Жизнь обреченных на смерть

* * *

Джинни с Нихушем отдыхали после быстрого танца, когда к ним приблизилась таинственная дама в красном. Незнакомка с таким почтением склонилась перед Джинни, приветствуя ее, что сомневаться в ее искренности не приходилось. Окружающие, раздираемые любопытством, старались не упустить ни слова, сорвавшегося с уст таинственной дамы.

— Благодарю за приглашение, и от всей души поздравляю с дебютом, — проникновенный, глубокий голос заставил многих поежиться от мурашек на коже.

— Всегда рады, — мягкой, но слегка озабоченной улыбкой, ответил Нихуш.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны посетить мой вечер, — благодарно склонила голову Джинни. — Вы к нам надолго?

— К сожалению, я проездом… Боюсь, мне придется удалиться буквально через пару минут.

— Очень жаль, — с легким раздражением улыбнулась Джинни, — мне показалось, между вами и Корином Куори пробежала искра.

— Дженевьев, рядом со мной обычно сверкают молнии, кто заметит искру?

— Неужели вас ни чуточки не заинтересовал самый завидный жених мира?

— Мне он показался слегка растерянным молодым человеком, не имеющим богатого опыта в общении с девушками. Я предпочитаю более опытных и зрелых мужчин.

Джинни была вынуждена взять паузу, чтобы не рассмеяться в голос. Совладав с проступающим хихиканьем, она, глубокомысленно качнув головой, ответила.

— Мда. Ну что же, это только к лучшему, ибо он помолвлен с моей сестрой, и мне не хотелось бы…

— Вы имеете в виду Джельсамину Валенте? — с любопытством перебила дама в красном.

— Ее самую.

— Думаю, что ей как раз отлично подойдет этот юноша. Она такая нежная, наивная… Впрочем, вы лучше меня знаете какая она.

— Пожалуй.

— Дорогая, еще раз спасибо за приглашение, у вас очаровательный вечер, но боюсь мне пора.

— Спасибо, что пришли.

Дама в красном взяла Джинни за руку и слегка снисходительно кивнув, взглянула на девушку с материнской заботой.

— Дорогая, как же иначе. Это такой важный день для вас.

Когда гостья отошла, Нихуш иронично задрав брови, взглянул на дочь.

— И что это было?

— Гм… Даже не знаю, что сказать…

— Мда.

Яго шел навстречу таинственной незнакомке, когда она неожиданно свернула и скрылась за колоннадой. Он еле успел заметить мелькнувший за дверью подол платья. Объект его преследования скрылся за дверью, ведущей в галерею комнат, и, стремясь догнать ее, Яго чуть не выдал себя, когда в одной из комнат она неожиданно остановилась. Раздавшийся голос друга заставил Яго потрясенно замереть.

— Вот вы где. А я боялся, что больше не увижу вас… Этот поцелуй на балконе… Это было чудесно!

После непродолжительной паузы, он продолжил, — вы молчите, и, судя по тому, что я читаю в ваших глазах, вам очень жаль, но вы должны уйти? Я так и подумал. Не знаю, зачем вам это понадобилось, но вы смогли перевернуть внутри меня все вверх дном. И я рад, что это произошло, но я хотел бы спросить…

— Тссс…

Раздавшийся призыв к молчанию, судя по резкому стону Дэймона, был подкреплен страстным поцелуем. Яго почувствовал себя неловко, от того что невольно оказался в роли подслушивающего. Через минуту раздался быстрый топот женских каблучков, его друг остался в одиночестве. Дав ему пару мгновений опомниться, Яго вошел в комнату и взглянул на абсолютно потерянного Дэймона.

— Однако, — ухмыльнулся Яго, — вот уж не ожидал увидеть тебя в таком состоянии.

Дэймон растеряно взглянул на друга и покачал головой.

— Поверить не могу, что это произошло со мной.

— Ты о чем?

— Эта женщина смогла два раза за последние полчаса заставить меня забыть о том, что меня скоро ждет, считаешь это нормально? Хотел бы я знать, кто же она такая?

— Ответ на этот вопрос, я сам хотел бы знать. Хотя бы для того, чтобы выслать благодарственную открытку. Ее визит настоящий подарок. Нифрея в ярости, ты экстазе, о большом и мечтать не приходится.

Дэймон быстро пришел в себя.

— Кстати, о Нифрее. Ты не слишком надолго оставил ее одну? Яго, не заставляй меня….

— Не волнуйся, — поморщился Джакомо, — я расплачусь с тобой за пари.

— Что-то ты стал слишком уверен…, — с недоверием заметил Дэймон.

— Все оказалось несколько проще, чем я думал. Похоже, у нашей богини отсутствует опыт человеческих отношений, как таковой. Ума не приложу, как ей удавалось меня очаровывать год за годом, будучи столь не опытной.

— Думаю, что все было несколько проще. Она не очаровала тебя на самом деле. Она просто внушила тебе эту мысль, когда ты был еще ребенком. А когда повзрослел и принял сан отца, резко почувствовал контраст.

— Пожалуй ты прав.

— И все же, не расслабляйся, пожалуйста. Ты все еще мне должен.

— Да помню, я помню!

Гости постепенно расходились, и Джинни почувствовала накопившуюся усталость. Заметив, как она пытается незаметно размять мышцы спины, Нихуш нахмурился.

— Ты устала.

— В этом нет ничего удивительного. У меня нет опыта многочасовых приемов гостей, как у Мины.

— Привыкай, теперь с приобретением нового статуса это будет входить в твои обязанности.

— Ну, во-первых, я совершенно не планировала, что теперь буду чем-либо, кому-либо обязана, — начала заводиться Джинни. — А, во-вторых, если я все правильно поняла, то нашему миру остались где-то сутки, так что боюсь, это абсолютно безумное и несвоевременное мероприятие будет последним, в котором мне удастся поучаствовать.

— Ну, во-первых, еще никем не доказано, что наш мир действительно не сможет пережить семейных разборок демиургов. А, во-вторых, ты действительно никому и ничем не обязана. Как моя дочь, ты вольна выбирать любой образ жизни, который тебе понравится. И совершенно не обязательно при этом выпускать шипы. Я сам чрезвычайно свободолюбивое существо и никоим образом не намерен ограничивать твои волеизъявления. Если хочешь, можешь прямо сейчас плюнуть на всех своих гостей, и уйти наверх спать.

Джинни на мгновение замерла, а потом осторожно, чтобы не «выпустить шипы», спросила.

— Надеюсь, ты не рассчитывал, что я перееду жить в этот дворец?

— Он тебе чем-то не понравился? Я могу попросить управляющего показать все объекты недвижимости, которыми владею в столице, может что-то приглянется больше.

— Ты не понял. Я просто не хочу переезжать из того дома, где жила всю жизнь с папой…, с Томасом. Я там чувствую себя дома. Папа рядом, Мина рядом, а что я буду делать в этой громадине в гордом одиночестве?

— Хорошо, поговорим об этом еще раз через неделю.

— Ты что-то знаешь, что столь оптимистично смотришь в будущее, когда весь Персоналий, считает оставшиеся нам минуты? Если честно, я удивлена, что все эти люди сегодня пришли.

— Их приход, как раз, был предсказуем. Перед лицом конца света, совершенно непонятно что делать. Мне, к примеру, ничего не приходит в голову, кроме как просить прощения за прежние ошибки и обиды… Но стоит ли напрягаться, если тот, кого ты обидел, все равно через день умрет? А твой бал это хоть какая-то возможность постараться забыть о надвигающейся катастрофе. К тому же людям свойственно в тяжелые минуты собираться группами. У нас светло, тепло, кормят, поят, хорошая компания… Кто откажется от такого? К тому же, не забывай, я все еще Нихуш, приносящий удачу. Многие пришли в надежде на то, что общение со мной поможет им пережить предстоящую войну.

— Мина мне сказала, что ты демиург, не смотря на то, что тебя создала Нифрея…

— Да, дедушка позаботился о том, чтобы я имел возможности развиваться.

