Жестокие клятвы

ГЛАВА 19

Ваня

Вот и ужин.

Урчание в животе утихает, когда мы возвращаемся в дом Адриана. Мои ладони вспотели, но проведение ими по облегающему платью только усиливает тревогу, кипящую внутри меня. Я напугана и умираю от голода, и от этого сочетания меня тошнит. Я выхожу из нелепых ботинок, которые он мне надел, и вхожу в холл, вздыхая с облегчением, когда мои больные ноги касаются коврового покрытия.

— Иди прими душ и сними это дурацкое платье, — приказывает Адриан, его голос звучит снисходительно, как будто это я выбрала это платье. — Тогда приходи ужинать.

Я ворчу себе под нос, проходя мимо него. События дня начинают меня утомлять. Мой адреналин зашкаливает, остатки оргазма от его пистолета все еще струятся сквозь меня. Я чувствую, как мои щеки горят, вспоминая, как я от этого отделалась. Меньше всего мне хочется ужинать с его сумасшедшей задницей.

Внезапный вздох сорвался с моих губ, когда он схватил меня за шею, притягивая к себе. Я врезаюсь в его твердую мускулистую грудь. Положив руки ему на грудь, я пытаюсь оттолкнуться, но он сжимает меня до боли.

— Хочешь быть большой девочкой и рассказать мне, о чем ты ворчишь? — спрашивает он. Моя челюсть сжимается крепче, когда я проглатываю растущий страх, который сжимает мое горло. Я пришла, чтобы чему-то научиться за время, проведенное с Адрианом. Он демон, питающийся страхом, и чем больше ты это показываешь, тем больше у него власти над тобой.

Выпрямляя плечо, насколько могу, благодаря его хватке, я глубоко вздыхаю, смотрю ему прямо в глаза и говорю:

— Иди к черту, Адриан.

Он остается неподвижным, немигающим.

Затем он смеется.

— Не волнуйся, дорогая жена, — он хищно улыбается мне. — Если я попаду в ад, я возьму тебя с собой. А теперь будь хорошей девочкой, иди в свою комнату и переоденься. У тебя есть тридцать минут, прежде чем я приду и заберу тебя, и если я это сделаю… — он мрачно усмехается. — Ты не будешь наслаждаться последствиями, как раньше.

Я краснею при воспоминании о том, что он ранее сделал со своим пистолетом. Насколько надо быть облажавшимся, чтобы такое понравилось? Огромно, вот ответ на этот вопрос. Я очень запуталась и даже не могу полностью винить в этом свое детство. Есть что-то в этом человеке и в том, как он берет на себя управление, что заставляет меня подчиняться вещам, о которых я никогда не мечтала.

Или в данном случае кошмар.

— Ладно, — выдавливаю я. — Все, что ты хочешь, Адриан. В любом случае, у меня больше нечего взять.

Еще одна хищная улыбка. Мне нужно научиться держать язык за зубами. Зная Адриана, он воспримет это как вызов.

— О, моя маленькая мышка, — соблазнительно шепчет он. — Я всегда могу взять гораздо больше.

Он отпускает меня из своей хватки, заставляя меня слегка споткнуться. Я отрывисто киваю, слезы наворачиваются на глаза, когда я рассматриваю его. Этот монстр. Этот дьявол. Мне никогда не следовало приходить сюда, потому что теперь я в плену у человека без совести и бьющегося сердца. Не взглянув ни разу, я разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице в его спальню.

Наша спальня.

Сирень.

Гардении.

Вечнозеленый.

Знакомые слова успокаивают мое колотящееся сердце, но мало помогают облегчить боль или смятение. Я не могу не хотеть этого человека — мужа моей покойной лучшей подруги. Человек, который использует меня только для унижения и который видит во мне только инструмент, которым он может обмениваться и использовать. Его не волнует вопрос женитьбы на мне. Его волнует только то, что я могу ему принести. Состояние и бизнес моей семьи.

Что помешает ему убить меня в тот момент, когда я подпишу бумаги, объявляющие себя его женой?

Он меня трахнет, а потом убьет? Или он просто убьет меня, потому что не хочет тратить свое время? Я делаю глубокий вдох, закрываю за собой дверь спальни и стягиваю небольшой кусок ткани, который, по его словам, было платьем. Каблуки, не задумываясь, направляются прямо в мусор в ванной.

Туман мгновенно окутывает ванную, когда я поворачиваю ручку душа настолько жарко, насколько это возможно. Может быть, мне удастся смыть унижение в канализацию, потому что я почти уверена, что мои гордость и достоинство уже там. Мне бы сейчас не помешал терапевт или даже друг, но у меня нет ни того, ни другого. Зайдя в душ и под горячими струями, я позволила воде смыть с себя грязь и весь день.

