, неожиданная близость, иного рода близость, которой я раньше не чувствовала.

— Я рада, что здесь с тобой, — тихо бормочу я. — Даже если я не хотела, чтобы это произошло.

Найл ничего не говорит, и я снова чувствую сжимающий узел беспокойства в животе. Я хочу, чтобы он тоже сказал, что рад, но я знаю, что сейчас этого может быть слишком много, ведь он ни о чем таком не просил. Ничто из этого не входило в его жизненный план, а я все перевернула.

Ожидание, пока медсестра назовет мое имя, кажется бесконечным. Найл не отпускает мою руку, пока она этого не сделает, и это меня немного успокаивает, даже если я не совсем уверена, хочет ли он держать ее, или это просто из чувства долга. Мне снова кажется, что мы не знаем друг друга так хорошо, как следовало бы для чего-то подобного, и я с трудом сглатываю, борясь с волнами беспокойства. Я напоминаю себе, что проходила через нечто похуже этого. Сидеть в кабинете врача, не такое уж великое дело.

Сначала я стараюсь сосредоточиться на деталях приема, учитывая свой рост, вес и кровяное давление.

— У вас немного недостаточный вес для этой стадии беременности, — говорит мне медсестра, приподнимая бровь. — Дома все в порядке? — Она бросает подозрительный взгляд на Найла, и я немного ощетиниваюсь.

— Все в порядке, — твердо говорю я ей. — Это просто в первый раз, и я испытываю стресс. До этого у меня было плохое самочувствие. Я все еще имею дело с последствиями этого. — Это лучшее, что я могу придумать, когда речь заходит о попытке объяснить, через что я прошла до этого, и я совершенно уверена, что эта медсестра не в состоянии справиться с этим.

— Что ж, доктор Сандерс скоро вас навестит, — говорит медсестра. — Просто посидите спокойно.

Куда бы я делась? Я переоделась в платье, которое она оставляет, касаюсь своего живота, чувствуя новый прилив нервов. Я должна убедиться, что с моим ребенком все в порядке, но я все еще с трудом верю, что там что-то есть. Если не считать постоянной тошноты и небольшой повышенной чувствительности груди, я на самом деле не чувствую себя беременной.

— Все будет хорошо, девочка, — говорит Найл со своего места, протягивая руку, чтобы коснуться моей ноги, и я чувствую, как немного расслабляются нервы, хотя в глазах горит. У него есть полное право злиться и негодовать по поводу всего этого, и все же он утешает меня, пытается успокоить, пока я сталкиваюсь с новизной и пугающим характером всего этого.

Примерно через двадцать минут приходит врач, стройная пожилая женщина с серебристыми волосами и доброй улыбкой.

— Извините, я задержалась, — говорит она, переводя взгляд с нас двоих. — Это был напряженный день. Я доктор Сандерс.

— Изабелла Сантьяго. — Я не знаю, должна ли я использовать фамилию Найла в данных обстоятельствах или нет. Другие называли меня миссис Фланаган, но на самом деле я не меняла свою фамилию. Я не вижу реакции Найла, и не уверена, что хочу видеть. Я не знаю, что заставило бы меня чувствовать себя хуже: увидеть разочарование на его лице из-за того, что я не представилась его именем, или то, что ему просто было бы все равно.

— Найл Фланаган, — говорит он, когда доктор Сандерс поворачивается к нему. — Муж Изабеллы.

— Рада познакомиться с вами обоими. — Она немедленно поворачивается ко мне. — Итак, Изабелла, я понимаю, что это твоя первая беременность. Ты нервничаешь?

Ее добрый, материнский тон снова заставляет мои глаза наполниться слезами. Я киваю.

— Я…да — выдавливаю я, слова выходят немного сдавленными, и она смотрит на меня с сочувствием.

— Я предполагаю, что эта беременность была незапланированной?

Я качаю головой, чувствуя, как мои щеки слегка краснеют.

— Да, это так.

— Ну, в этом нет ничего постыдного. Такое случается постоянно. Но вы совершенно уверены, что хотите сохранить ребенка?

Я решительно киваю.

— Найл очень ясно дал мне понять, что это мой выбор, — твердо говорю я доктору, заставляя себя встретиться с ней взглядом, чтобы она могла точно увидеть, насколько я серьезна. — Я хочу этого ребенка. Я в ужасе, но это то, чего я хочу.

— Тогда ладно. Что ж, сегодня вы увидите немногое, только очертания того, где растет ваш ребенок, и, возможно, намек на сердцебиение. Так что не ожидайте слишком многого, но, если все пойдет хорошо, вы уйдете отсюда с самым важным знанием того, что вы и ваш ребенок здоровы.