— И раз ты создал меня, значит, ты в состоянии управляться своими силами…

— Закономерный вывод.

— Почему тогда ты не поддержишь Яго и не выступишь на его стороне, чтобы спасти наш мир? Почему бездействуешь?

— Дорогая, на эти вопросы у меня только один ответ, — из-за бессмысленности.

— В каком смысле?

— Фарана и Нифрея настолько могущественнее нас, что даже если я, Габи, и Яго выступим вместе против хотя бы одного из них, мы проиграем.

— Только не говори мне, что в тот день, когда узнал, о грядущем нам конце света, ты забыл об этом в ту же минуту, и жил как ни в чем не бывало. Что-то же ты должен был предпринять!

— Дорогая, ну конечно!

— И что ты сделал? — затаив дыхание, в надежде услышать что-то, что позволит с оптимизмом смотреть в завтрашний день.

— Создал тебя! — ответил Нихуш, будто удивляясь тому, что она не поняла этот очевидный факт сама.

Осознав, что никогда не сможет понять логики такой сложной личности, как Нихуш, Джинни сдалась.

Нифрея разочаровано окинула взглядом зал, и решила, что задержалась здесь слишком долго. Уже было очевидно, что Фарана не соизволит появиться, не смотря на ее приглашение. Похоже, он не желал встречаться до назначенного часа. Подобное невнимание задевало… и пугало. Впрочем, невнимание Корина Куори задело ее значительно больше. Она сама не могла понять, что за струны он смог затронуть в ней, но чувства, доселе неизвестные тысячелетней богине, неожиданно пробудились и грозились вырваться бесконтрольным взрывом. Еще никогда, ни одно существо не заставляло ее почувствовать себя женщиной… Это было так странно, пугающе и безумно любопытно. Нифрее хотелось немедленно погрузиться в пучину новых чувств, закружившись в вихре страсти с Джакомо, но ветреный объект ее внимания попался в сети этой неизвестно откуда взявшейся дуры в перьях. Слова Дэймона невольно всплывали в голове, заставляя все больше задумываться о том, что до сих пор даже не приходило в голову. Что он имел в виду, когда говорил, что она не готова отдавать? Что вообще люди вкладывают в отношения, которые называют любовью? Нифрея внимательно осмотрела зал в поиске пар, подходящих под это определение. Глаз демиурга цепко выцеплял, кокетливые улыбки, двусмысленные взгляды, незаметные касания… Это правда, до сих пор ей не приходилось утруждать себя подобной чепухой, но сейчас, чтобы выиграть пари у Дэймона, она возможно смогла бы пойти на все эти дурацкие уловки, для того, чтобы заполучить сердце строптивого Джакомо Альфредо. Погрузившись в размышления, Нифрея медленно шла по коридору из колонн, ведущему к выходу, когда чья-то крепкая рука обхватила ее чуть ниже затылка за шею, и резко завернула за одну из колонн. Она успела только рот открыть, чтобы обрушить весь свой гнев на наглеца, как его заткнули страстным поцелуем. Прижатая к колонне весом мужского тела, пьянеющая от новых, неизведанных чувств, она старалась не думать о том, стоит ли это остановить.

— Ммм…, ты вкусная, — оторвавшись от ее губ, но продолжая прижиматься и тереться своей щекой о ее щечку, пробормотал Яго.

Нифрея судорожно перебирала в голове возможные варианты ответов, все, что она хотела бы сейчас сказать, вряд ли попало бы в категорию, которую Дэймон назвал «отдавать». Так и не найдя, что сказать, она предпочла промолчать, сосредоточившись на руке Джакомо медленно скользящей от ее шеи, вдоль позвоночника ниже. Когда, не услышав ответа, он вновь вернул свое внимание к ее губам, она почувствовала, как они горят от касания его легкой щетины. Сознание пыталось понять, как одновременно можно испытывать раздражение от царапающей щетины, и зарождающееся где-то в глубине ее существа наслаждение. Грубые руки, все сильнее стискивающее ее тело, заставляли чувствовать себя слабой и беспомощной, и в то же время желанной, доступной… И что самое ужасное, создавалось впечатление, что она принадлежит ему… И Нифрея не понимала, что это вызывает в ней — ярость или умиротворение. Когда его колено дерзко раздвинуло ее ноги и бедром прижало к колонне, она смогла только судорожно вздохнуть.

— К тебе или ко мне? — его хриплый от страсти голос заставил внутри все затрепетать. Когда до Нифреи дошло, что она окончательно и бесповоротно потеряла контроль над происходящим, это всколыхнуло в ней приступ бесконтрольного страха, пробудившего ярость. Ударной волной наглеца отбросило к ближайшей стене. Впечатавшись спиной, так что по мраморной отделке пробежала трещина, Яго осел на пол с блаженной, самодовольной улыбкой на лице. Подняв руку, он вытер с ухмыляющихся губ кровь, посмеиваясь, взглянул на взбесившуюся богиню и покачал головой.

— Даже представить себе не мог, что где-то там внутри, ты настолько женщина.

С легкостью встав, он уверенно подошел к ней снова, взял рукой за подбородок и нежно прихватил ее нижнюю губку. — Извини, я слишком поторопился, обманувшись проснувшейся в тебе страстью. Не бойся, я не обижу тебя, мы будем продвигаться медленно, по чуть-чуть.

— Я надеюсь, что ты не тешишь себя иллюзией, что ты у меня первый, — высокомерная богиня начала снова затмевать на время проснувшуюся женщину.

— Более чем уверен, что я первый мужчина, который смог разбудить в тебе этот вулкан, готовый низвергнуться в любую минуту. И судя по тому, что ты смотришь на меня глазами испуганной лани, попавшей в силки, ты сама это уже поняла. Надеюсь, что ты сможешь это принять.

— Мне пора, — только и смогла выдохнуть Нифрея.

— Я провожу?

— Не стоит, — покачала головой богиня и исчезла из рук своего соблазнителя.

Несколько минут Яго стоял, опираясь на колонну, и пытаясь понять, насколько сильно у него повреждены внутренние органы и в скольких местах сломан позвоночник. Когда чьи-то руки легли ему на плечи и двумя резкими движениями вправили позвоночник, молодой Корин Куори чуть не потерял сознание.

— Это надо было сделать быстро, чтобы не срослось неправильно.

Ледяной голос Хулиана Борджиа заставил Яго удержаться за остатки сознания и благодарно кивнуть.

— Спасибо.

— Внутренние кровотечения у бессмертных Персон, как правило, проходят довольно быстро, но не могу сказать, что безболезненно.

Последнее Яго уже осознал на собственном опыте.

— Я позвал Фаля Хусто, он будет здесь через пару мгновений. Куда вас доставить?

— На порог Малкури, пожалуйста — сплевывая кровь, сквозь боль прошептал Яго. В следующий миг он стоял в том же положении, только уже опираясь на дверь парадного входа Малкури. Хулиан мысленно вызвал дворецкого, дождался, когда перепуганный мужчина откроет дверь, кивнул Фалю Хусто, и они исчезли.

Нихуш сидел в кресле и вспоминал прошедший вечер, когда Джинни вернулась с кухни с двумя тарелками еды и большим одеялом. Разложив последнее прямо посреди бальной залы, и поставив сверху тарелки, она взяла с ближайшего стола кувшин с молодым фари и два бокала.

— Садись, я жутко голодна!

— Тоже не можешь, есть при таком скоплении народу? — усмехнулся Нихуш и с удовольствием присоединился к импровизированному пикнику.

— Какой там есть! Удивлена, что дышать смогла.

— Довольна вечером?

— Ну…, я думала, будет хуже…

— Тебя никто не обидел?

— Нет, дураков не нашлось.

— И что ты чувствуешь?

Джинни задумалась лишь на секунду.