Мои мысли возвращаются к гробнице, которую я видела внутри мавзолея, и мне интересно, стоит ли мне упомянуть об этом Адриану. Будет ли ему все равно? Следующие полчаса я провожу в раздумьях, что делать дальше. Если я буду сопротивляться браку, я не сомневаюсь, что Адриан будет держать меня здесь в плену, но, может быть, просто возможно, если я покажу ему, что я достаточно покорна, он даст мне некоторую свободу. Свободы, которые я могу использовать, чтобы узнать, что скрывала моя семья.

Когда я выхожу из душа и возвращаюсь в комнату, он там. Одет в боксеры и больше ничего. Он прислонился спиной к изголовью кровати со стороны, ближайшей к двери. Он будет спать здесь сегодня вечером? Если да, то я не знаю, как с этим справиться. С момента моего приезда он ни разу не спал в своей постели.

— Перестань думать. У тебя, похоже, запор, — тянет он. Перед ним открыта книга, и когда он замечает, что я выхожу из ванной, он загибает угол страницы и закрывает ее, ставя на тумбочку рядом с собой. — Ложись, мышонок. Это был долгий день, и у меня нет настроения снова спарринговать с тобой.

Я тяжело сглатываю, застыв, глядя на него.

— А что насчет ужина? — спрашиваю я. Он наклоняет голову в сторону тумбочки на моей стороне кровати. На подносе лежат бутерброд и бутылка воды.

— Я попросил Анну принести тебе кое-что сюда, — говорит он мне. — Что ни у кого из нас нет настроения сегодня вечером садиться за обеденный стол.

Я подхожу к другой стороне кровати, осторожно садясь на край. Странно находиться в его присутствии. Адриан излучает волны силы и уверенности, которые, кажется, разрушают воздух вокруг меня, заставляя волосы на моей шее встать дыбом. Каждый нейрон моего тела бодрствует и жив. Инстинкты «бей или беги» находятся на переднем плане моего сознания. Я не собираюсь лгать, желание убежать гораздо сильнее, чем желание сражаться.

Потому что сражаться с ним означает сломать мою защиту и сделать себя уязвимой для его атаки. Адриан не просто хищник, он охотник, ищущий слабости в окружающих, чтобы воспользоваться ими.

Взяв сэндвич, я откусываю кусочек, затем еще один. Вскоре все это съедается, и тошнота, которую я чувствовала, постепенно начинает утихать. Я даже не осознавала, насколько я была на самом деле голодна. Опять же, травма сделает то же самое с человеком.

Подняв одеяло, я заползаю под него и ложусь на бок спиной к нему. Может быть, если я проигнорирую его, он уйдет. Сначала кажется, что он не будет суетиться, но затем сильные руки обхватывают меня и притягивают к себе. Я визжу и махаю руками и ногами. Он прижимает меня к себе, обхватывает рукой за талию и заставляет положить голову ему на грудь. Другая его рука схватила мою и переплела наши пальцы. Со стороны кажется, что мы идеальная пара, но я знаю одно: идеальных вещей не бывает, и только один человек обладает всей властью.

— Я… — мой рот горячий и сухой, и мне трудно произносить слова. Я никогда раньше не спала рядом с другим мужчиной. Когда я росла, мои родители всегда старались сохранить меня чистой к дню свадьбы. Не то чтобы я не пыталась потерять вишенку между ног, которая каким-то образом приносила мне пользу. Мне было пятнадцать, когда я впервые позволила мальчику поцеловать меня. Его звали Джонни, и он жил дальше по улице. Неделю спустя я присутствовала на его похоронах после того, как его сбила машина.

Я наблюдала за этим с пассажирского сиденья, будучи бессильной помешать заместителю моего отца убить его.

Это был поцелуй.

Простой, невинный поцелуй.

И теперь я лежу рядом с самым влиятельным человеком в Неваде, но это не потому, что он меня любит. Черт, интересно, считает ли он меня привлекательной? Нет, единственная причина, по которой он сейчас обнимает меня, заключается в том, что он знает, что это застает меня врасплох. И просто еще одна шахматная фигура. Пешка. Как и всю свою жизнь.

— Перестань так усердно думать, маленькая женушка, — шепчет он, на мгновение отпуская мои пальцы, чтобы выключить свет. Тьма окутывает нас, и единственные звуки вокруг нас — это наше смешанное дыхание и биение сердец. И почему-то, хотя я и прижимаюсь к монстру, мне кажется, что это самое безопасное место в мире.

И это проблема будущей Вани.

И будущие счета за терапию.