Жизнь взаймы

4

— Ему звонила сестра, — произнес Джус в телефонную трубку.

Мужчина на том конце провода был спокоен. Как всегда. Джус знал его недолго, но уже окрестил Камнем за полное отсутствие эмоций.

— Каково было содержание их разговора?

— Ну не погода же, черт возьми!

Но Камня было не так просто поколебать.

— Содержание разговора?

— Она сказала, что ее сестра и Джен — одно лицо, она сразу это поняла, увидев рисунок. Она отправила имейл с доказательством. Фотографией, как я полагаю.

— Так вы не видели этого письма? Почему?

— Я же говорил, — ответил Джус, — что он оставил свой компьютер в той дыре. Этот он одолжил, и мы еще не успели его взломать.

— Полагаю, вам следует это сделать.

— Сделаю, но мне потребуется время. Какие будут указания?

— Продолжайте наблюдать и фиксировать его действия и разговоры. О результатах доложите мне. Как обычно.

— Хотите, чтобы я взял на себя сестру? — Камень был не из тех, кому можно просто сказать «убить».

— Продолжайте наблюдать и записывать. О результатах доложите мне.

— Сделаю. — Гудки.

Фотография, присланная по электронной почте, была так похожа на Джен, что это могла быть только она. Каждая черточка совпадала, все до мельчайших деталей. На фотографии Джен улыбалась, и это в точности передавало ее характер, этот блеск в глазах. Я был поражен: ведь это значит, что Джен настоящая.

Когда мне удалось совладать с чувствами, я тут же проклял себя за то, что не спросил у звонившей номера телефона. На определителе высветилось «частный абонент», поэтому у меня был только ее имейл. Я ответил на ее письмо с просьбой сразу же позвонить мне, в любое время.

Сразу же она не позвонила. Я надеялся, это значит лишь, что она уснула и свяжется со мной утром. Причем рано утром, потому что выспаться я и не надеялся.

Как бы я ни гипнотизировал телефон, он молчал до без четверти десять. И позвонила не сестра Джен, а Крейг Лангл, частный детектив, услугами которого я несколько раз пользовался в своих журналистских расследованиях, в основном в сфере большого бизнеса. Для какого бы издания я ни писал, они обычно оплачивали счета: услуги Крейга были недешевы, но они того стоили.

Не думаю, что Крейг в своей жизни произнес впустую хоть одно слово. Он сразу перешел к делу:

— Ты в порядке?

Мы с ним не разговаривали со дня исчезновения Джен.

— Более-менее. В последнее время дела идут не так хорошо, как мне бы хотелось.

— Ага, — сказал он, имея в виду, что знает о произошедшем. Все на свете об этом знали. — Я могу помочь?

— Вряд ли. Но все равно спасибо.

— Есть новые повороты сюжета?

Меня покоробило, что трагедию, перевернувшую мою жизнь, называют «сюжетом».

— Какого, собственно, сюжета?

— Ты не помнишь? — удивленно спросил он.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты мне позвонил неделю назад, сказал, что работаешь над чем-то масштабным и что я тебе понадоблюсь.

Я понятия не имел, о чем он говорит.

— Крейг, прости, я действительно не помню этого разговора.

— Ты сказал, что прямо сейчас говорить не можешь, но это тянет на Пулитцеровскую премию.

Крейг не был склонен к вольному словоупотреблению и преувеличениям. Наш разговор, должно быть, был в точности таким, как он описывает.

— Черт! Ничего не помню.

— Ричард, если я тебе понадоблюсь — я готов. Что бы тебе ни потребовалось. Лично для тебя — бесплатно.

— Спасибо. Я очень тебе признателен, — сказал я и повесил трубку. Еще одна напасть. Чтобы я забыл о деле, которое могло принести мне Пулитцеровскую премию? Невозможно.

Я сидел и смотрел на молчавший телефон, пока не стукнуло три.

Надо было выйти из квартиры хотя бы на пару минут, так что я решил спуститься и забрать почту.

Только-только вернувшись из Ардмора, я ждал почту с нетерпением — в тщетной надежде получить что-нибудь, что докажет миру существование Джен. После выхода статьи в журнале корреспонденция стала изощренной формой пытки. Я получил буквально тысячи писем: с выражениями сочувствия, с насмешками, с бесполезными измышлениями о местонахождении Джен. Поток писем понемногу иссякал, но в этот раз их было порядка тридцати.

Открыв дверь квартиры, я услышал звонок. Бросил письма на пол, кинулся к телефону.

— Алло?