— Обиду и непонимание. Весь вечер я смотрела на этих пресмыкающихся перед тобой и мной людишек, и пыталась понять, ведь как человек, как личность я стала ничуть не лучше и не хуже, я все та же Джинни… Ты специально пригласил всех этих девиц из гимназии Фоли, что издевались надо мной?

— Да, — усмехнулся Нихуш, — мне дорого пришлось заплатить Хусто, за то, что он переправил их всех за одну ночь.

— Видел, как они восхищенно пялились на меня? Как будто не было всего того, что они творили еще несколько месяцев назад!

— Детка, они, наконец, смогли найти для себя логичное объяснение тому, что какая-то выскочка оказалась сильнее и умнее их по всем фронтам. Одно дело проиграть дочери садовника, и совсем другое дело биться с потенциальным демиургом, моей дочерью. В один день для них ты превратилась из занозы в заднице, в предмет поклонения. Не трать больше силы и время на них, мне хотелось, чтобы твой триумф был полным, поэтому я совершил этот мальчишеский поступок, и в глубине души мне стыдно, что поступил так по-детски. В то время, когда моя юная дочь, оказалась значительно выше подобной мелочности.

— Твоя юная дочь, с удовольствием упивалась их поклонением, и не додумалась до этого сама только потому, что в последние дни на нее столько свалилось, что просто не до того.

— Отлично, а то я начинал ощущать себя уж как-то совсем ребенком, рядом со взрослой, разумной дочерью. Мне хватило этого ощущения с Миной. Вот уж кто меня беспокоит. Она решила взвалить на себя ответственность за всех и вся? На плечах этой девочки столько висит… Тяжелее только твоему приятелю Дэймону. Вот уж кого очень хочется прибить, чтобы не мучился!

— Не надо! — встревожилась Джинни, — он хороший!

— Не волнуйся, не буду, — задумчиво буркнул Нихуш, — не переживай за него. С этим парнем все будет в порядке. Я позаботился.

Джинни снова напряглась. Ее пугала мысль о том, как Нихуш мог позаботиться о Дэймоне.

— Лучше не спрашивать как?

— Лучше не спрашивать как.

Дэймон вернулся домой. Он не знал, как так получилось, но они до сих пор ни разу не говорили с отцом о произошедшем уже и предстоящем в будущем. Вопросы, которые мог задать Реналь… — это пугало.

Корин Шагрин сидел в гостиной и всем своим видом показывал, что слишком долго ждет. Дэймон сам налил себе Фари Марты и сел в кресло напротив. После непродолжительной паузы Реналь спросил.

— Почему ты мне не сказал?

— Не мог. Она лишила возможности.

— Понятно.

Повисшая пауза заставила Дэймона внутренне напрячься.

— Я могу чем-то помочь? Что-то для тебя сделать?

Молодой человек поверить не мог, что отец вот так просто завершил допрос, и предложил помощь.

— Можешь.

— И? — Реналь явно старался собрать все свои силы, чтобы не взорваться. Дэймон первый раз видел отца в таком взвинченном состоянии. До сих пор он считал своего родителя образцом хладнокровия. Чтобы не злить его дальше, молодой человек предпочел перейти к делу.

— Я слышал, что Персоналий пробовал объединить силы, и у вас получилось, это правда?

— Правда. Кто сказал?

— Яго.

— Ну, конечно!

Степень эмоциональной возбужденности Реналя выбивала Дэймона из колеи, и провоцировала на дерзость.

— Ты же не думал, что от того, что он моложе вас на десяток тысяч лет, он не будет использовать все те же самые уловки, что и вы. Не говоря уж о наследии доставшемся ему от Густаво.

Почувствовав, что влияет на Дэймона, отец постарался взять себя в руки.

— Естественно. Так что ты хотел?

— Как ты сам оцениваешь потенциал этой силы?

— Гм… Мне трудно судить, но думаю, что поодиночке и Нифрее, и Фаране придется с ней считаться. Не то, чтобы она была способна причинить им какой-то серьезный вред, но, скажем, выставить защиту для Яго на несколько минут мы сможем.

— Вы пробовали развивать ее? Пытались подобрать того, кто сможет управлять этой силой, фокусировать ее?

— Считаешь, может пригодиться?

— Да это пригодиться.

— Буду иметь в виду, возможно, соберу всех еще раз.

— И попробуй позвать Джинни. Я знаю, что она только-только осознала себя, как демиург, и не имеет никакого опыта, кроме как полетов, но подозреваю, что подобные вещи заложены в них от рождения. Может у нее получится.

— Почему не Яго?

— Яго будет не до того, — покачал головой Дэймон.

Реналь судорожно пытался понять, что творится в голове сына. В какой-то момент он совсем потерял над ним контроль. Корин Шагрин не мог вспомнить тот миг, когда Дэймон из подростка превратился во взрослого независимого человека.

— Насколько я тебя знаю, ты не расскажешь мне, что за план пытаешься воплотить в жизнь.

— Извини, это невозможно.

Реналь с пониманием кивнул. Потратив пару секунд на размышления, ответил.

— Ты заслужил мое уважение и доверие. Я сделаю все, что возможно, чтобы помочь.

Дэймон был потрясен тем, как повел себя Реналь. Он был искренне благодарен за то, что отец не полез к нему с вопросами, сочувствием, упреками и указами. Не желая злоупотреблять ситуацией, он все же попросил.

— Времени осталось мало, постарайся всех собрать поскорее.

— Конечно. Что-нибудь еще?

— Да. — Дэймон выложил на столик между ними пачку запечатанных конвертов. — Первый и второй конверт для Мины. Если она очнется, отдай первый конверт в случае моей смерти. Сделай это в тот же день, и убедись, что она его сразу же прочитает. Пожалуйста, чтобы вокруг не происходило, ты должен убедиться, что она его прочтет, сразу же после моей смерти.

— Не волнуйся, я сделаю, все как ты сказал. Не боишься, что я его прочту?

— Нет. Ты слишком уважаешь себя для этого. На мою судьбу это уже никак не повлияет, а все остальное… Нет, ты не станешь его читать.

— Ты прав. А что с остальными конвертами?

— Сейчас объясню.

Яго, пошатываясь, шел по коридору к своей комнате. Постепенно ему становилось лучше, но в глазах еще был кровавый туман. Поэтому когда на полу ему померещилось черное перо, он даже не удивился. Простояв пару минут, пытаясь навестись на резкость, Джакомо решил, что сознание играет с ним злую шутку. Таинственная незнакомка слишком глубоко запала ему в душу. Эта красотка смогла, заставить всех забыть о предстоящем конце света, о ненавистной Нифрее, о виновнице торжества, и о ее необыкновенном, удивительном отце. Яго не знал никого, кто способен, закатить за столь короткий срок, столь завораживающий спектакль. Он не был уверен, что сам смог бы провернуть подобное. Мина, возможно, смогла бы… Полуживое состояние добавило не хватавшей ранее решительности. Он развернулся и пошел в обратную сторону. Распахнув дверь без стука, Яго замер глядя на сидящую в кресле кузину. Кровавое платье, маска и парик валялось рядом. Она оставила только белые перья на кончиках ресниц. Укутавшись в шелковый халат матери, Мина сидела, поджав под себя ноги и подперев локтем голову. С тоской глядя на ввалившегося кузена, она только расстроенно буркнула.

— Проходи, садись.

С трудом соображающий Яго оценил путь, который ему надо было преодолеть, чтобы сесть в кресло, и путь до кровати, и предпочел последнюю. Кое-как доковыляв, он полу-прилег, боясь, что если ляжет полностью, его начнет мутить.

— Дай мне пустой стакан, — Яго с трудом выдавил из себя просьбу и зашелся от боли.

Поначалу, погруженная в свои страдания, Джельсамина не заметила состояние кузена, но постепенно его странное поведение привлекло внимание. Быстро поднеся кузену стакан, она с ужасом увидела, как он схаркивает в него сгустки крови.

— Создатель, что с тобой?

— Немного переборщил в дерзости, общаясь с Нифреей.

