Жестокие клятвы

ГЛАВА 40

Ваня

Солнечный свет проникает сквозь прозрачные шторы нашей спальни. Прошло почти шесть недель с тех пор, как Адриан спас меня от моей невменяемой и психически неуравновешенной сестры Ады и одновременно лучшей подруги. Мое сердце все еще болит, когда я думаю о ней, но я не оплакиваю ее. Уже нет. У меня было шесть лет, чтобы оплакивать ту версию ее, которую я знала, когда росла, а не ту извращенную версию, которая похитила меня.

Я прижимаюсь ближе к теплу рядом со мной, наслаждаясь ощущением его твердых мышц на моей мягкой коже. Адриан лениво проводит рукой по моим волосам, его глаза все еще закрыты. С того рокового дня он делал все, чтобы показать мне, как он сожалеет обо всем, что сделал.

Ну, большая часть. Я почти уверена, что он до сих пор не сожалеет ни о каких сексуальных домогательствах или даже о том, что продал меня… черт… Я уверена, что единственное, о чем он на самом деле сожалеет, — это слова, которые он произнес в машине. Он сказал, что ему плевать на меня. Что он меня не любил. Потому что он так делает.

Сам так говорил несколько раз.

Я тоже это запомнила.

Я провела неделю в больнице, прежде чем мне наконец разрешили вернуться домой, и именно тогда он рассказал, как нашел письма, пока искал меня. Он извинился за то, что Ада настолько ослепила его, что он не увидел правды.

В этом плане ему не за что извиняться. Мне грустно, что моя подруга забрал у нас годы, которые мы могли бы провести вместе. Возможно, если бы она этого не сделала, он был бы другим мужчиной, а я была бы другой женщиной. Ада, несомненно, сформировала из него того, кем он является сегодня. Неумолимый, беспощадный, а иногда и отстраненный.

Мальчика, которому я писала столько лет, больше нет, как и девушки, которая писала эти письма. Мы оба были сформированы людьми, которые нами манипулировали. И это нормально. Это то, кем мы являемся. За этими стенами он во всех отношениях является главой Братвы и одним из внушающих страх Суверенных Братьев. Но здесь, в нашем доме, он для меня просто Адрик. Мужчина, которого я люблю всем сердцем.

Адриан откашливается и смотрит на меня сверху вниз.

— Я… э… я тебе кое-что принес, — он нервничает и это мило. Я стараюсь не хихикать, потому что не хочу, чтобы он чувствовал себя некомфортно.

— Тебе не нужно было мне ничего приносить, — я улыбаюсь ему. В ответ он застенчиво улыбается, а затем наклоняется к тумбочке и достает черную бархатную коробочку.

МОЙ БОГ.

— Я так думаю? — я визжу от волнения, забираюсь на кровать и прислоняюсь к изголовью.

— Я понимаю, что не подарил тебе ни одной, когда просил тебя выйти за меня замуж.

Я смотрю на него с сомнительным выражением лица.

— Ты предложил мне выйти за тебя замуж? — я поднимаю на него бровь. Он усмехается.

— Мисс Ваня Кастельяно, — он открывает крышку коробки и обнаруживаю большой розовый бриллиант изумрудной огранки, который выглядит до странности знакомым. — Ты выйдешь за меня?

— О… подожди… Нет. Этого не может быть, — он не был бы таким сумасшедшим, не так ли? — Адриан Волков, это бриллиант Graff Pink?

Ублюдок самодовольно улыбается мне.

— Да, это так.

— Ты шутишь, что ли? — возражаю я. — Как, черт возьми, ты вообще это получил? Это стоит миллионы долларов.

Бриллиант Graff Pink когда-то принадлежал знаменитому ювелиру Гарри Уинстону. По слухам, вес в каратах составляет не менее 24 каратов и стоит на рынке миллионы долларов, даже без крепления на кольце.

Эту присоску Адриан прикрепил к широкой черной ленте. Он установлен так, будто вокруг бриллианта растет плющ. Мое любимое растение.

— Пятьдесят два миллиона, если быть точным. Это делает его даже дороже, чем кольцо Грейс Келли.

Кто бы это ни был, черт возьми.

— Христос, — шепчу я.

Чья-то рука дергает меня за волосы, и я стону.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

Я улыбаюсь ему.

— Да, — говорю я ему. — Конечно, я выйду за тебя замуж.