— Мистер Килмер, это Элисон Тайнс. Я вам вчера звонила…

— Элисон… Спасибо, что позвонили. Я получил фото Джен. Я уверен, что это она.

В ее голосе отчетливо слышалось облегчение.

— Это прекрасно! Я так боялась, что ошиблась. Надеялась, что это не так, судя по вашему письму. Но все равно боялась.

— Где она?

— Пропала без вести. Когда поехала в Калифорнию.

— У меня так много вопросов! Мы можем встретиться?

— Конечно. Когда? — спросила она.

— Когда? Как можно скорее. Сейчас.

— Это невозможно, — сказала она. — Я в Висконсине. Я тут живу. Мы с Джули отсюда родом.

— Джули?

— Да. Ее настоящее имя. Настоящее имя вашей Дженнифер.

Мне потребовалось пара секунд, чтобы это переварить. Потом я сказал, что буду у нее завтра утром.

— Нет, — ответила она. — Я сама прилечу. Уже купила билет.

Я сказал, что встречу ее в аэропорту. Она назвала номер рейса.

— Мистер Килмер… — нервно, словно сомневаясь, произнесла она.

— Пожалуйста, зовите меня Ричард.

— Ричард, я хочу вам сказать, прежде чем вы меня увидите…

— Что?

— Мы с Джули близнецы. Двойняшки.

Я поблагодарил ее за предупреждение, а когда мы распрощались, начал мысленно готовиться к встрече. Скорее всего, просто случайность, что эта женщина и ее сестра похожи на Джен. Ну или на ее образ в моей голове. Но тот факт, что ее сестра пропала, увеличивал число странных совпадений.

Я ждал ее у выдачи багажа.

В аэропорт Кеннеди я приехал за час. Самолет задержался еще на час, так что у меня было ощущение, будто я стою там уже две недели. Я не стал писать табличку с ее именем — если они с Джен и правда двойняшки, табличка мне не понадобится.

Никогда не забуду тот миг, когда увидел ее на эскалаторе. Это была Джен, она скользила вниз, искала меня глазами. Я бы закричал, если бы у меня не перехватило дыхание.

Она меня узнала, должно быть, по фотографии в журнале и неуверенно махнула рукой. Спустившись, она подошла.

— Ричард, я так рада нашей встрече. Спасибо, что приехали.

Я не сказал ни слова, просто стоял и пялился на нее как идиот.

— Я похожа на вашу Джен? — спросила она.

— Моя Джен — вылитая вы.

Это ее смутило, как и следовало ожидать, и она напомнила, что ей надо дождаться выдачи багажа у транспортера. Удивительно, но ее сумка появилась почти сразу, и вскоре мы уже сидели в моей машине и ехали в город.

Я почему-то избегал задавать ей вопросы, хотя отчаянно хотел услышать ее ответы. Боялся, что она скажет что-нибудь, из чего станет ясно: ее сестра не была моей Джен.

По ее словам, они жили в Форт-Аткинсоне, штат Висконсин, в паре часов езды от Милуоки. У них с Джен был интернет-бизнес по продаже авторских подарочных корзин.

— А кто занимается делами, пока вы тут? — спросил я.

— О, у нас есть несколько сотрудников, они справятся. Дела идут хорошо, и… нет ничего важнее, чем найти Джули.

— Элисон, вы уже нашли место, где остановиться?

Она кивнула.

— Все зовут меня Элли. Я забронировала номер в гостинице «Паркер меридиен». Кажется, это на Пятьдесят шестой улице.

— Я знаю, где это. У меня есть комната для гостей. Вы можете остановиться у меня.

— Лучше не надо. Со мной все будет в порядке.

— О’кей, — сказал я. — Давайте оставим ваши вещи в гостинице, а потом сходим куда-нибудь пообедать? И поговорить.

Она улыбнулась улыбкой Джен.

— Согласна.

Я оставил машину у отеля, и мы прошлись пешком до «Капитал гриль» на Пятьдесят первой. У нас была отдельная кабинка. Элли, казалось, нервничала не меньше меня. Мы подождали, пока у нас примут заказ, и приступили к делу.

— Расскажите об исчезновении Джули, — попросил я.

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Прошлой весной Джули крутилась как белка в колесе. Брала уроки актерского мастерства, подрабатывала моделью. Боялась, что так и застрянет в маленьком городке в Висконсине на всю оставшуюся жизнь. Говорила, что ее «карьерные часы» тикают. Поэтому она решила перебраться в Лос-Анджелес, чтобы попытать судьбу. Обещала вернуться через три месяца.