— Да, на нее это похоже, — усмехнулась Мина, взяв себя в руки, после того, как вспомнила сразу две вещи — ее кузен бессмертен и завтра они все равно все умрут.

— Мне плохо, поэтому рассказывай, когда успела оклематься.

— Да, я собственно, все время себя прекрасно чувствовала, — поморщилась Мина. — Убедить этих простофиль, что я пала жертвой всемогущей богини не составило труда. Картинно вывалилась через стену, выплеснула на себя побольше крови, нюхнула мнимой смерти, и вот я уже на краю гибели.

— Но ты же упала с такой высоты, я же сам видел глазами Дэймона!

— Не упала, а спланировала. Ты не забыл, что я умею планировать?

— А как же пробитая тобою стена?

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — усмехнулась Мина, — стену пробила я сама, только не своим телом, а силой мамы. Создать у нашей самоуверенной красотки иллюзию, что она со мной справилась, было проще, чем выпить чашку кофе. Это бы и так произошло, только парой минут позже, а я поддалась и сделала это тогда, когда было нужно мне.

— А меня зачем было обманывать?

— Ты сам меня учил — чем меньше народу знает, тем надежнее тайна.

— А Джинни?

— Ну, Джинни то не проведешь. Она же целитель.

— И зачем ты это устроила, можешь сказать?

Мина на некоторое время задумалась, подтащила кресло поближе к кровати, устроилась в нем поудобнее и начала.

— После того, как мы разнесли замок Нифреи….

— После того, как ты разнесла замок Нифреи! — уточнил Яго.

— Хорошо, после того, как я разнесла замок Нифреи, я поняла, что долго ее визита ждать не придется. Она неизбежно объявится выяснять отношения. Это был хороший повод прощупать ее на предмет могущества. Все говорят о том, что демиурги сильные, могущественные, что нам с ними не тягаться… Но откуда им об этом известно? Что кто-то пробовал? Вот я и решила проверить.

— Ненормальная!!! А банальная логика тебе не подсказывает, что существа способные создавать и разрушать целые миры по определению обладают неким недоступным нам могуществом.

— Нет, не подсказывает. Мне моя логика подсказывает, что скорее они обладают некими недоступными нам знаниями. Потому как, вряд ли кто из нас уже сомневается, что ты был не рожден женщиной, а создан своим отцом. И судя по тому, что твое лицо не исказила гримаса изумления, ты это уже тоже осознал. А как я прочитала в записях матери, демиург становиться демиургом только тогда, когда сам осознает, кем является. Ему никто не говорит с рождения «ты демиург», он должен себя осознать таковым. Ты, похоже, осознал, но что-то я не наблюдаю в тебе столь глобальных изменений. Собственно, как и глядя на Нифрею, не скажешь, что она способна разрушать миры. Из этого я делаю вывод, что скорее эти способности обусловлены в первую очередь знаниями, а уж затем могуществом.

— Я слишком слаб и болен, чтобы следить сейчас за ходом твоих безумных мыслей, поэтому будь добра, скажи мне сразу, что ты узнала, и к какому выводу пришла.

— Я к тому и веду. Итак, я решила немного потягаться силой с богиней. Зная, что на своей земле у меня будет преимущество, я предпочла никуда не ходить, до ее визита. Как ты знаешь, мы встретились, обменялись парой дерзких фраз, после чего она поперла, как вол. Признаюсь честно, я могла сопротивляться дольше, запаса сил хватило бы, но мне очень не хотелось в результате этого эксперимента погибнуть. Поэтому, я не показала всех своих возможностей, чтобы в нужный момент безболезненно пасть жертвой божественного могущества. Из того, что мне удалось понять, к сожалению, могу лишь сказать, что вряд ли буду представлять для тебя достойную помощь в борьбе с демиургами. Это совершенно другой уровень и класс. Я чувствую себя абсолютно спокойно, выступая против любой Персоны нашего мира. Никому из них не удалось сегодня «прочесть» меня, и мне даже не пришлось сильно напрягаться. К счастью, к моему приходу ты так заморочил Нифрее голову, что она уже была не способна здраво мыслить и серьезно интересоваться моей личностью.

— Ну, хорошо, выяснила ты все, что хотела, но зачем было дальше всем морочить голову?

— Слишком много плюсов от моей комы. Во-первых, мое плачевное состояние так огорчило Кейсара Хоакина, что он поторопился отозвать свои войска, и заключить перемирие, вспомнив о том, что я являюсь носительницей силы матери, и без меня ваши шансы еще меньше. Во-вторых, прознай Нифрея, что я обвела ее вокруг пальца, могла бы вернуться и добить, с нее станется. Ну, а в третьих, когда я узнала о предстоящем бале… Знаешь, ты столько раз убеждал меня, что Дэймон не такой, каким я его знаю, что мне стало безумно интересно посмотреть, а какой же он, когда меня нет рядом.

— Гм… Ну, конечно, решается судьба мира, а твоя светлая головка занята всякими глупостями. И что ты узнала?

Мина тяжело вздохнула, сердито насупилась и ответила.

— Ты был прав. И теперь я одновременно в ярости, в тоске и печали.

— Не сердись на него. Зная, что умрет, Дэймон старался, чтобы ты в него не влюбилась. Он не хотел, чтобы ты потеряла еще одного возлюбленного.

— Это очень благородно.

— Да. И ты была права, он рыцарь и романтик.

— Да, это благородно и глупо одновременно. Завтра мы все умрем, я всю жизнь мечтала встретить такого красивого, умного, благородного, но в то же время веселого и бесшабашного, как ты. Я хотела закружиться в вихре любви, ощутить себя счастливой… И я могла бы все это иметь. А теперь я умру, не познав ничего подобного, только потому, что он оказался слишком хорош! Это высшая форма жизненной несправедливости!

Меньше всего Яго был расположен выслушивать ворчание кузины о ее несостоявшейся любви с его лучшим другом. Он постарался как можно осторожнее перевести беседу в более безобидное русло.

— Слушай, а откуда такой чудной дизайн платья? Нет, ну оно, конечно, завораживает и отвлекает от тебя самой, но откуда такой странный мотив — перья, кровь… — Не успев договорить, Яго остановился, мучительно вздохнул и, не веря собственной догадке, спросил, — это был намек для меня?

— Создатель, какой же ты догадливый! Я надеялась, что перья наведут тебя на мысль о крыльях, о полете, красный о крови, в которой я была измазана. Просто хотела дать тебе возможность сыграть, зная прикуп. А ты повелся на это платье, как мальчишка. Вот уж не ожидала, что завладеть вниманием Корина Куори так несложно.

— Дорогая, ты была слишком хороша! Но почему ты все время молчала?

— Да, это угнетало. Дело в том, что Дэймон мне признался, что у него такой тонкий слух, что он узнаёт мой голос, даже когда я его переделываю. Поэтому, я говорила только тогда, когда его не было в одном помещение со мной.

— Хитро, — Яго чувствовал, что его глаза непроизвольно закрываются, и скоро он отключится. — Знаешь, пусть завтра мы все умрем, но сегодня я безмерно счастлив, что пока ты жива и здорова, и по-прежнему умудряешься удивлять и обманывать меня. Ты лучшее, что есть в моей жизни, и я рад, что смогу встретить смерть с тобой рука об руку.

— Я тоже тебя люблю.

— Иди ко мне, не хочу быть опять один против всего мира, — со слипающимися глазами, Яго хлопнул рукой по кровати.

Мина быстро перебралась на кровать, легла у него за спиной, обняла руками, поцеловала в затылок и тихо прошептала.

— Спи. Ты не один. В случае если надо выступить против всего мира, я всегда рядом.

Через минуту оба заснули со спокойным сердцем, и тревогой на душе.

