Жестокая клятва

4

ИЗАБЕЛЛА

Бостон — это высокие здания и серое небо, повсюду бетон и асфальт, и он холодный. Найл отдает мне свою кожаную куртку, когда мы выходим из самолета, направляясь к длинной черной машине, припаркованной на летном поле, и я закутываюсь в нее, погружаясь в ее маслянистое тепло, пропитанное его ароматом. Я держу ее вокруг себя, как защитный плащ, вдыхая его.

Я вздрогнула и проснулась, когда стюардесса осторожно постучала в дверь, давая нам знать, что мы начинаем снижение. Я не спала так хорошо и так глубоко со времен злополучного гала-ужина, но, лежа в объятиях Найла на маленькой кровати, мне казалось, что я наверстала упущенное за ночи, хотя все длились, должно быть, меньше получаса. В лучшем случае, я крепко вздремнула, но это было лучше, чем все ночи, которые я провела за последнее время.

Мы быстро поправили нашу одежду, и я пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, внезапно занервничав. Я смотрела на свое худое лицо с широко раскрытыми глазами в зеркале, когда поправляла и заново подпоясывала свое мятое платье, дотрагиваясь до своего плоского живота и задаваясь вопросом, что же на самом деле нас здесь ждет, и готова ли я к этому.

Сейчас, быстро пересекая взлетно-посадочную полосу к ожидающей машине, я совершенно уверена, что это не так.

— Мы собираемся встретиться с Лиамом и Коннором Макгрегорами, — осторожно говорит Найл, как только мы оказываемся в теплой, пахнущей кожей машине. — Они возглавляют ирландских королей здесь, в Бостоне, и они братья. Лиам — мой лучший друг с детства, а Коннор… его брат, — заканчивает он немного неуверенно, скривив уголок рта.

— Зачем мне нужно с ними встречаться? — Спрашиваю я тихим голосом. Найл не смотрит прямо на меня, фактически, он не встречался со мной взглядом с тех пор, как мы проснулись. Такое чувство, что ему немного стыдно за себя за то, что мы делали в самолете, и это причиняет боль, потому что я этого не хочу. Я не хочу заставлять его чувствовать себя хуже, и все же каждый раз, когда он проигрывает битву между своим желанием ко мне и желанием увеличить дистанцию между нами, мне кажется, что я делаю именно это.

— Потому что твое спасение было частью сделки, которую мы, как ирландские короли, заключили с твоим отцом. Я приехал в Мексику, чтобы заключить с ним одну сделку, и после того, как тебя похитили и он захотел моей помощи в твоем возвращении, условия сделки были изменены. Лиам и Коннор захотят встретиться с тобой.

— О. — Я поджимаю губы, не зная, что чувствовать. — Ты сказал "мы". Я думала, ты просто работаешь на них, но… ты часть их? Этих…королей?

— Я скоро буду. — Найл бросает на меня взгляд, хотя его взгляд быстро скользит по моему лицу и уводит в сторону. — За этим многое стоит, Изабелла, слишком многое, чтобы объяснять на самом деле. Я говорил тебе в ту ночь, когда мы поженились, что мне предложили место за столом в обмен на заключение сделки с твоим отцом. Долгое время королями были ирландцы, обладающие богатством и властью здесь, в Бостоне, со старыми именами. Макгрегоры были одними из них. Коннор, старший брат, надолго уехал из Бостона и провел годы в Лондоне, руководя собственной бандой. Когда он вернулся, у него были более эгалитарные представления о том, как все должно быть устроено. Между ним и его братом едва не разгорелась война за то, кто будет лидером, но как только они решили руководить вместе, одним из изменений, внесенных Коннором в повестку дня, стала идея, что любой ирландец может сидеть там, пока он доказывает свою лояльность. Лиам, конечно же, хотел, чтобы там было место для меня.

— Но? — Я бросаю на него взгляд.

— Но… — Найл растягивает слово, вздыхая. — Между нами с Коннором вражда. Он хотел, чтобы я заработал это еще раз, поэтому отправил меня в Мексику заключить сделку с твоим отцом.

— И тебе это удалось. — Я не уверена, что все это заставляет меня чувствовать. Я уже была разменной монетой большую часть своей жизни, и то, что мое спасение стало еще одной картой, брошенной в игре за власть между мужчинами, меня не устраивает. Но, в конце концов, я до глубины души верю, что Найл спас бы меня, несмотря ни на что, даже если бы в конце его не ждало своего рода повышение.

— Да. — В голосе Найла слышится горечь. — Я так и сделал. Так что несмотря на то, что Коннор хотел бы найти лазейку, чтобы выставить это напоказ, я сяду за этот стол.

