Жестокая клятва

15

НАЙЛ

Я так пьян, что комната кажется затуманенной, слегка накренившейся, все виски наконец-то подействовало на меня. Я чувствую, как меня одолевает сон, слишком много выпитого и хороший оргазм затягивают меня в темноту. Я намеревался отнести Изабеллу в постель, а затем вызвать Uber, но она затащила меня к себе в постель, и теперь я не уверен, что смогу снова встать.

Ее руки на моей рубашке, ее рот на моем, когда она переворачивает меня на спину, наклоняясь надо мной. У меня нет ни малейшего шанса уйти сейчас, когда ее губы мягки и жадны на моих, ее стройное тело выгнулось дугой напротив меня, и даже несмотря на то, что я пьян, я чувствую, как во мне снова нарастает желание.

— Я хочу тебя, — шепчет она, наполовину растворяясь в поцелуе. — Я хочу, чтобы ты остался.

Ее руки задирают мою рубашку, скользят по коже, и каким бы пьяным я ни был, все это наполовину похоже на сон, как в ту первую ночь, когда я остался здесь с ней. При дневном свете я могу убедить себя, что мы не подходим друг другу, что мы никогда не сможем стать чем-то большим, чем были, а теперь уже даже и не теми. Но в душной темноте, когда руки и рот Изабеллы на мне, когда она снимает с меня рубашку, стягивает джинсы, когда ее губы скользят по моему рельефному животу, я не вижу ничего, кроме нее. Нас.

— Изабелла — я выдыхаю ее имя, бедра выгибаются навстречу ее руке, а затем ее рту, когда ее губы скользят по головке моего члена, удовольствие пронизывает меня до глубины костей, когда она начинает сосать. Ее руки скользят вниз по моим бедрам, одна обхватывает мой ствол, когда она вводит меня глубже, и я хватаюсь одной рукой за ее волосы, моя спина выгибается, я откидываю голову назад и снова отдаюсь потребности.

Кажется, я говорю ей, что она мне нужна, и она стонет, двигая языком, когда берет меня в рот, в горло, снова и снова. Я думаю, что не раз был на грани того, чтобы кончить раньше, чем мне хотелось, слишком пьян, чтобы справиться с оргазмом, но она каждый раз отступает как раз вовремя, давая мне мгновение, когда мой член дергается в ее руке, а ее темные глаза смотрят на меня, наполненные желанием и потребностью, мы оба слабо освещены городскими огнями и луной.

Я никогда не смогу отпустить тебя. Смутная мысль проносится в моей голове, когда она снова берет меня в рот, посасывая, поглаживая, доставляя удовольствие. От пустыни до этого места я хотел ее каждое мгновение каждого дня с тех пор, как переступил порог бара Ангел, и я знаю, что это не изменится. Все, что я могу сделать, это попытаться убежать от этого, но прямо сейчас, в ее постели, это последнее, что я хочу делать.

Я стону, когда ее рот покидает меня, мой член пульсирует от потребности в освобождении, но Изабелла движется вверх по моему телу, ее красный шелковый халат исчез. Она возвышается надо мной, как видение, богиня, ее черные волосы рассыпаются по плечам и обрамляют лицо, когда она садится на меня верхом. Я понимаю, что она делает, за мгновение до того, как ее рука снова обхватывает мой член, направляя его между своих бедер.

Она такая чертовски охуенная, горячая и тугая, и я хватаюсь за ее бедра, когда она скользит по всей длине моего тела. Я не хочу, чтобы это прекращалось, и я держусь за нее, как за мечту, которая может исчезнуть, когда она начнет оседлывать меня, ее лицо расплывается в моем опьяненном видении.

— Изабелла — я слышу, как невнятно произношу ее имя, напиток и желание перемешивают буквы у меня на языке, когда ее руки прижимаются к моей груди, а бедра прижимаются ко мне.

— Найл. — Мое имя срывается с ее губ шепотом, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, этот тугой жар растекается по всей длине моего члена. Она почти соскальзывает с меня, и я хватаю ее за бедра, дергаю обратно на себя и заставляю ее вскрикнуть, звук, который почти толкает меня к краю.

Комната полна наших звуков, тихих вздохов, вскриков и тихих стонов, тяжелого дыхания и постанываний, а воздух наполнен ароматом нашей смешанной кожи и пота. Я чувствую себя поглощенным ею, окутанным ею, и все, о чем я могу думать, это о том, что сегодняшняя ночь все изменила. Нас связывают вещи, от которых я не могу и не хочу отказываться, и хотя я пытался избавиться от своего желания к ней, ясно, что это бесполезно.

Возможно, так было всегда.

Изабелла наклоняется, ее пальцы впиваются в мою грудь, когда она целует меня сильно и глубоко. Я чувствую, что вот-вот кончу, и сильно притягиваю ее к себе, постанывая в поцелуе.