Джинни снова не спалось. Вечером она упала замертво и уснула, едва успев раздеться. Но к рассвету сон стал некрепким, и пение птиц разбудило ее окончательно. Было в этом что-то не правильное — спать, когда до гибели всего сущего оставалось несколько часов. Джинни подумала о том, что птицей быть лучше. Вот они летают, поют и даже не подозревают, что скоро все погибнут. И их не тревожит, что они должны что-то сделать, чтобы всех спасти, но не знают что. Мысль непроизвольно перескользнула на Дэймона. Вот они с Анри уже много лет знают, что должны будут сделать, чтобы всех спасти. Проще ли жить с такой мыслью? Вряд ли. Но ведь и это полбеды. Скорее всего, они, как и все остальные, боятся, что их жертва будет напрасной, и это не спасет мир. Джинни закуталась в шаль и тихонечко выбралась на улицу. Ей хотелось воссоединиться с природой, как этому учила госпожа Габриэлла. Надеясь, что это успокоит, девушка поудобнее расположилась под одним из деревьев и уже собралась закрыть глаза, как увидела нечто поразительное. В их доме горел свет, и у Томаса явно кто-то был в гостях. Гости в столь ранний час, вызывали подозрение. Осторожно пробравшись к окну, она заглянула внутрь и поразилась еще больше. Ранним гостем Томаса был Дэймон. А вот это совсем не укладывалось в голове. Что этот несчастный делал у них дома на рассвете в день, когда ему суждено умереть, и решится судьба их мира? Неожиданно Томас и Дэймон вышли из-за стола, и подошли к выходу. Через мгновение дверь распахнулась, и гость спустился по ступенькам вниз. Хозяин дома не стал провожать его дальше.

— Дэймон, — Томас окликнул уже почти удалившегося молодого человека, — я подумаю.

Дэймон кивнул, махнул рукой в прощальном жесте и скрылся среди деревьев сада. Томас, погруженный в свои мысли, не заметил скрывающуюся за кустом дочь, и ушел в дом.

Хулиан спустился к завтраку. Аппетита не было никакого. Думать о еде было противно. Попытавшись разобраться в навалившемся на него безразличии, Корин Фоли понял, что в какой-то момент просто смирился с предстоящей гибелью. Вполне возможно, что он этого даже хотел. Хотел, чтобы ситуация вышла за рамки обыденного, хотел, чтобы хоть что-то смогло задеть его очерствевшую душу. Рассудком он понимал, что его реакцию на происходящее трудно назвать адекватной. Но поделать с собой ничего не мог. Медленно погружаясь в прошлое, Хулиан пытался осознать, как могло произойти, что он Корин Фоли, призванный оберегать безопасность сейма, прохлопал столь немаловажный факт, как грядущий конец света? А если добавить к этому тот факт, что его собственный, любимый сын Касиано, имел к нему самое непосредственное отношение, то логическому объяснению подобный факт вообще не поддавался. Почему ничто не привлекло его внимание? Даже его попытку выяснить, кто «убивает» Персон, серьезной язык не поворачивается назвать. Фарго тысячу раз был прав, когда говорил, что они все поверили в небылицу про убийство Персон и передачу сана по наследству, только потому, что хотели в это поверить. И он не был исключением. Но почему? Возможно, пришло время признать, что для подобного поведения у него была всего одна причина — Габриэлла. То, что любимая не поверила ему, поверив Химене-Густаво, убило в нем все, вплоть до желания жить. Сейчас анализируя свое поведение, Хулиан четко видел, что сознательно закрывал глаза на все зацепки и знаки. Он не желал распутывать это дело, ибо в глубине душе надеялся — настанет день, когда таинственный убийца придет за ним, и положит конец его безрадостному существованию. Сегодня вернувшись с бала, он просидел всю ночь, уставившись в одну точку, пытаясь осознать, что это последняя ночь существования их мира. По законам бытия все его естество должно было воспротивиться этой мысли, заставить искать выход из сложившейся ситуации. Но ничего подобного не происходило. Он только холодно фиксировал в своем сознании возможные варианты развития событий и ни в одном из сценариев сам не принимал активного участия. И это его даже не пугало. Неужели Габриэлла заморозила его душу, и теперь он не способен испытывать, что-либо более глубокое, чем пустые, поверхностные эмоции? Видимо так оно и есть. Интересно, вбивая между ними клин, Густаво рассчитывал именно на такой исход? Ведь если бы не разбитое сердце, Корин Фоли мог оказаться серьезным препятствием в самоубийственном плане Густаво. Уверенность в том, что именно так и было, возникла где-то в глубине души, пусть даже не имея твердых доказательств того. Хулиан попытался обратиться к чувству протеста, но и оно молчало, будто отсутствовало, как таковое. Ничто не держало его в этом мире достаточно крепко, чтобы бороться за его существование. Когда эта мысль прозвучала достаточно четко, Корин Фоли пришел к выводу, что конец света действительно близок. Фантазия медленно рисовала картину будущего. И это будущее виделось ему чрезвычайно коротким. Можно было более-менее уверено утверждать, что завтра уже не настанет. Все они сгинут, пав жертвой дурацкого спора Фараны и Нифреи. Хулиан прислушался к себе и понял, что данная мысль даже раздражения у него не вызывает! Рассудком Корин Фоли понимал, что это ненормально и неестественно, но поделать ничего не мог. Он закурил трубку и подошел к окну. На небе не было видно ни клочка синего неба. Хулиан нахмурился, зеркально отразив на своем лице состояние природы за окном. Присмотревшись к небу, Корин Фоли пришел к выводу, что Джельсамина пришла в себя, и несложно было понять, что у девушки не сильно радужное настроение. Такие завывающие ветра и стальные тучи сами по себе на небе не появлялись. На лице Хулиана невольно заиграла улыбка. Дочь Габриэллы все же пережила столкновение с Нифреей. Мать гордилась бы ей. Такой дочерью гордился бы любой родитель. И Хулиан, не будучи отцом Мины, все равно ловил себя на мысли, что гордится ею. Эта маленькая, хрупкая, бесстрашная девушка смогла пробиться сквозь толщу льда, сковывавшего его сердце, и поселиться в нем. С тех пор как он увидел ее рядом с бездыханным телом Чано, Хулиан уже не мог относиться к ней столь же равнодушно, как и прежде. Своей искренностью и страстью она покорила его заледеневшую душу. Да он понял это не сразу, но сейчас очевидное было перед ним как на ладони — Мина была тем самым якорем, что заставлял его ходить и дышать последние недели. И одна только мысль о том, что со всем сущим сегодня исчезнет и его подопечная, заставила Корина Фоли замереть от ужаса. От лавины обрушившихся на него чувств, Джулиан выронил трубку.

Ремиза не спала ни минуты. Мысленно она была с Анри. Сегодня ее сын должен был умереть во благо мира. Ужас, сковывавший сердце матери, периодически выплескивался в приступы ярости и бессилия. Она вышла на балкон и постаралась отвлечься на бушующий под ногами водопад. Яростная пучина бушевала день и ночь, будто отражая душевное состояние Малкани Шагрин.

— Здравствуй, дорогая. — Теплый голос Кейсара Ришара нежно обволакивал, как мягкое одеяло. В его обращении не было слышно сочувствия, он никогда не позволил бы себе так оскорбить свою красавицу Малкани. Но нежность и любовь, прозвучавшие в его «дорогая», могли компенсировать самое искреннее сочувствие.

— Здравствуй, Ришар.

Ремиза не глядя протянула руку, которую Ришар, взяв в свою, прижал к груди, другой рукой обняв истерзанную болью мать. Так они стояли несколько минут в молчании. Почувствовав теплоту, исходящую от старого друга, Ремиза позволила себе, хотя бы на время расслабить сведенные судорогой мышцы плеч. Перехватив дыхание и собравшись с силами, она с трудом вымолвила.

— Ты что-то хотел?

— Нет, дорогая, ничего такого, что стоило бы внимания. Просто пришел к выводу, что сегодня отличный день для того, чтобы провести его с единственной женщиной, которая никогда меня не подводила.