— Хорошая девочка, — шепчет он и наклоняется, чтобы поцеловать меня, его рука надевает кольцо на мой палец.

— Однако тебе придется найти мне еще несколько телохранителей, — серьезно говорю я ему, любуясь тем, как это выглядит на моей коже. — Кто-то увидит эту штуку на моем пальце и попытается ее отрезать.

Адриан посмеивается, слегка поворачиваясь ко мне.

— Я хотел бы увидеть, как кто-нибудь попробует, — я смеюсь, когда он кладет свои руки мне на бедра и тянет меня оседлать его.

Обняв его за шею, я шепчу:

— Я люблю тебя, Адрик.

— Я люблю тебя, моя маленькая львица.

Рука Адриана обхватывает меня за шею и втягивает в поцелуй. Вскоре мы стаскиваем одеяла с наших тел, и я насаживаюсь на его твердый член, оседлав его, как жеребец на Кентуккийском Дерби, наши пальцы связаны вместе.

Нам потребовался еще час, чтобы встать с кровати и принять душ, а затем еще полчаса после этого, поскольку он настоял на том, чтобы заставить меня кончить ему на язык, прежде чем мы ушли. Он не говорит мне, куда мы идем, просто это сюрприз.

Я сижу с ним на заднем сиденье «Эскалейда», пока Миша отвозит нас прямо со Стрип. Здание является одним из старых построек, которым каким-то образом удалось пережить эпоху масштабирования и масштабирования нового Вегаса.

— Мистер и госпожа Волкова, — приветствует нас молодая блондинка, когда мы входим. — Добро пожаловать. Мистер Трент подготовил для вас конференц-зал. Все готово, — она ведет нас дальше в здание и в большой стеклянный конференц-зал, полный фотографий и чертежей.

— Адриан, что это? — спрашиваю я, просматривая материалы. Он улыбается мне и обводит рукой комнату.

— Это, — говорит он. — Здесь ты с Трентом построишь наш новый дом.

— Что? — моя голова в волнении поворачивается к нему. — Действительно?

Он кивает.

— Другой дом полностью разрушен, но сады и все остальное по большей части целы, — говорит он. — Ты можешь построить там, где стоял старый дом, или мы можем выбрать другое место на участке. Если хочешь, мы можем построить его даже на том месте, где стоит дом твоей семьи.

Я гримасничаю при мысли о том, чтобы вернуться туда.

— Нет, — говорю я ему. — У меня есть еще одна идея для этого места.

Он кивает и не давит на меня. Адриан позволяет мне иметь полное право голоса по всем активам Кастеллано, за исключением нелегальной стороны. С помощью оставшихся братьев Спиридакос он уже распустил торговлю мясом, которую начали мой отец и Петр. Ему принадлежат легальные бордели, полдюжины казино и отелей, которыми владел мой отец, но все остальное принадлежит мне.

Я решила превратить его в женский приют. Мы разместим женщин, которые отказываются от жестоких отношений или ситуаций, а также жертв торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации. Они смогут освоить новые навыки, чтобы жить и выживать самостоятельно. Мы предложим новые личности и все такое.

Но самое главное, я хочу быть уверена, что ничего подобного тому, что случилось с Корой и Адой, не повторится в моем дежурстве. Я знаю, что на самом деле я не могу спасти всех, но я могу попытаться. Светлана уже познакомила меня с группой женщин-байкеров из Сиэтла под названием Vixens. Судя по всему, мать президента МК всю свою жизнь спасала женщин, ставших жертвами торговли людьми. Они подумывали о расширении и предложили приехать сюда на выходные, чтобы мы все могли поболтать и узнать друг друга.

— Ах, — в комнату входит пожилой джентльмен. Я предполагаю, что это, должно быть, Трент. — Мистер и госпожа Волкова, я очень рад наконец встретиться с вами.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться, — говорю я ему, с улыбкой пожимая ему руку.

— Присаживайтесь сюда, и давайте начнем планировать для вас новый дом, — он указывает на два стула у стола.

— Новый дом, — шепчет мне на ухо Адриан низким и соблазнительным голосом. — Означает новые комнаты, в которых я смогу тебя трахнуть.

Румянец разливается по моим щекам, когда я игриво шлепаю его по рукам.

Действительно новый дом.

И новое начало с мужчиной, которого я люблю.

Мы не получили того старта, которого хотели, но я думаю, что в каком-то смысле мы получили тот старт, который нам был нужен.