Я киваю, закусывая губу, пока она собирает то, что ей нужно для начала. Это самые неудобные несколько минут в моей жизни, но они стоят того, когда она указывает на статичное изображение на экране, и Найл встает, чтобы подойти и встать рядом со мной, его рука слегка лежит на моем плече, пока мы оба смотрим на экран.

— Это ваш ребенок, — говорит доктор Сандерс с улыбкой, и на этот раз мои глаза действительно наполняются слезами.

— О боже мой, — шепчу я, и когда поднимаю глаза, вижу, что лицо Найла тоже переполнено эмоциями, оно очень напряжено, когда он смотрит на экран.

— Наш ребенок, — бормочет он хриплым голосом, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки.

— Это реально, — шепчу я, и он кивает, по-видимому, не в состоянии сказать что-либо еще.

Когда встреча заканчивается, Найл, кажется, беспокоится обо мне больше, чем когда-либо, его рука слегка касается моей поясницы всю обратную дорогу до машины.

— Как ты себя чувствуешь? — Спрашивает он, хмуро глядя на меня. — Я подумал, мы могли бы пойти посмотреть, что-нибудь для малыша, но если тебе нужно прилечь или…

Я смеюсь. Я ничего не могу с собой поделать.

— Это был всего лишь прием у врача, — говорю я ему, сдерживая смех. — Я в порядке. Хуже всего были нервы. Теперь все в порядке.

Найл не выглядит полностью убежденным.

— Если ты уверена…

— Я уверена, — твердо говорю я ему, и с этими словами он наклоняется вперед, чтобы сказать Кларку, куда ехать.

Мы оказываемся в детском бутике. Я разглядываю вещи, с ухмылкой поглядывая на Найла.

— Ты уверен, что это не слишком вычурно для тебя? — Я поддразниваю его, и Найл смеется.

— Ну, если бы мой отец был все еще жив, он бы прямо сейчас мастерил колыбель для малыша, — говорит он, посмеиваясь. — Но я никогда не умел обращаться со стамеской по дереву, так что давай посмотрим, что эти замечательные ребята приготовили для нас, да?

— Да, — говорю я ему, изо всех сил стараясь подражать его ирландскому акценту, и Найл морщится.

— Мне больше нравится твой акцент, девочка.

Мы оба смеемся, заходя в магазин. Я почти ожидаю, что Найлу это скоро наскучит, но вместо этого мы проводим больше часа, бродя по магазинам, сравнивая мебель и выбирая детскую одежду, такую крошечную, что она кажется ненастоящей, тыча в мягкие игрушки и обсуждая имена.

— Деклан, в честь моего отца, если родится мальчик. — Найл смотрит на меня. — Если только ты не настроена на Рикардо?

Я качаю головой.

— Я люблю своего отца, но не думаю, что хочу назвать своего ребенка в его честь. Мне всегда нравился Гектор. Или Джейми. Но я думаю, что у Деклана тоже есть приятное звучание, или даже у Найла-младшего?

Найл качает головой.

— Я не хочу слышать, как ты кричишь на меня, чтобы я успокоился и выслушал тебя, — поддразнивает он. — Но Деклан Джейми Фланаган звучит красиво. — Он делает паузу. — А как насчет имен девочек?

— Я действительно не знаю, — признаюсь я. — Честно говоря, я не так уж много думала об именах. До сегодняшнего дня все это казалось нереальным. Я думаю, я боялась думать о чем-то настолько основательном, понимаешь?

Найл кивает.

— Да, девочка. В любом случае, у нас полно времени. Мы можем сравнивать любые имена, которые нам нравятся, пока не остановимся на том, которое звучит правильно.

Мы возвращаемся к машине, делаем несколько небольших покупок и укладываем их в маленькую матово-черную сумку, когда я слышу звук телефона Найла. Он достает его из кармана, открывает текст, который, как я вижу, мерцает на экране, и выражение его лица меняется настолько мгновенно, что я сразу же чувствую укол страха.

— Что-то не так? — Нервно спрашиваю я, когда Кларк открывает передо мной дверь и проскальзывает внутрь.

— Нет, — отвечает Найл, его голос звучит немного более отрывисто. — Но мне действительно нужно отвезти тебя домой на случай, если я понадоблюсь где-то еще.

— От кого сообщение? — Обычно я бы не спросила, но я рискну, чувствуя, как узел возвращается в мой желудок.

Найл смотрит на меня.

— Лиам, — говорит он наконец. — У Сирши роды.

Загрузка...