— А что насчет твоей работы раньше? Ты был силовиком? — У меня что-то скручивается в животе при этой мысли, но не из-за насилия, а из-за опасности. Есть шанс, что Найл когда-нибудь не вернется домой, а я хочу, чтобы он мог быть всегда рядом с нашим ребенком. Я не хочу, чтобы он потерял своего отца из-за опасностей этого мира и работы, которую он выбрал, но в то же время я знаю, что я тоже сделала выбор, привязав Найла к себе таким образом. Я не могу просить его изменить то, кто он есть, когда он никогда ни о чем из этого не просил.

Найл не смотрит на меня, его челюсть сжимается, когда он кивает.

— Да, — говорит он наконец. — Я сомневаюсь, что там что-то изменится. Я ничего не знаю о том, как быть хорошим человеком, Изабелла, и я уже однажды говорил тебе, что мне нравится жизнь, которую я выбрал. Место за столом переговоров дает много денег и власти, но это не изменит того, кто я есть. Кем я всегда был. — Его губы поджимаются, когда он смотрит в окно на приближающийся серый бостонский пейзаж. — Ты выбрала такого мужчину, Изабелла. Хотела ты того или нет.

— Я знаю. — Слова вырываются шепотом, мои руки сжимаются на коленях под тонким шелком платья. Больше всего на свете я хотела бы найти слова, чтобы сказать Найлу о своих чувствах, но даже если бы я могла, я не уверена, что смогла бы найти в себе смелость сказать это вслух.

Остаток пути мы едем в тишине, узел в моем животе неуклонно растет. Машина останавливается перед чем-то похожим на офисное здание, серое и невзрачное, и Найл выскальзывает из машины, чтобы обойти и открыть мне дверь. Меня пробирает озноб, как только я выхожу, и я глубже закутываюсь в куртку Найла, борясь с нарастающим во мне беспокойством. Я здесь чужая, мне не к кому обратиться, кроме мужчины, который, кажется, хочет оттолкнуть меня, и часть меня жалеет, что я не поддалась на уговоры Катерины и Макса остаться в Нью-Йорке. Но я не хочу быть чьей-либо благотворительностью или обузой. Я хочу жить своей жизнью на своих условиях. Это часть того, что я выбрала, когда принимала те решения там, в Мексике, напоминаю я себе, когда мы заходим внутрь, упрямо вздергивая подбородок. Даже если тогда я этого не знала.

Найл стучит в дверь, и мы входим. Первое, что я вижу, это огромный деревянный стол, возвышающийся в центре комнаты, резной и блестящий, местами поцарапанный. Он окружен стульями, и на двух из них я вижу двух совершенно разных мужчин, хотя достаточно одного взгляда на них, чтобы понять, что они братья.

Один выглядит старше, у него темно-рыжие волосы и плотно сжатый рот, квадратная челюсть и он мускулистый, одетый в сшитый на заказ костюм темно-серого цвета. Я вижу намек на татуировки у него на воротнике, похожие на татуировки Найла, и это меня немного удивляет. Это заставляет его выглядеть опасным, как Найл, грубее даже тех мужчин, к которым я привыкла, но в нем явно чувствуется сила. Богатство тоже, хотя кажется, что оно немного неудобно сидит на его плечах, как будто костюм стесняет его.

Он стоит так же, как и другой брат, когда мы входим, и я бросаю быстрый взгляд на младшего из них. Его рыжие волосы аккуратно зачесаны назад, густая борода такая же, и он выглядит усталым. На нем светло-серые брюки от костюма, также аккуратно сшитые, и белая рубашка на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, обнажающими руки, сильно накрашенные чернилами. Его глаза пронзительного ярко-зеленого цвета, и они смотрят на меня с намеком на подозрение. Старший брат выглядит просто сердитым.

— Коннор. Лиам. — Найл наклоняет голову сначала к старшему из двоих, рыжеволосому, а затем к рыжему мужчине помоложе. — Это Изабелла Сантьяго. Моя жена. — Он мягко подталкивает меня вперед, и я поджимаю губы, почтительно наклоняя голову, как при встрече с кем-либо из коллег моего отца.

— Приятно познакомиться. — Мой голос звучит выше и хрипло, чем мне бы хотелось, и я вижу намек на сочувствие на лице молодого человека, но глаза старшего просто темнеют, когда он смотрит на меня.

— Я не могу сказать то же самое, — натянуто говорит он. — Коннор Макгрегор. Это мой брат Лиам. — Он указывает на рыжеволосого мужчину. — Найл сказал нам, что вы двое женаты. И что ты беременна.

— Я вижу, переходим сразу к делу, — едко замечает Найл, но Коннор игнорирует его.

— Изабелла, ты можешь говорить за себя, да?