— Это мило, — Ремиза держалась из последних сил. К сегодняшнему дню она уже прошла все стадии отчаянья, и была благодарна, за подставленное Ришаром плечо.

— Знаю, ты бы предпочла, чтобы рядом с тобой сейчас был Реналь…, но, не смотря на мою любовь к этому потрясающему водопаду, еще один такой не хотелось бы заполучить.

— Реналю сейчас не легче, чем мне.

— Согласен. Поэтому я здесь. Ты можешь выплеснуть на меня все, что накопилось.

— Накопилось? Да, ничего не накопилось. Я просто прокручиваю в голове возможные сценарии, и надо признать моей фантазии хватает не на много. Есть только два варианта развития событий. В первом, Нифрея победит Фарану, и я буду проклята на вечное существование с мыслью о том, что мой сын положил свою жизнь, на то, чтобы этот мир существовал. А во втором, Нифрея проиграет, и тогда Фарана уничтожит все и вся. И не один из вариантов не кажется мне достаточно привлекательным.

— Дорогая, всегда есть третий вариант. Старайся думать о нем.

— Это уже в прошлом.

— Говорят в Куори-Сити сегодня пасмурно. Небо затянули стальные тучи.

— Стальные? Габриэлла?

— Джельсамина, — погасил вспыхнувшую надежду Ришар. — Не хочешь попытаться поднять Габи?

— Уверена, что не получится. Яго рассказал мне о попытке Джельсамины, о том, как вела себя сила… Большего я сделать все равно не смогу.

— К нам идет Раймон, — как бы между делом заметил Ришар.

— Да, я почувствовала его. Будет секунд через двадцать.

Когда через двадцать секунд Фаль сейма Шагрин появился на балконе, его уже ждали.

— Необычно для тебя приходить ногами, — удивленно заметил Ришар.

— Явиться к Малкани Ремизе без предупреждения, это не лучшая идея.

Не знаю, что нас ждет к концу дня, и возможно мира, но портить себе последнее утро — это дурной тон.

— Разумно, — кивнул Ришар, — что ты хотел?

— Хулиан объявил сбор Персоналия в его резиденции в столице.

— Что он хочет? — удивилась Ремиза.

— Он не взял на себя труд объясняться с нами. Просто беспардонно вломился в головы Фалей, и отправил разносить его приглашение всем, будто мы ему какие-то посыльные.

Ремиза и Реналь переглянулись. Не то, чтобы подобное поведение Хулиана было в новинку. Но последнее время он не проявлял активного участия в чем-либо.

— Ты как? — Ришару сейчас было плевать на всех и вся, лишь бы Ремизе не стало хуже, чем есть.

— Если Хулиан зовет, я пойду. Если кто-то и может отвлечь меня от этого безумия, так это наш душка Корин Фоли.

Мина растерянно посмотрела на своего секретаря.

— Повторите еще раз.

— Томас сказал, что за госпожой Дженевьевой заехал Корин Хулиан, и они уехали в неизвестном направлении.

— Однако. И она ничего не просила передать?

— Нет, госпожа.

— Можешь быть свободен.

Мина терялась в догадках, когда дверь в кабинет отварилась, и на пороге появился Яго. В черных замшевых штанах, белоснежной распашной рубашке с шикарным кружевным воротником и самой обаятельной улыбкой на свете он был способен затмить собою даже конец света. Джельсамина привычно залюбовалась.

— Доброе утро, дорогая!

— Доброе? Гм…, — скорченная Миной физиономия так достоверно передала сомнения по этому поводу, что Яго улыбнулся еще шире.

— Конечно, доброе. Дело близиться к финалу, а значит, пора начинать веселиться!

Безумие, легкой зябью скользящее в глазах кузена заставило Мину вздрогнуть.

— Помнится, когда последний раз ты предложил мне повеселиться, дело закончилось межсеймовым скандалом и объявлением войны.

— Ну, все же обошлось, — по-мальчишески легкомысленно ухмыльнулся Яго.

Закатив глаза, Мина приготовилась высказать все, что думает об этом «обошлось», но в этот момент в голове проскользнуло воспоминание, как лихо они прошлись по «вражеским позициям». Мысль о том, что когда еще отрываться без оглядки, как не перед концом света, начинала нравиться Мине чуть больше и, она решила, прощупать почву.

— А у тебя боевое настроение…

— Да, я проснулся с полной уверенностью, что все будет хорошо, достаточно только перестать хандрить и как следует развлечься.

Жизнерадостность так и била из кузена, что вызвало некоторое раздражение у Джельсамины.

— Извини, за занудство, но под «все будет хорошо» ты подразумеваешь, что оставшееся до конца света время мы проведем с чувством, толком и расстановкой, и оторвемся, как никогда в жизни? Или же по каким-то одному тебе ведомым причинам, ты пришел к выводу, что конец света не состоится?

— И то и другое! Как ни странно именно сегодня эти два варианта совпадают.

— Объяснишься, или я должна гадать?

— Когда я сегодня проснулся в твоих объятьях, как-то очень четко осознал, какая ты необыкновенная, чудесная, бесподобная…

— Остановись, а то я решу, что ты влюбился.

— Кстати не исключено, — задумавшись на мгновение, расплылся в довольной улыбке Яго.

Мина терпеливо проигнорировала последнее замечание кузена.

— И что же дальше?

— И в этот момент я подумал, что мой несчастный друг не мог не влюбиться в такую потрясающую девушку, как ты.

— И что? Сейчас ты расскажешь мне сказку о всепобеждающей силе любви?

— Вот можешь же ты все испортить!

Яго скорчил такую умилительно-оскорбленную рожицу, что Мина поторопилась сдаться.

— Ох, извини! Молчу, молчу!

— Ладно, так и быть. Так вот, когда я понял, что Дэймон тебя действительно любит, я понял одну очень важную вещь.

— Я должна спросить «и какую же»?

— По крайней мере, это было бы мило с твоей стороны проявить интерес к моей речи.

— Яго, ближе к делу, — теряя терпение, выдохнула Мина.

— Я понял, что Дэймон никогда не подвергнет риску существование мира, в котором ты существуешь.

— А до сих пор для тебя не было очевидно, что добровольно или нет, Дэймон отдаст свою жизнь, чтобы наш мир существовал дальше? Чего я не могу понять, так почему тебя — его друга это так радует.

— Меня радует не это! Господи, какая же ты бываешь…!

— Вот только попробуй сказать, что подумал!

— Прости! Я думаю, что странное поведение Дэймона в последнее время вызвано тем, что он придумал, как разрешить данный конфликт, гарантируя сохранение мира. Я хорошего знаю своего друга, если бы у него не было вменяемого плана по спасению мира, он бы потратил последние часы на то, чтобы провести их в твоих объятьях. И если не в твоих, то хотя бы в объятьях очаровательно незнакомки в кровавых перьях.

— Дались тебе эти перья! Хорошо, даже если ты прав, хотя твои аргументы мне не кажутся убедительными, с чего ты взял, что его план сработает?

Яго растеряно посмотрел на кузину и почти с детской обидой в голосе ответил.

— Ну как же… Это же Дэймон. По-другому и быть не может.

Мина улыбнулась безусловной вере кузена во всемогущество друга. И заметив, как исчезает улыбка с лица Яго, обозвала себя самыми «добрыми» словами. Ну, кто заставлял ее портить настроение кузену в такой беспросветный день? К счастью, их беседу прервал дворецкий, сообщивший о прибытии Фаля Гаспара.

— Госпожа Джельсамина, Корин Джакомо, я уполномочен пригласить вас в резиденцию Корина Хулиана на совет Персоналия.

— Подробности есть? — сдержанно поинтересовалась Джельсамина.

— Конец света на дворе, — фыркнул Фаль Гаспар, — какие еще подробности вам нужны?

— Ммм…, дайте-ка подумать. Зовут ли только господина Джакомо, или меня тоже? Возьмусь вам напомнить, что я не являюсь Малкани сейма Куори, не смотря на тот дурацкий обряд, что вы заставили нас пройти. Поэтому, по сути вопроса, я не могу присутствовать на собрании Персоналия.