— Когда она уехала? — спросил я.

— Четырнадцатого мая. А когда вы повстречали Джен?

Настала моя очередь глубоко вдохнуть.

— В июне.

Она облегченно кивнула.

— Так или иначе, она обещала быть на связи, хотя это было даже излишне. Не помню дня, чтобы мы не разговаривали. Где бы мы ни находились. Она позвонила через пару часов после того, как уехала. Это был последний раз, когда я получила от нее весточку.

— И что вы сделали?

— Мы… мы с родителями начали волноваться уже на следующий день. На третий день мы просто с ума сходили. Наш местный начальник полиции сказал, что еще рано что-то предпринимать. Но он проверил ее кредитки и телефонные звонки. Она не звонила никому кроме меня, и ей никто не звонил. И карточку использовала только раз, на заправке в шести часах езды от дома.

— Но он продолжал проверять звонки?

Она кивнула:

— Да. И внес ее в национальную базу данных, которая оповещает все службы правопорядка. Через несколько дней, когда мы так и не получили никаких известий, он сообщил в ФБР.

— И ФБР взялось за это дело?

— Формально да. Но я не думаю, что они реально что-то делают. Дело недостаточно громкое. От местных тоже толку мало, ведь никто не знает, где именно она исчезла.

— А ваш начальник полиции?

— Он допросил всех друзей Джули, но те ничего не знали. Никто из Форт-Аткинсона не мог причинить ей вреда, все ее любили!

Ее голос задрожал, и она промокнула глаза салфеткой.

— И больше за все это время ничего не произошло?

— Ничего, пока не появились вы, — ответила она.

— Хотел бы я, чтобы мое появление хоть как-то помогло, — сказал я. — Но пока я не понимаю как. Не сходится.

— Что вы имеете в виду?

— Что у нас больше вопросов, чем ответов. Например, была ли Джен… Джули… таким человеком, который сказал бы вам, что едет в Калифорнию, а вместо этого поехал бы в Нью-Йорк?

Она покачала головой:

— Нет.

— Но предположим, что именно это она и сделала. Тогда почему же здесь она стала выдавать себя за кого-то другого?

Элли, очевидно, не могла этого объяснить.

— Джули ни от чего не бежала. Наоборот, у нее были планы…

— И все, что у нас есть, — это внешнее сходство, — сказал я и тотчас поправился: — Нет, это больше, чем сходство.

— Нет, не только! — возразила она. — Они обе исчезли без следа. Когда пропала Джули, появилась Джен.

— Правда. Хотя это почти ничего не объясняет. — Я заставил себя быть адвокатом дьявола, потому что в нашем случае это значило быть реалистом, а Элли заслуживала правды. — Более того, мы жили вместе, собирались пожениться, но никто ее не помнит. Все, кому я доверяю, говорят, что ее никогда не было, что я все придумал. Не может быть такого масштабного заговора!

Возразить было нечего, поэтому она молчала.

— Так что все это не имеет никакого смысла, — сказал я.

— Ну вы мне будете рассказывать.

Я поднял на нее глаза.

— Это любимая фраза Джен!

— Мы с Джули все время так говорили, с самого детства. Мама ужасно сердилась. Она что-то говорила, а мы отвечали: «Ну ты нам будешь рассказывать!» А она: «Именно это я только что сделала!»

— Так что у нас есть еще одно совпадение, — сказал я.

Она улыбнулась.

— Ну вы мне будете рассказывать!

— Надо понять, что с этим делать, — сказал я. — Как долго вы намерены тут пробыть?

— Столько, столько нужно.

— Вы точная копия Джен, — заметил я. — И не только внешне. Манера речи. Жесты.

— И точная копия своей сестры.

Я проводил Элли до отеля.

Даже прощание с ней было неловким. Она была так похожа на Джен, что поцеловать ее казалось естественным. Я знал, что должен взять себя в руки. Она сказала, что задержится в Нью-Йорке на какое-то время, что взяла с собой компьютер и может работать где угодно. Мы договорились встретиться на следующий день, чтобы выработать план действий.

Мне тоже пора было возвращаться к работе. У меня было кое-что отложено, в основном благодаря наследству, которое я получил от умершего в прошлом году отца. Но если не пополнять запасы, они быстро закончатся.

Внизу я забрал почту, а поднявшись в квартиру, бросил все на стол к другим невскрытым конвертам. Приготовил замороженную пиццу, хотя и не был голоден. Потом попытался спланировать следующий шаг, совместное усилие, которые мы могли бы предпринять с Элисон, хотя мы даже не знаем, является ли моя Джен и ее сестра одним и тем же человеком. Это продолжалось полчаса — без каких-либо результатов.