— Пойдем со мной, — шепчу я ей в губы, внезапно отчаявшись почувствовать это, когда я кончу в нее. — Пожалуйста, Изабелла…

— О боже… — стонет она, прижимаясь ко мне, ее спина выгибается дугой, когда я провожу руками вверх по ней, прижимая ее ближе к себе. Ее груди прижимаются к моей груди, ее волосы падают мне на лицо, и я пробую ее на вкус, вдыхаю ее запах, ощущаю ее каждым дюймом себя, каждым чувством. Мой член набухает, пульсируя от удовольствия, и когда Изабелла вскрикивает и откидывает голову назад, сотрясаясь в конвульсиях вокруг меня в момент собственной кульминации, я жестко кончаю, врываясь в нее ошеломляющими волнами удовольствия.

Я прижимаюсь к ней, наполняя ее, наблюдая, как дрожит ее тело, как каждый дюйм ее тела выставлен на всеобщее обозрение, когда она кончает со мной, и это зрелище — самая великолепная гребаная вещь, которую я когда-либо видел. Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось, но, когда это чувство начинает отступать, Изабелла падает мне на грудь, тяжело дыша.

Мои руки обнимают ее, прижимая к себе, когда я с головокружением переворачиваюсь на бок. Я не отпускаю ее, чувствуя, что сон уже пытается овладеть мной, тянет меня вниз, а мой член все еще внутри нее. Я хочу заснуть вот так, как можно ближе, и я не отпускаю ее, пока мы засыпаем в объятиях друг друга.

Я просыпаюсь утром с ужаснейшим в мире похмельем и несколькими пропущенными текстовыми сообщениями на моем телефоне. Изабелла все еще прижимается ко мне, обнаженная и прекрасная, ее волосы рассыпались по моей груди, ее обнаженная кожа прижата к моей. Я не хочу двигаться, но солнечный свет, заливающий комнату, напоминает мне о том, что я пообещал себе и Изабелле. Дистанция, чтобы я не причинил ей боли, и чтобы она не смогла причинить мне боль снова. Дистанция, которую я преодолел прошлой ночью, делая именно то, что говорил себе, что не буду. Глупо было так напиваться. Все мое сопротивление было подавлено, а я всегда оказывал небольшое сопротивление, когда дело касалось Изабеллы.

Я сажусь, осторожно отстраняя ее, чтобы не разбудить. Мою голову пронзает боль, и я прижимаю руку ко лбу, стиснув зубы. Давненько у меня не было такого сильного похмелья. Я медленно тянусь за телефоном, игнорируя волны тошноты и острой боли, пронизывающие меня. Я участвовал в кулачных боях, которые доставляли мне меньше головной боли, мрачно думаю я, открывая его, чтобы посмотреть сообщения от Лиама.

Их немного, но суть в том, что сегодня рано утром у Коннора и Сирши родился сын, которого они назвали Шон Грэм Макгрегор, здоровый и будущий наследник Королей. Чуть позже он присылает сообщение с вопросом, можем ли мы встретиться сегодня днем и выпить пива, и хотя мой желудок мгновенно восстает при мысли о большем количестве алкоголя, я твердо намерен потащиться в наш любимый паб. Я знаю своего друга достаточно хорошо, чтобы понимать, какие чувства испытывает Лиам прямо сейчас. Родился наследник Коннора, сын, который однажды опередит любого сына Лиама в борьбе за место во главе королей, и ребенок, который биологически принадлежит ему. Я точно знаю, что Лиам до смерти любит Бриджит, что он видит себя ее отцом во всех отношениях, которые имеют значение, но я также знаю, что временами это тяжело.

Я тихонько встаю с кровати, желая дать Изабелле поспать, пока я приму душ. Она выглядит до боли красивой, свернувшись калачиком на боку, ее спутанные темные волосы обрамляют лицо. Я вижу на ее шее отметину от моего рта прошлой ночью, и это снова вызывает во мне дрожь желания, мой член подергивается от потребности. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не разбудить ее своим ртом между ее ног, побуждая ее к одному оргазму, а затем ко второму на моем члене, но я знаю лучше. Каждый раз, когда мы делаем это, в конце концов, уйти будет все труднее и труднее.

Я люблю ее. Я не могу этого отрицать, и я хочу быть с ней. Я хочу каждое утро таким, как это, без чувства вины и похмелья, но, тем не менее, таким, как это. Это чувство только глубже поселяется у меня в груди, когда я захожу в ее ванную и вижу разбросанные по столешнице предметы ее повседневной жизни: средства для волос, косметику, уход за кожей, мыло в душе, пахнущее цветами, упаковку бомбочек для ванны в маленькой кабинке. В ванной комнате чувствуется явная женственность, и я чувствую, что мне удается заглянуть в нее, узнать, кто она такая, помимо того, чем мы делились друг с другом.