— Я абсолютно уверен, что Корин Хулиан подразумевал вас обоих. И если у вас больше нет вопросов…

— Ну, почему же, — продолжила ерничать Мина, — было бы мило, если бы вы сообщили, как надолго нас собирают, я, к примеру, еще не завтракала.

— Возьмусь вам напомнить, что разговариваете не с нолланом на посылках, а с многотысячелетней Персоной, коей вы, как недавно заметили, не являетесь.

Мина хищно улыбнулась.

— Яго ты был прав, сегодня чудесный день, чтобы повеселиться!

Молодой человек вздрогнул, когда почувствовал, что кузина спустила с цепи силу матери. Прижатый к стене под потолком Фаль Гаспар был почти зеленого цвета.

— Возьмусь вам напомнить, что вы болван, — передернула Мина, снисходительно поглядывая снизу вверх. — Может быть, я и не являюсь Малкани Куори, но ее силой обладаю в полной мере.

Яго с любопытством посмотрел на плавно переходящего от зеленого к синему оттенку Фаля.

— Мина, а почему он синеет? Неужели от страха?

— Нет, от недостатка воздуха, я его ему перекрыла.

— Мина, но он же умрет! — Картинно возмутился Яго.

— Ты упустил один немаловажный момент, дорогой. Как нам было несколько минут назад сказано, Фаль Гаспар является Персоной, а соответственно по воле творца нашего бессмертен.

— Это, конечно, да. И я бы согласился с подобным ходом мысли, если бы не думал все время, что ты как дитя, рожденное от дочери Фараны и сына Нифреи, не обязана подчиняться законам нашего мира. Мой отец считал, что ты способна убить даже Персону. Представляешь, а если это так?

— Насколько я помню, дедушка Фарго сказал, что это не правда.

— Дедушка Фарго соврет не дорого возьмет. А вдруг он обманул нас, ты сейчас убьешь Фаля Гаспара, и мир рухнет.

— Но он ведь и так сегодня рухнет, подумаешь парой часов раньше, парой часов позже…

— Прости, дорогая, но у меня были планы сходить с тобой сегодня к Папаше Чарли напоследок, полакомиться его чудным мороженным. Не хочу, чтобы моим последним впечатлением от жизни было сине-зеленое лицо Фаля Гаспара. Хочу, чтобы это было изумительное наслаждение, от сливочно-шоколадного пломбира с печеньем.

— Вечно с тобой так. И ведь знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать.

Мина картинно вздохнула, и тело Гаспара рухнуло на пол с пятиметровой высоты.

— Убирайтесь, — ледяным тоном отрезала Мина.

— Что мне передать Корину Хулиану? — медленно приходивший в себя Гаспар с ненавистью смотрела на Джельсамину Валенте.

— Передайте, что мы приняли к сведению его приглашение.

Реналь растеряно стоял на пороге бального зала в резиденции Хулиана. Последние пять минут он, стараясь быть незаметным, наблюдал за тем, что привлекло внимание всех присутствующих. Хозяин дома стоял посреди зала с закрытыми глазами и держал в своих руках руки Джинни. Сперва, Рене не понял, что происходит и собирался съязвить что-нибудь пакостное, дабы прервать этот странный акт единения, но вдруг он вспомнил вчерашний разговор с Дэймоном, и решил посмотреть на это под другим углом. Стоило подключить внутреннее зрение, как все стало на свои места. Энергию, перетекавшую из рук Хулиана в руки Джинни, было невозможно не заметить. Корин Фоли прогонял через них свою силу по кругу, как через замкнутый контур. Очень осторожно Хулиан разъединил руки, продолжая поддерживать контур на одной энергии. Он явно был доволен успехами своей ученицы.

Убедившись, что у друга все под контролем, Реналь подошел к ним на расстояние протянутой руки, и осторожно направил тоненькую струйку силы в руку Джулиана.

— Джинни смотри внимательно, и старайся понять, что я делаю.

Хулиан говорил чуть слышно, но очень медленно и четко. Реналь не в первый раз видел его за преподавательской работой, но всякий раз восхищался той личностью, в которую превращается друг, обучая своих адептов.

Не пропуская через себя силу Реналя, Хулиан принимал ее на ладонь, скатывая в аккуратный шарик, и катая его в руке.

— Вы не пропускаете силу через себя, а только направляете ее и формируете из нее объект? — Джинни спрашивала осторожно, словно боясь спугнуть силы, клубившиеся рядом.

— Верно. Но я делаю это своей силой. У тебя нет своей, но есть моя. Поэтому я сейчас осторожно перенаправлю тебе силу Реналя, а ты попробуешь ее покатать между руками. Сперва попробуй двумя руками, не пытайся сделать это одной.

Девушка напугано кивнула. Все в зале с замиранием сердца следили за ее попыткой, и когда первый раз сила сорвалась у нее с рук, раздался общий вздох разочарования.

— Детка, не расстраивайся, у тебя обязательно получится, — тепло улыбнулся Хулиан, и у половины гостей отвисли челюсти от добродушного выражения лица Корина Фоли. — Попробуй для начала сформировать у себя в руках мою силу, ту что проходит по твоему телу.

Этот фокус у юной ученицы получился довольно быстро. Она простодушно расплылась в улыбке, как ребенок, радуясь, тому, что у нее хоть что-то получилось. Чтобы закрепить урок, она постаралась предать силе форму овала, а затем в ее руках завертелась амфора, только без гончарного круга и вместо глины материалом была живая сила Корина Хулиана. Реналь затаил дыхание. Вот так за две минуты добиться того, что они смогли достигнуть спустя многие годы занятий…

— Отлично, — поддерживающе улыбнулся ученице Джулиан. — А теперь еще разок. Маэстро, повторите, пожалуйста — и приглашающе кивнул Рене.

Посылая струйку силы, Корин Шагрин был уверен, что в этот раз все будет отлично. И зеркально повторил улыбку друга, когда все присутствующие ахнули, увидев как над горлышком амфоры из силы Хулиана, заклубился шарик его силы. Это было потрясающе. Хулиан взглядом пригласил Монику к ним присоединиться.

В течение двух часов, Хулиан старательно подливал в этот клубок силу всех присутствующих Персон. У Реналя вызвало искренне восхищение, что девушка увеличивала не объем шарика, а его плотность, добавляя всякий раз силу нового источника. Когда Джул попросил Джинни преобразовать шар в щит, это вызвало некоторую заминку, но когда спустя полчаса в зале появились Яго и Мина, в руках Дженевьевы гудел добротный энергетический щит потрескивающий искрами от рвущейся наружу мощи.

— Вы как раз вовремя, — кивнул Хулиан. — Что происходит объяснять надо?

— Нет, — хором ответила парочка Куори.

— Джельсамина, посмотришь со стороны, твоя сила слишком отличается по структуре, может только помешать. Яго будешь мечом. Пожалуйста, для начала в четверть силы.

Спустя двадцать минут стараний, обрушив всю свою мощь, Корин Куори смог разбить, выставленный Джинни щит.

Выжатые до капли Персоны попадали на стулья. И хотя все были уставшими и истощенными, на лицах присутствующих блуждали робкие улыбки. Улыбки, дарящие их обладателям надежду. Появившиеся в зале официанты незаметно разносили всем бокалы с фари Марты. Когда в зал зашел растерянный дворецкий на него обратили внимание не сразу. И только спустя несколько секунд в зале наступила тишина, и все взоры обратились на дрожащего слугу.

— Господа, Великая Богиня Нифрея уведомляет, что все вы приглашены на конец света. Сегодня в семь вечера в бальном зале городского собрания. Явка Персоналия обязательна.

Хулиан, нахмурившись, подошел к дворецкому, положил руку ему на лоб и закрыл глаза. Просветлевшее лицо слуги подсказало всем, что какими ужасными не были впечатления несчастного от встречи Нифреей, теперь он их благополучно забыл.