В конце концов я решил, что если не могу сконцентрироваться, то надо разобрать почту. На столе было по меньшей мере шестьдесят конвертов, сорок из них — от читателей. Часть я прочитал — ведь никогда не знаешь, что попадет в сети. Много спама. Напоминание о просроченном счете. Вообще-то я всегда вовремя плачу по счетам, так что просроченный платеж за мобильный телефон меня очень удивил.

Извещение гласило, что я должен сто сорок девять долларов и что у моего счета уже пятнадцать дней отрицательный баланс. Я проверил свои записи — никакого упоминания о платеже. Но я не помнил этого счета!

Я позвонил в компанию, и через десять минут переговоров с автоответчиком меня наконец соединили с человеческим существом. Я сказал, что получил извещение о неуплате, но не видел счета. Девушка ответила, что извещение можно проигнорировать.

— Мистер Килмер, счет оплачен. Извещение, должно быть, продублировали по ошибке.

— Когда вы получили деньги?

Она назвала дату. Десять дней назад. Значит, уже после того, как я вернулся из Ардмора. Не было ни малейшего шанса, что я оплатил тот счет в течение последних двух недель.

— Вы не могли бы прислать мне копию?

— У меня нет доступа. Но вам помогут в расчетном отделе.

— А счет, который я оплатил? Можете прислать копию?

— Конечно, могу. А если хотите, можете сами посмотреть его онлайн.

Она рассказала мне, что для этого сделать, и я старательно записал все инструкции. Надо было завести логин и пароль. Войдя в свой «личный кабинет», я распечатал счет, который, по их словам, уже оплатил. Там значился сто семьдесят один звонок. Часть номеров я узнал, часть были мне незнакомы. Неудивительно: я делал много звонков по работе, особенно когда что-то расследовал.

Плюсом было то, что теперь я нашел чем заняться — проверить незнакомые номера. Крейг бы не стал придумывать, что я говорил о Пулитцеровской премии, а я бы не стал о ней говорить, если бы не был уверен. Надеюсь, эти номера смогут навести меня на след той истории или на след чего-нибудь, имеющего отношение к Джен. Было уже семь вечера, и я решил заняться этим завтра. А пока усесться перед телевизором и перестать думать о том, что моя жизнь похожа на поезд, пущенный под откос.

Зазвонил телефон. Это был Вилли, который сообщил, что они с Джоном сидят в «Леджендс» и собираются смотреть матч. Они звали меня в бар каждый вечер, но я отказывался.

— А если я приду, что еще вы будете делать, кроме как пить пиво, смотреть спорт, пялиться на женщин и вести себя как последние идиоты?

— Мы еще закажем бургеры и куриные крылышки!

— О’кей. Буду через несколько минут.

— Серьезно? — удивленно спросил он. — Я был уверен, что ты откажешься! У нас столик на двоих…

— Отлично, — сказал я. — Значит, эти двое — мы с Джоном.

— Я найду столик побольше.

И нашел. Когда я прибыл на место, вся поверхность стола была заставлена тарелками с едой и бутылками с пивом. Началась игра «Никсов», и мы почти не разговаривали до перерыва, как того требовал принятый в спорт-барах этикет. Разговор все равно не клеился — они явно не знали, спрашивать меня о Джен или не надо.

В перерыве показали небольшой репортаж об очередном матче Суперкубка. Я полностью оторвался от реальности и даже не знал, что в тот вечер играют «Колтс» и «Пэкерс». Вилли полагал, что «Пэкерс» выиграют, и, значит, Джон был уверен, что «Колтс» порвут их в клочки.

— Если они справились с «Редскинс», почему бы им не разделать «Колтс»? «Колтс» слишком одномерные, — сказал Вилли.

— Как можно быть «слишком одномерным»? — возразил Джон. — Ты либо одномерный, либо нет.

— У этого качества есть разные степени. — Спор принял интеллектуальный оборот. — Но так или иначе, они их разделают.

— «Колтс» никто не разделает, кретин.

Я уже не слушал.

— «Пэкерс» выиграли у «Редскинс»?

Они разом посмотрели на меня.

— Ну да, — ответил Вилли. — А что?

— А «Джайантс»? Они выиграли у «Редскинс» и вышли в плей-офф. Почему тогда «Редскинс» играли с «Пэкерс»?

Они переглянулись — с сочувствием и беспокойством.