Я с трудом сглатываю, борясь с желанием поджать хвост и убежать. Присутствие Коннора ошеломляет, и это вызывает во мне страх, которого у меня не было до встречи с Диего и Хавьером, ощущение, что я заперта в этой комнате, и что могут произойти ужасные вещи, если я отвечу неправильно. Найл никогда бы не привел меня сюда, если бы думал, что они причинят мне боль, напоминаю я себе. Он их знает. Он знает, что они этого не сделают.

— Я могу, — говорю я так уверенно, как только могу, но, тем не менее, в моем голосе слышится легкая дрожь.

— Тогда говори громче. Все правильно?

— Это так. — Я нервно облизываю губы, борясь с желанием оглянуться на Найла в поисках поддержки. — Мы поженились в Мексике. Найл сказал, что это лучший способ защитить меня. — Кольцо кажется тяжелым на моем пальце, поблескивая в теплом свете комнаты. — Что касается другого, да. Я беременна. Прошло чуть меньше месяца.

— Пока рано говорить наверняка. — Говорит Лиам, нахмурившись. — Ты абсолютно уверена в этом? — Теперь в его голосе отчетливее слышится подозрение, как будто он думает, что я все это выдумала, чтобы уехать из Мексики. Но правда в том, что я никогда по-настоящему не хотела уезжать. Я не хотела оставлять свою семью, все, что я знала и любила.

Я ушла, потому что должна была.

— Врач сделал анализ крови, пока она была в плену, — категорично говорит Найл. — Это подтверждено.

Взгляд Коннора поворачивается к нему.

— И ты видел эти результаты?

— Нет. — Голос Найла остается бесстрастным. — Но эти результаты были не такими, какие Диего Гонсалес хотел услышать. Доктор не рискнул бы ответить утвердительно, если бы это не было правдой.

— Хм. — Коннор хмыкает. — И это была случайность, Изабелла? Эта беременность?

— Я… да. — Я сжимаю руки перед собой. — Я забеременела не нарочно, если ты об этом спрашиваешь.

Я чувствую, как Найл напрягается позади меня, но он не возражает мне.

— Ты понимаешь, что теперь ты под нашей защитой. — говорит Лиам, делая шаг вперед, чтобы встать рядом со своим братом. — Мы согласились поддержать твоего отца в любом конфликте, который может возникнуть между ним и Гонсалесом, и обеспечить твою безопасность в обмен на другую компенсацию. Эта часть не должна тебя беспокоить, это всего лишь бизнес, и мы выполним свою часть сделки. Особенно, если ты носишь ребенка одного из королей, которым Найл довольно скоро станет, а его долгая служба и наша дружба в любом случае гарантируют защиту тебе при таких обстоятельствах. Но есть правила, Изабелла, и ты должна им следовать. Иначе мы не сможем обеспечить твою безопасность.

— Тебе будет предоставлено место для проживания, где мы выберем, — говорит Коннор резким голосом. — Ты останешься там и не выходишь одна, без Найла, или кого-либо из нас, наших жен или сотрудников службы безопасности. Мне все равно, даже если это ради того, чтобы выпить чертов кофе на улице, ты ни на шаг не выйдешь из здания в одиночку. Ты не можешь связаться ни с кем из членов своей семьи, ни в коем случае. Я знаю, что у тебя есть сестра в Мексике, которой ты, возможно, захочешь сообщить, что ты в безопасности. Не делай этого. — Его голос, как удар хлыста, рассекает воздух между нами. — Найл и Лиам, возможно, были бы рады обеспечить тебе безопасность и комфорт, но я — нет. Если бы решения принимал только мой голос, ты бы осталась с Гонсалесом и позволила ему делать то, что он хочет. Но это касается не только меня, и поэтому… — он раздраженно указывает на меня.

— Я не отношусь к этому легкомысленно. — Я вздергиваю подбородок, заставляя себя посмотреть ему в глаза. — Я знаю, вы все приложили немало усилий, чтобы заполучить меня сюда, никто так сильно, как Найл. Я знаю, что не заслуживаю этого. Я буду следовать правилам, обещаю.

— Смотри, чтобы ты это сделала. — Глаза Коннора сужаются. — Помни, что теперь твоя жизнь в наших руках. Насколько я понимаю, ты обуза для этой организации и наших семей, с которыми я бы предпочел не иметь ничего общего. Из-за твоих действий многие сейчас в опасности.

Я сжимаю губы, чувствуя, как они дрожат. Мне хочется разрыдаться, эмоции подступают к горлу и почти душат меня, но я сдерживаюсь. Я не хочу ломаться перед этим неприступным человеком, или перед Найлом, или Лиамом, которые до этого момента были в основном добры.

— Я знаю, — тихо говорю я. — Я сделаю все, что необходимо.