Я не хочу уезжать, и это проблема. Если я чувствую, что даже такое место, как это, квартира, столь непохожая на мою, может быть домом просто потому, что она здесь, то я потерян больше, чем думал.

Я не тороплюсь в душ, зная, что мне придется разбудить ее и сказать то, что она не хочет слышать, когда я выйду. Мне приходится пользоваться ее вещами, цветочным мылом и шампунем с ароматом гибискуса, и когда я выхожу, у меня такое чувство, будто я все еще окутан ею, хотя я смыл все следы прошлой ночи.

Надевать вчерашнюю одежду, не самое приятное чувство в мире после душа, но я все равно это делаю, возвращаясь в спальню. Изабелла шевелится, когда я это делаю, ее глаза сонно приоткрываются, и легкая улыбка тронула уголки ее губ, когда она увидела, что я стою там. Она приподнимается на подушках, ее взгляд скользит по мне, пока она прижимает простыню к груди, и у меня на мгновение возникает желание, чтобы она сбросила ее, чтобы я мог еще раз взглянуть на нее вот так. Я знаю, что это не то, что у меня когда-либо должно быть снова.

— Прошлая ночь была… — Я начинаю говорить, все еще не совсем уверенный, что именно я собираюсь сказать. Ошибка? Это неправда. Возможно, так оно и было, но я так не считаю. Невероятно? Это было бы правдой, но это не поможет нам двигаться вперед. Впервые в своей жизни я не вижу четкого пути, и это пугает меня больше всего на свете.

— Не говори этого. — Изабелла яростно качает головой, ее голос мягкий и умоляющий. — Я не смогу спокойно услышать, как ты говоришь, что это была ошибка. Мне это не показалось таковым, но я пойму, если… — Она втягивает воздух, поджимая губы. По дрожи в них, которую я вижу даже с того места, где стою, по водянистому блеску в ее глазах ясно, что она пытается не заплакать. — Я помню, что ты сказал раньше, — говорит она тихо, ее голос немного прерывается. — Что ты не смог бы остановиться, если бы мы были здесь вместе… вот так. Что это все изменило бы. Но это не обязательно. — Она снова быстро вдыхает, слегка задыхаясь, как будто пытается заставить себя сохранять спокойствие и сказать то, что ей нужно сказать. — Мы можем притвориться, что этого не было. — Изабелла вздергивает подбородок и храбро сглатывает. — Я никогда не хочу, чтобы ты чувствовал, будто я пытаюсь принудить тебя к отношениям. Я знаю, что все так считают… что я забеременела, чтобы заманить тебя в ловушку. Я знаю, ты в это не веришь, но я хочу внести ясность. Если бы мы были вместе, по-настоящему вместе, я бы хотела, чтобы это было потому, что мы оба этого хотим, а не только потому, что у нас будет общий ребенок.

На последнем слове ее голос срывается, и она прижимает руку ко рту, поворачивая голову набок. Я вижу, как трясутся ее плечи, и ничего не могу с собой поделать. Я подхожу к кровати, намереваясь дотянуться до нее, но она поднимает руку, прежде чем я подхожу к краю, и качает головой.

— Изабелла, клянусь, я не пытаюсь причинить тебе боль. — Я никогда в жизни не чувствовал себя таким чертовски беспомощным. — Я ничего подобного… Я…

— Я люблю тебя. — Она поворачивается ко мне, в ее глазах блестят слезы, некоторые стекают по лицу. — Я знаю, что сейчас неподходящее время сказать это, но что, если его никогда не будет? Я знала это до вчерашнего вечера, но это только укрепило мои чувства, то, что я чувствую. Я понимаю, почему, возможно, ты никогда не сможешь полюбить меня. Но я хотела, чтобы ты знал.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. Впервые в жизни я полностью лишаюсь дара речи. На ум приходят слова "Я тоже люблю тебя". При всем том, что я не должен, при всем том, что я знал ее недостаточно долго, по логике вещей, чтобы знать такие вещи… я знаю.

— Изабелла, то, что я чувствовал прошлой ночью…

Прежде чем я успеваю закончить предложение, прежде чем я даже могу окончательно решить, как я планирую его закончить, Изабелла внезапно издает крик боли. Это почти крик, звук, которого я никогда раньше от нее не слышал, как будто крик вырывает весь воздух из ее легких, когда она почти распластывается на кровати, схватившись за живот.

— О боже, о, нет… — громко выдыхает она, откидывая простыни. — Нет, нет, нет…

Она поднимает на меня испуганный взгляд своих широко раскрытых темных глаз, и я сразу понимаю почему.

На белых простынях, между ее бедер, растекается красная лужица.