— Спасибо, можешь быть свободен.

Персоналий молчал. Реналь встретился взглядом с Хулианом. Ришар подошел ближе к Ремизе и взял за руку, как маленькую девочку. Весь день старавшийся быть незаметным Хоакин удивленно поднял глаза, когда к нему в упор подошел Магнар.

— И? — недовольно спросил Кейсар Фоли, заметив, что молчание затянулось.

— Что мы будем делать? — погрузившись куда-то глубоко в свои мысли, спросил Магнар.

— Почему ты спрашиваешь об этом меня? Пару дней назад вы открыто заявили, что я считаю себя всезнайкой и главным, не имея на то никаких прав. Так почему сейчас ты пришел с вопросом ко мне?

— Потому что до тебя я пришел к Ришару, и он сказал, что еще не решил. К Гаспару идти бессмысленно, он не выйдет из своего добровольного заточения, остаешься только ты.

Хоакин качнул головой, мысленно сделав кое-какие заметки.

— Ришар, а чего ты ждешь? — устало поинтересовался у коллеги Хоакин.

— Я жду, что скажет Реналь, — как будто ему даже не было понятно, почему возник такой вопрос.

— А Реналь молчит, — уже заинтересовавшись происходящим, улыбнулся Хоакин. — Реналь, а ты почему молчишь?

На лице Корина Реналя проскользнула растерянность, после чего, почесав затылок, он ответил.

— Я молчу, потому что предпочитаю ничего не делать, дабы не помешать тому, у кого в отличие от меня есть хоть какой-то план.

— Ну, надо же! И кто же это уникум? — Опешил Магнар.

— Дэймон, — приготовившись к удару, ответил Реналь.

— Дэймон, — с недоверием переспросил Хоакин.

— Дэймон, — кивнув, для больше убедительности повторил Реналь.

— И что же за план предлагает твой сын? — Стараясь убрать из голоса любой намек на снисходительность, поинтересовался Хоакин.

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Не знаю. Мне все свои высказывания повторять, или вспомним, что в этой зале находится Персоналий этого мира, который по определению должен быть достаточно сообразительным, чтобы понимать все с первого раза?

— Извини, — еле сдерживаясь, кивнул Хоакин, — ты прав. Только позволь спросить, почему ты так слепо доверяешь своему сыну?

— На это у меня до сегодняшнего дня было две причины, во-первых, я знаю своего сына, он способен придумать и проработать жизнеспособный план, не хуже нас с вами, и, во-вторых, у него на это было несколько больше времени, чем у меня. Без малого пятнадцать лет.

— А что изменилось сегодня, — заинтересовался Хулиан.

— Вчера он попросил меня снова собрать Персоналий и попробовать соединить наши силы, и посоветовал пригласить Джинни. И так как, похоже, его мысли совпадают с мыслями Хулиана, который нас сегодня здесь собрал и пригласил Джинни… Это подвигает меня к мысли, что его план, возможно, не так уж плох. К тому же, у меня самого никакого другого плана нет. А у тебя?

— И у меня нет, — покачал головой Хулиан.

— Так почему же…, — растерялся Реналь.

— Просто я понял, что это минимум, который можно сейчас сделать. И если борьба демиургов закончится поражением Нифреи, между нашим миром и Фараной не останется никого, кроме нас. Шансов никаких, но сдаваться я не намерен.

— А спросить у Дэймона никто не пробовал? — поинтересовался Ришар, глядя Яго.

— Пробовал, пробовал, — ворчливо откликнулся Яго, которому не по коже было, что он тоже оказался среди тех, кто не смог разгадать игру друга. — Знаю не больше вашего.

— Но про план знаешь? — уточнил Реналь.

— Догадался, когда почувствовал себя марионеткой, ниточки от которой, в руках моего друга. Я даже не безучастный зритель, а активный игрок, не знающий ни своей роли, ни правил. Просто периодически мне или говорят, что сделать, или провоцируют на какие-либо действия. В какой-то момент это стало столь навязчиво, что не заметить подобное было невозможно.

— Очаровательно, — выдохнул Хоакин. — У кого-нибудь свой план есть?

Осматривая своих коллег в надежде услышать что-нибудь конкретное, он натыкался только на растерянные лица. Пока не натолкнулся на взгляд Моники. Зачарованная работой с силой, она до сих пор находилась словно под гипнозом. Заметив внимание Хоакина, Малкани Темо встряхнулась.

— Ну, единственное, что я могу предложить, это помочь Нифрее справиться с Фараной, какую-никакую защиту мы ей сможем предложить.

— Это если она говорит нам правду, и Фарана действительно собирается уничтожить наш мир. А если она врет? И если это она планирует разрушить наш маленький мирок? — буркнул Яго.

— Твои вчерашние брачные пляски перед ней были попыткой что-нибудь выпытать? — заинтересовался Реналь.

— Нет, мои брачные пляски были последним желанием Дэймона.

Яго быстро окинул взглядом зал и увидел, как каждый из присутствующих нахмурился в попытке понять, что задумал Дэймон Д'Артуа.

— Мда. Надеюсь, что, так же как и мы, Нифрея не поймет, что задумал мальчишка. — Фыркнул Хоакин. — Ладно, господа, до конца света осталось несколько часов, у всех у нас есть дела, которые мы бы хотели завершить до того, как покончим со своим бренным существованием. Если у кого появятся идеи, как спасти мир — добро пожаловать. Встретимся в доме городского собрания.

Мина изумленно наблюдала, как одна за другой исчезают Персоны, не сходя с места. Фали фантастически быстро «развозили» гостей по домам. Они с Яго приехали в карете, и она собиралась таким же образом отправиться домой.

— Яго, Мина, Джинни, задержитесь, пожалуйста. — Приподнял руку Хулиан.

Троица переглянулась и согласно кивнула.

— Я хочу повидать Дэймона, — извинился Реналь.

— Да, конечно, — кивнул Хулиан.

Когда в зале остались только те, кого он об этом сам попросил, Хулиан потер руки.

— Я не хотел, чтобы все видели, какую мощь представляют на сегодняшний день ваши объединенные силы, — Корин Фоли явно чувствовал себя неловко, — и поэтому попросил Мину не участвовать в эксперименте. Но сейчас я бы хотел, чтобы вы попробовали сбросить Джинни свои силы, причем сделали это быстро. Не по чуть-чуть, как мы только что делали, а все сразу. Джинни, не бойся, я подстрахую. Для начала попытайся просто подхватить и хотя бы мгновение удержать. Только не вздумай пропускать через себя! Ну, что, все готовы? Да? Ну, тогда начали, на три.

Мина встретилась взглядом с Яго и вздохнула поглубже.

— Два, три!

Стоявшая мгновение назад Джинн внезапно хлопнулась на пол, так будто ей дали что-то слишком тяжелое в руки, и оно ее банально перевесило. Хулиан быстро подхватил, и словно отбил обратно владельцам их силы. Яго и Мина с уважением посмотрели на Корина Фоли. То как тонко, и легко он все это проделал, производило впечатление.

— Мда, я так и думал. Мина, давай теперь одна.

Девушка немного испугано кивнула, глядя как кузен аккуратно поднимает с пола Джинни.

— Ничего не задело? Нигде не болит? — Хулиан и так видел, что все в порядке, но решил все же уточнить.

— Все в порядке, — я готова.

Джинни осторожно выставила руки, приняла силу Хулиана и приготовилась к удару Джельсамины. На этот раз все прошло более успешно, удалось обойтись только парой шагов назад, но зато сила была подхвачена и, хоть и с трудом, но удерживалась.

— Джинни, смотри, скорее всего, у нас не будет времени, чтобы потихоньку накачивать тебя силой, — Хулиан заметно нервничал, но все же старался держаться, — поэтому удар будет резким. Надо, чтобы ты привыкла к подобному. Давайте, теперь Яго…