— Что подводит нас к следующему пункту. — Голос Коннора обрывает мой, прерывая все, что я еще могла бы сказать. — Найл сказал, что ваш брак был временным, средством обезопасить тебя от Диего, пока ты не окажешься здесь, вне пределов его досягаемости. Он сказал, что все будет расторгнуто, как только ты приедешь в Бостон, путем аннулирования брака, я полагаю…

— Разводом, — бормочет Найл. Это слово словно удар кинжалом в мою грудь, и я сдерживаю прерывистый вдох. Для меня это не новость, но все равно больно. Каждый раз, когда я вспоминаю, что он никогда не хотел, чтобы этот брак был настоящим, это ощущается как соль на вполне реальную рану, независимо от того, насколько это глупо.

Коннор фыркает.

— Оставляю на твое усмотрение завершить этот фиктивный брак. Я ни капельки не удивлен.

— Коннор… — В голосе Лиама звучит предупреждение, и Коннор пожимает плечами.

— В любом случае, — продолжает он, — вы двое останетесь женаты до тех пор, пока не будет установлено отцовство ребенка. Как только это будет сделано, если ребенок действительно от Найла…

— Так и есть! — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, мое сердце гневно колотится в груди. До сих пор я хранила молчание и уважение, но что-то в небрежном предположении Коннора о том, что я, возможно, солгала о нашем с Найлом ребенке, разрывает что-то во мне. — У меня больше ни с кем не было! Никто другой не прикасался ко мне, и я никогда не хотела, чтобы кто-то другой прикасался. Мой ребенок от Найла Фланагана, и…

— Хорошо, хорошо… — прорезается голос Лиама, почти успокаивающий, с той же раскатистой хрипотцой, что и у Найла. — Это предосторожность, Изабелла. Учитывая все, что мы ставим на кон, что потребуется для твоей защиты и поддержки…

— Как бы то ни было. — Коннор обрывает брата, его голос режет, как нож. — Ты доказала, что тебе нельзя доверять, Изабелла. Наши мужчины сейчас в опасности, они собираются помочь твоему отцу из-за твоей лжи и твоего попустительства. Многое из того, как мы все будем двигаться дальше, зависит от отцовства твоего ребенка. Если ребенок не от Найла, тебя просто отпустят. Ты здесь, в Бостоне, и твоей свободы будет достаточно. Ты была спасена от Гонсалеса и Агилара, наша роль будет завершена. Но если ты действительно мать ребенка, принадлежащего одному из королей, тогда ты привязана к нам, к Найлу. Для обеспечения твоего комфорта и безопасности необходимы другие шаги. Так что да, тесты на отцовство будут необходимы. Если ребенок от Найла, то после вашего скорейшего развода тебе будет предоставлен щедрый дом, алименты и поддержка ребенка. Ты ни в чем не будешь нуждаться, и Найл продолжит поддерживать тебя и ребенка при полной поддержке Королей.

Мои глаза наполняются слезами. Я ничего не могу с этим поделать, как бы сильно я ни старалась. Я пытаюсь не дать им выплеснуться наружу, но это тоже проигранная битва, и Коннор фыркает, когда они начинают скатываться по моим щекам.

— Хватит притворяться, девочка, — рявкает он. — Ты получила то, что хотела, не так ли? Тебе не обязательно было выходить замуж за человека, которого выбрал для тебя твой отец. Ты свободна от всего этого, и теперь о тебе будут заботиться до конца твоей жизни, если то, что ты говоришь, правда. Честно говоря… — Он качает головой, горько смеясь. — Это маневр, достойный королевского стола. Возможно, тебе следовало бы занять здесь место с такой хитрой способностью манипулировать.

Я прикрываю рот рукой, сгорбив плечи, чтобы подавить рыдание. Я чувствую руку Найла на своей спине, когда он делает шаг вперед.

— Коннор… — Его голос резкий, злой, но мой перекрывает его, когда слова вырываются из меня, всхлипывающие и почти бессвязные.

— Ты ошибаешься, — выдыхаю я, обхватив себя рукой за талию и борясь с волной тошноты. — Это совсем не то, чего я хотела. Ничего из этого нет. Я никогда не хотела, чтобы все это произошло, и я… — Я давлюсь слезами, отстраняюсь от Найла и качаю головой. — Все вышло из-под контроля. Это была ошибка, но я… я никогда никем не манипулировала. Я не хотела сюда приезжать. Я…

Я теряю нить того, что хотела сказать, слова растворяются в резких, раздирающих рыданиях, когда я разворачиваюсь на каблуках. Я больше не могу ничего из этого выносить, ни сердитый осуждающий взгляд Коннора, ни слабое сочувствие, которое я вижу в глазах Лиама, ни тяжесть руки Найла на моей спине, поддерживающей меня, хотя он тоже не хочет, чтобы я была здесь. Ни чего из этого не работает. Я нахожусь на половине континента от дома, и я никогда не была так одинока.

Рыдая, я выбегаю из комнаты, из здания на холодный апрельский воздух.