— Рич, — терпеливо начал Вилли, — «Редскинс» побили «Джайантс» и вышли в плей-офф. Самый странный конец матча за всю историю НФЛ. И ты об этом ничего не знаешь?

— Я видел этот матч, — сказал я, не упомянув, что видел его с Джен. — «Джайантс» выиграли. С небольшим преимуществом, но я не помню, чтобы в конце было что-то странное.

Они смотрели на меня с недоверием, так что я добавил:

— Я точно не ошибаюсь!

Джон начал объяснять, очень медленно и отчетливо:

— В последнем периоде «Джайантс» остановили их на четвертом дауне, и тут вашингтонский ресивер поймал мяч ногой на границе очковой зоны. Возник спорный момент, и пришлось ждать минут десять, пока не объявили, кто вышел в плей-офф.

Я помнил последний период… но не этот эпизод.

Джон продолжал:

— Вечером того же дня показали видеозапись, сделанную с трибун под другим углом. Ресивер стоял за пределами очковой зоны, но пересматривать решение было уже поздно.

— Решили в пользу вашингтонцев, так что «Редскинс» выиграли.

— Ты не помнишь этот матч? — спросил Вилли.

На самом деле матч-то я помнил, и помнил хорошо. Когда я пересказал большую его часть, Вилли и Джон сказали, что я совершенно прав. Но до настоящего момента я был уверен, что «Джайантс» выиграли. А они проиграли.

Как такое возможно?

— Я хочу воссоздать свою жизнь, по крайней мере ту ее часть, что забыл. — Мы с Элли разговаривали в «Карнеги Дели». Я выбрал это кафе, потому что не мог придумать места, более далекого по духу от «маленького городка в Висконсине». Хаотичный поток посетителей направлялся прямо к большим столам — тут все сидели бок о бок с незнакомцами. Официанты довольно-таки бесцеремонны. Они никогда не записывали заказов, обслуживая стол на двадцать человек, а когда вы озвучивали свой выбор, лишь небрежно кивали. Но если они и ошибались, то я ни разу не замечал. Это и был Нью-Йорк, чистой воды Нью-Йорк.

Элли была полностью загипнотизирована происходящим и позволила мне сделать заказ за нее. Я заказал лосось, запеченный с белой рыбой, потому что Джен его обожала. Она называла это блюдо «еврейской рыбой» и часто горевала по поводу того, что его не готовили в ее родном Ардморе.

— Воссоздать свою жизнь? — переспросила Элли.

— Ну… Я помню много такого, чего никогда не было. И забыл немало из того, что было.

— Например?

— Я сказал одному человеку, что работаю над материалом, который может принести мне Пулитцеровскую премию.

— И вы об этом ничего не помните?

— Ничего. Но я это сказал. А моя карьера — вовсе не череда Пулитцеровских премий.

— Но разве в таком случае вы бы не работали по заказу конкретного издания?

Я покачал головой:

— Нет. Расследования я всегда провожу сам. А когда статья готова, продаю ее тому, кто больше подходит.

— И о чем вы могли писать?

— Понятия не имею. Но если я начал копать, должны остаться какие-то следы. Я проводил расследование, ходил в разные места, говорил с людьми, делал заметки… Должен остаться солидный след, по которому можно идти. Надо только воссоздать мои шаги.

— Позвольте мне вам помочь, — сказала она.

— Не думаю, что это было связано с Джули. И даже с Джен.

Она кивнула:

— Я понимаю. Но вдруг было?

У меня не было ни мужества, ни желания ответить «нет». Мне нравилось общаться с Элли, хотя я ощущал себя так, словно вновь был с Джен. Я знал, что ни к чему хорошему это не приведет и что мне надо бы со всем этим разобраться… Но у меня был целый список того, с чем надо разобраться, и в первой десятке там стояли совсем другие вещи.

— С чего начнем? — спросила она.

— У меня есть счет за мобильный телефон, который я оплатил, хотя и не помню этого. Там есть несколько незнакомых номеров, возможно, некоторые имеют отношение к моему расследованию.

Она улыбнулась.

— Телефонные переговоры — моя стихия.

Я улыбнулся в ответ.

— У меня или у вас?

— У вас. В отеле только одна телефонная линия.

— Тогда вам придется меня извинить. У меня дома все вверх дном. С тех пор как… — Я оборвал себя.

Элли поняла, что я хотел сказать, и улыбнулась.

— Знаете что? Я возьму еще порцию еврейской рыбы, а вы пойдете домой и наведете порядок.

— Правда?

— Конечно, нет! Пойдемте!