Жестокие намерения

Глава 56

Ксавьер

Я вбиваю адрес Джексона в GPS и следую за голосом Siri, когда она ведет меня к его квартире в Роуздейл. Он живет в приличном районе, но сайдинг вдоль трехэтажного здания выглядит так, словно его красили один или два раза, чтобы скрыть следы непогоды. Перед квартирами на первом этаже разбит сад, но в нем полно засохших цветов, которые не мешало бы немного подрезать.

Я поднимаюсь на второй этаж и ищу выцветшие серебряные цифры, указывающие, где он живет. Дорожки ухожены, перед каждой квартирой расстелены коврики, а в подвесных горшках растут красивые растения.

На двери квартиры Джексона висит венок. Я срываю его и швыряю за спину. Несколько секунд спустя он с глухим стуком падает на землю, а украшения разлетаются.

Я стучу в дверь и стою со сжатыми кулаками, гнев и напряжение накатывают на меня волнами. Я напоминаю себе быть уравновешенным; Джексон ни в чем из этого не виноват. Как всегда, это вина Малкольма, и мне нужно возложить вину на него.

Но когда Джексон открывает дверь и видит меня, он натягивает самоуверенную улыбку.

— Ну и ну, неужто это Ксавьер Маккейд, наконец-то, удостоивший меня своим присутствием. — У него хватает смелости рассмеяться. — Черт возьми, самое время. Учитывая то, что Кэрри рассказала мне о тебе, я ожидал, что ты придешь сюда несколько недель назад. Я уже начал думать, что у тебя никогда не хватит духу встретиться со мной лицом к лицу.

Нахуй уравновешенность. Я поднимаю кулак и замахиваюсь, костяшки пальцев врезаются в челюсть Джексона. От силы удара он отшатывается назад.

Джексон оказывается на диване в нескольких футах от меня. Он протягивает руку, чтобы потрогать свой воспаленный рот, и отдергивает пальцы, испачканные кровью.

— Ты сукин сын, — ругается он.

Теперь я вижу сходство. У нас много общих черт, но только когда на его чертах проступает гнев, мне кажется, что я смотрюсь в зеркало.

— Держись подальше от Кэрри и Кей, — предупреждаю я его. — Не знаю, что ты там себе надумал, но теперь это прекратится: видеться с Кэрри, влезать в ее жизнь, притворяться заботливым лучшим другом. Бла-бла-бла. Хватит. — Я сжимаю костяшки пальцев, готовясь нанести новый удар. — Оставь их обеих в покое, или в следующий раз небольшой удар по челюсти будет не единственным, о чем тебе придется беспокоиться.

Джексон заливается раскатистым смехом.

— Смешно слышать от тебя. — Его смех переходит в кашель, когда он пытается отдышаться, выпрямляя спину, чтобы встать со мной лицом к лицу.

— Как долго ты преследуешь свою сводную сестру, Ксавьер? — Он проводит языком по передним зубам. — Не волнуйся. Мне не нужна Кей. Она милая, но преследовать ее — пустая трата моего времени. С другой стороны, Кэрри, — усмехается Джексон, — Кэрри долгое время была одинока. Ее муж больше интересовался ее дочерью, чем ею. Это больно, знаешь ли. Этого достаточно, чтобы заставить женщину искать внимания другого мужчины.

Всегда виноват Малкольм. Во всем. Постоянно. И осознание этого ослепляет меня яростью.

— Если ты хочешь шантажировать нашего отца, валяй. Мне насрать, что ты сделаешь с Малкольмом. Но оставь Пеннингтонов в покое. — Никогда не думал, что настанет день, когда я встану на защиту Кэрри.

— Малкольм бросил свою жену ради более свежего мяса, и он сделал это из-за тебя. Если кому-то и следует держаться подальше от Кэрри, думаю, мы оба знаем, кто это. Итак, как насчет того, чтобы ты беспокоился о своей личной жизни, а я — о своей?

— Иди нахуй, Джексон, — рычу я.

— Меня интересует только трах с Кэрри, но спасибо. — Он потирает челюсть и качает головой. — Тогда я смогу заполучить Кэрри в свое полное распоряжение. И Кэрри будет принадлежать только мне. Она уже наполовину влюблена в меня, — говорит Джексон с усмешкой, — я заставляю ее чувствовать, что она может все.

Я должен быть добрее к Джексону, потому что его детство было не таким хорошим, как мое. Он не был бедным; у его мамы были деньги Малкольма, но он не рос с двумя любящими родителями, как я. Я знаю, что должен пожалеть его, потому что у нас один отец; мы оба знаем, каково это — быть презираемым любовью Малкольма.

Но я ненавижу его.

Я ненавижу Джексона за то, что он появился именно тогда, когда я начал налаживать отношения между собой и Кей. Ненавижу его за то, что он вырос в здоровой среде. Ненавижу его за то, что он получил месть, о которой я всегда мечтал.

Но больше всего я ненавижу его за то, что ненавижу своего отца. Я много лет просил родителей о брате или сестре, но они мне отказывали. Все это время отец знал, что у меня есть брат, и скрывал это от меня.

— Признай это, Ксавьер, — выплевывает Джексон после долгого молчания. — Кэрри доверяет мне. Она доверяет мне; она делится со мной своими надеждами и мечтами. Она опирается на меня, когда у нее плохой день. На самом деле, — он наслаждается моей болью, — она была со мной в тот день, когда ты выбил дерьмо из Малкольма. Кстати, — он делает паузу, чтобы усмехнуться, — просто хочу сказать, я рад, что ты его не убил. Поскольку половина удовольствия будет заключаться в том, что Малкольм смирится с тем, что его жена ушла от него к его сыну, поэтому я рад, что он не умер. Это разрушило бы все труды, которые я вложил в этот план.

Джексон вел долгую игру. Помню, я подумал, что Кэрри выглядела немного взволнованной, когда она появилась в тот день, чтобы поговорить с Викторией. Я смутно припоминаю, как она что-то говорила мне по дороге обратно в Роуздейл. Она сказала, что любит моего отца, но есть смягчающие обстоятельства.

— Ты больной человек, Джексон.

— Нет, — он пронзает меня взглядом, — ты больной человек. Кто одержим своей сводной сестрой?

— Кто одержим женой своего отца? — Отвечаю я.

С маниакальным смехом он делает шаг вперед и хватается за край двери.

— Похоже, мы похожи больше, чем ты думал, а, брат?